Текст книги "Однажды приедет принц..."

Глава 3

Анни не могла поверить, что сказала это вслух.

Она думала об этом. И несомненно, ей хотелось, чтобы это случилось. Но просить мужчину, чтобы он занялся с ней любовью?!

Нет! Она не могла сказать такое!

Но одного взгляда на Деметриоса было достаточно, чтобы понять: она действительно произнесла эти слова вслух.

Ее щеки запылали. Ее разум отказывался принять произошедшее. И что только на нее нашло? Какой-то злой дух. И явно не дух поколений королевской семьи Мончемион. Они сейчас дважды перевернулись в своих гробах.

– Прости. Я не хотела… – Анни развернулась, чтобы уйти.

Но Деметриос схватил ее за руку:

– Ты не хотела?..

Она попыталась вырваться. Он отпустил ее руку, но держал ее своим взглядом.

– Я… мне не следовало говорить такие вещи.

– Ты собралась замуж, – тихо сказал он. Она сглотнула и резко кивнула. – И тебе хочется просто ради развлечения заняться со мной сексом?

– Не ради развлечения. Только не для меня…

– Отчего же? Потому что у тебя висел мой постер на стене? Потому что я какая-то там чертова кинозвезда, и ты думаешь, что я был бы чудесной зарубкой на столбике твоей кровати? – В нем все кипело от злости.

– Нет! Дело… дело не в тебе. – Она подбирала слова, чтобы выразить то чувство, которое росло в ней на протяжении этого вечера. – На самом деле.

– Нет? – Он посмотрел на нее скептически. – Хорошо. Тогда в чем же, скажи мне?

Она перевела дыхание:

– В том, что я все помню – благодаря тебе.

– И что же это? – Деметриос прислонился к стене.

– Все очень… сложно. И я… я не могу стоять здесь в коридоре и объясняться. Мои соседи вряд ли будут довольны.

– Тогда разреши мне войти.

Анни пожала плечами, затем повернулась и повела его в апартаменты тетушки Изабеллы. Кивком указала на мягкий диван:

– Садись. Сделать тебе кофе?

– Анни, думаю, никто из нас не хочет кофе, – угрюмо сказал он.

– Согласна.

Это была истинная правда. Она хотела не кофе, а его. Даже теперь. Еще сильнее. Когда она смотрела, как он беспокойно ходит по квартире взад и вперед, как дикий хищный зверь, ее желание только увеличивалось. Анни вздохнула от облегчения, когда он наконец перестал мерить комнату шагами и уселся на диван.

Она не осмелилась сесть рядом с ним, а заняла кожаное кресло, которое стояло возле самого балкона. На минуту она опустила голову. Вряд ли она молилась о божественном провидении, хотя чуточку его сейчас явно не помешало бы.

– Я выхожу замуж не по любви, – заявила она прямо.

Она думала, что шокирует Деметриоса своим признанием, но сама была потрясена его ответом.

– Любви придают слишком много значения, – резко, с оттенком горечи сказал он.

Она посмотрела на него в изумлении. Услышать такое от мужчины, чья свадьба была разрекламирована как любовный союз года?

– Но ты… Он резко оборвал ее:

– Речь не обо мне, не так ли?

– Ты прав. Ведь это я предложила… попросила, – поправила она себя. – Я просто думала о той девочке, которой я была раньше. – Она задержала взгляд на своих руках, затем продолжила: – Я вспоминала время, когда училась в колледже, и свои надежды, мечты, идеалистические взгляды на жизнь. – Она подалась вперед. – Сегодня, когда я увидела тебя, я вспомнила ту девочку. И этим вечером я чувствовала, как будто она опять здесь. Как будто я – это она. Благодаря тебе я вернулась в то время.

Анни чувствовала себя полной идиоткой и ждала, что он рассмеется ей в лицо. Но он не рассмеялся. Сидел молча. Она не могла понять, о чем он думает и что чувствует.

– Ты пыталась встретиться со своими девичьими грезами? – спросил он озадаченно. В голосе не было и тени иронии.

Анни нерешительно кивнула:

– Да. А потом, когда ты сказал, что сделаешь все, что угодно… – Она замолчала. Как же глупо все, что она говорит! – Я подумала о той несбыточной мечте… И просто… хотела еще раз прикоснуться к ней. Перед… перед тем как… – Она остановилась, пожимая плечами. – Звучит глупо. Я не хотела поставить тебя в неловкое положение. Но это было похоже на какую-то сказку… этот вечер… и… – Анни почувствовала, что снова краснеет. – Я просто хотела… – беспомощно развела она руками.

Теперь он наклонился вперед, облокотившись на колени, и спросил:

– Почему же ты выходишь за него?

– На это есть… причины. – Анни могла бы объяснить все, но тогда пришлось бы выкладывать, кто она такая на самом деле, а она и так уже порядком испортила этот сказочный вечер. Ей не хотелось, чтобы Деметриос подумал, что она какая-то взбалмошная принцесса. Хотя бы на одну ночь она хотела стать самостоятельной женщиной. Не дочерью своего отца. Не принцессой. Просто Анни…

– Веские причины?

Она медленно кивнула.

– Но не любовь? – По его тону можно было понять, что он не верит в существование этого чувства.

Но Анни верила!

– Возможно, со временем она придет, – с надеждой сказала она. – Может, я слишком мало его знаю. Он значительно старше меня. Вдовец. Его первая жена умерла. Он… он очень любил ее.

– Час от часу не легче, – мрачно заметил Деметриос.

– Это вторая причина, почему я обратилась к тебе с таким предложением. Я просто думала, если проведу эту ночь… с тобой… если он никогда не полюбит меня, если это всегда будет всего лишь сделка, по крайней мере, у меня… будет эта ночь. Всего одна ночь. Никаких условий. Никаких обязательств. Я не думала о чем-то большем, – добавила Анни.

Повисла тишина.

Секунды. Минуты. Не бесконечность, но очень похоже. Миллионы лет унижения. Волшебная ночь по ее вине превратилась в самую кошмарную ночь за всю ее жизнь.

С улицы доносились приглушенные звуки проезжающих машин, в самой комнате тикали богато украшенные, покрытые медью эбеновые часы эпохи империи Наполеона Бонапарта, которые принадлежали тетушке Изабелле.

Наконец Деметриос глубоко вздохнул.

– Хорошо, Анни Чемион, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Давай займемся этим.

Она пристально посмотрела на него. На его протянутую руку. Затем ее взгляд скользнул с его руки на широкую грудь, на покрытый щетиной подбородок, на его чувственный рот, незабываемую ямочку на щеке, эти изумительные зеленые глаза, такие темные и спокойные. Она сглотнула.

– Если только ты не передумала. – Деметриос выжидательно посмотрел на нее.

Она понимала: он ждет, что она изменит свое решение.

Но она не изменила.

Когда она скользнула в его объятия, Деметриос испытал потрясение, похожее на блаженство, которое испытываешь при погружении в воду после палящего дневного зноя.

Это было какое-то целомудренное, настоящее и прекрасное чувство. Его тело снова проснулось при взгляде на поднятое кверху лицо Анни, когда она тянулась к нему за поцелуем. Он взял то, что она предложила. Поначалу мягко. С осторожностью, которая напомнила ему его первые юношеские неумелые поцелуи. Как будто он забыл, как это делается.

Но Деметриос не забыл. Просто он был настолько выжжен Лиссой, что научился приравнивать поцелуи к предательству.

Но это была не Лисса. Эти губы совсем неопытные. Они такие же неуверенные, как его собственные. Только более нерешительные. Бесконечно нежные. Сладкие…

Деметриос опьянел от сладости ее губ. Он не торопился, впитывал эти ощущения, вспоминая, как это – целовать с надеждой, радостью, с чем-то очень похожим на невинность и чистоту.

Этой ночью они дарили друг другу переживание того, кем оба были раньше, – со своими мечтами, идеалами, надеждами…

У него больше не было надежд, подобных этим. Лисса разбила их в пух и прах. Но прямо сейчас, целуя Анни, Деметриос опять чувствовал себя юным, полным надежд, осознающим свои возможности.

Это было сильное пьянящее чувство, так почему бы не насладиться им?

Почему бы не отпраздновать эту ночь простого, не ограниченного условностями удовольствия с женщиной, которая пахла яблочным пирогом и солнечным светом, цитрусами и красным вином и еще чем-то хмельным и слегка острым – запах, который Деметриос никогда раньше не встречал?

Его поцелуй стал более глубоким. Деметриос хотел постигнуть, завладеть тем, что так манило его. Он прикоснулся языком к ее языку и через секунду почувствовал, как она ответила тем же. От этого прикосновения все его тело напряглось. Оно точно знало, чего хочет.

Оно желало Анни.

Деметриос намеревался отнести ее в постель, но его тело требовало завладеть ею прямо здесь и прямо сейчас.

Он поддался бы искушению, если бы это была случайная связь, роман на одну ночь. Но то, чему они предавались, отличалось от простого удовлетворения похоти, от быстрого и ни к чему не обязывающего секса.

Деметриос глубоко вздохнул и приказал себе не торопиться. Он медленно провел руками по ее рукам и спине и притянул ее к себе.

Она была сама женственность, нежность и мягкость. Но она столько всего надела на себя! Он едва мог припомнить, чтобы хоть какая-то из соблазненных им женщин была так одета. Ради всего святого, она все еще в своем пиджаке!

Конечно же на самом деле это не он ее соблазняет. Он просто наслаждается тем, что ему предложили, и в обмен доставляет ей удовольствие, чтобы у нее остались хорошие воспоминания.

Сначала он расстегнул пиджак, не торопясь стянул его с ее плеч, высвободив ее руки, и отбросил в сторону. Его пальцы забрались под шелковую блузку и коснулись ее еще более шелковистого тела. Он покрывал поцелуями ее лицо и шею, кончиками пальцев прикоснулся к соскам и улыбнулся оттого, как у нее перехватило дыхание, а ее пальчики вонзились ему в спину.

Деметриос посмотрел на ее полуоткрытые губы и прижался к ним. На этот раз Анни первая своим язычком проникла в его рот, пробуя его на вкус и дразня. Его тело не замедлило откликнуться. Меньше всего Деметриосу хотелось сдерживать себя. Он готов был сорвать с нее одежду и войти в нее быстро и яростно. Ему хотелось большего, чем просто целовать ее. Он сходил с ума от желания.

– У тебя есть тут где-нибудь поблизости кровать, Анни Чемион? – прошептал он, касаясь ее губами.

Она улыбнулась и взяла его за руку:

– Сюда.

Будучи принцессой, Анни ни разу не сравнивала себя с Золушкой.

Понятное дело почему: Золушка не была принцессой от рождения. Она стала ею, когда пошла на риск и осмелилась сделать то, чего от нее никак не ждали. И сделала она это ради одной-единственной волшебной ночи.

Здесь они были абсолютно схожи.

Анни тоже хотела провести одну прекрасную ночь, которую она будет помнить вечно. Эта ночь поможет ей вынести все – не бесконечную рутину, как у Золушки до встречи с принцем, и даже не бесконечную череду королевских обязанностей, как у нее самой, но лишенное страсти и любви замужество.

Она подумала, что существует крошечный шанс, что Джерард полюбит ее так, как любил Офелию. Но, допуская подобную возможность, Анни понимала, что этого никогда не произойдет.

Если бы Джерард хотел пустить ее в свое сердце, он бы уже давно сделал это. У него были для этого годы. Так же, как и у нее. Нет, это никогда не случится!

Но Джерард, по крайней мере, познал любовь. Анни – нет.

И она хотела этого. Хотя бы один раз. Всего лишь один раз. Она не просила о чем-то вечном. Ей нужна всего лишь одна ночь – с Деметриосом Савасом. Конечно, это будет совсем не похоже на глубокую связующую любовь Джерарда и Офелии. Ведь помимо интересной беседы и ужина, ее с Деметриосом ничего не связывало.

Но у нее было воспоминание о нем, которое воскресло благодаря их сегодняшней встрече. Весь вечер ее не покидало головокружительное чувство, знакомое с юности, что нет ничего невозможного.

Когда он спросил, что она, черт возьми, себе думает, Анни рассказала всю правду. Она хотела всего на одну ночь вновь стать той юной девушкой, которой была раньше. И молодой Деметриос, которого она вообще не знала, а только мечтала о нем, был частью той прошлой жизни. То ли божественное провидение, то ли особый дар получать желаемое, то ли сама судьба привела его сегодня к ней по какой-то причине.

Сказать, что она была неопытна в подобного рода вещах, было бы сильным преувеличением. Она всегда чувствовала волнение, когда Джерард обнимал ее за талию, целовал в щечку или губы. Но сейчас от поцелуев Деметриоса Анни просто таяла.

Его губы были теплыми и такими настойчивыми. Так же, как и ее.

По дороге в спальню он снял с нее пиджак. Потом стянул блузку со сноровкой человека, который проделывал подобную процедуру не один десяток раз. На секунду она представила всех красивых женщин, с которыми он спал, женщин куда более искушенных в любовных делах и более привлекательных.

Тем не менее не похоже, чтобы он сейчас думал о них. Он полностью поглощен только ею.

Глаза Деметриоса, такие зеленые при дневном свете, сейчас в полумраке были почти черными. Скулы напряжены. Она чувствовала, что его пальцы слегка дрожат, когда он касался ее тела. Он притянул Анни к себе и проворно расстегнул кружевной бюстгальтер.

Затем сел возле нее на кровати и начал покрывать поцелуями ее обнаженные плечи, потом опустился чуть ниже и приник к ее груди. За всю свою жизнь Анни не испытывала ничего более возбуждающего, чем его дыхание на своей разгоряченной плоти.

Его волосы щекотали ей нос, они пахли морем и соснами. Анни глубоко вдохнула их аромат, как будто хотела запомнить на всю жизнь. Так воспоминание будет более осязаемым.

От ложбинки между грудей он проследовал к поясу юбки. И только когда его пальцы нащупали застежку, Анни вздохнула и покачала головой.

Он отпрянул, его лоб был наморщен, а волосы взъерошены.

– Нет?

Анни захотелось разгладить эти складочки.

– Да, – заверила она его, – просто… мне не хочется быть здесь единственной раздетой. – И в надежде посмотрела на него, думая о том, не переходит ли она границы.

Деметриос улыбнулся. Он присел на пятки и опустил руки на бедра:

– К вашим услугам.

Анни сглотнула. Она поднялась и села у изголовья кровати. Когда она потянулась к нему, она чувствовала себя очень неловко, но ее руки в точности знали, что надо делать, расстегивая пуговицу за пуговицей на рубашке и открывая его обнаженную грудь. Кончиками пальцев она слегка прикоснулась к дорожке жестких завитков, которая вела вниз к поясу его брюк.

Едва дыша, Деметриос следил за каждым ее движением. Его лицо было напряжено, глаза прикрыты, а тело превратилось в натянутую тетиву, как будто он терпел неимоверные муки.

– Все в порядке? – спросила Анни с тревогой в голосе.

Он хрипло засмеялся:

– О да! Лучше не бывает.

Затем он резко сдернул с себя рубашку и швырнул ее в сторону, взял руки Анни и опять притянул их к своей груди.

Его кожа была горячей и покрылась испариной. Она чувствовала, как неистово бьется его сердце под ее ладонями. Повинуясь инстинкту, Анни прильнула губами к его груди. Затем покрыла поцелуями его ключицу, плечи, шею, потерлась носом о его колючий подбородок. Она легонько куснула его за ухо, а потом провела по нему языком, заставив Деметриоса содрогнуться.

Она улыбнулась его реакции, чувствуя пьянящую власть над ним и неимоверное возбуждение от осознания того, что он хочет ее так же сильно, как и она его.

Затем он опять уложил ее на кровать. Быстро расстегнул молнию на юбке, стянул ее вниз, обнажив ноги, и бросил на пол.

Анни потянулась к ремню на его джинсах, и Деметриос остановил ее:

– Я сам.

В считаные секунды он сбросил джинсы и вернулся к ней.

Деметриос старался не торопиться. Он понял, что Анни не из тех, кто предлагает себя мужчинам. Ее прикосновения были неуверенными, но от этого не теряли свою соблазнительность. По правде говоря, они были более возбуждающими, чем что-либо, что он чувствовал за прошедшие несколько лет. Конечно же Лисса была опытной в постели. Но, зная, что она оттачивала свое мастерство, переспав со множеством мужчин, Деметриосу пришлось приложить немало усилий, чтобы не вспоминать об этом.

Прикосновения Анни нельзя было сравнить с прикосновениями Лиссы. Когда Анни касалась его своими нежными пальчиками, было такое ощущение, что она изучает его и снова пробуждает к жизни.

Анни подняла руку и медленно провела пальцами по его груди сверху вниз, нечаянно задев его пульсирующую плоть, отчего он почти обезумел.

– Осторожней, – прохрипел Деметриос, – я немного перевозбужден сегодня. Столько времени прошло…

– Ах, прости, – сказала она, не поняв, что он имеет в виду, – я не хотела, я не должна была…

– Все в порядке, – заверил он ее. – Более чем. Я… схожу с ума от нетерпения.

Он стянул с нее трусики и обнажился сам. Она посмотрела на его возбужденную плоть, сглотнула и протянула руку, чтобы ласкать ее.

– Подожди. Секундочку.

Со стиснутыми зубами он нагнулся с кровати и достал из кармана джинсов кошелек, в котором лежала упаковка презервативов. Дрожащими пальцами он надел презерватив и снова склонился над Анни.

Деметриосу хотелось просто погрузиться в нее, потеряться в ее пылкой страсти и нежности. Но он заставил себя сбавить темп. Он провел рукой вниз, погружая пальцы в ее лоно, наблюдая, как расширились ее зрачки, а дыхание стало прерывистым.

Она была готова. Ее тело беспокойно двигалось, пока его пальцы ласкали низ ее живота. Она прикусила губу. Ее дыхание участилось. Он сходил с ума от желания, но он ждал, прикасаясь к ней, лаская.

Неожиданно Анни скрипнула зубами и ухватилась за него.

– Да! Сейчас. Я хочу… – слова застряли у нее в горле. Она кивнула.

– Чего ты хочешь? – выдавил из себя Деметриос. Его голос, как и его тело, был напряжен.

– Хочу… тебя!

Он хотел ее не меньше. Дольше терпеть не было сил. Погружаясь в нее, он услышал, как она судорожно вздохнула. Вдруг он замер. Этого не может быть! Она не может быть девственницей! Ради всего святого! С какой стати она пренебрегла своей девственностью ради одной ночи с ним?

Это было безумием. Но он не мог думать. Он мог только чувствовать. И желать. Еще больше. Он придвинул Анни ближе к себе, поднял ее бедра к своему животу и погрузился в нее еще глубже.

Деметриос застонал. Это не может быть правдой. Конечно же он ошибся. Но он постарался двигаться медленнее, осторожнее.

Пальцы Анни сжали его плечи.

– Все в порядке, – сказала она сквозь зубы, задыхаясь от страсти.

– Ты уверена? Ты не… Я думал, ты…

Но она задвигалась под ним, сводя его с ума, разбивая вдребезги остатки его самообладания. Он вошел в нее со всей силой и понял, что она не успела за ним. Он потерпел неудачу.

– Ах! – внезапно выдохнула она.

Он почувствовал удовлетворение в ее голосе и пристально посмотрел на нее.

– Ах? – повторил он осторожно.

– Это было… прекрасно.

В свете уличных фонарей, проникавшем в комнату, он видел ее лучезарную улыбку. Он отказывался что-либо понимать.

– Это не было прекрасно, – резко сказал он. Ее улыбка исчезла.

– Прости. Я думала, ты…

– Я – да. Конечно же. Я получил огромное удовольствие. – На самом деле потрясающее. – Но это не оправдывает мою несдержанность.

Она улыбнулась и прикоснулась к его руке.

– Мне… понравилась твоя… несдержанность.

Он изумленно посмотрел на нее. Ей понравилось?

Он покачал головой.

– Не возьму в толк почему, – пробормотал он.

– Потому что… потому что… – Но она не могла подобрать слова, чтобы объяснить. Для нее достаточно того, что он хотел ее, что он получил удовольствие. – Ты сделал меня счастливой.

– Да? В таком случае я сделаю тебя еще счастливее.

Если их первая близость была короткой и, по мнению Деметриоса, не очень удачной, то в этот раз все будет по-другому. Он будет более искусным, более сдержанным. Он покрывал все ее тело поцелуями, не торопясь, наслаждаясь ее стонами. Он позволил ей снять с него презерватив и попытался не дрожать от желания, которое вызывало прикосновение ее нежных рук.

Она была прекрасной и чувственной. И он сделает все для того, чтобы у нее было воспоминание, о котором она просила.

– Да, – выдохнула Анни.

И только когда довел ее до вершины, Деметриос понял, почему она была так счастлива, когда он от блаженства потерял над собой контроль.

«Оказалось, что доставлять удовольствие не менее приятно, чем получать его», – подумал он в тот момент, когда взрывы наслаждения потрясли его собственное тело и он почувствовал, как Анни обвила его руками.

Заниматься любовью с Деметриосом было всем, о чем Анни когда-либо мечтала. Даже больше. Она одновременно испытывала невероятное счастье и горечь, оттого что ей было так хорошо, но ведь это не будет длиться вечно.

Анни получила то, что хотела, – будущие воспоминания.

Теперь они у нее есть. С избытком. Она никогда не забудет эту ночь. Будет наслаждаться ею тысячи, миллионы раз и пронесет ее через всю свою жизнь…

Даже сейчас, лежа под блестящим от пота телом Деметриоса и проводя своими все еще дрожащими пальцами по его гладкой и крепкой спине, она впитывала каждое ощущение, запоминая звук его дыхания, тяжесть его тела, шероховатость его икр, его колючий подбородок, прижатый к ее щеке. Он пахнул морем.

И когда наконец его дыхание успокоилось и он лег рядом, она мгновенно почувствовала невосполнимую потерю. Анни хотела схватиться за него, крепко держаться, умолять, чтобы он не уходил.

Но промолчала. Он ведь дал ей то, о чем она просила. Подарил ей самую незабываемую и волшебную ночь. Анни сказала себе, что она должна быть благодарной и не ждать большего.

– Спасибо, – прошептала она.

Он приподнялся и, прищурившись, посмотрел на нее. Уголок его губ изогнулся.

– Думаю, это я должен сказать тебе «спасибо».

– У меня будут чудесные воспоминания, – заверила она его.

– Мне нужно идти, – сказал Деметриос.

Она не потянулась за ним, но осталась лежать на кровати и наблюдала за каждым его движением, когда он одевался.

А когда оделся, посмотрел на нее:

– Ты… должна… может быть, тебе нужно пересмотреть свои планы на замужество.

Она не ответила. Не хотела омрачать настоящее мыслями о будущем. Молча соскользнула с кровати и завернулась в халат, висевший на спинке стула.

– Спасибо, – снова повторила она, отказываясь думать о его словах.

«Это мне урок», – думал Деметриос, вернувшись к себе в гостиницу. Он лежал на кровати, уставившись в потолок. Но что усвоил этой ночью, он в точности не мог сказать. Возможно, узнал, что женщины – самые непонятные и упрямые существа на всем белом свете.

Хотя с такой женой, как Лисса, это не было для него новостью. Но Анни казалась совершенно другой. Прежде всего нормальной. И в то же самое время, пока они сидели в ресторане и он думал, что девушка просто наслаждается ужином и его компанией, она обдумывала, как пригласить его переспать с ней.

С ума сойти!

Но когда она ему все объяснила, он ее понял. На протяжении последних трех лет он и сам иногда тосковал по тому времени, когда верилось, что ничего невозможного нет.

Конечно же сейчас Деметриос в такие вещи не верил и больше не искал новых отношений. Ему с лихвой хватило этого с Лиссой. Тогда он был мальчиком с постера, который служил идеалом для других, и посмотрите, к чему это привело.

Довольно!

Сейчас для него достаточно простых, ни к чему не обязывающих встреч. Никаких надежд. Никаких грез. Именно такая встреча была у него сегодня с Анни.

Которая выходит замуж, ради всего святого! Просто уму непостижимо. Хотя он допускал, что она смотрела на вещи более реалистично, в отличие от него. Тогда какого черта эта красивая, умная девушка собралась замуж за пожилого вдовца? Это было выше его понимания.

И почему этот вдовец женится на ней?

Глупый вопрос. Разве любой мужчина, который все еще верит в счастливый брак, будет против того, чтобы взять в жены нежную, цветущую, красивую женщину – такую, как Анни?

Но если бы он сам собирался жениться на Анни и был с ней помолвлен, он никогда бы не допустил, чтобы она почувствовала равнодушие и отчаяние и пригласила другого мужчину в свою кровать! Вряд ли она делала это очень часто. А может, у нее это вообще впервые…

Сегодня в какую-то минуту ему показалось, что она девственница. Но это противоречило здравому смыслу. Ему хотелось понять, что происходит. Может, она из бедной семьи? Или они должны денег этому человеку? Может, Анни отдают в обмен за прощение долгов?

Но по квартире, в которой она жила, никак не скажешь, что ее семья бедствует. Она ведь говорила ему за ужином, что живет в квартире, которая принадлежит лучшей подруге ее мачехи и ее собственной крестной матери, женщине, которую она называла тетушкой Изабеллой. Пока Изабелла в Гонконге занималась какими-то делами, связанными с банком, она на год сдала свою квартиру Анни.

Так почему же тетушка Изабелла не воспротивится браку не по любви своей крестницы? Она вообще знает, что этот брак не по любви?

И где отец Анни? Деметриос знал, что он еще жив, потому что Анни упомянула его в настоящем времени. Он был второй раз женат. Также она упомянула мачеху и своих троих братьев от второго брака отца.

Может, она делает это для них?

Какими бы вескими ни были причины, по которым Анни выходит замуж, было заметно, что она делает это не по своей воле. Так по чьей же? И почему?

«Хватит! – резко приказал себе он. – Меня это не волнует. Она меня не волнует».

Он выполнил свою часть уговора. Он был с ней в постели. Занимался с ней любовью и, судя по всему, напомнил ей ее юношеские годы. И он дал ей воспоминания, которых она так хотела.

* * *

Время приближалось к пяти. В восемь у Деметриоса деловая встреча за завтраком, его будет ждать Ролло Миккельсен, глава компании «Старлайт студиос», занимающейся прокатом фильмов. Деметриосу нужно быть в форме и не терять головы. И никаких мыслей об Анни Чемион!

Он влез в спортивные шорты и натянул футболку. Может быть, небольшая пробежка поможет прийти в себя?

Положив в карман ключ от номера, Деметриос нырнул в прохладное утро спящего города. Он пересек набережную, несколько раз подпрыгнул на носочках и побежал вниз по улице. Вокруг не было ни души. Через несколько часов тут будет негде яблоку упасть. Начнется новый день. Он встретится с Миккельсеном. И после этого его ждет еще несколько встреч. Обедать он будет с продюсером, с которым надеется на совместную работу в будущем. Ближе к вечеру его ждет закрытый показ фильма.

Потом он навестит Фрэнка. Интересно, захотел бы Фрэнк попасть на демонстрацию его фильма? Деметриос снял не остросюжетный детектив или вестерн, а довольно-таки мрачную картину – после гибели Лиссы и кончины своего брака было бы глупо ждать от него чего-то другого. Зрители увидят поучительную историю. Кино, не совсем подходящее для подростка, у которого еще вся жизнь впереди. Нет, он лучше зайдет к Фрэнку после показа.

Может, туда как раз придет Анни? Хотя какая разница, придет она или нет.

Деметриос ускорил бег.