Текст книги "Табу"

13

Когда Брайан Хэйс покидал офис Арнольда Шпека в Нью-Йорке, его маленький немец-дворецкий Карл Хэйнц Рёхер сидел в одиночестве около плавательного бассейна и распивал бутылку самого лучшего шампанского, какую он мог найти среди винных запасов Хэйса.

Карл предавался этому занятию с удовольствием, не спеша. Он пил небольшими глотками, наслаждаясь вкусом прекрасного вина. Его взгляд блуждал по внушительному дому и парку. Карл Рёхер был счастлив сегодня, счастливее, чем когда-либо в своей беспорядочной и разбитой жизни.

Потому что сегодня он сокрушил Брайана Хэйса.

Карл прекрасно знал, зачем совет вызвал Хэйса в Нью-Йорк, потому что видел опровержение, напечатанное в «Голливуд инсайдере» и злорадствовал, читая, как газета, рассыпаясь в извинениях перед Кейт Гамильтон и Джозефом Найтом, ткнула пальцем в Брайана Хэйса.

В этот момент, забавлялся Карл, босс, наверно, гадает, как могло случиться, что абсолютно надежные и выигрышные, по его мнению, фотообвинения Кейт обернулись против него, и на чем свет стоит проклинает Кальдера Сазерленда, который нагло его предал, отдав на съедение волкам. Но Хэйс никогда не узнает правду о настоящих причинах своего падения.

Человеком, который подставил самую сокрушительную подножку Брайану Хэйсу, был Карл Хэйнц Рёхер.

Хэйс очень хитро выудил злосчастные фотографии у слабовольного Нормана Вэбба. Чутье, обострившееся от многолетних интриг в классическом голливудском стиле, его не подводило, и слабовольный Вэбб не был для него твердым орешком. Используя своего старого соратника Кальдера Сазерленда с целью опубликования этих снимков в «Голливуд инсайдере», он вел себя как настоящая голливудская «акула», почуявшая добычу и готовая к немедленному убийству.

Но Хэйс осуществлял свой замысел дома, игнорируя офис в студии. Это было его правилом, потому что под собственной крышей он считал себя застрахованным от соглядатаев. Даже негативы злосчастных снимков Кейт он оставил на письменном столе.

В своей самоуверенности Хэйс не учел того, что в доме хозяйственными делами занимался Карл Рёхер, знавший каждый дюйм жилища хозяина и имевший возможность подслушать любой разговор, который велся в его стенах.

Карл Рёхер узнал о фотографиях Кейт Гамильтон раньше, чем кто-либо другой. Он-то и нашел негативы там, где Хэйс беззаботно их оставил – на столе.

Подслушав телефонный разговор хозяина с Нью-Йорком, Карл понял, что Хэйс поставил на эти фотографии, а следовательно, и на падение Кейт Гамильтон и на конец ее карьеры, все. «Континентал» спланирует свой финансовый год с уверенностью, что фильм «Прощание с любовью» никогда не будет завершен и тем более – показан экранах.

Исход этой затеи зависел от негативов, которые Хэйс принес домой и оставил на столе.

Это была возможность, которая выпадает только раз в жизни. И Карл Рёхер воспользовался ею.

А теперь, потягивая хозяйское шампанское, он забавлялся иронией своей судьбы в Голливуде. Под покровом темноты он взял реальное и сделал так, что оно стало выглядеть нереальным. Он сделал подлинное фальшивым. И поэтому перед лицом закона роковые негативы не могли считаться тем, чем они были на самом деле – доказательством юношеского греха Кейт.

Таков Голливуд, думал Карл, – власть иллюзии сильнее, чем сама реальность. Власть, которая может сокрушить карьеру, жизнь, истину, честность. Она сломала жизнь Норману Вэббу, и Рёхеру, и многим другим. Но один-единственный раз иллюзия помогла спасти карьеру хорошей молодой женщине и, вероятно, все ее будущее.

Ценою карьеры бывшего мастера этой иллюзии и инициатора задуманного разоблачения – Брайана Хэйса.

Когда Карл Рёхер приступил к своей работе в полутемной комнате, Кальдер Сазерленд заканчивал статью для газеты «Голливуд инсайдер». И сегодня приговор был вынесен Брайану Хэйсу его боссами в Нью-Йорке.

С этой мыслью Карл Рёхер поднял бокал с шампанским. Телефон зазвонил раньше, чем он успел поднести бокал к губам.

Он поднял трубку.

– Особняк мистера Хэйса, – сказал он с заметным немецким акцентом.

– Карл, это ты? – спросил голос, который он сразу же узнал.

– Да, сэр, – ответил Карл, глядя, как искрилось пузырьками шампанское в его бокале. – Это я.

– Все обернулось так, как ожидалось, – сказал Арнольд Шпек. Его голос был бодрым и отчетливым, несмотря на большое расстояние. – Ты сделал хорошее дело. Мои поздравления.

– Спасибо, сэр, – ответил Карл, вертя бокал. – Это доставило мне удовольствие.

– Твой контракт будет выслан по почте сегодня утром, – продолжал Шпек. – Семь лет по пять тысяч в неделю плюс премии за каждый фильм, который ты снимаешь, и мы надеемся на «Оскаров», которые ты непременно завоюешь для «Континентал» своими работами. Ты вскоре опять попадешь наверх, Карл, – туда, где ты и должен быть.

– Спасибо, сэр, – улыбнулся Карл. – Вы очень добры.

– Я буду на побережье к понедельнику, – сказал Шпек. – Как насчет ленча?

– С удовольствием, сэр, – ответил Карл. – И благодарю вас.

– Спасибо ТЕБЕ, Карл, – заключил Шпек. – Я никогда не забываю оказанных мне услуг. И та, которую ты мне оказал, просто неоценима. Я надеюсь, что у нас с тобой завяжется долгая и крепкая дружба.

Они повесили трубки. Карл поднял свой бокал шампанского, с улыбкой глядя на твердыню Брайана Хэйса.

«За того, кто смеется последним, – подумал он, все еще продолжая улыбаться. – ПРОЗИТ!»

14

Двенадцатого августа 1946 года фильм «Прощание с любовью» был закончен.

В эти лихорадочные недели после шумного инцидента с фотографиями Кейт в «Голливуд инсайдере» – инцидента, который стоил Брайану Хэйсу его голливудской карьеры и увеличил интерес публики к «Прощанию» во много раз, – Джозеф Найт сосредоточил все свои творческие усилия на завершении фильма.

Он «довел» Кейт, Ив и Сэмуэля Рейнза до полного изнеможения, снимая дубль за дублем ключевые сцены, отыскивая тот единственный вариант, ту игру света и тени и выразительность исполнения, которые придадут фильму психологическую глубину, чтобы отразить чудовищность влияния войны на судьбы американцев.

Самым важным был эпизод, который снимался последним. Это была сцена прощания героини Кейт с главным героем на железнодорожной станции, когда он уходил на войну. В первый раз зрители должны были увидеть эту сцену в середине фильма, когда героиня Кейт была еще молоденькой и неопытной девушкой, по уши влюбленной в героя. Она прощалась со своим возлюбленным и боялась за его жизнь, которой угрожала опасность в будущих сражениях.

Но этой же сценой кончался и весь фильм – на этот раз она вставала в памяти главной героини, когда она знает, что потеряла своего любимого навсегда не только из-за самой войны, но и из-за сложного стечения обстоятельств во время их долгой разлуки. Теперь она – мать его ребенка, взрослая, опытная женщина. Она смотрит в прошлое с трагическим ощущением ностальгии по своей прошедшей юности, понимая, что ее грустное прощание с главным героем на вокзале много лет назад было тем последним эпизодом, когда она его видела.

Из-за того, что сцена прощания несла двойную нагрузку, Джозеф Найт просил Кейт придать как можно больше психологической глубины характеру героини в этот ключевой момент, так, чтобы, несмотря на юношескую наивность, она все же ощутила что-то темное и безвозвратное, что нависло над ее любовью. Он также ввел в эту сцену Ив, игравшую роль подруги. Она появляется сразу же после расставания героев, чтобы морально поддержать главную героиню.

Героиня, всецело поглощенная скорбью разлуки с любимым, конечно же, не спрашивает свою лучшую подругу, что та чувствует в этот момент. Ей и в голову не приходит, что подруга ревниво наблюдает прощание влюбленных и ощущает собственное горе оттого, что человек, которого она любит, уходит на войну и прощается с другой женщиной.

В этом была горькая ирония любовного треугольника, которая визуально выражалась в том, что обе женщины стояли на платформе очень близко друг от друга. Джо хотел, чтобы камера обязательно подчеркнула это обстоятельство. В кадре появятся обе подруги, машущие герою на прощание, – две судьбы, неразрывно связанные друг с другом любовью к одному мужчине и трагедией, которую принесла эта любовь. Джо хотел, чтобы это почти физическое соприкосновение двух женских рук было ключом к последней сцене.

– Вы готовы? – спросил Джо. Кейт и Ив кивнули.

Помощник режиссера вышел вперед.

– «ПРОЩАНИЕ С ЛЮБОВЬЮ», – сказал он, щелкая хлопушкой. – Сцена четыре-девяносто два, дубль первый.

– Мотор! – крикнул Джо.

Камера почти вплотную придвинулась к Кейт и Ив. В этот момент их взгляды были настолько похожи, что они выглядели совсем как сестры. Любовь к одному мужчине сделала их почти неотличимыми друг от друга.

Кейт сжала руку Ив.

– Я никогда его больше не увижу, – сказала Кейт. – Я это чувствую.

Ив обняла Кейт.

– Неправда, – возразила она. – Он вернется. Я знаю – он вернется.

Потом после небольшой паузы она добавила почти с болезненной грустью:

– Любовь не умирает. Ничто не может убить ее – даже время.

В этот кульминационный момент сцены только самый проницательный зритель мог угадать по взгляду Ив, что она дарила эту надежду себе самой, что она совсем не думала о своей подруге. Любовь завладела ею настолько, что она полностью забыла о своей дружбе.

Кейт выпало сказать последнюю реплику. Камера вплотную приблизилась к ней, отсекая лицо Ив и делая увеличенное во много раз лицо Кейт последним, завершающим зрительным образом фильма.

– Прощай, – сказала она. – Прощай, моя любовь. Камера все приближалась и приближалась, пока глаза Кейт не заполнили весь экран. Благодаря блестящему мастерству оператора образ уходящего поезда отражался в них. Так продолжалось в течение целых двух минут. В эти две минуты Кейт должна была продемонстрировать все свое артистическое дарование. Это был один из самых важных финалов, которые когда-либо снимал Джозеф Найт.

Кейт достойно выдержала испытание. Шквал чувств в ее глазах был буквально больше того, что можно было вынести. В них была любовь – бессмертная, неувядающая, безмерно глубокая и скорбящая и еще – трагическое предвидение нависшего над ними рока, такого неумолимого, что глаза присутствующих на съемочной площадке были полны слез.

И вот все кончено.

– Стоп! – сказал Джозеф Найт. Он вышел из-за камеры и поцеловал обеих женщин – сначала Ив, потом – Кейт. Он взял их руки и пожал, объединив их собою. Слова были не нужны. Его взгляд сказал все.

Игра обеих актрис была настолько совершенна, что Джо не потребовалось ни одного дубля. Он был уверен, что не смог бы получить еще раз такую же потрясающе выразительную сцену, как ту, которую только что сняли. Было что-то мистическое в дуэте Ив и Кейт, что позволило запечатлеть этот странный, имеющий какую-то призрачную окраску, эпизод на одном дыхании. Для Джозефа как режиссера это была возможность, которая выпадает, быть может, только один раз в жизни. Такое повторить невозможно.

Кейт и Ив уехали со студии рано, Джо со съемочной группой остались закончить кое-какие дела.

Хотя было всего половина пятого, обе актрисы были эмоционально истощены. Кейт поняла, что, быть может, она долго еще не увидит Ив после сегодняшней съемки. Их совместная работа была такой напряженной, что ей уже было трудно представить свою жизнь без Ив.

– Хочешь поехать к нам домой? – спросила она Ив. Ив колебалась.

– Выпьем чего-нибудь, – сказала Кейт. – Мне всегда хотелось, чтобы ты увидела, как мы живем. Как-то… как-то нехорошо так сразу расставаться.

Ив улыбнулась:

– Я приму твое приглашение с удовольствием.

Кейт ехала среди холмов. За ней следовала Ив на своей маленькой «МГ». Когда они добрались до Бенедикт-Кэньон, Ив удивилась.

– Так вот где вы живете, – сказала она, глядя на маленький домик с приятным забором и садом. – Господи, да я проезжала по этой дороге тысячу раз. Трудно поверить, что я не заметила его.

Кейт понимала, что его было нетрудно не заметить. Он был маленьким и непретенциозным – таким непохожим на внушительные загородные особняки, с двумя или тремя спальнями. Он выглядел уютным и разительно отличался от роскошных домов прославленных кинозвезд и продюсеров.

Женщины вошли в дом. На столик в холле они положили тексты своих ролей – теперь больше не нужных, как учебники девочек-школьниц в первый день летних каникул – и вошли в гостиную.

– Здесь очень мило, – сказала Ив. – Не то что наши привычные голливудские дворцы. Это настоящий дом, где приятно жить. Мне очень нравится.

Кейт улыбнулась.

– Джо не выносит большие дома, – сказала она. – Он говорит, что чувствует себя так, словно затерялся в море. У меня немножко другое мнение об этом. Большую часть своей взрослой жизни я провела в меблирашках, и поэтому этот дом кажется мне дворцом. Что ты хочешь выпить, Ив?

– Что-нибудь некрепкое, – ответила Ив. – Имбирного пива или холодного чая, если ты не против.

Во время съемок Ив отказалась от крепких напитков и таблеток. Она должна была быть на высоте и выглядеть как можно лучше. Гримерам было довольно трудно скрыть результат ее образа жизни. Но в отснятых кадрах она смотрелась прекрасно. Ее актерский талант в сочетании с мастерством оператора изменили ее настоящий облик. На экране Ив была молодой и неопытной.

Сегодня, когда съемки были окончены, Ив не хотела крепких спиртных напитков. Интуитивно она чувствовала, что по-прежнему должна быть на высоте.

– Холодный чай, – улыбнулась Кейт. – Сейчас я приготовлю. Это займет буквально минуту. Чувствуй себя как дома.

Она исчезла на кухне. Ив слышала шум бегущей воды. Потом, почти сразу же, голова Кейт высунулась из кухни.

– Эй, – позвала она. – Как насчет того, чтобы искупаться? Какое-то мгновение Ив колебалась. Очень много времени прошло с тех пор, как она в последний раз надевала купальник. Действие времени и ее образа жизни заставляло ее чувствовать себя неуютно при мысли о постороннем взгляде на ее тело.

– У меня нет купальника, – ответила она.

– О, я уверена, что один из моих подойдет тебе, – отозвалась Кейт. – Никаких проблем.

– Тогда я согласна, – решила Ив не сразу. – Давай искупаемся.

Она чувствовала усталость после сегодняшней съемки. Прохладная вода взбодрит ее. К тому же ей не хотелось быстро уезжать от Кейт. Купание позволит ей остаться подольше.

Она слышала, как Кейт поднялась наверх. Ив встала из кресла и потихоньку вышла на середину гостиной. Она осмотрелась. Комната выглядела очень милой, но действительно скромной, почти спартанской. Мебель из тростника, декоративные панели на стенах, изображающие тропические пейзажи, и великолепный восточный ковер, обшитый тесьмой и галуном, который придавал всему жилищу уютный и домашний вид.

Здесь был также замечательный портрет Кейт за роялем – увеличенный кадр из «Бархатной паутины». Камера подметила удивительное сочетание невинности, мудрости, и скорби, и, конечно, ее таинственной, призрачной чувственности.

Было совершенно ясно, почему Джозеф Найт хотел иметь этот портрет перед своими глазами. Кейт была такая, какой он впервые увидел ее, когда его камера в первый раз раскрыла ее сущность.

Ив украдкой зашла в кабинет, расположенный рядом с гостиной. Там стоял большой письменный стол, заваленный толстенными рукописями Джозефа Найта и его деловыми бумагами, пишущая машинка со вставленным в нее листом бумаги. Ив заглянула в него. Это был эпизод из «Прощания с любовью», который снимался сегодня. Ив сразу же заметила небольшие изменения в диалоге, о которых Джо говорил ей сегодня утром. Должно быть, он работал над сценарием ночью, чтобы придать этой важной сцене как можно больше выразительности.

Ив окинула взглядом кабинет. На письменном столе был еще один портрет Кейт – на фоне озера. Кейт была в роскошном купальнике, ее мокрые волосы казались темными и глянцевыми. Они падали ей на плечи. Фотография произвела впечатление на Ив. Взгляд Кейт был задумчивым и неоднозначным – в нем было одновременно что-то легкое и бесконечно усталое. Но не нужно было долго смотреть на снимок, чтобы понять, что на нем была изображена молодая женщина, которая хочет близких отношений и глазами говорит об этом своему мужу.

Ив не смогла узнать озеро, но подумала, что оно, наверно, недалеко от того места, где Джо и Кейт купили домик. Может быть, снимок был сделан во время их медового месяца, вскоре после того, как Кейт получила роль в «Бархатной паутине».

Никаких фотографий здесь больше не было. Ив вернулась в гостиную, потом заглянула на кухню. Кейт все еще находилась наверху.

Теперь Ив поняла, что было странно в этом доме. Хотя он имел уютный и обжитой вид, в нем не было фотографий родственников Джо и Кейт – родителей, братьев, сестер, свадебных снимков вместе со всеми членами семьи.

Словно прошлое не существовало для них. Словно отсчет времени начался с этого дома, с их любви. Как будто не было мира вокруг них.

Ив опять присела в гостиной. Она чувствовала странную интимность этого дома. Это было место, где двое людей любили друг друга сильно, одержимо. Они едва замечали то, что их окружает, – так они были поглощены друг другом и своей любовью.

Почувствовав себя немного неуютно, Ив встала и прошла через раздвижные двери на лужайку позади дома. Там был сад с тюльпанами, гвоздиками, тигровыми лилиями. И небольшой плавательный бассейн. Очень маленький по голливудским стандартам. Журчала вода – бассейн наполнялся из шланга, меняя содержимое на свежее. За лужайкой открывался прекрасный вид на холмы, не такой живописный, на который Ив любила любоваться из окна своего дома в Брентвуде, но все же очень приятный.

Около бассейна стояло несколько шезлонгов и маленьких столиков. Это было очень милое зрелище, особенно из-за своей непретенциозности.

Ив бродила по лужайке, потом пошла назад в гостиную.

И в это мгновение Ив поняла, почему у нее было немного странное впечатление от этого дома.

Чего-то еще в нем не хватало, кроме привычных фотографий родных и близких.

Ребенка.

Ив почти физически ощущала его отсутствие. Это был дом супружеской пары. Глубоко влюбленной пары. Единственное, чего здесь не хватало – это ребенка. Поэтому в жилище было не только что-то очень интимное, но и незавершенное, незаконченное. Почему Ив была так уверена в этом – она не знала. Но для Ив это стало очевидным. Джо и Кейт очень хотели приблизить тот момент, когда они увидят своего первенца, и, наверное, делали для этого все возможное.

С этой мыслью Ив села. Она могла слышать звук шагов Кейт. Задумавшись, Ив ожидала возвращения хозяйки.

Наверху Кейт перерыла все ящики шкафов в поисках купальника для Ив.

В большинстве случаев Кейт не знала, где искать свои вещи. Они были у нее беспорядочно разложены по шкафам. Она была так же равнодушна к своим туалетам, как и пять лет назад. Замужество и любовь не изменили ее в этом смысле. Она надевала на себя первое, что попадало ей на глаза, расчесывала волосы, часто даже не бросив в зеркало взгляда на свой макияж. Она ненавидела заниматься покупкой одежды и делала это, только когда назревала абсолютная необходимость, – например, какое-нибудь торжественное событие в жизни студии.

Джо не возражал против ее привычек. Наоборот, он поощрял ее в этом. Никогда раньше он не встречал женщины, которая осмеливалась быть такой естественной, без малейших признаков нарциссизма. Это придавало Кейт какую-то свежесть, даже при ее бесхитростности. И еще – особую чувственность, которая восхищала его. Без макияжа, с волосами, быстро откинутыми назад или перевязанными лентой, одетая в джинсы и майку, Кейт казалась ему красивее, чем Гарбо в своих роскошных туалетах. Она была естественной, как молоденькая девочка. Джо любил ее за это.

На губах Кейт была улыбка, когда она искала купальник по шкафам. Она была рада, что Ив приехала к ним. Она ощущала себя, словно подросток, впервые приведший в свой дом нового друга. Ей хотелось показать все хорошее, что у нее было. За прошедшие месяцы она и Ив стали странно близки друг другу, хотя ни разу по-настоящему не поговорили. Их совместная работа стала связующим звеном между ними. Связь была глубокой. Кейт это чувствовала.

В конце концов, Кейт нашла темный закрытый купальник, который, как ей показалось, будет сидеть на Ив превосходно. Она взяла его с собой вниз и протянула Ив.

– Я уверена, он тебе подойдет, – сказала Кейт. – Можешь воспользоваться нашей ванной. Встретимся у бассейна.

Ив пошла в ванную и сняла одежду. Она заметила, что у Кейт не много парфюмерии и косметики. Очевидно, Кейт обходится минимумом ее. Когда обнаженное тело Ив появилось в зеркале, на долю секунды она представила себе, что она – Кейт, смотрящая на свое отражение. Ведь в конце концов это было зеркало Кейт. В него она смотрелась каждый день.

Что же обычно отражалось в этом зеркале?

Ив знала. В нем отражалась молодая женщина, такая уверенная в себе и своем браке, что никогда ли на секунду не сомневалась в себе, не подозревала в себе ни порока, ни чего-либо недостойного. Чье сердце было полно счастьем.

Любящая и любимая…

В этом зеркале отражались Джо и Кейт – вместе, так как они, очевидно, пользовались одной ванной, как скромная молодая чета, которая не может позволить себе две ванные комнаты. Иногда, наверно, они стояли здесь обнявшись, – сразу после интимных отношений или до того. Ив почти воочию видела карие глаза Джозефа Найта, светящиеся любовью и желанием, когда его руки обнимали красивые плечи Кейт, гладили ее бедра, грудь.

Ив натянула купальник. И впрямь он сидел превосходно. Она была удивлена, что она и Кейт имели сходный размер одежды. С той только разницей, что Ив была сама хрупкость, изящество, праздничность, элегантность – по крайней мере, в лучшие свои дни, – тогда как в Кейт была земная роскошь, изменчивость, вызывающая восхищение, глубокая и не оставляющая равнодушным женская чувственность.

Поглощенная этими мыслями, Ив поправила купальник. Что-то дрогнуло внутри ее, легкая дрожь пробежала по ее телу. Она ощущала, как купальник касается ее талии, плотно ложится между ног. Какое-то мгновение она думала о вместилище наслаждения, которое женщина дарит мужчине. Джозеф Найт обожал и владел им многие годы. Этот купальник так часто соприкасался с тайным местом Кейт…

Ив выбросила эти мысли из головы и вышла во дворик, где хозяйка разливала холодный чай в два высоких бокала. Все в поведении Кейт было так же очаровательно-непретенциозно, как и в ее доме, – словно она была молодая домохозяйка в своем дворике где-нибудь в Огайо, а не прославленная голливудская кинозвезда, жившая среди знаменитых холмов. Она выглядела роскошно в купальнике желтого цвета, который подчеркивал прекрасные формы ее тела.

Тела, которое было готово к деторождению…

Ив смотрела в лицо Кейт. Как всегда, на нем не было макияжа. Ее волосы, развеваемые легким горным ветерком, падали ей на плечи. В сотый раз Ив старалась разгадать странную прелесть этого лица – красоту, которая без макияжа сияла даже ярче, чем на экране.

Ив в одно мгновение разгадала ее секрет. В двадцать семь лет Кейт была красивой женщиной. Но если бы кто-нибудь взглянул поближе на это лицо, он бы понял, что и в тридцать пять, и в сорок, и даже в пятьдесят лет Кейт будет такой же красивой. И она так же будет игнорировать макияж и позволять своим волосам свободно падать на плечи так, как им вздумается.

Где она взяла это качество? Этот внутренний свет, полутона, эту естественность, которые другую женщину просто убили бы? Происходило ли это из чистоты сердца – такой, какую Ив просто не могла себе представить? Или это было от чего-то более сумрачного и сложного?

В любом случае не удивительно, что она пленила сердце Джозефа Найта так легко. И так быстро.

– Ты выглядишь потрясающе! – сказала Кейт, восхищаясь Ив в купальнике. – Мне кажется, что любая вещь будет сидеть на тебе превосходно.

Прежде чем Ив смогла ответить, Кейт нырнула в бассейн и вскоре вышла. Вода ручьями стекала по щекам с ее волос.

– Иди же, Ив, – улыбнулась она. – Вода чудесная.

Ив попробовала воду кончиками пальцев ног и почувствовала, что вода действительно была теплой и манящей. Она села на краю бассейна, потом, более осторожно, чем Кейт, погрузилась в воду. Ив ощутила, как чистая прозрачная влага смывает с нее утомление и успокаивает нервы.

– Как замечательно, – воскликнула она, плавая в воде. – Я не знаю, почему я не делаю этого каждый день. Я уже многие месяцы не плавала в своем бассейне.

– Джо и я любим поплавать каждый вечер, – сказала Кейт. – Даже если возвращаемся домой поздно. Это снимает усталость от дневной работы. Мне кажется, что это помогает Джо лучше спать.

Ив вспомнила о тяжелых ранах, которые Джо получил на войне. Ни он, ни Кейт никогда не говорили об этом или о боли, которую, он, наверно, до сих пор испытывает. На съемочной площадке он был всегда красивым и энергичным, хотя стал суше, чем был до войны.

Ив могла представить, как Кейт и Джо плавают вместе в этом укромном месте. Плавают перед тем, как заниматься любовью, или после… Бассейны на задних двориках строились для молодых влюбленных пар.

И конечно, для детей.

После купания Ив и Кейт присели и немного поболтали. Они говорили о съемках и шутливо жаловались на то, что сделал с ними Джозеф Найт своим суровым расписанием. Но теперь, когда съемки закончились, они обе были счастливы и горды совместной работой. Они восхищались фильмом. Они знали, что он был неординарным, и едва могли дождаться той минуты, когда он будет смонтирован и показан зрителям.

Затем, неожиданно задумавшись, они на мгновение замолчали, глядя на холмы. Ив ощущала странное томление во всем теле. Сколько она себя помнила, никогда еще не чувствовала себя такой спокойной и отдохнувшей.

– Мне хотелось бы сидеть так вечно, – проговорила она. – Забыть про Голливуд, забыть обо всем, кроме этого маленького дворика и теплого солнца.

Наступила пауза.

– Ты знаешь, Ив, – сказала Кейт наконец, – я никогда не говорила тебе об этом, но ты была моим идеалом в детстве. И когда я была подростком. Те фильмы, в которых ты снималась маленькой девочкой…

Ив засмеялась.

– Как странно, – удивилась она. – Что же тебе в них нравилось?

Кейт улыбнулась:

– Ты всегда была такой счастливой. Я имею в виду, твоя героиня. Ты была окружена людьми, которые любили тебя. Как маленькая принцесса. И когда они попадали в беду, ты спасала их. В этих фильмах всегда было так много любви… По крайней мере, мне так казалось. Я так нуждалась тогда в любви…

Ив покачала головой. Горечь в ее взгляде смешалась с тоской.

– Голливуд, – сказала она.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Кейт.

Ив внезапно стала серьезной. Но потом, когда она увидела, как тронута была Кейт воспоминаниями своей юности, выражение ее лица изменилось.

– Пустяки, – улыбнулась она. – Если это тебе хоть чуточку помогло, это стоило делать.

Опять наступила тишина. Обе женщины поняли, как несчастлива была другая в детстве. Это знание, казалось, сделало их еще ближе друг другу.

– Расскажи мне, – попросила Ив. – Расскажи мне о своей жизни до… до Джо.

Кейт задумчиво взглянула на холмы.

– Не было никакой жизни, – сказала она. – Не было меня. Однажды я словно проснулась и увидела его. Вот тогда я начала жить. Все, что было до того, прошло как скорбный сон. Который легко забыть, но трудно вспоминать.

– И не было никакого мужчины до того? – спросила Ив. Кейт, казалось, очнулась от задумчивости в небольшом шоке.

– О да, – ответила она. – Был. Я уже один раз была замужем, недолго. Это было такое несчастье, потерянное время, что я иногда месяцами не вспоминаю, что это было.

– Ты была очень молода? – спросила Ив.

– Сейчас скажу… Семнадцать, – прикинула Кейт. – Да, очень молода.

Ив увидела боль на лице Кейт, когда та подумала о прошлом.

– Извини, что напомнила тебе, – сказала Ив. – Дела давно минувших дней.

– Ничего, – улыбнулась Кейт. И потом, глядя на Ив, спросила: – А как ты, Ив? У тебя есть любимый человек?

Ив покраснела. Единственный мужчина, которого она любила, был Джозеф Найт. Ей неожиданно пришло в голову, какой фальшивой была ее попытка вести дружеский разговор. И само пребывание здесь.

– Нет, – сказала она. – Мои замужества были организованы департаментом рекламы. Я жила ради карьеры. Я никогда не допускала, чтобы в это был замешан мужчина. Это было моей самой большой ошибкой, Кейт. Ты знаешь, кто ты? Ты – счастливая.

– Я бы этого не сказала, – ответила Кейт. Наступило молчание. Ив думала о словах Кейт и поняла, что это – правда. Кейт была загадкой – на экране и в жизни – и для себя самой. Она знала себя не больше, чем почитатели и обожатели ее таланта. Она была подобна бликам света, которые играют на поверхности темного пруда.

Но она нашла Джозефа Найта. И даже если она не знала, какова она внутри, она все же знала, где ее место в этой жизни. Кейт знала, что любима. И это было все, в чем она нуждалась. От этой мысли Ив ощутила странную тоску в душе.

– Но все-таки, Кейт, – продолжила Ив. – Ты избежала одной из самых худших голливудских ловушек. Ты любима, Кейт. И ты знаешь разницу между тем, что важно, а что – нет. Любовь – это единственная ценность. Если бы все остальные тоже знали это, Голливуд не сумел бы пожрать нас так, как он умеет это делать.

Странные, прекрасные глаза Кейт, одновременно искренние и такие загадочные, внимательно смотрели на гостью. Она ничего не говорила.

Ив отвела взгляд. Она увидела заходящее солнце, отражавшееся на поверхности бассейна.

– Ив, – сказала Кейт. – Почему бы тебе не остаться? Мы поужинаем вместе. Я могу позвонить Джо и узнать, когда он вернется домой…

– Нет, спасибо, – отказалась Ив. – В сущности, у меня назначена встреча. Я должна вернуться домой и готовиться.

Губы Кейт сложились в заговорщическую улыбку:

– Кто-нибудь особенный?

– Там будет видно, – ответила Ив, потянувшись, когда вставала со стула. – В этом городе никогда не знаешь это заранее. Но я дам ему шанс оправдать мои надежды.

Она думала – заметила ли Кейт ее ложь. Конечно, она будет сегодня ночью одна. Но Кейт не подала виду.

– Но, может быть, можно перенести эту встречу? – спросила Кейт. – Я сейчас немножко приберусь и позвоню Джо. Будет ясно, как у него идут дела.

Ив пошла в ванную и сняла купальник. Он был таким тонким и легким, что весь мог уместиться в горсти. Ив подумала о Кейт. Та была такой честной, такой непорочной. И что важнее всего, Кейт заплатила за эту чистоту. В ней была какая-то неистовая гордость. Было очевидно, что она прожила свою жизнь без моральных компромиссов, которые разрушили и сломали саму Ив и многих других.

Кейт была счастливицей. Судьба позволила ей отстоять свое место в этом мире и остаться собой. Это был редкий дар, который выпал на долю немногим людям, а уж тем более женщине в Голливуде.