Текст книги "Доверься судьбе"

Глава 8

Этот день, начавшийся для Сьюзен с раннего звонка Лейта, оказался бесконечно долгим и изматывающим. Отнюдь не добавило ему блеска и появление к вечеру на сцене Даники Фейрли. Не то чтобы Даника вела себя со Сьюзен нелюбезно. Вежливая, оживленная – упрекнуть ее было не в чем. Но пристальное наблюдение за Лейтом и Сьюзен при каждом самом незначительном разговоре между ними было постоянным источником напряжения и подрывало на корню все попытки Сьюзен вести себя естественно.

Сьюзен была готова на все, лишь бы избежать торжественного семейного ужина в честь возвращения Эми, но обстоятельства сложились против нее.

Хотя для Эми устроили раннее детское чаепитие, девочка была слишком возбуждена, чтобы уснуть. Предложение Сьюзен о том, чтобы она осталась в детской и поужинала там, категорически отвергли. Сьюзен столько сделала за этот день, разве она не заслужила право немного развлечься? Все согласились, что можно разрешить Эми не ложиться спать и поучаствовать в семейном торжестве.

Поскольку ознакомление Эми с ее новой средой обитания было главной задачей Сьюзен, возражать она не могла. Холодный, неумолимый здравый смысл утверждал, что чем быстрее девочка приспособится к этой новой для нее жизни, тем быстрее Сьюзен сможет покинуть семью Кэрью с чувством законного удовлетворения от успешно выполненной работы.

Сьюзен, однако, мало сомневалась в том, что это будет неискреннее и безрадостное чувство. Не было радости и в сидении за обедом с семейством Кэрью, хотя в другом месте, в другое время и в иной компании она, наверно, была бы очарована элегантностью столовой и гостеприимством хозяев.

Превосходно приготовленное угощение подавалось на драгоценном фарфоре. Лучшие вина из погребов Кэрью разливались по хрустальным бокалам. Столовое серебро сверкало так ярко, что отражалось в полированной поверхности стола красного дерева. Предельная утонченность и роскошь во всем.

И Сьюзен имела случай убедиться, что Даника привыкла к такому образу жизни.

– Ты накрыла такой восхитительный стол, Мэделин! – восторгалась она. – Я тебе не говорила, что мой отец сейчас в Ирландии? Он обещал купить мне сервиз из уотерфордского хрусталя.

Она обернулась к Лейту:

– Ты какой стиль предпочитаешь, дорогой?

– Выбирай сама, Даника, – сказал он. – Я знаю, у тебя безупречный вкус.

– Спасибо, Лейт.

И погладила его по руке. Напоминает всем, что он ее собственность, подумала Сьюзен, после чего с трудом заставила себя признать, что подобный жест – всего-навсего вполне естественное проявление привязанности.

Даника и Лейт определенно были под стать друг другу. Прекрасная партия, как заявил Лейт. Но признание этого факта никак не улучшало аппетита Сьюзен. Тем не менее она принялась усердно пережевывать поставленную перед ней пищу, мечтая о том, чтобы ужин поскорее закончился. Она была здесь лишняя, и Даника заставляла ее чувствовать себя еще более лишней, заводя разговоры на темы, понятные только членам семьи.

С некоторым облегчением Сьюзен заметила, что в целом атмосфера за столом была не столь уж неприятной, как она предполагала, имея в виду напряженные внутрисемейные отношения. Рольф Кэрью восседал прямо напротив Сьюзен на другом конце овального стола. Справа от него расположились сыновья-близнецы, Джеб и Стюарт, – его гордость и радость, и Мэделин – его любовь. Каждый раз, когда взгляд главы семьи падал на них, его лицо смягчалось и светлело. Слева сидели Даника, Лейт и Эми. С Даникой он был безупречно учтив. С Лейтом – настороже. На этой стороне стола только внучка вызывала в нем искреннюю симпатию, но даже добрые чувства к ней он проявлял весьма сдержанно, остерегаясь вторгаться на территорию Лейта.

С одного взгляда на Джеба и Стюарта становилось ясно, что они сыновья Мэделин: те же черные волнистые волосы и темные сияющие глаза, – но и от отца в них было немало, так что чувствовалось сходство с их старшим братом по отцу.

Их непринужденные отношения с Лейтом сначала удивили Сьюзен, но, подумав, она поняла, что Лейт не из тех, кто мстит детям за грехи отцов. Близнецы воспринимали его как настоящего старшего брата, на которого смотрят с восхищением и почтением, и он, судя по всему, также испытывал к ним дружескую привязанность.

К Мэделин он относился, в общем, по-доброму, заметила Сьюзен, но жестко пресекал все, что казалось ему проявлением чрезмерной эмоциональности по отношению к Эми. С отцом поддерживал вооруженное перемирие, но было очевидно, что при малейшей попытке нарушить его планы в отношении будущего дочери Иланы война разразится с новой силой.

Лейт обращался со Сьюзен так же, как Рольф с Даникой, – безупречно учтиво. Мгновения душевной близости между ними, возникавшие пару раз в течение прошедшего утра, теперь казались сном. Он явно не меньше Даники старался показать всем, что его выбор сделан. И все же Сьюзен не могла отделаться от какого-то смутного предчувствия, возникавшего всякий раз, когда он бросал на нее взгляд.

Наконец на столе появились сыр и фрукты. Сьюзен размышляла, удастся ли ей достаточно убедительно извиниться, чтобы можно было уйти укладывать Эми спать. Девочка начинала уже клевать носом на своем высоком стульчике, стоящем рядом со стулом Сьюзен.

– Эй, Эми! – позвал ее один из близнецов, хитро улыбнувшись.

Он взял ягоду клубники с серебряного подноса и подбросил ее в воздух, а его брат поймал ягоду ртом. Широко раскрыв глаза, Эми смотрела, как тот же трюк исполнялся вторично, но уже в обратном порядке. К концу интермедии у каждого из братьев в зубах было по клубнике.

– Мальчики! Не забывайте, что вы за столом, – сделала им замечание Мэделин, впрочем достаточно снисходительным тоном.

Джеб и Стюарт весьма ободряюще подействовали на Сьюзен, оказавшись совершенно нормальными подростками. Возвращение Эми в семью они приветствовали буйным весельем. Вернувшись из школы, близнецы успели во многом поспособствовать преодолению застенчивости Эми, и Сьюзен была им очень благодарна за помощь и неиссякаемую веселость. А кроме того, они отвлекали ее от Даники, утомительно и непрерывно подчеркивавшей свою близость с Лейтом.

Мальчики не обратили ни малейшего внимания на замечание матери. С преувеличенным восторгом на лицах они впились зубами в сочные ягоды, повернувшись к Эми и дико вращая глазами, чтобы показать, как это вкусно.

– Дайте ей ягодку, миссис Форбс, – подзадоривал Джеб. – Спорим, теперь-то она наверняка попробует.

Близнецы решили заинтересовать Эми странной, непривычной для нее едой, стоявшей на столе, в чем и преуспели, совершенно очаровав девочку.

Сьюзен дала ей одну клубничку.

Эми с любопытством откусила кусочек, потом с удовольствием съела всю ягоду. Близнецы заулыбались; она улыбнулась им в ответ. Прежний трюк был повторен с малиной и черникой; теперь уже улыбались все, глядя, каким необычным способом братья убеждали Эми пробовать все новые и новые продукты.

Сьюзен чувствовала, что Даника ждет не дождется, когда мальчики кончат свое цирковое представление. Лейт больше всего внимания уделял Эми, сидевшей между ним и Сьюзен. Зависимость девочки от Сьюзен, к которой она все время обращалась за успокоением и поддержкой, несомненно, раздражала Данику, поскольку это означало, что внимание Лейта привлекается также и к Сьюзен.

Ни одна из попыток Даники снискать расположение Эми не увенчалась сколько-нибудь заметным успехом. Давно почувствовав, как нарастает раздражение Даники, Сьюзен ничуть не удивилась, когда услышала более чем прозрачный намек.

– Вы, должно быть, устали, миссис Форбс, – заметила Даника сочувственным тоном, обратив внимание на то, что Сьюзен не притронулась ни к сыру, ни к фруктам.

Сьюзен заставила себя улыбнуться.

– Да, устала, – призналась она, догадываясь, что Даника мечтает поскорее увидеть ее удаляющуюся спину, чтобы вновь полностью завладеть Лей-том.

Раз уж случай представился, Сьюзен решила не теряться и, обведя взглядом всех присутствующих, заговорила:

– Большое спасибо за ваше щедрое гостеприимство. Ужин был очарователен, мистер Кэрью. Но если вы не против…

– Сейчас принесут кофе, – перебил ее Рольф.

– Нет, спасибо, мистер Кэрью. Я думаю, Эми пора ложиться спать, и я, с вашего разрешения, удалюсь вместе с ней. Извините нас.

Она встала, и Рольф и Лейг разом привстали тоже.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, – поспешно сказала Сьюзен, стремясь избежать открытого столкновения между ними на почве заботы о благополучии Эми. – Думаю, будет лучше, если мы с Эми просто без лишней суеты скажем всем «до свиданья».

Никто не спорил. Эми давно пора было спать. Мужчины снова опустились на стулья, молча признавая, что Сьюзен виднее, как надо поступать.

Она взяла Эми на руки, и со всех концов стола послышалось «спокойной ночи». И все очень обрадовались, когда Эми тихонько им ответила. Сьюзен собралась было уходить вместе с девочкой, но тут вспомнила еще об одном деле. Она быстро обратилась к хозяину, сидевшему во главе стола:

– Мистер Кэрью, я хотела бы рассказать брату Тому, как себя чувствует Эми. Могу я позвонить в Алис-Спрингс?

– Звоните куда хотите, дорогая. После того, что вы сделали для Эми, – он широко развел руками, – мы перед вами в неоплатном долгу.

– Ваш муж, должно быть, тоже ждет звонка, – любезным тоном вставила Даника. – Он был так добр, отпустив вас, ведь вы, надо думать, очень нужны ему в медицинском центре.

– Полагаю, мистер Форбс хорошо знаком с экстренными вылетами, – сказал Лейт, беря со стола бокал вина и откидываясь на спинку стула.

Он поднял на Сьюзен безжизненный взгляд:

– Но, пожалуйста, передайте ему нашу благодарность, миссис Форбс.

Момент был крайне неподходящим, но Сьюзен не могла дальше запутываться в недоразумениях, связанных с ее семейным положением. Чувствуя, что начинает краснеть от смущения, она подбирала слова.

– Я не могу позвонить своему мужу, – начала Сьюзен. Голос у нее сразу сел, комок застрял в горле.

– Вот как? Он, наверно, куда-нибудь полетел на самолете службы «Летающих врачей»? – оживленно осведомилась Даника.

Сьюзен пристально смотрела на женщину, которая из кожи вон лезла, чтобы довести до сведения всех и каждого, что она, Сьюзен, замужем. Неужели Данике мало того, что она весь вечер только и делала, что доказывала свое нерушимое единство с Лейтом?

Довольный блеск острых голубых глаз Даники вдруг так разозлил Сьюзен, что на миг злость перекрыла боль недавней утраты.

– Нет, мисс Фейрли, – холодно сказала Сьюзен. – Мой муж умер.

Последовала немая сцена. Каких только чувств не было видно на лице Даники, но только не удовлетворение. Сьюзен, впрочем, тоже не испытывала ни малейшего удовлетворения. Злость мгновенно погасла, едва воспоминание об ужасной агонии Брендана, длившейся четверо суток, вновь всплыло в ее сознании и заставило сжаться сердце.

Звон разбитого стекла вывел всех из оцепенения.

– Лейт! Смотри, что ты наделал! – ахнула Даника, привстав и тыкая в пятно на платье скомканной салфеткой.

Он как будто не слышал. Лицо его вытянулось и застыло как маска, горящие глаза смотрели на Сьюзен. Он поднимался на ноги. Его стул шаркнул по полу, накренился и с грохотом рухнул назад. Одновременно по полу разлетелись осколки хрусталя.

– Лейт! – пронзительно завопила Даника. – Погляди, что ты опять натворил! Ноль внимания.

– Мне так жаль, Сьюзен! – В голосе Лейта слышалось мучительное раскаяние. – Как это случилось? Когда?

Вся боль и отчаяние этих ужасных часов, проведенных в больнице у постели Брендана, вновь подступили к горлу. Слезы навернулись на глаза Сьюзен.

– Двенадцать недель назад. Двенадцать недель и три дня, – прерывающимся голосом ответила она. Казалось, ему так же больно, как и Сьюзен.

– Он был хороший человек. Неравнодушный. Один из лучших.

– Да. Да, был, – прошептала она. И добавила, чувствуя, что очень важно, чтобы об этом знали:

– Я любила его.

– Я знаю, Сьюзен, – мягко уверил ее Лейт. – Лучшей жены и быть не могло.

Эта негромкая похвала каким-то образом смягчила душевную боль. Лейт ее понимает. Он признает, что она была права, любя Брендана. Неловкость, связанная с тем, что произошло между ними в прошлом, вдруг исчезла. Он одобрял ее уважение к браку. Более того, в его глазах сквозило сочувствие, глубокое сочувствие, желание разделить ее боль, помочь ей.

– Мне тоже очень жаль!.. – бесцеремонно вмешалась Даника.

Она встала рядом с Лейтом, глаза ее сверкали страхом и угрозой одновременно. Она обвила его руку, еще раз закрепляя за собой место в его жизни.

– Если бы я знала о вашей недавней утрате… – Она сделала извиняющийся жест свободной рукой. – Пожалуйста, простите меня, миссис Форбс.

Тут только Сьюзен осознала, что все это время остальные члены семьи Кэрью смотрят на них, удивленные бурной сценой, неожиданно разыгравшейся между ней и Лейтом. Участие Даники еще сильнее подогрело интерес. На них троих глядели во все глаза, переводя взгляд с одного на другого, чтобы ничего не пропустить. Эми беспокойно зашевелилась у нее на руках, напомнив Сьюзен, что пора укладывать ее спать.

Чувствуя себя крайне неловко из-за того, что устроила такую вызывающую сцену, Сьюзен быстро кивнула Данике, принимая ее извинения.

– Спокойной ночи, – дрожащим голосом сказала она и постаралась как можно скорее исчезнуть.

Поднимаясь по лестнице, она всю дорогу яростно ругала себя за то, что устроила из своего личного горя спектакль перед чужими людьми. Ни до нее самой, ни до ее жизни нет дела никому из них.

Кроме Лейта.

Ему не все равно.

Тем хуже.

У него есть Даника.

На которой он скоро женится.

Глава 9

Эми заснула почти мгновенно. Сьюзен долго сидела над ней, хотя в этом не было необходимости. На эту первую ночь она осталась в комнате Эми только для того, чтобы успокоить девочку, если та вдруг проснется в темноте и испугается. Эми едва начала поправляться, поэтому не стоило рисковать.

Мне тоже пора ложиться, говорила себе Сьюзен, но все не могла собраться с силами, чтобы сдвинуться с места. Легче было следить за светом луны, скользящим по занавеске, и ни о чем не думать. Легкий стук в дверь заставил ее очнуться. Лейт? Вот уж вряд ли, Даника его от себя теперь не отпустит. С другой стороны, они могли прийти вместе – проверить, как спит Эми. Сьюзен передернуло от этой мысли.

Легкий стук повторился.

Не отвечу, и все, разозлилась Сьюзен. Кто бы это ни был, откуда им знать, что я еще не сплю? Она достаточно сил и нервов отдала сегодня семейству Кэрью. По крайней мере на ночь могли бы оставить ее в покое. Покоя, правда, не было в ее душе. Она совершенно запуталась, разрываясь между воспоминаниями о Брендане и сильнейшим влечением к человеку, с которым у нее нет и не может быть ничего общего.

Ручка двери, чуть слышно скрипнув, повернулась. Каждый нерв натянулся и заныл… Каково же было облегчение Сьюзен, когда в тусклом свете, падающем из коридора, показалась фигура Мэделин Кэрью.

– Извините. Я вас побеспокоила? – спросила она шепотом. – Я принесла термос с горячим шоколадом, на случай если вам трудно будет уснуть.

Сьюзен по достоинству оценила такую заботу. Но прежде, чем она смогла заставить себя пошевелиться, Мэделин вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

– Я поставлю его на тумбочку.

– Спасибо, – пробормотала Сьюзен. Мэделин не ушла сразу. Поставив термос, она подошла к Эми.

– Вы сотворили с ней чудо. Она спит так спокойно… дома.

Протянув руку, она нежно погладила Эми по волосам.

– Когда-то и у меня была девочка.

– Я знаю. Ваш муж рассказывал. Это, конечно, было ужасно, когда у вас ее забрали.

– Я думаю о ней по ночам. Где она? Как распорядилась своей жизнью?

Так же, как она сама думает о маме, подумала Сьюзен. Только вот она свою маму не помнит. Мэделин, должно быть, гораздо тяжелее, ведь она помнит дочь.

Пожилая женщина вздохнула, отняла руку и посмотрела на Сьюзен с бесконечной печалью.

– Вы, наверно, думали о своем муже? Когда теряешь кого-то, кого любил, боль не утихает так долго. Извините нас за то, что сегодня вечером мы вам напомнили о вашем горе.

– Я сама виновата. Надо было сказать раньше, – возразила Сьюзен, не желая говорить о случившемся.

– Жизнь все-таки продолжается. – Это было сказано с сердечным сочувствием. – Трудно с этим смириться, но она продолжается. Лейт думает… – Мэделин опять вздохнула. – Он ошибается. Никакой другой ребенок не заменит мне дочери, которую я потеряла. Эми мне очень дорога, но это другая девочка. Никто никого не может заменить.

– Это правда.

Сказанные Мэделин слова облегчили душу Сьюзен. Какое бы чувство ни влекло ее к Лейту, оно было совсем другим, чем то, что связывало их с Бренданом. От этого оно не становилось хуже. Хотя все это неважно. Все равно она не может следовать своему чувству. Обстоятельства препятствуют этому.

– Спокойной ночи, дорогая моя. – В голосе Мэделин звучала доброта и забота. – Постарайтесь уснуть.

– Спасибо.

Неловким жестом Мэделин коснулась волос Сьюзен, повернулась и вышла из комнаты. Сердце Сьюзен сжалось – так ей захотелось сейчас оказаться среди родных?

Она вскочила, вспомнив, что собиралась позвонить Тому. Но если позвонить сейчас, он догадается, что Сьюзен чем-то расстроена. Будет волноваться, а ведь помочь он все равно ничем не может. Лучше отложить звонок до завтра. Может быть, отоспавшись, она соберется с мыслями.

Сон, однако, ускользал от нее. Горячий шоколад не помогал. Непривычная односпальная кровать не давала заснуть. Мешал и лунный свет. Полночь наступила и прошла. Утомленные мышцы не находили отдыха: Сьюзен показалось, что ноги начинает сводить судорога. Она встала с постели. Какое-то время расхаживала по комнате, потом ее поманили стеклянные двери, ведущие на веранду.

Может она оставить Эми на несколько минут? Девочка крепко спит и, похоже, не собирается в ближайшее время просыпаться. Сьюзен уверила себя, что, если вдруг малышка проснется и позовет, в неподвижной тишине ночи она ее, конечно, услышит. Накинув шелковый халатик – на улице, должно быть, прохладно, – Сьюзен тихо вышла на открытую веранду. Она собиралась обойти ее кругом и вернуться, но мигом забыла об этом намерении, едва ее взору открылась даль залитых луной виноградников. Сьюзен подошла к перилам. Каково это – чувствовать себя владельцем такой земли? – думала она, скользя взглядом по бесконечным рядам виноградников, взбегающих на отдаленный холм, потом вновь словно бросающихся вниз, к искусно разбитому английскому парку и саду около дома. Такая усадьба создается поколениями. У нее есть история, есть традиции.

С годами Эми, несомненно, станет очень гордиться всем этим и забудет о времени, проведенном в пустыне со старой аборигенкой. «И меня забудет», – подумала Сьюзен, чувствуя новый приступ тоски. Но, как сказала Мэделин, жизнь все-таки продолжается. Невозможно повернуть ее назад.

Громкий скрип заставил Сьюзен обернуться. Кто-то поднялся из плетеного кресла в другом конце веранды. Ее сердце екнуло – Сьюзен узнала Лейта. Он шел к ней. И, кажется, на нем не было ничего, кроме купального халата. Сообразив, что сама она одета не намного более прилично – тонкий шелковый халатик поверх еще более тонкой ночной рубашки, – она заспешила к дверям в комнату Эми.

– Подождите, пожалуйста!

Он просил шепотом, но таким настойчивым тоном, что Сьюзен замерла.

– Что вам надо? – спросила она.

– Вам, должно быть, так одиноко сейчас. Я не знал, что ваши обстоятельства изменились, Сьюзен. Не понимал, что мы – я и моя семья – вторгаемся в вашу жизнь, когда вам самой плохо.

Его сочувствие только растравило раны, залечить которые он был не в состоянии.

– Если бы не новая встреча с вами, было бы еще ничего, – равнодушным тоном сообщила Сьюзен, уверенная в полной бесперспективности этого разговора.

– Вам стало еще хуже из-за меня? Он упорно пытался поймать ее взгляд, выведать тайны души.

Сьюзен отвернулась, не желая показывать Лейту, как глубоко ее волнует его присутствие. Она пристально смотрела на длинные тени деревьев, лежащие на траве. Лейт Кэрью тоже, можно сказать, бросил тень на последний год ее семейной жизни. А теперь он так близко, во плоти и крови… Так близко – сердце стучит в груди: «так – близко…», – но коснуться его по-прежнему нельзя.

– У нас с Бренданом не было ребенка, – выпалила она, безнадежно пытаясь удержать хоть какую-то дистанцию между ними. – Я не доносила его. Потеряла через три месяца.

– Сочувствую вам.

Он излучал опасное, манящее тепло, успокоительное тепло, которое притягивало ее. И почему только он должен был оказаться здесь одновременно с ней? Почему он не с Даникой? Ведь считается, что он ее любит!

– Я так и не узнала, мальчик это был или девочка. – Сьюзен снова бросилась на прорыв, борясь изо всех сил, пытаясь удержаться подальше от него.

– Сьюзен…

Словно бальзам для сердца.

– Должно быть, это я виновата, что Эми так привязалась ко мне. Слишком легко мне было полюбить ее.

– А ей – полюбить тебя.

Искреннее сердечное волнение, прозвучавшее в его голосе, – это была погибель для Сьюзен. Стон отчаяния слетел с ее губ. Она подняла на Лейта полные муки глаза.

– Но как ты не понимаешь? Я гораздо хуже Мэделин. Ты ошибаешься насчет своей мачехи.

Она не путает Эми со своей пропавшей дочерью. Она беспокоится об Эми. Только и всего. Тогда как я… Я должна уехать, Лейт. Иначе это плохо кончится.

– Сьюзен, я много насчет чего могу ошибаться, но…

Он глубоко вздохнул и впился в нее горящими глазами:

– Когда ты посмотрела на меня сегодня утром в машине, неужели я ошибся… мне показалось, что стоит мне только дотронуться до тебя…

Он поднял руку и медленно, легко-легко коснулся ее щеки. Не успев понять, что она делает, Сьюзен уткнулась лицом в его ладонь, слепо ища тепла, его тепла.

Глубокий, хриплый вздох вырвался из горла Лейта. Сьюзен отпрянула. Испуганные, виноватые глаза глянули на него, прося прощения за этот безумный и бессовестный поступок. Но слишком поздно: уже нельзя было остановить Лейта, стиснувшего Сьюзен в объятиях.

– Лейт… – запротестовала она.

– Так это правда. Ты хочешь меня, – тихо сказал он и через секунду ошеломил Сьюзен еще больше, осыпав страстными поцелуями ее волосы. Его руки лихорадочно скользили по изгибам ее спины; он упивался прикосновением, осязанием. Сьюзен чувствовала, что слабеет, заражаясь его трепетом и желанием. – Я не мог уснуть: думал о тебе.

Его пальцы купались в ее волнистых волосах, заставляя ее запрокинуть голову. Глаза его горели диким, лихорадочным огнем.

– Не важно, почему и как. Мы предназначены друг для друга, Сьюзен.

– Ты не должен…

– Молчи…

Его губы слегка коснулись ее губ, и слова замерли у нее на языке.

– ..не говори ничего, – прошептал Лейт. Дыхание его было таким же теплым и соблазнительным, как и его рот. – Давай испытаем это вместе. Позволь, я покажу тебе…

Его губы, сладостные и пугающие, чувствительные и неотразимо убедительные, нежно искушающие, близкие-близкие, неторопливые, посягающие, обладающие, – его губы дразнили ее, заставляли трепетать от волнения, побуждали ответить и вызывали непреодолимую потребность в бесконечном повторении.

В какой момент, каким образом так случилось, что это стало не похоже ни на что, испытанное ею прежде, Сьюзен не смогла бы ответить. Сначала этот поцелуй был как любой из тех, что когда-то дарил ей Брендан. Потом она словно вдруг погрузилась в иное измерение, где вместо ветров бушевали чувства и раздували огонь страсти, который неустанно поддерживал Лейт. Страсти, незнакомой Сьюзен прежде. Страсти, которой ее тело с радостью поддалось, подхватив исступленный танец в бешеном ритме поцелуя, опровергавшего все представления Сьюзен о том, что это такое – поцелуй.

Сьюзен казалось, что ее сознание взорвано. Ответная страсть, пробудившаяся в ней, плясала в крови исступленный шаманский танец. Ее тело, ликуя, отвечало Лейту, изгибаясь, прижимаясь, стремясь навстречу ему и собственному желанию.

Когда он оторвался от ее губ, ее пальцы вцепились ему в волосы, силясь притянуть его назад. Он целовал ее снова и снова. Его руки обнимали ее талию, но вот они спустились ниже, он приподнял ее, прижимая к себе. Она ощущала его крепкие бедра, разгоряченную грудь, твердую, как стена. Сьюзен желала его. Безумно, безнадежно, слепо.

Сьюзен почувствовала, как Лейт распахнул ее халатик. Рука скользнула под тонкий шелк ночной рубашки, легла на ее грудь, сильные пальцы нежно сжимали и гладили мягкую плоть, вызывая сладкий восторг и страстную потребность в новых прикосновениях. Он отпустил ее губы и принялся целовать шею, затем начал спускаться все ниже и ниже. Она изогнулась дугой, купаясь в его страсти. Лишь когда прохладный ночной ветер коснулся лица Сьюзен, крупица здравого смысла проскользнула в ее голове.

Этот мужчина ей не принадлежит. Как бы изумительно все это ни казалось, то, что они делают, – не правильно.

– Лейт… – Она сделала слабую попытку освободиться:

– Пожалуйста… Пожалуйста, остановись.

– Нет…

Это был стон даже не желания, а любовного голода.

– Пожалуйста…

– Ты этого не хочешь.

Он обхватил лицо Сьюзен ладонями.

– Не может быть, чтобы ты говорила это всерьез. И я не сверну с полпути теперь, когда знаю…

– Даника…

Это все, что ей удалось сказать, имя другой женщины слетело с губ Сьюзен отчаянным шепотом.

– Я скажу ей. Завтра утром… первым делом.

Сказал как о пустяке, будто это не имело отношения к тому, что происходило между ними здесь и сейчас, как будто ничто не имело значения, кроме сумасшедшего водоворота желания, все еще не выпускавшего их из плена. Ладони его скользнули вниз, обняли ее бедра, он трепетал от желания, не признающего никаких «завтра», вообще ничего, кроме сиюминутной жажды. Он склонился над ней, собираясь взять ее с собой, куда бы их ни унес вихрь страсти, не глядя на время, место и обстоятельства.

Сьюзен почти позволила ему. Ей хотелось утонуть в пробужденных им ощущениях, забыть прошлое и будущее и насладиться мгновением. Лишь в последний момент она оторвалась от него, приложив дрожащий палец к его губам.

– Я не знаю, как это случилось! – выкрикнула она.

– Не думай об этом.

– Я должна.

– Нет.

– Ты обручен с другой женщиной, Лейт.

Лейт вздохнул, неохотно мирясь с тем, что придется отступить, и взглянул на нее с нескрываемой иронией:

– Только потому, что ты была недоступна.

– Как ты можешь так говорить?!

– Это правда.

Она покачала головой, не в силах поверить.

– Ты меня едва знаешь. Ты сам говорил, что Даника – отличная пара для тебя.

Его рот искривился в насмешке:

– Точно, во многих отношениях отличная пара. Но все это ничего не значит по сравнению с тем, что я чувствую к тебе, Сьюзен.

– Нет. – Ее ладони спустились ему на грудь, она отталкивала его, стараясь противостоять все еще сильному искушению. – Все не так просто, Лейт. Слишком много всего завязалось в один узел. Не знаю, почему…

– Неважно, почему, Сьюзен, – со страстной убежденностью настаивал он. – Главное – что мы оба чувствуем это.

– Ты был с Даникой так долго, – возражала она, храбро борясь за то, чтобы хоть немного повернуть его к реальности. Происшедшее между ними начинало казаться чистым безумием. – Как ты можешь вычеркивать ее из своей жизни, как будто она больше не существует?

– Я хочу тебя.

Он говорил искренне, голос его дрожал; и все ее тело пронзало желание.

– В моей душе царит пустота, заполнить которую можешь только ты, не Даника.

– Лейт, ты играешь чужой жизнью. Даника Фейрли любит тебя. Ты дал ей основания надеяться…

– Ты хочешь, чтобы я соблюдал правила чести или чтобы просто поступал честно? Я бы оказал Данике чудовищную услугу, если бы теперь женился на ней.

– Как ты можешь быть так уверен?

– Потому что я уже попробовал, что может получиться у нас с тобой. Я теперь уже не соглашусь на меньшее.

– Это… это только секс.

– Ты так думаешь? Давай испытаем это – и увидим.

На этот вызов ей нечем было ответить. Она сама не понимала, что чувствует, когда находилась с Лейтом. И знала только, что никогда в жизни ничего подобного не испытывала.

– Что бы это ни было, Лейт, оно не может продолжаться, пока ты связан словом, данным Данике. – Она вспомнила, как Даника говорила, что предпочитает честность соблюдению условных правил чести. – Если ты правда веришь в то, что говоришь…

– Я обещаю тебе, что разберусь с Даникой при первой же возможности завтра утром.

Сьюзен с тревогой заглянула ему в глаза: все не может быть так просто. Когда речь идет о чувствах людей, ничто не решается столь быстро и прямолинейно.

– Это чудовищная несправедливость по отношению к Данике.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы смягчить неловкость ситуации для нее, – уверил ее Лейт.

– Все это кажется таким… – Она покачала головой. Сомнения одолевали ее. – Что, если все это только иллюзия? Ты можешь со временем сильно раскаяться, что выбрал меня, Лейт. Я не из твоего мира. Вот с Бренданом…

На этот раз он приложил пальцы к ее губам:

– Тссс…

– Все, о чем я прошу, – это позволить мне заполнить пустоту одиночества, оставшуюся в твоей жизни после того, как он умер. Поверь, я знаю, что делаю.

Его пальцы перебежали от губ Сьюзен к ее волосам, он склонился над ней.

– Не беспокойся ни о чем, – прошептал он. – Я обещаю, все будет хорошо.

Ее губы горели от легчайшего прикосновения его губ, но она заставила себя отвернуться, – Не начинай сначала, Лейт, – хрипло прошептала она. – Я больше не выдержу.

– Ты тоже жаждешь меня. – Он нежно поцеловал ее в висок. – Но если ты хочешь, чтобы я подождал…

Он не договорил, предоставив ей отвечать. Сьюзен была не слишком уверена, что это вопрос времени. Да, она знала, что все произошло слишком быстро. Сьюзен пока не в состоянии была все это осмыслить. Может быть, они преувеличивают серьезность связывающих их чувств, а на самом деле это всего лишь физическое влечение да еще взаимная жалость? Сьюзен была слишком смущена, чтобы ответить определенно. И в это мгновение в наступившей тишине вдруг раздался чужой голос:

– Так вот почему ты сегодня не лег со мной в постель, Лейт!

Язвительная насмешка Даники Фейрли отбросила Лейта и Сьюзен друг от друга с такой силой, словно прямо между ними в пол ударила молния.

– Миссис Форбс, – протянула Даника, – какая же вы ловкая притворщица! Я чуть было не поверила вам.