Текст книги "Кровавый рассвет"

Эйнджел встала и начала тихонько пятиться от него. Нужно срочно найти какого-нибудь копа. Полиция, должно быть, сбилась с ног, разыскивая его. Анака углубился в изучение прилипшего к его пальцу волоска.

«Продолжай рассматривать его, – подумала она. – Не отвлекайся до тех пор, пока мы не найдем смирительную рубашку твоего размера и какой-нибудь транквилизатор».

Она так пристально смотрела на Анаку, что пятясь назад, даже налетела на кого-то.

Когда Эйнджел повернулась, у нее тотчас возникло чувство, что все это уже однажды было с ней.

Она врезалась в бледнолицего пинка, похожего на служащего ФБР. Даже спрятанный в петлице микрофон и тот был на месте. Пинк, белесые волосы которого были подстрижены «ежиком», а радужка глаз имела красноватый оттенок. Это был тот самый пинк, которого она уже видела в Центральной больнице Сан-Франциско, тот самый пинк, что нацеливал на ее дом видеокамеру, тот самый пинк, столкновения с которым она постаралась избежать во время своего посещения находившейся в лечебнице Святого Луки Лей. Все те же два метра роста и оттопыренный кобурой пиджак.

– Прошу прощения за опоздание, мисс Лопес.

Парнем из Денвера оказался этот альбинос из федеральной службы.

Позади него с невозмутимыми лицами стояли еще двое пинков, одетых в страшно дорогие костюмы.

– Э-э-э… – Что, черт побери, делать теперь?

– Я рад. что вы пришли. В организации сложилось мнение, что вы не оправдаете надежд Дорсета.

К черту все, именно из-за этого она и находится здесь! Ей хотелось крикнуть им, что за ее спиной, через три места от нее, находится сумасшедший. Ей отчаянно захотелось поскорее убраться восвояси и покончить с этим раз и навсегда. Но на ее пути стоял, загораживая проход, альбинос.

– Не могли бы мы провести встречу в другом месте? – прошептала Эйнджел охрипшим голосом.

Затем бросила украдкой взгляд на Анаку, чтобы убедиться, что он был еще занят самосозерцанием. Детектив наблюдал за игрой, взгляд его блуждал среди игроков обеих команд.

– Мы предпочитаем общественные места, также, как покойный мистер Дорсет. В противном случае слишком велика опасность нападения. – Федерал улыбнулся. – Мы не хотим, чтобы кто-то из нас оказался загнанным в угол.

«Меня уже приперли, дурак, – подумала она. – Интересно, чего они ждут от меня?»

– Что ж, тогда давайте покончим с этим.

Альбинос кивнул и, вытащив из кармана маленький компьютер, сунул в него карточку. Он нажал несколько клавиш и показал ей дисплей. При виде цифры она едва не вскрикнула, державшись только благодаря своему исключительному самообладанию. Цифра не отложилась в ее памяти, она только запомнила, что нулей там было более шести и ни одной точки, какие обычно ставят в десятичных дробях.

Эйнджел кивнула и опустила руку в карман за билетами.

– ОНИ ЗДЕСЬ! – услышала она за спиной вопль Анаки.

Все, что последовало за этим, происходило как в замедленной съемке. Безумный крик Анаки не остался без внимания окружавшей их толпы. Эйнджел заметила, как в их сторону повернулись головы моро, сидевших на самых разных местах.

Альбинос попятился, убирая на ходу карманный компьютер. Двое в костюмах, те что стояли в проходе, сунули руки в карманы. Эйнджел повернулась к Анаке, скользнув взглядом по полю.

Послышалось бурное ликование зрителей. В дальней зоне «Бродяг» произошел перелом игры, и теперь вдоль боковой линии мчался их фаворит. Трибуны стоя скандировали: «Сер-гей, Сергей, Сер-гей».

Вокруг Эйнджел раздавались другие восклицания:

– У него оружие.

Моро начали выбираться из лож, прыгая по скамейкам, сбивая друг друга с ног. Не успела Эйнджел моргнуть глазом, как Анака перехватил ее поперек туловища и потащил перед собой в сторону федерала, совсем как Сергей, пробежавший почти восемьдесят ярдов до своей зоны.

– Сер-гей. Сер-гей. Сер-гей.

Альбинос продолжал, спотыкаясь, пятиться назад. Его красные глаза сверлили Анаку, который и впрямь выглядел как безумный. Двое в костюмах к этому времени выхватили оружие – черные автоматические пистолеты – и взяли Анаку на прицел.

Детектив прикрывался Эйнджел как щитом.

– Вам меня не взять!

– Сер-гей. Сер-гей. Сер-гей!

Одной рукой Анака держал Эйнджел, второй потрясал в сторону федералов огромного размера автоматическим оружием. Она узнала его. Это была древняя, но добротная модель – «Орел пустыни», ручная израильская пушка пятидесятого калибра.

Ноги ее почти не касались земли, но такое положение ей порядком надоело, и она, подтянув ноги, что было сил нанесла ими удар по державшему ее сзади Анаке.

Она почувствовала, как ее брюки, у какого бы дорогого мастера они не были сшиты, разошлись по швам. Удар пришелся по коленным чашечкам Анаки.

– Сер-гей. Сер-гей. Сер-гей.

Анака тотчас отпустил ее, и она услышала звук выстрела. Взрыв оглушил Эйнджел, в голове зазвенело, и она почти не слышала криков. Она упала, и, прокатившись мимо парней в костюмах, остановилась. Взгляд ее замер на вершине купола. В тот самый момент глазам ее открылось самое кошмарное зрелище из всех, какие можно было себе представить.

Хотя это было невозможно, но мир на минуту стал безмолвным. Возможно, причиной ее внезапной глухоты, стало испытанное ею потрясение. В абсолютной тишине слышалось, точнее ощущалось, биение собственного сердца. Над ней, на голографическом экране развертывалось действие, транслируемое в прямом эфире по всей стране. Оно немного запаздывало, так что Эйнджел видела то, что произошло на поле за пять секунд до этого.

Сергей мчался в свою зону, не встречая никаких препятствий. Он бежал вдоль боковой линии поля. Ближайший к нему игрок «Бродяг» находился в двадцати пяти метрах от него. Сергей несся как одержимый, быстрее, чем когда бы то ни было. Так быстро не бегал еще никто из моро. Голова его была наклонена вниз, на неподвижной маске лица розовел высунутый язык. Сзади как бы отдельно от туловища летел хвост. Мяч был крепко прижат к боку. Сергей преодолел уже сорок ярдов. Ничто не могло остановить его.

Вдруг в самый разгар его триумфа плечо Сергея взорвалось фонтаном крови. Выражение ликования на его собачьем лице сменилось гримасой боли. Другой рукой, позабыв о мяче, он схватился за раненое плечо. Мяч ударился о землю прямо на сороковой отметке.

Сергей упал лицом вниз, уткнувшись в отметку «тридцать восемь ярдов». Поскользнувшись в луже собственной крови, он так и остался лежать без движения, все еще зажимая рукой раненое плечо. Окровавленный футбольный мяч покоился рядом, на расстоянии вытянутой руки.

В этот момент какой-то умник решил, что самое время прервать прямую трансляцию матча и вырубил экран. Голографическое изображение померкло, обнажив серебристое покрытие внутренней стороны купола. Но Эйнджел знала, что было уже слишком поздно.

ГЛАВА 28

Тишину нарушил треск пистолетных выстрелов. Эйнджел вскочила на ноги. В проходе она увидела Анаку, в которого в тот же самый момент угодила пуля. Он не шевельнулся и даже не сделал попытки укрыться. На его груди зарделся кровавый цветок, и детектив упал.

Один из парней-феодалов также был ранен, пуля попала ему чуть выше колена. Он лежал на полу и пытался зажать рукой рану, из которой фонтаном ударила кровь. Второй осторожно, не спуская с Анаки пистолета, перемещался в его направлении. В любой другой ситуации попытка не спускать глаз с Анаки была бы хороша, только не сейчас.

Из них троих альбинос, похоже, был единственным человеком, кто понимал, где они находятся и что происходит. Под куполом воцарилась гнетущая тишина. Четверка людей со всех сторон была окружена плотным кольцом молчаливых моро.

Мгновение спустя Эйнджел услышала рычание – пока еще сдержанное, но в котором прозвучал затаенный гнев.

Альбинос шептал что-то в свой крошечный, почти незаметный микрофон. Из всего сказанного Эйнджел смогла уловить только два слова: «… большая проблема… »

От моро, кольцом обступивших троицу, исходил запах страха, замешательства, злобы… Это было ужасно, намного хуже того настроения, которое она ощущала в тюрьме. Моро стояли плотной стеной. Они настойчиво теснили людей к полю, лишая их возможности выйти на трибуны.

Рычание становилось громче. Огромный медведь, стоявший как раз напротив Эйнджел и перекрывавший пинкам путь к отступлению, сжал лапы в огромные кулачища, каждый из которых по размеру был не меньше кроличьей головы.

Позади Эйнджел находились перила. За ними, пятью метрами ниже, начиналась боковая линия.

Голос диктора по громкоговорящей системе оповещения настойчиво призывал зрителей к спокойствию, требуя вернуться на свои места и оставаться там. Нужно было пропустить полицию. Эйнджел не знала, направляется ли она только на этот участок или занимает весь стадион.

Блондинистый федерал несколько раз кивнул головой и подошел к уже обезоруженному, а значит, неопасному Анаке и поднял руки.

– Все в порядке, мы достали его. Если…

Эти его слова стали последними. В толпе взвилось в небо оторванное от скамьи сиденье и ударило его в голову. Эйнджел не успела заметить, кто его бросил.

Другой федерал, стоявший возле тела Анаки, сделал в данной ситуации самый неправильный выбор. Не придумав ничего лучше, он открыл по толпе огонь.

Увидев, что толпа моро превратилась в сплошную волну вздыбившейся шерсти, обнаженных клыков и когтей, Эйнджел перемахнула через ограду. Приземлившись на поле, она услышала еще три выстрела. Обернувшись, увидела огромную тушу медведя, возвышающуюся на трибуне непоколебимой скалой, сдерживающей напор толпы. Высоко над головой хищник размахивал чем-то кровавым, жутко напоминающим бледную человеческую руку.

Эйнджел больно ударилась о землю и несколько метров двигалась прихрамывая. Внезапно она увидела, что пространство вокруг обезлюдело. Вдоль боковых линий обычно толпится масса народа – спортсмены, репортеры, вспомогательный персонал, чиновники от спорта. Сейчас все они переместились к центру поля и кольцом обступили сороковую отметку. Вокруг них стояло оцепление из десятка работников службы безопасности. Должно быть, служба безопасности стянула туда все свои силы, потому что в сторону Эйнджел никто не сделал и шага.

Она оглядела поле и увидела команды. Игроки собрались возле двадцатиярдовой отметки в зоне «Бродяг». Со зрителями они на этот раз временно поменялись местами, так как стояли и наблюдали за хаосом, творившимся на трибунах.

Эйнджел поспешила отойти от трибун подальше, словно боялась, что они могут ожить. Слух стал понемногу возвращаться к ней. Глухой ропот трибун перекрывал хрип динамиков. В неясном ропоте иногда прорывались звуки, издаваемые хищниками – грозное рычание, лай, вой. Толпа кружила вокруг немногих пинков, находившихся на трибунах, грозя поглотить их в мохнатом водовороте. Для обезумевшей толпы не имело значения, кто были эти люди, – зрители, торговцы, представители органов безопасности.

Эйнджел уловила запах дыма и в конце поля, в зоне «Землетрясения», увидела взметнувшиеся вверх языки пламени.

– Этому паскудному миру наступил конец, – прошептала Эйнджел.

Звучавший над футбольным полем голос диктора стал умоляющим, чувствовалось, что его владелец находится на грани нервного срыва.

Один из динамиков сорвали с крепления и швырнули на поле. Другие люди тоже стали спрыгивать па боковую линию. Это был единственный способ спастись от распоясавшейся толпы. Через перила стала перехлестывать волна разъяренных моро. Исход зрителей с трибун особенно усилился в зоне «Землетрясения», где вспыхнул пожар.

Это обстоятельство, похоже, пробудило команды от спячки. Игроки, доселе стоявшие у двадцатиярдовой отметки зоны «Бродяг», бросились к ближайшему выходу в конце поля на своей стороне. Толпа возле Сергея качнулась и хлынула к другому выходу. После них на поле осталась лужа крови и окровавленный футбольный мяч.

Голос диктора оповестил зрителей, что рана Сергея не слишком серьезна и не представляет для пострадавшего никакой опасности.

Эйнджел бросилась к несшим Сергея спортсменам, надеясь, что вместе с ними покинет стадион. Но неожиданно один из молодчиков направил ей в грудь пистолет. Она изменила курс и осталась одна в центре поля возле окровавленного мяча. На трибунах царила неразбериха и хаос. На поле выливался живой поток. Эйнджел так и не узнала, успели ли болельщики и товарищи по команде вынести с поля раненого Сергея.

Сейчас Эйнджел видела лишь обезумевших людей, штурмовавших выходы.

Умами большинства их них владела одна-единственная мысль – побыстрее выбраться из этого ада.

Трибуны к этому моменту были почти пусты. Только кое-где виднелись скопления моро. отчаянно пытавшихся прорваться к выходу. Поле катастрофически быстро заполнялось все прибывающей толпой. В считанные минуты поток подхватит и унесет ее.

Повсюду стоял страшный шум. Крики, рычание, вопли выражали весь спектр эмоций, начиная от страха и кончая яростью.

Бежать было некуда. Где бы Эйнджел ни оказалась, повсюду ее будут окружать обезумевшие массы разъяренных моро. Она вертела головой и прислушивалась до боли в ушах, отчаянно стараясь узнать, где толпа была реже и где имелся шанс выбраться со стадиона живой и невредимой.

Огонь.

Эйнджел еще продолжала оцепенело смотреть в направлении пожара, когда поток бегущих людей докатился и до нее. Ее толкали со всех сторон, а несущийся, как танк, ягуар-моро с красным пластиковым сиденьем, которое он прихватил в качестве трофея, едва не растоптал ее.

Эйнджел стала прорываться в зону «Землетрясения», где полыхал огонь. Конечно, это было безумие, но трибуны в той стороне почти полностью опустели, и поток беженцев был не таким плотным.

Она бежала, расталкивая испуганных собак, перепрыгивая через потерявших сознание крыс, бежала так, словно решила завершить неповторимый прорыв Сергея и принести команде победный гол.

Когда она достигла края зоны, там вовсю шел дождь. Сработала противопожарная система. Хотя с первого взгляда никаких изменений в лучшую сторону не наблюдалось. Горел пластик сидений, едкий дым раздражал глаза. По щекам Эйнджел катились слезы. Из-за пожарной сирены и рева огня она не слышала шума вокруг себя. То, что с сорокоярдовой отметки казалось ей отдельными языками пламени, было на самом деле настоящим пожаром, который охватил целую секцию трибун.

Неудивительно, что рядом никого не было.

Стараясь задержать дыхание, Эйнджел бросилась к выходу в конце зоны «Землетрясения». Перепрыгнув через тело крысенка с пробитым черепом, она вбежала в коридор, ведущий из проклятого купола на улицу.

Если «Хантердрому» было суждено провалиться в ад, то пока он прошел только первый круг. Когда она выскочила наружу и оказалась на автостоянке, небо уже почернело от дыма. Казалось, что половина припаркованных машин также занялась огнем. Со всех сторон доносились звуки бьющегося стекла, вой сирен, разрывы выстрелов.

Поблизости почему-то никого не было. Серые клубы дыма скрывали от нее добрую половину автостоянки. Сцена казалась совершенно фантастической. Она бежала между рядами машин, под ногами на асфальте хрустели осколки битого стекла.

Вдали послышался грохот, похожий на взрыв. Звуки стрельбы смолкли.

Эйнджел задыхалась от дыма. Машины горели, но теперь, когда дым сносило ветром в сторону, она поняла, что ошибалась относительно их числа. Пламя полыхало неподалеку от купола. Тот, кто совершил поджог, проявил методичность. В большинстве случаев горели очень дорогие машины, припаркованные в непосредственной близости от стадиона, – роскошные седаны, спортивные автомобили и тому подобные средства передвижения. Были среди них «БМВ», «Ягуары», «Мадуро», даже попался один «Ферарри».

Когда дым рассеялся, Эйнджел увидела людей. Через несколько рядов от нее троица крыс тащила к машине какие-то предметы, напоминающие бейсбольные биты. Ее едва не сбил уже знакомый ей пикап цвета детской неожиданности с дощатыми скамейками. Водитель не уставала давить на клаксон. Пикап сдал назад, и Эйнджел заметила, как с заднего сиденья бросили что-то в припаркованный «Порше». Послышался звук удара и «Порше» занялся пламенем.

Секунду спустя с места сорвался автомобиль патрульной службы стадиона и, включив сирену, устремился за пикапом в погоню. Чтобы не сбить ее, водитель резко крутанул баранку и машина впечаталась в бок четырехдверного «Эстиваля». Раздался душераздирающий вопль, когда шофер попытался снова запустить двигатель. Ему это удалось, и он сдал назад. Несмотря на то, что его машина стала на целый метр короче, он опять ринулся в погоню, оставляя за собой удушливый запах жженой резины.

Эйнджел некоторое время стояла неподвижно, не в состоянии даже пошевелиться.

– Мир сошел с ума.

Но хуже всего было то, что в национальной программе новостей ни слова не скажут о причине, вызвавшей этот хаос. То, что она видела, могло произойти где угодно. Внутренний голос говорил ей, что она была виновата во всем. Она многое сделала, чтобы нарушить покой.

– Это не моя вина, – повторяла Эйнджел вот уже в сотый раз, когда вдруг поймала себя на том, что разговаривает вслух.

«Нужно добраться до аэропорта», – подумала она. Волна беспорядков не должна докатиться туда. Возможно, она сумеет успеть на свой рейс и убраться из этого ада. Эйнджел стала пробираться к краю стоянки, стараясь обходить стороной попадавшихся навстречу моро. Некоторые из них громили машины, некоторые отчаянно пытались покинуть стоянку. По пути она увидела несколько столкновений. В одном месте два десятка грызунов хотели заблокировать проезд и вытолкнули на середину проезжей части горящий фургон. Эйнджел испытала настоящий ужас, когда увидела, что это был один из фургонов, которые она заметила еще при подходе к стоянке.

Не раз до нее долетал запах крови. Но она не стала останавливаться и выяснять, принадлежала ли кровь моро или человеку.

Эйнджел уже видела край стоянки, когда на пути ей попался «лендровер». Несмотря на царившую повсюду лихорадочную суматоху, британский четырехприводной джип двигался нарочито медленно. Он осторожно катил между рядами припаркованных машин, но вид у него был весьма устрашающий. Казалось, что если путь его по той или иной причине окажется заблокирован, ничто не посмеет остановить его, и он раздавит обидчика. Будь то моро, человек, или автомобиль. Тонированные стекла были подняты, и сидевших внутри него пассажиров Эйнджел не видела.

Она свернула с дороги, чтобы «лендровер» – не дай Бог – не принял ее за препятствие. Когда она снова вынырнула на дорогу позади него и обернулась, то увидела, что «лендровер» повернул назад и следовал теперь за ней.

– Черт! – Эйнджел бросилась к краю стоянки.

Она услышала, как за спиной заурчал мотор «лендровера», набирающего скорость. Он напомнил ей изголодавшееся дикое животное в предвкушении скорого пиршества. После всего, что произошло, только одна вещь занимала ее мысли. Ей страшно не хотелось стать жертвой какого-то безумца, прятавшегося за тонированным стеклом роскошного джипа.

Эйнджел разогналась и примерно за пять метров от сетки, служившей ограждением стоянки, прыгнула. Но перемахнуть через заграждение ей не удалось, и она повисла на полпути. Вцепившись в сетку, она вдруг с ужасом поняла, что проклятый «лендровер» пробьет забор и даже не заметит этого. К тому же машина долетит до него прежде, чем она успеет вскарабкаться наверх.

Джип словно прочел ее мысли, и не успели уши Эйнджел показаться над колючей проволокой заграждения, как она почувствовала вибрацию, – бампер автомобиля врезался в забор. Слава Богу, у чокнутого хватило ума не начать таранить его. Эйнджел сверху вниз смотрела на серебристо-серую машину. Дверь пассажирского места открылась и, несмотря на то, что она была готова к чему угодно, этого она не ожидала и едва не выпустила из рук сетку забора. Из «лендровера» вышел мистер Кей.

ГЛАВА 29

Эйнджел взобралась на заднее сиденье «ленд-ровера» и пристегнулась к плюшевому креслу, которое было несколько роскошнее, чем следовало бы для предназначенного для бездорожья джипа. Телохранитель мистера Кея подтвердил ее подозрения насчет того, что автомобиль может без всяких потерь для себя таранить проволочное заграждение. «Лендровер» слегка разогнался и без малейшего усилия проделал в сетчатом заборе автостоянки десятиметровую брешь.

Пока водитель, взрывая колесами землю, гнал машину по насыпи, в поисках выезда на шоссе, мистер Кей обернулся к Эйнджел и посмотрел на нее своими темно-фиолетовыми глазами.

– Судьба снова улыбнулась нам. После того как началась заварушка, я уже начал думать, что наши шансы встретиться равны нулю.

Эйнджел потерла лоб. Виски ломило от головной боли. Воспоминания о том, что произошло во время игры, вернее, за два последних дня, были весьма туманными.

– Я думала… Когда я вернулась…

Мистер Кей кивнул.

– Главный процессор Ван Дайна на целый порядок превосходит все, доселе мне известные, однако в деле маскировки собственного сигнала он настоящий примитив.

– А?

Голова у Эйнджел раскалывалась. Каждый раз, когда «лендровер» подскакивал на очередной кочке и ее уши касались потолка, ей казалось, что что желудок ее выворачивается наизнанку. Когда она ела последний раз или просто хорошо отдыхала?

– Он повторно связался с нами, после того как данные были расшифрованы. Однако, к сожалению, он ничего не сделал, чтобы одурачить сторожевых псов федеральных служб, которые контролируют единственную линию связи с ним. «ТЕХНОМАНСЕР» – так он себя называет – просто завладел доступом к линии, захватил спутник для собственного использования и самовольно вторгся в нашу систему. Любой младенец с вольтметром мог бы проследить за сигналом. К тому времени когда в Вашингтоне раздался сигнал тревоги, мы уже собирали вещички.

– Все спаслись?

– Да. Почти, поскольку нам пришлось запустить функцию уничтожения системы.

– То есть?

– Пришлось стереть данные, оптическую память, сжечь оборудование. Зачем оставлять что-то федералам? К счастью, наиболее важные данные у меня скопированы и хранятся в надежном сейфе в Швейцарии.

– Все правильно.

Эйнджел отняла руку от лба и выглянула в окно. Джип уже не подскакивал на кочках, и она поняла почему. «Лендровер» уже катил по Бейвью. Улицы были почти пустынны. В этот момент она увидела, что они проезжают мимо горящего здания аптеки.

«Беспорядки повсюду», – подумала Эйнджел.

– А что вы делали на автостоянке?

– Поскольку все наши приготовления к отъезду завершены, я решил, что должен попытаться встретиться с вами еще раз.

Мистер Кей протянул руку и вытащил что-то из-за верхней пуговицы пиджака Эйнджел. Предмет был маленьким и круглым.

– Вы установили на мне «жучок»?

Черт, ведь это могло погубить меня, особенно, если бы его обнаружили на Алькатрасе.

– Это не совсем «жучок», он не испускает электромагнитных волн, если нет меня поблизости с соответствующим приемником.

С этими словами мистер Кей похлопал по аппарату видеосвязи, встроенному в спинку переднего сиденья.

– Простите за такую назойливость, но вы слишком ценный объект, и мы не могли себе позволить потерять вас из виду.

– Итак, с его помощью вы и нашли меня?

– Нам казалось вполне вероятным, что вы посетите матч. На Хантер Пойнт мы как раз были в поле действия этой штуки. К несчастью, мы опоздали, и к тому времени, когда подошли к воротам, заварушка уже началась. Мы едва успели вернуться в «лендровер», не раз я поблагодарил Бога, что машина наша бронированная.

Он похлопал по деревянным панелям салона, как если бы автомобиль был живым существом и любимцем семьи.

Интересно, подумала Эйнджел, сколько людей еще знали, что я была на стадионе.

Так легко оказалось просчитать ее поступки. Что же дальше? Видимо пришла пора покинуть страну…

– О каких приготовлениях к отъезду вы говорили?

– Именно по этой причине мы и хотели связаться с вами. У меня есть личный самолет, и я собираюсь вылететь в Рим.

– Рим?

– Мы успели просмотреть весь массив информации, полученной с «ТЕХНОМАНСЕРА». Ваши данные обладают чрезмерной летучестью, и их невозможно благополучно продать в Соединенных Штатах. Но социологические методы, косвенно содержащиеся в ваших данных, могут оказаться интересными для наших клиентов в Европе. Мы предлагаем вам лететь с нами.

Рим? Почему бы и нет? Как место проживания Европа вполне устраивала моро, также, как и Соединенные Штаты, поскольку папа римский признал, что моро также имеют душу.

– У меня нет паспорта.

Мистер Кей ухмыльнулся.

– У меня тоже нет легальных документов. Итак, вы едете?

Эйнджел кивнула. Какая хорошая идея – уехать отсюда. За окном мелькали городские кварталы. «Лендровер» двигался в северном направлении. Повсюду поднимались столбы дыма. Вдоль улиц бежали толпы моро и людей. Они крушили все, что попадалось на их пути, – витрины, автомобили. Не раз булыжники отскакивали от обшивки «лендровера».

Сан-Франциско превратился в сумасшедший дом.

– Когда вы отправляетесь?

– Самолет в Аламеде. Он заправлен и готов подняться в воздух в любую минуту. Я приказал своим людям собраться на аэродроме в шесть тридцать. Надеюсь, что беспорядки не усложнят дело.

В шесть тридцать в Аламеде. У них в запасе чуть меньше часа. А ведь еще предстоит добраться до Окленда и аэродрома.

Чего она паникует? Это ведь самолет Тетсами, и без него не улетят.

Она поняла, что причина крылась в другом. Эти проклятые билеты все еще находились у нее.

Но дело было даже и не только в этом. Все знали, что они у нее.

С тех пор как эта чертова информация попала ей в руки, она оказалась в самой гуще перепалки между губернатором Греггом и президентом. Мередит, если, конечно, захочет, достанет ее где угодно, а не только в Соединенных Штатах. На него работали все федеральные службы. Если бы только она могла скинуть их, чтобы охота за ней прекратилась.

Но как?

Минутку…

Она вытащила билеты из кармана.

– Я хочу избавиться от этого.

Неизвестно почему, но Эйнджел считала, что все окажется куда сложнее. В конце концов, не так-то просто устроить личную встречу безвестного моро с кандидатом в президенты в самый разгар беспорядков. Даже если этим кандидатом был представитель новой третьей партии по имени Сильвия Харпер.

Гораздо труднее оказалось убедить мистера Кея позволить ей сделать это, чем добиться самого свидания. Ей даже пришлось пустить в ход тот аргумент, что информация, в конце концов, принадлежала ей и что сам он уже отказался продавать ее в Соединенных Штатах.

Как только по видеокому «лендровера», встроенному в заднее сиденье первоклассному аппарату, они связались с людьми Харпер в Нью Хайат Ридженси, помощники Харпер немедленно договорились о встрече. Создавалось впечатление, что они сидели и ждали звонка Эйнджел.

Эйнджел подумала, что та, должно быть, помнит ее, поскольку устраивала для нее поезду на Алькатрас. Это должно было насторожить Эйнджел, но она думала только о том, что, передав информацию Харпер, серьезно подставит Грегга, Мередита и других крупных политиков.

Нью Ридженси представлял собой впечатляющий черный монолит с блестящей поверхностью, прижавшийся к побережью неподалеку от Сакраменто. С наружной стороны покатых стен в прозрачных шахтах скользили лифты. Когда «ленд-ровер» затормозил у обочины, мистер Кей положил ей на плечо руку.

– У нас не более двадцати минут. Добраться до Окленда нам нужно до наступления комендантского часа.

Или до того, как беспорядки докатятся сюда, подумала Эйнджел. В этом районе пока было спокойно. О бесчинствах говорили только доносившийся сюда запах гари и далекие звуки сирен. Окрестности, прилегающие к Ридженси, были пустынны и безмолвны.

– Это должно занять не более нескольких минут, – заверила мистера Кея Эйнджел.

Выйдя из машины, она увидела, что день начал клониться к закату. Небо приобрело пурпурный оттенок, а дым, застилавший его, ускорял приближение сумерек.

Когда она подошла к главному входу, мимо с воем промчались три пожарных машины.

При ее приближении единственный охранник у стола регистрации стал проявлять признаки беспокойства. По его лицу струился пот. Он немного успокоился только тогда, когда по видеокому получил подтверждение ее личности и информацию о том, что Эйнджел здесь ждут. Охранник проводил ее к служебному лифту, охраняемому человеком в черном костюме, внешний вид которого прямо кричал о принадлежности последнего к секретной службе.

Эйнджел и не подозревала о том, что кандидат от третьей партии имеет право на охрану со стороны этой службы. Но, вспомнив о том, что Харпер активно выступала в защиту прав моро, Эйнджел поняла, что такая охрана была ей просто необходима. Человек в костюме кивнул, и кабина лифта открылась.

Офис располагался на двадцать восьмом этаже. В распоряжение Харпер был отдан целый этаж. Когда двери открылись, еще один агент проверил ее металлоискателем и предложил следовать за ним. Через некоторое время он оставил ее одну.

Несколько минут Эйнджел была предоставлена сама себе. Подойдя к окну, она выглянула в него. Перед ней как на ладони раскинулся город, улицы которого уже подернула редкая пелена дыма. С такой высоты горящие здания представлялись бивуачными кострами.

За ее спиной в комнату вошла Харпер.

– Ужасно, правда?

Эйнджел повернулась и кивнула.

– Это только начало, дальше будет хуже.

Харпер подошла к окну и стала рядом. Она была высокой чернокожей женщиной изящного телосложения. Но передвигалась она с такой уверенностью, что Эйнджел подумала, что ее тонкие кости должны быть сделаны из стали.

– До тех пор, пока мы не добьемся равенства видов.

Стоя рядом с ней, Эйнджел прониклась пониманием того, что голос этой женщины был способен останавливать беспорядки; она могла появляться в таких районах, как Бронкс, не испытывая при этом того страха, который обычно чувствуют люди. В ней чувствовалась твердость.

Эйнджел вытащила из кармана билеты.

– Сенатор.

Харпер повернулась к ней, и буквально пригвоздила Эйнджел взглядом черных, как эбеновое дерево, глаз.

– По видеокому вы сказали, что у вас для нашего дела кое-что имеется.

Эйнджел кивнула и протянула ей пластиковые карточки. Это простое действие сняло с нее груз, который так долго тяготил ее и грозил раздавить. Впервые за неделю она вздохнула полной грудью. Она уже собиралась дать необходимые объяснения, когда заметила, что Харпер смотрит куда-то мимо, качая при этом головой и приговаривая:

– Удивительно. Так очевидно…

Бремя только что отпустившее ее, снова навалилось на нее с прежней тяжестью. У Эйнджел появилось какое-то нехорошее предчувствие.

Харпер подняла на нее глаза и улыбнулась.

– Вы не представляете, как я рада, что вы сделали это добровольно. Борьба за них стала такой острой и устрашающей.

– О черт, – только и смогла выдавить из себя Эйнджел.