Текст книги "Первый во всем. Снайпер, морпех, десантник, телеведущий"

Что мне оставалось? Я знал их игру. И у меня не было другого выбора, кроме как принять ее правила.

УРОКИ ЛИДЕРСТВА

★

СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ ВРАГ ПРЕВРАТИЛСЯ В ИСТОЧНИК ТВОЕЙ ЭНЕРГИИ. Дело в том, что, становясь лидером, ты зачастую создаешь себе врагов. Не все окажутся рады, что ты одержал над ними верх в борьбе за первое место. Эти личности обязательно превратят свое негодование в негатив, направив его в твою сторону в попытке опорочить тебя. У тебя есть выбор: либо позволить этому негативу подорвать твою репутацию и отравить тебе жизнь, либо использовать его в своих интересах. Если ты проявишь мудрость, то твои враги станут для тебя подарком, превратившись в источник мотивации, который будет напитывать тебя энергией и никогда не разрядится.

★

ЖИЗНЕННЫЕ УРОКИ ВСЕГДА НАДО ВОСПРИНИМАТЬ С БЛАГОДАРНОСТЬЮ. Даже если тот или иной урок носит негативный характер, следует принять его позитивно. Безусловно, в то утро в гарнизоне Олдершот мне не доставляло большого удовольствия раз за разом лить себе на голову ледяную воду. Кроме того, мне было неприятно осознать, что никто из парней не объяснил мне, как правильно наполнить бутылку водой. Но я с тех пор никогда не забывал урок, который мне преподали: всегда надо быть внимательным к деталям. Если ты будешь ошибаться в мелочах, игнорируя их важность, ты неизбежно встретишься с серьезными проблемами.

★

ЖИЗНЕННЫЕ УРОКИ НИКОГДА НЕ КОНЧАЮТСЯ. Если ты будешь внимателен, то сможешь каждый день извлекать из разных ситуаций поучительные моменты. Заведи привычку до того, как выключить свет перед сном, потратить пару минут на то, чтобы обдумывать, каким для тебя сегодня был урок дня. Ложись спать с уверенностью в том, что, усвоив его, ты наутро проснешься в новом качестве.

★

ВСЕГДА ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ СПРАВИТЬСЯ СО СВОИМИ НЕДОСТАТКАМИ, ПРЕОДОЛЕТЬ СВОИ СЛАБОСТИ. В каждом из нас есть что-то такое, что мы никак не можем изменить. Лично мне на «Курсах подготовки для парашютистов» большую проблему создавала недостаточная длина ног. Вместо того чтобы сдаться (что я почти готов был сделать), я понял, что могу компенсировать этот недостаток успехами в других областях. Мы все склонны находить оправдания своим неудачам, и большинство из нас именно так и поступают. Стань исключением из этого правила – отыщи обходной путь, найди альтернативу.

Урок 3
Лидер всегда держится особняком

Моя следующая задача состояла в том, чтобы покончить с обидным для себя прозвищем «пингвин». Это примечательное событие должно было произойти в ходе четырехнедельной подготовки на авиабазе Брайз-Нортон в графстве Оксфордшир, где в рамках начального парашютного курса мне предстояло совершить несколько прыжков с самолета и тем самым заработать себе «крылышки». Еще до прибытия на авиабазу я поклялся выбросить Крэнстона и его дружков из головы. В любом случае все негативные эмоции, которые я, возможно, еще испытывал, полностью исчезли, когда в понедельник утром я въехал через ворота авиабазы, гордо надев свой темно-бордовый берет.

Когда я оказался на авиабазе Брайз-Нортон, у меня просто захватило дух. Она занимает огромную площадь, на ней проживают и проходят службу более шести тысяч человек. Кроме того, это место буквально дышит историей. Именно отсюда стартовали войска основных десантных операций и операций с планерами во время Второй мировой войны. В «День Д», день высадки союзных войск в Нормандии, с авиабазы Брайз-Нортон вылетел десант для захвата на севере Франции мостов и немецких артиллерийских позиций. Многие из тех, кто отправился с этой авиабазы воевать с нацистами и освобождать Европу, входили в состав 9-й парашютно-десантной эскадрильи. И теперь я тоже стал ее военнослужащим. Уже почти стал.

Один из многих признаков, который визуально отличает элитные войска, такие как парашютно-десантные силы или подразделения «коммандос», от других, заключается в том, что мы носим свои береты с заломом. На второй день пребывания на авиабазе я, находясь в прекрасном настроении, прогуливался от жилых блоков к площадке торговой сети NAAFI[19]19
  NAAFI (Navy, Army and Air Force Institutes) – торговая служба военно-морских, сухопутных и военно-воздушных сил.


[Закрыть], где было расположено несколько магазинов и бар. Неожиданно для себя я увидел молодого парня, который самоуверенно шел в моем направлении. На нем был голубой берет с заломом. Эта картина просто поразила меня. Я невольно подумал: кем, черт возьми, возомнил себя этот парень? Залом на голубом берете являлся серьезным нарушением протокола. Почему ему это сошло с рук? Почему никто еще не вздул его за это? Честно говоря, единственная разница между мной и этим парнем заключалась в том, что у меня за спиной был трехнедельный подготовительный курс на базе роты «П», но эти три недели все же имели большое значение. «Кем ты, черт возьми, себя возомнил? – подумал я, приближаясь к нему. – Ты, гребаный говнюк! Ты ведь пока еще всего лишь “партизан”!»

Не в моем характере было устраивать публичные скандалы, но, приблизившись, я понял, что настроен по отношению к наглому «партизану» весьма агрессивно. Когда же я подошел вплотную, то узнал знакомые черты лица. Солнце било мне прямо в глаза, и пришлось почти остановиться, чтобы как следует рассмотреть парня. И тут… Я не мог в это поверить! Как такое возможно? Этот придурок, нарушавший устав, оказался моим старшим братом Майклом!

– Черт возьми, Майк! – воскликнул я, тут же забыв о берете. – Что ты здесь делаешь?

– Что я здесь делаю? – переспросил он. – Я служу здесь в ВВС, блин! А вот что ты здесь делаешь, лоботряс?

Мне, конечно же, было известно, что мой старший брат недавно пошел служить в армию, но я и вообразить себе не мог, что встречу его на авиабазе Брайз-Нортон.

Это было удивительно! Наконец-то рядом со мной оказался кто-то, на кого я мог рассчитывать как на надежного союзника! Но было еще приятнее, что мой брат увидел меня в темно-бордовом берете с «крылышками» и с эмблемой Пегаса на шевроне! В последний раз, когда я видел Майка, я был никем. Теперь же я служил в 9-й парашютно-десантной эскадрилье Корпуса королевских инженеров. И если задачи 1, 2 и 3-го батальонов парашютного полка состояли в том, чтобы воевать на поле боя, то наша задача, задача 4-го батальона, заключалась в строительстве мостов и наведении переправ, разминировании местности, а также в разрушении инфраструктуры противника. Вот почему мы были известны своей физической силой и страстью крушить все вокруг. Именно поэтому мы заслужили репутацию армейских мерзавцев и негодяев: где бы мы ни появлялись, мы оставляли после себя разрушения на грани полного разгрома и тихий ужас. Что я мог поделать? Если разрушения и тихий ужас считались незыблемым правилом того нового клана, членом которого я стал, то я должен был нести с собой именно разрушения и тихий ужас. Я был полон решимости придерживаться традиций своего батальона и поддерживать легенду о 9-й парашютно-десантной эскадрилье парашютного полка Корпуса королевских инженеров, особенно в глазах своего старшего брата.

Именно в этом духе и начались эти бурные четыре недели начального парашютного курса, которые оставили в моей памяти самые яркие воспоминания. С момента нашей встречи на авиабазе мы с Майком были практически неразлучны. Мы с ним шатались по всей авиабазе, представляя собой повышенную угрозу для окружающих. Мы крали велосипеды и накручивали на них десятки миль по территории авиабазы, били окна, разъезжали на чужих мотоциклах и перебрасывали их через ограждения. Я начал развлекаться с женщинами, предпочитая иметь дело сразу с несколькими. Я тихо выползал из комнаты женского общежития и пробирался по коридору, минуя четыре двери, чтобы увидеться с дамой за пятой дверью. Однажды ночью я покидал одну комнату, когда наткнулся на Майка, выходившего из соседней. Но, несмотря на тот бедлам, в центре которого я оказался, в общении с остальными я оставался по-прежнему вежливым и почтительным. Возможно, в какой-то степени благодаря этому мы никогда не попадали в какие-либо серьезные неприятности. Кроме того, наши отклонения от строгих норм поведения в тот период были относительно безобидными.

Через несколько недель после моего пребывания на авиабазе Брайз-Нортон меня отправили в первую служебную командировку в Северную Ирландию. Это было удивительное чувство – впервые оказаться за границей, отправиться в другую страну в составе парашютно-десантной эскадрильи. Я в полной мере испытал его, поднявшись на борт военно-транспортного самолета C-17 «Глоубмастер». Однако в приподнятом настроении я оставался недолго. Хотя мы время от времени и патрулировали улицы, но в 1999 году ситуация здесь была уже намного спокойней, чем десять или двадцать лет назад, и ничего особенного не происходило. Я в основном принимал участие в сносе печально известной тюрьмы «Мейз»[20]20
  Тюрьма строгого режима «Мейз», расположенная на окраине североирландского города Лисберн, использовалась для размещения здесь ирландских националистов, арестованных в ходе этнополитического конфликта в Северной Ирландии, в т. ч. членов военизированной группировки «Ирландская республиканская армия». В результате голодовки в 1981 г. в тюрьме скончалось десять заключенных. По условиям Белфастского соглашения тюрьма была закрыта, начались работы по ее сносу.


[Закрыть] в графстве Антрим. Поскольку «крылышки» я получил всего пару месяцев назад, на меня все еще смотрели как на салагу. Это означало, что мне не поручали никаких более или менее ответственных или интересных задач. Я не ломал стен крупной инженерной техникой, не сносил тюремных заграждений. Вместо этого мне приходилось возиться в канавах, вытаскивая оттуда щебень и мусор. Пропотевший и пропыленный, я был весь в волдырях и порезах. Это была грубая мужская работа. В конце каждой смены я чувствовал себя так, словно весь день провел в глубокой угольной шахте и выполз оттуда грязный, измотанный и измученный.

После возвращения в казарму мы, парни из воздушно-десантных войск, выходили себя показать в бар NAAFI. Любой, кто не был десантником, чувствовал себя здесь нежеланным гостем. Мы были шумными, возбужденными, агрессивными. Мы были убеждены в том, что если ты не десантник, то не достоин находиться в баре, когда там находились мы. Нас набивалось человек двадцать, и мы заполняли собой все пространство в прямом и переносном смысле. Если же кто-то из особенно упрямых чужаков пытался, бросив нам вызов, выпить в углу, кто-нибудь из нас подходил и коротко объяснял ему: «Послушайте, вам лучше отвалить! Сейчас этот бар, на х**, принадлежит десантникам!»

Мне было девятнадцать лет, и у меня было телосложение гончей собаки. Для того чтобы напиться, мне вполне хватало двух пинт «Хайнекена». Но у меня не оставалось другого выбора, кроме как продолжать надувать щеки и отчаянно пытаться не отставать от старших парней. Заводилой выступал здоровенный парень, настоящий вожак в эскадрилье, которого все звали Бусом, потому что по своему телосложению он напоминал вонючий лондонский двухэтажный автобус «Рутмастер». Бус был типичным хулиганьем. Это был крупный парень, которому нравилось выставлять себя напоказ. Он абсолютно ничего не боялся и всегда хотел всем доказать, что он самый классный и крутой десантник из всех десантников.

У меня не оставалось другого выбора, кроме как продолжать надувать щеки и отчаянно пытаться не отставать от старших парней.

Однажды вечером я, выдув четыре пинты пива, расслабленно наблюдал за игрой в бильярд, когда вдруг заметил, что Бус с заинтересованным видом беседует о чем-то с группой парней у автомата с сигаретами. Завершая разговор, Бус ухмыльнулся, все остальные также ухмыльнулись и, один за другим, оглянулись на меня. Я понял, что они что-то замышляли.

Тем не менее я сделал вид, что полностью сосредоточен на игре в бильярд. Краем глаза я видел, как трое из тех парней зашли за стойку бара и вытащили из посудомойки верхний лоток со стаканами и пивными бокалами. Затем девять или десять парней собрались вокруг танцпола, бросая в мою сторону жадные взгляды, от которых я чувствовал себя весьма некомфортно. Они принялись швырять на деревянный пол свои пивные бокалы, стаканы и другую посуду. Повсюду блестели осколки стекла, все стены были забрызганы алкоголем. Затем Бус начал раздавать своим приятелям бокалы из лотка, которые тоже полетели на пол.

Бус подошел ко мне и ухмыльнулся:

– Пришло время посвящения, салага!

По бару прошла волна возбуждения. Бус схватил меня за предплечье и потащил к танцполу, замызганному алкоголем и заполненному битым стеклом. Блики от зеркального шара, который висел под потолком, сверкали на тысяче стеклянных осколков, похожих на зубы огромной акулы.

– Головой вперед! – крикнул Бус. – Ныряй, пацан!

Радостные возгласы в баре стали громче. Бус повернулся к остальным и добавил:

– И сделать это, б**, он должен голышом!

– Ты, гребаный салага! – раздались в баре азартные крики. – Давай залезай!

Я понимал, что это было испытание, проверка на храбрость. Я должен был продемонстрировать отсутствие страха. Я снял кроссовки, носки, футболку и брюки. Когда я остался в одних трусах, окружающие принялись хлопать в такт: «Давай! Давай! Давай!» Все с нетерпением ждали. Мне ничего не оставалось, кроме как в конце концов рискнуть – в надежде, что ни один из этих мерзких осколков не полоснет меня по лицу, не разорвет мне крупную артерию и, не дай бог, не вопьется мне в яйца. Я старался ни о чем не думать. Когда крики стали громче, я «нырнул».

Приземлившись на площадку танцпола, я почувствовал, как ударился грудью о что-то твердое, затем раздался звук бьющегося стекла, и по полированному полу зажурчало пиво. Порезы, которые я получил при падении, были безболезненными. Поначалу. Я ощущал лишь покалывание и надрезы на коже. Продвигаясь вперед в пивной пене, я быстро повернулся всем телом, стараясь, чтобы на полу у меня была спина и задница.

Когда я добрался до противоположного края танцпола, вокруг моего тела мерзко хлюпала пивная пена, возвышаясь над осколками стекла. Я поднялся на ноги так осторожно, как только мог, делая при этом вид, что мне на все абсолютно наплевать. Когда я встал в полный рост, Бус обхватил мою голову своей ручищей и начал бить кулаком по макушке, исступленно выкрикивая: «Добро пожаловать в братство!» Из-под его подмышки я мог видеть, как по бледной коже моих рук, по груди, животу и видимой части ягодиц стекает кровь. Другие десантники сами принялись прыгать на разбитое стекло, сопровождая это истошными воплями. Позади нас игроки в бильярд продолжали свою игру, демонстрируя полное отсутствие интереса ко всему происходящему.

Всю следующую неделю я методично выковыривал осколки из своей задницы. Но, по крайней мере, во всем этом, как мне казалось, был хоть один плюс: теперь я мог считать себя членом общей банды. Мое удовольствие от осознания этого факта было бы еще больше, если бы один из старших парней, позавидовав, судя по всему, тому вниманию, которого я удостоился от Буса, не напомнил мне, когда я голым возвращался к своей одежде:

– Не забывай, пацан, что ты все еще гребаный салага!

Это было самым удручающим моментом во всем спектакле. Я всегда стремился стать лучшим, но не видел никакой возможности подняться на верхнюю ступень иерархии за счет личных качеств. Для этого было важно постоянно общаться с нужными людьми и долгое время вариться с ними в одном котле. Единственный способ, при помощи которого можно было быстро добиться успеха в 9-й парашютно-десантной эскадрилье, заключался в организации различного рода безобразий. Именно отвратное поведение давало кому бы то ни было больше прав заявлять о себе как о настоящем десантнике. Ни достижения, ни профессиональные навыки или накопленный опыт не давали такой возможности. Кроме того, тебе следовало постоянно оставаться в середине этой волчьей стаи. Ты не мог в чем-либо выделиться перед Бусом и остальными. Если ты решался на этот опрометчивый шаг, то тебя мгновенно ставили на место, весьма умело и так, что тебе это запоминалось надолго.

Ситуацию усугубляло и то, что это было время, когда в мире не происходило ничего такого, что могло бы привести к необходимости задействовать в той или иной мере наши вооруженные силы. В период с 1998 по 2002 год развертывания наших войск нигде не производилось. Не было никакого Афганистана, никакого Ирака, ничего, даже близко похожего на это. Военная служба предполагает формирование вполне определенного в психологическом отношении человека. Человека, склонного и готового к агрессии. Этой агрессии нужен выход, что возможно на поле боя или в ходе специальных операций. В зоне боевых действий эта бешеная энергия, порождаемая агрессией, оказывается невероятно востребована и чрезвычайно эффективна. Однако когда боевые действия не ведутся, люди, находящиеся на военной службе, направляют ее друг на друга. Ее больше просто некуда направить.

Когда я в этот раз вернулся в Великобританию, у меня на левой руке были вытатуированы «крылышки».

Когда я в этот раз вернулся в Великобританию, у меня на левой руке были вытатуированы «крылышки». В гарнизоне Олдершот мое место в жилом блоке оказалось рядом с койкой Крэнстона. Теперь, когда я прошел посвящение в десантники (а также узнал свое место в их иерархии), мы стали лучше ладить. Каждый вечер все вместе мы ходили в местные пабы, где чаще всего собирались десантники, и в такие клубы, как «Пегги» или «Чикс». Там парни соревновались друг с другом в умении вести себя отвратительнее всех, было важно выяснить, кто сильнее шокирует окружающих. Они могли на спор выпивать пинты мочи друг друга. Могли опустить свои яйца в лузу бильярдного стола, дожидаясь, пока тяжелый шар не врежется в эту лузу. Могли встать у стены с обнаженным торсом, чтобы им в спину метали дротики для дартса. «Десантура!» – раздавался крик, когда происходил очередной дебош. «Десантура!» – звучало, когда облевывали полпаба. «Десантура!» – исступленно кричали, когда били стекла. «Десантура!» – бросали клич, когда за нами по городу в очередной раз гналась военная полиция.

А что же я? Я был глубоко погружен во все это действо. Мне следовало быть таким. Я добивался того, чтобы меня считали своим. Я жаждал чувства принадлежности к братству. Я хотел стать членом этого элитного клуба. И вести себя, как описано выше, было единственным способом подтвердить статус. Если бы я этого не делал, то другие, поняв мое нежелание участвовать в безобразии, быстро превратили бы мою жизнь в ад. Что ж, надо признать, я прошел долгий путь с тех пор, как сошел с парома из Нормандии, приподнимая шляпу перед каждым, кто проходил мимо меня на улице, и желая прохожим доброго утра.

Какое-то время мне удавалось избегать участия в насилии, но в конце концов это все же произошло однажды вечером в клубе «Пегги». Мы сидели за своими столиками под светящимися в полутьме экранами, на которых угадывались фигуры Майкла Джексона и Мадонны. Когда мы достаточно завелись, мимо нас прошел самый крупный мужчина, которого кто-либо из нас когда-либо видел. На нем была короткая жилетка, подчеркивавшая мощь его тела. На пальцах красовалось больше золотых колец и перстней, чем у цыганки.

– Эй, Миддлтон! – ухмыльнулся Крэнстон. – Ударь этого красавца! Попробуй завалить его!

– Отвали! – засмеялся я в ответ.

В этот момент Бус ухмыльнулся мне и вступил в разговор:

– В самом деле, Миддлтон, ударь его!

Теперь путь к оступлению был отрезан. Как только Бус озвучил свой королевский приказ, все наши парни возбужденно закричали: «Десантура! Десантура! Десантура!» Я, пошатываясь, поднялся на ноги, пытаясь скрыть и то, насколько я взбешен таким поворотом дел, и то, как сильно я обделался. К этому времени миновавший нас бугор нашел своих приятелей, которые собрались вокруг музыкального автомата, и присоединился к ним.

– Десантура! Десантура! Десантура!

Медлить мне уже больше не было никакого смысла, и я шагнул к нему. Эта громадина видела, как я приближаюсь. Вся его группа повернулась ко мне. Я знал, что мне придется делать то, что требовалось, без колебаний, и делать это правильно. Если у меня не получится чистый нокаут, то этот зверь превратит меня в кусок мяса. Я сжал кулак, поднял руку и, вложив в удар силу всего своего тела, с зажмуренными глазами заехал костяшками пальцев ему по челюсти. Острая боль пронзила мне руку. Я открыл глаза: Господи Иисусе, бугор почти не сдвинулся со своего места. Он просто уставился на меня, слегка озадаченный и раздраженный, словно его побеспокоила надоедливая муха. Затем он качнулся назад, заводя руку для замаха. Не могу до сих пор понять, как я смог увернуться от этого удара, который запросто расплющил бы меня. К моему счастью, парни были уже наготове. Они набросились на беднягу и устроили ему серьезную взбучку, пока я, шатаясь, возвращался к стойке за очередной порцией пылающей самбуки.

Несколько часов спустя мы уже ехали к себе в казармы, заняв весь верхний этаж ночного автобуса. Немногочисленные шпаки, оказавшиеся с нами в транспорте, были явно напуганы, но пытались делать вид, будто бы все было в полном порядке, предпочитая пристально смотреть в окна. За окнами проносились темные улицы, силуэты домов с террасами и оранжевые уличные фонари. Мы пребывали в своем обычном состоянии: кричали, ругались, гоготали – в общем, полностью соответствовали своей давно приобретенной репутации. Вести себя так на публике казалось нам нашей прямой обязанностью. Уж коль скоро все окружающие ожидали от 9-й парашютно-десантной эскадрильи именно такого поведения, мы не хотели обманывать их ожиданий. У меня за плечами был замечательный вечер. Несмотря на то что мне не удалось завалить в «Пегги» этого бугра с кольцами и перстнями, я знал, что мой рейтинг зашкаливает, и втайне наслаждался мыслью, что идея устроить заварушку принадлежала Крэнстону. Ведь он вряд ли предполагал, что результатом его коварной инициативы станет мое сближение с Бусом и остальными парнями, однако произошло именно так. Размышляя над этим, я чувствовал прилив сил.

Когда автобус завернул за угол, направляясь к казармам, я решился на небольшой трюк, чтобы окончательно закрепить в сознании парней мою сегодняшнюю победу. Пошатываясь, я поднялся со своего места, прошел в переднюю часть автобуса и там развернулся, держась за сиденья по обе стороны от себя, чтобы удержаться. Затем я поймал взгляд Буса и крикнул ему:

– Эй! Все пучком!

Он истошно закричал в ответ:

– Миддлтон! Миддлтон! Ми-и-и-и-и-ддлто-о-о-о-о-о-н!

Все в автобусе обернулись на нас. Тогда я торжествующе поднял обе руки и крикнул: «Десантура!» Тут же все парни немедленно принялись вопить: «Десантура! Десантура!» Как только начался этот галдеж, я позволил своему переполненному мочевому пузырю наконец освободиться. Горячая моча потекла по моим джинсам, она стекала мне в носки и собиралась вонючей лужицей подо мной на полу автобуса, откуда маленькими струйками растекалась в разные стороны. Парни разразились радостными возгласами и смехом. В тот момент, когда я собирался, пошатываясь, вернуться на свое место, я увидел, что кто-то пристально смотрит на меня. Это была женщина лет за пятьдесят, и по тому, как она была одета, я догадался, что она работала, скорее всего, уборщицей и возвращалась домой с ночной смены. Заметив, что я смотрю на нее, она произнесла:

– Могу поспорить: твоя мама гордится тобой.

Моя следующая командировка за границу состоялась в августе 2001 года. В Македонии была организована операция НАТО «Основной урожай», и нам предстояло оказать содействие в сборе оружия у повстанцев[21]21
  Проведенная в августе–сентябре 2001 года операция НАТО «Основной урожай» заключалась в разоружении македонских албанцев из «Армии национального освобождения» на основе Охридского соглашения, предоставившего албанцам ограниченную самостоятельность.


[Закрыть]. Македония относилась к числу тех неспокойных балканских государств, которые, казалось, всегда находились на грани какого-то очередного конфликта, корни которого уходили в далекое прошлое. Мы прибыли туда, чтобы собрать оружие у повстанческих сил для его последующего уничтожения в Греции и тем самым предотвратить назревавшую гражданскую войну. Британцы являлись самым многочисленным контингентом, в составе которого насчитывалось более тысячи военнослужащих из парашютно-десантных сил и 2-го батальона парашютного полка Британской армии. Среди военных были также французы, немцы и чехи. Девятую парашютно-десантную эскадрилью разместили у подножия гор, нас поселили в местном отеле. Мы каждый день развертывали контрольно-пропускные пункты, обеспечивали связь натовского контингента, разместившись в больших палатках, сортировали оружие, конфискованное у боевиков, и регистрировали его серийные номера.

Это была достаточно рутинная работа, пока меня не направили во Французский Иностранный легион. Стало известно, что я хорошо говорю по-французски, и вскоре после этого я уже переводил для высокопоставленных офицеров Второго парашютно-десантного полка Легиона. Это подразделение (Deuxième Rep) считалось элитной группой, которая фактически занималась решением задач, ставящихся обычно для спецназа. Французы действовали на качественно ином уровне. Эти люди отличались острым умом, их подготовка заставила бы многих британских десантников краснеть от стыда. Они вели себя с таким достоинством, что становилось ясно: им некому доказывать свою состоятельность. Несмотря на то что участникам операции «Основной урожай» официально запрещалось употреблять спиртные напитки, Иностранный легион спонсировался пивоваренной компанией Kronenbourg, и я лично таскал упаковки этого пива в отель, где проживали британцы (выпивать, однако, я предпочитал с французами). Когда французы напивались, они не устраивали безобразных драк, ограничиваясь тем, что пели старые патриотические песни, словно дружная компания развеселившихся пиратов. Мне это нравилось. Случались моменты, когда я всерьез подумывал о том, чтобы собрать свои вещички и вступить в Легион. Было бы здорово вырваться из того круга насилия, в котором я оказался. Впервые за многие годы я почувствовал, что меня воспринимают как личность и уважают. Я снова смог почувствовать себя самим собой.

Однажды утром я зашел в ангар, где британские десантники обычно перекусывали, и увидел, что все они собрались в одном углу. «Как странно!» – подумал я. Протиснувшись мимо нескольких парней, я обнаружил на полу у стены ящик, взобрался на него и стал смотреть поверх голов. Все взгляды были прикованы к портативному телевизору, большой черной коробке с крошечным экраном. На экране раз за разом прокручивали кадры того, как где-то в огромную многоэтажку врезается самолет. «Теперь, на х**, начнется!» – пробормотал кто-то. Ему никто не ответил. Всем все и так было ясно.

То, что я провел так много времени вместе с Deuxième Rep, сильно повлияло на меня. Тесное общение с французами заставило меня усомниться в том, чем я занимался и кем я стал. Мне в голову стали приходить мысли: «В кого я превратился? Неужели мне придется заниматься этим на протяжении всех лет моей службы? Неужели я стремился именно к этому? Неужели цель моей жизни заключается в том, чтобы стать очередным Бусом?» Я осознал, что позволил себе стать частью толпы. Меня втянули в это. И именно такое положение дел в армейской среде считается нормальным.

Есть много важных моментов, которые вылезают тогда, когда ты являешься частью какого-то сообщества. Если это объединение адекватное, ты не возомнишь себя пупом земли. В таком сообществе все преданы друг другу. Совместная жизнь и совместная работа, даже мелкие ссоры с последующим примирением превращают членов сообщества в сплоченную группу единомышленников. Порой может получаться так, что члены сообщества буквально ненавидят друг друга, но, когда наступает критический момент, они с такой же решимостью защищают попавшего в беду и готовы ради этого на многое. Перед необходимостью обеспечить безопасность своих собратьев бесследно исчезают мысли о собственной безопасности, и ты беспокоишься только о других. И это свойственно всем членам сообщества.

Порой может получаться так, что члены сообщества буквально ненавидят друг друга, но, когда наступает критический момент, они с такой же решимостью защищают попавшего в беду и готовы ради этого на многое.

Такое случалось со мной не раз во время командировки в Афганистан. Однажды мы находились на патрулировании, когда заметили пикап «Хайлакс», который проезжал вдали по пыльному переулку с массивным орудием в кузове. Мы легли на землю и стали наблюдать за ним, как вдруг он остановился. Присмотревшись, мы рассмотрели орудие, которое перевозил пикап. Это была зенитно-противотанковая пушка калибра 120 мм, представлявшая для талибов большую ценность. Я повернулся к офицеру и предложил: «Не будем терять времени, давайте ликвидируем ее!» Ни о чем больше не раздумывая, мы вскочили и побежали к пикапу, петляя между зданиями и держа оружие на изготовку. Остальные парни из патруля остались позади.

Вскоре мы оказались на открытом пространстве на краю огромного кукурузного поля. Двое талибов в «Хайлаксе», увидев нас, выскочили из кабины и побежали к полю. Офицер сразу же бросился за ними. Это было чрезвычайно опасно – находиться на виду у двух вооруженных талибов, укрывшихся среди высокой кукурузы, и самому при этом не видеть никаких целей. Я подумал про себя: «Надеюсь, он не собирается перемещаться дальше. Он – наш босс, он нам нужен». Но он продолжал мчаться вперед. Не теряя ни секунды, я побежал за ним, крикнув: «Вернитесь! Назад! Оставайтесь с пушкой!» В конечном итоге я оказался на кукурузном поле, а офицер, вернувшись, – в относительной безопасности рядом с пикапом. Помню, я еще задался вопросом: «И какого хрена я здесь делаю?» Но тогда я действовал совершенно автоматически.

Как раз в этом и заключается сила сообщества в ее лучшем проявлении. Тем не менее следует подчеркнуть, что настоящего лидера отличает способность при необходимости дистанцироваться от общего психологического настроя, охватившего всех членов сообщества. Ты не должен позволять групповому мышлению оказывать на тебя давление. Когда я был молод, меня всегда что-то выделяло из общей толпы. Речь не о том, что я постоянно думал: «Я хочу быть лидером!» Просто, оглядываясь назад, я понимаю, что во мне действительно было что-то особенное. Именно таких людей, которые выделяются из общей толпы, отбирают для службы в Силах специального назначения. Они отбираются из общей армейской массы и направляются в элитные подразделения. В результате формируется команда высококлассных специалистов с высокими компетенциями, команда ярких личностей, которых называют «думающими бойцами».

Как бы глубоко я ни погрузился в групповое мышление 9-й парашютно-десантной эскадрильи, из меня не смогли окончательно вытравить дух того респектабельного молодого человека, которым я когда-то был. Моя совместная деятельность с Deuxième Rep пробудила этот дух, напомнив мне, кем я был на самом деле. После этого я обнаружил, что постепенно отдаляюсь от Буса, Крэнстона и всех остальных.

Отдалению способствовало также и то, что, вернувшись в Великобританию, я встретил девушку. Это случилось, когда я в очередной раз приехал в Портсмут навестить свою бабушку. Я пошел выпить в клуб «Магистраль 66» с парой своих старых друзей, и там ко мне подошла стильная блондинка с короткой стрижкой, которая представилась как Хейли. После неуклюжего флирта мы переспали, после чего у нас с ней завязались отношения. Это не понравилось ребятам из 9-й парашютно-десантной эскадрильи. Первым признаком отвержения было то, что парни перестали меня поддразнивать. Со стороны наше постоянное поддразнивание друг друга могло показаться грубым, на грани издевательства, но оно являлось неотъемлемой частью традиций 9-й парашютно-десантной эскадрильи. Это был принятый нами способ сказать о том, что ты действительно думаешь о ком-то, превратив это в шутку. Кроме того, такое поддразнивание имело целью испытать твою выдержку. Если ты не мог спокойно отнестись к поддразниванию, то тебя начинали травить.