Текст книги "Жажда любви"

Глава 31

В дверях стоял насмешливо изогнувший брови Вильерс.

Джемма оценивающе оглядела его с головы до ног: капризная нижняя губа, драматический эффект серебряных прядей в черных волосах, небрежная, но грациозная осанка. Сегодня на нем был камзол цвета сливы, расшитый тигровыми лилиями. Волосы связаны лентой в тон камзолу. И единственная мушка на правой скуле. Даже на ее взыскательный вкус он выглядел невыразимо элегантным, а ведь она прожила восемь лет в тени французского двора.

Было что-то такое в Вильерсе… в пристрастии к яркой одежде, к мушкам и цветным лентам для волос, в умном взгляде одаренного шахматиста, в могучем, таившем скрытую мощь теле…

– Заходите, – пригласила Джемма, показывая на шахматную доску. – Хотите еще партию, если не слишком устали?

С каждым шагом герцога его тяжелый шелковый камзол шуршал, как отдаленный прибой. Он закрыл за собой дверь и склонился перед ней в картинно низком поклоне, который не стыдно было бы отвесить и королеве.

– Вы оказываете мне огромную честь, ваша светлость.

– Просто Джемма, – поправила она.

Полуприкрытые тяжелыми веками глаза на мгновение остановились на ее лице.

– Джемма…

Как странно звучит ее имя на его губах!

И Джемма внезапно вспомнила, как впервые изменила Бомонту. Это, конечно, случилось в Париже, куда она в ярости и слезах сбежала из Англии. Два года спустя после переезда в Париж наконец стало ясно, что Бомонт вовсе не собирается мчаться за ней и умолять вернуться… на что она, дурочка, так надеялась… Мало того, он три года не появлялся в Париже, а потом уже было слишком поздно.

Она легла в постель с веселым французом, научившим ее телесным наслаждениям. Показавшим, какая сила таится в телах мужчины и женщины. И все же в ту первую ночь на сердце было так же тяжело, как сейчас.

Но почему?! У нее есть полное право поступать как захочется.

Она наблюдала, как Вильерс садится напротив, аккуратно откидывая полы камзола, чтобы не помять.

– Возможно, вы посчитали, что я оказала вам больше чести, чем намеревалась, – сухо заметила она.

– Дорогая леди, я готов подобрать любые крошки, которые вы соизволите бросить мне с вашего стола.

Опять эти витиеватые комплименты! Может, стоит признаться, что ей не нравится его заученная галантность?

– Партия? – поинтересовалась она. – Как видите, благодаря мне у вас есть преимущество. Вы играете белыми.

Он сделал первый ход. Она – второй. За ними последовали третий, четвертый…

Ритм игры успокаивал ее, погружал в загадочный мир ладей и коней, мир всемогущей королевы.

Медленно-медленно, по мере того как она все больше сосредоточивалась на игре, гнев и унижение таяли. Ее слон оказался под угрозой. Она бросилась спасать ее, только чтобы обнаружить, что королевская пешка вот-вот слетит с доски. Опасность… ей нужно подумать.

Джемма взялась за ладью, помедлила, наконец увидела выход и взяла его ладью.

Бомонт отчаянно сражался, но ее слон взял его королеву. Еще четыре хода – и все было кончено. Джемма выиграла.

Потом они разбирали игру, с последнего хода до первого.

– Когда ваша ладья взяла мою пешку… ничего не скажешь, блестящая игра, – пробормотал Вильерс.

– А если бы вы атаковали мою королеву?

– Нет, потому что конь берет слона…

Это занятие было почти интереснее самой игры. Почти, но не совсем.

Наконец он откинулся на спинку стула и улыбнулся ей:

– Иногда мне кажется, что шахматы лучше занятий любовью.

– Я всегда так считала, – ответила Джемма, к собственному испугу.

– Кому-то следует изменить ваше мнение по этому вопросу.

Она подалась вперед и перевернула его руку ладонью вверх.

– Возможно, это удастся вам, – выдохнула она, проводя пальцем по линиям на ладони. – То есть я была бы счастлива. Но вы – жених Роберты, а связь между друзьями прочнее, чем между любовниками, не находите?

– У меня мало друзей. Самым близким был ваш муж, и то много лет назад.

Она взглянула на него, но он уставился на ее пальцы.

– Я знаю, когда-то вы были близки.

– Как бывают мальчишки и мелкие животные. Без мыслей о будущем и различии характеров. Но все же во мне остались осколки благородства. Я не тот человек, который покажет жене Бомонта, что тело сильнее разума, а все шахматы на свете бледнеют по сравнению с постельными играми.

Он взял ее руку, поцеловал, и в его глазах застыла такая печаль, что она даже не обиделась, что ее отвергли.

Хотя раньше такого никогда не случалось.

– Почему вам не поговорить с ним? – вдруг спросила она. – Элайджа нуждается в друзьях. Кто-то должен уговорить его вести более размеренный образ жизни. Не отдаваться работе с такой страстью.

– Нас разделяют века, – грустно усмехнулся он. – Наши вкусы и характеры диаметрально противоположны. Не обижайтесь, но если быть до конца честным, я не слишком хотел бы стать другом теперешнего герцога Бомонта. Будь нам снова по четырнадцать лет, когда мы играли в шахматы на берегу реки… знаете, я тоскую по тем временам. Но все это в прошлом.

– А вот я не желала бы снова стать четырнадцатилетней.

– Жизнь была проще. Я не позволяю себе ни жалееть, ни думать о своих ошибках. Мой отец был прав, утверждая, что это пустая трата времени. Но теперь, приближаясь к сорока годам, я иногда терзаюсь сожалениями. И не так просто от них отделаться.

Возможно, он имел в виду Бенджамина. Она решала, стоит ли упоминать о его самоубийстве, но, должно быть, слишком долго мешкала, потому что Вильерс спросил:

– А вы сожалеете о чем-то, о, герцогиня?

Джемма невольно улыбнулась:

– К несчастью, о многом.

– А именно?

– О той немыслимой итальянской шляпке, которую я купила вчера на Бонд-стрит, когда ездила по магазинам вместе с Робертой.

– О, Роберта…

Он опустил ресницы, и теперь она не могла прочесть по глазам его мысли.

– Ваша невеста, – уточнила она.

– Очаровательная юная леди.

– Полагаю, – сухо сказала она, – что росу уже стряхнули с розы.

– Еще одна причина сожалеть, – вздохнул он. – Влюбленные девицы подобны ночным кошмарам: впусти в свои сны один, и они посыплются на голову, как листья осенью.

– Она станет вам идеальной женой.

– Я сделал это вам назло, – признался он и, подняв ее руку, поцеловал ладонь. И снова положил ее руку на стол, не глядя на Джемму. – Стыдно, но вы выиграли нашу первую партию.

Джемма укоризненно покачала головой:

– Вы сделали предложение назло мне?

– А вы считаете, что я слишком серьезно отношусь к этой игре?

Джемма невольно засмеялась. Вильерс вторил ей.

– Кто знает, что ждет впереди? – продолжал он. – Между помолвкой и церковью жениха и невесту ждет очень много подводных камней.

– Но ведь она любит вас.

– Да, что-то в этом роде, – согласился герцог.

– Конечно, должно свершиться чудо Господне, но думаю, она сделает для вас все на свете. И возможно, у вас будет настоящий брак, о котором я могу только мечтать.

– К несчастью, сам я даже представить себе не могу ничего подобного, – с некоторым презрением бросил он. – Но буду молиться о чуде Господнем. – Он шагнул к двери, но обернулся и тихо сказал: – У меня было много любовниц, Джемма.

Джемма подняла брови:

– Жаль, что я не вошла в их число.

– Я не это хотел сказать. У меня было множество любовниц, но почти нет друзей.

И он исчез, прежде чем она собралась с мыслями, чтобы ответить.

Глава 32

– Что с тобой стряслось? Куда ты девалась? – допытывался Деймон.

– О чем ты? – удивилась Роберта.

– Почему ты удираешь тайком, как горничная, и оставляешь меня одного в гостиной?

Роберта усмехнулась и пожала плечами:

– Хочешь сказать, что воображал, будто я останусь послушать, как ты храпишь? До той самой минуты, когда придет лакей, чтобы погасить огонь в камине? Я приняла ванну, как, по-видимому, и ты.

Она многозначительно посмотрела на его мокрые волосы.

– Но у меня не было возможности показать тебе все счастье настоящей плотской любви.

– О нет, все было прекрасно, – поспешно заверила она. – Я наслаждалась каждым мгновением. Честное слово. Я просто…

Он заглушил все ее слова, протесты и доводы разума, сбросив рубашку, а потом и панталоны. Все возражения замерли у нее на губах. Он молча уложил ее на спину и сам лег сверху. В самой глубине живота родилось нечто вроде голода, отчего Роберте стало не по себе.

Но тут Деймон стал целовать ее, и Роберта с тихим стоном приоткрыла губы. И ощутила вкус его голода, словно они передали этот голод друг другу. Непонятное чувство в желудке превращалось в беспокойство и нетерпение, заставившие ее вцепиться в его мощные предплечья и дрожащими пальцами обводить бугры мышц.

Странные ощущения встревожили ее, и Роберта, ловко извернувшись, вырвалась и отскочила от постели.

– Я предпочитаю не повторять того, что произошло в гостиной, – объявила она, обнаружив, к собственной досаде, что тяжело дышит.

Но Деймон, похоже, ее не слышал. Встав, он стал подкрадываться к ней, как хищник – к добыче.

Роберта отступала до тех пор, пока не прижалась к спинке маленького кресла.

– Деймон! – вскричала она, как ей казалось, повелительным тоном. – Я предпочитаю не…

Но он снова целовал ее, яростно и жадно, и все надуманные слова унесло словно ветром. Потому что каждое прикосновение его рук вызывало озноб.

– Нет! – охнула она, но это было все равно что подбросить хвороста в огонь. Он рассмеялся. Тихо. Торжествующе. И снова стал целовать ее. Целовать, пока она не затрепетала. Пока все мысли не вылетели из головы. Пока она не качнулась к нему… и прикусила губу, чтобы не умолять…

Она никогда не молила.

Никогда.

Но тут он вдруг перестал касаться ее, и внезапно тело запылало воспоминаниями о больших руках, мявших ее груди. Теребивших соски.

Он всего лишь целовал ее. И ничего больше. Словно…

Конечно, она тоже не дотрагивалась до него. Они стояли друг перед другом, соприкасаясь только ртами, но этого было недостаточно.

– Деймон… – хрипло пробормотала она.

– Я никогда не терял самообладания до такой степени.

– При чем тут твое самообладание? Мне просто не слишком понравилось все это. Все… все произошло так быстро, не находишь? И не…

– Во всем виноват я. Вел себя как зеленый школьник, – простонал он.

– Что? – опешила она.

Но Деймон уже подхватил ее на руки.

– Теперь я все сделаю для тебя, Лютик, – пообещал он, бережно укладывая ее на постель и садясь рядом.

Роберта все еще пыталась сообразить, что сказать, когда он распахнул ее халат. Она инстинктивно схватилась за ворот:

– Нет!

– Да, – настойчиво возразил Деймон, но она прололжала сопротивляться.

– Роберта, – предупредил он, – если не опустишь руки, я тебя укушу.

– Что-о-о?

Он положил палец на ее грудь, и ее обожгло, словно кипятком. Даже сквозь шелк халата.

– Прямо сюда, – прошептал он. – И возможно… – его палец пополз ниже, оставляя огненную дорожку, – сюда.

– Ты способен укусить меня за живот?! – взвизгнула она, чувствуя себя круглой дурой.

Но он посмеялся над ней:

– А я-то думал, что ты многое усвоила из поучительных бесед с Селиной!..

– Она никогда не упоминала об укусах! И мне не хочется снова это делать, – призналась она, краснея.

Он смотрел на нее, и в глазах его пылало такое неукротимое желание, что она непроизвольно приподняла бедра. Но уткнулась во что-то твердое и инстинктивно сжалась.

– Я только что приняла ванну. Нельзя ли сегодня обойтись без этого?!

– Какой же я идиот!.. – простонал Деймон, зажмурившись.

– Вовсе нет, – возразила она, гладя дрожащими пальцами его широкую спину. – Я нашла все это очень интересным. Вовсе не таким, как описывала Селина, но…

– А как описывала это Селина?

– Ну… – замялась она. – Я думала, что… что…

– Это займет больше времени, – мрачно докончил он, поджимая губы.

– Нет, – повторила она, нахмурившись при виде его угрюмого лица. – Вовсе нет. Просто она так рассказывала.

– Прекрасно, – вздохнул Деймон. – Что еще рассказывала Селина?

– Что женщина тоже должна получить наслаждение. Но я думаю, что ты дал мне огромное наслаждение.

Ей совсем, совсем не нравилось выражение его лица. Поэтому она прижалась к нему и поцеловала. Губы скользнули по щеке.

– Честное слово, – встревоженно пробормотала она.

– Ты так невинна, – покачал он головой.

– Ничуть! – взорвалась она, плюхнувшись на кровать. – Никто из тех, кто вырос в доме моего отца, не может считать себя невинным!

Деймон неожиданно ухмыльнулся.

– Ладно, – кивнул он, ложась рядом.

– Что теперь? – недоуменно спросила она.

– Теперь получай наслаждение.

– Но как?

– Вспомни все, чему научилась от Селины. И поверь, Роберта, в гостиной у тебя не было шансов это сделать. Я забрал все наслаждение, часть которого по праву принадлежала тебе.

Она почти ненавидела то самоосуждение, которое светилось в его глазах.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, но это было очень приятно. Правда.

Но Деймон беспечно закинул руки за голову.

– Предоставляю тебе действовать.

Роберта окончательно смутилась. Селина никогда не вдавалась в подробности. Однако Роберта пришла к заключению – очевидно, ошибочному, – что женщина должна требовать от партнера, чтобы тот поцеловал ее… в интимное место. Но похоже, Деймон имел в виду совсем не это, потому что целовал ее только в губы и грудь, а теперь, по зрелом размышлении, подобный поцелуй казался Роберте настолько постыдным, что она наверняка не так поняла Селину.

Роберта снова почувствовала, как при одной этой мысли по щекам ползет краска. Что, если она попросит Деймона о чем-то в этом роде? Не то чтобы ей пришла в голову мысль о такой просьбе, но…

– Роберта, – терпеливо напомнил он, открывая глаза, – я жду.

Роберта уставилась на его отвердевшую плоть. И что, спрашивается, ей делать?

– Твое наслаждение. Не мое, – бросил он, словно подслушал ее мысли.

Роберта осознала, что терпит полную неудачу. Но откуда ей знать, как поступить?

– А всего остального мы делать не будем? – нерешительно спросила она. Ей очень не хотелось принимать еще одну ванну. Страшно подумать, чтобы еще раз вызвать горничную!

– Мы не сделаем ничего, о чем ты не попросишь, – пообещал Деймон.

Удовлетворенно кивнув, Роберта придвинулась к нему примерно на дюйм.

– Но чего ты ожидаешь от меня? – выпалила она наконец, совершенно отчаявшись.

– Думай о наслаждении, – посоветовал он. – Какое наслаждение ты можешь получить от меня? От моего тела? Потому что оно принадлежит тебе. Ты можешь коснуться меня в любом месте. Где только захочешь. Если прикажешь мне сделать что-то, я подчинюсь. Но без приказа и пальцем не шевельну.

Дрожь пробежала по спине Роберты.

– Продолжай, – велел он, – иначе я подумаю, что уроки Селины пропали зря.

Роберта прикусила губу и постаралась не обращать внимания на издевки. Ее наслаждение? А что она… что ей нравится? Очевидно, она неверно поняла совет Селины, но ведь та говорила еще что-то…

Роберта не смела встретиться взглядом с Деймоном. Не хотела видеть, как он смеется над ее наивностью, особенно после того, как она хвастала своим близким знакомством с Селиной.

Поэтому она смотрела на его руки, большие и мускулистые, настолько непохожие на ее, тонкие и изящные.

Роберта положила ладонь на его плечо, погладила могучие мышцы, провела пальцами по груди.

И неожиданно кое-что заметила. Он дрожит под ее прикосновениями. Возможно…

Она снова попробовала ласкать его плечи. Пальцы задели подмышку, коснулись соска. И он снова вздрогнул, пусть и едва заметно. Тогда она встала на колени и дотронулась до него уже обеими руками. Положила ладони на грудь, повела их ниже, к животу. Это было… приятно. Ощущение мощных мышц, трепещущих от ее прикосновения, было приятным. Как и тихий звук, вырвавшийся из горла Деймона. Но Роберта по-прежнему не смотрела ему в лицо. Потому что была слишком занята, обводя пальцем его сосок и прислушиваясь к частому, хриплому дыханию. Теперь она улыбалась. Так вот что имела в виду Селина! А ведь она упоминала, что Роберта должна получать удовольствие от тела любовника, заставляя его реагировать на прикосновения.

Его живот был каменно твердым, но не плоским, а покрытым буграми мышц. Роберта еще не видела ничего подобного. Насколько она могла судить, у отца не было брюшка, и выглядел он совсем неплохо для человека, близко подошедшего к гибельному порогу пятидесятилетия. Но она и подумать не могла, что животы мужчин могут настолько отличаться от женских.

Роберта даже попыталась разглядеть свой живот, но халат был по-прежнему туго подпоясан. Там, в гостиной, Деймон целовал ее груди. Может, Селина считала, что и Роберта должна ответить ему тем же?

Наконец, все еще лаская его живот, она подняла глаза. Лицо Деймона было напряженным и как-то странно потемневшим. А во взгляде горел свирепый голод, от которого ее кровь запела. Да, это и есть наслаждение!

И неожиданно она точно поняла, что делать. Нужно свести его с ума от желания.

Она не знала, что улыбка, коснувшаяся ее губ, заставила Деймона снова застонать… и эта улыбка светилась дремотной радостью женщины, только сейчас отдавшейся своей собственной чувственной натуре.

Роберта наклонила голову, и блестящие волосы упали на ее плечо и пощекотали его соски. Деймон не шевельнул руками, только бедра инстинктивно приподнялись. Роберта от растерянности замерла. Но тут же опомнилась, подняла темно-рыжий локон и провела им по соску.

– Роберта, – прошептал он, снова приподнимая бедра.

– Что? – нежно спросила она.

– Если ты сядешь на меня…

Но она была слишком занята экспериментами с его сосками, поэтому все слова замерли на губах Деймона. И все же она услышала, что он сказал.

– Ты этого хочешь?

– Очень.

– Но ты не набросишься на меня… или что-то в этом роде? Потому что…

Она чувствовала себя глупой, повторяя это, но иначе никак не получалось.

– Я не хочу снова вымазаться в этой странной слизи. Прости, пожалуйста.

Деймон покачал головой:

– Я не сделаю ничего такого, о чем ты меня не попросишь.

Довольно кивнув, она подняла полы халата и оседлала его. На этот раз Деймон громко застонал, и Роберта насторожилась. Оказалось, что теперь она ощущала его мускулы другой частью тела, отчего кровь бросилась в лицо. Ей стало жарко, невыносимо жарко, словно она сейчас растает.

Когда перед этим он целовал ее груди – какое потрясение сейчас вспоминать об этом, и все же одна эта мысль посылала в бедра заряд огнедышащей лавы, – то не просто касался ее языком, а сосал, как сосет малыш материнскую грудь Идея немного странная, но все же…

Она опустила голову.

Он извивался под ее губами. Стонал, и каждый звук пробуждал новую волну лавы, заливавшей ее тело. Поэтому она сосала все сильнее, а он продолжал метаться. Что имело крайне необычное воздействие на местечко между ее ногами.

– Роберта, – охнул он, – умоляю, попроси меня коснуться тебя!

– Ни за что! – выпалила она, выпрямляясь.

Его глаза горели лихорадочным желанием. Но где-то в глубине пряталась улыбка.

– Я не смогу утихомириться, если ты будешь продолжать в том же духе, – выдавил он.

– Хорошо, – послушно согласилась она, снова проводя пальцем по его соску, только чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

Он выгнулся всем телом, что привело его напряженную плоть в соприкосновение…

Роберта ахнула и схватила его за плечи.

– Только не это! – вскричала она.

– Нет? – разочарованно переспросил он. Глаза стали грустными.

– Нет!

– Иногда я ничего не могу с собой поделать, – с трогательной нежностью признался он. – Каждое твое прикосновение, Роберта, сводит меня с ума.

До чего же приятно это слышать! Поэтому Роберта снова поцеловала Деймона, и очередной стон вырвался из его горла. Он снова стал извиваться под ней. Это тоже было упоительно. Хотя, конечно, не в той степени, как расписывала Селина.

– Можно мне коснуться тебя? – выдохнул он.

– Нет!

Зато она хотела и могла прикасаться к нему… даже… даже к запретной плоти.

Поэтому она отползла ниже, стараясь не дотрагиваться до него, и уселась на его ноги.

Деймон немедленно приподнялся, опираясь на локти и наблюдая за ней. Эта часть его тела была на ощупь гладкой, как бархат, горячей и отвечала на каждое прикосновение.

– Разве у тебя нет над ним власти? – с любопытством спросила она.

– Обычно есть, – промычал он. – Но не в таких ситуациях. Это исключение.

– Какое именно? Послушай, стоит мне прикоснуться к тебе, как он шевелится!

Она сжала его набухшую плоть. Он упал на спину, и из горла снова вырвался хриплый звук.

Интересно, что будет, если она… нет-нет, конечно, она не позволит себе такого. Это просто неприлично… если не считать, что Селина что-то… что-то такое рассказывала.

В то время она посчитала это отвратительным, но, глядя на застывшее лицо Деймона, слыша его частое тяжелое дыхание. Роберта подумала, что ей доставит огромное удовольствие окончательно свести его с ума. А может, и потерять контроль над собой.

Сначала она попыталась коснуться языком гладкой, горячей головки. Совсем как все тело Деймона, такая же упругая… Подумать только, она лизнула его плоть!

Он издал нечто очень похожее на крик боли. Роберта испуганно вскинулась:

– Я что-то не так сделала? Мне не следовало…

– О Боже, пожалуйста, не останавливайся!

У него был чистый, чуть сладковатый вкус.

– Думаю, ты изобретала это всю ночь напролет, чтобы довести меня до крайности!.. – охнул он.

Она улыбнулась и снова попробовала его на вкус.

– Роберта, – сдавленно прохрипел Деймон. – Неужели ты совсем не хочешь, чтобы я до тебя дотрагивался?

Сбитая с толку девушка снова села.

– Что?!

– Я подарю тебе наслаждение, – пообещал он, приподнимаясь на локтях. – Тебе. Если только позволишь коснуться тебя точно так же, как ты касаешься меня…

Роберта задумалась, и тело мгновенно среагировало. Она затрепетала как в лихорадке.

– Пожалуйста, пожалуйста, Роберта! Можно я тебя коснусь? – умолял он так отчаянно, что она снова задрожала.

– Хорошо. Хорошо…

Одним грациозным движением он сел и притянул ее к себе на колени.

– Скажи сама.

– Но что именно?

Он осторожно толкнул ее на спину.

– Скажи, что может доставить тебе наслаждение.

– Что?!

– Поцеловать тебя сюда?

Он положил палец ей на запястье. Это показалось ей вполне приемлемым. Роберта кивнула.

Но он не просто поцеловал ее запястье, а лизнул и чуть прикусил.

– Твою ладонь?

Она пробормотала нечто вроде согласия. Он поцеловал каждый ее палец, обводя языком и даже посасывая кончик каждого, что вопреки всякому здравому смыслу заставило ее вздрогнуть. Деймон припал поцелуем к ее ладони.

– Куда дальше?

Она недоуменно моргнула.

– Если не скажешь сама, может, я сумею выбрать за тебя? В голосе Деймона звучали такая нежность и страсть, что Роберта мгновенно потеряла голову.

– Сюда, – пробормотала она.

– Куда?

Роберта коснулась груди:

– Сюда.

– Но в таком случае придется развязать твой халат. Позволишь?

– Д-да.

– Потому что я мог бы поцеловать тебя прямо сквозь шелк.

Он натянул тонкую ткань, под которой обозначился со сок, затвердевший и как бы стремившийся прорвать халат. Роберта густо покраснела, но в ее состоянии уже ничто не имело значения.

Дрожащими руками она развязала пояс халата.

– Я считаю это знаком согласия, – радостно прошептал Деймон.

Но она не дрогнула. Не охнула, когда его губы припали к ее соску. Зато она взвизгнула. Едва слышно, правда, но этого было достаточно, чтобы Роберта в ужасе зажала рот ладонью.

А безжалостный Деймон, разумеется, смеялся. И снова целовал ее сладостно и грубо, и ее тело выгнулось к нему, точно так же, как выгибался он. Роберта беспомощно ахнула, охваченная невыразимым восторгом.

– Я…

Но язык не слушался ее. Он ласкал ее груди медленно и искусно. И как раз в тот момент, когда она думала, что больше не выдержит, он переходил к другой груди, а его шершавые пальцы мяли влажное от поцелуев нежное полушарие.

– Не могу… не могу… – шептала Роберта, тихо всхлипывая.

– Тогда, может быть, я поцелую тебя в других местах?

– Что…

Он провел пальцами по ее телу, оставляя огненную дорожку.

– Только чтобы показать, какого наслаждения ты лишена. Я хотел бы поцеловать тебя сюда.

Соблазнительный холмик ее живота, так непохожего на его собственный…

– Сюда.

Ее бедро.

– Сюда.

Потаенная, скрытая от глаз внутренняя поверхность бедра.

– И сюда.

Наконец он положил палец на треугольник курчавых волос и неспешно повел его ниже.

Роберта трепетала, как молодое деревце в бурю. Его палец на миг замер и скользнул вглубь, даря наслаждение, о существовании которого она даже не подозревала.

– Роберта…

В ответ она всхлипнула, но он, должно быть, и это принял за согласие, потому что его губы проследовали по уже проложенному пути. Провели по ее животу, и она охнула. Прижались к бедру. Одновременно Деймон просунул ладони под ее ягодицы и принялся их мять.

– Тебе хорошо? – спросил он.

Судя по всему, он полностью владел собой. Зато Роберта окончательно потеряла разум. Губы его скользили все ниже, и теперь он покусывал ее ноги.

Роберте не хватало воздуха. Она дышала часто и неровно, и это ужасно смущало бы ее, но для подобных эмоций просто не было места, особенно когда он развел ее бедра и устроился между ними, как человек, посвятивший себя одной цели.

Ее наслаждению.

С того момента, когда его язык коснулся ее, она сдалась на милость победителя. Конечно, Деймон и не представлял, что Роберта погрузилась в бредовый сон, в котором ее тело лизали огненные языки. Бедняжка судорожно вцепилась пальцами в простыни и безудержно всхлипывала.

И тут он поднял голову.

Поднял голову!

– Я забыл спросить разрешения поцеловать тебя сюда, – прошептал он, обводя пальцем чувствительный бугорок.

– Да!.. – едва не заплакала она.

И это началось снова, и она словно взбирается на гору, к…

Он снова остановился.

– Прости, Роберта. Я забыл упомянуть об этом месте.

Его большой палец потер нежную складку.

– О да! – вскрикнула она.

Ощущения росли в ней, как затишье перед штормом. Теперь она извивалась под его рукой и хватала губами воздух. Он положил руку на ее грудь, и в крови взорвалась ярость, перекатываясь в бедрах, подобно грому.

Он не останавливался, не останавливался, и она выгнула спину и вскрикнула, позволив сладостному шторму бушевать в ней снова, снова и снова.

Роберта медленно открыла глаза и увидела над собой лицо Деймона.

– Ты? – глупо удивилась она.

– Тебе понравилось?

В его глазах плясали веселые искорки, и она почувствовала наступление новой волны эмоций – эмоций, в которых не хотелось разбираться. Тех эмоций, которые заставили обхватить шею Деймона, притянуть его к себе и завладеть губами.

Он снова лег на нее, и Роберта впервые в жизни поняла, что женское тело – идеальная колыбель для мужского и что ее шелковистое, мягкое тепло готово принять его упругость и твердость.

Он был там… там…

– Роберта, – хрипло попросил он, – можно мне?

Все мысли о необходимости принять ванну вылетели у нее из головы.

– Да!.. – почти крикнула она, сжимая ладонями его лицо. – Да…

Его глаза потемнели. Прижавшись губами к ее губам, он одновременно вонзился в нее… и поймал ртом пронзительный крик.

Деймон в жизни не испытывал ничего подобного. О нет, у него было много женщин, страстных и чувственных, но с Робертой все было по-другому. Она вцепилась в его руки так, словно он был ее спасителем в чужой стране. Может, в этот момент ей именно так и казалось.

Но он знал только, что из ее груди вырываются то ли вздохи, то ли всхлипы и что его самоконтроль находится на пределе. Даже без шелковистого капкана ее тела. Но на этот раз он не потеряет самообладания. Даже если умрет в процессе.

Поэтому он снова и снова вонзался в нее, то яростно, то осторожно, наслаждаясь ее стонами, потом криками и, наконец, мольбами. Когда она стала молить, когда его гордая прелестная Роберта стала молить, он сжал ее сладкую попку и приподнял, сведя их бедра вместе. Его грудь горела, тело стремилось к разрядке, но он упорно вел ее к краю пропасти, наблюдая, как широко открываются ее глаза, чувствуя, как ее руки зарываются в его волосы. Как стремится она достичь, достичь…

И все же он не потерял самообладания, хотя сцепил зубы и задыхался, как жеребец после бешеной скачки.

Однако он замедлил темп, позволил ей секунду отдохнуть… пока эти волшебные глаза не открылись снова. И Роберта улыбнулась ему радостно, как ребенок в ожидании чуда.

– Я забыл, – пояснил Деймон.

– Опять? Что на этот раз? – вздохнула она, и Деймону пришлось вести с собой очередной безмолвный поединок.

– Забыл показать тебе кое-что.

Нечеловеческим усилием воли он вышел из нее, поднял обессилевшую девушку, перевернул и потянул вниз так, что пальцы ее ног коснулись пола. А сам поднялся и встал сзади. Роберта растерянно ахнула.

Но тут он наклонился, потерся об нее всем телом и скользнул в немыслимо нежные глубины.

Роберта снова ахнула.

Деймон ничего не ответил. Просто не мог. Ему требовалась каждая унция самообладания, чтобы держаться до последнего. Он продолжал вонзаться в нее, сжимая упругие груди, жадно пожирая глазами стройную спину и трогательные лопатки… сосчитал до сорока… потом еще до сорока… и наконец она стала медленно отвечать выпадом на выпад. Выгнулась, тяжело задышала и тихо всхлипнула… тем жалобным всхлипом, который он надеялся слышать до конца своей жизни.

Теперь она поняла, что от нее требуется, и отвечала на каждый толчок с тем же пылом, пока не забилась в конвульсиях.

И все же он не потерял самообладания. Потому что хотел видеть ее в первый раз, ее настоящий первый раз.

Поэтому Деймон перевернул Роберту, снова вонзился туда, где, кроме него, не было и не будет ни одного мужчины. Поймал ее губы в исступленном поцелуе, безумном и властном одновременно. Она опять запустила руки в его волосы, и он не слышал громового стука крови в ушах, поэтому выдохнул ее имя, снова и снова вонзаясь в тесное лоно. Наполняя ее, наполняя себя: если бы только он мог определить захлестнувшие его эмоции…

В комнате долгое время царило молчание.

– Ты выйдешь за меня, – уверенно изрек он.

Роберта не ответила, занятая тем, что покрывала поцелуями-укусами его руку и блаженно при этом вздыхала.

– Это чтобы ты знала, – добавил он.

Но она уже спала.