Текст книги "Девушка из письма"

Айви поморщилась, ощутив толчок маленькой ножки внутри своей утробы. У нее раздуло мочевой пузырь. Ей очень хотелось в туалет, но им не разрешалось вообще вставать с постели по ночам. Она стала думать о своем малыше, пока находившемся в безопасности и тепле ее живота. У нее не было ни малейшего представления, как именно рождается ребенок. В школе она слышала от девочек, что дети появляются на свет через пупок, но не могла понять, как такое возможно. Она знала только одно: Господь поможет, когда настанет время, им обеим.

Она перевернулась на другой бок, устраиваясь поудобнее. А младенец словно затеял веселую игру внутри нее, не зная, что ему предстоит в будущем. Айви наблюдала за девушками без больших животов, которые в столовой сидели за отдельным длинным столом. На их лицах читалась печаль, причину которой ей вскоре предстояло понять. Ей необходимо выбраться из Святой Маргариты до рождения ребенка. И нужно было ясно донести до Алистера эту мысль.

Я так скучаю по тебе, любовь моя. Мне так не хватает наших с тобой прежних поездок к морю. Я часто вспоминаю приятное ощущение от прикосновения травы к моей спине, когда мы лежали вместе и любовались небом. Здесь мы не можем выходить на свежий воздух. Меня преследует ощущение полной изоляции от всего: от природы, от дома, от тебя, от себя самой. Я мечтаю сбежать отсюда, но монахини не держат нас под контролем только ночами, а спальни расположены так высоко, что при попытке спуститься вниз из окна наверняка сломаешь себе шею. Но даже если бы мне удалось выбраться, куда я смогла бы пойти? Дядя Фрэнк тут же отвез бы меня обратно в приют, и мама не в силах была бы помешать ему. Я бы направилась к тебе, но не знаю, захочешь ли ты принять меня, хотя даже думать не хочу о том, что ты выставил бы меня на улицу. Не осталось ничего от прежней Айви, какой я была совсем недавно. Мне даже имя изменили. По ночам я ощупываю свой живот, лежа в темноте, и чувствую, как ребенок шевелится внутри меня. Но я уже подвела свое будущее дитя, сама все испортила. Каждую ночь я плачу, пока не забываюсь во сне.

Не знаю, читаешь ли ты мои письма, но для меня невыносимо потерять тебя. Пожалуйста, если ты все еще любишь меня, приезжай и забери отсюда. Никто не узнает, что это твой ребенок. Быть может, ты сможешь оплатить мое пребывание в каком-нибудь пансионе? Я же буду только счастлива при первой возможности найти работу, чтобы вернуть тебе деньги, как только малыш чуть подрастет и я смогу на время оставлять его. Для меня не важно, что придется делать и где жить, и я никогда не поставлю тебя в неловкое положение.

Умоляю, приезжай поскорее, или я сойду с ума в этом страшном месте.

С неизменной и вечной любовью к тебе.

Твоя Айви.

Слеза упала на страницу, и Айви стерла ее, прежде чем аккуратно сложить письмо, поцеловала его и сунула под подушку. После чего она повернулась, накрыла лицо одеялом и тихо, отчаянно зарыдала.

Глава 13

5 февраля 2017 года, воскресенье

Шоссе Престон-лейн оказалось узким и с многочисленными крутыми поворотами, которые Сэм преодолевала со скоростью улитки. Прочитав газетную статью, найденную Фредом, она выяснила, что после того, как Джордж Кэннон миновал церковь Престона, он свернул на роковую для себя дорогу, которая, как она не могла не заметить, вела к приюту Святой Маргариты. Затем, согласно заметке, опубликованной в газете «Сассекс Аргус» 12 марта 1961 года, его машина во время виража попала на обледеневший участок, ее занесло и выбросило в кювет. Водитель погиб почти мгновенно.

Остановившись на специальной аварийной парковке на обочине, Сэм наблюдала за оживленным сейчас движением по ней, но главным образом изучала окружающую местность. Судя по описанию места аварии в газетах, здесь мало что изменилось за прошедшие пятьдесят лет. Дорога по-прежнему оставалась шириной в одну полосу. По обеим сторонам вдоль нее тянулись живые изгороди и глубокие кюветы. День выдался холодным, как, вероятно, и в январе 1961 года, и Сэм могла видеть обледенение на черном асфальте чуть впереди. Она достала из сумки блокнот и вновь прочитала заголовок статьи в «Сассекс Аргус» за 24 января: «Главный инспектор полиции Брайтона погиб в ужасной автокатастрофе». На дороге был очень крутой поворот перед тем местом, где случилась авария, и Сэм пешком направилась к нему, по пути заметив большой дом в георгианском стиле на углу недалеко от дороги. Других домов в округе не было, а потому она решила постучать в дверь дома и попытаться расспросить хозяев, кому принадлежал особняк в тот год, когда произошла катастрофа. Это станет ее последним визитом нынешним утром. После чего придется поспешить на работу.

Она приблизилась к входной двери, увидела каменную табличку с вырезанными на ней словами «Усадьба Престон» и постучала дверным молотком в виде головы льва. Откуда-то изнутри до нее доносились звуки классической музыки. Прошло две минуты, но на ее стук никто не отозвался. Она постучала еще раз и только потом услышала чей-то кашель по другую сторону двери. Ей открыл мужчина лет пятидесяти с небольшим, с лицом округлой формы, красными щеками и с сильно поредевшей седой шевелюрой. Его достаточно большой живот прикрывал фартук с изображением известной статуи Давида работы Микеланджело, а по налипшим на нем многочисленным обрезкам продуктов становилось понятно, что он занимался кулинарией.

– Здравствуйте! Я хотела узнать, не могли бы вы помочь мне. – Она улыбнулась. – Я выполняю студенческое задание и пытаюсь выяснить обстоятельства аварии, случившейся на повороте дороги рядом с вашим домом.

– У нас тут часто происходят аварии, – сказал мужчина, сразу же прерывая ее. – Это очень опасный поворот. Я едва ли смогу вспомнить какой-то отдельный случай.

– Уточню, – продолжила Сэм. – Меня интересует автокатастрофа, произошедшая очень давно, а именно в 1961 году.

– Тогда тем более, уж простите, но я о ней ничего не помню.

– Вы уже жили тогда в этом доме? – спросила Сэм, не заканчивая разговор.

– Да, уже много поколений моей семьи живут в этом особняке. – Мужчина вытер руки кухонным полотенцем.

– Ваш дом очень красивый. Понятно, почему вы не хотите переезжать из него.

– Спасибо за комплимент, но, извините, мне уже необходимо спасать свое суфле, – сказал он и сделал движение, чтобы закрыть дверь.

– Конечно. Но нет ли в доме кого-то еще, кто жил здесь в то время? Например, вашего отца или матери?

Мужчина вздохнул, а потом указал на калитку по другую сторону дорожки к дому.

– Попытайте удачу с моей матерью. Она живет в бывшей бабушкиной пристройке. Но только должен предупредить: она очень болтлива, – добавил он и захлопнул дверь.

– Спасибо, – сказала Сэм, обращаясь к львиной голове, а затем прошла по тропинке к небольшой хижине, украшенной цветами в подвешенных корзинах и в кашпо на подоконнике. Она нажала на кнопку звонка и подождала, ей открыла дверь низкорослая старушка с курчавыми седыми волосами и с розовыми щеками.

– Чем могу служить? – Женщина держала в одной руке секатор, а в другой большой букет лилий.

– Доброе утро! Я только что разговаривала с вашим сыном. Меня зовут Сэм. Я провожу исследование по истории здешних мест. Меня особенно заинтересовала автомобильная авария, произошедшая на повороте дороги, неподалеку от вашей усадьбы, в январе 1961 года.

– Понятно. Как мило с его стороны послать совершенно незнакомого человека к двери своей престарелой матери. – Она подмигнула гостье.

– Он был занят кулинарным творчеством на кухне, – с улыбкой сказала Сэм.

– Да уж, когда он занят своим хобби, его не оторвешь. Почему бы вам не сказать конкретнее, что вы хотите узнать, а я напрягу память и попробую вспомнить что-либо полезное для вас? – Она положила букет на столик в прихожей.

– Это было бы замечательно, спасибо вам, миссис…

– Зовите меня просто Розалинда. – Женщина нацепила очки и прикрыла за собой дверь, выйдя наружу.

– Приятно с вами познакомиться, Розалинда.

– Итак, вам известно, кто именно попал в ту аварию? – Она расстелила плотное шерстяное одеяло на скамейке у задней двери и осторожно присела на нее. – Это действительно жуткий поворот. Там уже столько раз водители слетали с дороги. Особенно зимой, когда асфальт покрыт наледью.

– Могу себе представить, – сказала Сэм, доставая из сумки блокнот. – В аварию, которая интересует меня, попал местный полицейский, главный инспектор Джордж Кэннон.

– И насколько серьезно он пострадал?

– Он погиб почти мгновенно, насколько мне известно. Не думаю, что кто-то еще находился тогда на дороге. Он попросту вошел в вираж на слишком высокой скорости и потерял управление. А дальше вылетел в глубокий кювет.

Розалинда какое-то время смотрела в землю, пока Сэм, чтобы согреться, потирала руками в перчатках.

– Кэннон. Фамилия мне кажется знакомой.

– Он был отцом Китти Кэннон. Знаменитой телевизионной звезды. Она родом из этих мест, но не знаю, слышали ли вы о ней.

– Да, верно, – сказала старушка и нахмурилась.

Сэм еще раз оглядела поразительное строение в георгианском стиле, по стенам которого рос цветущий ломонос, стремясь добраться до окон.

– Я подумала, что кто-нибудь из вашей семьи мог случайно что-то увидеть из дома.

Розалинда помотала головой:

– Простите, но нет. Я ничем не могу вам помочь.

– Что ж, спасибо, что уделили мне время. Я оставлю вам номер своего телефона. Вы мне позвоните, если вдруг что-то вспомните?

– Разумеется, милая, – ответила Розалинда, прежде чем по-дружески помахать на прощание.

Только добравшись до редакции и усевшись за стол с чашкой крепкого кофе, Сэм смогла обдумать все события сегодняшнего утра.

– Так что же все-таки происходит? – спросил Фред, глядя на нее поверх очков.

Сэм достала из сумки письмо.

– Моя бабушка нашла вот это, разбирая архив деда. Письмо от молоденькой девушки по имени Айви, написанное в 1956 году. Ее обрюхатил возлюбленный, футболист, который после этого даже встречаться с ней не захотел, как я поняла. – Она вынула из сумки свой ноутбук и включила его. Фотография Эммы открылась на весь экран, когда компьютер загрузился.

– Отличный снимок, – заметил Фред. – Она у тебя красавица.

– Спасибо, что есть, то есть. Все-таки моя дочь, – сказала с улыбкой Сэм, вбивая имя отца Бенджамина в поисковик.

– Кто такая эта Айви? – спросил Фред, бросив взгляд на письмо.

– Понятия не имею, но в письме упоминается отец Бенджамин, священник, чьи останки нашли на территории пустовавшего здания приюта. Кевин освещал это дело на прошлой неделе, – ответила Сэм и развернула дисплей ноутбука в его сторону. – А Китти Кэннон – ведущая популярного шоу на телевидении…

– «Пушечное ядро»? – уточнил Фред.

– Оно самое, – подтвердила Сэм. – Китти, как я установила, была задействована во время следствия по делу о смерти отца Бенджамина.

– Зачем? – спросил Фред, склоняясь к ней ближе.

– Пока не уверена, что знаю причину. Я была в этом доме сегодня утром. – Она вывела на дисплей фотографию здания приюта Святой Маргариты.

– Неужели? Когда?

– До того, как приехать на работу. – Сэм сделала глоток кофе.

– Ты просто маньяк какой-то. Я даже позавтракать еще не успел, – смеясь, сказал Фред.

– Понимаешь, во вторник там все снесут. Уже развернули новую строительную площадку, – сказала Сэм, доставая из верхнего ящика стола контейнер для сэндвичей на застежке в виде пластиковой молнии и открывая ее зубами. – В одной из комнат я обнаружила портрет матери Карлин, упомянутой во втором письме Айви. Смотритель стройплощадки, который сопровождал меня при осмотре бывшего приюта, предложил мне съездить в расположенный неподалеку дом престарелых, где, как он думал, она могла жить. Однако ты оказал мне услугу, найдя информацию о том, что Карлин умерла много лет назад. Мне удалось пробраться в комнату одной из монахинь, которая в прошлом работала в приюте. Она сказала мне очень странную вещь по поводу настоятельницы Карлин. По ее словам, никому не было дела до того, что произошло с ней той ночью, когда она умирала. Хочешь перекусить? – Она достала второй контейнер и ловко бросила его Фреду.

Он поймал чуть смятый сэндвич и отложил в сторону.

– Кроме того, эта монахиня – сестра Мэри Фрэнсис – определенно знала и Китти, и ее отца Джорджа Кэннона. Его она назвала прелюбодеем, – продолжала Сэм.

– Быть может, Китти – ребенок от внебрачной связи и родилась именно в приюте Святой Маргариты, – сказал Фред и снял очки, чтобы протереть линзы, после чего надел их и опять посмотрел на Сэм. – Боже милостивый! Если это так, твою статью опубликуют все крупные общенациональные газеты. Это станет для тебя блестящей возможностью.

– Наверное. Ты выглядишь куда привлекательнее без очков, – с улыбкой отметила Сэм.

Щеки Фреда переливались всеми оттенками красного, пока он пытался что-то ответить на ее замечание.

– Обычно на занятиях альпинизмом я пользуюсь контактными линзами. И сегодня у меня побаливают глаза, поскольку я ночью совершал восхождение на скалы в Харрисоне.

Он снял очки, затем хотел вновь надеть, но замер в нерешительности.

– Ты карабкаешься по скалам в темноте? – спросила Сэм, открыв свою электронную почту и просматривая сообщения.

– Запросто. У меня к шлему прикреплен специальный фонарик. Но я почти все время вынужден проводить здесь, а потому у меня, если разобраться, нет выбора. Приходится работать в очках.

Он пожал плечами.

– Ты бы карабкался по горам каждый день, будь у тебя такая возможность? – поинтересовалась Сэм, закончив свой завтрак.

– Определенно. Альпинизм для меня – это как своего рода философия, дзен. Когда я в одиночку совершаю особенно трудный подъем, мне наплевать на все проблемы в моей семье, на их общее мнение, что я всех разочаровал. Есть только я и скала. Когда ты один на скале, не имеешь права на малейшую ошибку. У тебя есть всего лишь один шанс сделать все правильно.

– Удивительно. Значит, когда ты взбираешься на высоченную скалу, подвергаясь опасности упасть и разбиться, это помогает тебе расслабиться? – с улыбкой спросила Сэм.

– Харпер! – заорал Маррей через весь офис. – Подойди-ка ко мне.

Фред показал, как обвязывает себе шею воображаемой веревкой и вешается, когда Сэм поднялась и направилась к своему боссу.

– Почему мне только что звонила пресс-секретарь Китти Кэннон и требовала запретить тебе совать нос в ее дела?

– Гм-м… Я читала в газетах, что ее программу закрывают, а оказывается она сама уходит. Китти выросла в Сассексе, и я обратилась с просьбой взять интервью.

– А каким образом твой запрос касается бывшего приюта для матерей-одиночек имени Святой Маргариты? – раздраженно спросил Маррей.

– Кевин упомянул, что она была задействована в следствии о смерти отца Бенджамина. Я провела небольшое расследование, раскопала кое-какие факты. Думаю, Китти каким-то образом связана с приютом.

– Каким же образом? – Маррей громко откашлялся.

– Пока точно не знаю, но работаю над этим.

– Эту работу должны делать в отделе расследований. Я что, мало загружаю тебя в своем агентстве? – резко задал вопрос Маррей.

– Так и есть. Я собиралась передать им собранный материал. Просто мне первой пришла в голову эта идея, – ответила Сэм, упорно стараясь не смотреть на сросшиеся в одну линию брови начальника, похожие на крупного слизняка.

– Ты получила хоть какие-то весомые доказательства своего расследования? – пролаял Маррей. Сэм помотала головой. – Прекрасно! Тогда давай сосредоточимся на новостях. Я бы не хотел поссориться с пресс-секретарем такой известной личности, не имея на то причин.

Сэм вернулась за свой стол.

– Мне явно удалось задеть их за живое, если пресс-секретарь Китти специально позвонила Маррею по этому поводу, – сказала она.

– Что им известно о твоем расследовании? – спросил Фред.

– Я прямо сказала пресс-секретарю, что располагаю информацией о связи Китти с приютом для матерей-одиночек.

– Посмотри сюда. Это совсем недавно появилось на новостных сайтах. – Теперь уже Фред развернул монитор своего компьютера в ее сторону.

Сэм протерла слегка болевшие глаза. Она встала в пять часов утра, чтобы добраться до Святой Маргариты еще до рассвета, а потому ей казалось, что ее пропитанному кофе мозгу привиделась галлюцинация, когда она читала заметку на компьютере Фреда.

– Боже мой, сегодня пройдут отпевание и похороны отца Бенджамина.

Фред кивнул. Адреналин поднимался в крови Сэм по мере того, как она продолжала читать.

«Родившийся как Бенджамин Кук в Брайтоне в 1926 году и выросший в Престоне, отец Бенджамин, был сыном доктора Фрэнка Кука и домохозяйки Хелен Элизабет Кук.

Он получил образование в начальной школе Всех Святых, а в 1944 году окончил среднюю школу в Брайтоне. Позднее он также прошел курс в Брайтонском колледже искусств и обучился игре на фортепиано.

Отец Бенджамин в дальнейшем стал всеми уважаемым викарием церкви в Престоне и продолжал служить на протяжении более чем тридцати лет. Выйдя на пенсию в возрасте шестидесяти пяти лет, он поселился в доме престарелых «Грейсуэлл» в пригороде Престона. Отец Бенджамин бесследно исчез 31 декабря 1999 года, а в сентябре 2016 года его друзья получили шокирующее известие, что его останки были найдены в подвале заброшенного здания приюта Святой Маргариты. К тому времени у него уже не было оставшихся в живых родственников».

– Фред, ты должен снова как-то прикрыть меня. Мне обязательно нужно присутствовать на церемонии, – сказала Сэм, умоляюще посмотрев на своего несчастного коллегу.

– Что? Но ведь ты будешь отсутствовать несколько часов. Я отпросился на вторую половину дня, чтобы принять участие в чемпионате Великобритании по боулдерингу[8]8
  Боулдеринг – разновидность скалолазания, когда относительно невысокая скала (сейчас часто искусственная в закрытых помещениях) преодолевается на скорость подъема.


[Закрыть]. – Фред говорил почти шепотом.

– Послушай, если я права относительно Китти Кэннон, это станет невероятно громкой сенсацией. Я вернусь не позже половины второго. В котором часу тебе надо быть на соревнованиях?

– К трем, – ответил Фред. – И я ни в коем случае не могу опоздать.

– Ты не опоздаешь. Пожалуйста, помоги. – Сэм скулила, как потерявшийся щенок.

– Хорошо, согласен, – сказал Фред, бросив взгляд в сторону застекленного кабинета Маррея. – Я должен взять интервью у дочери одной из первых суфражисток прошлого столетия. Скажу, что у меня машина не заводится, и ты поехала вместо меня. Но только успей подготовить этот материал до того, как отправишься на похороны, ладно? Маррей вышел на тропу войны со мной тоже, потому что считает, что мы с тобой вместе сговорились против него, чтобы совать палки в колеса.

– Разумеется, я все сделаю. О, мне нужна от тебя еще одна услуга, – сказала Сэм, запихивая свои вещи обратно в сумку.

– Неужели тебе понадобилась одна из моих почек?

– Мне крайне важно установить, кому именно писала эти письма Айви. Он был профессиональным футболистом. Она упоминает о его первом сезоне в письме, датированном 12 сентября 1956 года, описывает его красивым мужчиной, которому ни к чему скандал. Может, ты посмотришь по базам данных статьи из газет того времени. Он мне представляется восходящей звездой спорта. Наверное, это не слишком правдоподобная гипотеза, но если примерно в тот же период времени какой-то молодой футболист неожиданно умер, то мы нападем на верный след. Насколько я могу судить, каждого из упомянутых в письмах людей ожидала внезапная и очень печальная участь.

Фред отсалютовал рукой ей в знак согласия.

– Я люблю тебя, – сказала Сэм, схватила сумку с ноутбуком и блокнотом, после чего буквально выбежала из редакционного зала Южного информационного агентства.

Стоило ей завести двигатель своей верной «новы», ожидавшей хозяйку на парковке, как раздался звонок мобильного телефона. Она достала его из сумки. Это был незнакомый местный номер.

– Алло!

– Это Саманта?

Она заткнула пальцем свободное ухо, чтобы лучше слышать.

– Да, а кто это? Представьтесь, пожалуйста.

– Розалинда. Вы приходили ко мне домой сегодня утром, еще не забыли? Мой сын как раз что-то готовил у себя на кухне.

– Конечно же, не забыла, – поспешила ответить Сэм.

– Я звоню вам, поскольку после вашего визита связалась со своим кузеном, и оказалось, что он хорошо помнит ту аварию, которой вы интересуетесь. Тогда ее много обсуждали в его любимом пабе. Главный инспектор Кэннон погиб тогда, так вы мне сказали, верно?

– Да, именно так. – Сэм терпеливо ждала, чтобы старушка продолжила.

– Он был местным полицейским, все ему симпатизировали в наших краях, поэтому для всех стала шоком его трагическая гибель. Кузен не помнит никаких подробностей аварии, кроме того, что с ним ехала его маленькая дочь.

– Его маленькая дочь? Об этом ничего не говорилось в газетах, – сказала Сэм, доставая свой блокнот.

– И тем не менее. Причем она не пострадала. О ней рассказал один из парней, он выпивал тем вечером в «Гербе Сассекса», а затем, уже поздно ночью, шел пешком домой. Он попал на то место почти сразу после катастрофы и утверждает, что на дороге видел маленькую девочку.

– На дороге? – переспросила Сэм.

– Он был известным пьяницей, тот парень, поэтому, я думаю, полиция не приняла всерьез его показаний. Машина уже оказалась в кювете, а она стояла на дороге рядом с ней и убежала, как только заметила его. Он попытался догнать ее, чтобы убедиться, что она не ранена, но девочка уже скрылась из вида.

– Спасибо, Розалинда, ваша информация крайне полезна для меня, – сказала Сэм, делая пометки в блокноте. – Я очень вам благодарна за звонок.

Она положила трубку, бросила мобильный в сумку, затем пролистала страницы блокнота назад до той, где впервые записала сведения об отце Бенджамине, и прямо под его именем записала другое: Джордж Кэннон.