Текст книги "Принцип удовольствия"

– Послушай, Эндрю, я тебя не совсем понимаю! О каких причудах ты говоришь? Уж не считаешь ли ты, что я не звонила тебе потому, что осталась тобой недовольна?

– А разве не так?

– Эндрю! Не говори вздор! Я была в восторге!

– Серьезно? Тебе налить коньяку в кофе? Нет, пожалуй, мы возьмем с собой в гостиную всю бутылку!

Он поставил чашки с кофе, бокалы и «Арманьяк» на поднос и пошел в просторную гостиную. Они сели рядом на большой удобный диван. Надя решила сказать Эндрю правду.

Выпив для храбрости коньяку, она выпалила:

– Ты помнишь, я говорила, что у меня был бурный роман с одним мужчиной? Так вот, он вновь вспыхнул, и с большей силой.

– Неужели?

– Представь себе, да! Но это была моя роковая ошибка. И я за нее жестоко поплатилась.

– Лучше бы ты позвонила мне!

– Я думала, что все это очень серьезно, но…

– Я понимаю! Ах, как я тебя понимаю!

Благодарная ему за сочувствие, Надя порывисто обняла Эндрю и поцеловала. После грубого и бесцеремонного Джека Гамильтона мягкий и женственный Эндрю действовал на нее как лечебный бальзам. Он с жаром ответил на ее поцелуй и, сжав ее щеки руками, просунул язык в рот. У Нади перехватило дух, ее бросило в жар. Она вскочила с дивана, охваченная жутким волнением, и, желая успокоиться, подошла к висящей на стене картине Пола Нэша. Рассматривая мастерски выполненный пейзаж, она спиной и ягодицами чувствовала взгляд Андерсона. Однако он не проронил ни слова.

Надя попыталась определиться в своих чувствах к нему. Она хотела позвонить ему после омерзительного разрыва с Гамильтоном, надеясь, что сумеет расслабиться и развеяться в его приятном обществе. Ей казалось, что посещение театров и ресторанов, отменная еда и чудесные вина помогут ей отвлечься от мыслей о Гамильтоне. Но ей мешали обуревавшие ее сомнения относительно сексуальных возможностей Эндрю. Разговор, состоявшийся на кухне, подтвердил, что основания для таких сомнений имеются.

Не познай Надя необузданных и грубых страстей в объятиях Джека Гамильтона, она, вероятно, не придала бы странностям Андерсона значения. Но теперь, когда Гамильтон перевернул все ее мировосприятие и приучил к изнуряющему животному сексу, робких ласк неуверенного в себе Эндрю ей было мало. Вступив на неизведанный остров дикого секса, она не желала возвращаться в скучное прошлое. Ее тянуло в дебри первобытных исступленных эмоций, подмывало очертя голову броситься в джунгли извращений, карабкаться на непокоренные высоты, чтобы ощутить себя юной и полной энергии. Прогулки по обустроенному пляжу и банальные катания на лодке ее уже не устраивали.

Однако общение с милым Андерсоном вынуждало ее проявить терпимость к его слабостям. Она глубоко вздохнула и, повернувшись, снова села рядом с ним на диван.

Сделав глоток коньяку, она промолвила:

– Пока мы с тобой не виделись, Эндрю, со мной многое приключилось.

– В самом деле? – спросил Эндрю. – Любопытно!

Надя закинула ногу на ногу, атласное платье зашуршало. Эндрю с интересом посмотрел на ее замшевые туфли на высоких каблуках, ремешок которых, стягивающий свод ступни, был отделан фальшивыми бриллиантами. Надя вновь вздохнула и продолжала:

– Так вот, я осознала, что слишком долго шла на компромиссы, общаясь с окружающими меня людьми. Старалась под них подстроиться и принуждала себя делать то, чего мне делать абсолютно не хотелось. Ты меня понимаешь?

– Да, пожалуй, – сказал Эндрю, мрачнея.

– И вот однажды я решила, что настало время все изменить. В общем, я дала себе слово впредь не идти на компромиссы.

– Я понимаю, – уныло сказал Эндрю.

– Возвращаясь к нашему разговору на кухне относительно секса, я хотела бы сказать тебе кое-что откровенно. Ты готов услышать правду?

Эндрю побледнел, но кивнул.

– У меня возникло ощущение, что ты что-то от меня утаиваешь. Если ты хочешь и дальше поддерживать со мной отношения, ты должен быть предельно откровенен.

– Но тебе это может прийтись не по вкусу.

– Это так, разумеется. Но зато нам станет ясно, чего каждый из нас хочет, и нам не придется притворяться.

Надя мысленно отметила, что обретенный сексуальный опыт изменил ее психологию, сделал ее более самоуверенной и последовательной. Эта черта характера особенно нравилась ей раньше в Анджеле. Теперь же и она сама твердо знала, чего хочет, и не стеснялась об этом говорить.

– Ты согласен, Эндрю? – спросила она.

Андерсон отвел глаза и ничего не ответил.

– Возможно, я ошибаюсь в своих суждениях о тебе, – нарушила затянувшееся молчание Надя.

– Нет, ты совершенно права! Все правильно. К чему морочить друг другу голову? – Эндрю судорожно вздохнул и взглянул ей в глаза. – У меня имеются свои особенности поведения во время интимного свидания с женщиной. Но я стесняюсь признаться в своих потребностях. Они весьма необычны.

– Я человек терпимый, Эндрю, и не отягощена предрассудками, особенно в сексе, – заверила его Надя, подумав при этом, что не стала бы клясться своей жизнью.

– В самом деле? – прищурившись, с недоверием спросил он.

– Говори прямо, чего тебе хочется!

– Понимаешь, Надя, у меня есть своя причуда, странная особенность психики, исправить которую я не могу, отчего страдаю.

– Но ты ведь был женат…

– Жена сразу же заявила, что не намерена мне потакать и не собирается копаться в моих комплексах.

Эндрю взял со столика чашку с кофе, сделал из нее глоток и пытливо посмотрел на собеседницу. Неуверенность в его взгляде сменилась решимостью.

– Ты действительно хочешь все обо мне узнать? – спросил он.

– Конечно! Какой смысл притворяться!

– Да, ты права. Иначе наши отношения прекратятся. Знаешь, в последние дни я постоянно думаю об этом, переживаю…

– Я понимаю, – сказала Надя. – И готова выслушать тебя.

– Я должен тебе кое-что показать. Мне потребуется двадцать минут. Ты согласна подождать?

– Да, я никуда не тороплюсь, – сказала Надя, заинтригованная его странной просьбой.

– Двадцать минут! – повторил он и, встав, быстро вышел из гостиной, словно бы опасаясь, что передумает.

Она допила коньяк и встала с дивана. Антикварные часы, стоявшие на книжной полке, показывали десять минут двенадцатого. Надя прислушалась, надеясь определить по звукам, что происходит в квартире. Но в пентхаусе было тихо. Она вздохнула и передернула плечами.

Выразив желание чего-нибудь выпить, она не подразумевала под этим, что готова прыгнуть к Эндрю в постель. Ей хотелось побыть немного в обществе этого милого человека, но не более того. Нынешний поворот событий стал для нее неожиданностью. Она не предполагала, что Эндрю так отреагирует на ее слова, вырвавшиеся под влиянием коньяка. Конечно, ей хотелось разобраться в своих новых мыслях и ощущениях, но она была не готова сочувствовать мужчине. Она бы предпочла, чтобы он признал свою несостоятельность либо выразил надежду, что попытается исправиться с ее помощью. Андерсон решил признаться ей в своей слабости, лелея надежду, что она примет его таким, какой он есть, со всеми его причудами, пороками и недостатками. Не хватало только, подумала Надя, чтобы он оказался мазохистом и попросил ее привязать его к кровати и выпороть кнутом.

Время тянулось томительно медленно. Надя переходила от одной картины к другой, рассматривала статуэтки, но продолжала думать о своем. Наконец в половине двенадцатого она допила кофе и пошла искать пропавшего Эндрю в бесчисленных комнатах пентхауса. Он не удосужился сказать, где находится его спальня, и она стала дергать за ручки всех дверей. Они оказались запертыми. Надя прошла до конца коридора и дернула на себя еще одну дверь – она поддалась. Ее взору открылась просторная спальня, декорированная в голубых тонах: голубыми были бархатные шторы на окнах, покрывало кровати и абажуры настольных ламп.

Надя решила, что попала в опочивальню горничной: на краю широкой кровати сидела светловолосая женщина в вечернем платье кремового цвета, светлых колготках и замшевых туфлях с ремешком. На правой руке ее сверкали три кольца с драгоценными камнями, а на правом запястье был надет массивный золотой браслет, усыпанный бриллиантами. На лицо ее был наложен обильный грим, что делало его вызывающе-вульгарным. Волосы, завитые в локоны, касались плеч, на лоб была начесана челка. Ярко-красная помада придавала губам сексуальность, наклеенные ресницы и синие тени на веках сообщали взгляду откровенное бесстыдство.

Надя пригляделась к незнакомке и ахнула. На нее смотрел Эндрю Андерсон, переодетый женщиной и в парике.

– Боже! – прошептала она, сжав руками щеки.

– Я не гомосексуалист! – поспешил предупредить ее он.

Надя растерялась. Первоначальный ужас сменился любопытством. В своем новом облике Эндрю совершенно не походил на мужчину. Он превратился в стройную привлекательную даму с миловидным лицом и изящной фигурой.

– А знаешь, ты даже похорошел в этом наряде! – сказала Надя.

Он воспринял это как комплимент и просиял.

– Ты удивлена? – спросил он.

– Еще бы! – Теперь Надя поняла, почему Эндрю так бережно обращался с ее платьем и рассматривал ее туфли: он прикидывал, как сам смотрелся бы в них.

– Ты первая, кто увидел меня в таком виде, – сказал он.

Надя села рядом с ним на кровать и спросила:

– И что ты хочешь, чтобы я сделала?

Она положила руку ему на колено, обтянутое тонким нейлоном, отметив, что волос у него на ногах совершенно нет, видимо, он их сбривал. Эндрю повторил:

– Я не гомосексуалист, меня тянет исключительно к женщинам, это правда!

– Но в таком наряде ты не осмеливаешься заняться с ними сексом и поэтому испытываешь дискомфорт, верно?

– Абсолютно! Мне нравится ощущать кожей мягкость тканей. Однажды я примерял новые колготки, и меня случайно застала за этим занятием моя жена. С тех пор она больше не подпускала меня к себе. В результате мы развелись.

«Что ж, – подумала Надя, – вот она, горькая правда!» Эндрю полностью раскрылся перед ней, ничего не утаив. И теперь ей предстояло решить, уйти или остаться. В любом случае нужно было проявить осторожность и такт. Андерсон оставался крупным партнером банка, в котором она работала. Да и ничего плохого он ей не сделал, она сама напросилась к нему в гости и вызвала его на откровенность.

– Мне потребуется твоя помощь, Эндрю, – сказала она. – Мне еще никогда…

Он обнял ее и поцеловал в губы. Его шелковое платье зашуршало, коснувшись ее атласного. Она почувствовала, как его фальшивая грудь надавила на ее груди. Она обняла его за шею и страстно поцеловала, просунув язык в рот.

– А как же мне теперь тебя называть? – спросила она.

– Эндриа! – ответил он.

Надя встала, не в силах усидеть на месте после стольких неожиданных впечатлений. Она испытывала к этому человеку сочувствие и сострадание, но не отвращение. Нет, Эндрю был ей вовсе не противен, напротив, ее охватило возбуждение от встречи с этой абсурдной ситуацией. Извращенцев такого типа она еще не встречала.

Надя дотянулась руками до застежки бюстгальтера у себя на спине, расстегнула ее, потом – молнию на платье и спросила:

– Ты будешь раздеваться, Эндриа?

– Да, – ответил он, глядя на нее с благодарностью и опаской.

Он встал, снял платье и аккуратно повесил его на спинку кресла, оставшись в белом корсете с атласными бретельками и шестиугольной атласной накладкой на промежности. От нижнего края корсета по бедрам тянулись подтяжки, на которых держались чулки, принятые поначалу Надей за колготки. Под бюстгальтер были подложены подкладки из поролона и мешочки из прозрачного пластика, наполненные вязкой жидкостью. Под белыми ажурными трусами проглядывал пенис.

– Очень мило, – одобрительно промолвила Надя, глядя на эту явно мужскую принадлежность, выпирающую из-под ткани.

– Я рад, что тебе нравится, – сказал Эндрю-Эндриа.

– Ты хочешь заняться сексом в таком виде?

– Это смешно, не так ли? – с виноватым выражением лица спросил Эндрю.

– Нет, – сказала она, изо всех сил сдерживая смех, рвущийся наружу. – Я хочу, чтобы ты трахнул меня в таком наряде. Это будет очень оригинально. Только не тяни, пока я не передумала!

Надя скинула туфли, сняла платье и кинула его на спинку кресла. Быстренько сняв бюстгальтер и колготки, она села на кровать и, вытянув ноги, сказала:

– А я тысячу лет не надевала чулки!

– Я обожаю их! – воскликнул Эндрю. – Они такие сексуальные.

Надя уловила в его голосе нотки непринужденности и спросила, решив, что подходящий момент для этого настал:

– Ты бреешь ноги?

– Да, слегка. Я не очень-то волосат от природы.

– А мне постоянно приходится сбривать волосы, – посетовала Надя.

– Но зато тебе не нужно брить подбородок, – с улыбкой заметил Эндрю.

– Ляг на спину, – сказала Надя, решив, что пора перейти от пустых слов к делу. – Я на тебя сяду.

– Очень хорошо, – ответил Эндрю, просияв.

– Тогда действуй, не тяни кота за хвост!

Эндрю улегся посередине кровати. Надя протянула руку к его трусикам. Мошонка выразительно оттягивала ткань, головка выглядывала из-под резинки на животе. Надя сжала ее и сладострастно охнула.

– Можно мне снять с тебя трусики, Эндриа? – грудным голосом спросила она.

– Да, пожалуйста, – ответил он, довольный, что она назвала его женским именем, придуманным им самим.

Эндрю приподнял зад над матрацем, и Надя одним движением стянула трусы. Торчащий член выглядел очень странно в сочетании с предметами женского интимного гарнитура. Надя пощупала его и с удивлением отметила, что он стал значительно тверже на ощупь, чем был в прошлый раз, и несколько увеличился.

– Дорогая, как мне приятно! – сказал Эндрю.

– Ты должен постараться удовлетворить меня, милый, – в тон ему сказала Надя.

– Обещаю тебя не разочаровать! – сказал Эндрю.

Надя почувствовала, что почти готова к совокуплению. Нелепая по сути ситуация странным образом возбуждала ее. Объяснить, почему это происходит, Надя не могла, но увлажнившаяся промежность свидетельствовала, что мужчина, одетый в женское белье и с ярко выраженной эрекцией, интригует ее. Головка пениса приветствовала ее легким подрагиванием. Мошонка выразительно покачивалась.

Надя не стала ломать голову над объяснением своих ощущений. Не долго думая она перекинула ногу через ноги Эндрю. При этом ее груди всколыхнулись. Надя посмотрела Эндрю в глаза и, сжав в руке пенис, начала водить головкой по мокрой от соков промежности. Эндрю блаженно улыбнулся, отчего стал еще больше похож на женщину. По коже Нади побежали мурашки. Она сжимала в кулаке мужской член человека, который в душе был женщиной, со всеми ее повадками и привычками. Так кто он на самом деле? Мужчина или женщина?

Надю прошиб пот. Ей стало несколько не по себе. Двойственность восприятия этого человека тяготила и пугала ее. Она не могла думать об Эндрю одновременно как о мужчине и как о женщине. Это убивало в ней желание заниматься с ним сексом. Мозг отказывался объединить в единое целое две противоречивые сущности Эндрю. Всего полчаса назад он разговаривал с ней в облике мужчины, а теперь преобразился в женщину. Надя глубоко вздохнула и решила, что будет воспринимать его как женщину с пенисом. Ей сразу же стало спокойнее. Она протянула руку и провела пальцем по женским губам и похлопала ладошкой по вполне женской щеке.

– У тебя симпатичная мордашка, Эндриа! – сказала она.

При этих словах пенис задрожал.

Женщина с мужским половым органом! Надя опустилась на твердый подрагивающий член и представила, что это гипертрофированный клитор. Ей стало спокойно и хорошо.

Эндрю погладил себя по корсету. Надя начала ерзать на нем, прижимаясь плотнее к лобку. Внезапно у нее вновь возник несвоевременный вопрос: какого рода существо ее возбуждает? Женщина под ней или же все-таки мужчина? У нее помутилось в голове, к горлу подступила тошнота. Да какая разница, в конце-то концов, подумала она, входя во вкус совокупления. Главное, что ей приятно.

Эндрю запыхтел и задвигал тазом, стараясь поглубже всадить пенис в лоно Нади. Он сжал руками ее бедра и стал тереться лобком о клитор. Член стал еще крепче и горячее.

– Да! Да! Еще, еще! – закричала Надя в экстазе.

Эндрю напрягся и засадил ей член изо всех сил.

В голове Нади все окончательно спуталось. Влагалищем она явственно ощущала мужское начало, но все остальное было женским. Причем именно это противоречие и делало член крепким, как сталь. Отчаявшись разобраться во всем этом, Надя отдалась на волю чувств и стала получать удовольствие сразу от двух ипостасей Эндрю – женской, которую она воспринимала глазами, и мужской, которую чувствовала телом.

Стенки лона сжались, пенис начал пронзать ее с еще большим напором, по всему телу Нади пробежали теплые волны. Глаза ее невольно закатились, она закинула голову и живо представила, как входит в нее крепкий член настоящего мужчины.

Картина оказалась настолько яркой, что Надя завертелась на члене, словно букашка на булавке, и дико завизжала, перенесясь мысленно в мастерскую Гамильтона. Эндрю отреагировал на это ускорением телодвижений и громким пыхтением. Лоно Нади стало плавиться и обволакивать мошонку. Шелковистые стенки влагалища стиснули головку. Эндрю замер, напрягшись и впившись ногтями в бедра Нади. Женское белье прилипло к его вспотевшему телу, глаза подернулись поволокой. Надя почувствовала, как горячая густая струя семени ударила по шейке матки, и вскрикнула:

– Ах, Эндриа!

Они оба затряслись в экстазе.

– Это вовсе не уникальное явление, а вполне распространенное, я все о нем прочла, – уверенно заявила Надя.

– Не может быть! А я думала, что это – одно из проявлений гомосексуализма, – сказала Анджела.

– Нет, эти люди не относятся к голубым. Они хотят вести нормальную половую жизнь с лицом противоположного пола.

– При этом надевая женское белье? – Анджела прыснула со смеху.

– Ничего смешного! Так оно и сеть, – сказала Надя.

– Чудно! Мне казалось, что мужчине с такими наклонностями хочется превратиться в женщину. Он мечтает, чтобы ему отрезали его стручок и напичкали женскими гормонами. Оказывается, что все не так. Но ведь по логике вещей, он должен мечтать о том, чтобы жить половой жизнью с мужчинами, а не с женщинами. Или я чего-то недопонимаю? – спросила Анджела.

– Все, что ты сказала, характерно для транссексуалов, – пояснила Надя. – Трансвеститы совершенно другие. Им нравится наряжаться в женское платье, щупать его, ощущать его кожей. Их это возбуждает.

– А ты еще говорила, что мне везет на оригиналов!

Анджела расхохоталась. Теперь Надя могла похвастаться, что включила в свою коллекцию любовников человека с большими странностями.

– До того, как я познакомилась с Гамильтоном, я бы обходила таких типов за километр, – сказала она. – А теперь мне с ним даже понравилось И сам он очень возбудился.

– Но все равно секс с ним не похож на тот, которым ты занималась с Джеком, верно?

– Это земля и небо!

– Везет же тебе! Какая же я дура, что не пошла тогда на его выставку. Гамильтон как раз в моем вкусе. Ну, да Бог с ним. Что ты намерена делать дальше?

– Ты имеешь в виду, что я собираюсь делать с Андерсоном?

– А с кем же еще?

Подружки разговаривали во внутреннем дворике дома Нади. Был воскресный вечер, самый теплый за несколько последних десятилетий. В программе телевизионных новостей показали тысячи людей, лежащих на газонах в Гайд-парке в одних трусах, девушек, купающихся без бюстгальтеров в искусственном озере Серпантин, и чудаков, которые готовили яичницу на раскаленном тротуаре Оксфорд-стрит. Даже теперь, когда солнце клонилось к горизонту, во дворике было душно и жарко.

Надя встала и наполнила бокалы смесью белого вина и лимонного сока, оставшейся в графине. Она приготовила этот напиток, хорошо утоляющий жажду, еще вчера вечером и поставила графин в холодильник.

– Ты знаешь, что я собираюсь делать.

– Интересно, у него большой гардероб? Может, он даст тебе поносить кое-что из своих платьев?

– Прекрати! Мне неприятно об этом даже слышать!

– Ты же сказала, что тебе с ним было хорошо!

– Я подразумевала, что я почувствовала нечто совершенно необычное. Как тебе это лучше объяснить… Представь, что ты ешь шоколад, украденный в кондитерской. Он ведь кажется слаще и вкуснее именно потому, что ты его стащила, а не купила! Но если говорить без шуток, ни о каких серьезных дальнейших отношениях с ним и речи быть не может. Мне его искренне жаль.

– Но ведь он дьявольски богат, Надя!

– И что это меняет?

– Представь, как вы с ним будете вместе ходить по модным ателье и салонам! Послушай, попроси его отвезти тебя на Пятое авеню! Или на виа Кондотти! – Анджела рассмеялась.

– Послушай, ты можешь разговаривать серьезно? – вспылила Надя.

– Ты ему уже это сказала?

– Да, в минувшую пятницу. Он этого ждал. Честно говоря, мне его действительно жаль. Но я ничего не могу с собой поделать. Как человек он мне симпатичен, но как партнер – извини, как-нибудь обойдусь без трансвеститов.

– А что ты думаешь делать с Гамильтоном?

Задай Анджела ей этот вопрос сразу же после ее стремительного бегства из его мастерской, Надя ответила бы не задумываясь, что с ним покончено раз и навсегда. Однако ночь, проведенная с Эндрю-Эндрией, заставила Надю пересмотреть свое отношение к Джеку.

Прежде она была убеждена, что для полноценных сексуальных отношений с мужчиной нужно испытывать к нему искреннее глубокое влечение. Но поскольку этому идеалу так и не довелось осуществиться, Надя пришла к заключению, что она ошибалась, и пересмотрела свое отношение к сексу. Более того, она убедила себя, что любые моральные обязательства ей противопоказаны, так как именно они и закрепощают эмоции. А поскольку после развода ей хотелось поскорее раскрепоститься, она взяла пример с Анджелы и стала трахаться с кем попало. Однако вскоре она поняла, что ей не по нутру пошлое удовлетворение физиологических потребностей, и вновь начала мечтать о настоящей, большой любви. Неизвестно, как долго продолжались бы ее душевные терзания, если бы судьба не свела ее с Гамильтоном.

Он настолько потряс ее своей личностью и сексуальными возможностями, что в голове у нее воцарился хаос. Она почему-то решила, что грандиозный секс с ним должен перерасти в любовь до гроба. Она внушила себе, что испытывает к нему неподдельное светлое чувство. В действительности же она просто взбесилась от похоти. И когда ей наконец это стало понятно, она вздохнула с облегчением. В конце концов, она уже побывала замужем и сыта супружеством по горло.

На самом деле внезапное появление в мастерской Яны Гамильтон с юной белобрысой распутницей нисколько не обескуражило Надю. Она просто удачно изобразила, будто бы оскорблена, и тем самым вышла из пикантного положения. Спровоцировал ее на такой неординарный поступок сам Джек, притворившись, будто бы готов ради нее развестись с красавицей женой. Если бы Надя хладнокровно проанализировала ситуацию, она сразу бы поняла, что он не в силах отказаться от сексуальных блюд, которыми потчевала его Яна, и не стала бы строить из себя униженную и оскорбленную невинность.

Из всех своих экспериментов Надя извлекла один полезный урок, а именно: что не следует путать секс и чувства. Она получила наслаждение от извращенного пристрастия Андерсона к дамским нарядам и славно с ним позабавилась, однако не почувствовала к нему никакой эмоциональной привязанности. Если бы она действительно была влюблена в Эндрю, то вряд ли так спокойно приняла бы его откровения. Нет, она определенно к нему равнодушна.

Аналогичная история произошла и в ее отношениях с Джеком Гамильтоном. Поначалу она вообще его не знала, однако бесстыдно предложила ему поближе познакомиться. И не только получила колоссальное удовольствие от их первого совокупления в его мастерской, но и осознала, что это стало возможным именно благодаря отсутствию у нее каких-либо чувств к нему.

Правда заключалась в том, что она изначально не могла влюбиться по-настоящему в Гамильтона, поскольку обожглась уже не раз – и в браке, и в романах с женатыми мужчинами. И сколько бы ни пыталась она убедить себя в том, что она влюблена в Джека, это было не более чем самообман, основанный на неверном истолковании своих физиологических ощущений. Вот почему Надя и просияла, когда наконец пришла к логическому умозаключению, что ничто не мешает ей возобновить свои приятные встречи с Джеком Гамильтоном исключительно для собственного здоровья и удовольствия.

– Знаешь, а ведь именно об этом я и собиралась поговорить с тобой, – наконец сказала она Анджеле, отвечая на ее вопрос. – У меня родилась великолепная идея.

– Рассказывай! – оживилась Анджела.

– Послушай, давай сначала поужинаем! У меня разыгрался зверский аппетит.

Надя достала из холодильника два огромных охлажденных омара, и подруги приготовили их с овощами.

Интимная близость с Анджелой, к счастью, не повлияла на ее отношение к ней как к подруге. Им обеим стало даже легче общаться друг с другом после удачного эксперимента. Вдобавок Надя лучше поняла суть своей сексуальности. Ей в голову даже пришла мысль, что все ее неудачи в сексе были обусловлены подспудным страхом, охватившим ее после лесбийского опыта с Барбарой. Повторный эксперимент, с Анджелой, явился своеобразным пробным камнем ее сексуальных устремлений, он помог ей разобраться в себе. Какую роль сыграют в ее жизни женщины в далеком будущем, Надя пока не представляла. Однако она знала наверняка, какую роль должна сыграть в ближайшее время Анджела.

Пока Надя накрывала на стол, Анджела откупорила бутылку вина и, разлив его по бокалам, спросила:

– Ну, и какая же гениальная мысль тебя осенила?

– Не торопись, – сказала с загадочной улыбкой Надя. – Сначала отведаем этих чудесных омаров! И выпьем вина!

Звонок в дверь прозвучал точно в условленный час.

Сгущались сумерки, на разомлевший от жары Лондон опускалась летняя ночь. Надя видела в окно спальни, как Джек Гамильтон вышел из такси. И сегодня она ощутила учащенное сердцебиение лишь при одном его появлении, но на этот раз рассудок ее не помрачился: она намеревалась вынудить его играть по ее правилам.

Его голос звучал во время их телефонного разговора несколько неуверенно. Джек явно был обескуражен ее звонком. Он рассыпался в извинениях и даже попытался как-то объяснить случившуюся неловкость. Однако Надя не проявила интереса к его очередной выдумке, что еще больше озадачило его. Она без обиняков спросила, не желает ли он вечером приехать к ней домой. Джек тотчас же согласился, добавив, что он мог лишь мечтать об этом.

Надя не торопясь спустилась по лестнице, одетая в черную комбинацию с низким вырезом на груди и бахромой на подоле. Сквозь кружева просвечивали соски, твердые, как птичьи клювы.

– Входи! – проворковала она, открыв входную дверь.

Джек вошел с очень серьезным лицом и уставился на вырез комбинации. На нем были бежевые брюки и белая рубашка. Смахнув со лба прядь волос, он сказал:

– Ты очаровательна! Послушай, я должен тебе все объяснить…

– Джек! – перебила его Надя. – Ты ничего мне не должен!

Она приложила палец к его губам.

– Ты не хочешь поцеловать меня?

Он заключил ее в объятия и страстно поцеловал. Пенис немедленно уткнулся ей в живот. Надя затрепетала. Приятное тепло растеклось по всему ее телу.

– Я приготовила тебе сюрприз, – сказала она и взяла его за руку. – Пошли!

Она отвела его наверх, виляя бедрами, обтянутыми тонким черным шелком, и спросила, когда они подошли к двери спальни:

– Ну, ты готов принять от меня подарок?

– По правде говоря, Надя, я не ждал от тебя никаких подарков, – пролепетал Джек, рыская плотоядным взглядом по ее телу.

– Я у тебя в долгу, милый! Ты даже не представляешь, в каком я перед тобой долгу! – загадочно улыбаясь, сказала Надя и, протянув руку, сжала оттопыренную ширинку. – Открывай дверь! – приказала она.

Он повернул ручку и застыл на пороге спальни. Шторы были опущены, настольная лампа, обернутая красным шарфом, излучала красный свет. На кровати возлежала голая Анджела, в промежности ее пылал сноп рыжих волос. Она взяла в рот вибратор и облизнула его, как эскимо.

– Я собралась было начать без вас, – томным грудным голосом произнесла она.

Джек в недоумении уставился на нее. Надя втолкнула его в комнату и заперла дверь за собой на ключ.