Текст книги "Старый дом"

– Эй, полегче, парень! – довольно хохотнув, застегнул ширинку.

Полагаясь на собственный вкус, приготовил мятный чай с дольками грейпфрута, поставил в холодильник.

Набросив на голое тело свитер, подошел к окну. Темнота наступала. Вдоль побережья зажглись яркие фонари, освещая вынырнувшую из сумерек белоснежную яхту и пару моторных лодок на причале. Старина-катер увез Бортесов еще днем.

Легкий сквозняк приоткрытой двери заставил его обернуться.

В дверном проеме, в узкой полоске света, падающего из комнаты на темную лестницу, особо четко выделялся кошачий силуэт.

Неуверенное "мр-р-р" и неподдельное удивление в изумрудных глазах заставило доктора улыбнуться.

– Босфор, да ты волшебник! – по теплому полу было приятно ступать. – Пожалуй, я тебя недооценил, – присев на корточки, мужчина внимательно осмотрел дверной замок. – Покажи-ка мне, как ты это делаешь?

Помахивая пушистым хвостом, кот неуверенно обнюхал дубовую полировку. Розовый язычок, мазнув по двери, быстро спрятался за маленькими острыми клыками. Смешно фыркнув, потерся лохматой головой о джинсовое колено хозяина.

– Да-а, – Гордон снял с брюк клочок серой шерсти, ткнул им в черную пуговку носа. – Босфор, еще раз повторяю: я запрещаю тебе заходить в мою спальню. Ты знаешь – почему. Да-да! Именно из-за твоей распрекрасной шерсти, – он опять ткнул мохнатым клочком в нос кота. – Гуляй, где хочешь, но в спальню – ни лапой! Не заставляй меня закрывать дверь на ключ – тогда ты точно не откроешь.

Немного смягчившись, погладил кота по теплой спине. Под рукой хозяина Босфор довольно заурчал.

Шум воды в ванной комнате стих. Пение прекратилось. Гордон обернулся. В легком облаке пара прекраснейшая в мире женщина смотрела на Гордона нежным взглядом. В правой руке она сжимала серебристый предмет, спиральный провод которого тянулся из-за двери ванной комнаты.

Околдованный прелестницей Гордон не сразу заметил, как под рукой напряглись мускулы животного. Нарастающее тихое шипение перешло в протяжное горловое "мау-у-у". Поджав пушистый хвост, перепуганный Босфор ринулся вниз по лестнице.

Улыбнувшись в ответ на легкое недоумение, мелькнувшее в глазах Хельги, Гордон весело произнес:

– Страшнее фена зверя нет! Для Боси, по крайней мере, – и громко, от души рассмеялся.

Ему было легко и свободно! И, конечно, ни на какое дежурство он ее не отпустил!

Глава 18. Старый дом. Дроня Маккиш

"Пять часов, три минуты", – подгоняя время, Дроня слонялся по дому, не зная чем себя занять – до девяти часов была целая вечность.

Он лихо скатился по перилам на первый этаж. Хорошо, что мама на работе, ей бы это точно не понравилось.

– Ба! Ты где? – громко крикнул в пустой дом – тишина в ответ.

"Тэк-с, бабушка в это время должна быть на кухне, – размышлял мальчик. – Ведь мама опять пошла в ночную смену, и ужином должна заниматься Берта".

Но из кухни аппетитных запахов не доносилось. Он тяжело вздохнул. Мама, наверное, уже на работе. Сегодня она ушла из дома раньше обычного и немного взволнованной. Это звонивший дядька, наверное, ее расстроил. Она быстро поцеловала сына в макушку и практически бегом выскочила за калитку.

"Ну и где же может быть бабуля?" – в который раз спросил себя Дроня. Он не видел ее со вчерашнего вечера, когда они рассматривали тот журнал. Но это не казалось ему странным. Она обычно подолгу не выходила из комнаты, либо куда-то исчезала на своем "Бентли". Но к пяти часам обязательно возвращалась. И к тому же она не могла допустить, чтобы ее единственный внук остался без ужина.

Выпив стакан минералки, Дроня, на всякий случай, постучался в бабушкину комнату. Не дождавшись ответа, подергал ручку. Дверь отворилась.

"Опаньки! Нежданчик!" – обрадовался Дроня.

В свое отсутствие Берта не разрешала внуку заходить в комнату и поэтому всегда запирала ее, но сегодня и бабушки нет, и не заперто. Чудеса!

Мальчик осторожно просунул голову в дверь. В глаза бросилась огромная неубранная кровать: одеяло толстым кулем сброшено на пол, шелковая простыня сбилась на середину кровати, подушки на постели вообще не наблюдалось. Розовая тапка с помпоном торчит из-за угла кровати, утопая тонкой танкеткой в темно-бордовой жидкости. Опрокинутая бутылка, рядом разбитый стакан…

"Что-то здесь не так, – заволновался Дроня, готовый в любой момент захлопнуть дверь. – Холодно и неуютно".

Заметил распахнутое настежь окно и сквозь сиреневое кружево штор темный сад.

"Все неправильно, так не должно быть в бабушкиной комнате!" – он испугано захлопнул дверь. Смутное беспокойство переросло в настоящую панику. Судорожно набирая номер Бертиного телефона, он запоздало подумал, что не догадался сделать этого раньше: "Абонент недоступен…".

В горле запершило, в глазах защипало – надо звонить маме. Три долгих гудка и долгожданное "алло".

– Ма! – закричал в трубку срывающимся голосом. – Бабушку украли! В ее комнате ужасный беспорядок! Ее нигде нет!

– Дроня, не паникуй! – строгий голос мамы заставил его глубоко вздохнуть. – Бабушка, наверно, в салоне на процедурах. Просто забыла оставить тебе записку. Видимо, очень торопилась.

– А почему мобильник отключила? – шумно выдохнул Дроня. Тревога понемногу отпускала.

– В криокамере мобильные телефоны отключают. Не волнуйся, бабушка скоро придет, – мама говорила спокойным теплым голосом. – Ты лучше поешь! В холодильники остались тефтели с рисом, только подогрей на плите. Печка сломалась, я отдала ее в ремонт. Потом можешь взять мороженое. Проверь, отключена ли кофеварка от розетки. Я обязательно тебе позвоню попозже. Целую! – и "ту-ту-ту".

– Пока, мам, приходи быстрей! – ответил Дроня в пустоту. Голос мамы всегда действовал на него успокаивающе.

Прихватив из холодильника мороженое, а с лестницы – смешного зайца, мальчик поднялся к себе в комнату.

– Почему я раньше тебя не замечал? – пожал плечами, устраивая игрушку около лакомства. – Наверно, потому что рядом всегда была мама, пока не работала, а теперь… теперь будешь ты, Грустняшка! Лопай мороженое, мне что-то уже не хочется.

Взглянув на часы – пять часов тридцать три минуты. "Так-так, еще целых полтора часа", – плюхнулся на кровать. В складках пледа он откопал пульт, бездумно пощелкал каналы, выключил телик, обняв зайца, завалился на подушку.

Уткнувшись носом в заячьи уши, Дроня принялся мечтать о предстоящей встрече. Он думал о рыжей девочке Магде, которая улыбается только ему. О золотистой собаке со смешным именем Крошка, которая доверчиво тычет мокрым носом в его открытую ладонь. О своем лучшем друге Марке, с который он обязательно раскроет тайну Старого дома…

В комнате постепенно сгущались сумерки. Из-под отяжелевших век Дроня внимательно наблюдал, как медленно, с тихим скрипом, открывается дверь и в ее проеме зависает огромное белое облако. Оно покачивается из стороны в сторону и протяжно стонет. Печальные черные глазища смотрят на Дроню. В его вытянутой пушистой лапе лежит какой-то продолговатый желтый предмет. Он блестит, слепя глаза. Дроня зажмуривается еще сильней, но все равно видит сквозь сомкнутые веки, как большое облако внезапно распадается на два маленьких и исчезает за захлопнувшейся дверью.

Он резко дернулся и проснулся. Капельки пота выступили на лбу и под носом. В комнате было темно и отчего-то пахло гарью. Включив настольную лампу, мальчик взглянул на часы – полночь.

– Черт, я все проспал! Еще сон дурацкий приснился! Это все Бертины сказочки на ночь, и почему облако такое вонючее?

Дроня отчаянно закашлялся. Из-под дверного косяка в комнату вползал едкий дым. Все еще прижимая к себе игрушку, он вскочил с кровати, бросился к двери, но внезапно остановился.

– Мама, – тихо позвал, распахивая от ужаса глаза, – ма-а-ам! – заорал уже в голос, чувствуя, как мелкая дрожь сотрясает его тело.

На ковре у двери валялся странный предмет, очень похожий на золотой слиток.

Хватая ртом горький дым, Дроня провалился в черную пустоту.

Глава 19. Гостиная. Диндра и Тильда

Вытирая влажной салфеткой текущие по смуглым щекам слезы, Матильда все еще причитала, но уже в полголоса:

– Бедный мальчик! Бедная Хельга! Бедная Берта!

Ее визави, красивая статная блондинка в домашнем брючном костюме, налила горячий кофе в изящную маленькую чашечку и протянула своей подруге.

– Дорогая Тильда, этот наивкуснейший напиток поможет тебе взбодриться и взглянуть на случившуюся трагедию без лишних истерик.

Матильда, простоватая толстушка, удивленно смотрела на подругу, принимая из ее рук крохотную чашечку:

– Барби не обиделась, что ты взяла без спроса ее наперсток?

Блондинка лишь виновато пожала плечами. Она совсем забыла, что кофейные чашки придумали жадные люди, чтобы экономить на гостях, как говорит Тильда.

– Прости, дорогая, немного отвлеклась, – женщина улыбнулась уголком рта, наливая кофе в обычную кружку. – Тем не менее, попробуй. Это кофе с корицей. Чувствуешь аромат?

– Ага, чувствую! Аромат коньяка я в твоем кофе чувствую.

– Пей, Тильда! Не капризничай уже. Почему я тебя успокаиваю, когда обычно бывает наоборот? Помнишь, как началась наша дружба?

Матильда прекрасно помнила. В первый учебный день ливень лил стеной. В спортивный зал набилась куча народа: от старшеклассников до уборщиков. Никто не хотел пропустить напутственное слово директора первоклашкам – мистер Клеменс обладал феноменальной памятью на лица и злопамятным характером. И еще он носил парик.

Несмотря на открытые окна, в зале было очень душно.

Тысячи глаз были прикованы к главному человеку колледжа.

Торжественная минута наступала. Все замерли.

Мистер Клеменс, постучав по микрофону пальцем, широко улыбнулся. Достал из кармана платок, тщательно вытер вспотевший лоб, на свою беду позабыв про накладные волосы. Нарастающим гулом пронесся по залу детский хохот. Из первого ряда Диндра с ужасом уставилась на пышную шевелюру директора, повисшую на левом ухе. Горючие слезы потоком потекли по щекам девочки. Не осознавая комичности случившегося, директор в растерянности смотрел на плачущего ребенка: "Почему все смеются, а эта бедняжка рыдает?"

Зато Матильда все прекрасно поняла. Подтянув гольфы до коленей, она смело побежала к директору. Потянула за рукав пиджака, заставив нагнуться. Ловко стащила с директорского уха искусственные волосы, обнажив сверкающую лысину. Зал взорвался новым приступом смеха. Директорскому изумлению не был предела. "Хорошая девочка!", – только и смог произнести директор, поглаживая Матильду по жестким кудрям. Увернувшись от его руки, девочка вернулась к плачущей однокласснице и протянула ей трофей. Перебивая взрослых, бойко прокричала: "Не еви, мистеу Квеменсу совсем не бойно, это же паиик!" – теперь смеялись все! Даже те, кто скромно хихикал в кулачок, чтобы не заметило начальство. Громче всех хохотал сам мистер Клеменс, вытирая выступившие на глазах слезы. Отсмеявшись, он ловко подсадил на левую руку Диндру, а на правую – Тильду. Под громкие овации он сделал почетный круг по залу. Так начался первый день крепкой дружбы двух девочек. А директор с тех пор, во избежание повторных нелепиц, перестал носить парик.

Тильды улыбнулась:

– Жаль мистера Клеменса. Неплохой был человек.

– Неплохой… – вторила ей Диндра, аккуратно надкусывая ватрушку, чтобы не просыпалась пудра. – Если бы не твой Карлос…

– А что мой Карлос? – заершилась мулатка, отставляя кружку. – Мой мальчик совершенно не причем. Мистер Клеменс сам оступился. Надо под ноги смотреть, когда в колледже работаешь!

– Угу. Особенно, когда у дверей твоего кабинета "кто-то нечаянно" уронил биту, – не осталась в долгу блондинка.

– Ну, подумаешь, ушел на почетный отдых раньше, – буркнула Тильда, желая прекратить неприятный разговор.

– А восстанавливался после двойного перелома целых два года, – поддакнула Диндра. – О! Ватрушка изумительная! Не хочешь попробовать?

Подруги сидели в гостиной четы Макговерн, расположившись в мягких креслах за небольшим круглым столиком.

Блондинка угощала гостью пышными булочками собственного производства. Матильда обожала ее выпечку. Она же и посоветовала подруге открыть мини-пекарню "Булочки Диндры". Заведение славилось своими хрустящими круассанами и багетами, изумительными слойками и воздушными пончиками, а рецепт приготовления имбирного рождественского кекса хозяйка кондитерской хранила в своей мудрой головке, не желая делиться даже с лучшей подругой.

Дюк Макговерн, супруг Диндры и, по совместительству, комиссар полиции Ровенбрика, запретил ей работать сразу же после свадьбы, но благоразумно оставил за женой право управления пекарней с условием смены названия. Теперь кондитерская называлась "Булочки с секретом", а любой покупатель мог вытащить из волшебного сундучка хрустящий вафельный рожок с вложенной запиской-пожеланием.

Макговерны были поистине гармоничной и любящей парой. Они заботились друг о друге и старались все свободное время проводить вместе, уезжая в редкие выходные в арендованный домик на озере.

В личной жизни Матильды Канторе происходило все в точности наоборот. В который раз она оплакивала свое неудачное замужество, сидя на маленькой кухне с бутылкой шардонэ, под грохот и вопли хард-рока, доносившийся из комнаты ее безбашенного отпрыска Карлоса. Отец ребенка "присел" в очередной раз за "абсолютную ложь наглых хозяев жизни". Пропажу жемчужного ожерелья обнаружила хозяйка особняка, где Маркус Канторе подрабатывал подсобным рабочим, периодически окучивая не только кусты жимолости, но и молодую жену далеко немолодого банкира.

Банкирша не простила страстного взгляда, брошенного ее любовником на новенькую горничную, и решила его проучить.

Маркусу дали два года исправительных работ. На суде он клялся в вечной любви жене Матише и сыну Карлуше, но после положенного срока обратно в семью не вернулся.

Спустя пять лет Матильда встретила его в Бигровене. В элегантном темно-синем костюме Маркус Канторе заходил в крутое казино под руку с великолепной блондинкой – молодой вдовой усопшего банкира, блистающей в "украденном" ожерелье.

***

– Ди! Нам надо найти эту сволочь! – мулатка щедро высморкалась в бумажную салфетку.

– Какую сволочь? – спросила блондинка. – Твоего бывшего?! Что это ты о нем вдруг вспомнила?

– Да нет же – тьфу на него! – взмахнула пышным рукавом Тильда, – ту, что спалила дом Маккишей!

– Дом Маккишей спалила микроволновая печь! – Диндра выставила вверх указательный пальчик. – Да будет тебе известно!

– С чего ты взяла?

– Каролинка проговорилась. По предварительной версии очаг возгорания находился на кухне. Я сразу поняла, что речь идет о микроволновке. Берта постоянно жаловалась, что никак не может приноровиться к дурацкому агрегату, что он сильно нагревается даже при разморозке. Выбросить его хотела, да Хельга не позволила.

Мулатка недоверчиво уставилась на подругу, прищурив правый глаз.

– Ты почему так смотришь? – обеспокоилась блондинка, ощупывая руками волосы. – У меня прическа растрепалась?

– Не может быть, – тихо проговорила Тильда, беря со столика булочку. – Этого просто не может быть.

– Но почему?!

– Потому, что вчера, при пересменке, я лично видела, как Хельга передала ее Акиму. Просила посмотреть, можно ли отремонтировать…

Диндра облегченно вздохнула, опустила на колени руки:

– Ты уверена, что это была злополучная печь?

Тильда быстро закивала головой, запихивая в рот булочку.

– В таком случае, мы идем в полицию! – блондинка решительно поднялась с кресла.

– Но чем мы можем помочь? – прошамкала набитым ртом мулатка.

– Тем, что я выдала Каролине непроверенную информацию!

– Ты сказала ей ту же ерунду, что и мне? – хлебные крошки облепили широкий рот Матильды. – Ну, про печку…

– Каролина стажируется всего месяц, боюсь, не случился бы конфуз по моей милости!

– Это называется не конфуз, а подстава, – ответила мулатка, стряхивая на полированный паркет крошки. – Вперед, подруга!

Глава 20. В кабинете комиссара Макговерна

Наглаживая рыжеватые усы, комиссар полиции Дюк Макговерн читал предварительное заключение экспертов с места ночного пожара. Офисное кресло тихо поскрипывало под его могучим телом. Легкий ветерок из приоткрытого окна приятно холодил затылок, обдувая изрядно поредевшую шевелюру.

Комиссар пытался представить себе картину пожара в целом, но глаза сами собой закрывались от навалившейся дремоты. Стоило взбодриться. С трудом оторвавшись от бумаг, он перевел взгляд на капитана, привычно раскачивающегося на своем любимом стуле. Ровно минуту Дюк ждал, пока Ингмар соизволит принять подобающую офицеру позу. Не дождался. Подловив момент критической точки раскачивания, когда передние ножки оторвались от пола, а сам стул опасно накренилась назад вместе с седоком, балансируя на задних ножках, комиссар неожиданно для всех рявкнул:

– Крут! Вы не в цирке! Прекратите портить казенную мебель!

От бравого окрика шефа сержант Корниш, подпиравшая книжный шкаф, вздрогнула. Дернулся и капитан, в результате чего хрупкий баланс был полностью нарушен. Стул с грохотом опрокинулся на пол, увлекая за собой Ингмара Крута. За стеклянной перегородкой, отделяющей кабинет от основного помещения полицейского участка, раздался дружный хохот коллег и радостное повизгивание служебной собаки, чей черный нос торчал в приоткрытой двери.

– Очень смешно, – проворчал Крут, поднимаясь на ноги. Одной рукой он потирал ушибленную поясницу, другой отряхивал черные джинсы.

– И впредь попрошу вас, капитан, соблюдать уставную дисциплину, находясь в кабинете своего непосредственного начальства и не только. Бим! Что ты там жмешься в дверях, заходи, если решил поздороваться, – последние слова Макговерн адресовал любимцу всего отдела – немецкой овчарке Бимуру.

Уверенно переставляя сильные мускулистые лапы, пес вошел в кабинет, привычно подсунул морду под широкую ладонь комиссара, ожидая, когда тот погладит его по выпуклому лбу, почешет мощную шею и проведет рукой по блестящей шерсти.

После утреннего ритуала, лизнув шершавым языком нос наклонившегося к нему Макговерна, Бимур величественно вышел из кабинета под одобрительный смех инспектора-кинолога Алекса Николича.

– Что ж, если все церемонии соблюдены, вернемся к нашим овчаркам, – Дюк удовлетворенно потер руки. – Ингмар, какие будут соображения?

– К баранам, – тихо поправил его капитан, оседлав злополучный стул. – Я считаю, что это не преднамеренный поджог, а случайное стечение обстоятельств. Что мы имеем? Время…

– Полночь, когда силы зла властвуют безраздельно, – хихикнула сержант, теребя тонкую косицу. В джинсовом комбинезоне и белых кроссовках она выглядела симпатичным гномом на фоне плечистого капитана и могучего комиссара.

– Не смешно, сержант. Продолжаю. Время – двенадцать. В доме только Берта и мальчик. Его мать на работе. Из предварительного заключения следует, что возможной причиной возгорания стала микроволновая печь. В настоящий момент эксперты пытаются выяснить, что именно послужило причиной взрыва СВЧ по ее трагическим останкам – наши следопыты раскопали на пепелище часть эмалированной обшивки и кусок обгоревшего провода.

– Та-ак, – протянул комиссар. – Корниш, а что у вас?

– А у меня, комиссар, есть свидетель, который подтвердит, что в тот вечер мать мальчика, Хельга Маккиш, отдала неисправную печь в ремонт.

– А почему ваш свидетель до сих пор не дает показания в моем кабинете?

– Оба свидетеля, вернее свидетельница и ее подруга, ожидают в обеденной комнате. Я предложила им кофе, – Корниш победоносно посмотрела на шефа.

Комиссар задумчиво почесал затылок.

– Ингмар, возьми с собой Бима с Алексом, сгоняйте на пожарище. Поспрашивайте соседей. Не мог мальчуган сгинуть бесследно, пожарные же быстро сработали… хоть какие-то остатки, но должны быть…

– Останки, – автоматически поправил Ингмар, закрывая за собой дверь.

– Кстати, сержант, а что по обгоревшему трупу? – обратился Дюк к Лизбет.

– Докладываю, комиссар! Доктор Кронбик любезно согласился провести анализ костной ткани, обнаруженной на месте возгорания. Однако, по предварительному осмотру и по местоположению останков, можно сказать, что это Берта Маккиш.

– А позвольте узнать, какого лысого черта вы привлекли доктора Кронбика? – недовольно рыкнул комиссар. – Он же проходит свидетелем по этому делу, или его не было на пожаре и я что-то путаю, сержант?!

– Еще не доказано, что это преступление, поэтому статус доктора трактуется как "очевидец", а не "свидетель". Тем более спектрометр он доставит в нашу лабораторию сам, а ассистировать ему будет стажер Каролина Монник.

Несмотря на маленький рост и хрупкое телосложение, сержант Корниш обладала упрямым характером борца за справедливость и свято чтила полицейский кодекс в части презумпции невиновности.

– А где же Линда? Почему она не может провести этот чертов анализ? – не сдавался комиссар.

– Гм, Линда немного приболела, – замялось Корниш, – а второго эксперта-криминалиста у нас нет, только стажер, поэтому пришлось обратиться к Гордону.

– Но в данном случае я против того, чтобы Кронбик ковырялся в остатках своей близкой подруги, уж больно вертляв этот докторишка

– Давайте отправим кости в Бигровен, – предложила Корниш другой вариант, – и будем ждать ровно три месяца, пока до нашего погорельца дойдет очередь.

– Н-да, – комиссар, сопя, уселся в кресло, прикрыл глаза.

Сержант выждала пару минут и осторожно проговорила:

– Там дамы на кухне. Пусть ждут?

Шеф молчал. Его грудь тяжело вздымалась, а сопение вдруг усилилось.

– Комиссар! – чуть громче позвала Лизбет, зачем-то хлопнув в ладоши. – К вам дамы!

– Черт тебя дери, Корниш! Я совсем забыл! – встряхнулся Дюк, отгоняя дремоту. – Давайте их сюда, а сами наведайтесь-ка в архив, заберите план дома. Понастроят боярских хором, потом дети пропадают.

Глава 21. В полиции. Диндра и Тильда

Стоило милым дамам переступить порог его кабинета, как Дюк расплылся в радостной улыбке, протягивая руки навстречу любимой супруге. Подруга жены, Матильда Канторе, удостоилась лишь вялого рукопожатия и места в углу кожаного дивана.

– Милые дамы, если у вас есть что сказать по факту вчерашнего пожара, я вас внимательно слушаю. Но хочу добавить, что разговор записывается на диктофон, и будет рассматриваться как показания в расследовании несчастного случая в доме Маккишей, – довольный собой, Дюк уселся в кресло, вертя в руках "паркер" – подарок Диндры на Новый год.

Матильда переводила смущенный взгляд с комиссара на свою подругу, ища у той поддержки. Она явно не знала с чего начать, поэтому Диндра пришла ей на помощь.

– Милый, – произнесла она, отчего комиссар тут же сморщился – он запретил ей "сюсюкать" в комиссариате.

Но Диндра не обратила на него никакого внимания. Закинув ногу на ногу так, что узкая юбка позволила нескромному мужскому взгляду ухватить край кружевной полоски на капроновых чулках, продолжила:

– Все дело в микроволновой печи. Мы узнали, что пожар начался в кухне, а по моим данным, печка была неисправна. Ведь так, Тильда?

Мулатка молча кивнула. В присутствии Макговерна она всегда робела.

– И от кого же вы об этом узнали? – вкрадчиво спросил комиссар.

Диндра поняла, что попалась. Сдавать падчерицу ужасно не хотелось, но и врать мужу тоже. Однако надо было выбирать.

– Ты сам проговорился ночью во сне, – выпалила женщина и слегка покраснела, отводя взгляд.

– Да-а-а, – протянул Дюк, – и как давно я разговариваю во сне?

Теперь пришла очередь Матильды выручать подругу.

– Господин комиссар! – женщина умоляюще посмотрела на Дюка и вдруг быстро затараторила. – Это все мое любопытство. Сегодня, ранним утром, проходя мимо сгоревшего дома, я увидела знакомую журналистку. Она разговаривала по телефону, ну я и подслушала нечаянно. Она говорила с таким запалом и так громко, что, наверное, не только я, но и весь город слышал, что в микроволновку было заложена бомба. Вот!

– О, боже, дамы! – его терпение было на исходе. – Не надо ничего придумывать! Никакой журналистки не было на пожарище и во сне я не разговариваю! Я знаю, что это Каролина проболталась, и за должностное преступление ей придется ответить.

Женщины многозначительно переглянулись.

– Но, Дюк! Девочка здесь совершенно не причем! Говорим же тебе, это журналистка… с розовыми волосами и золотой серьгой в носу… – супруга комиссара внимательно разглядывала синий сапфир на своем пальчике.

– Дамы! Не морочьте мне голову! В Ровенбрике нет журналисток с розовыми волосами! – не выдержал комиссар, в сердцах ударив кулаком по столу.

Подруги невольно вздрогнули.

– Прошу меня извинить, но ваши фантазии затрудняют работу следствия. Давайте по существу. Итак, что вы намерены сообщить?

– Только то, что никакой печки в доме не было! – обиженно проговорила Диндра. – Пойдем, дорогая! Комиссар Макговерн нам не верит…

Блондинка поднялась с дивана и подошла к двери.

– Миссис Канторе, вы подтверждаете слова своей подруги? – Дюк обернулся к Матильде, испуганно забившейся в угол дивана.

– Я… да, – пролепетала Тильда.

– А почему ее там не было? – комиссар грозно смотрел на испуганную женщину.

– Потому, что накануне пожара Хельга передала испорченную печку садовнику Акиму, – опять влезла супруга комиссара.

– Миссис Канторе, хотелось бы услышать ответ именно от вас!

– Потому, что Хельга оставила ее в лечебнице, – прижав к груди пухлые кулачки, толстушка боязливо глянула на комиссара.

– Уф-ф, спасибо за помощь, дамы, я обязательно все проверю, – шумно выдохнул Дюк, откинувшись на спинку кресла. – А с вами, госпожа Макговерн, поговорим дома.

Бросив на супруга снисходительный взгляд, Диндра величественно вышла из кабинета.

– Ох, уж эти женщины! Сказали два слова, а нервы вымотали изрядно.

Глава 22. На пожарище. Алекс и Ингмар

Черно-бурая шерсть Бимура переливалась рыжими бликами на осеннем солнце. Пес мелко трусил по ржавой выгоревшей траве, втягивая ноздрями знакомые запахи. Приподняв козырек бейсболки, Алекс тихо присвистнул, обводя взглядом пепелище. Зеленые кусты жасмина резко контрастировали с черной обожженной землей и торчащим из нее обломком металлической арматуры. Высокий бетонный цоколь по периметру фундамента наглядно обозначил площадь сгоревшего дома.

Ковырнув ногой спекшийся от жара дерн, кинолог поправил сползающие темно-коричневые брюки, в заднем кармане которых лежала горчичная баранка для Бимура, одернул ярко-рыжую футболку, расправил плечи, втянул живот и только тогда повернулся к капитану.

– Ты здесь ночью был, когда горело…?

– Нет, – ответил Ингмар, – меня в городе не было, только утром вернулся.

– Понятно, – усмехнулся Алекс с интонацией бывалого ловеласа. – У моей подружки на носу веснушки…

Крут, по привычке, проигнорировал потуги Алекса пошутить. В участке относились к кинологу, как к милому, но глуповатому пареньку, пытавшемуся всеми силами показать свою крутизну посредством неудачных и по-детски наивных шуточек.

Ингмар вспомнил первый день появления Алекса в отделе.

***

Худощавый паренек с выбритыми висками и смешным хвостиком на макушке, одетый в камуфляжные штаны и черную футболку, бочком втиснулся в кабинет комиссара, таща на поводке упиравшегося щенка.

Вернувшиеся с городского патрулирования на обед, капитан Крут и сержант Корниш обсуждали события дня, попивая кофе на рабочем месте. Проводив взглядом забавную компанию, Крут поднял вверх указательный палец, призывая к тишине. Через пластиковую перегородку было не только отлично видно, но и слышно, что происходит в кабинете шефа.

Комиссар Макговерн увлеченно писал доклад начальству, периодически закатывая глаза и пытаясь уловить легкий шепот прекрасной Каллиопы. Но, видимо, именно сегодня у богини исторических эпосов был выходной, о чем свидетельствовала груда скомканных белых листов вокруг мусорной корзины. Бросив затуманенный взор на стоящих в дверях посетителей, комиссар буркнул:

"Как звать?"

"Бимур, господин комиссар!" – отчеканил Алекс.

Стоять навытяжку перед комиссаром ему мешал пес. Хитро вывернувшись из ошейника, щенок гонял по кабинету белые комки черновиков. Опустевшая корзина гулко откатилась к двери.

"Вольно. Татарин, что ли?" – не обращая внимания на беспорядок, пробурчал комиссар, погруженный в литературное творчество.

"Никак нет, господин комиссар. Немец".

"Отчего ж родители назвали татарским именем?" – комиссар взял в руки доклад, пытаясь прочесть и, главное, понять написанное.

Алекс переминался с ноги на ногу, не зная, куда деть руки. Щенок забился под диван, злобно грызя бумажный ком.

"А они и не называли. Они же не умеют разговаривать".

"Немые, что ли?" – не отвлекаясь от бумаги, буркнул Дюк.

"Почему немые?! – удивился Алекс, – они гавкают!"

Для важности слов, он скрестил на груди руки и расставил ноги на ширину плеч. Поймав свое отражение в полированной дверце шкафа, отчего-то смутился, суетливо сунул руки в карманы, не замечая, что комиссар давно наблюдает за ним.

За пластиковым стеклом корчились от смеха капитан Крут и сержант Корниш.

"Сынок, а родителей как зовут?" – тихо спросил комиссар.

"Малифисента и Бонифициарий", – шёпотом ответил Алекс.

"Сынок, а фамилия у них есть?" – комиссар медленно поднимался из-за стола.

"Нет, сэр! Они же псы!"

"Кто – псы? Твои родители – псы?! Щенок!!! Как ты смеешь так говорить о своих родителях?!" – он отшвырнул недописанный лист, тяжелой поступью приблизился к Алексу.

Брови кинолога медленно поползли вверх. Вжавшись спиной в дверь, он боялся пошевелиться, деморализованный напором комиссара.

Положение надо было срочно спасать. Ингмар, отпихнув дверью Алекса, влетел в кабинет.

"Шеф! Разрешите прояснить возникшее недоразумение?" – быстро отчеканил капитан, оттесняя комиссара обратно на рабочее место.

"Проясняй", – позволил Дюк, усаживаясь за стол.

"Их двое: молодой человек и щенок немецкой овчарки".

"Щенка вижу прямо перед собой, а где же молодой человек?"

"Под диваном, – автоматически произнес Ингмар и понял, что попался. – То есть, наоборот: под диваном щенок, а перед вами молодой человек".

Его вялая попытка выкрутиться не произвела на комиссара никакого впечатления.

"Вам звонили оттуда, – вовремя вспомнил, указывая глазами на потолок, – по этому самому поводу".

"А-а-а, – комиссар еще раз, более пристально, взглянул на Алекса. – Так как, говоришь, тебя зовут, паренек?"

"Алекс. Александар Николич, сэр!"

"Еврей, что ли?"

"Серб…"

"Шеф! – встрял Крут. – Инспектор Николич направлен к нам для прохождения кинологической практики вместе со своим воспитанников Бимуром".

"Да знаю я… – поморщился Макговерн, хватаясь за поясницу, – … только что ж твой кинолог кличку дал псу какую-то… не псовую – кошачью, что ли…Бимурмур… да и рот у него, вроде, кривой какой-то…"

Ингмар закатил глаза. Он уже понял, что Макговерн специально провоцирует парня, выявляя его характер. Но поддастся ли Николич на уловку комиссара?