Текст книги "В шатре бедуина"

Глава 4

Когда взошла луна, Амир, Мустафа и его люди поехали по извилистым оврагам обратно в лагерь. Весь день они провели вне лагеря, вовлеченные в многочисленные увеселительные и спортивные мероприятия, предназначенные показать силу и мощь суровых горных жителей, давших Мустафе клятву верности. Все это было нужно для того, чтобы измотать до полусмерти любого не привыкшего к физическому труду человека. Таким образом Мустафа надеялся взять верх в будущих переговорах.

Он просчитался.

Мустафа знал, конечно, о дурных слухах, которые следовали за Амиром по пятам. Кем были его родители, как он рос в роскоши и неге в зарубежных странах. Бесперспективное начинание для принца в стране, где ценились стойкость, выдержка и бескомпромиссность. Но хозяин, как многие до него, плохо сделал свое «домашнее задание». Он решил, что прошлое – это все, что составляет натуру нынешнего шейха Тарахара. Он не потрудился узнать, что за человек Амир теперь.

Именно Мустафа сидел, покачиваясь, в седле, тайком вытирая лоб платком, с каждой минутой злясь все сильнее и сильнее, в то время как Амир легко правил конем, сохраняя превосходную осанку и трезвость мысли. Никакого уважения к Мустафе Амир не имел – он был всего-навсего серым кардиналом в нестабильной стране. После вчерашних откровений Амиру стоило многих усилий не выплеснуть на него всю свою ярость. Еще будет время. И пусть в тот день Мустафа познакомился с холодной надменностью – прерогативой королевской особы – он все еще не получил по заслугам.

Образ девушки с огромными синими глазами промелькнул в голове Амира.

Она спала, когда он ушел. Спала мертвым сном, и лицо у нее было слишком бледное. В предрассветной мгле ее лицо без единого грамма косметики выглядело юным и прелестным. Даже невинным. Ее пальцы даже во сне крепко обхватывали рукоять кинжала.

Эмоции захлестнули его с головой. Словно хищник на охоте, он жаждал крови ее обидчиков. Но к его гневу примешивалось и разочарование, и ощущение собственного бессилия. Чувства, которые он не испытывал с детства. Как бы он ни хотел спасти Кэсси Денисон, он был прикован к этому лагерю обязательствами. Опрометчивые действия поставили бы под угрозу и мирные переговоры, и ее безопасность.

Руки Амира судорожно потянули за вожжи, и конь перешел в галоп. Мустафа с опозданием последовал его примеру, подпрыгивая в седле, как мешок с картошкой, а не отважный предводитель вольного народа, коим себя мнил. Возбуждение вскипело в крови Амира, как только они завернули за гору и перед ними предстал лагерь. Вскоре он сможет избавиться – хотя бы ненадолго – от мучительной компании.

Он уверил себя, что возможность увидеть Кассандру тут ни при чем.

Сколько часов он лежал не сомкнув глаз и смотрел на нее, прослеживая взглядом водопад ее светлых волос, мягкую, как лепестки розы, кожу, подбородок, говоривший об упрямстве, и самый чувственный рот из всех когда-либо им виденных? Амир вынудил себя остановить поток этих мыслей, признав их за слабость. Он не культивировал слабость. С одиннадцати лет он должен был стать лучше, сильнее, жестче, чем его сверстники. Недостаточно было просто преуспеть – ему требовалось отличиться. Этот путь требовал абсолютной приверженности и решительности. Женщины в его жизни, хоть они и приносили ему радость, выполняли очень специфическую роль.

Он открыл рот, чтобы предложить Мустафе начать обсуждение после обеда, но тут раздался громкий крик.

Амир направил лошадь к лагерю, снедаемый тревожным предчувствием, и резким движением остановил ее у своего шатра, где двигались темные фигуры в плащах.

– Хватит! – сотряс ночной воздух приказ, и перед ним расступились.

Тем не менее борьба в шатре продолжалась. Две фигуры, большая и маленькая, сцепились. Фигурка поменьше сражалась как дьяволица, умело используя огромный вес соперника себе в преимущество. Но неуклюжий охранник в самый последний момент среагировал. Раздался стон боли и хриплый смех, и маленькая фигурка отклонилась назад.

– Отпусти ее. Сейчас же! – Амир слез с лошади и шагнул вперед как раз в тот момент, когда стражник занес мясистую руку с кнутом.

Ярость вскипела в венах Амира. Он перешел к действиям, нанеся сначала мощный удар в челюсть, затем в солнечное сплетение. Быстро, решительно, эффективно. Однако Амир сохранил достаточно самообладания, чтобы не нанести агрессору серьезных повреждений.

Это было труднее, чем он ожидал, – его так и тянуло задушить наглеца, тем самым отомстив ему за жестокость. Необходимость совершить акт возмездия за Кэсси струилась ревущим потоком в его крови. Мужчину было легко узнать. Именно он привел Кэсси в шатер во время пиршества. Тюремщик, при упоминании которого она вздрагивала. Человек, который оставил следы на ее коже.

Он притянул к себе Кэсси. Сомнения не было – это она. Кто еще имел смелость так отчаянно бороться с самым большим и жестоким стражником в свите Мустафы? Когда Амир привлек ее ближе, каждая частичка его существа подсказала ему, что он не ошибся – это Кассандра.

Как может женщина, которую он едва знал, быть такой знакомой? И дело не только в том, как идеально она вписывалась в его объятия, прильнув к нему, уткнувшись носом ему в шею и обхватив дрожащими руками за талию. Это было что-то неопределенное, непривычное. Стремление защищать. Стремление утешить.

– Ты в порядке?

– Да… – Ее голос был хриплым вздохом, подорвавшим его самоконтроль.

Он почувствовал тепло ее тяжелого дыхания через тонкий хлопок одежды и притянул ее ближе. И тем не менее она стояла напрягшись всем телом, словно готовилась отразить еще одну атаку.

Эта женщина была безрассудно смелой.

– Почему ты покинула палатку? – Она знала, что вокруг стояли охранники. Что ее остановят, как только увидят.

– Было так поздно, и я подумала, ты не вернешься.

Вина была подобна удару под дых. Из-за него она вышла из палатки. Из-за него. Неужели она посчитала, что он ушел и оставил ее на Мустафу?

Оставшиеся всадники к тому моменту сгрудились вокруг них. Скорчившийся на земле стражник протяжно заскулил, как раз когда Мустафа спустился с лошади.

– Твой охранник перестарался, Мустафа. – Амир повысил голос, чтобы все вокруг услышали. В его тоне звучали властные нотки. – Он поднял руку на мою женщину.

Кэсси выглянула из-под капюшона плаща на толпу окружавших их всадников. Запах пыли и конского пота ударил ей в нос, и в одно мгновение она снова перенеслась на пустынную дорогу, когда разбойники прискакали к сломанному автобусу и грубо взвалили ее в седло. Страх в ней воевал с гневом. Это были те самые отморозки, которые похитили ее. Они рассматривали ее, как вещь, которую можно обменять на королевскую милость! Несмотря на то что она знала: в схватке с охранником она не победит, она не могла отказать себе в удовольствии доказать, что она не так уж беззащитна, как они думали.

Ее похититель был уверен, что победа ему обеспечена. Она увидела удивление и боль в его глазах, когда он осознал свою ошибку. Но всплеск адреналина пошел на спад, и она столкнулась с последствиями своей попытки к бегству.

Она крепче обняла Амира. Он казался единственным оплотом безопасности в этом опасном, жестоком мире. Его теплое сильное тело было ее якорем. Тем не менее она знала – ничто не могло спасти ее от этой толпы. Во главе их был человек, которого Амир назвал Мустафой. Крепко сбитый мужчина, чьи холодные глаза внушали ей страх. Он посмотрел на стонавшего у ног Амира охранника, а затем бросил презрительный взгляд в ее сторону. Кэсси застыла, не желая опускать глаза в страхе, хотя она чувствовала рев ярости в его крови, в опасной близости от поверхности.

Пасовать перед обидчиком – значило напрашиваться на неприятности. Амир сжал ее руку, затем отпустил ее пальцы и шагнул вперед. Прежде чем она осознала, что происходит, он закрыл ее собой. Кэсси смотрела, ошарашенная, на его широкую спину, загородившую ее от толпы. Она попыталась обойти его, чтобы увидеть, что происходит, чтобы в случае чего быть готовой к схватке. Он удержал ее.

Кэсси открыла рот, чтобы возразить, но тут наконец здравый смысл дал о себе знать. У нее не было шансов в противостоянии с этой толпой. Она не в состоянии бороться с ними, не зная их языка.

Кэсси оставалось только положиться на Амира. Он, по крайней мере, был уважаемым человеком. Такого в ее жизни еще не случалось – чтобы кто-то взял за нее ответственность. Ей казалось, он украл что-то у нее, и все же она была тронута этим жестом.

Он стоял широко расставив ноги, всем своим видом говоря о готовности к действию. Она услышала звон упряжи и беспокойное фырканье лошадей, но шепоток был унесен ветром. Тем временем Мустафа и Амир переговаривались тихими голосами. Тем же тоном они могли бы обсуждать погоду. И все же мурашки побежали у нее по спине. Выражение глаз Мустафы… Кэсси не сомневалась, что он заставит ее заплатить за вред, который она нанесла его плану. Закрыв глаза и прислонившись лбом к спине Амира, Кэсси впитывала в себя звуки его красивого голоса, говорившего на незнакомом языке, ритмичность которого была необыкновенно приятной для слуха.

Наконец разговор подошел к концу, и Амир тихо прошептал на английском:

– А теперь иди. Иди в шатер и жди меня там.

Она чувствовала себя несколько растерянной от долгого ожидания и бездействия. Открыв глаза, она уставилась на его спину. Был ли приказ, или ей послышалось?

– Кэсси! – прошипел он. – Иди. Тихо. Не беги. Ты в безопасности.

Она чуть было не расхохоталась. В безопасности! И все же, не пререкаясь, она опустила руки и плотнее закуталась в плащ. Собравшись с силами, она повернулась и медленно пошла к входу в шатер. Только ступив на порог, она увидел приближающегося к ней мужчину, которого она видела в числе спутников Амира. В руках он нес длинную цепь, которую снял Амир.

Кэсси прижалась к стене шатра при виде ее.

Мужчина остановился.

– Не беспокойтесь, мисс Денисон, – сказал он на чистейшем английском. – Вам не нужно беспокоиться. Его высочество обо всем позаботится. – Он поспешно отвесил ей поклон и удалился прежде, чем к ней вернулся дар речи.

«Мисс Денисон».

Это обращение на родном языке казалось нелепо формальным после схватки с охранником и угрожающей уличной толпы. Оно напомнило ей о родной Австралии. О чужеродности этого дикого места. О ее полной зависимости от шейха Тарахара.

Мужчины, которых она знала прежде, не были образцами добродетели. Они были эгоистичными и бесчестными. В результате она научилась быть самостоятельной и не доверять молодым людям. Кэсси никогда не сближалась с мужчиной настолько, чтобы определить, благороден ли он. Она больше не верила в существование такого мужчины.

Поэтому ее беспокоило собственное безотчетное желание верить в то, что Амир именно такой. Он вернулся к ней, защищал ее, подверг себя опасности ради нее. Он заслужил ее благодарность и уважение. Но трудный урок юности не мог быть проигнорирован. А вдруг он будет ждать вознаграждения? Она усмехнулась, понимая, что будет очень жалеть, если ее подозрения подтвердятся.

– Кэсси? – раздался позади нее глубокий голос Амира. – Что случилось? Тебе больно?

Мгновение спустя сильные руки обвились вокруг нее, прижимая ее к себе.

Она открыла было рот, чтобы запротестовать, но в следующую же секунду незнакомое чувство умиротворения нахлынуло на нее.

– Я в полном порядке. Просто задумалась.

Он посадил ее на край кровати и отступил на расстояние вытянутой руки.

– Спасибо, – прошептала она, заставляя себя сидеть прямо, несмотря на новые синяки.

– Тебе больно?

– Нет. – Она подняла голову, встречаясь с ним взглядом. – Я в порядке.

Брови Амира красноречиво изогнулись, словно он знал о том, что ей больно, но предпочел ничего не говорить.

– А ты как? Не ранен? – Она не видела, как он сбил с ног охранника.

Он лениво усмехнулся:

– Лучше не бывает.

– Хорошо. – Она сцепила руки, досадуя на свою неспособность угадать его настроение. – Спасибо, что пришел мне на помощь. – Прозвучало это так чопорно, будто она поблагодарила его за ничтожную услугу, тогда как оба они знали, что случилось бы, не приди он ей на помощь.

– Я сказал – я о тебе позабочусь. Почему ты не веришь мне?

Кэсси развела руками. Нет смысла говорить, что она привыкла не принимать обещания за чистую монету.

Когда она проснулась утром, отдохнувшая и полная сил, в пустой постели, ей даже показалось, что Амир ей приснился. Но его кинжал в ее кулаке был реальным. Еще одно доказательство его существования.

– Я не была уверена. Я слишком долго была одна и научилась сама о себе заботиться.

– У тебя был печальный опыт.

Кэсси кивнула:

– Я целый день никого не видела и…

– Никого? – Амир нахмурился. – Разве слуги не приносили еду и питье?

Кэсси покачала головой, глядя на то, как суровеет его лицо.

– Продолжай. – Его голос был мрачным.

– Да больше нечего сказать. Сначала все было хорошо. Но ближе к вечеру я начала беспокоиться. – Она отвела глаза. Не было необходимости говорить ему, что она решила, будто он оставил ее на произвол судьбы. – Я подумала, с тобой что-то случилось.

– И о том, что случится тогда с тобой?

Она быстро кивнула, не желая думать об этом.

– В конце концов я устала ждать. Я взяла нож и попыталась выскользнуть из шатра.

Да, она сделала все так, как он просил, – доверилась ему и ждала. Но время текло, и она перестала верить.

– Страшно подумать, что со мной произошло бы, если бы ты не вернулся.

– Ты находишься под моей ответственностью. – Его тон был мрачен. Амир был явно недоволен.

– Я… – Кэсси едва не выпалила, что она о себе может и сама позаботиться. В нынешней ситуации независимость казалась сладким сном, и осознание этого снедало ее.

Она стоически подавила дрожь.

– Ты продрогла. – Он сделал шаг вперед, но остановился.

Кэсси была рада расстоянию между ними. Этот человек мог повергнуть ее в трепет одним только взглядом.

– Твой кинжал! – вскрикнула она, вспомнив, что обронила его, когда выбиралась из шатра.

– Поищем его потом.

– Нет! – На душе и так было неспокойно.

Он дал ей оружие, чтобы она могла защитить себя. Но, внимательнее приглядевшись к кинжалу, она с удивлением заметила, что он был старинный, скорее всего, настоящая реликвия. Ножны были инкрустированы рубинами, с острым, как зубы кобры, лезвием и выгравированными письменами у рукоятки.

Кэсси вскочила, но оцепенела от резкой боли в нижней части спины. Охранник с ней не церемонился.

– Кэсси?

Она с трудом выдавила из себя улыбку:

– Тело немного затекло.

– Ты всегда такая упрямая?

Всегда. Упрямство она получила вместе с жизненными уроками.

Тепло его большого тела должно было потревожить ее, если учесть события последних дней. Однако она находила его близость до странности приятной. Словно ничто не могло причинить ей вред, пока он был рядом.

Опасная мысль.

Она присела на корточки и принялась ощупывать ковер везде, куда могла дотянуться.

– Там. – Он протянул руку и поднял блестящий клинок, наполовину скрытый под краем ковра. – Дай я помогу тебе встать.

Отказ был уже на кончике ее языка, но стычка с охранником сделала свое дело. Она чувствовала себя так, словно пробежала марафон.

– Спасибо, – хрипло ответила она, и Амир, взяв ее за руку, помог подняться.

Странно, как прикосновение мозолистой ладони казалось гораздо более реальным, чем вежливые рукопожатия людей, с которыми она встречалась и работала в Мельбурне. Это было прикосновение трудолюбивого человека. Решительного. Сильного.

Кэсси отдернула руку, встревоженная тем, какой характер приняли ее мысли.

– Я бы не простила себе, если бы что-то случилось с ним, – сказала она, заставив себя встретить его загадочный взгляд. – Должно быть, он стоит целое состояние.

– Гораздо больше, чем просто состояние. Его ценность заключается в том, что он передавался из поколения в поколение в моей семье на протяжении веков.

– И ты дал его мне? – Кэсси нахмурилась, переводя взгляд с его лица на оружие в его руке.

– Тебе он нужен больше, чем мне.

Это звучало так просто. Тем не менее доверять чужому человеку такую реликвию, даже на короткое время, неразумно и нелогично.

– Вот. – Амир протянул руку ладонью вверх. Свет, отразившийся от лезвия, на секунду ослепил ее. – Пусть будет у тебя, пока все это не закончится.

На секунду Кэсси захотелось оттолкнуть его руку и сказать, что она в полной безопасности, потому что он с ней. И тут она вспомнила про стражу вокруг шатра. И угрозу в глазах Мустафы. Она потянулась за кинжалом. Когда ее пальцы обхватили тяжелую рукоять, она попыталась не обращать внимания на ощущения, пронизавшие тело от соприкосновения с теплой ладонью Амира.

Глава 5

Амир читал доклад о новом трубопроводе, когда Кассандра вошла в шатер.

Ее босые ноги бесшумно касались ковра, и без позвякивавших на поясе монеток невозможно было узнать о ее приближении. Однако он чувствовал ее. Понял, что она совсем близко. Усилием воли Амир заставил себя вернуться к чтению. Трубопровод был гораздо важнее, он больше значил для Тарахара, чем девушка, которая наконец вылезла из ванны. Тем не менее смысла написанного он не понимал, слова расплывались перед глазами, как бы он ни притворялся, что не заметил ее. Наконец он отложил в сторону документы и посмотрел на нее.

Кэсси стояла с вызывающим видом, словно ожидала от него издевки или язвительного замечания. Теперь она не носила наряд танцовщицы. Вместо этого она позаимствовала у него белую рубашку без воротника. И зачем он только предложил ей выбрать что-нибудь из собственного гардероба? Откуда же ему было знать, что в его одежде она будет выглядеть невероятно сексуально? Хлопковая рубашка доходила ей до колен и была слишком велика, а в вырезе виднелась соблазнительная ложбинка. Что еще хуже, хлопок льнул к ее груди, упругой и высокой даже без бюстгальтера. Пока он смотрел, ее соски напряглись и стали видны через тонкую ткань.

Амир сглотнул – во рту внезапно стало сухо, как в перегретой солнцем пустыне. Танцевальный костюм был откровенно сексуальным, рассчитанным на самый низменный мужской голод. Тем не менее простота ее нынешнего наряда была гораздо сексуальнее. Может, дело в том, что он знал, что под рубашкой она обнажена?

Амир поспешно отвел взгляд.

– У меня есть для тебя подарок. – Его голос был хриплым, и он потянулся к воде, говоря себе, что виной всему тому день в седле.

– Пара туфель?

– Боюсь, я не смогу наколдовать тебе подходящего размера обувь.

Он и виду не подал, что ему нравится то, что она ходит босиком в его шатре. Очевидно, в нем проснулся неизвестный до того примитивный инстинкт.

– Могу дать рубашку поменьше, если хочешь. – Фарух был гораздо худощавей и ниже его. Может…

– Нет. Спасибо. И эта пойдет.

Амир кивнул и поставил бокал на столик. Пусть даже предложение исходило от него, мысль о том, что она будет носить чужую одежду, пришлась ему не по нраву.

Что за чувство сумасшедшего собственничества? Кассандра Денисон будила в нем низменные инстинкты, которые не должен чувствовать порядочный мужчина. Амир нахмурился. С подросткового возраста у него были любовницы. Красивые, послушные женщины, которые давали ему все, что бы он ни попросил. Никогда прежде он не чувствовал себя собственником по отношению к любой из них.

– Так что это? Что за подарок? – осторожно осведомилась она, и Амир улыбнулся:

– Мазь. – Он повернулся к Кэсси, стараясь не смотреть ей в глаза. Свободное от макияжа лицо, раскрасневшиеся от горячей ванны щечки, стянутые назад блестящие волосы, заплетенные в длинную косу, – это было для него чересчур.

– Мазь? – переспросила она.

Он кивнул:

– У тебя синяки. Мазь поможет. Один из моих помощников ее принес. – Фарух захватил ее с собой, зная, что им предстоит многочасовая езда верхом, к которой он, в отличие от Амира, не привык.

– Надо просто втирать ее?

Амир кивнул; в его голове начала зарождаться интересная мысль.

– Тебе может понадобиться помощь.

– Уверена, что справлюсь сама, – поспешно выпалила она, протягивая руку.

Его пальцы сомкнулись вокруг небольшой баночки.

– И что болит?

Она опустила глаза.

– Кэсси?

Она пожала плечами:

– Бедра. Я уже сказала, что справлюсь сама.

И спина. Он вспомнил, как исказилось ее лицо, когда она попыталась встать, и как прижала руку к пояснице.

Он сделал глубокий вдох, в уме прокручивая список людей, которых он привез с собой, и отметая каждого по очереди. Чужой человек тут не подойдет. Вероятно, где-то в лагере были женщины, но он не доверял людям Мустафы. В груди у него словно засела свинцовая пуля, когда он понял, что выбора у него нет.

– Ложись на живот. Я сам все сделаю.

– Я сказала уже, мне не нужна помощь. Я…

– Не испытывай моего терпения, Кэсси. – Он не повысил голос, потому что это было лишним. Он научился говорить властно еще много лет назад. – Если не вылечить синяки, ты будешь чувствовать себя хуже. Они не дадут тебе спать.

Она смотрела на него широко открытыми глазами.

– Это просто мазь, Кэсси. Просто мазь.

Она медленно выдохнула, потом еще раз, и Амир не отводил глаз от ее лица. Наконец она отвела взгляд и, не говоря ни слова, скользнула в постель. Краем глаза он увидел мелькнувшую белую кожу ног, и в глубине его души что-то зажглось, подвергая испытанию его добрые намерения. Он выждал целую минуту, прежде чем подняться. Его губы искривились в пародии на улыбку. Когда в последний раз прикосновение к красивой женщине было для него испытанием?

Он нес за нее ответственность. Ему были знакомы традиционные взгляды. Как, например, следующее убеждение – если вы сохранили кому-то жизнь, теперь этот человек принадлежит вам. На секунду он задумался о том, каково это – иметь Кэсси в своем полном распоряжении, готовую исполнять его любую прихоть. Но все было не так просто. Он отвечал за нее, и это бремя целиком лежало на его совести.

Он медленно подошел к кровати. Она лежала отвернувшись от него, укрывшись до талии тонким одеялом.

– Подними рубашку повыше, – хрипло приказал он.

С комом в горле он смотрел на то, как она извивается под одеялом, а затем задирает хлопковую рубашку, открывая тонкую полоску молочно-белой кожи.

– Хорошо, – сказал Амир, сев на край кровати и берясь за крышку баночки.

Он подумал о том, куда надо класть руки, как правильно надавливать на напряженные мышцы.

Единственная проблема заключалась в том, что, по его опыту, подобный лечебный сеанс часто приводит к другому удовольствию, обычно чувственного толка.

Кэсси прикусила губу, напряженно ожидая первого прикосновения. Может, она сглупила, доверившись ему? Да, он был ее защитником, ее спасителем. Даже сейчас сердце у нее в груди сжималось, когда она вспоминала о том, как он встал между ней и толпой. Но поставить себя в заранее уязвимое положение было для нее невыносимо.

Кэсси вспомнила, как Кертис Беван засунул руку под ее школьную блузку всего через несколько минут после того, как встал с кровати ее матери, и к горлу поднялась желчь. Она вспомнила о том, как последний ее начальник намекал, что не прочь устроить «частное совещание». О похотливом взгляде Мустафы, когда она стояла перед ним почти обнаженной. Независимо от того, как сильно болели ее новые синяки, она и правда сглупила! Ни в коем случае нельзя так сильно доверять другому человеку…

В эту минуту что-то мягкое и теплое шлепнулось на ее голую кожу.

– Я передумала. Я не хочу…

– Просто расслабься, – сказал Амир, и его рука на талии остановила ее инстинктивное сопротивление.

Осторожно и нежно он провел ладонью по ее пояснице, растирая мазь. Каждая мышца в ее теле напряглась. Кэсси слишком остро ощущала его твердое бедро рядом со своим, отделенным от него только одеялом, и свою наготу под хлопком рубашки.

– Прекрати напрягать мышцы, иначе будет больно.

– Я не знаю как.

Он вздохнул:

– Подумай о чем-нибудь приятном.

Теперь обе его руки ласкали ее спину, нажатиями пальцев и ладоней воздействуя на чувствительные места.

Кэсси закрыла глаза и коротко вздохнула:

– Ох…

Он тут же замер.

– Тебе больно?

– Нет. – Кэсси потянулась, расслабленная и довольная. – Мне… хорошо.

Лгунья. Ощущения были фантастические. Настолько, что при каждом его прикосновении она едва сдерживала порыв замурлыкать.

– Какое бедро? – Его голос звучал как-то странно. Напряженно.

– Правое.

Через мгновение он стянул покрывало пониже, но не настолько, чтобы обнажить ягодицы.

– Какое-то время будет больно. Это серьезный синяк. – На этот раз он не стал массировать это место, просто мягко погладил, втирая в кожу мазь. – Где еще?

Кэсси замешкалась с ответом, но все же решилась. Очевидно, у Амира не было скрытых мотивов.

Для него это повинность.

– Если не возражаешь… Можно немного повыше?

Не говоря ни слова, он поднял рубашку до лопаток, и Кэсси инстинктивно вжалась грудью в постель. Затем его руки оказались на ее спине, разминая напряженные мышцы. Сперва чувствовалась слабая боль, но она скоро прошла, оставив после себя только удовольствие и блаженство. Кэсси могла бы лежать так целый день, наслаждаясь упоительным массажем.

– У тебя очень умелые руки.

– Спасибо, – коротко ответил он. Очевидно, он уже наигрался в массажиста.

– Можешь остановиться. – Несмотря на свои слова, Кэсси выгнула спину, уткнувшись подбородком в матрас, подставляясь под его руки.

– Еще минуту. – Он спустился ниже, от цепочки, обвившей ее талию, к пояснице.

– Почему тот мужчина забрал цепь из шатра?

– Фарух? Он со мной. Он пришел, чтобы забрать цепь и отнести ее стражнику, который на тебя напал.

– А что с ним?

– Пока ничего. Хотя, кажется, он все еще мучается от боли. – В голосе Амира было явное удовлетворение.

– А потом?

– Он поедет с нами. Мустафа передал мне его для наказания.

– Мустафе это не понравится. – Кэсси припомнила выражение ярости на лице мужчины при виде своего ставленника, корчащегося у ее ног.

– Мнение Мустафы мне безразлично. Его охранник напал на мою женщину. Он должен заплатить за это.

Кэсси, к своему удивлению, не разозлилась на то, что ее заклеймили как «женщину Амира». Может, потому, что ей было так хорошо.

– Что с ним будет? – Она задрожала, думая о варварских порядках чуждого ей мира. – Его изобьют?

– Это слишком быстро и просто. – Голос Амира был холоднее стали. – На окраинах моей столицы ведется большая стройка. Весь процесс строительства крайне высокотехнологичен, но есть возможность и для старомодного физического труда под строгим надзором. Ваш знакомый будет от рассвета и до заката копать, носить кирпичи, тесать камни. Он на собственном горьком опыте узнает, что насилие в отношении женщин недопустимо.

Кассандра повернула голову, чтобы заглянуть в его лицо.

Глаза Амира горели. «От ярости на охранника», – напомнила она себе.

Но что-то в выражении его лица заставило ее вспыхнуть ярким румянцем. Она смотрела, как бьется жилка на шее Амира. Она наблюдала, словно зачарованная, как сурово сомкнулись его скульптурно очерченные губы.

– Ты с ним еще намучаешься.

Амир пожал плечами:

– Он тебя ударил. Сознательно. Он мог просто удержать тебя от побега, но предпочел зайти дальше. – Амир развел пальцы в стороны, просунув один под цепочку на ее талии – явственное напоминание о том, что весь лагерь считал ее всего-навсего игрушкой для развлечения.

Испуганная, Кэсси снова посмотрела на него.

– И что он будет строить? – глухо прошептала она.

– Больницу для женщин и детей. – Амир весело улыбнулся, и напряжение между ними испарилось как по волшебству. – Подходящее наказание, ты согласна?

Она не должна была чувствовать себя такой умиротворенной. Ее взбудораженное сознание пыталось напомнить ей о грозившей опасности. Но тщетно. Чувственный массаж Амира, его поддержка, само его присутствие – все это приносило ее душе спокойствие. Она наблюдала за ним, убеждая себя, что это абсолютно естественное любопытство. Ведь ничего же плохого не было в том, что она оценила его мужественную красоту, широкие плечи, игру мускулов под бронзовой кожей… Однако к ее восхищению примешивалась капелька беспокойства. Что такого особенного в Амире? Ее пульс учащался при одном только взгляде на его мощную грудь и сильные руки.

Темные глаза поймали ее блуждающий взгляд, и ее сердце замерло от неожиданности.

– Хочешь оставить лампу зажженной на ночь? Может, тебе так будет уютней?

Да, она ошиблась. В его взгляде не было ничего, кроме беспокойства. Кэсси постаралась заглушить в себе странное разочарование.

Она не хотела его интереса к себе, даже лучше, что он относился к ней со всей серьезностью!

– Я в порядке. Можешь выключить свет. – Она даже не знала, что всю прошлую ночь проспала при свете. И опять стало ясно, как он заботится о ней.

– Что ж, если ты уверена…

И комната погрузилась в темноту. Судя по звуку, Амир положил что-то на прикроватный столик, а затем зашелестели простыни.

Внезапно она снова столкнулась с жестокой реальностью. Она делила постель с незнакомцем. С мужественным, сильным человеком. Кэсси тихонько скользнула рукой под подушку, пока не наткнулась на холодную рукоятку великолепного кинжала.

– Ты уверен, что это необходимо? – спросила она. – Слуг сегодня не было. Никто не узнает, ночевали мы в одной постели или нет. Я могу спать на по…

– Нет. – Одним словом он заставил ее замолчать. – С этого дня к тебе будут относиться как к почетному гостю. Я дал Мустафе это понять. Кроме того… – Он остановился. – Ты могла бы расслабиться и отдохнуть. После пережитых испытаний тебе нужен отдых.

Тишина поглотила их. Кэсси пыталась не дышать так часто, чтобы не выдать своего волнения. Но даже во мраке она с абсолютной четкостью могла представить Амира во всей его красе.

– Кассандра? – раздался из темноты низкий голос.

– Да? – Она нахмурилась, не понимая, почему Амиру понадобилась называть ее полным именем.

– Я обещаю, что накажу этого человека за то, что он поднял на тебя руку. – Амир замешкался, подыскивая подходящие слова. – Если было что-то еще, ты должна сказать мне. Он будет привлечен к ответственности.

Кэсси нахмурилась. Откуда ей знать, совершил ли охранник другие преступления? Она бы не удивилась, если так оно и было. Этот человек был агрессивен.

– Кэсси?

– Я не знаю…

– Или те, кто привел тебя сюда. Если они причинили тебе вред, любой вред – они за это заплатят.

Ее наконец осенило. В его ласковом тоне звенели едва сдерживаемые гневные нотки. Кэсси была рада, что окутывающая их тьма скрыла ее полыхающие щеки.

– Никто ко мне не прикасался.

– Тебе нечего стыдиться, – начал он. – Если они принудили…

– Нет! – выдохнула она. – Нет, ничего подобного. – Она замолчала, не зная, что перевесит – желание говорить или смущение. Здесь, в чернильной мгле и тишине, рассказать о своих страхах было проще. В присутствии Амира ей было легко и комфортно. – Я была уверена, что они меня изнасилуют, – глухо прошептала она. – Каждый час я этого ждала. Всякий раз, когда охранник входил в шатер. И когда он смотрел на меня так… – Кэсси умолкла, вспоминая о похотливой ухмылке стражника, от которой она невольно чувствовала себя грязной, нечистой. – И когда меня вчера вечером повели к большой палатке, я подумала…