Текст книги "Старый дом"

Провалившись коленками в поролон кресла, Дроня прислонился животом к спинке, и поставил на нее локти. Поднеся бинокль к глазам, принялся обозревать близлежащие окрестности.

– Не, это не звездное небо, ничего интересного. Люди, как муравьи-трудяги, снуют туда-сюда, спешат куда-то…

Сместив обзор во двор, Дроня на мгновение замер.

– Что за глупые шутки?! – быстро отпрянул от бинокля. Вытянув шею, осторожно выглянул в окно. Возле калитки стояла рыжая девчонка в красном комбинезоне. Вытянув вверх руку, она смотрела на чердачное окно.

– Да ладно! – недоверчиво произнес мальчик, вновь прикладывая к глазам бинокль. Огромный кукиш, увеличенный линзами, опять оказался у его носа.

– Очень смешно! – нахмурился в ответ, грозно потрясая кулаком.

Беззвучно рассмеявшись, девочка скрылась за углом дома. Золотистый ретривер, обнюхав калитку, потрусил вслед за ней.

Разглядывать прохожих сразу расхотелось. Дроня убрал бинокль обратно в комод, прикрыл ворохом пахучего белья.

Засунув руки в карманы спортивных штанов, прошелся вокруг стола. Теперь его мысли были заняты лишь рыжей девочкой: "Интересно, из какого она дома? Раньше я ее здесь не видел, а если она новенькая, то наверняка будет учиться в моей школе и, может быть, в моем классе, и мы будем сидеть за одной партой, а толстый Феликс пусть пересаживается к очкастой Букле на первую! Эх, скорей бы завтра!"

Он остановился в раздумье, устремив отрешенный взгляд на металлическую сетку кровати: "Чем бы таким заняться, лишь бы ничего не делать", – почесал затылок.

Под кроватными пружинами темнел коричневым пятном старый чемодан.

– О! То, что надо! Но почему он всегда заперт? Что же там такого интересненького прячут? – по-стариковски проворчал Дроня, ерзая животом под стальными пружинами. Пыхтя, вытащил чемодан из-под кровати. Но что удивительно – он не был заперт. Блестящие загогулины легко выскочили из пазов, приглашая заглянуть внутрь. Оставалось лишь откинуть крышку.

Содержимое чемодана особым разнообразием не отличалось. Какие-то серые тряпицы, аккуратно сложенные ровными прямоугольниками, да кружевные квадратики носовых платков, отдельными горками распиханные по углам.

Вывалив все на пол, Дроня озабочено осмотрел чемодан со всех сторон. Он искал потайной карман или хотя бы рваную подкладку, за которую обязательно что-нибудь должно завалиться… что-нибудь, этакое, секретное…

Но вожделенная тайная "штуковина" пряталась вовсе не в чемодане, а выглядывала из тряпичной кучи на полу. Увлеченный напрасным поиском Дроня не сразу ее заметил, увидел лишь, когда начал складывать серые тряпицы обратно.

"Штуковиной" был глянцевый журнал, похожий на тот, дамский, который Берта листала за утренним кофе. Только вот Бертин был цветным и красочным, а этот – черно-белым, с такими же черно-белыми снимками, да текстом на незнакомом языке. И как понять, что там написано?!

Мальчик с интересом принялся переворачивать гладкие страницы.

"Ого, а фотки-то прикольные! Интересно, какой это год?"

Повертев обложку и так и эдак, на оборотной стороне переплета увидел цифры "1950".

"Ого, старый какой! Я еще даже не родился. Наверно, это год издания, а когда же сами фотки-то сделаны? – вернулся на страницу. – Ага! "1931", эх, знать бы язык – понял бы и все остальное".

"Бабочки, цветочки. Большой дом, похожий на наш, только без веранды. Тоненькие деревца на земляных холмиках. Лысый носатый парень с лопатой чем-то присыпает саженец, наверно, опилками", – Дроня покрутил альбом и так, и сяк – не понятно.

"Тэк-с, вот еще фотка: хмурая тетенька в платке глядит прямо в объектив, глаза усталые, положила руку на плечо бородатого дядьки в темном костюме, сморщенный он какой-то и худой, наверно, живот болит или, там, зуб. С другой стороны от тётки – парень, похож на бородатого мужика, но бритый, родственник, наверное. А вот и "серые тряпицы": три странных типа в длинных балахонах. Какой-то вид у них испуганный, жмутся друг к другу, будто фотоаппарат никогда не видели, а, может, и правда не видели. Какие-то они чудные…"

Дроня перевернул следующую страницу.

"Сорок первый год. Щекастая девочка прижимает к себе смешного зайца с длинными ушами – где-то я его уже видел?! Волосатый мужчина в светлой рубахе держит на коленях ту же девочку с зайцем – и все-таки – где?! А-а-а! Точняк! Сидит на нашем подоконнике в лестничном проходе, грустняшка! Вот тетка в светлом платье заплетает косу у окна. В окно видно, как во дворе непонятная темная фигура на корточках в лопухах ковыряется. Лица не разглядеть, зато лысина здорово блестит, наверно, на солнце. Скорей всего, это тот же тип, что деревья сажает – садовник…"

На чердаке начало быстро темнеть. Лампу зажигать не хотелось – Берта сразу поймет, где он прячется. Быстро пролистав оставшиеся страницы: "Ничего интересного… цветочки на лугу… бабочки на цветочках… белобрысый мужчина подковывает лошадь… пухлая девочка укладывает зайца спать… кучка народа в серых одеждах за столом… видимо, обедают… опять бабочки-цветочки… пчелки-мотылечки…" – мальчик закрыл журнал, отложил в сторону.

"Завтра Марку покажу, он наверняка сможет прочесть, что там написано, и все-таки интересно, почему Берта хранит его до сих пор? А может это и не ее вовсе?!"

Наскоро запихнув тряпье обратно в чемодан, задвинул его под кровать. Оглядел чердак на предмет произведенного беспорядка.

– Все чики-пуки! Берта даже не заметит, что я здесь был, если только мама не проболтается.

Раньше, когда бабушка жила на чердаке, он назывался мансардой. Год назад, когда она повредила в аварии ногу, ей пришлось поселиться в гостевой комнате на первом этаже, рядом с запасным выходом в сад. Новое местожительство ей не особо нравилось, поэтому из вредности она запрещала внуку лазить на чердак, грозя посадить в сырой подвал с привидениями.

Но кто в десять лет будет слушать взрослых? Тем более что в подвале призраков нет – Дроня сам проверял в прошлую субботу! Правда, вместе с Марком. И ничего интересного они не увидели. Слева, как обычно, всякая техническая ерунда: запасной генератор на случай внезапного отключения света, бойлер для отопления, старая стиральная машина, какие-то насосы, газовые баллоны. Справа – стеллажи с бутылками ягодных настоек и вин. А прямо, до самых зарешеченных от бродячих котов окошек тянутся длинные ряды металлических стеллажей с банками рябинового варенья и яблочного компота. А там, где варенье и компот, привидения не водятся! Так сказал Марк, а не верить другу оснований не было. Но почему он все-таки не пришел сегодня?!

Засунув под футболку трофейную "штуковину", мальчик на цыпочках пробрался в свою комнату. Быстро спрятал журнал под матрас, надел толстовку и спустился в гостиную к Берте.

Глава 6. Охранник Матвей Лунёв

Должность дежурной медсестры в частной клинике "Дом кенаря" Хельга получила благодаря Берте: владельцем клиники был доктор Кронбик, давний приятель свекрови.

Добираться до работы приходилось на рейсовом автобусе, который регулярно курсировал между ее родным Ровенбриком и крупным мегаполисом Бигровеном. Не доезжая до конечной остановки, Хельга выходила из автобуса и шла пешком вглубь заповедника. Заботами нынешнего губернатора дорогу в лечебницу проложили быстро и добросовестно. На автомобиле время в пути пролетело бы незаметно, но Хельга машину не водила, поэтому, чутко прислушиваясь к шелестящей листве, быстро шагала по асфальту.

В эту часть заповедника хищники забредали крайне редко – сказывалась близость города и людей. Тем не менее, местные егеря позаботились возвести вдоль дороги сетчатое ограждение из оцинкованной проволоки.

Через пятнадцать минут женщина вошла на территорию лечебницы.

Вдоль забора тянулись заросли клещевины – изумительно красивое растение, но довольно опасное, с темно-зелеными листьями, изрезанными бордовыми прожилками, а на восковых стеблях – красные ёжики плодов.

– Хельга, приветствую! – на "лесных" воротах дежурит Лунёв. Высокий блондин нордического типа с рельефными мышцами и непременной ямкой на квадратном подбородке.

– Привет, Матвей! Гордон в "Канарейке"?

– Угу, машина, вроде, на стоянке. На "центральных" – Карлос, уточни у него.

– Так и сделаю, спокойного дежурства!

– Взаимно!

***

Трехэтажный "Дом кенаря", выкрашенный в ядовито-зеленый цвет, хорошо просматривался среди деревьев, тем более что садовник уже включил наземную подсветку для освещения фасада и парадного входа. От будки охраны Хельга повернула на гравийную дорожку и пошла к южному крылу здания, где находились кабинет и лаборатория доктора Кронбика.

Гостевых номеров в клиники было немного – всего двенадцать. Располагались они преимущественно на втором этаже и были оборудованы всем необходимым для комфортного проживания обеспеченного клиента, страдающего легким психическим расстройством на фоне быстро развивающейся депрессии. Чтобы не провоцировать нервные срывы у страдальцев, обслуживающему персоналу было запрещено произносить вслух слова: "больница", "палата", "пациент". Их заменили более домашними: "гостевой дом", "номер", "клиент", а для полной релаксации невротиков в северном крыле обустроили бильярдную, библиотеку и мини-кинотеатр, не говоря уже об оранжерее.

Глава 7. Охранник Карлос Канторе

У шлагбаума, заложив руки за спину, стоял приземистый крепыш Карлос Канторе. Он лениво перекатывал во рту конфету на палочке, с интересом разглядывая приближающуюся женщину.

– Привет! – помахала ему рукой Хельга. – Кронбика видел?

Охранник нехотя выплюнул палочку, и вяло произнес:

– Док в теплице.

– Спасибо, Карлито, ты очень любезен.

– Я знаю, мисс, – не меняя тона, ответил он, жадно уставившись на ее грудь.

Хельга лишь вздохнула, отметив про себя излишнюю озабоченность парня.

Его мать, Матильда Канторе работала в клинике сиделкой и упросила доктора пристроить на работу своего непутевого сына. По правде говоря, Карлито был неплохим парнем, но горячая южная кровь порой била ему в голову, ослепляя разум.

И если "мелкие шалости" в виде разбитых витрин, поцарапанных машин и обритой наголо болонки сварливой булочницы еще кое-как удавалось сгладить, то последний "зов крови" мог закончиться для Карлоса очень печально.

Задавленный им на ночной трассе громадный лось оказался хозяином стрип-клуба "Ночные стражи" колумбийцем Мигелем, "блуждающим в свете неверных фонарей в смысле поиска жизни", – дословная цитата из его показаний, а конкретней – по нужде. Отливать он решил почему-то на противоположной от припаркованного джипа стороне ("там вид живописней"), за что и был сбит красной "Хондой" Карлоса на полпути к заветной цели.

Одурманенные алкоголем оппоненты столкнулись на разделительной полосе. Фетровая шляпа пешего колумбийца осталась лежать на лобовом стекле "Хонды", зацепившись за щетку стеклоочистителя, а сам хозяин ночной жизни, отброшенный помятым капотом на обочину, громко храпел, широко раскинув ноги в черных лосинах. Пенистая пахучая лужица растеклась на асфальте между жирных ляжек ценителя красот природы.

Свидетелем пьяного столкновения стала проезжавшая мимо на велосипеде блюститель правопорядка сержант Корниш. Она-то и вызвала дежурный наряд полиции. И лишь благодаря комиссару Макговерну, вернее его супруге Диндре, Карлосу удалось избежать тюремного заключения и отделаться изрядным штрафом в городскую казну. Впрочем, как и Мигелю.

Хельга невольно улыбнулась, припомнив ту историю. Но охранник понял ее улыбку по-своему. Достав из кармана конфету, он с нагловатой ухмылкой, явно подсмотренной в гангстерских фильмах, хрипло спросил:

– Хочешь пососать мой леденец, крошка?

Стараясь не расхохотаться в лицо глупому парню, Хельга отрицательно покачала головой и поспешила в теплицу.

Глава 8. Оранжерея

Небольшая оранжерея располагалась в куполообразной пристройке к южному крылу. Попасть в нее можно было как через парадный вход, так и со стороны парка. Хельга предпочла второй вариант.

Стараясь не стучать каблуками по плитке, она направилась вглубь оранжереи, где, по словам Матильды, доктор Кронбик любил отдохнуть за чашкой жасминового чая.

Крутя головой по сторонам, Хельга пробиралась сквозь заросли папоротника и разросшейся юкки, поражаясь трудолюбию садовника Акима, за несколько месяцев сотворившим настоящее чудо – маленький филиал рая на земле! Чего здесь только не было: манговые и оливковые деревья, кокосовые и финиковые пальмы, апельсины, мандарины, лимоны! Яркими цветочными пятнами вспыхивали на фоне зелени экзотические орхидеи, душистые азалии и магнолии, олеандры и… Хельга прислушалась: где-то рядом был… водопад?! Нырнув под арку, обрамленную белоснежными звездочками "свиных ушек", а по-научному, стефанотиса, она оказалась на поляне.

Глава 9. В оранжерее. Хельга Маккиш и Гордон Кронбик

Искусственный фонтан в виде наскального водопада умиротворяюще журчал, наполняя декоративный пруд с лилиями.

Гордон Кронбик сидел в бамбуковом кресле, подложив на жесткое сиденье поролоновую подушку. Белый халат небрежно висел на импровизированной вешалке – засохшей ветке карликового баобаба.

Перед креслом на круглом столике стояли заварочный чайник и хрупкая фарфоровая чашечка с серебряной ложечкой на блюдце.

"Как мило и аристократично", – подумала Хельга, наблюдая за мужчиной. Погруженный в свои мысли, тот делал какие-то пометки в тетради, совершенно не замечая нежданного визитера.

– Добрый день, доктор! – бодро произнесла женщина. – Извините, что потревожила, но мне надо с вами поговорить! Очень надо!

Захлопнув тетрадь, доктор внимательно посмотрел на медсестру.

– Что-нибудь с Андроном? – вместо приветствия спросил он, что не было проявлением высокомерия, скорее – недовольства. Тревожить его в оранжерее позволялось лишь кудеснику Акиму.

– Нет, с сыном все в порядке, – ответила Хельга, – меня беспокоит Роберта…

– С Бертой я сам разберусь! Что-нибудь ещё? – он взглянул на часы и поднялся.

От его грубости Хельга опешила.

Кронбик между тем сдернул с баобаба халат, сунул в карман тетрадь и холодно произнес:

– К сожалению, у меня мало времени! Мы можем перенести разговор на другой день?

– Нет! Потому что он касается и лично вас тоже! – выпалила вдруг женщина, вставая на его пути.

– Вот как?! – в глазах Кронбика мелькнуло едва заметная тревога. Он на миг задумался, потом тихо произнес:

– Тогда я вас слушаю, – он снова уселся в кресло, сложил на груди руки и вопросительно посмотрел на стоящую перед ним женщину.

Какая глупая ситуация! Он даже не предложил ей сесть!

Похоже, доктору надоело ее топтание на месте, но извиняться за свою бестактность он не стал, лишь коротко кивнул:

– Снимайте ваше прелестное пальто и присаживайтесь.

"Наконец-то!" – она скинула пальто на спинку соседнего кресла, осталась в зеленом платье из джерси.

– Доктор, я очень благодарна за врачебную помощь, оказанную моему покойному мужу Эдварду, – начала издалека, присаживаясь. – Вы облегчили его невыносимые страдания… – тут она запнулась, подбирая слова, – …которые так терзали его перед смертью.

Словно вспомнив о необходимости дружеского участия, доктор мягко дотронулся до руки Хельги:

– Все в порядке, продолжайте!

– Но эта болезнь… она сожрала его в одночасье, хотя Эдвард никогда не жаловался на здоровье, тем более на головную боль… он был молод и красив… у него рос сын… – голос женщины задрожал, глаза наполнились слезами. – Скажите, доктор, почему это случилось именно с ним?!

– Сначала вы должны успокоиться, – Кронбик достал из халата платок, протянул Хельге. – Прошел уже значительный срок, вы должны были смириться с потерей, и мне странно, что вы опять задаетесь этим вопросом, на который я дал вам развернутый ответ еще два года назад. Но я готов повториться…

Взяв со стола чашку с остывшим жасминовым чаем, он передал ее Хельге.

– Вот, держите! Я не притрагивался… холодный он даже полезней, пейте и слушайте, – он подождал, пока она сделает пару глотков, и продолжил:

– Болезнь не выбирает молодых или старых, красивых или уродов. Человек сам порождает ее в себе, культивирует в своих негативных мыслях и чувствах. Она завладевает его разумом, и когда он больше не можем контролировать свои отрицательные эмоции, вот тогда болезнь поражает его тело. Отрицательная энергия нашей души переходит в телесный недуг. По мировой статистике десять процентов людей умирают от старости, около двадцати процентов – в результате несчастных случаев, и семьдесят процентов людей умирают от болезней. Если же брать конкретный случай, дорогая, то здесь наиболее вероятна генетическая предрасположенность вашего мужа.

– Почему вы считаете, что именно наследственность является причиной образования опухоли?

– В свое время вы наверняка изучили всевозможную специализированную литературу на данную тему. И, стало быть, прекрасно осведомлены о причинах возникновения глиобластомы, а сделать выводы методом исключения совсем не сложно. Я прав?

Хельга кивнула головой.

– Но вам отчего-то хочется услышать это от меня – извольте! Первым пунктом исключаем радиационное излучение, поскольку Эдвард не был физиком-ядерщиком или агентом спецразведки, он не работал ни на химическом, ни на каком-либо другом производстве с риском возможного облучения, а, насколько мне известно, был простым финансовым аналитиком. Верно?

Хельга опять кивнула, глядя в пустую чашку, зажатую в ладонях.

– Пункт второй! – Кронбик отобрал у нее чашку, поставил на стол. – Поскольку медицинское обследование ваш муж игнорировал – ведь у него ничего не болело, как вы говорите, то определить была ли у него доброкачественная опухоль, переросшая затем в злокачественную, не представлялось возможным. Идем дальше!

Вместе с креслом доктор повернулся лицом к Хельге, подался корпусом чуть вперед. Едва уловимый аромат лосьона нежно коснулся ее носа.

– Других злокачественных новообразований, способных дать метастазы в мозг, при вскрытии не обнаружено. Косвенные факторы, как то: наркотики, алкоголь, курение, способные в избыточных количествах подтолкнуть к возникновению патологического процесса, исключаются априори. Остается то, что остается – наследственность.

Доктор замолчал, не отводя взгляда от ее лица, потом тихо спросил:

– Вы знакомы с генеалогическим древом своего покойного супруга?

– Не-ет! – под гипнозом его зеленых глаз она едва смогла говорить.

– Когда вы выходили замуж, неужели свекровь не поведала вам некую тайну родового проклятья? – вкрадчивый голос доктора раздался вдруг у самого уха. Левой рукой он облокотился на спинку ее кресла, а правой уперся в подлокотник, буквально нависая над завороженной женщиной.

– Какую еще тайну? – пробормотала Хельга, чувствуя себя, как кролик перед удавом, но Кронбик лишь криво улыбнулся, вернувшись на прежнее место.

– Какую тайну? – повторила она чуть увереннее.

– Значит, вы не знаете… впрочем, спросите Роберту сами – очень занимательная история! Может быть, в ней вы и найдете ответы на свои вопросы, а сейчас… – доктор красноречиво посмотрел на часы, – …прошу меня извинить! Я и так опаздываю из-за вас на важную встречу. Жаль, что так и не довелось испить великолепного чаю – некогда!

Он поднялся из кресла и, доставая на ходу телефон, неторопливо двинулся в сторону уличного выхода.

"Черт возьми! Он сейчас уйдет, а она опять будет мучиться сомнениями!"

– Стойте, Гордон! Я не закончила! – громко крикнула Хельга вслед удаляющейся фигуре в белом халате. – Самый важный для меня вопрос: мой сын! Его ждет та же участь, что и Эдварда? Тогда, два года назад, вы сказали, что с ним все будет хорошо. Что вы имели в виду? Ответьте же мне!

Мужчина по инерции продолжал идти, но она увидела, как напряглась его спина. Вот он развернулся и решительным шагом направился обратно.

– Значит так, дорогуша! – раздраженно проговорил, глядя на нее сверху вниз. – Я имел в виду, что генетически болезнь может и не проявиться, но ваша женская логика, видимо, пошла другим путем… Что вам от меня угодно? Говорите прямо! – мочки его ушей запылали алым цветом.

"Дроня бы сказал, что он похож на цветущий кактус!" – вдруг пришла ей в голову глупая мысль, но на душе стало легко и спокойно.

В ответ она смерила доктора уверенным взглядом и произнесла:

– Вот мы и подошли к самой интересной части нашего разговора, но на этот раз, успокоиться надо вам, доктор! И выпейте, наконец-то, чаю, в самом деле!

Ей показалось или на его губах мелькнула ироничная улыбка? Или же, как заядлый игрок, он решил сменить "маску"? Она знала, что на пару с Бертой Гордон частенько посещает нелегальное казино в тайных недрах "Ночных стражей".

– Мне угодно знать, чьи сперматозоиды вы подсадили в мою яйцеклетку семь лет назад! – пошла она "ва-банк", предчувствуя новую вспышку мужского негодования.

Но Кронбик не шелохнулся. Отрешенным взглядом он беспорядочно блуждал по ее ногам, бедрам, бесстыдно прошелся по груди, и вернулся обратно к щиколоткам. Похоже, он ее не слышал или делал вид…

Хельга поднялась с кресла, приблизилась к доктору. На высоких каблуках она была почти одного с ним роста. Она видела, что он, прикрыв глаза, наблюдает за ней.

– Кто отец моего ребенка? – выдохнула прямо в его длинный нос.

– Что за чушь вы несете? – равнодушно спросил доктор и неожиданно добавил. – Вы вкусно пахнете… сандалом, верно?

В ту же секунду она вдруг почувствовала на своей спине его руки. Они нежно поглаживали мягкую ткань платья, опускаясь все ниже и ниже. Глаза женщины изумленно расширились. Но вместо того, чтобы одернуть наглеца, она робко произнесла, словно оправдываясь:

– Берта недавно проговорилась, что у Эдварда была редкая группа крови – четвертая, у меня – вторая, а у Дрони почему-то первая. Что же вы скрываете от меня, доктор?

– Роберта много пьет последнее время, – губы Гордона мягко коснулись ее виска.

У нее вдруг закружилась голова, и мурашки побежали по телу: "Боже мой! А вот это совсем некстати! Еще не хватало увлечься этим пожилым сердцеедом! Наверно, от воды так зябко".

Пронзительный звук полицейской сирены заставил женщину вздрогнуть. Отпрянув от доктора, она быстро отошла к фонтану. Обернувшись, успела заметить его растерянность. Но в тот же миг, нахмурив брови, он вытащил из кармана телефон.

– Мне надо ответить… – помедлив секунду, доктор повернулся к ней спиной и поднес трубку к уху. – Да, дорогая, я освободился. Скоро буду!

Он уходил от нее все дальше и дальше, пока совсем не скрылся в зарослях папоротника.

– Что же это было? – тихо прошептала Хельга, прикладывая дрожащие пальцы к пылающим щекам. – Он опять сбежал от меня, чертов старый лис! Вот что это было!

Глава 10. Дроня Маккиш и бабушка Берта

Каждый вечер, вместо ужина, Берта пила какао, периодически подливая в него несколько капель ароматного коньяка. Его характерный запах привычно витал по кухне до поздней ночи. Дроня уже знал, что через некоторое время, когда алкоголь полностью вытеснит из чашки шоколадный напиток, бабушка достанет из холодильника ванильное мороженое и, наслаждаясь звуками заунывного блюза, будет покачиваться на стуле, пока мороженое в креманке не превратится в белую сладкую жижу, а Берта не уснет, уронив голову на руки.

Однако в этот раз бабушка засыпать не собиралась. Более того, она сменила место дисклокации, оккупировав диван в гостиной, рядом с камином. В атласном халате, с распущенными волосами, подвязанными сиреневой лентой, Берта томным взором смотрела на спускавшегося по лестнице внука. На подлокотнике – пузатый бокал со светло-коричневой жидкостью. Даже в домашней одежде она не расставалась с "желтым камнем" – прицепила булавку на ворот халата.

– Какао будешь? – ее карие глаза хитро блестели от выпитого напитка, в ожидании реакции внука. Андрон терпеть не мог какао, и все в доме это знали.

– Нет, ба-бу-шка! – "отомстил" Дроня, останавливаясь у подножия лестницы. – Я пью только чай с лимоном!

– Не называй меня так, глупый мальчишка, – поморщилась Берта, допивая плескавшийся на дне бокала коньяк. Облизала губы, смешно причмокнула. – Садись за стол, будем пить чай… с лимоном.

Слегка пошатываясь, она подошла к столу.

Дроня не очень-то любил, когда бабушка была навеселе, но зато в таком состоянии она могла рассказать кучу прикольных историй, которые на трезвую голову и не вспоминала.

Взобравшись на высокий стул, он наблюдал, как она нетвердой рукой нарезает совершенно ровные кусочки яблочного пирога. Чай он решил налить себе сам.

– Ба, страшилки расскажешь? – спросил между делом.

– А надо? – положив на блюдце выпечку, Берта уселась напротив внука, подперев кулаком щеку.

– Угу.

– Может, про проклятье Мякишей?

– Не-е, про хлеб не хочу, – сморщил нос Дроня, – верняк, что-то типа "дети колобка в полнолуние покрывались хрустящей корочкой" или "булочник-убийца выковыривал из батона мякиш и пожирал его вместе с колбасой на завтрак"? Жесть! Прям кишки сводит от страха!

– Дурашка, – улыбнулась Берта, откидывая со лба мальчика непослушный завиток, – это раньше были Мякиши, а теперь – Маккиш. Усёк?

– Усёк… и чё?

– Тогда жуй пирог и не перебивай. Но то, что услышишь, ты не должен никому рассказывать: ни маме, ни друзьям, ни соседской кошке. Никому! Тебе понятно?

– Поняфно, – послушно кивнул внук, запихивая в рот сразу два куска яблочного пирога. – Я фоглафен с уфлофиями договора.

Щедро плеснув в бокал коньяк "для связки слов", Берта залпом выпила. Пьяно подмигнув, принялась прохаживаться взад вперед по столовой, иногда делая крюк и в гостиную. Ее глубокий голос приятно зазвучал в Дрониной голове. Подперев ладонью щеку, он принялся наблюдать за бабушкиным променадом.

– Много веков назад на месте Ровенбрика было обычное урочище, – начало байки было не то, чтобы захватывающим, но в дальнейшем интерес представляло. – Как и положено, к небольшой деревушке прилагалось местное кладбище с часовней. И называлось то поселение Ведьмин трон. Если верить легенде, изложенной в путеводителе по городу, в темные времена средневековья погост служил надежным пристанищем несчастным людям, преследуемым инквизицией за колдовство, ибо располагался он среди болотистой местности в чащобах непроходимого леса. Но шли годы, и деревенька вымерла, лес поредел, болото иссохло и поросло мхом. На старом кладбище осталось лишь несколько надгробий да белая часовня. И наткнулся однажды на это самое место сбившийся с дороги усталый путник. Решил привал устроить. Привязал коня к раскидистому дереву, а сам в часовню зашел. Чиркнул огнивом – перед образами тень неясная встрепенулась. Дева бледноликая с колен поднялась да путнику руки озябшие тянет: "Замерзла, – говорит, – а спички отсырели, никак лампадку не зажгу".

Помог ей купец, и осветилась часовенка огоньком свечным.

"Что ж привело тебя сюда в столь поздний час, милая девушка? – спрашивает, – или заблудилась, как я?"

"Нет, – отвечает дева, – не заблудилась. Из большого города пришла, любопытно мне на могилку одну взглянуть".

"А в ясный день к могилке не пущают, что ль?"

"Не смейтесь надо мной, господин хороший, – не обиделась дева, – а только то, что надобно мне увидеть, лишь полная луна показать может".

"И что же ты увидеть хочешь?"

Замолчала дева, опустила голову, да узелок на платке теребит.

"Так что ж… – не выдержал путник, – вижу, помешал я тебе. Пошел бы дальше, да конь притомился. Думал, переночую здесь, а с рассветом к городу поскачу. Может, и тебя подвезу…"

"Так и быть, оставайтесь, – глянула ему в глаза дева. – Вдвоем не так страшно будет".

"Благодарствуй, – поклонился путник, – отваги мне не занимать".

"Поглядим, какой вы смельчак, когда филин два раза ухнет", – усмехнулась дева. Только закончила говорить, как в приоткрытую дверь донеслось глухое "у-ух".

Путник вздрогнул, дева улыбнулась, конь тихо заржал, перебирая копытами.

"Раз!" – посчитала дева, – как второй раз ухнет, надо на ступени выйти и лампадкой светить по правую сторону от ясеня. Там плита криво в землю вкопана. Да на коня шоры наденьте и позади часовни покрепче привяжите. Не ровен час, испугается, да в лес убежит, а там болотисто".

"Ты, я гляжу, из бойких, – подивился путник. – Что ж, как велишь, так и сделаю. Больно мне любопытна загадка твоя".

"Смотри, ни поседей раньше времени", – хихикнула дева, смущенно потупив взор.

Назад обернулся скоро, молвил:

"Сделал, как велела. Луна такая яркая, что и свечу жечь нет надобности".

"Есть надобность – лампадка нас беречь будет, не даст забрать на тот свет".

"Эх-ма! Красавица, – засомневался путник, – сказками балуешь, а меня уж дремота одолевает…" – отвернулся он к образам, да широко зевнул.

"Не дремота то… слышишь?" – приложила дева пальчик к губкам.

"У-ух!"

"Пора на крыльцо!" – взяла она путника за руку и вышли они из часовни, но дальше не пошли.

Протянула дева руку со свечой в сторону покосившейся могилы, а путник встал за ее спиной, обнял сильными руками.

"Гляди туда!" – прошептала дева, указывая на плиту.

Но то был уже не камень, а человек. В лунном свете его огромный силуэт был хорошо виден. В полосатой арестантской робе, подпоясанной черным фартуком. Длинные светлые волосы, перехваченные на лбу бечевкой, спутанными космами падали на широкие плечи. Пустые глазницы смотрели на часовню.

Мурашки побежали по спине путника. Он чувствовал, как задрожало под его руками хрупкое тело девушки.

Позади них тихо заскрипела стальная дверь. Но обернуться не было сил – страх сковал мышцы. Замерев на месте, они смотрели на арестанта.

Но вот легкое облако проплыло над их головами, опустилось на край могилы.

Женщина необычайной красоты выступила из облака, простерла над могилой руки. По другую сторону могильного холма, опустившись на колени, мужчина склонил голову. Вдруг, как опара в кадке, земля на могиле начала медленно подниматься. Крупный ком, отброшенный неведомой силой, упал ровнехонько перед застывшими зрителями.

Ноги девы подкосились. Лампада выпала из рук. Подхватив на лету свечу, путник опустил девушку на ступени. Сам остался стоять, не отрывая взгляда от происходящего.

Меж тем, красавица-облако медленно спускалась в разверзшуюся могилу. Сложив на груди руки, за нею последовал и арестант.

"Как в преисподнюю ведет", – подумал путник, сжимая онемевшими пальцами лампаду. – Чур, меня, чур!"

Призраки скрылись под землей. Третий раз ухнул филин. Путник вздрогнул. Невольно перевел взгляд на ясень, но птицу не увидел. Как не увидел более и развороченной могилы. Прелая осенняя листва покрывала вековое погребение. От виденного им только что действа не осталось ни следа.

"Эх-ма! Привиделось что ли от усталости?" – подивился он.

"Не привиделось", – ответила очнувшаяся дева.

"Чего ж ты падаешь, бойкая? Еле успел свечу перенять", – пожурил ее легонько.