Текст книги "Невинная жена"

– Вы никогда не спрашивали об этом Денниса? Никогда не приходили к нему домой, чтобы выяснить, достаточно ли о нем заботятся?

– Мы все знали, что происходит в этом доме, это не было секретом. А что можно было сделать? Хорошо, я иду туда и объявляю его отцу предупреждение – и что дальше? Они, скорее всего, запретили бы ему сюда приходить, вот и все. А Хауи мне бы этого не простил. Этих мальчишек было не разлить водой. Я опасался с самого начала, но…

– Чего вы опасались?

– Хауи рос таким впечатлительным. Он всегда плелся в хвосте у других детей его возраста. Его никогда не приглашали на праздники или поиграть в мяч летом. Так что, когда такой ребенок, как Деннис, составил ему компанию, я отнесся к этому с недоверием. Хотя он казался довольно смышленым. Когда я встретился с ним впервые, он пожал мне руку, как взрослый. Потом Хауи начал материться, и я уже знал, что он набрался этого от Денниса. Потом сломанные игрушки, спрятанные в гараже… Хауи сломал запястье после какого-то дурацкого фортеля. Он прыгнул в реку с моста. Я знал, кто подбил его это сделать, и от меня не ускользало, как он меняется. Но как можно лишить мальчишку его лучшего друга? Так что на некоторые вещи пришлось смотреть сквозь пальцы, закрывать глаза. Но все же я поговорил с Деннисом: я не хочу, мол, чтобы на моего сына плохо влияли, ты должен изменить свое отношение, иначе я запрещу тебе приходить сюда изо дня в день, ты меня понял?

– Это помогло?

– Неделей позже мою машину изуродовали, весь бок был исцарапан ключом. Я спросил его, но он от всего отказался. Хотя я всегда его подозревал. Это была моя ошибка – спускать на тормозах так много вещей и видеть, как моего Хауарда затягивает в болото.

Кэрри наклонилась вперед и нахмурилась.

– Кое-кто думает иначе, полицейский Харрис. Учителя говорят, что Деннис вел себя лучше, пока не познакомился с Хауардом, кое-какие местные жители утверждают, что Хауард всегда был проблемным ребенком, а с тех пор, как ушла его мать, он стал – цитирую – «неуправляемым».

Эрик Харрис крякнул.

– Ну, тот, кто это сказал, имел на него зуб, это же ясно. На Хауи плохо повлиял уход матери, да и на кого бы такое хорошо повлияло? Он был немножко шумный, склонный к истерикам, медленно учился говорить. У него просто была фрустрация, вот и все.

– В старших классах Хауард торговал наркотиками. Это тоже было результатом фрустрации?

– Это дело рук Денниса, – замотал головой Харрис.

– Это Хауард вам такое сказал?

– Нет, ему не надо было ничего говорить, все было и так понятно. Откуда бы Хауард взял… Короче, Хауард был не самым смышленым ребенком. Он кого-то покрывал – всего-то хотел угодить, ему хотелось иметь друзей. И речи быть не может, что он был способен сам придумать что-то этакое.

– Однако он клялся, что это не Деннис делал, даже под угрозой исключения.

– Как я сказал, он хотел прикрыть своего друга.

– И что, вы злились на Денниса?

– Нет.

– Даже после того, как вашего сына исключили из школы и на девять месяцев отправили в колонию для несовершеннолетних преступников?

– Даже тогда.

– А вот некоторые говорят, что после этого вы затаили на Денниса злобу. Именно вы постучали в его дверь, когда было найдено тело Холли, хотя никаких причин связывать его с этим преступлением не было.

Харрис по-прежнему был спокоен и собран.

– Мы должны были проверить в округе всех, кто был замешан в противоправном сексуальном поведении, – вздохнул он.

– Ну да, обвинение в раздевании на публике, которое выдвинули вы. То, что всеми было воспринято как мальчишеская бравада, а вы настаивали, что это сексуальное отклонение.

– Ни на чем я не настаивал. Деннис обнажился перед девочками-подростками.

– После того футбольного матча его выбросили голым из движущегося автомобиля, и он должен был бежать назад в тренировочный зал. Ту же шутку разыгрывали в каждом сезоне.

– Я не знал об этом, – отпирался Харрис. – Мне было известно только то, что мне сообщили. Некоторые девочки были очень недовольны. Мы должны были делать свою работу.

Сэм сжала кулаки до хруста в костях. Человек с направленным микрофоном, обернувшись, бросил на нее недовольный взгляд. Для Сэм Харрис окончательно превратился в негодяя. Изгиб его губ, эта полуулыбка позволяли предположить, что Харрис не верит ни слову из того, что им самим было сказано, и хочет, чтобы они это знали: его руки лежали на коленях, и когда он говорил, то постукивал кончиками пальцев.

– А как насчет настоящего эксгибициониста? – Кэрри взглянула в свои заметки. – Сообщалось, что некий мужчина обнажился перед группой девочек в спортивном лагере в субботу перед убийством. Девочек допросили, они описали этого мужчину так: «невысокого роста, темноволосый и несколько бледный», а полицейский-художник нарисовал вот это…

Кэрри протянула свой iPad. Рисунок очень походил на изображение Коротышки, которого неделей раньше видели у школы Холли.

– При этом через месяц вы снова говорили с теми девочками и показали им лишь фотографии Денниса. Вы спросили у них, этого ли человека они видели. Вы снова брали у них показания, уже после того, как они сказали «нет», и давили, давили, пока одна из них не сказала: «Может быть, это был он».

– Мы считали, у нас есть убедительное доказательство, что Деннис – тот самый парень.

– Но вряд ли найдется человек, меньше похожий на Денниса, чем изображенный на этом рисунке!

– Точного описания от людей в шоке вы не получите. А когда имеете дело с детьми… – Похоже, Харрису его доводы казались вполне резонными.

– Почему вы посчитали, что именно Деннис мог убить Холли Майклз?

– У нас была свидетельница, которая слышала его прямое признание, у нас были волокна ковролина, которые совпали с волокнами напольного покрытия в его доме…

– Эти волокна, согласно нашему криминалисту, присутствуют приблизительно в семи из каждых десяти американских домов. Вряд ли это убедительное доказательство.

– В сочетании с показаниями свидетельницы…

– Фантазерки, женщины, которая потом призналась, что она выдумала всю эту историю.

– Зачем бы она это делала? – Харрис повысил голос, он уже выходил из себя. – Это давление, которое вы оказали на нее, это ваши либеральные медиа, которые донимали ее год за годом, пока она не сказала вам, что солгала. Просто для того, чтобы вы оставили ее в покое!

Харрис впервые разозлился. Он то скрещивал ноги, то возвращал их в прежнее положение. Наконец сел прямее.

– Она связалась с нами, несчастная, страдавшая от комплекса вины. Сказала, что была в полиции, в суде, она собиралась отказаться от того, что говорила, но ее никто не захотел слушать!

Харрис вздохнул, глаза его были закрыты.

– Я могу сказать только одно: в то время она была надежной свидетельницей, ее историю проверили. У Денниса было криминальное прошлое. Мой коллега полицейский до этого подозревал его в исчезновении Лорин Родз.

– Однако его никогда не допрашивали.

– Нет, во всяком случае, официально. Это верно.

– Почему же он представлял интерес для следствия по делу Лорин Родз?

– Они были знакомы, встречались пару раз до ее исчезновения…

– За несколько месяцев до ее исчезновения.

– Любой бывший любовник представляет интерес для следствия в подобных делах.

– Чем же он отличался от других любовников?

– Ночью, после того как стало известно, что Лорин пропала, весь город собрался на ее поиски. Там были все. Деннис тоже появился, он улыбался и шутил, но даже не взял с собой фонарь, а тьма была кромешная. Фонаря у него не было!

– И это вызвало у вас подозрение в убийстве? – Кэрри снова подняла голову.

Харрис обвел взглядом комнату и продолжил с непроницаемым лицом:

– Он вызвал подозрение у моих коллег. Они сказали, что это выглядело так, как будто он на самом деле не собирался ее искать. Как будто он злорадствовал.

– Но вы так не думали?

– Мне трудно сказать. Меня там не было, я не видел своими глазами, как он себя вел. Я был у семьи Родз, мы изучили все ниточки и ничего не нашли. Вероятно, сбежала из дому, не знаю. Нераскрытые дела вспоминаются часто…

На мгновение воцарилась тишина. Сэм чувствовала, что ими манипулируют, а Харрис просто тянет время.

Кэрри прервала молчание:

– Давайте вернемся к Холли Майклз. Волосок!

– Волосок?

– Волосок, найденный на теле Холли. Согласно описанию, сделанному криминалистом, это был «короткий темный каштаново-черный волосок, по всей видимости, с головы», не принадлежавший жертве, и не похоже, чтобы с тела Денниса.

– Ну да, конечно, он был одной из первых улик, которые мы послали для дальнейшего исследования. К несчастью, как вы знаете, его потеряли в дороге.

– Единственная и самая важная улика просто пропала? – Кэрри подняла брови, качая головой.

– Я не защищаю свой департамент, они лопухнулись на всю катушку. Могли бы сберечь месяцы работы, если бы идентифицировали этот волосок. Несколько человек получили взыскания, карьеры были разрушены, мы должны были перестроиться и сфокусироваться на том, что оставалось.

– Деннис блондин. Разве волос шатена мог принадлежать ему, как вы думаете?

– Чтобы утверждать это с полной определенностью, следовало бы его протестировать. Но с учетом остальных улик и вынесенного обвинительного приговора я бы сказал, что, будь этот волосок сегодня у нас, мы обнаружили бы, что он принадлежит Деннису.

– Однако никаких следов ДНК Денниса не было обнаружено. Никаких. Кровь на блузке девочки не принадлежала ни ей, ни Деннису. – Голос Кэрри был твердым и уверенным, он заполнял всю комнату. Харрис же явно утратил уверенность.

– Мы обсуждали возможность соучастника, – все, что он смог сказать.

– Не было никаких следов его ДНК, ничего, вызывающего предположение, что убийц было двое, и ничего, что позволяло бы считать, что Деннис вообще присутствовал на месте убийства.

– Эта улика…

– Улик не было. Ваш департамент потерял волосок. А вы давили на свидетелей до тех пор, пока они не сказали то, что вам хотелось. Вы сочинили безумную историю и подставили подростка, потому что лично злились на него за дружбу с вашим сыном.

– Послушайте, девушка, может быть, я на него и злился, но… – Харрис посмотрел в камеру. – Я бы никогда не позволил этому чувству затмить во мне суждение представителя закона.

Глава четвертая

Из книги Эйлин Тернер «Когда река становится красной»

Наркотики в Ред-Ривере были индустрией. В школьных коридорах шли оживленная торговля и обмен; по пути в спортивный зал вы могли купить все что угодно, от пары самокруток с марихуаной до выдаваемых только по рецепту болеутоляющих. Джеймс Лукас вспоминает эпидемию наркотиков, вспыхнувшую в то время, когда он был директором школы: «Мы постоянно обыскивали шкафчики в раздевалке. Сначала объявляли по громкоговорителям, чтобы все ученики оставались в своих классах, пока мы не сообщим, что обыск закончен. Открывали и обыскивали каждый шкафчик без исключения. Во время таких обысков нередко находились тайники с наркотиками, но в одном случае виновник нас удивил. Хауард, сын уважаемого полицейского Эрика Харриса, прятал столько препаратов, распространение которых контролируется законом, что стоили они немалых денег. В частности, пару сотен каких-то голубеньких таблеток. Может быть, какой-то поддельный валиум?»1111
  Телефонное интервью, июнь 1996 г.


[Закрыть], – пожимает плечами директор.

Полицейский Харрис никогда не считал своего сына виновным1212
  Анонимные источники, близкие к фигуранту, июнь 1996 г.


[Закрыть] и отказался дать интервью для этой книги, однако Хауард объяснился перед директором Лукасом, взяв на себя всю ответственность, и признался, что продавал таблетки школьникам. Харрис старался уладить дело частным образом, однако уличная цена находки была так велика, что дело раскрутилось и результатом стали исключение Хауарда из школы и срок в колонии для несовершеннолетних преступников. После этого Хауард перешел на домашнее обучение, и, как утверждает источник, у полицейского Харриса появилось глубокое недоверие к единственному другу Хауарда, Деннису Денсону, который, как он полагал, был виноват в том, что сына арестовали.

Голубые таблетки стали печально знамениты и в школе, и за ее пределами. Широко распространились слухи, что именно эти таблетки привели к первому исчезновению – старшеклассницы Донны Нокс. Последний раз ее видели на вечеринке, на которой присутствовало большинство ее одноклассников. Подруги говорили, что она выпила несколько порций своих обычных напитков, виски «Джек Дэниэлс» и диетической кока-колы, но не перепила. Один свидетель вспоминает, что около девяти часов вечера она приняла две таблетки: «Голубые, круглые, я даже не знаю, что это такое»1313
  Анонимные показания, полученные в старшей школе Ред-Ривера, март 1990 г.


[Закрыть]. К девяти сорока пяти Донна, как рассказывали, опьянела, что, по словам ее друзей, было необычно. Вела она себя странно. Стала агрессивной, отказалась от всех предложений отвезти ее домой. Друзья позволили ей умчаться в ночь в состоянии какого-то бешенства, ожидая, что через полчаса она вернется в раскаянии и смущении.

Но она так и не вернулась. Ее парень и лучшая подруга покинули вечеринку часом позже и медленно проехали по дороге к дому Донны, но девочки нигде не было видно. Тогда они припарковались у дома семьи Нокс, увидели темные окна спальни Донны и решили, что она спит. А на следующее утро позвонили и поговорили с ее встревоженной матерью, которая сказала, что Донна не приходила домой. Не желая выдавать свою подругу, они сказали миссис Нокс, что Донна рано ушла с вечеринки и осталась ночевать у подруги. Они заверили ее, что Донна позвонит, как только проснется, что она, вероятно, все еще в постели.

Прошел день, и только тогда миссис Нокс заявила об исчезновении дочери.

– Я не знала, что мне надо было бояться, я была так разозлена, что даже не подумала испугаться1414
  Из интервью с миссис Нокс. Новости «Первого канала», апрель 1990 г.


[Закрыть].

Через два дня после исчезновения ее свитер нашли в двух милях от дороги, по которой она ходила домой, совсем рядом с берегом реки.

Поиски сосредоточились на реке; полицейские ныряльщики не нашли тела, однако сильный ливень в марте мог вызвать стремительные подводные течения, так что нельзя было исключить, что останки унесло в море. Убийства полиция не подозревала. Казалось, все показания позволяли предположить, что Донна была пьяна, в темноте сбилась с пути, свернула не в том месте и оказалась в густом заросшем лесу. Возможно, она вошла в воду намеренно, отбросила свитер и прыгнула в реку, чтобы поплавать, но была подхвачена сильным течением. Или, может быть, упала, а свитер зацепился за свисавшие над водой ветки. Так или иначе, полиция никого не подозревала в ее исчезновении.

Голубые таблетки обсуждались много раз, в том числе в большой статье «Девочки Ред-Ривера», опубликованной в газете The Red River Tribune в 1992 г., незадолго до ареста Денниса Денсона. В статье задавался вопрос: «Почему эта линия расследования не привлекла внимания полиции? Эта часть доказательного материала практически не вызвала интереса, несмотря на непреходящую озабоченность проблемой наркотиков в школе». Многие соглашались, что это упущение выглядело странно и только благодаря ему Хауард Харрис не был допрошен в связи с исчезновением девочки.

Следующей исчезла Лорин Родз. Потом Дженел Тайлер, Келли Фуллер, Сара Уэст. Они пропали бесследно – не было ни тел, ни крови. Как будто никогда не существовало.

В конце концов была найдена Холли Майклз. На дядюшек, отчимов и одиноких мужчин в городке смотрели с подозрением. Воображали монстра, психопата, который замуровал кости девочек в своем подвале, а фенечки для коллекции снял с девочек и повесил на гвоздь в своем чулане. Все хотели знать – кто? Кто-то играл с ними. Кто-то забирал их девочек.

Глава пятая

Многое из того, что говорил Деннис, Сэм начинала понимать лучше и глубже – по его мимике, по интонациям, по мелким деталям, по тому, как во время разговора он сдувал с глаз волосы, делая небольшие паузы и продолжая говорить так, как будто этих пауз не было. По тому, как он произносил ее полное имя: «Я тоже скучал по тебе, Саманта», – как пожимал плечами, когда хотел сделать вид, что что-то не имеет особого значения, хотя она понимала, что это не так.

– Говорят, тут замешан Джонни Депп. – Пожатие плечами. – Думаю, он скоро захочет лично меня посетить.

Прижав ладони к отверстиям в пластиковой перегородке до того, что кожа белела, они поглаживали пальцами те малые участки на руках друг друга, которые были доступны. И даже это действовало, как электрический разряд. Сэм покинула тюрьму, чувствуя себя пьяной, и включила кондиционер в машине на полную мощность, когда ехала назад в свой отель. Не быть с Деннисом становилось мучительно больно, быть рядом с ним, но не касаться его – еще хуже. Они говорили об адвокатах, о расследовании, о придорожных щитах, мимо которых проезжала Сэм по дороге в тюрьму и которые предлагали вознаграждение в двадцать тысяч долларов за новую информацию об убийстве девочек. До сих пор эта мера не давала никаких результатов, кроме звонков от людей, явно психически нездоровых, да фантазеров и нескольких экстрасенсов, пытавшихся впарить неубедительные истории. Однако надежда все же воскресла.

– Я просто хочу быть с тобой, – сказал Деннис. Они наклонялись друг к другу, дыша прямо на перегородку, и тогда надзиратель требовал «к окну не прислоняться».

– Скоро. – Глаза Сэм ловили его взгляд под очками.

– Ты знаешь больше, чем я. Скажи, – попросил Деннис, – что за обстановка? Там, на свободе.

– Связанная с тобой? Неизменно позитивная. Я имею в виду, в Интернете. Я бы сказала, на девяносто пять процентов, за исключением Ред-Ривера…

– Ред-Ривер не имеет значения. А другие?

– Все хорошо. Все мы хотим, чтобы тебя выпустили, Деннис. И наверняка этого добьемся.

Сэм не планировала оставаться здесь больше, чем на пару недель, однако уже прошли пасхальные каникулы и она поняла, что не готова уехать. Она позвонила в школу и сообщила, что пока не может вернуться, что у нее есть личные дела, которые необходимо уладить. С ней говорили благожелательно, прислушиваясь к ее нуждам, и из-за этого Сэм почувствовала себя еще несчастнее и виноватее.

Дни, когда Кэрри и ее группы не было рядом, текли одиноко. Сэм отсиживалась в своем гостиничном номере, смотрела Netflix и питалась фастфудом, который покупала в ресторанах для автомобилистов, остывавшим к тому времени, когда она возвращалась. Картонные коробки и пакеты с едой она раскладывала на постельном покрывале. Даже когда появилась Кэрри, чтобы взять ее на интервью, Сэм покинула свой номер с неохотой. В тот день, когда они снова должны были вести съемки в Ред-Ривере, она пожаловалась на головную боль, однако Кэрри просто указала пальцем на пассажирское сиденье.

– Перестань ныть и садись в машину. Я обещала Деннису приглядывать за тобой. Посмотри на себя. Ты здесь уже два месяца, а выглядишь, как сырая курица. Ты хоть изредка выходишь отсюда, когда меня нет?

Сэм посмотрела на себя в боковое зеркало:

– Ну…

– Не ну, а не сиди сиднем! Покатайся на глиссере в Эверглейдсе, съезди в «Морской мир». Я сейчас пошучу: ты вообще смотрела фильм «Черный плавник»?1515
  Документальный фильм, снятый в 2010 г. по следам трагедии, произошедшей в парке развлечений «Морской мир» (англ. SeaWorld) в Орландо, где косатка утащила на дно и утопила дрессировщицу. (Примеч. ред.)


[Закрыть]

Однако Сэм была здесь не ради «Морского мира» или глиссеров. Она приехала к Деннису. Все остальное казалось ей пустым времяпрепровождением. Да, она склонна к изоляции, к сосредоточению исключительно на своих отношениях с Деннисом, все остальное для нее на втором плане. Если бы она была на лечении, это назвали бы паттерном1616
  Под паттерном в медицине понимают устойчивую комбинацию результатов исследований или других признаков (например, симптомов) при сходных жалобах пациента или у больных одной нозологии. Понятие «паттерн» включает несколько признаков (симптомов), синдром – один или несколько паттернов, а болезнь – один или несколько синдромов. (Примеч. ред.)


[Закрыть], думала она. С жалостью ей сообщили бы, что это не что иное, как зависимость. Она подумала о Деннисе, сидящем в своей камере шесть на девять футов, на коленях поднос с едой, фоном является вечный телевизионный шум. Это было так похоже на ее гостиничный номер.

Они остановились, чтобы заказать кофе со льдом. Кэрри медленно вытягивала во внешний мир погруженную в себя Сэм и в конце концов добилась, чтобы та рассмеялась. Вместо того чтобы направиться в город, они обогнули Ред-Ривер по краю, безлюдному и густо поросшему деревьями. По пути им встретился единственный дом – полуразрушенное строение с черным от пожара остовом.

Дорога была покрыта грязью, и машину водило из стороны в сторону. Наконец они остановились в каком-то глухом месте рядом с белым фургоном, который Сэм узнала по интервью с полицейским Харрисом, и другим автомобилем, выглядевшим покинутым. Они были вынуждены продолжить путь пешком, ступая по опавшим веткам и земле, раскисшей от вчерашнего дождя. Балетки Сэм всасывались в мягкую почву и спадали с ног, лодыжки покрылись грязью.

– Черт, надо было тебя предупредить. Моя вина, – сказала Кэрри. – Джексон хотел, чтобы был материал, который показывает настоящий Ред-Ривер. Характер места, так сказать.

Из-за деревьев они услышали голоса съемочной группы и увидели трейлер, увитый вьющимися растениями и с такими грязными окнами, что заглянуть внутрь было невозможно.

За трейлером в земле был провал, настолько глубокий, что Сэм видела лишь черноту, которая, казалось, притягивала к себе. На его краю балансировали остатки дома с торчащими во все стороны расколотыми досками и свисающими проводами, напоминающими вывернутые кишки. Хозяин, Эд, выглядел напряженным, он ждал, пока кто-то из группы прикреплял к его рубашке микрофон, и чувствовал себя неловко. Сэм была вынуждена отойти от провала на несколько шагов. Он и правда притягивал – Сэм показалось, что она может сделать шаг вперед и броситься в него. От этого у нее заломило кости.

– Ну, это было примерно так, – начал Эд по команде. – Однажды вечером жена сказала, что она хочет лечь в постель пораньше. Я поцеловал ее, пожелал спокойной ночи, и она отправилась в спальню, которая была примерно здесь.

Он показал на край бездонного провала, над которым все еще свисали балки.

– Тем вечером я выпил пива и, когда почувствовал, что дом слегка качается, подумал, что это пиво виновато. Все происходило плавно, не так, как при землетрясении, а так, как бывает при засыпании, как будто весь мир под тобой слегка колышется. А потом этот звук, какой-то неземной, похожий на урчание. Ну, как старые трубы, что-то в этом роде. А потом все случилось сразу. Вся левая сторона дома просто исчезла, ее всосало за секунду. Я даже не слышал, чтобы жена вскрикнула, ничего такого не было. Я вышел и обнаружил развалины. Пытался ее найти, но земля еще всасывала в себя все, как будто была голодна. Вокруг меня пузырилась вода и булькали маленькие лужицы грязи. Я не знал, что делать. Телефон не работал, мы здесь на отшибе.

Хозяин помолчал и продолжил:

– Тогда я поехал за помощью. Но мы так ее и не нашли, жена просто исчезла, ее всосала земля, когда она спала. Я все думал: «Она утонула? Это было как утопление? Или ее нос и рот забила грязь?» Можете себе такое представить? Похоронена живьем в жидкой вонючей грязи… Я даже не мог ее похоронить. У нее есть мемориальная доска около церкви, но в могиле ее нет, она осталась здесь.

– Я не мог так ее оставить. Меня пробовали переселить, округ назвал это место непригодным для жилья, ну а я взял трейлер и поставил его здесь. Этот провал растет – у меня есть снимки.

Эд показал фотографии, на которых было видно, как со временем яма становится все больше и больше, а дом по сравнению с ней – все меньше и меньше.

– Всякий раз, когда у нас пройдет хорошая буря, провал увеличивается. И вся эта вода – когда она высыхает, давление меняется и… – Он издал всасывающий звук. – Я слышу, как по ночам дом трещит и скрипит. Худшее, что может случиться, – меня тоже засосет, но это не так уж плохо. Говорят, опасно, – невесело хмыкнул он, – но здесь не опаснее, чем в любом другом месте. Весь штат стоит на плохой земле!

Сэм старалась заставить себя твердо стоять на ногах. По телу побежали мурашки, когда Эд повел нервничавшего оператора к краю провала и бесстрашно склонился над ним, подбадривая:

– Давай, давай, яма не кусается.

– Это место помогает вам горевать? – спросил у него Патрик, партнер Кэрри.

– Наверное, помогает. Я скучаю по своей жене. Каждый день с нею разговариваю.

– А она когда-нибудь отвечает?

– Конечно, отвечает, вот прямо сейчас и говорит: «Зачем ты позволил этой банде засранцев приехать сюда – чтобы они хамили тебе в твоем собственном доме?» Что за дурацкий вопрос? А? Я знаю, вы ищете всяких чудаков, чтобы изобразить наш город, как парад уродов.

– Простите, – вмешалась Кэрри. – Думаю, Патрик выразился метафорически. Правда ваша, мы хотим показать, какие колоритные и разные люди живут в Ред-Ривере, но мотивы у нас самые чистые. Мы вовсе не стараемся для того, чтобы все это выглядело как парад уродов.

– Хм. – Эд поднял бровь. – Я не идиот. Я видел этот фильм. Вообще-то, Деннис, бывало, приходил сюда и выполнял для нас кое-какую работу.

– Правда? Можете рассказать нам об этом? – Кэрри была удивлена.

– Он приходил сюда, делал кое-какую работу во дворе, мы ему, конечно, платили. Однажды вечером я принес ему стакан воды и собирался сказать, что на сегодня работа закончена, а он был чем-то полностью поглощен. Я дважды окликнул его, пока он поднял глаза. Когда я к нему подошел, он склонялся над металлическим ведром, а лицо было освещено пламенем. В ведре была змея, она горела, корчилась и извивалась. Изредка он тыкал в нее палкой. Я налил в ведро воды и спросил его, что, черт побери, он делает.

– Он выглядел так, как будто его только что разбудили. Сказал, что избавлялся от змеи ради меня. А теперь она только будет умирать медленнее. Я дал ему двадцатку, он ушел и больше не приходил. По правде говоря, я чувствовал себя рядом с ним не слишком уютно, особенно после этого. Не знаю, действительно ли он убил ту девочку, не знаю об этом, но что-то с ним было не в порядке.

Сэм сидела в машине и думала, как было бы хорошо, если бы она осталась в гостинице. Москиты кусали за ноги и за руки, некоторые застревали в катящемся с Сэм поту. Все это место вызывало у нее дискомфорт. Она продолжала думать о змее и о том, что это могло значить.

– Это всего лишь змея, – пыталась успокоить Кэрри, когда Сэм спросила ее. – Другое дело, если бы он засовывал котят в чертову микроволновку. Мальчишки противные. Мой брат бросил свою золотую рыбку в морозильник, а теперь он истый веган. Скорее всего, все было не так плохо, как рассказал Эд.

После интервью с Эдом она и Патрик тихо поспорили. Сэм слушала, сидя на пассажирском сиденье и свесив ноги наружу.

– Ничего из этого мы не сможем использовать, – говорил Патрик. – Жечь змей? Как это будет звучать?

– Да все же замечательно, – возражала Кэрри. – У нас есть превосходный материал о провале. Это именно то, что хотел Джексон. Хотя ясно, что этот мужик – выдумщик, кто знает, сколько правды в его словах…

Закончив спор с Патриком, Кэрри снова села за руль, напряженная и, казалось, даже расстроенная.

Они поехали в центр Ред-Ривера, на этот раз в молчании; мысли Кэрри явно блуждали где-то далеко. А Сэм не знала, что сказать, поэтому не говорила ничего. Дома вдоль дороги выглядели все более убого, пока они не добрались до улицы, на которой стояли дома с решетчатыми окнами, повсюду во дворах было больше мебели, чем могло поместиться в тех домах, что они уже проехали ранее, – во дворах с переполненными мусорными баками и какофонией собачьего лая.

Сэм знала Линдсей Дерст по фильму «Правда в кадре», хотя та никогда не появлялась на экране больше чем на несколько минут. Девушка выступала на суде как главная свидетельница защиты: она была с Деннисом в тот вечер, когда Холли убили, встречала его после футбольной тренировки, какое-то время ездила с ним в машине и вернулась домой только после полуночи, подбросив Денниса к его дому. Однако на перекрестном допросе обвинение выставило ее лгуньей, способной сказать что угодно, чтобы помочь парню, от которого была без ума. Рассказывали, что она всегда возила его по округе, ждала после школы, пропускала занятия, чтобы отвезти его куда-нибудь. «А он даже не был с ней ласков, – рассказывала другая девушка в фильме “Правда в кадре”, стоявшая у здания суда. Ветер развевал ее волосы так, что они прилипали к ее блеску для губ, а она смущенно отворачивалась от камеры. – В этом было что-то безысходное, понимаете?»

Сейчас Линдсей стояла у своего дома в футболке с надписью «Свободу Деннису Денсону», завязанной узлом так, что у основания позвоночника виднелась полоса загорелой кожи. Сэм отметила прореху на ее джинсах прямо под левой ягодицей, то, как она засовывала большие пальцы рук за пояс, как она отставляла в сторону бедро, когда говорила…

Это тот самый дом, объяснила им Линдсей, в котором она всегда жила. Она обвела их вокруг дома и показала столб изгороди, на котором Деннис вырезал свое имя. Патрик и Кэрри сняли дом снаружи и попросили ее постоять с серьезным видом, что вызвало у Линдсей смех. «Простите, у меня никак не получается! О господи, давайте я еще раз попробую…» – говорила она снова и снова. Сэм дивилась, почему парни из съемочной группы находили это таким забавным.

За домами простиралось озеро, вода в нем была черной. Ветки деревьев лениво свисали в водоем. Линдсей подошла к краю пристани, прогнившей и скользкой от покрывшей ее зеленой слизи.

– Обычно мы спускались к воде вот здесь, – начала она рассказывать, – всей компанией. И здесь тусовались. Подначивали друг друга: «Доплыви до той сваи и обратно!» – потому что здесь водятся аллигаторы. Некоторые ребята доходили до края пристани, но поплыть никто не решался.

– Я всегда была мальчишкой, понимаете? – стала объяснять Линдсей. – Никогда не дружила с девчонками, уж очень они стервозные. Так оно и шло… Так вот, однажды Деннис встал и сказал: «Я сделаю это». Все, конечно, начали подшучивать: «Ну конечно, а как же», – но он снял рубашку, разулся, разделся до трусов, разбежался и прыгнул.

– Я стала вопить, понимаете? Что-то вроде: «Вернись немедленно! Вернись!» Но он все-таки поплыл к свае, а когда доплыл, помахал рукой. Потом поплыл назад, и ребята пошли на край пристани, чтобы вытащить его из воды. Такого я еще не видела – иногда он бывал просто шальным. Он всегда делал такое, чего никто бы не сделал. Вот так он и попадал в неприятности: подначки, бег нагишом и все такое прочее.

– Мы были действительно близки. И сейчас общаемся: я навещаю его, когда у меня получается. Я по нему скучаю. Знаю, он не убивал ту девочку, копы просто цепляются к таким людям, как он и я.

Тут Сэм поняла, что она не единственная женщина, которая навещает Денниса, если не считать Кэрри. Он никогда не упоминал Линдсей. Они писали друг другу письма, в которых откровенничали, и все это время у него был кто-то другой, кто-то, кого он никогда не упоминал, женщина, которую он держал от Сэм в секрете.

– Смотрите, смотрите туда, – воскликнула Линдсей, показывая на воду. – У того берега, видите? – Все подались вперед, направляя камеры на место, на которое она показывала. Сэм с неохотой посмотрела и не увидела ничего. До тех пор, пока нечто, поначалу принятое ею за корягу, медленно опустилось под черную воду. Все закричали. – Здесь полно аллигаторов, видите? Сэм всегда был отчаянно смелым.