Текст книги "В шатре бедуина"

– Понимаю. – Он резко выругался себе под нос со всем жаром ярости.

Однако на этот раз она не испугалась. Его гнев был словно бальзам на ее уязвленные чувства.

– Вчера ты повела себя храбро, Кассандра. Множество женщин побоялись бы даже защищать себя, не то что напасть.

Ей нравилось, как он произносил ее имя. Она задрожала.

– Мне очень жаль, что я тебя ранила. – Она так и не извинилась за тот раз. Она была так занята собой, даже позволила ему позаботиться о своих травмах, забыв о том, что от ее руки он мог бы отправиться на тот свет. – Если бы нож вошел глубже… – Она содрогнулась, осознав чудовищность того, что чуть не натворила.

– Но он не вошел. Ничего не случилось, – сказал Амир как ни в чем не бывало.

Ее губы скривились.

– Почти…

– Да. Ты женщина, с которой необходимо считаться.

Сердце Кэсси пропустило удар. Это был самый прекрасный комплимент из тех, что он мог сказать девушке, от которой годами отмахивались, считали никчемной и пустоголовой.

– Еще болит?

– Я уже забыл об этом.

Конечно. Он был слишком занят тем, что лечил ее ушибы и защищал от людей Мустафы, даже некогда было о себе позаботиться.

– Напомни мне, чтобы я никогда не злил тебя, когда мы будем резать фрукты.

Кэсси засмеялась, и напряжение покинуло ее тело. В первый раз за сутки она почувствовала себя по-настоящему беззаботной.

– Спасибо, Амир.

– Тебе нет нужды меня благодарить, Кэсси.

Она расслабила пальцы, до того плотно сжимавшие рукоять кинжала, и вытащила руку из-под подушки.

– Нужда есть, поверь мне.

Глава 6

Кэсси с удовольствием вдыхала свежий воздух гор, наслаждаясь пряным ароматом растительности. Она так долго просидела взаперти в шатре, пусть и роскошно обставленном, что ей мучительно хотелось хотя бы одним глазком посмотреть на окружающий ее мир.

Она взглянула на скалы. Где-то там таилась стража, обеспечивавшая безопасность царственного гостя и, без сомнения, в любой момент способная пресечь на корню попытку побега.

– Нравится вид? – раздался откуда-то сбоку голос Амира.

Он потоком расплавленного золота пронесся по ее венам, сметая все преграды, которые она долгими годами устанавливала.

Она повернулась, заметив, что Амир держался на расстоянии, как обычно. На большем, чем необходимо для приличия. Смысл такого поведения был очевиден: он посылал ей сообщение. И все же, несмотря на вынужденную близость, она его ничуть не интересовала. Понял ли он, какие чувства вызвал в ней простым массажем? Знал ли он, какое желание в ней разбудил?

– Вид великолепен, – сказала она. – Спасибо, что привез меня сюда.

Он развел руками:

– Твое заключение, должно быть, трудно переносить.

Их глаза встретились, и у нее екнуло сердце.

– Мне только жаль, что я не могу сделать для тебя чего-то большего.

Мрачные линии вокруг его рта стали глубже, и Кэсси знала почему. Амир был человеком действия, привыкшим разрешать трудности и делать все по-своему. Его угнетало то, что он не мог увезти ее из лагеря немедленно.

– Я понимаю, ты занят переговорами и не можешь все время быть рядом. Чем чаще ты будешь откладывать дела, тем больше времени мы проведем здесь. Я знаю, что тебе пришлось потрудиться, чтобы все это устроить. Но поверь мне, чем раньше закончится твоя работа, тем лучше для меня. – Несмотря на защиту Амира, Кэсси грозила опасность. Она взглянула на открывающийся ее взору пейзаж. – А где граница?

Амир указал на подножие обрыва:

– Сразу за ним. Все это… – Он обвел рукой огромную долину и поля, похожие на шахматную доску.

– Все цветет. Я ожидала увидеть ужасную засуху.

– Далее на юг лежит пустыня. Климат там один из самых жарких, и все же на границах еще обитают кочевые племена.

Амир рассказал ей о своей стране, от плодородных долин до пустыни и скалистых гор. В нем было столько энтузиазма, что она почти позавидовала. Ей нравилась городская жизнь, суета и урбанистическая культура, но подобной любви к родной земле она не испытывала никогда. Позолоченный солнцем Тарахар казался картинкой из детской книжки.

– А что это за полоски, пересекающие равнины? Это же не дороги? – Взгляд Кэсси привлек блеск воды.

– Оросительные каналы. Именно они – секрет процветания в регионе. Вода с гор подается через каналы, некоторые из них пролегают под землей.

Амир сопроводил ее к удобным складным стульям, которые разместили его люди. Стоявший рядом стол почти прогибался под весом разнообразных яств.

«Фарух превзошел самого себя», – отметил про себя Амир, глядя на деликатесы, способные угодить вкусу даже пресыщенного гурмана.

Отсутствием аппетита Кэсси не страдала. Особое внимание она уделяла местным блюдам, что очень понравилось Амиру. К тому же на то, с каким блаженным выражением лица она наслаждалась диковинными лакомствами, стоило посмотреть.

Она подняла глаза, увидела, что он смотрит, и отвернулась. Ее щеки залил легкий румянец. Еще одно доказательство того, что он не привлекал ее в сексуальном плане.

– Я не ожидала, что это будет так красиво, – сказала она, глядя вдаль.

– Значит, тебе действительно нравится? – Странно, что он рад такой простой похвале. Он думал, пережитое затмит ее суждения предрассудками. Что она не увидит красоты. Но Кэсси была не из тех, кто зацикливался на горьком опыте.

– Я еще из окна автобуса любовалась здешними видами. И люди в Тарахаре очень дружелюбны.

– Гостеприимство заложено в самой природе тарахарцев.

Кэсси звонко рассмеялась. Амир с трудом подавил желание снова услышать этот смех. Узнать больше о своей очаровательной спутнице.

– Хочешь, расскажу тебе поподробнее об этих каналах?

Амир лежал на боку, наблюдая за появлением первых солнечных лучей на стенах шатра.

Еще одна ночь без сна.

Он перевернулся на спину и поморщился от прикосновения хлопковых простыней к разгоряченной коже. Он молча проклял необходимость носить брюки. Но на первом месте по важности стояли скромность и спокойствие Кэсси. Кроме того, не лишняя одежда причиняла ему страдания, а Кэсси.

Мало того, что она спала на противоположной стороне кровати, смеялась так же звонко, как журчит чистый источник в оазисе, а ее шепот подобен ветру, шелестящему пальмовыми листьями в знойную ночь. Во сне Кэсси придвинулась к нему ближе в поисках тепла. Она лежала прижавшись грудью к его спине и собственнически положив ладонь на его плоский живот.

Он боролся с желанием податься бедрами навстречу ее руке, чтобы ее пальчики скользнули туда, где он так нуждался в ее прикосновении. Каким же образом всего за несколько дней любопытство превратилось в восхищение, а восхищение – в вожделение?

Амир постарался выровнять дыхание и переключиться на что-нибудь другое. Но Кэсси выбрала именно этот момент, чтобы вздохнуть и прижаться поближе, щекоча теплым дыханием его спину.

Амир содрогнулся от внезапно нахлынувшего желания. Сколько еще ночей ему придется терпеть?

Не помогло даже рациональное обоснование собственного желания – у него уже несколько месяцев не было любовницы. Ему хотелось перевернуть ее, накрыть собой и дать волю снедавшему его голоду. Но этого делать было нельзя. Он не мог. Она так много пережила и находилась под его защитой. Она доверяла ему. Именно это дало ему силы противостоять соблазну.

Странно, что даже мысли о приближающейся свадьбе не притупили его похоти.

Глава 7

Едва занеся ногу над порогом шатра, Амир замер словно громом пораженный.

Сегодня он не позволял себе даже думать о Кассандре, полностью сосредоточившись на официальных переговорах, которые продвигались медленно, но верно. Тем не менее он знал, что она будет в шатре, когда он вернется. И этого было достаточно. В течение нескольких дней он вел себя безупречно, несмотря на скрутившее его в узел вожделение. Недосыпание, что удивительно, не валило его с ног, а делало еще более восприимчивым к чарам Кэсси.

И теперь еще и это!

На ней снова был наряд танцовщицы, который открывал больше, чем скрывал, и она кружилась, наклонялась и потягивалась, демонстрируя изрядную гибкость и силу. Его непокорное сознание тут же вообразило ее за совершенно другим, совершенно непристойным, занятием. Он попытался откашляться, наблюдая, как она выпрямилась, села на землю и наклонилась вперед, голову к ковру. Он так хотел, чтобы она так же грациозно обвилась вокруг него, обхватив его талию длинными ногами и в исступлении откинув голову…

– Амир! – Кэсси заметила его, и улыбка осветила ее лицо. А потом она опустила глаза, уставившись куда-то в область его ключицы.

Она все еще была для него загадкой – эта темпераментная и сильная женщина, смело встретившая его взгляд, словно высокомерная императрица, когда ее привели к нему в цепях, теперь избегала смотреть ему в глаза.

Как будто, несмотря на всю стойкость и независимость, в глубине души она скрывала неуверенность в себе. Или это, или же она знала о его невысказанных желаниях.

Он зашел в шатер, и за его спиной упала закрывшая вход занавесь.

Кэсси вскочила, осознавая, что ее нынешний наряд выставлял напоказ слишком много обнаженной плоти. Она также смутно подозревала: что-то не так. Осанка Амира была неестественно прямой, словно каждый мускул в его теле был напряжен до предела, а в глазах горело непонятое ей чувство, название которому она не осмелилась бы дать.

– Что случилось?

Он пожал плечами:

– Ничего. Опять разговоры. Предложения, встречные предложения. Вежливость и ритуалы… – Он криво усмехнулся. – Дело утомительное. Но необходимое.

Кэсси нахмурилась. Она знала, какое бремя нес на своих плечах Амир. Но он управлялся с ним так легко, что она иногда забывала, что он – правитель богатого королевства и ответствен за благополучие миллионов его жителей. А тут еще и она не дает ему побыть наедине с самим собой после тяжелого дня. Она потянулась к своему плащу, впервые осознавая, какую трудность представляла для него. Несмотря на благодарность за его защиту, она была чересчур поглощена собственными переживаниями, чтобы понять, что ему здесь не нужна. Она только и делала, что боролась со скукой и тревогой, зная, что шатер окружен вооруженной охраной. Среди них были и мужчины, которые ее похитили.

– Ты танцовщица? – спросил он.

В течение последних дней их разговоры были исключительно безличными. Словно они негласно договорились, что лучше будет держаться друг от друга подальше. Судя по всему, именно поэтому он так редко бывал в шатре. И все же она оживлялась в его присутствии и не переставала о нем думать даже тогда, когда его не было рядом.

– Нет. – Кэсси была слишком фигуристая для подобной профессии. Но объяснять это она не собиралась. Не хватало еще привлекать внимание к ее перезрелым формам. Он и так успел насмотреться.

– Было похоже на танцевальные упражнения. – Он остановился перед ней, и Кэсси заглянула в его красивое волевое лицо.

– Несколько лет назад я занималась танцами, но в этом комплексе есть элементы пилатеса и йоги. Мне нужно чем-то занять себя. Я чуть ли не на стену лезу от безделья.

Амир не привез ни книг, ни документов на английском языке, которые она могла бы читать. Время тянулось бесконечно. Амир дал ей бумагу, и она написала длинные письма друзьям; отправить их удастся, только когда она выберется отсюда. Но с этим покончено. Сегодня она от скуки считала кисточки на гобеленах. Так она с ума сойдет. Стоит ли удивляться тому, что ее мысли все время возвращались к Амиру?

– Я актриса, – выпалила она, чтобы заполнить тишину. – Поддерживать форму очень важно. Мало кто знает, как выматывает одно лишь представление.

Кроме того, учитывая ее склонность к полноте и пристрастие к шоколаду, физические упражнения ей необходимы.

– Актриса? – Он приподнял одну темную бровь. – А что об этом думают твои родители?

Она едва сдержала улыбку.

– Это достойная работа, между прочим. – Когда ответа не последовало, она пожала плечами. – Родителей у меня нет. Мать умерла в прошлом году.

– Мне очень жаль. – Он замолк на секунду, задумчиво сморщив лоб. – Должно быть, ты потеряла отца очень юной.

Кэсси хотелось согласиться и прекратить разговор, но на лице Амира было написано такое беспокойство, что заготовленные слова не сорвались с ее губ.

Большую часть жизни Кэсси доводила до совершенства искусство держать свою частную жизнь в тайне от посторонних. И все же что-то в этом мужчине с пронзительными глазами не давало ей замкнуться в себе. Ему она могла довериться.

– Мой отец… – Она пожала плечами и посмотрела через плечо Амира. – Мы с ним не общаемся.

Это еще мягко сказано. На самом деле он знать ее не хотел.

– Но он обязан заботиться о тебе. Защищать тебя.

Кассандра резко отвернулась, прошла к столику и опустилась на небольшую подушку.

– Кэсси?

Она подняла глаза. Он смотрел на нее, сведя брови на переносице. Он казался измотанным и усталым, еще когда переступил через порог шатра, а она раздосадовала его еще больше.

– Все нормально, правда. Столько лет уже прошло. – Она взяла урюк с тарелки, принесенной слугой.

Одним плавным движением Амир сел на подушку рядом с ней, скрестив ноги. Его колено коснулось ее бедра, и Кэсси вынудила себя не отодвигаться.

– Расскажи мне.

Кэсси посмотрела на урюк, зная, что его сладость во рту обернется горечью, и отложила его на край тарелки.

– Забота моего отца сводилась к оплате за интернат, куда он меня отослал как можно раньше, чтобы я не мешалась под ногами.

– Возможно, он хотел, чтобы ты получила хорошее образование.

Она косо глянула на Амира и покачала головой:

– Он никогда не хотел меня. Я была обузой.

В шатре повисла тишина. Амир потянулся за урюком, который она отложила, и откусил. Она старалась не смотреть на его длинные пальцы, блестящие белые зубы и твердую линию челюсти. Его губы. Интересно, они также же мягкие, как ей кажется?

– Мужчины довольно сдержанны в проявлении привязанности.

Она рассмеялась – горько, невесело, – понимая, что прошлое еще не забыто и не похоронено.

– Кэсси? Что такое?

Кассандра склонила голову и встретилась с ним глазами. Она готова была поклясться, что увидела в его лице сочувствие. Эффект был подобен удару тарана о прочную стену ее самоконтроля. За все годы своей жизни она встречала лишь крупицы понимания или сочувствия. Не этого она ждала от шейха чужой страны. Она чувствовала себя… уязвимой. Это ей не понравилось. Выживание зависело от ее решительности и самостоятельности. Именно поэтому она постоянно старалась себя чем-нибудь занять. Она всегда искала новый вызов, с головой бросаясь в очередной проект в попытке забыть об угрожающей пустоте внутри. Именно так она начала вести актерские курсы в общественном центре. В свою очередь это занятие навело ее на мысль о волонтерстве за рубежом.

– Очень мило, что ты беспокоишься, но все уже в прошлом.

Его проницательный взгляд сказал ей, что он не купился на ложь.

Она медленно вдохнула побольше воздуха.

– Мои родители не были женаты. У отца была своя семья, и он не намеревался оповещать ее о моем существовании.

– Понимаю.

Кэсси в этом сомневалась. Но она не собиралась сообщать ему о том, что ее мать была любовницей отца и жила на его содержании, пока он был со своей семьей и законной женой. Ни один, ни другой не желал иметь ребенка. Кэсси была помехой, случайностью, которой не должно было произойти.

– Так что некому было волноваться по поводу избранной мной карьеры. Я сама принимаю решения.

– А кто теперь беспокоится за тебя, ждет, когда ты вернешься?

Она нацепила на лицо широкую улыбку:

– Работать в школе я начну только через неделю. Но хозяйка квартиры будет ждать открытки из Тарахара, и все мои подруги предвкушают увлекательные рассказы обо всех моих приключениях. Мне есть что им рассказать, разве нет?

Он не улыбнулся:

– Так, значит, никого особенного нет?

Кэсси с трудом сглотнула:

– Нет.

Она всю жизнь была одна. Так почему же это неожиданно стало таким важным?

– А что насчет тебя? Кто-нибудь особенный ждет тебя дома? – Неудивительно, если в столице его терпеливо ждет девушка. Или жена.

И почему она об этом прежде не подумала? Ее сердце словно льдом сковало, когда она подумала, что делила кровать с женатым мужчиной, мечтала о его прикосновениях.

– Нет, никого особенного. – Амир не улыбался, но в темных глазах было странное выражение.

Что-то неизъяснимое пролегло между ними. Что-то, чему она не могла дать название.

Кэсси старалась не обращать внимания на исходящий от него терпкий запах сандалового дерева и теплой мужской кожи. Она лихорадочно подыскивала тему для разговора, но на ум, как назло, ничего не шло.

– Тебе нравится играть на сцене? – пришел он ей на помощь, опуская взгляд на ее сложенные на коленях руки.

– Да, нравится. Большую часть времени. – Театр был для нее и спасением, и убежищем.

– Но не всегда?

Она пожала плечами:

– Есть и плюсы и минусы, как обычно. – Слишком много мужчин считали, что актрисы – особенно с такой яркой внешностью, как у нее, – или глупые, или легкодоступные, либо и то и другое. – Но мне нужно зарабатывать на жизнь… Я подрабатываю официанткой и берусь за любую работу, лишь бы свести концы с концами. Я очень долго копила на эту поездку.

– Волонтерство имеет для тебя такое большое значение?

– Да, я хочу быть волонтером. – Она пожала плечами, не желая объяснять, почему ухватилась за эту возможность. Она и так рассказала Амиру слишком много… личного.

Всю свою жизнь Кэсси была одинока. То и дело она пыталась наладить отношения с матерью, но безуспешно. Она обвиняла дочь в разрыве с ее единственным, по ее утверждению, любимым человеком – отцом Кэсси. Появление ребенка, как она говорила, положило конец романтике в их отношениях. Потом ее мать отгородилась от всех – в особенности от Кэсси – и ни разу не показала даже намека на неравнодушие. Кэсси трансформировала этот опыт в собственную решительность. Тем не менее она жаждала большего. Стабильности, причастности к чему-нибудь.

Время в Тарахаре дало бы ей понять, чего она на самом деле хочет.

В попытке избежать проницательного взгляда собеседника Кэсси потянулась за абрикосом и случайно натолкнулась на Амира, когда он наклонился. Тот отдернул руку, словно его ошпарили. В изумлении Кэсси уставилась на его напряженное лицо. Было в нем что-то угрожающее, как будто она вторглась на частную территорию.

А так оно и было. Он королевской крови, привык ко всему лучшему, а теперь ему приходится делить жилье с незваной гостьей. Гостьей, которая в другое время и взгляда бы не удостоилась.

Он молчал.

Кэсси сделала попытку встать.

– Стой! – Это была не просьба. Это была команда.

Амир потянулся, словно хотел ее задержать, но не стал ее касаться. Словно одно прикосновение скомпрометировало бы его. Выражение его лица было угрюмым, отстраненным. Ушла в прошлое непринужденная приятельская атмосфера.

Неужели ей все показалось? Или это просто была маска презрения?

Она уже потеряла счет тем случаям, когда близкие люди отталкивали ее, узнав правду о ее родителях. О том, как отец оплачивал ее обучение в элитной школе, где ей было плохо. Там были девочки, которые превращали ее жизнь в ад. Учителя, которые наблюдали за ней с любопытством и недовольством. Мамы и папы других учениц, которые смотрели на нее свысока, словно боялись, что она «дурно повлияет» на их бесценных голубушек. Прошлые обиды не забылись; она поняла это еще раз, взглянув на его замкнутое лицо. Как бы она ни старалась, она видела только неодобрение и презрение.

– Я пойду, если ты не против… – Ей понадобились все актерские навыки, чтобы голос не дрогнул, выдавая ее боль. – Знаю, мое присутствие нежеланно…

Кэсси поспешила встать, путаясь в складках плаща. Она лучше посидит в ванной, чем останется здесь. Рука обхватила ее запястье и потянула вниз, и она шлепнулась на подушки, прошипев что-то сквозь зубы. Амир не отпускал ее. Его длинные пальцы сжимали ее руку, твердые и теплые. Она молча выругала себя – даже сейчас она упивалась этим ощущением. Кэсси уставилась на него, обуреваемая яростью, болью и невольным любопытством. Его лицо не выдавало ни единой эмоции. Его каменные черты могли быть вырезаны много веков назад искусным скульптором, сумевшим передать красоту и силу характера модели. Сильный нос, волевая челюсть, глубоко посаженные глаза намекали на какую-то тайну. Один взгляд на его губы горячил ее кровь.

– Нет.

Кэсси была настолько поглощена изучением его лица, пытаясь прочитать его мысли, что не уловила смысла ответа.

– Прости? – Она с трудом оторвала глаза от его рта.

– Ты… желанна.

Слова повисли между ними, и, казалось, они оба затаили дыхание. Кэсси едва могла соображать. Эти глаза…

– Нет нужды щадить мои чувства, – возмущенно произнесла она.

Его рот изогнулся в насмешливой полуулыбке.

– Я не любитель банальностей, Кэсси. Если я что-то говорю, значит, я так считаю. – Его пальцы скользнули ниже, и теперь он держал ее за руку. – Тебе рады в моем шатре.

– Ты очень добр…

– Это не доброта. – Его голос, словно патока, лился лениво и неспешно. – Я не добрый человек. Я мало видел доброты. Но я всегда говорю правду. Поверь мне, когда я говорю, что ты желанна.

Дыхание со свистом вырвалось из легких Кэсси, когда она наконец позволила себе взглянуть ему в глаза.

Желанна в физическом, сексуальном смысле. Желанна в том плане, которого она избегала всю жизнь. С того самого дня, когда она поняла, что значит быть содержанкой. Когда она узнала, что ее мать зарабатывала на жизнь, потакая сексуальным потребностям мужчин, сначала отца Кэсси, а затем, когда он бросил ее, череды требовательных богачей, которые ни в грош ее не ставили. И тем не менее, видя голод в глазах Амира, чувствуя свою руку в его руке, она не испытывала обычного отвращения. Это был трепет волнения. Впервые в жизни Кэсси испытывала желание. Она хотела человека, которого едва знала. Незнакомца, который уделял ей больше внимания, чем любой человек, которого она знала.

– Не удивляйся так. Неужели это странно? Ты красивая женщина. Невероятная.

Его теплый взгляд задержался на ее лице, не на пышных формах, словно в ней было что-то большее, чем приятное глазу тело.

– Я не… Я не могу… – Ошеломленная, Кэсси покачала головой.

Дар речи куда-то улетучился. Она же эксперт в отклонении подобных предложений с беззаботностью и юмором! Она всегда проходила через минное поле возможных сексуальных связей, не оглянувшись. Теперь все по-другому. Именно с Амиром Кэсси впервые пожелала близости.

Он отпустил ее руку и положил себе на колено. Кэсси наблюдала за ним, одержимая стремлением потянуться к нему, обнять, прижать к себе.

– Не волнуйся, Кэсси. Тебе не нужно ничего делать.

Она вскинула голову, встречая его пылающий взгляд. Никогда еще он не выглядел таким неистовым, неудержимым.

– Я хочу тебя, но под моей защитой ты в безопасности. Даже от меня! – Он снова криво улыбнулся, но Кэсси была готова поклясться, что за маской скрывалась боль.

Кэсси открыла было рот, чтобы рассказать ему о том, что все последние дни она медленно сходила по нему с ума, что она хотела быть с ним. Но врожденная осторожность помешала, и она покачала головой. Они даже не целовались, почти не говорили, а она уже была на пределе. Сила ее желания страшила ее. С возрастом она стала презирать образ жизни своей матери, жестокосердной, суровой женщины, несмотря на весь внешний лоск. Презирать мужчин, которые использовали ее мать для того, чтобы потешить свое самомнение и сексуальный аппетит. Это чувство повлияло на все отношения Кэсси с противоположным полом, и она никогда уже не была прежней. Но теперь она разрывалась между волнением и страхом. Может, все дело в их вынужденной близости? А вдруг у нее что-то вроде стокгольмского синдрома – опасность и изоляция заставили ее влюбиться не в похитителя, а в нежданного спасителя?

Как ей убедиться в реальности своих чувств?

Она осмелилась коснуться его руки. Она была сжата в кулак с такой силой, что костяшки побелели.

– Не трогай меня, Кэсси, – резко сказал он, и она отдернула руку. – Это уже испытание силы воли. Так мне еще труднее держать свое слово.

У Амира был такой прохладный тон, что она чуть не поддалась искушению усомниться в нем. Чуть не решила, что он просто играет с ней, притворяется, что хочет. Но, коснувшись его, она ощутила дрожь, прошедшую сквозь него, словно невидимый импульс.

Амир желал ее. И Кэсси хотела его!

Тем не менее, конечно, было бы глупо поддаться опасному порыву, независимо от того, как силен он или как заманчив.