Текст книги "Опасность желания"

Меггс выглядела абсолютно потрясенной. Хью лишь однажды видел ее такой – бледной до синевы, лишившейся всей своей обычной живости.

Виконтесса попыталась образумить подругу:

– Ваша светлость, не думаю, что мисс Эванс может быть той, кто…

– Пожалуйста, Элинор, – поморщилась герцогиня. – Я не могу не узнать собственную внучку. У меня есть все необходимые доказательства.

– Но закону этого недостаточно, – осторожно вмешался герцог. – Я понимаю, что…

– Ты отлично знаешь, о каких доказательствах я говорю, Чарлз. У девочки есть два родимых пятна, одно на руке над локтем. – Герцогиня чуть повернула руку Меггс, которую так и не отпустила, и собравшиеся дружно ахнули. – А другое пятно…

Хью похолодел, а старая дама бесстрашно плыла своим курсом, не обращая внимания на творимые ею разрушения.

– …другое пятно на внутренней стороне бедра. Оно немного напоминает по форме воробья, по крайней мере так решили, когда она родилась, и поэтому мать с младенчества называла ее воробышком.

Ледяной холод не только остудил кровь – он проник в кости. Темное родимое пятно было до сих пор вполне узнаваемым. Он целовал его как раз накануне ночью.

По лицу Меггс текли слезы, глаза покраснели. Герцогиня все еще не отпускала ее руку, хотя ее собственная ладонь начала дрожать.

– Слово за тобой, моя дорогая девочка.

Меггс кивнула и, всхлипывая, пробормотала:

– Это правда. Меня зовут Тринити Маргарет Эванс. Я родилась 13 октября 1779 года от Рождества Христова в деревне Тиссингтон. Моими родителями были Маргарет Августа и лорд Артур Джон Эванс. Мой отец был священником церкви Святой Девы в поместье Фицхербертов.

Хью был не просто потрясен. Он чувствовал себя так, словно получил удар в солнечное сплетение. Как будто ему в грудь угодило пушечное ядро. Герцогиня закрыла глаза и покачнулась. Герцог в ту же секунду оказался рядом и усадил ее в кресло, не дав упасть.

– А мальчик? – встрепенулась герцогиня. – Твой брат?

– Тимми… – Меггс бросила взгляд на Хью и замолчала. Она выглядела затравленной, как зверек, которого загнали охотники.

Хью нашел в себе силы заговорить:

– Он сейчас служит гардемарином под командованием капитана Джеймсона Марлоу на шлюпе «Непокорный». Этот корабль занят в обороне канала.

Вдовствующая герцогиня с ужасом взглянула на Хью:

– Что наследник моего сына, герцога Фенмора, делает на войне?

– Никто не знал, кем является мальчик на самом деле. – Он снова устремил взгляд на Меггс, настаивая, требуя, чтобы она остановила это безумие. – Я пытался сделать все от меня зависящее, чтобы помочь ему приобрести профессию, поскольку тогда у него не было… других покровителей.

– Да-да, конечно. – Герцогиня вздохнула, а когда кто-то догадался подать ей бокал хереса, сделала глоток. – Но он немедленно должен вернуться.

– Хорошо, ваша светлость. – Хью оставалось только поклониться.

В это время обрел дар речи теперешний герцог:

– Анна, возможно, сначала надо подтвердить личности детей, а уж потом…

– К черту подтверждения, Чарлз! То есть нет, мы, конечно, должны сделать все по закону, хотя мне крайне неприятно думать, что эти действия в конечном счете лишат тебя герцогства. Но пока я хочу, чтобы мальчик вернулся домой. – Она обернулась к Хью: – И вы мне в этом поможете. Ведь именно вы принимали участие в судьбе моих внуков.

Прошло бесконечно много часов, прежде чем Меггс наконец сумела избавиться от слез, вопросов и рукопожатий. Вдовствующая герцогиня никак не желала выпускать ее из поля зрения, но виконтесса Бэлфор в конце концов убедила подругу отдохнуть и позволить сделать то же самое Меггс.

Однако вместо того чтобы пойти к себе, Меггс решительно направилась в другое крыло дома и ворвалась к Хью, даже не постучавшись.

Капитан вышагивал перед камином, как зверь в клетке, с пустым стаканом в руке. Но он вовсе не выглядел довольным при виде Меггс. Ей на ум пришла библейская фраза: «Я держу лице Мое, как кремень»[11]11
  Исайя, 50, 7.


[Закрыть].

Он не стал терять времени.

– Бога ради! Что ты творишь? Это переходит всякие… – Он не договорил и скривился, как будто остальные слова слишком дурно пахли.

– Я знаю, что не должна быть здесь, но мне хотелось поговорить с тобой. Я должна объяснить…

– Что ты собираешься объяснять? Я не собираюсь помогать тебе в очередном мошенничестве, Меггс. Одно дело – обобрать пару-тройку зазевавшихся джентльменов на балу, но другое – надуть саму герцогиню Фенмор. Ты хотя бы понимаешь, на кого, черт возьми, замахнулась? Как ты считаешь, сколько ей понадобится времени, чтобы вывести тебя на чистую воду? Герцог уж точно об этом позаботится, если не по каким-то другим причинам, то хотя бы для того, чтобы сохранить свой титул. О чем ты думала, решившись на такое. Я даже не спрашиваю, где ты раздобыла информацию о настоящих внуках герцогини. Ты круглая идиотка, а вовсе не первоклассная воровка!

Меггс отпрянула, потрясенная его яростью. Вот уж от него она такого точно не ожидала.

– Я не заявляла никаких претензий.

– Нет, но и не опровергла их. Почему, скажи мне, ради Бога! Почему?

Меггс потребовалось время, чтобы справиться с болью и стыдом от его обвинений. Значит, он все еще продолжает думать, что она лгунья. Не в мелочах, а…

Она вздернула дрожащий подбородок и заговорила, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал твердо:

– Потому что это правда.

– Будь ты проклята, я же предупреждал, чтобы ты и не думала морочить мне голову!

– Это правда, – повторила Меггс, словно уверяя саму себя, что это действительно произошло. – Чистая правда.

– Не может быть.

– И все же это правда. – Меггс со вздохом опустилась на краешек стула. – Странно. Мне почти удалось убедить саму себя, что этого никогда не случится. Каждый день я повторяла себе, что нет смысла надеяться. Но не могла заставить себя отказаться от надежды. А теперь… – она подняла глаза на Хью, моля его понять, – я думала, что буду счастлива… или по крайней мере почувствую радость. Наконец-то она нашла нас, признала, мы займем свое место. Но этого не произошло. Ощущения совершенно другие.

– Ты давно все знала?

Меггс пожала плечами и тяжело вздохнула:

– Всегда.

– Всегда? И ничего не сказала мне?! – Недоверие Хью сменилось злостью.

– А ты бы мне поверил? Ты же и сейчас не веришь!

Он выругался резко и замысловато – услышав такое, любой забулдыга Сент-Джайлса сгорел бы от стыда.

– Полагаю, теперь ты намерена сказать, что Таннер – истинный наследник покойного герцога.

Она ответила очень тихо и спокойно. До сегодняшнего вечера она никогда, даже в самые звездные часы, не осмеливалась думать о таком развитии событий.

– Мой отец был вторым сыном и принял духовный сан, а когда его старший брат умер, он не пожелал оставить церковь. Он не хотел принимать титул, принадлежавший ему по праву. Тимми был его единственным сыном. Так что он – герцог. – Неожиданно она встревожилась. – Возможно, ты мне чего-то не сказал? С ним что-то случилось?

– Нет. С ним все в полном порядке. Так что мой добрый друг капитан Марлоу имеет весьма сомнительную честь иметь на своем шлюпе в качестве гардемарина герцога Фенмора.

Сарказм не остался незамеченным, но облегчение было слишком сильным. Меггс встала, а потом снова опустилась на стул.

– Спасибо тебе.

– И это все, что ты можешь мне сказать? Меггс! – Хью взъерошил собственную шевелюру – явный признак крайней досады. – Все так перепуталось. Если это правда, нам придется как можно скорее пожениться, – сказал он, словно разговаривал сам с собой, разрабатывая план очередного морского сражения, а не делая предложение.

– Что значит «если»? Ты что, не слушал меня? – У Меггс появилось ощущение, что она вот-вот действительно лишится чувств. Обида кинжалом вонзилась в сердце, и теперь из него вытекала горячая кровь, распространяя жар по всему телу. Из-за боли в груди было трудно дышать.

– Мы должны. Альтернативы нет.

– Нет. – Боже, какая глупость! Она все неправильно поняла. Ей казалось, что она ему небезразлична, что он ее любит. Пусть он никогда об этом не говорил, но ведь он заботился о ней, привез к своей матери. А каким взглядом он смотрел на нее, когда их никто не видел! Это был взгляд собственника, который ни за что не стал бы делить свою женщину с кем-то еще. – Нет, – повторила она, освобождаясь от боли, а потом, словно желая распределить злобу между ними поровну, добавила: – Моей бабушке нет необходимости знать, чем мы с тобой занимались. У меня есть скромность, хотя, возможно, ее не так много, как хотелось бы.

На этот залп ответом стало ледяное молчание.

– Возможно, ты уже беременна, – прямо сказал Хью, желая испугать ее. В его голосе не было тепла. – Об этом ты подумала?

Идея на самом деле оказалась шокирующей.

– Ты хорошо выбрал время, капитан, чтобы впервые сообщить о предполагаемом наследнике. Не кажется ли тебе, что сейчас уже немножко поздно об этом думать? – Теперь ее сарказм разил, как острый нож. – Что-то я не слышала ни слова о «твоем ребенке» на протяжении всех недель, когда тебе так нравилось спать с одной из своих служащих.

– Меггс… – Его голос звучал глухо от сдерживаемых эмоций. – Все не так, и ты это знаешь.

– Все именно так. Что я должна была делать?

– Будь ты проклята! Ты сделала выбор, Меггс. Сама.

Правда была неприятной, но очевидной, и Меггс слегка смешалась.

– Что ж, похоже, я должна сделать еще один выбор. И немедленно.

Она с такой силой хлопнула дверью, что та едва не разлетелась на щепки. Как и ее сердце.

Глава 26

Она ушла. Вот просто так взяла и ушла. А на следующее утро ее увезли. Сразу после рассвета дорожный экипаж Фенморов прокатился по подъездной аллее, разбрасывая из-под колес гравий. Очень уж они спешили уехать.

Хью остался один, наедине со своими мыслями и благими намерениями, так ничего и не достигнув. Один. Когда-то давным-давно он был уверен, что хочет этого.

За завтраком отчим оторвался от газеты и сказал:

– Полагаю, тебе понадобится экипаж.

– Я пока не думал о возвращении в Лондон. И потом, я мог бы отправиться почтовым экипажем до Портсмута, а оттуда…

– Нет. Я говорю о поездке в Фенмор. – Не дождавшись реакции Хью, виконт добавил: – Ты поедешь в Фенмор. И сделаешь предложение.

– Я не…

– Не нет, а да. Ты поступишь именно так. И избавишь свою мать от унизительной необходимости говорить с тобой об этом. Я приказал, чтобы экипаж подготовили к часу дня. Уверен, ты не станешь долго держать моих лошадей на морозе. Управляющий сказал, что скоро еще сильнее похолодает.

Вот так, одетый в лучший мундир, шляпу и с перчатками в руках, Хью очень скоро оказался на пороге дома вдовствующей герцогини Фенмор. По прибытии он осведомился, может ли повидать мисс Эванс, но дворецкий его светлости сообщил, что его ожидает сама вдовствующая герцогиня. Хью стоически проигнорировал тот факт, что его внутренности завязались туже, чем морской узел «голова турка», и отправился на встречу с драконом в его логове.

– Капитан Макалден, ваша светлость. – Дворецкий провел Хью в гостиную, больше похожую на пещеру. Его каблуки громко стучали по паркетным половицам. Герцогиня была одна. Она сидела в обтянутом шелком кресле возле зажженного камина. Хью обрадовался, что в доме жарко. Меггс не любила холод.

– Капитан Макалден? Заходите!

– Благодарю вас, ваша светлость. – Хью низко склонился над покрытой голубоватыми прожилками рукой.

Вдовствующая герцогиня указала на стул напротив нее и продолжила в строгом соответствии с протоколом:

– Чему я обязана честью, капитан?

– Я хотел сообщить, что отправил срочные сообщения в Адмиралтейство и в Дартмут – лично вашему внуку и его командиру капитану Марлоу. Полагаю, мы получим известия в течение ближайших двух недель. Я также просил капитана Марлоу связаться с вами в Фенморе из ближайшего порта захода.

– Спасибо. Я высоко ценю вашу помощь. – Она проследила за тоскливым взглядом Хью, устремленным на дверь. – Но я полагаю, вы также хотели повидаться с моей внучкой?

– Да, мэм. Я хотел осведомиться о ее самочувствии. Она, должно быть, испытала шок – после стольких лет лишений воссоединиться с вами и сразу переехать в новый дом. Очень уж быстро развивались события.

– Скорее всего. По себе знаю. И, судя по всему, за это неожиданное счастье в моей жизни я должна благодарить вас. Поверьте, я глубоко признательна вам за то, что вы вернули домой мою дражайшую Тринити Маргарет. И юного Тимми, конечно, который теперь может быть восстановлен в своих законных правах герцога. Он был младенцем, когда мой сын… так внезапно нас покинул. – Герцогиня замолчала, чтобы собраться с мыслями, и несколько мгновений задумчиво поглаживала нитку жемчуга на морщинистой шее. – Вы знаете нашу грустную историю, капитан?

Мать рассказала ему историю в общих чертах, и он самостоятельно дополнил ее некоторыми подробностями, которые узнал от Меггс, но было бы невежливо и неосмотрительно сообщать об этом вдовствующей герцогине.

– Почти нет, ваша светлость. Я только слышал, что ваш сын и его жена умерли, а их дети осиротели и вы потеряли их на долгие годы.

– Да, все это правда. Но история, конечно, более запутанная. Не стану посвящать вас во все подробности – это грустно и неинтересно. Скажу только, что отец Тринити, мой сын Артур Джон, и его отец, покойный герцог, не ладили. Артур принял сан, как часто поступают вторые сыновья. Все шло нормально до тех пор, пока не умер его старший брат. Артур стал наследником титула, но не пожелал отказываться от своего занятия. Он и его отец повздорили. Вы же понимаете, сын и наследник герцога не должен быть священником в деревенской церкви. Так что герцог отказался от сына. Он исключил его из нашей жизни в надежде, что Артур одумается и сам поймет, какую важную роль ему предстоит сыграть. Он хотел, чтобы сын осознал свой долг перед семьей и выпавшую на его долю честь. Но этого так и не случилось. Годы шли. Артур женился, у него родилось двое детей, и вся семья жила на маленький получаемый им доход. Я была вынуждена делать вид, что их для меня не существует. Но разумеется, они существовали, и, можете не сомневаться, я делала все возможное, чтобы им хотя бы как-то помочь. Издалека и тайно. Да и возможностей у меня было, увы, немного. – Герцогиня вздохнула и потерла глаза. – Так много лет упущено.

Хью отвел взгляд и посмотрел в окно на заснеженные поля. Герцогине надо было дать время. Значит, дочь священника. Он должен был это понять. Все эти ссылки на Библию – «…жена Лота, превратившаяся в соляной столп… можно было бы перечесть все кости мои».

– Она была очень похожа на птичку. Самые яркие в мире глаза, длинные косы и длинные ноги. – Герцогиня всплеснула руками. – И она сохранила эти огромные блестящие глаза, иначе я ее ни за что бы не узнала. Понимаете, когда я смогла добраться туда, их уже не было. Ни Артура, ни Маргарет. Лихорадка. А детей – одних, на перекладных – отослали ко мне в Лондон. Должно быть, мы разминулись в пути. А потом я, как ни старалась, не смогла их найти. Они потерялись в бездонной утробе Лондона. Когда я думаю…

Герцогиня закрыла глаза, не в силах справиться с чувствами. Она показалась Хью маленькой, хрупкой и очень старой. Но она быстро взяла себя в руки и снова заговорила:

– Но все это в прошлом. Теперь мне хотелось бы узнать о недавних событиях. Маргарет сказала, что некоторое время была с вами. Под вашим покровительством?

Отвечая, Хью постарался сообщить как можно меньше информации.

– Да, ваша светлость, она жила в доме моей матери, виконтессы Бэлфор на Беркли-сквер, а потом здесь, в Беркли-Мэнор. Но она совсем недавно в обществе.

– Все это, как говорит моя внучка, большая ложь. Не стану играть с вами, капитан. Внучка была совершенно откровенна со мной и рассказала, как жила и чем занималась последние восемь лет.

Узел в животе стал еще туже.

– Понимаю.

– Да? Тогда, надеюсь, вы прольете свет на то, как она попала под ваше покровительство. Будем пока использовать это слово. Она сказала, что вы подобрали ее на улице и она некоторое время выполняла у вас в Челси домашнюю работу, прежде чем вы отвезли ее в дом матери.

– Это так, ваша светлость, – согласился Хью, стараясь не думать о том, что Меггс могла поведать бабушке не только голые факты.

– Мне очень хотелось бы знать, капитан, что нужно было незанятому на службе, раненому, получающему половину жалованья офицеру флота, коим являлись вы, от пары воришек из доков Чипсайда. Возможно, вы лишь делали вид, что бездельничали. Вам нужно было, чтобы так думали люди?

Хью некоторое время помолчал, надеясь, что беседу еще можно будет повернуть в другую сторону, но герцогиня была стара и обладала безграничным терпением. Она просто смотрела на него выцветшими глазами и ждала ответа.

– Возможно, – буркнул он.

– Вы начинаете меня интриговать. Продолжайте.

– Могу только сказать, что я использовал воровской талант мисс Эванс – леди Маргарет.

– Официально? Я спрашиваю потому, что хочу знать, как далеко может дотянуться рука закона и может ли явиться еще кто-то вроде отвратительного майора Росторна, чтобы угрожать ей.

– Официально, ваша светлость, хотя и тайно. Но мисс Эванс была обещана снисходительность в обмен на помощь королевскому военно-морскому флоту. И я лично позабочусь, чтобы майор Росторн…

– Нет, – возразила герцогиня. – Вы лишь попробуете вогнать в него пулю и скорее всего преуспеете в этом. Не надо. Оставьте негодяя Фенмору. – Сделав паузу, она задумчиво проговорила: – Это хорошо. – Но потом вернулась к важному для нее вопросу: – Итак, вас интересовали… только ее профессиональные качества, капитан?

Хью пришлось рулить крайне осторожно – в гавани было полно мин.

– Да, ваша светлость.

– Хм. – Она продолжала рассматривать его со слабой улыбкой. – И тем не менее вы здесь. У меня в доме. Точнее, в моей гостиной. И интересуетесь ее самочувствием.

– Конечно. Ваша светлость… – Мин становилось все больше и больше. – Я отлично понимаю, что репутация леди Тринити может быть поставлена под сомнение из-за ее пребывания в моем доме и, как вы изволили сказать, под моим покровительством. И мне бы хотелось защитить ее своим именем и просить вашу внучку стать моей женой, – сказал Хью и слегка поклонился. – Могу только добавить, что она окажет мне величайшую честь и сделает счастливейшим из смертных, если согласится.

– Правда? Но все же вы не сделали ей предложения, когда она была с вами – так сказать, под вашим покровительством?

Судя по всему, Меггс была с бабушкой даже слишком откровенна.

– Нет, мэм.

– Вот именно. А теперь, когда она стала наследницей, вы неожиданно сочли своим долгом на ней жениться.

– Нет, мэм… ваша светлость. – Воротничок форменного кителя вдруг стал безбожно жать, а узел в животе переместился выше. Черт знает что! Он никогда не пасовал под дулами французских пушек, а тут не знает, куда деваться под взглядом хрупкой старушки. – Я не сделал предложения леди Тринити раньше, потому что… не понимал, какое положение она занимает в обществе.

– Она вам не сказала, кто она?

– Нет, ваша светлость.

– А теперь вы хотите сделать ей предложение?

– Да, ваша светлость.

– Сомневаюсь, что она его примет. Мне она сказала, что не хочет больше вас видеть. – Старая женщина дерзко прищурилась. – Скажите, почему вы стали ее любовником?

Хью уронил бы шляпу, если бы его руки внезапно не лишились способности двигаться.

– Да ладно вам, капитан. Я старая женщина, давно живу на этом свете и многое повидала. Моя внучка – хорошо сложенная, красивая молодая женщина. Вы – молодой мужчина и тоже далеко не урод. Так уж устроен мир. – Герцогиня замолчала и стала ждать ответа.

– Да, ваша светлость.

Ничего другого она не дождалась. Хью даже ценой собственной жизни не мог придумать ничего более дельного. Поняв это, герцогиня вздохнула:

– Вот как? Значит, вы стали любовником моей внучки, но, сделав это, не предложили ей брак. Неудивительно, что она не желает вас видеть.

При таком изложении в этом действительно не было ничего удивительного. Но ведь все было не так. И он должен был напомнить об этом Меггс.

– И кстати, вы зря явились с этим ко мне. Это девочку следует убеждать, а не меня. Окажите любезность, позвоните. Колокольчик рядом с вами. – Когда Хью выполнил ее просьбу, герцогиня со вздохом продолжила: – Знаете, мне что-то не очень хочется слышать, как вас отвергнут, поэтому я, пожалуй, оставлю вас наедине. Но дверь будет открыта. Робинсон, – обратилась она к бесшумно возникшему на пороге дворецкому, – пожалуйста, пришлите ко мне леди Маргарет.

– Да, ваша светлость. – Дворецкий поклонился и тихо удалился.

– Я буду ждать в маленькой гостиной, что с противоположной стороны холла. Когда закончите, пришлите внучку ко мне. Робинсон вас проводит. – Герцогиня встала и протянула ему руку, но когда Хью, как подобает, склонился над ней, чтобы поцеловать, женщина изрядно удивила его своим энергичным рукопожатием. – Спасибо за визит, молодой человек. Прощайте.

– Иными словами, вы считаете, что у меня нет шансов?

– Ни одного.

– Но вы же понимаете, что она должна выйти замуж! Я погубил ее репутацию, в чем открыто признаюсь, хотя и не горжусь этим. По правде говоря, мне очень стыдно, но я знаю, чем обязан ей и что нужно сделать ради нас обоих.

– Я понимаю, что вам стыдно – и это правильно, – но вы не правы, считая, что она должна выйти замуж. Теперь у нее есть состояние и положение в обществе. Этого достаточно, чтобы защитить ее от всех майоров Росторнов нашего мира. У нее нет необходимости выходить замуж, чтобы обеспечить свое будущее. И мне бы не хотелось, чтобы она пошла под венец только для того, чтобы успокоить вашу совесть или смягчить глубокое, хотя и неожиданно возникшее чувство вины. – Темные глаза герцогини, так похожие на глаза ее внучки, смотрели пристально. – Жизнь обошлась с ней достаточно несправедливо, чтобы усугублять положение нежеланным замужеством. Моим внукам, особенно Тринити, пришлось пережить очень тяжелые времена, но она оказалась достаточно сильной, чтобы не сломаться. Кстати, несмотря на прежнее занятие, она очень честный человек.

– Я прекрасно знаю достоинства вашей внучки, ваша светлость.

– И как честный человек, она откровенно рассказала о характере вашей связи с ней, – продолжила герцогиня. – Мне это не может нравиться, но я по крайней мере рада, что у вас хватило духу явиться сюда, чтобы сделать то, что вы считаете своим долгом, и без принуждения. Но боюсь, Тринити не даст своего согласия. И я не стану ее уговаривать. Жизнь слишком часто принуждала ее совершать ужасные поступки, чтобы выжить, но теперь она станет все решать сама.

– Да, я понимаю. – Что-то похожее он в свое время говорил Меггс. – Мне тоже не хотелось доставлять ей неприятности. По этой причине я и пришел.

– Как это? – Старуха медленно двинулась к двери гостиной. – Она ведь уже однажды отказала вам и сообщила, что не желает вас видеть.

– Это потому, что она сомневается в искренности моих чувств, ваша светлость.

Герцогиня взялась за спинку стула и остановилась.

– Да? А вы действительно к ней привязаны?

– Очень! – торжественно заверил ее Хью.

Герцогиня чуть приподняла брови и склонила голову, предлагая ему развить тему.

Было чертовски трудно найти нужные слова.

– Я уже давно привязан к ней. Я восхищаюсь ее умом и проницательностью, силой ее характера… она пахнет чистотой и свежестью, как надежда…

Хью отвернулся к окну, донельзя смущенный и неуверенный в себе. Ему казалось, что его сердце распороли пополам – он сам его распорол – и оставили на столе для осмотра, а оно истекает кровью. Он мог думать лишь об одном: вернуть Меггс любой ценой. Но не понимал, как это сделать. И потому не чувствовал ничего, кроме боли.

– Как интересно…

– Ваша светлость… бабушка… – В комнату вошла Меггс, причем она появилась из смежной музыкальной комнаты, а не через закрытую дверь в холл, и Хью задался вопросом, не подслушивала ли она под дверью. Его Меггс никогда не считала зазорным подслушивать. Это позволяло выяснить очень много полезного.

Он хотел подойти прямо к ней и заключить в объятия или по крайней мере взять за руки, но она выбрала очень неудачное для этого положение, остановившись так, что их разделяли стол и диван.

– Моя дорогая, – герцогиня подошла к внучке и поцеловала ее в щеку, – капитан Макалден пришел поговорить с тобой. Полагаю, будет лучше, если вы пообщаетесь наедине. Если понадоблюсь, я буду в гостиной. Робинсон присмотрит за тобой. – Она взяла Меггс за руку и тихо сказала: – Надеюсь, я не должна напоминать, что тебе следует прислушиваться только к зову собственного сердца. Я поддержу любое принятое тобой решение. – С этими словами старуха улыбнулась, похлопала внучку по плечу и вышла из комнаты.

Они остались вдвоем. Великий Боже! Только сейчас Хью почувствовал, как сильно ему ее не хватало. Ему казалось, что с момента их расставания прошло не несколько часов, а много недель или даже месяцев. Меггс выглядела иначе. Одетая в модное вышитое муслиновое платье, которое, должно быть, какая-нибудь служанка всю ночь подгоняла по ее фигуре, она казалась воплощением совершенства. А когда она наконец прервала неловкое молчание, выяснилось, что и голос у нее изменился, как будто утренняя ванна окончательно отмыла все остатки налета Сент-Джайлса.

– Бабушка хочет, чтобы я с тобой поговорила.

Начало оказалось отнюдь не многообещающим. Хью подошел ближе, и образ ледяного совершенства растаял. Под ним оказалась истинная Меггс, бледная и измученная.

– Ты выглядишь уставшей.

Она моментально возвела первую линию обороны – якобы беззаботное пожатие плечами.

– Ночь была длинной. Ты пришел узнать, как поживает твоя инвестиция?

Хью не был готов к едкому сарказму.

– Нет, – с некоторым усилием ответил он, – я пришел повидать тебя.

– Повидать меня или решить, что со мной делать?

Ему следовало ожидать, что его не встретят с распростертыми объятиями.

– Нет. Я пришел сообщить бабушке и тебе, что написал твоему брату, его капитану и в Адмиралтейство. Уверен, он очень скоро вернется. Патрулирующие канал корабли имеют возможность часто заходить в порты. Так что у тебя нет никаких оснований тревожиться о Тимми. Хотя ты, конечно, все равно будешь волноваться.

– Да, спасибо. – Меггс была сильно напряжена. Ее тонкие пальчики нервно мяли нежную ткань юбки. – Это все?

– Нет. Я соскучился. – Хью с трудом раздвинул губы в улыбке, но даже сам почувствовал, что улыбка вышла натянутой. Ему совершенно не хотелось улыбаться. Он жаждал наорать на нее, перекинуть через плечо и унести в свой дом – как военный трофей. Впрочем, он не мог позволить вести себя как дикарь.

Голос Меггс заметно дрогнул.

– Неужели в твоем доме некому махать шваброй?

– Прошу тебя, Меггс, не надо так. Я пришел, чтобы… – Забрать ее обратно – так поступил бы любой мужчина, у которого была девушка вроде нее, которая его покинула. Но только она больше не была его девушкой. Теперь она стала леди Тринити, а не просто Меггс. – Я пришел просить у бабушки твоей руки. И сделать предложение тебе, надеюсь, более приятным языком.

– Более приятным языком? – Меггс застыла, словно море перед штормом. Ее голос дрожал. – Ты считаешь, это поможет? Более благозвучные слова?

– Нет. Неужели ты не понимаешь, я просто не могу подобрать нужных слов. – Он устал. Так устал, как никогда в жизни. Он чувствовал, что плывет навстречу приливу и никогда не сможет выбраться в море. – Я пришел спросить вас, леди Тринити Маргарет Эванс, согласны ли вы стать моей женой. Тем самым вы окажете мне огромную честь.

– Ты же знаешь, что я не могу. – Ее голос тоже был усталым. И грустным. – Не могу. Я это повторяла тебе с тех самых пор, как ты впервые сказал, что мы должны пожениться. Ты делаешь это только из-за неправильно понимаемого чувства долга.

– Меггс, чувство долга я понимаю совершенно правильно.

– Разве? – недоверчиво переспросила она. – Помилуйте, капитан, вы с вашим хваленым чувством долга безнадежно опоздали.

– Меггс…

– И не называйте меня Меггс. Вы бы никогда не предложили брак воровке по имени Меггс. – Теперь в ее голосе слышались боль и обида. – Никогда, пусть даже прошло миллион лет. Вы бы возились со мной, пока я нужна, а потом вернулись на свой корабль, с легкостью перешагнув через меня и Тимми.

– Это неправда. Почему, как ты считаешь, я оставил тебя при себе и… – О Господи, он опять сказал что-то не то.

– Оставил при себе?

– Нет. Черт возьми, ну что за пытка! Я знаю, что ни на что не способен в гостиной. Здесь я себя веду как слон в посудной лавке. Но именно поэтому я живу той жизнью, какой живу, и делаю работу, которую умею делать. Я знал, как разговаривать с Меггс, но понятия не имею, как говорить с внучкой герцогини Фенмор.

– Я не сегодня стала ею. Я всегда была внучкой герцогини, понимаешь? Весь мир этого не знал. Только я знала. Я всегда это помнила. Я всегда знала, что меня зовут Тринити Маргарет Эванс. Я всегда знала, что моя бабушка – герцогиня Фенмор. И что я ей не нужна.

Она говорила с такой болью, что у Хью разрывалось сердце. И еще он чувствовал ее одиночество.

– Меггс, это неправда. Она сказала…

– Это правда! Нас вышвырнули из ее дома, Тимми и меня, когда мы пришли к ней после смерти родителей. Их тела еще не успели остыть, когда новый викарий Тиссингтонского прихода отправил нас на перекладных в Лондон. Мы с огромным трудом добрались до ее дома, но слуги вышвырнули нас на улицу, как ненужный хлам. И все же я не забыла. Каждую минуту, когда я работала на улицах, каждый раз, проходя мимо этого дома, каждый миг, проведенный мной у ростовщика или в офисе на Треднидл-стрит, я помнила, кто я. Но похоже, я до последнего момента не слишком хорошо понимала, кто ты. Только сейчас могу сказать, что человек, с которым я сцепилась в библиотеке твоего дома, из-за которого я едва не расшибла голову об пол, мне нравился больше, чем тот, что сейчас стоит передо мной. Он был по крайней мере честным.

– Да не был он честным! Потому что он – я – хотел тебя уже тогда. Я хотел тебя с момента, как ты попыталась сломать головой мой пол, и каждую минуту после этого. Зато я пытаюсь быть честным сейчас, черт бы все побрал! – Хью не мог обуздать свой темперамент, хотя и прилагал к этому немалые усилия.

– Пытаешься? – Меггс вытерла слезы, которые потекли по ее лицу. – Разве ты не знаешь? Не понимаешь, что я бы сделала для тебя все на свете? Все, что бы ты ни попросил! Абсолютно все! Но теперь уже слишком поздно.

– Нет! Дьявол! Меггс! Вовсе не поздно! Этого не может быть. Ты смущена, обижена и не знаешь, кому можно доверять. – Хью не мог понять, как исправить положение. Все было не так, как следовало. Она должна находиться в его крепких объятиях, а не орать, как базарная торговка.