Текст книги "Нить Ариадны, или Путешествие по лабиринтам психики"

Вновь обратимся к книге Эриха Фромма «Искусство любить».

«Материнская любовь – это безусловное утверждение жизни и потребностей ребенка. Поддержание жизни имеет два аспекта: один – это забота и ответственность, абсолютно необходимые для обеспечения жизни и развития ребенка. Но другой аспект касается более важных проблем, чем просто сохранение жизни.

Мать должна внушить ребенку любовь к жизни, ощущение, что жить – прекрасно, прекрасно быть мальчиком или девочкой, прекрасно жить на этой земле!

А для этого важно самой чувствовать, что это так и для нее, для этого важно любить жизнь и саму себя в этой жизни.

Ту же идею выражает библейский символ Земли обетованной (Земля – символ матери), которая «течет молоком и медом». Молоко – символ первого аспекта любви, то есть заботы и утверждения. Мед символизирует сладость жизни, любовь к жизни и счастье от того, что живешь на свете. Большинство матерей могут дать своим детям «молоко», но лишь немногие дают еще и «мед».

Чтобы давать мед, женщина должна быть не просто хорошей матерью, но счастливым человеком, а это – достижение немногих.

Материнская любовь к жизни столь же заразительна, как и ее тревога. И то, и другое сильнейшим образом влияет на всю личность ребенка; и по детям, и по взрослым всегда можно сказать, кто из них получал только «молоко», а кто – и «молоко», и «мед».

«В материнской любви… отношения между матерью и ребенком являются неравноправными: ребенок беспомощен и зависит от матери. Чтобы развиваться, он должен становиться все более и более независимым, пока не перестанет все больше нуждаться в матери. Таким образом, взаимоотношения „мать – ребенок“ парадоксальны и в некотором смысле трагичны… Материнская любовь начинается с единства и ведет к отделенности. Если бы потребность в слиянии была реализована в материнской любви, это означало бы уничтожение ребенка как независимого существа, так как ребенок нуждается скорее в отделении от матери, чем в том, чтобы остаться связанным с ней».

Суть материнской любви состоит в том, чтобы способствовать росту ребенка, то есть хотеть постепенного отделения его.

Баланс между «брать—давать» в жизни может смещаться в ту или иную сторону. Бывает так, что дающий хочет получить компенсацию за отданное, а берущий не очень-то хочет отдавать. Почему дающий непременно хочет получить, ждет благодарности? Потому что где-то на задворках души у него есть ощущение, что, отдавая, он теряет, становится беднее, опустошается. Ему кажется, что, отдавая, он от чего-то отказывается, чем-то жертвует. Прислушайтесь, что говорят родители выросшим детям: «Я тебя растила, во всем себе отказывала, а ты неблагодарный…». «Мы о тебе заботились, теперь твоя очередь о нас позаботиться». На вопрос, зачем вы это делали, отвечают: «Мы были должны». Получается так, как будто давать и любить необходимо в силу какого-то долженствования, как будто это не свободный, добровольный выбор человека, а принуждение. А если вы любите ближнего своего и заботитесь о нем, просто потому что любите, просто так добровольно, без чьего-либо принуждения? Так не высшее ли это счастье – делать то, что вы сами выбрали, любить того, кого вы сами выбрали?

Творчество – великий акт отдачи без ориентации на последующее получение, на возвращение.

Рождение и воспитание ребенка тоже творчество, даже со-творчество.

Рождается ребенок, и зачастую женщина полностью переключается на него, забывая не только собственного мужа, но и себя саму. Мужчина сначала дислоцируется на другую кровать (супружескую занимает теперь женщина с ребенком), затем в другую комнату (так как ему рано вставать на работу, чтобы покрепче выспался), а потом?.. Куда ему податься?.. За таким «благим отвержением» зачастую скрывается нарушение супружеских (в том числе сексуальных) взаимоотношений.

При таком раскладе бессознательное восприятие супругами друг друга меняется настолько, что начинает мешать отношениям. Прислушайтесь к текстам, которые говорит молодая женщина, обращаясь то к ребенку, то к мужу. «Вот НАШ папа пришел». Хочется переспросить: чей, чей папа? И почему НАШ ПАПА, если он папа только ребенку? В этот момент женщина отождествляется с ребенком настолько, что ПАПА ей кажется уже общим. Обратный вариант: «Наша мама пришла…» Чья мама? МАМА или кто это пришла? Многие так и обращаются друг к другу пожизненно. Мозг реагирует и воспринимает все буквально. Настроя на то, чтобы заняться сексом с «мамой» или «папой» нет никакого. Отсюда и основные жалобы молодых семей: «У нас проблемы взаимоотношений… расстроилась интимная близость…» Часто в такой ситуации женщина не испытывает влечения, а мужчина вообще сбит с толку, что же происходит в его семье.

Мозг буквально, как магнитофонная лента или компьютер, воспринимает текст, а не подтекст – то, что имелось в виду, но не было произнесено.

Представьте компьютер. Вы ввели слово «папа» с его расшифровкой – мужчина, старше вас лет на 25, такого-то роста, цвета глаз, особенностей характера, то есть такой, каким вы воспринимали своего отца с детства. На это слово и на человека, им называемого, у вас в течение долгих лет формировались определенные эмоциональные и поведенческие реакции, которые актуализируются всякий раз при общении с вашим отцом. Проходят годы. Расшифровка слова «папа» вашим биокомпьютером не меняется. И вдруг своего любимого мужчину вы называете тем же словом «папа». Понятно, ЧТО вы имеете в виду – вы называете папой отца своего ребенка. Но компьютеру-то все равно! Ввели шифр – получили значение и соответствующие воспоминания, а вслед за ними эмоции.

Как же быть в такой ситуации? Все просто.

Называйте вещи своими именами, а людей тем более.

Муж приходит с работы, вы возитесь с ребенком. Вы можете сказать ребенку: «Твой папа пришел». Или радостно воскликнуть: «Имя (Дима! Саша! Игорь!) пришел!» Да-да, именно по имени. Вы-то находитесь со своим супругом в единой горизонтали, на равных. Он вам не папа! А если вы решили, что это все-таки папа, то вы, соответственно, – дочка, тогда нечего претендовать на интимные отношения.

В качестве небольшой ремарки хочу уточнить, что, конечно, нет ничего плохого в том, чтобы иногда своего супруга или супругу ласково окликнуть: «Папа (мама)».

Все дело в том, насколько однозначно и категорично вы отождествляетесь с указанными позициями: обогащаете вы себя и свою жизнь, являясь в новом качестве родителей, или это вас ущемляет.

Приведу пример еще одного распространенного парадокса восприятия при взаимодействии с супругом.

На психотерапевтический сеанс ко мне пришла женщина, полгода назад родившая ребенка. Жалуется, что нарушилась интимная близость: муж ее избегает, да и она не очень стремится. А до того в течение десяти лет жили, что называется, душа в душу и тело к телу.

Мы разговариваем…

– Как Вы встречаете мужа с работы?

– Я не встречаю…

– ??

– Когда он приходит, мы уже спим. Я так и говорю ему: когда ты придешь, МЫ будем уже СПАТЬ…

Вероятно, у мужчины в голове от таких слов все переворачивается. И сердце начинает ныть непонятно от чего. А все более чем понятно. Слова «МЫ» и уж тем более «СПАТЬ» раньше относились только к нему и его супруге. А сейчас? Она спит с кем-то еще! Мозг-то воспринимает все буквально!

Она продолжает свое повествование и в досаде восклицает:

– Он к нам не приходит!

– К Вам? Кто это – Вы?

А если вы уже вместе с кем-то, то где место мужчины? Он теряется в догадках (неосознанно, конечно), кто вы ему. Мать? Жена? Сестра ребенка?

То, что женщина говорит в порыве умиления, может звучать абсурдно для восприятия людей, с которыми она общается: «МЫ искупались!», «МЫ хорошо покакали», «У НАС сегодня плохое настроение…»

«Я не крашусь, давно не ходила в парикмахерскую, пополнела. Фокус внимания сместился к семье…» – иногда можно услышать такое объяснение своей неопрятности.

Кому от этого хорошо?!

Некоторые отвечают: «Ребенку!»

Разбуди такую женщину ночью и спроси: «Кто ты?» Она ответит скороговоркой: «Я мать!»

А как же остальные функции? Женщины? Жены? Потерялись?!

Женщина теряет собственную идентификацию – ощущения самой себя, женщины в себе, от того и проблемы.

Не надо делать ребенка причиной своей замотанности и смещать ответственность на него. А то ведь тут и до агрессии недалеко.

Мужчина угрюм? Кажется, что равнодушен? Не подходит? Идите к нему. Заново приучайте его к себе.

Стать матерью – это не значит поменять роли, это значит расширить свои возможности!

Помните о своей женской сущности!

Ролей по жизни может быть много. А внутреннее ощущение самой себя – одно единственное. Можно быть прекрасной матерью, будучи самодостаточной женщиной и женой. В этой ситуации следует пересмотреть очередность значимости членов группы под названием семья для самой себя:

Женщина сама для себя – Муж – Ребенок

Предполагаю, что мужчина, читая эти строки, может довольно улыбнуться, а женщина усомнится: «Как?! Ребенок так далеко? А если я его обделю чем-то?»

При такой расстановке сил женщина и мужчина общаются не только на тему ребенка, но и непосредственно друг с другом на любые другие темы. Так что не просто не обделите, а наоборот, НАделите. И вот почему.

Во-первых, импульсы от отца достигают ребенка через мать. Она носитель всей информации от Мира. Она и есть МИР! «Отцовская» функция отца для ребенка становится значимой лет с трех, когда он впервые выходит в социум.

Во-вторых, ребенок видит и воспринимает мать не в одной роли, а в разных: матери, женщины, жены своего отца. Это расширяет диапазон его восприятия мира и матери в нем.

И, в-третьих, ребенком усваивается модель отношений между женщиной и мужчиной, пусть пока на уровне чувств, которую он привнесет в дальнейшем в свою взрослую жизнь. И чем гармоничнее отношения между родителями, тем благоприятнее это отражается на ребенке и на его будущей семейной жизни.

По сути, предложенная тема о том, как влияет порядок рождения детей на их положение в семье, взаимоотношения с братьями сестрами и родителями, определяет их развитие и особенности дальнейшей жизни.

Понятно, что особенности развития человека определяются не только тем, каким ребенком по счету в семье он родился, а еще особенностями семьи – полная, неполная, расширенная; тем, какие семейные правила приняты в этой семье, каковы границы семьи, а также особенностями семейной истории. Из всех перечисленных параметров мы рассмотрим один – порядок рождения детей в семье.

Один из известных психоаналитиков Альфред Адлер заметил, что даже если у детей одни и те же родители, и они растут примерно в одних и тех же семейных условиях, у них могут быть все же абсолютно разные характеры.

Как же влияет на судьбу человека, на проблемы с которыми он может сталкиваться и успешно или безуспешно их решать, то, когда он появился в семье?

Само выражение о среднем ребенке «ни то ни се» говорит о том, что он не попал ни в одну из крайностей – первого или последнего. Первого – с бременем ответственности перед младшими детьми, последнего – с его ролью младшенького, которому многое прощается и сходит с рук. Однако ситуация меняется, когда дети вырастают и создают собственные семьи. Рассмотрим, так ли это, и для этого начнем по порядку со старшего ребенка.

Считается, что старший ребенок в семье – первенец – поначалу находится в даже завидном положении: он получает много родительской любви. Родители стараются все делать правильно, как положено – как написано в книгах по воспитанию детей.

Статус единственного любимца меняется после рождения следующего ребенка, который лишает первого своим появлением привилегированного положения. Этот опыт может стать травматичным для старшего ребенка, которому приходится приспосабливаться к изменившимся условиям – в первую очередь к дефициту родительской любви и резко возросшей степени ответственности. Именно это стимулирует развитие таких качеств как активность, ответственность, властность, лидерство. Появление брата или сестры больно ударяет по его самолюбию. Он выталкивается из уютного гнездышка родительской любви и наделяется полномочиями старшего, как бы взрослого. Начинается соперничество за родительскую любовь. Часто побеждает младший, зато старший компенсирует тем, что, наделенный родительскими функциями по отношению к младшим детям, начальствует над младшим, проявляя и развивая тем самым свои лидерские качества, которые потом несет по жизни. И не просто несет, а активно ими пользуется.

Согласно некоторым культурным традициям, если это сын, то он еще и наследник, и в этом он видит свое преимущество перед младшими. Традиционно земельный надел и замок доставался старшему сыну, а младшие уходили искать счастья в чужие края. Ему переходят не только власть и имущество, но и семейный опыт, семейная профессия, необходимость соблюдения семейных традиций, моральных стандартов, он становится их хранителем. С одной стороны, такое наследие обогащает, с другой – закрывает от человека возможность его самостоятельного развития, выбора, решений. Он часто вынужден следовать требованиям семейной системы, так до конца от нее и не отделившись. А подавление собственных желаний неизбежно приводит к появлению внутрипсихических конфликтов.

Если старшей рождается дочь, то бремя ответственности становится слишком тяжелым, и такие девочки часто вырастают сверхответственными, что в дальнейшем мешает их собственному индивидуальному развитию. Часто на них же ложится необходимость ухода за престарелыми родителями, которую они взваливают на себя с высокой степенью долженствования, а свою собственную семью так и не создают.

У младшего ребенка – иное положение. Считается, что старший должен заботиться, а младший ему подчиняться. И младший соответственно подчиняется, хотя часто не без бунта. У него в семье хорошее прикрытие – ему достается больше родительской любви, ласки, внимания, снисходительного отношения к его шалостям и проступкам. Если он так и остается младшим, то это часто баловень судьбы, с нотками авантюризма, может быть ведомым, менее ответственным, чем старший, живя ожиданием манны небесной от всего мира. Хотя как минимум одно преимущество у младшего все-таки есть – большая мотивация в чем-то превзойти старших.

Таким образом, старший ребенок умеет заботиться, подчинять, принимать решения. Младший – принимать заботу и подчиняться. Замечу, что так бывает не всегда. Я привожу наиболее часто встречающиеся тенденции, вполне осознавая, что в каждом отдельном, конкретном случае необходим индивидуальный подход.

В случае появления в семье третьего ребенка, роли предыдущих детей меняются. Старший становится еще более старшим (степень его старшинства и ответственности усиливается), а тот, который был младшим, становится средним – младшим по отношению к старшему и старшим по отношению к младшему. Таким образом, в процессе своего взросления у него есть возможность проигрывать сразу две противоположные роли, приобретая больший опыт общения. Он находится в более выгодном и комфортном положении по отношению к крайним детям. Соперничество за родительскую любовь подталкивает к соревнованию со старшим (братом или сестрой), ребенок хочет чем-то выгодно отличаться от других детей, и это может проявиться в позитивном русле – он может стать лучшим в учебе, хобби, профессии.

Ролевые позиции в детстве влияют на то, как в будущем складываются браки у взрослых людей. Средний умеет быть и старшим, и младшим, и в своем собственном браке будет наиболее гибким и социально компетентным. Другими словами, положение, которое сначала является «ни тем, ни сем», в будущем при создании собственной семьи может обернуться благом, становится ресурсом.

Наиболее комплиментарными (подходящими по сути взаимоотношений) являются браки между старшим ребенком одной семьи и младшим ребенком другой семьи. Если брак создается между старшими или между двумя младшими детьми, то при возрастной незрелости возможны ролевые конфликты.

Средний же ребенок «выживает» в любой ситуации.

– Я думаю, что долг детей – выполнить долг перед родителями…

– Повернуть реку вспять?.. Невозможно… Естественный ход жизни, так же как и течение реки, предусматривает движение в одном направлении – от родителей к детям. Иначе происходит нарушение естественного хода вещей, а это неизбежно приводит к страданию.

Долг – боль – агрессия – вина – усиление долга – усиление боли, агрессии и вины. Возникает порочный круг…

Таким образом, долг детей – выполнить долг, а вернее ответственность, перед своими детьми – помочь им освоиться в этом мире, обрести стартовую площадку для своей жизни… А родителям можно помогать, уважая их жизнь и их старость.

Психологический симбиоз схож с симбиозом биологическим, например, между беременной женщиной и ее плодом. Их двое, и все же они одно. И если отдельность воспринимается как беспомощность, хочется вернуться обратно к матери, в симбиотическое единение с матерью. Если это невозможно сделать с биологической матерью, такие чувства могут переноситься на других людей и проявляться в ожидании тотальной безусловной любви и заботы со стороны другого. Если другой не соответствует требованиям, он подвергается осуждению и преследованию или изгоняется из жизни. Поиск идеала может продолжаться годами, сопровождаясь безутешными, нереализованными ожиданиями и отравляя жизнь. Однако сценарий под названием «опять наступил на те же грабли», передающийся обычно из поколения в поколение, можно видоизменить на более счастливый и здоровый.

ИЗ ПОКОЛЕНИЯ В ПОКОЛЕНИЕ

В семейной психотерапии есть такое понятие – синдром предков. Это своеобразные невидимые связи между многими поколениями родственников, по которым осуществляется трансгенерационная (межпоколенная) передача особенностей жизни, неосознанного повторения ситуаций, значимых дат, семейных тайн.

Мы менее свободны, чем полагаем. Мы не свободны о своих ожиданий, страхов, разочарований, мы не свободны от своего бессознательного, в котором заархивированы оставившие след события и переживания, наконец, мы не свободны от своей семейной истории, я бы сказала, от «родовой памяти», в которой как в огромной библиотеке хранится самое «ценное», что «сберегли» для нас наши предки.

Основатель психоанализа З. Фрейд называл бессознательное «другой сценой», на которой могут разыгрываться «другие», закулисные спектакли со своим сложным, запутанным контекстом.

Иногда мы не понимаем, почему какое-то событие, происходившее в жизни наших родителей, повторяется (и неоднократно!) и в нашей жизни. Это могут быть значимые трагические или «нормальные» события нашей жизни: сценарии семейных отношений, разводы, выбор профессии, совпадение событий по датам, экстремальные ситуации, болезни, семейные тайны. Повторяться могут не только события, но и чувства, их сопровождающие, – интерпретация события с соответствующей эмоциональной реакцией. Это чувства обиды, вины, зависти, ревности. Повторение событий и чувств в родословной (по родовой линии) в нескольких поколениях называется трансгенерационной передачей.

Мы, конечно, помним о генетической предрасположенности. Только генетическая предрасположенность реализуется не всегда, а трансгенерационная почему-то практически всегда. Значит у нее какой-то иной контекст, чем просто биологический. В данном случае мы говорим о психогенеалогии – передаче информации через психическое: речь, мышление, эмоциональные проявления, поведение, усваиваемые с детства.

Как только мы начинаем понимать происходящее с нами, улавливать повторения, осознавать эти закономерности в их контексте и сложности и мы становимся свободнее в своем выборе, завершаем автоматические «повторения» произошедших не с нами событий.

Мы можем найти свою путеводную нить и выйти из лабиринта контекстов, придя к изначальному, своему собственному потенциалу. Мы можем выйти на качественно иной, более эффективный уровень собственной реализации, идти по жизни, совершая СВОИ выборы, а не надиктованные многолетними семейными программами. Программы могут быть адаптивными, эффективными, но, если мы не осознаем их, мы лишаем себя собственного выбора. (Однако с позитивными программами человек не приходит на прием к психотерапевту с жалобами на неустроенность и болезни.)

Сложные связи между поколениями можно наблюдать, сделать видимыми.