Текст книги "Босиком по облакам"

уже двигались к нам.

– Нет, ну такое ощущение, что тот мужик совсем нас не замечает, – пожимая плечами, возмущался Сэм, в то время, как Джон устремил взгляд на машину и в недоумении ткнул в бок Сэма, чтобы тот тоже обернулся.

– О, черт! Черт, что это? – Сэм подошёл ближе с искаженным от ужаса лицом. Обхватил голову обеими руками и, упав на колени, заорал диким, не своим, голосом. Затем, не вставая с колен, он начал буквально биться головой об асфальт, упираясь в него руками.

– Как? Как такое может быть? Я, вот он я! Нет, нет, я здесь, а там не я, точно, не я, – он судорожно ощупывал себя руками, с презрением глядя на своё мертвое тело.

– Это сон, это просто жуткий сон! Ну, давайте, Эрик, Тео! Бейте меня, щипайте, растормошите, в конце концов, чтоб я проснулся. – Джон подбегал к нам с Эриком и со слезами в глазах умолял все это прекратить.

– Это не сон, Джони, мы все мертвы, – не сводя глаз с машины, прохрипел я, пытаясь заставить свои глаза в это поверить. Эрик подошёл к Сэму, чтобы поднять его с асфальта, но тот сам вскочил и побежал к водителю «поливалки». Он прыгал возле него, размахивая руками, пытаясь вырвать телефон из рук, но тот его не замечал. Точнее, просто не видел.

– Вызывай «скорую», кретин, реанимацию вызывай, слышишь, ты…

Затем он снова обернулся к нам и безнадежно спросил:

– Почему он не звонит в «скорую»? Может, мы ещё живы?

– Я попробую сам, – сказал Сэм и запрыгнул в тачку. Он сел на колени мертвого Сэма и принял ту же позу, в которой тот сидел за рулем.

– Ну, давай, давай, вставай, душа вернулась в тело, вставай…

Он безнадежно пытался растормошить своё тело, но мы уже поняли – это конец!

В этот момент я подумал об Эмми. Точнее, о том, что теперь с ней будет…

Завтра ты должен был стать самым счастливым человеком, Тео! Ты так ждал этого дня, так верил. И за пару шагов до своего счастья ты всё сам сломал. Растоптал! Не только свою жизнь, но и жизнь Эмми! Во мне не было паники, как у Сэма с Джоном. Слёзы текли ручьем, я еле слышно разговаривал с тем парнем – Тео Мараллисом. Который в один миг перечеркнул их с Эмми счастливую жизнь.

– Она никогда теперь не станет твоей маленькой миссис! Ты больше не сможешь её обнять! С ней смеяться! С ней молчать… Ты больше никогда ей не скажешь «Я люблю тебя больше жизни»! Она верила в нас, – захлебываясь слезами, твердил я. – Ради тебя она шла на все! Испортила отношения с мамой, не доучилась в колледже, потому что ты, Тео, обещал позаботиться о её будущем! Ты сломал две жизни! Ты! Раздавил всю вашу любовь, садясь пьяным в эту машину… Ты! Ты! Ты! – колотил я по искореженной тачке.

Слёзы текли без остановки, сквозь зубы я разговаривал с упиравшимся в стекло машины Тео и впервые смотрел на себя со стороны…

Стало всё проясняться! Если с нами нет Майка, точнее, его души, значит, он всё ещё жив! Но почему до сих пор нет «скорой»? Они могут не успеть, а мы не можем ему ничем помочь. Разве, что встретим его здесь, если они его не спасут.

Через пару секунд громкие звуки сирены разорвали тишину квартала. Из-за угла показалась машина «скорой», а следом за ней – ещё одна. Когда она подъехала чуть ближе, я узнал: это была машина Джейн.

– Тео, где Тео? – оттуда выскочила Эмми, она с тревогой выкрикивала моё имя, ожидая ответа от водителя «поливалки».

– Я не знаю, мисс, кто из них Тео, но один, точно могу сказать, ещё жив!

Эмми медленно повернула голову на Майка, она уже издалека поняла по одежде, что это был не я.

– Только один?.. – дрожащим голосом произнесла она.

Медленно шагая в сторону искорёженной машины, проходя мимо Майка, она закрыла лицо рукой. Ей было очень страшно, но она шла дальше. Губы тряслись, глаза наливались слезами, Эмми остановилась напротив машины.

– Нет, нет! О, Боже, Тео! – скорчившись от боли, Эмми закричала на весь квартал. – Тео, милый, ты слышишь, это я, твоя Эмми, всё будет хорошо! Это я, Тео, ну, ну, давай, сделай вдох. Очнись, вставай, завтра же свадьба, ты слышишь?

Открыв дверь в машину, робко подошла к моему телу, гладила меня по волосам, по губам и сменила крик на шёпот.

– Прошу тебя… Пусть это будет неправда… Только пусть это будет неправда…. Пожалуйста, милый! – разрыдалась она. – Ты сказал, увидимся у алтаря – давай, так и будет, Тео? Давай, мы завтра увидимся у алтаря…

Она приподняла голову и положила её к себе на колени, полностью перепачкав себя моей кровью. Ещё несколько минут она продолжала медленно гладить мои волосы и безнадёжно, но в то же время с ожидающим какого-то чуда лицом, глядела на неподвижного Тео.

Это была самая большая боль, которую я когда-либо испытал. Передо мной сидит Эмми. Она плачет, а я не могу ничего сделать, не могу прижать её к себе, как раньше, и спокойным голосом пообещать, что всё будет хорошо… Я не мог больше ничего. В тот момент, когда она обнимала мое тело, я обнимал её, вытирая с её лица слезы. Только Эмми этого не замечала. Оказывается, и моя душа тоже может плакать!

Джейн тихо стояла у машины, не решаясь заговорить с Эмми, она тоже всхлипывала, но не вмешивалась.

– Простите, вы мисс Уотсон? – к Джейн подошел сотрудник полиции, и та молча кивнула головой в сторону Эмми. Затем добавила: «Давайте, я попробую сама».

– Эмми, детка… Я понимаю, как это больно. Но ты должна оставить его, ты ничем не сможешь помочь Тео.

Эмми разрыдалась, а Джейн всё так же аккуратно пыталась немного привести её в чувства.

– Там сотрудник полиции, он хотел с тобой поговорить. Но, если ты скажешь, что не готова, я передам им, Эмми – они не будут мучить вопросами тебя сегодня.

Эмми не смотрела ни на Джейн, ни на полицейского, а всё по-прежнему не отводила стеклянных глаз от моего лица и шёпотом пробормотала ждущей ответа Джейн, что сейчас выйдет.

Эмми прислонила губы к холодным губам Тео, затем медленно провела по ним большим пальцем правой руки, как она это делала раньше, и аккуратно переложила голову на спинку сидения.

Она шла, не оборачиваясь, к полицейскому, который что-то писал в своих бумагах. Рядом с ним стояла Джейн, не сводившая глаз с приближавшейся к ним Эмми.

Я шёл с ней рядом, а Сэм, Джон и Эрик наблюдали, как медики аккуратно перекладывали Майка на носилки.

– Простите, мисс Уотсон, мне нужно задать вам несколько вопросов, я думаю, лучше сделать это сразу, потом начнётся подготовка к похоронам.

Эмми, услышав про похороны, подняла голову вверх и устремилась взглядом прямо в небо. По её щекам хлынули слезы…

– Вы хорошо знали мистера Мараллиса? – продолжал неловко спрашивать полицейский.

– Давайте, я вам всё расскажу.

Джейн взяла ситуацию в свои руки, поняв, что Эмми не готова отвечать ни на какие вопросы: она всё так же стояла, глядя на чёрное небо.

– Они давно знакомы и были в очень близких отношениях.

– Сегодня вы виделись с мистером Мараллисом? – полицейский по-прежнему задавал вопросы Эмми, но Джейн суетливо опережала её в ответах.

– Да, они виделись вечером.

– Вы знаете, откуда они ехали?

– Они были на мальчишнике.

– У кого-то из них скоро должна была быть свадьба?

Джейн посмотрела на полицейского с рассерженным видом: неужели он не понимает, что ненароком делает больно Эмми, задавая эти вопросы.

– У Тео и Эмми… Завтра…

Полицейский повернулся к Эмми и слегка дотронулся ладонью до её плеча.

– Мне очень жаль, мисс!

Затем он немного перевёл разговор, допрашивая уже только Джейн, о том, знает ли она остальных, и как связаться с их близкими.

Эмми молча прошагала к машине «скорой». Идя с ней, я слышал, как медики ставили быстрые диагнозы Майку, говоря что-то о повреждении черепа и переломах ног.

– Тео, Майка спасут врачи! За его жизнь спокойны, они даже сказали, что он ещё легко отделался, – подбежал ко мне Сэми.

Затем он посмотрел на бледную Эмми, которая тоже немного облегчённо вздохнула, услышав от медиков про состояние Майка.

– Как она переживет это, Тео?

– Она сильная, Сэми, моя маленькая Эмми справится…

Полицейский отпустил Джейн, и она обняла Эмми, подойдя к ней со спины.

– Что говорят о Майке?

– С ним всё будет хорошо, – она шёпотом ответила, почти не шевеля губами.

– Ну, хоть кто-то… – Джейн замолчала, так и не договорив, понимая, что реплика некстати.

– А эта, наверное, за нами, – сказал Эрик, глядя на подъезжающую машину.

И он оказался прав. Из машины с огромным фургоном вышли двое крепких ребят, один подошёл к дверям, отодвинул задвижку и распахнул двери в тёмный, пустой фургон.

Эмми скинула с себя обнимавшие её руки Джейн и стремительно направилась в сторону искорёженной машины. Не дойдя примерно десяти метров, она остановилась, закрыла губы дрожащей ладонью и разрыдалась, глядя, как наши тела стали доставать, не решаясь подойти ближе.

– Эмми, пойдём, не нужно на это смотреть! И так слишком много для тебя. Идём в машину.

– Тео, там же мой Тео! Его увезут, его…

Эмми кричала сквозь слёзы, Джейн отворачивала её, прижимая рукой к себе её лицо.

– Всё, детка, Тео увозят. Так надо, Эмми, тебе нельзя с ним! Поехали, я отвезу тебя к себе.

Джейн вела Эмми к машине, не давая ей обернуться на происходящее.

Я шёл рядом, держа её за плечи, и думал: хорошо, что с ней Джейн, она её не оставит.

Джейн усадила её на переднее сидение, сама быстро села за руль и увезла подальше от всего этого.

– Я скоро приду, Эмми. Я буду с тобой, пока тебе не станет легче, я не оставлю тебя.

Я не знал, будет ли у меня ещё шанс увидеть её. Как в этом мире всё происходит? Но сильно надеялся запомнить её не такой – убитой горем, зная, что всё это из-за меня.

Рыдали все – Эрик, Сэм, Джон и просто зеваки, не спавшие этой ночью, никто не мог спокойно смотреть на ужасную картину.

Парни в чёрных костюмах по очереди застегнули молнии на чёрных мешках и по одному закинули нас в тот тёмный фургон. Водитель захлопнул двери, защёлкнул задвижку, и машина поехала, увозя нас…

Вот так. Ещё пару часов назад мы катались, весёлые, по ночному городу под музыку в дорогом кабриолете, а теперь наши тела едут в катафалке…

– Это всё ты, чёртов придурок, – сорвался Джон. – Это из-за тебя мы оказались тут. Да, да, конечно, о тебе никто не будет плакать! Ты никому не разорвёшь сердце своей смертью! Да тебе вообще плевать, умер ты или остался бы жить! А о нас ты подумал? О наших близких ты подумал?..

Джон набросился на Сэма, толкал его, сквозь слёзы, стиснув зубы, обвиняя в случившемся. В это время Сэм стоял, опустив руки, не отвечая Джону и терпеливо, тоже со слезами на глазах, принимал его пролетающие сквозь тело удары.

– Успокойся, Джони! Мы сейчас переваливаем вину друг на друга! Оглянись, мы мертвы, и это уже никто не исправит! Если виноват Сэм, то, значит, и я виноват! Но, как минимум, перед Эриком – точно! Это ведь я затащил его в машину. А если бы он пошёл пешком, то остался жив! Давайте бить друг друга? Эрик, ну, что стоишь, давай! Я ведь должен пред тобой ответить, или нет? Да что там, это же был мой мальчишник, так давайте виноватым сделаем меня! Если бы я вас не собрал, то мы тоже остались живы! Просто Сэм был за рулём, разве можно его теперь в этом винить? – из последних сил кричал я. – Мы все виноваты! Джони, Эрик, Сэми! Мы были пьяны, нам было весело! Мы все не думали своей головой и считали, что круто будем потом об этом вспоминать, но, увы… На этот раз не обошлось. Мы были друзьями! Давайте ими же и останемся! Может, через мгновенье нас не станет вообще, точнее, наших душ! Мы же не знаем, что нас ждёт дальше!

– Тео прав, мы должны держаться вместе и разделить эту вину поровну! – Эрик поддержал меня, и Джон, поджав нижнюю губу с видом, что он погорячился, отошёл от Сэма.

– Простите, что беспокою вас, я хотел услышать миссис Джемсон!

Как только наступила тишина, и наши претензии закончились, мы услышали, как полицейский пытается дозвониться до мамы Эрика.

– О, нет, мама! Ей сообщают! Мне нужно бежать домой!

Эрик дёрнулся с места и уже через секунду очутился в конце квартала – сам того не заметив, он пробежал пару километров за пару секунд.

– Я тоже пойду, нужно быть с мамой и Риком, – Джон тоже исчез в темноте, вспомнив про мать с братом. Мы с Сэмом остались.

– Я посмотрю, как там Эмми, если хочешь, идём вместе?

– Спасибо, Тео! Я хочу поразмыслить над всем этим. Прийти в себя, побродить тут…

Сэм остался стоять на месте аварии. Мне было неловко его оставлять, все разошлись «по домам», а ему пойти было некуда, разве что в свою пустую квартирку. У него нет родни, нет подружки. Всю жизнь только мы, его друзья – Сэми вырос в детском доме….

Глава 2. Между мирами

Ощущение полёта! Хотя, казалось, шагаю по асфальту, но – с такой невероятной скоростью! Я рассекал темноту, слушал свист ветра в ушах, и мне казалось, что я его даже обгоняю. У дома Джейн было ясно, что не спят только здесь. Это было единственное окно, в котором горел свет в четыре утра.

Ещё одно открытие – я вошёл в квартиру Джейн сквозь стены.

Был слышен тихий, монотонный голос Джейн, но Эмми молчала.

– Да, сейчас спит, не переживайте! Я дала ей успокоительного и снотворного, думаю, до утра она проспит. Всё будет хорошо, миссис Уотсон, я не лягу спать и буду за ней присматривать!

Пройдя мимо гостиной, я увидел Джейн, разговаривающую по телефону, видимо, с мамой Эмми. Выдохнул, поняв, что Джейн удалось немного успокоить Эмми.

Она лежала на огромной кровати. Видимо, Джейн нелегко далось угомонить её: в руке был зажат телефон, а сама она расположилась поперёк кровати, так и не сняв куртку. Наверное, и не собиралась спать, а просто отключилась от таблеток Джейн.

– Ты моя родная! Измученная девочка, как ты сегодня намучалась! Твои слёзы скоро пройдут, время залечит все раны, и ты будешь счастлива ещё! Такая молодая, правильная, весёлая… Моя Эмми! Знала бы ты, что я сейчас с тобой, как раньше, обнимаю тебя и смотрю, как ты спишь, – моё лицо устилали слёзы. – А утром ты меня разбудишь, нарочно бегая пальчиками по спине. Наденешь мою рубашку, сваришь мой любимый кофе, и, как всегда, сама выберешь мне галстук. Завяжешь его уже в дверях в считанные секунды и поцелуем отправишь меня на работу.

Я лежал с ней рядом до самого рассвета. Джейн время от времени подкрадывалась на цыпочках проверить Эмми – как и обещала, она не сомкнула глаз этой ночью.

– О, только не это! Стоять, стоять!… Чёрт!

На кухне что-то упало. По звуку это были кастрюли, которые разбудили Эмми.

– Эмми, прости, дорогая, я полезла в верхний шкафчик за хлопьями, и кастрюли повалились на пол, я пыталась удержать, но у меня ничего не вышло…

Джейн ворвалась в комнату, оправдываясь перед еще зевающей Эмми, по-прежнему сидящей на кровати в куртке.

– Всё в порядке! – Эмми огляделась по сторонам, опустила голову, взглянув на одежду, в которой спала. Протянула перед собой руки, на которых оставались капельки крови, резко подняла глаза на Джейн. Глаза, в которых стоял ужас и немой вопрос.

– Это не сон, Джейн? Это произошло?

Она медленно встала с кровати, подошла к окну. Слёзы текли по её щекам, а капли дождя стекали по стеклу.

– Тео больше нет… Моего Тео нет…

– Эмми, я сварила кофе. Давай, ты сейчас пойдёшь в душ, мы позавтракаем и… И нужно встретиться с родителями Тео, а потом – и с твоей мамой. Все очень волнуются за тебя. Нужно потихоньку начинать подготовку к похоронам.

– Родители Тео? О, Господи! Как миссис Мараллис? Ты не звонила туда?

– Я думаю, тебе лучше самой с ними поговорить. И не по телефону. Им тоже сейчас нужна поддержка.

Эмми, вспомнив про мою маму, взяла себя в руки. Она подняла с кровати свой мобильник и, вытирая слёзы, начала набирать ее номер.

– Эмми, давай чуть позже! – Джейн аккуратно взяла из её рук мобильник. – Сначала прими душ, приведи себя в чувства, а потом поговоришь с миссис Мараллис.

Джейн сняла с неё грязную куртку и за плечи провела до ванной комнаты. Едва она закрыла за ней дверь, как в её руках завибрировал телефон Эмми.

– Алло?

– Эмми, подружка, поздравляю! Ура! Ты сегодня станешь женой! Мы будем гордо называть тебя миссис Мараллис! Ну, как дела у счастливой невесты? Всё готово?

Это была София, её подруга из колледжа, в котором не доучилась Эмми – она ещё, видимо, была не в курсе событий.

– Простите, Эмми сейчас не может разговаривать! Свадьбы не будет! Она вам потом всё объяснит!

Джейн выпалила на одном дыхании и нажала на сброс. Через пару минут телефон вновь завибрировал, на дисплее высветилось имя тётя Тери – сестра мамы Эмми. Джейн и ей послала короткие гудки.

– Неужели не понять? – возмущенно добавила она и отключила телефон Эмми.

Я, убедившись, что Джейн справится и поддержит Эмми, отправился к своим родителям.

Через пару минут я уже был на месте. Мама очень плохо выглядела: бледная, с тёмными кругами под глазами, она сидела, рассматривая мои фотографии. Отец стоял рядом. Зная папу, я видел, что он держался из последних сил.

– Может, эту? – мама протянула отцу моё фото, которое было сделано пару месяцев назад у них в квартире.

– Да, он здесь такой счастливый…

– Эх, Тео, Тео! Разве я могла тогда подумать, что фотографирую тебя на твой же памятник…

Мама всхлипнула, по фотографиям растеклись её слёзы. Отец протянул ей стакан воды, затем обнял, пытаясь упокоить, а сам держался, как мог, чтоб не разрыдаться.

Сколько горя я причинил своим близким! Сколько боли… В жизни боялся пнуть щенка или котёнка, чтоб не сделать ему больно. А теперь я вижу, как причинил своими руками страшные страдания родным.

Так, может, это и есть ад? Может, я попал в ад? Ведь нет ничего страшнее, чем стоять и видеть, как страдают близкие. Находясь при этом совсем рядом, но не в состоянии им ничем помочь!

В квартире раздался телефонный звонок, мама отошла взять трубку, а отец остался наедине с бережно разложенными по столу фотографиями.

– Сынок, ты всегда останешься в нашей памяти… Я помню эту рыбалку, тебе тогда было четыре, и ты упросил меня взять тебя с собой. Помню, как ты расстроился, что рыба не клюёт, я попросил тебя подкопать червей, чтобы отвлечь. Достал из ведра уже пойманную мной рыбку, насадил её на твой крючок и опустил удочку в воду, – улыбнулся он сквозь подкатившие слёзы. – Помню, какая была радость, как ты прыгал от счастья, в огромных резиновых сапогах, позируя перед камерой, гордо держа за хвост добычу.

Он отложил её в сторонку и взял другую.

– А это мы с тобой на каруселях. Тебе около пяти. Тот вечер мы провели в больнице. Помню, как острая железная палка сорвалась с лошадки, на которой ты сидел, и впилась в твою ногу. Несмотря на серьёзную рану, ты держался, как настоящий мужчина!

Он перебирал снимки, разговаривая с каждым, вытирая слёзы рукавом рубахи, пока мама, немного успокоившись, обсуждала с моей тётей по телефону похороны.

Из её разговора стало понятно: через два дня настанет этот страшный день.

В дверь тихо постучали, отец, отложив фотографии, пошёл открывать двери, и, спустя секунду, на пороге дома появилась бледная Эмми.

– Мистер Мариллис… – она не могла выдавить больше ни слова, папа прижал её к себе.

– Эмми, девочка наша… Тяжело… Поплачь…

Мама, услышав голоса и отложив разговор, положила трубку и вышла из комнаты. Она молча подошла к ней, убирая волосы с лица Эмми, и глядела на неё, полными слёз глазами. Они молчали, боясь, что, если начнут что-то говорить, снова будут только рыдания. Мама, не размыкая дрожащие губы, жестами показала Эмми проходить в гостиную.

Весь вечер они плакали, осуждали нас, как детей, за эту выходку, представляли, что бы было, если мы не сели в эту машину. Долго говорили о планах, которые мы с Эмми строили. В конце концов, отец уговорил Эмми остаться и отвел её на второй этаж спать в их комнату. Наверно, чтобы она немного отошла от воспоминаний, они не предложили ей устроиться в моей комнате, в которой ещё с моего подросткового возраста всё осталась, как прежде. Всё те же постеры на стенах, фотографии в рамках, грамоты за спортивные достижения в хоккее и первые подарки и открытки от Эмми – они были бережно расставлены на полочках. Как мне хотелось заглянуть в эту, её первую открытку на день влюбленных, но мои руки уже ничего не могли взять… Как мне хотелось снова прочитать тот текст, написанный очень аккуратным почерком. Я знал его наизусть, но всё равно тогда много раз его перечитывал, и мелкая приятная дрожь то и дело бегала по всему телу. «С днём влюбленных, милый Тео. Твоя Эмми». Какое у неё было смущенное лицо, когда она робко подала мне эту открытку, стоя на пороге своего дома, и чмокнула в щёку. Окрыленный, я шёл к Майку, каждую минуту заглядывая внутрь и читая с бешенным стука сердца в груди: «Милый Тео», «Твоя Эмми».

Родители и Эмми уже уснули, и я вновь прилёг к моей маленькой миссис, и всю ночь провёл с ней, сжимая её в невидимых объятьях.

Утром все засуетились, мама с Эмми убежали договариваться со священником, а отец отправился заказывать памятники с моей фотографией.

Я бродил с ними весь день, сначала в церковь, затем в супермаркет, они закупали продукты, чтобы накрыть стол всем близким в день похорон.

Они немного отвлеклись за этот день. Приезжали родственники из соседних штатов, со всеми мама и Эмми поплакали, все они вспоминали меня добрыми словами. За Эмми заехала Джейн и увезла её домой, несколько раз спросив по дороге, справится ли та одна. Эмми, делая бодрый вид, убеждала Джейн, что всё будет в полном порядке. А с тётей Элис мама засиделись до глубокой ночи, и она осталась, чтобы с утра помочь ей готовить.

Эмми зашла в нашу квартиру, включила приглушённый свет, затем, сняв обувь и куртку, прошагала по длинному коридору до ванной комнаты, переоделась в свой любимый белый шёлковый халатик. Она выглядела довольно спокойной и, только кинув взгляд на наше фото, сделанное на прошлых рождественских каникулах в Париже, всё же дала волю своим эмоциям. Проводя руками от лба до затылка, как бы пытаясь держать себя в руках, при этом нервно делала прерывистые вдохи.

Но, не удержавшись, она смахнула стоящие на тумбе свечи, и принялась кидать все предметы в нашей спальне, не тронув только это фото и мои вещи.

На её лице не было никаких эмоций: огромные глаза, налитые слезами, и стиснутые зубы. Она боролась изнутри со своей болью, но всё же закричала, обивая об стену кулаки до крови.

– Почему мы? Скажи, почему ты нас разлучил? Разве этого мы так хотели, так ждали? О таком будущем мы с ним мечтали? – Эмми рыдала, кричала, обращаясь к Богу, подняв глаза вверх. – Мы просто хотели быть счастливыми, хотели любить, жить! Просто жить, чёрт возьми… Меня тоже больше нет! Эмми умерла вместе с Тео! Остался только облик Эмми, а внутри меня больше нет! – кричала она на всю квартиру. – И никто, никто мне его не заменит. Я клянусь! Больше никогда не скажу слов любви, что бы в будущем меня не ждало. Я клянусь, Тео, никогда…

Она глядела на наше фото, нежно гладя по нему.

– Не нужно, малышка! Пройдёт время, ты ещё будешь счастлива, создашь семью, обнимешь деток. Ты поймёшь сама, Эмми, на мне жизнь не закончилась. Твою пустоту обязательно кто-то заполнит! Я знаю, ты умеешь любить и наградишь этим чувством какого-то счастливчика! Пусть так оно и будет! Я не хочу видеть твои слёзы и страдания по мне, я хочу видеть тебя прежней! Мою весёлую и беззаботную Эмми!

Стоя прямо напротив Эмми, глядя, как она медленно треплет свои волосы, я говорил с ней, в надежде, что всё же что-то потустороннее существует, она немного успокоится, может, почувствует, что я рядом…

И тогда она сменила тон на более спокойный.

– Я увижу тебя завтра последний раз, мой милый Тео… В последний раз я смогу прикоснуться к моим любимым губам… Подержать твою крепкую руку… Погладить по небритым щекам… Провести рукой по волосам… И как я смогу тебя отпустить?

Медленно встав с кровати, она подошла к шкафу, распахнула зеркальные двери, скинула пакет с какой-то довольно большой вещи, и я впервые увидел её свадебное платье. Оно было прекрасно! Без кружева, страз и прочих блестящих штучек, которые так не любила Эмми. Довольно простое белоснежное платье. Я мысленно представил его на Эмми, и то, как она вышла бы в нём у алтаря.

– Ты была бы самая красивая невеста…

Эмми, не прикасаясь, с терзающей её болью смотрела на него, затем скинула с плечиков, швырнув на пол и, рыдая, упала на расстеленное платье. Всё это время я наблюдал за ней, постоянно находясь рядом. Вновь и вновь перебирая в голове наши мечты о счастливом будущем.

Немного успокоившись, она умыла лицо тёплой водой, выпила успокоительное, которое ей дала Джейн, и рухнула без сил в нашу постель.

Я остался, представив на одну ночь, что не было никакой аварии, мы просто легли спать, а завтра она разбудит меня, бегая по спине своими тонкими пальчиками.

Утром её разбудил навязчивый звонок в дверь. Это была Джейн, которая заехала за ней, чтобы отправиться на кладбище.

Эмми надела на себя чёрное платье с высоким воротом и длинным рукавом. Мы покупали его во Франции. Эмми тогда крутилась в нём у зеркала, сомневаясь, брать или нет. А мне понравилось, как оно на ней смотрелось, и я сам уговорил её купить. Знал бы я тогда, что наденет его на мои похороны.

– Знали бы мы тогда, что я пойду в нём на твои похороны, Тео…

И Эмми, глядя на себя в зеркало, озвучила мои мысли.

За все эти дни я не пытался увидеть Джона и Эрика. Да и они, наверное, меня не особо искали. Каждый был со своими семьями, и как-то не подумал о Сэме…

Я знал, что мы встретимся с ними сегодня, они тоже придут…

Не оставшись ждать Эмми с Джейн, я отправился на кладбище. Там собралось много людей, которых я так давно не видел. Родственники, друзья по спорту, однокурсники и просто люди, с которыми я был знаком и хорошо, и не очень. При жизни я бы, наверное, никогда не смог собрать их всех вместе, будь это юбилей или свадьба. Но попрощаться со мной они пришли. Медленно проходя через рыдающую толпу, наконец-то, приблизился к себе – лежащему в тёмно-коричневом гробу. Одет, как на парад: белая рубашка, брюки и белые ботинки. Волосы прилежно уложены, совсем не то, что было при жизни. Я узнавал себя прежним. Лицо… Как будто я просто сплю: ни единой царапинки. Ничего не напоминала об аварии. Лишь рваная рана на голове, которую незаметно спрятали под волосами.

Чуть дальше я увидел Джона, стоящего рядом с рыдающей мамой, за ним – Эрика в окружении своих близких, и Сэма… Проститься с ним пришли только его коллеги.

У нас было много общих друзей. Они ходили по очереди к каждому, прислонялись губами ко лбу, и каждый что-то шептал. Жалко было смотреть на маленького брата Джона: Рик стоял, вцепившись в мать, и громко плакал, изредка поглядывая на бездыханного брата, и ещё сильнее вцепляясь в плащ матери. Ему было восемь, он всегда подражал Джону, слушал его наставления и мечтал быть во всём на него похожим.

Джони махнул рукой сначала мне, затем Эрику и Сэму, позвав нас к себе, а сам немного отошёл в сторону от рыдающих людей.

– Давайте побудем вместе, сил нет смотреть, как они убиваются…

– Да, нужно поддержать друг друга! Слёзы Рика… Это… – Джон больше не мог выдавить ни слова.

Сэм положил руку ему на плечо, вторую – на моё. Я обнял Эрика, и мы стояли, молча слушая, что говорят собравшиеся.

– Ну, надо же, у него ведь только что ребёнок родился, и такое горе…

Одна женщина, судя по всему, с работы Эрика, тихо причитала стоящей рядом даме в чёрной шляпке.

На наших лицах растеклась улыбка, мы сразу вспомнили про тот случай, и я постучал Эрика по спине. Подъехала машина Джейн, и сразу за ней – пикап моего отца. Сэм убрал руку с моего плеча, поняв, что я должен пойти к ним.

Мама была бледна, с боязнью подошла ближе и, опираясь на папу, вновь расплакалась.

– Эмми, держись… Давай, только держись детка, – я шёл «задней походкой», глядя на её отчаянное лицо и трогал её за плечи, будто пытаясь остановить, повременить, а Эмми то и дело, опережая мой шаг, проходила сквозь меня.

Народ расступился, увидев её, и уступал ей место рядом с мамой. Подойдя совсем близко, она взяла дрожащими руками мою руку, закрыла глаза и стояла, не обронив ни слова. На лице никаких эмоций – только бесконечный ручей её слёз… Отец обнял их обеих за плечи, уткнулся в воротник своей куртки и тоже молчаливо плакал.

Джейн, София всхлипывали, стоя позади Эмми.

Натали, двоюродная сестра Эмми, приехавшая к нам на свадьбу, то и дело подливала масло в огонь и своим нудным голосом причитала: «Они были такой красивой парой, пожениться хотели… Такое горе!»…

По лицу Эмми, которая от её слов корчилась, поджав губы, было ясно одно: ушли бы все вы отсюда, я осталась бы с ним одна… Она по-прежнему стояла, не открывая глаз, не слыша больше голосов и рыданий, перебирая мои холодные пальцы. Смотреть на её мучения больше не было сил, я кинул взгляд на ребят, стоящих всё на том же месте, и они почти синхронно позвали меня к ним. Я только подошёл к ним, как услышал голос священника, который вежливо попросил всех отойти на пару метров от гробов. Это немного отвлекло маму и Эмми.

– Эмми… бедняжка, нам так жаль её, – Джон всегда хорошо отзывался о ней.

– Помнишь, ты хотел познакомиться с её сестрой? Так вон она, видишь, справа от моего отца стоит, – я показал Джону на ту самую занудную Натали.

– М-м-м… Я её немного другой представлял, – Джони сделал такое лицо, будто съел дольку лимона.

Священник спокойным монотонным голосом говорил о смерти, и мы все притихли, когда он сказал, что лишь на сороковой день душа отправится на небеса.

– Так, значит, ещё тридцать семь дней мы с вами, парни, будем вместе! И вы – с роднёй, понятно, – сказал Сэми.

После слов священника к нам подходили, кто не успел попрощаться, почти буквально отпихивая неприступную Эмми, которая стояла, снова взяв меня за руки. И началось самое страшное: папа буквально расцеплял наши руки, когда гробы Эрика, Сэма и Джона уже стояли закрытыми, а Эмми не давала прикоснуться к моему, поняв, что сейчас закроют крышку, и она не увидит меня больше никогда. Она разрыдалась, не ища поддержки в глазах стоящих рядом. Она смотрела лишь на меня, будто надеясь на то, что я её сейчас поддержу, успокою… Но папа всё же сумел отвести её в сторону и, закрыв руками лицо, она наблюдала, как наши гробы отпускают в глубокие ямы.

После громких криков, всхлипываний люди всё же начали расходиться, похлопывая со словами поддержки по плечу папу и обнимая маму. А к Эмми не подходил никто. Она всем дала понять, что ни с кем не хочет говорить, опуская глаза вниз и нервно мотая головой, если кто-то направляется в её сторону. Только лишь Джейн, несмотря на сопротивление Эмми, удалось увезти её с кладбища.

Родители тоже поехали. Последними. Позвав несколько родственников на поминки к ним домой.

Воцарилась тишина, кричали только птицы… Мы стояли какое-то время молча – каждый напротив своей могилы.