Текст книги "Невинная жена"

Глава десятая

Через несколько недель Сэм уже жила в дешевой квартире на окраине Гейнсвилля, за которую платил Джексон Андерсон. Время от времени он давал ей несложную работу, чтобы Сэм не ощущала себя приживалкой: читать и отвечать на электронные письма от фанатов фильма «Правда в кадре», просматривать комментарии в социальных сетях и делиться с поклонниками всеми новостями, относящимися к будущим сериям. Такая работа занимала лишь небольшую часть дня, остаток которого она проводила у телевизора или гуляла по рядам «Уолмарта», неспособная решить, что будет есть на обед, забывая, зачем сюда пришла, и в конечном итоге покупая дрянь, которая липла к зубам и от которой болел живот.

Съемки закончились, и Кэрри вернулась в Лос-Анджелес. Она регулярно звонила и оставалась на телефоне по часу. После того как они клали трубки, молчание казалось нестерпимым. У Сэм появилась страсть смотреть в «Фейсбуке» на своих соотечественников, которые, казалось, постили исключительно для нее, похваляясь новорожденными, новой работой, бегом по лужам и ресторанам. Она не посещала страничку Марка с тех пор, как он от нее ушел, и теперь смотрела на нее только для того, чтобы причинить себе боль, отыскивая любые упоминания о себе, однако все выглядело так, как будто ее никогда не существовало.

Форумы не слишком доброжелательно отнеслись к ее браку с Деннисом. Они называли ее «фанаткой» и больше интересовались прогрессом или, как в данном случае, отсутствием прогресса. Они хотели другого судью, который не питал бы предубеждения, и организовали петицию, в которой требовали, чтобы кассационной жалобой занялся кто-то новый. Сэм дивилась тому, что когда-то она восхищалась этими людьми. Неужели они думают, что адвокат Денниса этого еще не сделал?

Раз в неделю она посещала Денниса, но тем для разговоров становилось все меньше и меньше.

Но внезапно круг разомкнулся. Как-то во второй половине дня зазвонил ее телефон.

– У меня новости, – радостно сообщила Кэрри. – Ты сейчас сидишь?

Кэрри объяснила: на «горячую» линию поступил звонок от человека, который пожелал остаться неизвестным. Он рассказал, что десять лет сидел в тюрьме за сексуальное преступление против ребенка и увидел щит с объявлением только через несколько месяцев после освобождения. Когда его арестовали впервые, он оказался в камере с человеком по имени Уэйн, который рассказал ему, что он убивал девочек, а копы об этом ничего не знали. Он говорил, что они даже нашли одну из них, и боялся, что теперь его наверняка арестуют, однако полиция так и не появилась. Шок заставил его на годы прекратить убийства. Сначала, сказал звонивший, он думал, что Уэйн все насочинял, потому что не настолько же он глуп, чтобы признаться в том, что он серийный убийца, какому-то парню, с которым только что познакомился. Однако признание врезалось ему в память из-за жутковатых деталей и той гордости, с какой Уэйн о них рассказывал.

Агент на «горячей» линии спросил, какого цвета волосы были у этого Уэйна. Звонящий ответил: с сильной проседью, но местами густые, черные и жесткие. Уэйн также хвастался, что он отрезал от волос девочки локон на память, но через несколько недель сжег на обочине дороги, опасаясь, что его найдут копы. Девочка довольно сильно его исцарапала, так что Уэйн вынужден был отрезать у нее пальцы, и эта операция вызвала у него тошноту, хотя он смеялся, когда об этом рассказывал, и зубами изобразил звук ломающихся костей. Уэйн рассказывал звонившему, что никогда не чувствовал себя удовлетворенным, – каждый раз, когда он добирался до очередной жертвы, неудовлетворенность только росла. Из-за этого его в конце концов и поймали: он слишком долго болтался рядом с местом преступления, и все пошло наперекосяк. Звонившему не нравился этот мужик, и он был рад, когда его перевели в другую камеру. Он не считал себя стукачом, однако бывшему сексуальному преступнику трудно найти работу, так что объявленное вознаграждение было бы хорошим подспорьем.

Подробности, связанные с волосами Холли Майклз, не стали достоянием общественности, а между тем на затылке у нее виднелся след от ножа, оставленный убийцей, когда тот отрезал локон. Этот факт вызвал у команды Денниса лихорадочное возбуждение, они принялись составлять новые прошения о проверке вещественных доказательств и писать обращения к властям. Со временем они выследили Уэйна Нестора, который был переведен из тюрьмы, названной звонившим, в другую, в штате Канзас. Он был арестован за изнасилования и убийства нескольких девочек. Таким образом, убийство Холли вписывалось в его «почерк», к тому же в то время он жил в городке Окала и водил грузовик по дороге, проходившей мимо Оклавахи, спортивного лагеря, где видели эксгибициониста.

Кэрри ждала достаточно долго, она с каждого взяла обещание, что будет первой, кто позвонит Сэм.

– Ну? Что скажешь? – спросила она, подойдя к концу рассказа.

– Что будет происходить дальше? – Сэм грызла большой палец, рассматривая в зеркале свое отражение: бледная, синяки под глазами, сыпь на подбородке.

– Мы добились повторной экспертизы блузки Холли. Если на ней найдут ДНК Уэйна, его проверят по объединенной системе данных ДНК, криминальной базе данных, и после этого Денниса могут освободить через считанные дни. Я уверена, Уэйн – тот самый, разве может быть по-другому!

Сэм перестала расхаживать по комнате, взялась за спинку стула и постаралась сосредоточиться. Комната была завалена ношеной одеждой, грязными стаканами и тарелками, пустыми коробками из-под пищи.

– Дни? – переспросила она.

– Да, дорогая, дни. Его отпустят, понимаешь? На Холли никогда не было следов ДНК Дена, так что, если мы сможем соотнести кровь на ее блузке с чьим-то именем, у них не будет иного выхода, кроме как освободить его. А этот звонивший как раз дал нам веские основания заново исследовать блузку!

– Насколько вероятно, что они дадут добро на повторную экспертизу?

Сэм уже не знала, чего она хочет. Этого ли?

– Я бы сказала, весьма вероятно. Раньше они нам отказывали под разными предлогами, но теперь есть реальный подозреваемый, с которым можно сравнить, понимаешь? Адвокаты сейчас вполне уверены в этом. Патрик и я вместе с группой в среду будем во Флориде, так что ничего не пропустим. Я сейчас на таком взводе! А ты?

А если кассационная жалоба ничего не даст и власти откажутся заново исследовать блузку? Тогда надеяться будет уже не на что – вот чего боялась Сэм.

– Кто-нибудь уже сообщил Деннису?

– Нет. У нас было так много работы по проверке фактов. А вдруг этот парень просто неудачник или фантазер? Никто не хотел питать излишних надежд.

– По правде говоря, я не знаю, как будет лучше. – Сэм села, ее ноги внезапно ослабели.

Но что бы ни произошло, она должна быть готова.

Глава одиннадцатая

Новости пришли всего через три дня. Уэйн Нестор признался тюремному священнику, что убил Холли Майклз. Желая искупить грехи, он признался во всем, повторил перед видеокамерой, сидя рядом со своим адвокатом, и не просил ничего, кроме прощения от Бога. Суд снова исследовал блузку и получил позитивный результат. Наконец-то Денниса должны были освободить! После стольких разочарований и неудачных попыток жизнь внезапно пошла полным ходом.

Ночью перед освобождением Денниса Сэм немного выпила, чтобы успокоить нервы, потом выпила еще, а потом ее разбудил телефон. Кэрри сообщала, что будет у нее через двадцать минут. Сэм спросила, нельзя ли через час, и Кэрри подумала, что Сэм шутит. Она рассмеялась так, как будто сама идея, что Сэм может ждать даже секунду, была невероятной.

Она умылась над раковиной и обрызгивалась с ног до головы дезодорантом до тех пор, пока маленькая безоконная ванная не наполнилась клубами аэрозоля. Потом наложила свежий макияж поверх вчерашнего и вытащила платье из корзины для грязного белья, помятое и не первой свежести. Когда приехала Кэрри – всего через пятнадцать минут, – она вскрикнула, побросала в чемоданчик первые попавшиеся вещи, не зная, где остановится, и еще не веря до конца, что Деннис будет с ней.

Кэрри снова просигналила, и она завопила: «Черт! Черт! Успокойся же, черт побери! Я уже иду!»

В машине ее ждал стакан кофе, стоявший в держателе, огромный и достаточно остывший, чтобы можно было пить. Кэрри всю дорогу рассказывала о своей любовнице Дайлан, жаловавшейся на новые требования, которые налагал на нее такой поворот событий:

– Не думаю, что она действительно верит, что он выходит на свободу, знаешь ли. Это тяжело. Я занимаюсь этим уже двадцать один год, а с ней вместе мы всего три года. Дайлан иной раз не понимает. Так хорошо, что есть ты, ты это понимаешь.

Сэм соглашалась, глядя на автомобильные салоны и магазины уцененных товаров, мимо которых они, казалось, мчались по направлению к суду. Кэрри говорила перевозбужденным голосом, Сэм с трудом различала слова, шум радио становился все громче, грудь теснило, ребра впивались в легкие, как кулаки.

– Остановись, нам надо остановиться, я не могу дышать, – не выдержав, попросила она скороговоркой.

– Сейчас? – Кэрри осмотрелась, и Сэм поняла, что она не может сменить полосу движения, чтобы попасть на стояночную площадку.

Она опустила окно, но воздух снаружи был еще удушливее, чем внутри. Сэм расстегнула ремень безопасности, тот отскочил назад, и тут же индикатор стал издавать пронзительные гудки, требуя, чтобы она снова застегнула ремень. А она оттягивала платье от своей груди, ногти врезались в кожу, холодную и липкую.

– Останови, останови машину!

Кто-то протяжно загудел, когда Кэрри резко свернула. Сэм распахнула дверь еще до того, как машина остановилась, и буквально вывалилась на обочину.

– Что не так? Что происходит? – Кэрри обежала автомобиль спереди и присела на корточки. Она убрала волосы Сэм с затылка, велела успокоиться и глубоко дышать.

– Не знаю, смогу ли я это сделать, – призналась Сэм после того, как немного успокоилась.

– Встретить Денниса?

Кэрри уставилась на нее глазами, расширенными от тревоги. Сэм чувствовала себя неловко, понимая, какое давление оказывает на Кэрри, но ничего не могла с собой поделать.

– Все произошло так быстро, так неожиданно, – пыталась объясниться она.

– Да, я знаю. Ну, смотри сама, ты не обязана это делать. Я могу отвезти тебя домой или ты можешь приехать и переждать где-нибудь в другом месте. Ты можешь прийти уже на само торжество в ресторане. Или… просто скажи, что тебе нужно, и мы это сделаем.

Голос Кэрри звучал искренне, и, когда дыхание Сэм стало приходить в норму, она положила ладонь ей на спину.

– Я должна там быть. Я же его жена, – пришло к Сэм верное решение.

– Чепуха, он поймет. Для него это тоже многовато, понимаешь? Я все ему объясню.

– Нет… не то чтобы я не хотела… Это просто… я боюсь. Правда состояла в том, что Сэм привыкла к сложившемуся положению вещей, к тому, что они с Деннисом были разделены толстой стеной из плексигласа. Сэм беспокоилась, что без этой стены не станет ничего, что помешает им причинять боль друг другу, как это было у них с Марком. Ведь люди так много причиняют боли: уходят, лгут, выключают телефоны, совершают мелкие пакости, от которых до сих пор они с Деннисом были ограждены.

– Конечно, боишься. И я тоже! Это просто какое-то безумие.

– Ты боишься?

– О да! – Кэрри нервно рассмеялась. – Я знаю его больше двадцати лет, и все это время я работала ради этого часа. В этом была вся моя жизнь, и вот вдруг… твою мать! – осеклась она, взглянув на часы. – Я должна уже быть там, ты знаешь это? Я должна была это снимать, а вместо того… Я решила отправиться с тобой, потому что, думала я, тебе будет так же не по себе, как мне сейчас. Знаю, это трудно переварить, я тоже это чувствую. Но это нормально. – Она озабоченно посмотрела на часы. – Все зависит от тебя. Мы можем сделать все, что ты хочешь.

– Я буду там, – сказала Сэм. Ее дыхание уже выровнялось. Страх по-прежнему сидел в ней тугим клубком, но она представила себе другие вещи, приятные вещи: как Деннис наклонится и поцелует ее, тепло его губ… а она прижмется к нему так крепко, что ощутит биение его сердца рядом со своим. Наконец-то прикоснуться к нему и ощутить его прикосновение – разве это не то, чего ей всегда хотелось?

– Ты уверена?

– Да!

Кэрри протянула руки, чтобы помочь Сэм встать. Вместе они вернулись к машине и поехали в суд.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – еще раз спросила Кэрри.

– Да, со мной все будет хорошо.

– Я знала! – улыбнулась ей Кэрри. – Ты должна быть сильной, привязать этот трейлер к себе и тянуть.

У здания суда стояли толпы, разделенные полосатыми барьерами. По одну сторону собралось около сотни людей в футболках с надписями «Наконец-то справедливость!», «СВОБОДЕН!», «Долой смертную казнь!». По другую – небольшая группка протестующих: «По-прежнему виновен!», «ГДЕ ОНИ, ДЕННИС?», «Дайте нам их оплакать!».

Ближе к дверям стояли репортеры, одни говорили что-то в микрофоны, другие, выглядевшие скучающими и нетерпеливыми, просто ждали. Папарацци возбужденно шумели и были готовы к действию. Сэм закрывала себе лицо, пока они пробивались сквозь толпу репортеров, выкрикивавших ее имя. Когда они вошли в зал заседаний, он был почти полон, остальные члены съемочной группы находились впереди справа, их камеры работали. Джексон Андерсон устроился за адвокатом Денниса. Кэрри предложила попросить людей передвинуться, чтобы они сели поближе, однако Сэм хотелось спрятаться подальше.

– А ты иди, – подтолкнула ее Саманта, но Кэрри заняла место рядом с ней и обеими руками взяла ее за руку.

– Кто все эти люди? – изумилась Сэм.

– Да кто их знает. Фанаты, наверное.

Для Сэм это выглядело как посягательство на ее права. Атмосфера была скандальной и никак не соответствовала ее давним фантазиям, в которых на этом судьбоносном событии присутствовали только съемочная группа и она сама. В этих представлениях атмосфера была строгой, а судья говорил негромким голосом. С Денниса сняли бы наручники, он повернулся бы к ней и неуверенно приблизился. Затем поколебался бы, прежде чем поцеловать ее, – разумеется, он вел бы себя застенчиво и поцелуй был бы нежным: его рука на ее щеке, пальцы в ее волосах… Деннису не хотелось бы отвлекать свое внимание от Сэм, однако в конце концов он поблагодарил бы всех присутствующих, пожал бы руки, обнял и ответил на вопросы. Потом он бы извинился перед ними, повел бы ее за руку к их автомобилю, и они остались бы вдвоем и, не в состоянии разнять руки, поехали бы в гостиницу, которую забронировала им съемочная группа. Они бы проводили целые дни только вдвоем… сплетенные тела, скользкие от пота… Они бы начинали заниматься любовью, еще не вполне проснувшись, лениво терлись бы друг о друга… одеяла, опутанные вокруг лодыжек…

Приветственные возгласы и бурные аплодисменты вырвали ее из грез. Толпа сдвинулась, и она увидела Денниса – спиной к ней, в бежевой рубашке с короткими рукавами, которая была ему велика, с коричневым галстуком, выбивавшимся из-под воротничка. Он разговаривал со своим адвокатом, стоявшим рядом с ним; тот улыбался и тряс его за плечо. Сэм еле удержалась, чтобы не окликнуть его. Ей хотелось, чтобы он обернулся и увидел ее, свою жену, но Деннис продолжал смотреть прямо перед собой. Впереди она увидела женский затылок с длинными прямыми волосами. Неужели это Линдсей? – спросила себя Сэм, и по шее у нее пробежал озноб. Она готова была спросить у Кэрри, но удержалась, подумав о той стычке и ощущении тошноты, остававшемся после нее еще несколько дней.

Зал был призван к порядку. Вошел судья, все встали, шум голосов утих. Слышны были лишь отдельные перешептывания да скрип обуви о полированный пол. Последовали формальности, слова которых не доходили до Сэм. Ее глаза впились в спину мужа, она пристально наблюдала, как под рубашкой у него ходят лопатки. Кэрри сжала ее руку, и Сэм начала слушать, стараясь сосредоточиться и не обращать внимания на стук крови в висках.

– Как человек, работающий в системе правосудия больше сорока лет, – начал судья, – я видел и лучшее в нашей системе, и, к сожалению, худшее. Она и не может быть непогрешимой, но это не извиняет чудовищных судебных ошибок, подобных той, которую мы видим здесь сегодня. Для человека, потерявшего двадцать один год жизни, для молодого человека это является потерей, возместить которую невозможно. Еще одна трагедия – гибель других детей вследствие ошибок, допущенных в этом деле. Вся страна должна оплакивать непоправимую потерю, причиной которой была сделанная ошибка.

Судья опустил голову и через несколько секунд молчания поднял глаза на Денниса.

– Не мне советовать вам, как жить дальше, Деннис. Однако надеюсь, что вы, несмотря ни на что, обретете мир в душе, заживете здоровой счастливой жизнью и повсюду станете сеять доброту сердца, хотя сами были этим обделены.

Он снова сделал паузу.

– Итак, с сожалением о вашей потере и радостью за ваше освобождение настоящим снимаю с вас все обвинения…

Раздался гром аплодисментов, и публика устремилась вперед. Женщину впереди поглотила толпа – Сэм видела, как она еле увернулась, когда кто-то метнулся мимо нее. Деннис и его адвокат стояли, глядя на судью, и Сэм обратила внимание, как Деннис слегка поклонился ему. Поскольку все стояли, Сэм на секунду потеряла Денниса из виду, но Кэрри решительно потащила ее за руку и стала раздвигать людей, чтобы подвести ее к мужу. Когда они снова его увидели, полицейский снимал с него наручники, после чего Деннис энергично потряс ему руку, обернулся и попал в объятия адвоката. Каждый хотел пожать ему руку. Деннис усмехнулся, когда окружающие стали подталкивать его вперед, но когда он подошел ко вращающейся двери, то оглянулся, как будто кто-то собирался его остановить.

Сэм не могла сказать, видел ли он ее, поскольку его очки отражали свет и глаз было не разглядеть, но, когда он повернулся в сторону Сэм, его улыбка, казалось, погасла. Она и Кэрри продолжали пробираться в его сторону. Люди повернули свои головы к ним, и она услышала, как кто-то пробормотал: «Жена».

Дэннис протянул к ней руки ладонями вверх, и она их коснулась. Их пальцы переплелись, и он придвинул ее немного ближе. Она откинула голову, чтобы его поцеловать, и он поначалу отшатнулся. А затем сказал: «Извини», – и быстро прижался губами к ее губам. Когда сознание включилось, Сэм поняла, что глаза у нее открыты, и сомкнула ресницы.

Они стукнулись зубами. Дыхание у него было несвежим. Когда же она проникла ему в рот языком, он испуганно вздрогнул. Сэм отпрянула, и оба они отвели взгляды, вытирая губы.

Когда выходили из зала, он держал ее за руку, глубоко впиваясь пальцами между ее пальцев. За тяжелыми дверьми их встретила волна шума, репортеры, все одновременно, выкрикивали свои вопросы. Адвокат Денниса зачитал заранее подготовленное заявление: «Правосудие… невиновность… – услышала она, – свобода… поддержка… борьба…»

Полицейские проводили их к серебристому автомобилю с затемненными стеклами, о котором позаботился Джексон и который должен был отвезти их в отель. Они открыли дверь, и Сэм поспешила скользнуть внутрь, горя желанием избавиться от журналистов, ринувшихся к ним, стараясь перекричать друг друга. Деннис, однако, спокойно стоял в лучах солнца и фотовспышек.

– Что вы ощущаете? – надрывались журналисты.

– Как вы себя чувствуете?

– Как вам воздух свободы, Деннис?

Он осмотрелся – все камеры и микрофоны соперничали за его внимание.

Глубоко вздохнул и сказал:

– Я еще не знаю.

Нью-Йорк

Глава двенадцатая

До Орландо было два часа езды. Сэм положила голову на плечо Денниса и слушала его голос, эхом отзывавшийся в его грудной клетке так, что ее голова подскакивала, когда он смеялся. Из радиоприемника неслись песни, которых он никогда не слышал, временами передавали последние известия о его освобождении, и всякий раз все смеялись: Деннис, Сэм, Джексон, даже водитель. Джексон говорил о последующих съемках, о том, что надо что-нибудь снять, чтобы завершить историю, а Деннис жаловался, что одежда вызывает у него зуд.

Отель, в котором они остановились, был окружен пальмами. Деннис сразу же бросился к расположенному у входа фонтану, сунул руки под струю холодной воды и радовался, как ребенок. Через каждые несколько шагов он спотыкался. «Думаю, дело в этой обуви, – заметил он. – Уж очень давно я не ходил в нормальной обуви».

Персонал встретил их снаружи и повел в конференц-зал, украшенный плакатом с надписью «ПОЗДРАВЛЯЕМ!». Столы, покрытые белыми скатертями, ломились от тортов, куриных крылышек, кукурузных чипсов, устриц на колотом льду, хумуса, сельдерейных и морковных палочек. Навстречу выступили люди, которые были знакомы Сэм по журналам. Она смотрела, как они обнимают Денниса, и надеялась, что он представит ее, но этого не произошло. За ними прибыли некоторые члены съемочной группы. Снова последовали аплодисменты, а Патрик панибратски обнял Денниса и крепко похлопал по спине. Персонал принес горячие блюда: картофель фри, бургеры и пиццу.

– Мы не знали, что вы любите, так что решили заказать все, – сказал Джексон. – Угощайтесь!

Деннис наполнил тарелку свежими фруктами и овощами, объясняя всем, что именно этого больше всего хотелось в тюрьме, что там мечтаешь о витаминах, о фруктах, сок которых стекал бы по подбородку, о хрусте холодных морковных палочек, которые освежили бы рот, когда ложишься в постель после сухих куриных наггетсов или острого «чили кон карне»3535
  Мексиканское блюдо: мясо в остром соусе с красным перцем и фасолью.


[Закрыть], еды, тяжелым комом ложащейся в желудок.

Сэм стояла в стороне, держа в руках тарелку с едой, к которой она не притронулась, и сквозь двойные двери высматривала Кэрри. Выйдя из суда, они сели в машину так быстро, что у Сэм не было шансов ее подождать, и теперь она ужасно переживала из-за каждого момента первого дня Денниса на свободе, на котором не присутствовала Кэрри. Проходившие мимо люди щебетали: «Должно быть, вы так счастливы!» – и Сэм улыбалась, стараясь игнорировать гнетущее чувство вины, вызванное отсутствием Кэрри, как будто Сэм не по праву заняла ее место здесь.

Официанты предложили Деннису вино, пиво, шампанское, но он попросил газированной воды, заставившей его икать, когда он утолял жажду. Джексон протянул ему несколько сумок.

– Одежда, – сказал он. – Мы решили, что вам нужен новый гардероб.

На некоторое время Деннис исчез и вернулся в синих джинсах и клетчатой рубашке с открытым воротом, из-под которой виднелась белая футболка. Свет был неяркий, но он не снимал затененные очки.

– Надо еще купить вам новые очки: то ли Warby Parkers, то ли еще какие-нибудь, – заметил Джексон.

– Какие-нибудь?

– Ну, дизайнерские очки, понимаете?

– Да, конечно, конечно. – Он снова потирал руки, и кто-то пошел сказать персоналу, чтобы убавили работу кондиционера. Некоторые узнавали Сэм и говорили с ней, опять же выпытывая, как она, должно быть, счастлива, и она кивала, наблюдая за своим мужем, расхаживающим по залу. Некоторые присутствующие здесь актрисы были очень красивы – красивее, чем она расчитывала их увидеть в реальной жизни. Сэм надеялась, что своей красотой кинодивы обязаны макияжу и освещению, но при ближайшем рассмотрении убедилась, что это не так.

– Эй! – Чья-то рука ущипнула ее за плечо. Это была Кэрри, державшая чемоданчик Сэм.

– О господи, Кэрри! Мне так жаль! Я тебя потеряла…

– Не будь дурой. Это великолепно, а? Где он? – Кэрри поставила чемоданчик у ног Сэм.

– Здесь.

– Черт возьми! Ты только посмотри на него! В джинсах! Деннис! – окликнула она.

Он обернулся, поставил стакан на стол и направился к ней с распростертыми объятиями.

Кэрри покачала головой и закрыла лицо, но продолжала идти к нему, в его объятия, сначала позволив ему себя обнять, а потом обняла его сама и уткнулась лицом в его чистую белую футболку. Деннис приподнял Кэрри, и она рассмеялась, откинувшись назад. Ее руки обнимали его за шею. Сэм смотрела на это с тоской: это должно было произойти не с кем-то, а с ней, еще в зале суда. Деннис что-то говорил Кэрри на ухо, прижимаясь щекой к ее щеке. Кое-кто выдохнул: ох… Сэм осушила свой стакан и улыбнулась со сжатыми губами. Они выглядели, думала она, как близкие родственники, именно так, как ей хотелось себя чувствовать. Это была почти что измена.

В конце концов они расцепились. Он поцеловал Кэрри в макушку, а та пригладила волосы жестом, который, как предположила Сэм, закатывая глаза, должен был изображать смущение. Они продолжали беседовать так, словно ее здесь не было. Сэм посмотрела на свой чемоданчик и стала пинками загонять его под стол. Когда тот скрылся под белой скатертью, она направилась к ним, по пути наполнив стакан вином. Потребовалось сконцентрироваться, чтобы идти по прямой, однако она была уверена в ясности своих мыслей, в несомненности своих эмоций.

Остановившись рядом с ними, стала ждать, чтобы кто-то из них ее заметил и принял в их круг.

– Вот это да, Ден! Я не могу… Ты только посмотри на себя! Боже мой… – Кэрри частенько прикасалась к нему: похлопывала по руке, на мгновение обнимала, поправляя его воротничок, перекосившийся от предыдущего объятия.

– Спасибо от всей души! – поблагодарил Деннис.

– Нет, не благодари, а то я, честное слово, заплачу.

Увидев, что они снова обнялись, Сэм сделала шаг вперед.

– Сэм! Можешь в это поверить? – обратилась к ней Кэрри, наконец-то повернувшись к ней. – Он выглядит потрясающе!

– Я знаю, – сухо ответила Сэм.

– Ну, и что вы, ребята, будете делать дальше? Ты собираешься назначить ей свидание или как?

Улыбнувшись, Сэм посмотрела на Денниса, но ее лицо оставалось серьезным и озабоченным.

– У меня совсем нет денег. У меня… три доллара. Они вернули мне мой бумажник, посмотри. – Он вытащил из кармана темно-синий бумажник на липучке. Внутри были три доллара и читательский билет.

– Тебе не нужны деньги, пижон, – сказала Кэрри, заливаясь смехом. – Эти люди позаботятся обо всем. Вы уже поднимались в свой номер?

Оба отрицательно покачали головами.

– Там, как на Рождество! – воскликнула Кэрри. – Слушайте, ребята, если хотите начать в каком-то другом месте, то на некоторое время можете остановиться у меня и Дайлан в Лос-Анджелесе. У вас будет уйма предложений от телевидения, так что, может быть, стоит подумать об этом?

Деннис и Сэм уклончиво хмыкнули и с некоторой неловкостью посмотрели друг на друга, не зная, что они будут делать через час, не говоря уже о ближайших месяцах. Тут Сэм снова стала лихорадочно думать о том, что скоро они останутся вдвоем, и больше не слушала, что говорит Кэрри и что отвечает Деннис. Она наблюдала за ним, следила, как его пальцы обвивают стакан, как он поднимает другую руку к своему затылку, как стоит и жестикулирует. Таким она еще никогда его не видела.

Прочие гости расхаживали и вытягивали шеи, стараясь отыскать Денниса. Вскоре он был занят другими, а Сэм, кипя от раздражения, демонстративно отвернулась от Кэрри.

– Все в порядке? – поинтересовалась Кэрри таким тоном, что было ясно: она знает ответ.

– Не совсем, – ответила Сэм со вздохом.

– Да ладно! Ты ведешь себя со мной как последняя дура. Что происходит?

Сэм немедленно почувствовала отвращение к себе и извинилась.

– Это просто… вы оба так накинулись друг на друга… как будто он вообще не хочет, чтобы я была здесь. Я ему не нравлюсь? Что, если я ему больше не нравлюсь? Теперь у него есть выбор.

– Стоп! Ты делаешь из мухи слона. Пойми, ты же и его первая любовь, и его жена, это тебе не хухры-мухры. Он от меня не отходит, потому что на самом деле об этом не думает; все это полная ерунда, понимаешь? Прошло всего-то пять часов, не торопись!

Сэм знала, что Кэрри права, но все равно не могла избавиться от горечи. Ей хотелось спросить Кэрри: «С чего бы ему меня любить? Я и сама-то себя не люблю». Но сделать этого она не могла.

В конце концов она стала расхаживать по залу вместе с ним, просто для того, чтобы быть рядом. Джексон знакомил его с разными людьми, а Сэм плелась в хвосте, молча негодуя всякий раз, когда ее не представляли и не замечали ее присутствия.

Выпив еще, она ухватилась за руку мужа, желая, чтобы он принадлежал только ей, но к нему продолжали подходить люди. Деннис отправился в туалет и оставил ее стоящей в торце фуршетного стола. Заметив Кэти Перри, она попробовала тайно ее сфотографировать, но телефон выскользнул из руки. Сэм присела, чтобы поднять его и проверить, работает ли он. В телефоне были сотни сообщений и пропущенных звонков. Она закрыла один глаз, чтобы сфокусироваться, но буквы расплывались.

– Что ты делаешь? – Деннис помог ей подняться, поддерживая за локоть.

– У меня так много сообщений!

– Ты пьяна.

– Да знаю я, знаю. Просто все так странно. Тебе не кажется, что это странно?

Деннис осмотрелся.

– Ты ставишь себя в неловкое положение. Может, стоит пойти в номер?

– А ты со мной пойдешь? Мы даже не поговорили…

– Будет невежливо, если я уйду сейчас.

– Но я хочу провести время с тобой!

– Тебе действительно надо лечь, – сказал он, отходя от нее. – Поговорим позже.