Текст книги "Однажды приедет принц..."

Глава 9

Следующие четыре дня Деметриос избегал ее общества. Погода стояла чудесная, поэтому он решил поспешить. Он свел к минимуму все разговоры с Анни, объяснив, что у него нет времени, чтобы купаться или болтать по вечерам, сидя на палубе и любуясь звездами. Сказал, что нужно работать над сценарием. А ей нужно писать диссертацию. Поэтому Деметриос запирался в своей каюте и выходил оттуда, только чтобы встать у руля или поесть.

Казалось, Анни поняла его.

Но она вела себя так, будто ничего не случилось и он не изливал ей душу и не рассказывал, каким неудачным был его брак. Она по-прежнему искренне улыбалась. И без конца задавала вопросы об управлении судном, о рыбной ловле, о блюдах, которые готовила его мать. Спасибо, что хоть не смотрела на него с жалостью!

Она была все той же Анни, которая, черт побери, слишком уж часто носила его футболку с эмблемой Нью-Йоркского университета и шорты. Надо бы попросить вернуть их обратно. Она ведь купила себе какие-то вещи: то дурацкое бикини, и парочку рубашек, и шорты с брюками. Разве не так? Ему казалось, что его вещи она надевает чаще, чем свои. Как будто этим она демонстрировала некую связь между ними. Как будто эти вещи принадлежали ей. Как будто он сам принадлежал ей…

Нет уж, черт побери! Деметриос думал, что те невидимые нити, которые связывали их, исчезнут в конце концов.

Прошло четыре дня, и его терпению пришел конец. То, что он отгородился от нее, ничего не изменило. Он стал словно одержим ею. Она заставила его вспомнить о вещах, о которых он поклялся навсегда забыть.

Поэтому, когда на следующий вечер они пришвартовались в гавани маленького греческого островка Святого Исаака, Деметриос испытал чувство, что он наконец-то получил ответ на свои молитвы.

Анни наблюдала за шумными толпами людей, собравшихся на берегу моря. Остров, где они бросили якорь на ночь, праздновал день святого, в честь которого был назван. Она подумала, что Деметриос захочет остаться на яхте. Но, казалось, ему не терпелось сойти на берег.

Поэтому, когда он предложил сделать здесь остановку, Анни не возражала:

– Почему нет?

– Тебе необязательно сходить на берег, – буркнул он.

Но Анни надоело находиться на одной лодке с человеком, который отворачивался каждый раз, стоило ей появиться в поле его зрения. Ей тоже хотелось окунуться в этот водоворот шумной толпы и огней.

– Не могу дождаться, когда мы причалим! – беспечно заявила она.

После наступления сумерек перевоплощение обычно сонного островка, где проживало несколько сотен рыбаков со своими семьями, находилось в самом разгаре. Анни и Деметриос забрались в надувную лодку и направились к берегу. Им пришлось дождаться темноты, чтобы остаться незамеченными в толпе.

Когда, наконец, они ступили на берег, Анни почувствовала, что отвыкла от твердой почвы под ногами, и споткнулась. Деметриос вовремя подхватил ее и поставил на ноги. Но тут же отпустил.

– Тебе не нужно находиться рядом со мной, если не хочешь, – сказала Анни.

Деметриос посмотрел на толпу народа, половина которой уже была пьяной, а вторая двигалась в этом направлении, и резко сказал:

– Не будь идиоткой. Пойдем!

Улицы деревушки освещались тысячами крошечных огоньков гирлянд. Земля под ногами содрогалась от громкой музыки на пляже. Пытаясь поспеть за Деметриосом, Анни опять споткнулась. На этот раз он поймал ее и не отпустил.

Становилось все многолюднее. После всех дней, проведенных на лодке, праздничное веселье оглушало и ошеломляло.

– Это сумасшествие! – закричала она, когда в нее врезалась стайка мальчишек, перебегавших площадь. Сотни людей пели, танцевали, кричали, пили и с воплями бросали друг друга в море.

– Хочешь вернуться на лодку? – прокричал Деметриос ей в ухо.

На пляже запускали фейерверки. Беспрестанно сверкали вспышки фотоаппаратов. Анни отрицательно покачала головой.

– Просто поразительно, – закричала она в ответ. – У нас в Мончемионе ничего такого не бывает.

– Везет же вам! Давай поищем, где можно перекусить.

Когда они добрались до ресторана, Деметриос сразу же расслабился.

На протяжении последних четырех дней, встречаясь с Анни за завтраком, обедом или ужином, Деметриос заглатывал пищу кусками, не разжевывая. Сейчас он ел медленно и заказал еще один бокал пива. В разговоре не касался никаких личных тем. Анни пыталась расшевелить его, но безуспешно. Все его разговоры сводились к сценарию или к людям, с которыми он должен встретиться после того, как их путешествие подойдет к концу.

Анни тоже ела не спеша. Завтра они будут в Санторини, а это конечный пункт их путешествия. И если этот вечер должен стать последним в обществе Деметриоса Саваса, она постарается сделать так, чтобы он тянулся как можно дольше.

И она старалась изо всех сил. Несмотря на то, что времени совсем не осталось, может, каких-то пару часов.

– Мы должны отплыть завтра рано утром. Я сегодня разговаривал по телефону с Тео, и он спрашивал, когда мы будем на месте. Я обещал прибыть где-то под вечер. – Деметриос даже улыбнулся, как будто отсчитывал минуты, когда, наконец, избавится от нее.

Анни всего лишь кивнула и ответила:

– Очень хочу познакомиться с твоим братом.

Деметриос промолчал, быстро подозвал официанта и оплатил счет, как будто не замечая, что перед Анни стоит недопитый бокал вина.

– Нам нужно идти.

Толпа на улицах немного рассеялась. Кто-то уже сидел в таверне, другие переместились на крыши домов, где продолжали веселиться небольшими компаниями. Главная вечеринка перенеслась с пляжа в сторону агоры – небольшой торговой площади напротив гавани. Громкоголосая рок-группа куда-то исчезла. Теперь на пляже звучала более спокойная музыка. Прильнув друг к другу, пары двигались в такт музыки и в такт собственных сердец. Анни замедлила шаг и посмотрела на них с завистью.

– Пошли, – потянул ее за руку Деметриос и повел в обход толпы.

– Потанцуй со мной! – уперлась Анни.

– Что?! – Он резко остановился, раздраженно посмотрев на нее, и снова потянул за руку.

– Всего лишь один танец, – умоляюще посмотрела она на него.

– Анни… Но она не уступит. Только не сейчас!

– Один танец, Деметриос. Один. Музыканты не отличались профессионализмом. Они иногда не попадали в ноты. Но это не имело значения. Их с Деметриосом путешествие почти закончилось. Поэтому Анни решилась взять то, что могла: один танец.

Еще раз оказаться в его объятиях! Не занимаясь любовью, но любя. Любя его…

Завтра или несколько дней спустя эти воспоминания станут ее единственным утешением. Она посмотрела на него с мольбой в глазах.

Деметриос скривился и потер щетину на подбородке, которая за две недели превратилась в небольшую бородку. Если они потанцуют, у нее будет на одно воспоминание больше.

– Всего лишь один танец, Деметриос. Чтобы помнить…

Он засомневался, затем пожал плечами:

– Почему бы и нет?

Ад и небеса слились воедино.

Прижимая Анни к себе, Деметриос понял, что пропал.

Он мог бы горько рассмеяться собственной глупости, если бы желание, проснувшееся в нем, не было таким сильным, таким реальным. Со злостью и отчаянием он мог бороться. Только не с этим.

Деметриосу казалось, будто исполнились его заветные мечты. Как будто ему предложили вкусить того, к чему он стремился, чего страстно желал. И это чувство будет жить в нем до конца его дней.

– Чтобы помнить, – сказала Анни, как если бы это было чем-то хорошим.

Он притянул ее ближе и прижался щекой к мягким волосам. Они едва двигались, держась друг за друга и покачиваясь, погрузившись в мечты.

Вспышка камеры в темноте блеснула подобно выстрелу. Раз. Два раза. Еще несколько раз. Ослепляя их, камера кружила вокруг.

Деметриос сразу же понял, что она нацелена не только на него, но и на Анни. И быстрые щелчки говорили о том, что это был не турист. Папарацци.

Он выругался про себя, когда почувствовал, как напряглась Анни. Притянул ее еще ближе, прикрыл собой:

– Ты в порядке? Я разберусь с ним. Я остановлю его.

Анни сделала шаг назад. Она выглядела такой же потрясенной, как и он, но, взяв его за руку, спокойно сказала:

– Нет. Все в порядке. Такие вещи случаются.

Он был просто взбешен:

– Теперь фото будут в каждой чертовой газетенке! Все истолкуют неправильно.

– Я поговорю с ним, – сказала Анни, ища в толпе этого наглеца.

– Поговоришь? – С каких это пор она общалась с папарацци?

Но Анни уже бежала за парнем, обращаясь к нему на безупречном греческом языке:

– Пожалуйста, постойте. Давайте поговорим.

Пожалуйста? У Деметриоса глаза полезли на лоб.

Но фотограф остановился. Деметриосу хотелось вырвать у него камеру и придушить. Анни же была само очарование.

– Правда, отличный праздник? – улыбнулась она парню. – Вы давно здесь? Много удачных кадров удалось снять? Хорошо провели время?

Опять она заладила эти свои дурацкие «вводные фразы»! Но, как ни странно, такое обращение сработало. Деметриос наблюдал, как Анни, используя свое обаяние и дружелюбие, обезоружила человека, который вторгся в их частную жизнь.

Нет, она не забрала его камеру и не испортила снимки, но сопроводила их историей, объяснив, что пишет диссертацию по археологии, и спросила, что он знает о находящихся поблизости руинах. Сказала, что всегда мечтала увидеть их, поэтому ее дорогой друг Деметриос, которого ей посчастливилось встретить на кинофестивале в Каннах, предложил ей свои услуги.

Ни слова лжи. Анни не сказала, что они на самом деле уже видели руины. Не сказала, что провела наедине с Деметриосом две недели на яхте. Поведала о том, как чудесно они провели время на празднике и как вкусно поужинали. Поэтому кто бы на ее месте смог отказать себе в том, чтобы потанцевать после такого замечательного дня?

Затем она проказливо улыбнулась ему и спросила:

– Потанцуете со мной?

Фотограф изумленно захлопал глазами.

– Я подержу камеру, – услужливо предложил Деметриос.

Но парень был далеко не дурак.

– Хорошая попытка, – рассмеялся он. – Но даже танец с принцессой не стоит всех этих снимков. – И, отсалютовав, папарацци скрылся из глаз.

– Ты бы разбил его камеру, – сдержанно заметила Анни.

– Ты права, черт побери! Она вздохнула и пожала плечами:

– Ладно, у тебя свои методы, у меня свои.

– Он отдаст снимки в печать.

– Согласна. Но моему отцу не придется краснеть, когда он увидит их.

Всю обратную дорогу к яхте Деметриос сидел молча, крепко сжимая рычаг мотора надувной лодки. Он опять ушел в себя, что ее совсем не удивило. С каждым днем Деметриос все больше отдалялся от нее.

Он привязал надувную лодку к корме и помог выбраться Анни, после чего затащил лодку на борт.

– Помочь тебе сложить ее? – предложила она, зная наперед, что он ответит.

– Я сам.

Анни, потеряв свой последний шанс с этим танцем, все равно не хотела сдаваться. Она присела на лавочку и сняла сандалии, наблюдая, как Деметриос складывает надувную лодку. С берега доносились звуки музыки. Слушая мелодичные танцевальные мотивы, Анни вспоминала, как руки Деметриоса обнимали ее в танце…

В горле застрял комок. Она изогнула пальцы на ногах, затем расслабила их и начала массировать ступни.

– Давай я.

Она изумленно посмотрела на Деметриоса, который присел рядом, положил ее ноги к себе на колени и начал массировать своими сильными руками.

– Так лучше? Она кивнула, дрожа от волнения.

– Тогда потанцуй со мной.

Не веря своим ушам, Анни подняла на него глаза. Но было очень темно, поэтому она не смогла рассмотреть выражение его лица.

– Никаких фотовспышек, и хорошо слышно музыку.

Он встал, протягивая ей руку. Анни, затаив дыхание, поднялась и шагнула в его объятия. Деметриос притянул ее к себе и прижался щекой к ее волосам. Она обхватила его руками, пальцами нежно прикоснулась к его шее. Это было настоящее блаженство. Анни запоминала каждое движение, биение его сердца, не осмеливаясь поверить своему счастью.

Затем музыка закончилась.

Но он продолжал обнимать ее. Спустя какое-то время музыка зазвучала опять, на этот раз музыканты исполняли что-то легкое и веселое. Деметриос поднял голову, Анни поднялась на цыпочках и прикоснулась губами к его щеке.

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал ладонь.

Анни задрожала от возбуждения.

– Пожалуйста, – прошептала она.

Их взгляды встретились.

Слова застряли у него в горле. Деметриос взял ее за руку и потянул к трапу.

Может, это произошло потому, что она не произнесла слова любовь. Может, потому, что он больше не мог сдерживаться. Или потому, что в конце концов поверил в ее любовь и понял, что тоже любит ее?

Деметриос ничего не сказал. Анни и не спрашивала.

Совершенство. Слияние.

Его ресницы задрожали. Он откинул голову назад и на какое-то время застыл. Они стали одним целым, достигнув высшей точки блаженства и разбив вдребезги свое одиночество.

Глава 10

Утром, когда Анни проснулась, они были уже в пути. Странно, такого никогда раньше не случалось. Она всегда просыпалась, когда Деметриос заводил мотор.

Но такую ночь она тоже никогда не переживала. Анни повернулась на постели. Конечно, он ушел. Она прикоснулась к холодной простыне. Он не остался с ней. Но какое это имело значение теперь, когда она знала, что он любит ее?

Она потянулась за подушкой, которая все еще хранила его запах, и прижала к себе так крепко, как ночью прижимала самого Деметриоса, обхватив руками, вцепившись в него, как будто не желая отпускать. Но отпустила. И он ушел.

Но он любил ее. Она знала это…

Деметриос посмотрел на нее, как только она появилась на палубе, но не улыбнулся в ответ.

– Прости, – сказал он. Это прозвучало как пощечина.

– Прости? Что-то было не так?

– Нет, все было просто… замечательно. Но… я прошу прощения за то, что это случилось. Мне не следовало этого делать.

Ее пронзила острая боль, она заморгала, чтобы остановить слезы, готовые вот-вот политься.

– Да? Ты говоришь это всем своим девушкам?

Деметриос сжал штурвал так сильно, что костяшки его пальцев побелели.

– Нет, черт побери! Потому что обычно я не допускаю подобных ошибок.

– Ты женился на Лиссе.

Он вздрогнул, как будто она залепила ему пощечину.

– Прости, – быстро сказала Анни. – Хотя нет. Мне жаль, что ты неудачно женился. Мне жаль, что она причинила тебе много боли. Мне жаль, искренне жаль, что она избавилась от твоего ребенка и разрушила твои мечты. Мне жаль, что она погибла. Но я – не Лисса!

– Нет, – мрачно согласился он. – Ты – не она. Ты стоишь тысячи таких, как она. И тысячи таких, как я. Ты заслуживаешь намного лучшего, чем то, что случилось между нами этой ночью.

– Спасибо, не надо!

– Проклятье. Анни! – Он запустил пальцы в свою шевелюру. – Вот почему это было ошибкой. Тебе не все равно!

– Тебе тоже!

– Нет.

– Врешь. Ты сам сказал, что, когда в следующий раз я буду заниматься любовью, я заслуживаю, чтобы мои чувства были ответными. Этой ночью все так и было.

Он сжал челюсти и отвернулся, качая головой. Потом опять посмотрел на нее.

– Хорошо, ты мне небезразлична, – согласился он.

– Какое великодушие, – пробормотала она.

– Вот почему это было ошибкой. Я был… застигнут врасплох. Господи, это звучит глупо, но мне тоже хотелось иметь какие-то воспоминания. И все равно не следовало этого делать. Не следовало обнадеживать тебя. Не нужно было…

– Значит, ты думаешь, что я начала возлагать на тебя большие надежды, так, что ли? И возомнил, что я поднялась сюда, чтобы просить тебя жениться на мне?

Он побледнел:

– Надеюсь, нет. Потому что раз это было ошибкой, значит, все остается по-прежнему.

– Деметриос, я люблю тебя.

Он вздрогнул от ее слов:

– Не смей!

Она улыбнулась, несмотря на острую боль, пронзавшую ее сердце:

– Слишком поздно.

Ближе к вечеру они добрались до Санторини.

На пристани их ждал мужчина, внешне очень похожий на Деметриоса. Анни слышала, как Деметриос радировал Тео, чтобы сообщить о своем прибытии. Судя по всему, он не потрудился сказать, что плывет не один, так как при виде ее Тео явно напрягся. Деметриос умышленно вел себя грубо, когда представлял ее своему брату:

– Это Анни. Анни, это мой брат Тео. Анни живет в Каннах. Она – докторант, пишет диссертацию. Ей нужно было отдохнуть парочку недель, поэтому она присоединилась ко мне.

Тео усмехнулся. Он взял ее руку в свою ручищу и крепко пожал:

– Докторант? Впечатляет. Умная и красивая. Вкус у младшего брата становится все лучше.

Деметриос сердито глянул на него:

– Она не…

Тео вопросительно поднял бровь.

– Не умная? Не красивая? – поддразнил он брата.

Деметриос резко поднялся:

– Не стой там без дела. Возьми мои вещи, а я возьму вещи Анни. Она остановится у Лусио.

– Ма будет против.

– Ма будет… – Деметриос резко остановился и, повернувшись, пристально посмотрел на брата: – Ма здесь нет. Тео, скажи мне, ведь ее нет здесь!

Тео беспомощно пожал плечами:

– А что я могу сделать? Это их дом.

Деметриос выругался про себя. В какой-то момент Анни подумала, что он заартачится, бросит ее прямо тут, на причале, и уплывет назад в море. Казалось, он обдумывает такую возможность. Тео терпеливо ждал. Наконец Деметриос тяжело вздохнул и прикрыл рукой лицо.

– Ты знал, – упрекнул он брата.

– Нет. Но могла знать Марта, – согласился он. – Ма творит чудеса. И что тут говорить, она хочет увидеть тебя.

Деметриос скрипнул зубами и кивнул:

– Ладно. Пойдем.

В доме Савасов, который изначально принадлежал семье жены Тео Марты, теперь проживало две семьи, и он оброс пристройками с обеих сторон.

– У каждого своя комната, – сказал Тео, убирая их вещи в багажник своей машины. Он указал на крутые склоны холмов, возвышающиеся над городом. – Это удивительное место. Лучшее из того, что старик выиграл за всю свою жизнь.

– Выиграл? – недоуменно посмотрела на него Анни.

Пока Тео вез их по узкой извилистой дороге, он рассказал Анни историю о гонке на яхтах, которую на самом деле выиграл он, а не его отец, победив Эола Антонидеса. Помимо гонок тут были и соревнования по игре в гольф. Под конец истории оказалось, что после этой гонки они получили в награду чудесный старый дом.

– К тому же мне досталась жена, – сказал Тео. – А Талли – муж.

Анни слушала, затаив дыхание. К сожалению, у нее не было времени задавать вопросы, потому что они как раз подъехали к обнесенным стеной ступенькам, которые вели к их дому.

– Что ж, пойдем, блудный сын, – улыбнулся Тео, похлопав Деметриоса по плечу, прежде чем открыть дверцу машины.

«Более удачных слов нельзя было подобрать», – подумала Анни, наблюдая за братьями с заднего сиденья. В ту же минуту ворота, ведущие к ступенькам, с грохотом распахнулись и на тротуар высыпала толпа людей всех возрастов.

Не успел Деметриос выйти, как симпатичная темноволосая молодая женщина бросилась к нему. Пожилой человек, скорее всего его отец, прямо-таки вытащил Деметриоса из машины, и он сразу же очутился в объятиях женщины, которая могла быть только его матерью.

Деметриос выглядел ошеломленным. Он сначала попытался вести себя сухо и сдержанно, но затем крепко обнял своих родителей. Наклонив голову, он поцеловал их. После этого его со всех сторон окружили родственники и потащили по ступенькам наверх.

Тео открыл дверцу машины и помог Анни выбраться.

– Не правда ли, они хорошо встретили блудного сына?

Анни проглотила стоявший в горле ком:

– Да. Так и должно быть. Так здорово видеть, как сильно вы все его любите!

– О да, – согласился Тео, захлопнув дверцу. – Хотя, признаюсь, последние несколько лет делать это было чертовски тяжело. – Он открыл багажник и достал их вещи. – Последний раз все они видели его на похоронах Лиссы. И только я встречался с ним потом. Да и то это удалось, потому что я ввалился к нему без предупреждения и он не смог притвориться, что его нет дома. – Тео поставил сумку и чемодан на тротуар и захлопнул крышку багажника. – Она, та женщина, в ответе за многое.

Анни удивилась:

– Вы знаете о Лиссе?

Деметриос ведь предупредил ее, что никому ничего не рассказывал.

– Не от него. Из Деметриоса и слова не вытянешь.

Но я знаю своего брата. Знаю, какой он есть, каким он был, – поправил себя Тео. – Она не подходила ему. Из-за нее он сильно изменился. Я сожалею, что она умерла, – мрачно добавил он, – но в то же время ему повезло, что она ушла из его жизни.

Тео открыл ворота к ступенькам, увитым плющом, и Анни с удовольствием скользнула из полуденного зноя в относительную прохладу старого дома.

– Он не… Мы не вместе, – вынуждена была признать Анни.

Тео остановился и пристально посмотрел на нее:

– Нет? Кто это сказал? Он? Или ты?

Анни не смогла не улыбнуться от того, как правильно Тео оценил ситуацию.

– Деметриос.

Загорелое лицо Тео расплылось в улыбке.

– Хорошо, что не ты.

Анни ничего не сказала в ответ, потому что они как раз подошли ко входной двери. Дверь была распахнута. Они проследовали через прихожую и попали в большую гостиную, полную народу. Деметриоса нигде не было.

– Должно быть, ма кормит его, – сказал Тео. – Пойдем, я познакомлю тебя с членами нашей семьи. Расслабься, они не кусаются.

Он вел Анни от одной группки к другой, познакомил с Талли, которой оказалась та молодая женщина, что бросилась открывать дверцу машины, ее мужем Элиасом и их детьми, с другим братом, Яннисом, спорившим с парнем по имени Лукас, который, возможно, был братом Элиаса, чего Анни не могла с уверенностью утверждать.

Затем она познакомилась с Мартой, женой Тео. Марта расцеловала ее в обе щеки и поинтересовалась:

– Мы не встречались раньше? Твое лицо кажется знакомым.

Анни быстро покачала головой:

– Нет. Я не встречалась раньше ни с кем из семьи Деметриоса.

Марта засмеялась:

– Тебе повезло. Но зато мы очень рады видеть тебя. И если ты выдержишь общество всех Савасов и Антонидесов, вместе взятых, значит, ты заслуживаешь его. Удачи.

Выходит, не один только Тео думает, что они встречаются.

– Деметриос – очень хороший человек, – сказала Марта. – Почти такой же хороший, как вот этот, – добавила она, обнимая мужа за талию.

Анни позавидовала их открытой любви и близости. Такие же взаимоотношения связывали Талли и Элиаса, на плечах которого восседал один из близнецов, а другой сидел на его руке. Свободной рукой Элиас обнимал жену.

– Пойдем на кухню, тебе нужно познакомиться со стариками, – потянул Анни за собой Тео.

Малена и Сократ Савас приветствовали ее широкими объятиями и глубочайшими извинениями.

– Мы не поняли, что Деметриос приехал с гостьей, – сказала его мама. – Мы счастливы познакомиться с тобой. Очень рады, что он привел тебя в наш дом. Откуда ты? Кто твои родители?

– Ма, она – просто друг, – отрезал Деметриос, прежде чем Анни смогла ответить. – Она помогала мне с яхтой. Это все.

Малена удивленно подняла бровь:

– Конечно, дорогой, – но не отводила глаз от Анни, изучая ее. Затем кивнула и потрепала по щеке: – Вижу, твое общество пошло ему на пользу.

– Ма!

Малена не обращала на сына внимания.

– Пойдем, – потянула она Анни и усадила в кресло, – садись. Ешь.

Остаток вечера оказался суматошным. Дом заполнили братья и сестры, родственники жен и мужей, племянники и племянницы. Всем хотелось поздравить Деметриоса с возвращением домой.

– Настоящий сумасшедший дом, – сказал ей Деметриос. – Прости за этот кавардак.

– А мне нравится! Тебе повезло, что они у тебя есть. Каждый из них. Замечательная семья. Ты – счастливый человек.

Деметриос лишь что-то буркнул в ответ. Но Анни знала, что он скучал по ним.

Здесь собрались все его братья и сестры, кроме Джорджа. Они ни разу не упомянули событий последних трех лет, а просто рассказывали, что произошло в их жизни за это время, снова принимая Деметриоса назад, как будто он никуда не уезжал. Старшие племянники видели сериал про Люка Сент-Энджи с его участием. Они даже помнили, что он был их любимым дядюшкой, пока не женился. И вскоре они опять окружили его, ползали по нему, тянули играть.

Анни не чувствовала себя посторонней. Все вели себя по отношению к ней так, как будто она была частью их семьи. И конечно же не отпустили ее в гостиницу.

– Ма, здесь настоящий дурдом. Зачем ей эта суматоха? – возразил Деметриос.

Малена поднялась и строго посмотрела на него:

– Это – наш дом. Мы хотим, чтобы она осталась здесь. Мы рады ей. Анни, ты ведь останешься?

– С удовольствием, миссис Савас. Мама Деметриоса засияла и обняла ее:

– Малена. Дорогая, зови меня просто Малена.

Ее разместили на ночь в комнате напротив. Вместе с его трехлетней племянницей Каролиной, черт побери!

– В гостинице у нее будет отдельная комната, – отметил Деметриос.

Но его никто не слушал.

Ему было больно наблюдать за Анни и его семьей. Она так явно радовалась тому, что ее приняли, как свою. Вся его родня изо всех сил старалась, чтобы Анни не чувствовала себя посторонней.

На следующее утро она и Каролина появились на пороге кухни, держась за руки.

– Моя Анни, ты хорошо спала? – спросила его мать.

Ее Анни! Деметриос крепче стиснул зубы.

– Заходи, – пригласила Малена, устраивая для Анни место за столом напротив него, между Яннисом и одним из детей, сидевшим на высоком стульчике. – Садись. У нас на завтрак йогурт, свежие фрукты, яйца, ветчина. Марта делает французские тосты. Ты любишь французские тосты?

– Люблю, – ответила Анни и, как всегда, предложила свою помощь.

Следующим, что он увидел, была Анни, которая одной рукой ела йогурт, другой кормила ребенка, сидящего рядом, и одновременно обсуждала с его сестрой Талли венские балы. Она постоянно посматривала в его сторону. А он наблюдал за ней, хотя изо всех сил старался не делать этого.

Когда Деметриос смотрел, как женщина, которую он любил – да, все правильно, он любил ее! – наслаждается общением с его семьей, он понимал – это то, о чем он всегда мечтал. И даже выбрал Лиссу на эту роль, но вскоре понял, какую ошибку совершил. И больше не собирался повторять ее. И не собирался позволить Анни ошибиться. Но его сердце сжималось, когда он видел, как Анни вытирает салфеткой ребенку рот, а потом предлагает ему еще одну ложечку каши.

Дверь на кухню распахнулась, вбежал Эдвард:

– Папочка! Сюда едет лимузин! Наступая ему на пятки, влетели другие дети:

– Он останавливается прямо перед воротами! Сократ и Тео побежали наверх, чтобы посмотреть, что происходит. Деметриос не двинулся с места. Анни вдруг застыла.

Мать, которая накладывала кому-то яичницу, замерла.

– Лимузин? За тобой, Деметриос? Уже? Он покачал головой:

– Не за мной, за Анни.

* * *

Анни сразу поняла, что за лимузин подъехал, стоило Эдварду произнести это слово.

Игра окончена. Сказке конец. Фотографии увидели во дворце.

И в то же время она отказывалась верить этому. Разве она не принцесса? А у принцесс сказка всегда со счастливым концом, особенно если ради этого они пошли на риск. В этом заключается смысл сказки.

Сейчас она смотрела на Деметриоса и нерешительно улыбалась.

Конечно же многое придется объяснить его семье. Она еще раз провела салфеткой по личику ребенка, чтобы убедиться, что оно чистенькое, улыбнулась и приготовилась к встрече.

– Ма, Анни – не просто Анни. Она – ее королевское высочество принцесса Адриана Мончемион, – вдруг выпалил Деметриос.

Доли секунды Малена Савас смотрела на своего среднего сына, как будто тот говорил на каком-то тарабарском языке. Она абсолютно не понимала, о чем он. Затем, когда до нее дошло, лицо ее застыло, но она тут же взяла себя в руки, быстро вытерла руки полотенцем и сказала:

– Талли, беги за отцом. Скажи ему, пусть заправит рубашку.

Анни хотела сказать, что это пустяки. Быть с Деметриосом, быть частью его семьи, навсегда – вот главное!

Ее отец не прислал своего водителя. Или министра. Отец приехал сам. Один.

По его глазам Анни видела, что он обеспокоен и встревожен. Но при виде ее черты его лица смягчились.

– Адриана!

– Папочка! – Ее голос слегка задрожал. Она почувствовала себя виноватой за то, что заставила его волноваться. – Не нужно было проделывать такой путь.

– Безусловно нужно. Ведь ты – моя дочь.

– Да, но…

– Я увидел фотографии. Узнал, с кем ты и куда направляешься. Конечно же я не мог не приехать, – сказал он, протягивая к ней руки.

Смутно осознавая, что в комнате позади нее собрались изумленные и заинтригованные члены большой греческой семьи, Анни приблизилась к отцу. Она поцеловала его в обе щеки, а он в свою очередь нежно, но крепко расцеловал ее.

Она сделала шаг назад, но он не отпустил ее. Отец долго смотрел ей в глаза, изучая, пытаясь что-то понять. И опять это чувство вины…

Анни обернулась и поискала глазами Деметриоса. Он стоял рядом со своим отцом. Выражение его лица было непроницаемым. Анни протянула к нему руку:

– Папа, это Деметриос Савас.

Он сделал шаг вперед, но не подошел и не взял ее за руку. Лишь вежливо кивнул ее отцу:

– Ваше величество.

– Здравствуйте, – сказал ее отец, внимательно рассматривая Деметриоса.

Сейчас. Скажи это сейчас. Скажи, что ты любишь меня. Скажи это моему отцу.

Но Деметриос не проронил ни слова, прямо встретив взгляд, направленный на него. Анни пришлось спасать ситуацию. Мадам из пансиона гордилась бы ею.

– Папа, я хочу познакомить тебя с семьей Деметриоса.

Она представила ему всех. Малена предложила его величеству кофе и пирожные. Сократ поинтересовался, как прошел полет. Мальчики отважились спросить, позволит ли им водитель лимузина посмотреть машину изнутри.

Деметриос не сказал ни слова.

Ее отец выпил чашку кофе и съел два пирожных. Он любезно выслушал рассказ Анни о ее путешествии и обсудил с Тео его яхту.

Деметриос не сказал ни слова.

С Сократом ее отец поговорил о частных самолетах, с Элиасом – о судостроении, великодушно разрешил мальчишкам исследовать салон лимузина и очень удивился, когда вслед за малышней к машине бросились Лукас и Яннис, чтобы тоже поглазеть на автомобиль. Потом посмотрел на Деметриоса.

Деметриос не сказал ни слова.

Анни хотела, чтобы он заговорил. Хотела, чтобы он подошел к ней и взял ее за руку, показал, что любит ее. Она пыталась встретиться с ним взглядом, но он все время смотрел в другую сторону. Деметриос находился в комнате, но казалось, его здесь нет.

В конце концов ее отец поднялся, вежливо отказавшись от еще одной чашечки кофе и пирожных. Тут же все мужчины и женщины тоже, как по команде, поднялись со своих мест.

– Дорогая, может, ты соберешь свои вещи? Нам нужно ехать.

Уехать. Оставить свои мечты. Вернуться в реальность.

Анни задержала дыхание, загадывая желание на все звезды, и посмотрела на мужчину своей мечты. Ее взгляд говорил о любви.

– Я принесу ее вещи, – сказал Деметриос.