Текст книги "Высадка в Нормандии"

Первый приказ Сопротивлению привести свои силы в состояние боевой готовности был передан французской службой «Би-би-си» 1 июня. Читая якобы «личные письма», адресованные родным, диктор подчеркивал каждое слово. Сообщение шло практически открытым текстом, нарушая все правила конспирации: «L’heure du combat viendra» («Близится час сражения»). Сигнал на случай отмены высадки союзников был замаскирован чуть больше: «Les enfants s’ennuient au jardin» («Детям стало скучно в саду»). В первых числах июня бойцы Сопротивления по всей Франции напряженно вслушивались в то, что сообщало им радио: приказы нужно было понять точно. Вслушивались и немцы – абвер и служба безопасности (СД). Остальные, не посвященные в тайны, слушали радио как завороженные. Один французский интеллектуал, живший близ Лизье, сказал, что радиоприемник «напоминает горделивого сфинкса, который изрекает загадочные слова, а от них зависит судьба Франции».

И вот рано вечером 5 июня «письма домой» привели в действие машину Сопротивления по всей Франции. Союзники сочли это необходимым, поскольку не могли рисковать и позволить противнику разгадать намеченные точки десантирования. В тот вечер бойцы Сопротивления в Нормандии услышали слова диктора: «Les dés sont sur le tapis» («Кости брошены»). Это был приказ для них – без промедления приступать к делу, резать телефонные провода и телеграфные линии связи. Затем последовала новая фраза: «Il fait chaud à Suez» («В Суэце жарко») – сигнал уничтожать все коммуникации противника.

Глава 5
Воздушный десант действует

С 23 часов 5 июня до полуночи по всей Южной и Центральной Англии в деревушках близ авиабаз стоял неумолчный гул моторов: самолеты сплошным потоком поднимались в воздух. Полуодетые жители выбегали в садики – посмотреть, как на фоне стремительно бегущих по небу туч проносятся армады самолетов, которым, казалось, нет ни конца ни краю, и каждый невольно думал: «Ну, вот и началось!» Это зрелище вселяло великие надежды, но и заставляло вспомнить, как всего четыре лета назад английские войска бежали из Дюнкерка. Кое-кто спешил в дом – преклонить колени и помолиться за тех, кто сейчас летел в бой.

В воздух на 1200 самолетах поднялись три воздушно-десантные дивизии. Английская 6-я воздушно-десантная направлялась прикрывать левый фланг Монтгомери к востоку от реки Орн. Американские дивизии – 101-я и 82-я – будут сброшены на полуостров Котантен с задачей захватить ключевые позиции, в особенности дамбы через заливаемые приливом земли перед сектором «Юта».

Первой вылетела рота Д 2-го батальона Оксфордширско-Бакингемширского легкого пехотного полка. Она поднялась в воздух даже раньше, чем группы наведения, которые должны были вылететь раньше главных сил и указать точки десантирования. Эта рота, которой командовал майор Джон Говард, летела на шести планерах типа «Хорза», буксируемых бомбардировщиками «Галифакс». Все солдаты и офицеры зачернили лица, а на голове у них были круглые каски парашютистов, затянутые маскировочными сетками. Вооружение составляли винтовки разных типов, автоматы «Стен» и несколько ручных пулеметов «Брен». «Галифаксы» повели планеры к востоку от курса, которым двигались корабли вторжения, к курортному местечку Кабур, где имелась брешь в немецкой системе ПВО. Планеры находились на высоте 1500 метров, когда были отцеплены буксировочные тросы. Говард приказал солдатам прекратить песни, которые они горланили, пока летели через Ла-Манш. Стало тихо, только свистел рассекаемый планерами воздух. Пилоты заложили вираж, разворачивая хрупкие летательные аппараты на запад. Быстро снизившись, они выровняли планеры на высоте 300 метров, готовясь идти на посадку.

Объектами высадки являлись два близко расположенных моста: один через реку Орн, другой – через Канский канал. Роте была поставлена задача захватить их раньше, чем немецкие часовые успеют взорвать заложенную под мосты взрывчатку. Говард, устроившийся напротив двери первого планера, смотрел, как поблескивают внизу два потока воды. «Хорза» пошел на посадку, и солдаты дружно ухватились за скобы – тряхнуть должно было изрядно. Два пилота посадили перегруженный планер с изумительной точностью. Раскачиваясь из стороны в сторону, кренясь на кочках, планер покатился по полю, пока не уткнулся носом в колючую проволоку. От удара пилоты потеряли сознание, но дело свое они сделали – посадили планер на расстоянии 15 метров от блиндажа охраны моста.

Некоторые фанерные «Хорзы» (их прозвали «катафалками»)[58]58
  В английском основано на созвучии: Horsa – Хорза и hearse – катафалк.


[Закрыть] не выдержали удара при посадке, и сидевшие в них солдаты выбирались наружу не только через двери, но и через образовавшиеся в бортах щели. Минута – и солдаты из планера Говарда метнули гранаты внутрь блиндажа на западном берегу Канского канала. Не теряли времени и остальные солдаты взвода: во главе с лейтенантом Дэном Бротериджем они уже неслись по мосту на другой берег. Говард мог убедиться, что они не зря бегали кроссы, и сейчас были в лучшей форме. Но пока взвод Бротериджа добежал до противоположного берега, немецкие часовые уже пришли в себя и открыли огонь. Бротеридж был смертельно ранен в шею и вскоре умер.

Приземлился следующий взвод под командованием лейтенанта Сэнди Смита, только при посадке командир сломал себе руку. После яростной, но, по счастью, короткой схватки мост через Канский канал оказался в руках англичан. Говарда тревожило то, что никаких сведений не поступало от взвода, которому было поручено захватить мост через реку Орн, всего в нескольких сотнях метров от канала, но вскоре доставили сообщение: взвод овладел мостом стремительным ударом, без единого выстрела. Его командир лейтенант Деннис Фокс не без удовольствия встретил бойцов другого взвода, которые достигли моста, запыхавшись от бега: их планер приземлился в полумиле от объекта. В ответ на вопрос, как обстоят дела, он ответил: «Пока учения идут отлично, только что-то я, черт возьми, посредников не вижу».

Говард незамедлительно приказал занять круговую оборону и выслал солдат Фокса в боевое охранение, поручив им прощупать ближайшую деревню Бенувиль. По рации передали условный сигнал об успешном захвате двух мостов, который звучал довольно странно: «Окорок и Варенье». Говарду не верилось, что такая непростая операция прошла как по нотам, но в 01:30 охраняющая захваченные мосты рота расслышала характерные звуки: за Бенувилем ревели моторы танков.

К тому времени воздушные десанты высаживались уже по всему району вторжения. Немецкие офицеры настойчиво пытались дозвониться по полевым телефонам до полковых штабов. Удавалось это не всегда – линии связи были перерезаны бойцами Сопротивления, – и тогда немцам приходилось вести переговоры по радио. Для усиления возникшей неразберихи Королевские ВВС провели операцию «Титаник» с участием сорока самолетов «Гудзон», «Галифакс» и «Стирлинг». Они сбросили манекены, имитирующие парашютистов, и экранирующие алюминиевые полоски, «ослепляющие» радары, а также группы бойцов САС, которые должны были создать видимость высадки воздушных десантов в стороне от действительного района вторжения. Группы спецназа должны были сеять панику в ближайшем тылу противника, а также придать достоверность «десантам» манекенов. Примерно 200 таких манекенов сбросили к югу от Карантана в основании полуострова Котантен, еще полсотни – к востоку от реки Див и еще 50 – к юго-западу от Кана. Они мало чем отличались от примитивных пугал, а при приземлении взрывались и сгорали. Немцы окрестили их «взрывающимися куклами» (Explosivpuppen). Вскоре после 01:30 заработали телетайпы в штабах корпусов и армий, но доклады о «взрывающихся куклах» привели большинство командиров к выводу о том, что здесь наносится отвлекающий удар, а главный готовится, скорее всего, в районе Па-де-Кале. Единственным, кто сразу сообразил, что главный удар наносится именно здесь, в Нормандии, был начальник штаба 7-й армии генерал-майор Макс Пемзель, но генерал-лейтенант Шпейдель, который сидел в замке Рош-Гюйон, отказался ему поверить.

Генерал-лейтенант Йозеф Райхерт, командир дислоцированной к востоку от устья Орна 711-й пехотной дивизии, засиделся в тот вечер допоздна за разговорами в офицерской столовой. Уже собираясь расходиться и ложиться спать, он и его собеседники услышали над головой гул самолетов. «Самолеты шли так низко, что нам казалось – они заденут крышу, – писал он позднее. Райхерт с подчиненными вышел на улицу и запрокинул голову. – Была ночь полнолуния. Дул сильный ветер, небо затянули грозовые тучи, но в разрывах между ними удалось ясно различить несколько низко летящих самолетов: они кружили над КП дивизии». Райхерт вернулся в здание, прихватил свой пистолет и тут услыхал крики: «Парашютисты!» Повсюду вокруг штаба спускались на парашютах воздушные десантники. Немцы открыли огонь из 20-мм счетверенных зенитных пушек.

Пока офицеры штаба поднимали дивизию по тревоге, Райхерт позвонил в Руан, в штаб 81-го корпуса. Зенитки к этому времени умолкли, наступила гнетущая тишина. Относившийся прежде с недоверием к возможности вторжения Райхерт теперь понял, что оно действительно начинается, даже если эта атака на его штаб окажется ложной. Привели двух захваченных в плен парашютистов-англичан, но отвечать на вопросы они отказались. Генерала потрясла точность найденных при них карт: там были нанесены позиции почти всех артиллерийских орудий. Из этого следовало, что французские подпольщики работали куда активнее, чем казалось немцам. Не всем пленным так повезло, как этим двоим. Чуть подальше, на одном из участков дивизии, один гауптфельдфебель[59]59
  Соответствует званию старшины.


[Закрыть] расстрелял восемь английских парашютистов – вероятно, выполняя печально известный приказ Гитлера Kommandobefehl[60]60
  «Приказ о спецназовцах (коммандос)» (нем.).


[Закрыть], который предписывал расстреливать всех солдат спецназа противника, захваченных при выполнении задания.

К югу от Эвре командир 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» бригаденфюрер[61]61
  Бригаденфюрер – звание в СС, соответствует генерал-майору в армии (бригадных генералов в немецкой армии не было).


[Закрыть] Фриц Витт грелся у камина и попивал вино с офицерами своего штаба, когда стали поступать первые доклады о сброшенных манекенах. От этих докладов офицеры отмахнулись, решив, что поднята очередная ложная тревога, как не раз бывало минувшей весной. Но не успели они отправиться на покой, как их разбудили, а доклады стали более тревожными. Витт связался по телефону со штабом 1-го танкового корпуса СС, но там никто ничего не знал. Тогда Витт своей властью передал частям кодовый сигнал «Блюхер», подняв дивизию «Гитлерюгенд» по тревоге. Тем не менее его солдатам и офицерам, к их крайнему разочарованию, пришлось не один час дожидаться в своих бронированных машинах, пока ставка фюрера дала наконец разрешение задействовать дивизию в боях. Все же Витт еще раньше разрешил 25-му мотопехотному полку СС выдвинуться в направлении Кана и выслал вперед подразделения разведбатальона дивизии на бронетранспортерах и мотоциклах с колясками.

Из всех десантов, высаженных англичанами в ту ночь, успех Говарда с захватом двух мостов был едва ли не единственной операцией, которая прошла по намеченному плану. Командир 3-й парашютно-десантной бригады бригадный генерал Джеймс Хилл предупредил перед отлетом своих офицеров: «Джентльмены, вы отлично подготовлены, вам отданы приказы, однако не теряйтесь, если начнется неразбериха, а она обязательно будет».

Командир 6-й воздушно-десантной дивизии генерал-майор Ричард Гейл предложил разумный план. Его войскам, чтобы прикрыть левый фланг войск вторжения, надлежало захватить и удерживать район между реками Орн и Див в 8 км дальше к востоку. Разрушив пять мостов на востоке, вполне можно было использовать реку Див и ее пойму, затопленную самими немцами, в качестве заграждения против атак бронетехники. В таком случае генерал мог повернуть свои главные силы на юг – для отражения ожидавшейся контратаки немецкой 21-й танковой дивизии. Англичанам требовались противотанковые пушки, которые можно было доставить через два часа на первых же планерах.

Другой задачей 6-й воздушно-десантной дивизии было уничтожение артбатареи в Мервиле, на дальнем от Уистреама берегу устья Орна. Воздушная разведка давно наблюдала за подготовкой позиций береговой артиллерии. Орудия большого калибра в Мервиле были способны нанести серьезный урон и боевым кораблям флота, и десантным судам, и обстреливать весь сектор «Сорд» – крайнюю восточную точку десантирования. Для бомб эти орудия в мощных бетонных дотах были практически неуязвимы, поэтому захват и уничтожение орудий были возложены на 9-й батальон парашютного полка под командованием подполковника Теренса Отуэя. Окружавшие батарею заграждения из колючей проволоки, минные поля и пулеметные точки делали задачу трудновыполнимой. Для ослабления обороны противника предусматривался налет на объект бомбардировщиков «Ланкастер» непосредственно перед броском батальона, а затем штурмовая группа на четырех «Хорзах» должна была приземлиться внутри проволочных заграждений и на крышах дотов.

Солдаты Отуэя многократно отрабатывали свою атаку еще в Англии, на учебных позициях, но, как и предупреждал командир бригады, здесь неизбежной была неразбериха. При десантировании батальон рассеяло на большой площади – частично из-за того, что самолеты маневрировали, уклоняясь от огня зениток, но еще и потому, что сигнальные устройства группы наведения «Эврика», которая должна была наводить самолеты с десантом на цели, вышли из строя при посадке. Многие парашютисты угодили в затопленную пойму реки Див. Одного из солдат Отуэя засосало в трясину, и он захлебнулся болотной жижей, несмотря на все попытки товарищей спасти его. Десантников снабдили звуковыми манками для уток, чтобы они могли отыскать друг друга в темноте, но парашютистов разбросало так далеко друг от друга, что звуков было не слышно. Точки сбора достигли всего 160 человек из 600.

Два подразделения 9-го батальона так и не смогли соединиться с остальными, поскольку их сбросили над Сен-Пэром, в 26 км к югу от намеченного района. Их поразила стоявшая кругом тишина. Офицер подошел к ближайшему дому, разбудил его обитателей и выяснил, куда их занесло. Придя в ужас от полученного ответа, он приказал солдатам разбиться на мелкие группы и пытаться самостоятельно пробиваться к позициям батальона, но многие были схвачены немцами по пути туда. Когда битва за Нормандию уже завершилась, 192 человека из батальона Отуэя так и числились пропавшими без вести.

Подполковник Отуэй не мог больше ждать отставших. Ему необходимо было выполнить задачу и доложить об этом до 6 часов утра, когда откроют огонь шестидюймовые (калибра 152,4 мм) орудия английского легкого крейсера «Аретуза». Что еще хуже, при десантировании была потеряна значительная часть необходимого снаряжения. У солдат Отуэя не осталось миноискателей, а «бангалорских торпед»[62]62
  Так в Англии называли удлиненные подрывные заряды для проделывания проходов в проволочных заграждениях и минных полях.


[Закрыть] почти не осталось. И все же подполковник решил с оставшейся у него четвертью солдат выполнять поставленную задачу. Его ординарец, в прошлом профессиональный боксер, выудил из кармана маленькую фляжку: «Не хлебнуть ли нам коньячку, сэр?»

Десантников ждало новое разочарование: «Ланкастеры», которые должны были ослабить вражескую оборону, промахнулись и сбросили бомбы мимо цели. Отуэю пришлось полностью отказаться от первоначального плана, тем более что «Хорзы» со штурмовой группой так и не появились. Молодой офицер с сержантом поползли по минному полю, нащупывая проход, а за ними двинулись остальные и вскоре поднялись в атаку. Из оставшихся в отряде 160 человек 75 были убиты или ранены в первые минуты боя, но батарею все же удалось захватить. К большому разочарованию, солдаты обнаружили там только 75-мм пушки вместо ожидавшихся тяжелых береговых орудий калибра 150 мм. Использовав имевшуюся у каждого десантника пластиковую взрывчатку, они вывели пушки из строя и поспешили уйти, унося своих раненых, прежде чем откроет огонь крейсер «Аретуза».

Остальные семь парашютных батальонов дивизии Гейла должны были также высадиться в междуречье Орна и Дива. После того, как рота Говарда захватила мосты между Бенувилем и Ранвилем, десантникам предстояло разрушить мосты через Див, чтобы обезопасить свой левый фланг. Эту задачу поставили перед 3-м парашютным батальоном Королевских саперов – при поддержке выброшенных на этом фланге десантников Гейла. После взрыва мостов 8-й парашютный батальон занял позиции в юго-восточной части района, в лесу Баван и на его опушках.

Почти все батальоны, выброшенные той ночью, потеряли значительную часть снаряжения. Ручные пулеметы «Брен» и противотанковые ручные гранатометы ПИАТ были зачастую серьезно повреждены при приземлении. Прикрепленные к лодыжкам парашютистов мешки со снаряжением были такими тяжелыми – в основном из-за лишнего боезапаса, – что при приземлении они чаще всего либо обрывались, либо глубоко увязали в мягком болотистом грунте. Кое-кто из солдат утонул в затопленной пойме реки Див. Командир 3-й парашютно-десантной бригады бригадный генерал Джеймс Хилл приземлился недалеко от Кабура, прямо в затопленное болото. Воды там было только по грудь ему, но от малых неприятностей это его не уберегло: были безнадежно испорчены все пакетики с чаем, которые он привязал к штанине изнутри. Вскоре последовали и неприятности посерьезнее, когда поблизости стали рваться английские бомбы. Хилл рванулся вбок, повалился на какого-то офицера, и тут осколок ударил его в левую ягодицу. Потом он с ужасом увидел посреди тропинки оторванную ногу, но то была не его нога, а лейтенанта Питерса, на которого он упал. Питерс был мертв.

Бригада Хилла сильнее всех пострадала от ошибок в определении точек десантирования. Летчикам приходилось трудно: им мешала низкая облачность, а тут еще надо было уходить из-под огня зениток. Кое-кого вводило в заблуждение то, что вздувшаяся от дождей река Див сильно напоминала реку Орн, и они сбрасывали десант не там, где нужно. По тем же причинам был сильно рассеян и канадский 1-й парашютный батальон, который следовало сбросить в том же районе, что и 9-й батальон Отуэя. Многие солдаты угодили в залитую водой пойму Дива, а два отделения были сброшены даже на западный берег Орна. Горстка бойцов добралась до Варавиля, где надо было взорвать мост. Одна неполная рота помогала бойцам 9-го батальона уходить с батареи в Мервиле, а другие подразделения канадцев случайно встретили девушку-француженку, которая вывела их к мосту в Робеоме. Мост парашютисты захватили и удерживали до подхода саперов, которые его и взорвали.

Один из канадских офицеров перед отлетом обратил внимание на то, что его солдаты были «весьма подавлены». Вполне возможно, что этому способствовала проповедь католического священника. С возмущением услышав о том, что парашютистам роздали презервативы, он в своей напутственной проповеди бушевал и заклинал солдат не идти на верную смерть с «принадлежностью смертного греха в кармане». В конце проповеди буквально весь плац был усеян выброшенными пакетиками. Впрочем, оказавшись в бою, особенно в ходе яростной схватки за Варавиль, канадцы проявили немалую храбрость. Они безоговорочно верили своему командиру, бригадному генералу Хиллу, демонстрируя редкое среди канадцев уважение к старшему офицеру-англичанину.

5-я парашютно-десантная бригада приземлилась к востоку от двух захваченных мостов. Как раз тогда, когда ее батальоны только собирались вместе, солдаты майора Говарда и услыхали лязг гусениц в районе Бенувиля. Для борьбы с танками у них имелся единственный гранатомет ПИАТ с двумя гранатами к нему. С этим тяжелым приспособлением выбежал вперед сержант Торнтон. Зная, что это оружие действенно только на близком расстоянии[63]63
  Дальность прицельной стрельбы противотанковой гранатой из ПИАТ составляла 100 м.


[Закрыть], он занял позицию на обочине дороги. К счастью, подошедшая первой машина оказалась не танком, а вездеходом. Торнтон подбил ее первым же выстрелом, а следующая машина быстро повернула назад. Сержант со своими солдатами захватил в плен тех, кто уцелел в вездеходе, среди них и начальника местного немецкого гарнизона майора Шмидта – тот был послан из Ранвиля проверить, действительно ли мосты захвачены противником.

Вскоре немногочисленных бойцов Говарда сменил на оборонительных позициях 7-й батальон под командованием подполковника Пайн-Коффина, фамилия которого была достойна персонажа какого-нибудь произведения Ивлина Во[64]64
  Пайн-Коффин (Pine-Coffin) в английском буквально означает «сосновый гроб».


[Закрыть]. Эти подкрепления смогли существенно расширить захваченный плацдарм, заняв большую территорию на западном берегу канала, в том числе почти всю деревню Бенувиль. Одновременно 12-й батальон занял позиции у цепи невысоких холмов вдоль берега Орна, а 13-й батальон вступил в Ранвиль, готовясь отразить контратаку противника. Одна его рота расчищала посадочную площадку для планеров.

В начале четвертого у моста в Ранвиле приземлились генерал-майор Гейл по прозвищу Уинди и штаб его дивизии. Появление высокого и широкоплечего невозмутимого Гейла, носившего «фирменные» военные усы, ободрило десантников первого эшелона: оно подтверждало, что вторжение идет по заранее намеченному плану. Гейл, со своей стороны, не без гордости сообщил, что он – первый английский генерал, ступивший на землю Франции с 1940 г.

На планерах, для укрепления обороны, доставили джипы и противотанковые пушки. На одном из планеров прибыл и корреспондент «Би-би-си» Честер Уилмот. «Воздушный десант напоминал учения и представлял собой великолепное зрелище», – сообщил он в редакцию – возможно, с чрезмерным оптимизмом, если вспомнить, сколько всего было поломано при посадке планеров. И тут над защитниками моста в Бенувиле нависла неожиданная угроза: сверху, из Кана, по каналу подходили немецкие катера, вооруженные 20-мм зенитными пушками. И снова граната ПИАТа точно поразила первую цель, а остальные промчались мимо, к открытому морю, не ведая, что спешат прямо под жерла орудий Королевских ВМС.

Прибывшие войска англичан не стали тратить много времени на то, чтобы окопаться: они только заложили в грунт заряды тола, а уж взрывы помогли вырыть окопы. Те возникали один за другим и создавали такое впечатление, будто позиции только что побывали под минометным обстрелом противника. Тут же стали падать и настоящие мины – в контратаки на ряде участков устремились танки и мотопехота 21-й танковой дивизии немцев.

До сих пор не был взорван самый важный мост – за городком Троарн, на основной магистрали из Кана в Пон-Левек. Десантников рассеяло слишком далеко от него. Отвечавший за взрыв моста майор Розвир возглавил немногих солдат, собрал всю имевшуюся взрывчатку и реквизировал у возмущенных санитаров джип с прицепом. Его группа пробилась с боем через два немецких заслона на дороге, затем майор повел перегруженную машину по главной улице Троарна, а солдаты отстреливались от немцев, которые вели по ним огонь из домов и справа, и слева. До моста они добрались, потеряв всего одного человека – пулеметчика, сидевшего в прицепе у заднего борта. Быстро заложили взрывчатку, и через пять минут центральный пролет моста рухнул в реку Див. Утопив джип, Розвир ухитрился ближе к вечеру привести малочисленную группу к своим, пробравшись пешком через болота и переправившись на другой берег Дива. Во всяком случае, свой левый фланг англичане обезопасили, главная угроза теперь исходила с юга.

Две американские воздушно-десантные дивизии, 82-я и 101-я, поднялись в воздух примерно в одно время с английскими парашютистами. Пилоты транспортных самолетов, взлетая на своих «неимоверно перегруженных» С-47 «Скайтрейн», сразу и молились, и сыпали проклятиями. Затем окрашенные в защитный цвет самолеты выстраивались клином и устремлялись через Ла-Манш. Офицер воздушного наблюдения на американском крейсере «Куинси» рассказывал: «К тому времени взошла луна, и, хотя небо по-прежнему было затянуто тучами, они осветились характерным сиянием… Появились силуэты первых “Скайтрейнов”, похожие на проворных летучих мышей».

Самолеты, в каждом из которых находилось по 16–18 солдат, оглохших от натужного рева моторов и тряски, не очень-то походили на легкокрылых летучих мышей. Кое-кто держал на коленях каски, готовясь надеть их в любую минуту, большинство же просто блевало на пол, из-за чего в решающий момент на нем можно было запросто поскользнуться. Католики перебирали четки, бормоча молитву за молитвой. Летчики сразу заметили, что настроение десантников резко отличается от того, в котором проходили учебные прыжки над Англией. Один летчик сказал, что парашютисты «всегда были задирами и зазнайками», на этот же раз «они держались очень серьезно». Летчики тоже были напряжены, вылетая на боевое задание. Многие пилоты за штурвалом были в защитных очках и стальных касках – на случай, если фонарь кабины разлетится вдребезги от попадания зенитного снаряда.

Парашютисты основных сил завидовали группам наведения, вылетевшим чуть раньше с радарами-маяками: те приземлятся вскоре после полуночи, когда немцы еще не сообразят, что происходит. Многие притворялись спящими, но мало кому удавалось вздремнуть по-настоящему. Генерал Максуэлл Тейлор, командир 101-й воздушно-десантной дивизии, даже снял парашюты и растянулся на полу, подложив под себя подушки. Он с нетерпением ожидал, когда придет время прыгать, – это будет его пятый прыжок, и он получит «крылышки»[65]65
  Знак отличия в американских воздушно-десантных частях.


[Закрыть].

Когда самолеты появились над Нормандскими островами, немецкие зенитчики на Джерси и Гернси открыли по ним огонь. Один парашютист пошутил: забавно получить такое «приветствие» с островов, названных в честь безобидных буренок[66]66
  На самом деле джерси и гернси – известные породы молочного скота, выведенные на одноименных островах.


[Закрыть]. Подлодка Королевских ВМС, всплывшая на поверхность, указала самолетам точку поворота на запад, где им надлежало выбросить десанты на полуострове Котантен. Едва завиднелся французский берег, пилоты передали парашютистам предупреждение о десятиминутной готовности к десантированию. На самолете Тейлора с генералом пришлось повозиться: его надо было разбудить и снова надеть на него парашюты и снаряжение. Он настоял на том, что должен прыгать первым.

Достигнув линии берега, самолеты попали в густой туман, о котором метеорологи ничего им не говорили. Эта плотная белая пелена встревожила тех парашютистов, кто имел возможность смотреть в иллюминаторы. Не видно было даже синих огней на кончиках правого и левого крыла самолета. Пилоты же, потерявшие всякую видимость, опасались столкнуться в воздухе с другими самолетами. Машины, шедшие по краям, отвалили в стороны. Смятение американцев возросло, когда самолеты вынырнули из густого тумана и попали под огонь стоявших на полуострове немецких зенитных батарей. Пилоты, в нарушение всех полученных ими приказов, инстинктивно увеличили скорость до максимума и стали маневрировать.

Идя на высоте всего 300 метров, самолеты находились в зоне эффективного огня не только зенитных орудий, но и пулеметов. Когда пилот резко разворачивал машину, бросал ее то вверх, то вниз, парашютисты валились в кучу друг на друга. Пули колотили по самолетам, «словно большие градины по железной крыше». Те, кто летел в свой первый бой, смогли убедиться, что немцы действительно хотят их убить. Один парашютист получил осколок шрапнели в ягодицу, и ему приказали встать, чтобы военврач мог «заштопать» его прямо на месте. Приказ генерала Тейлора: ни одна душа не должна остаться на борту самолета, – выполнялся в самом буквальном смысле. Кроме десятка солдат, получивших слишком тяжелые ранения от зенитного огня, не прыгнули, кажется, всего двое: парашютист, который умудрился как-то раскрыть запасной парашют прямо в самолете, и майор, с которым случился сердечный приступ.

Группа воздушного наблюдения на верхушке палубной надстройки крейсера «Куинси» с горечью смотрела на то, что происходит в воздухе. «Нередко в центре красных трасс зенитного огня возникал ярко-желтый шар. Потом шар начинал медленно падать, а за ним тянулся дымный хвост. Наконец, он врезался в невидимую в темноте землю, а зарево от взрыва полыхало до самых туч. Иной раз желтый шар взрывался еще в воздухе, разбрызгивая во все стороны струи горящего бензина. У нас, наблюдавших за воздухом, эти картины неизменно вызывали одну и ту же реакцию – мы тяжело вздыхали и бормотали: “Вот уж не повезло беднягам!”»

За четыре минуты до района выброски вспыхнули красные сигналы над дверями. Раздалась команда: «Встать и пристегнуть карабины!» Кое-кому из нагруженных сверх меры десантников пришлось помогать подняться с места. Десантники защелкивали карабины вытяжных фалов на шедшем поверху вдоль всего фюзеляжа тросе. Затем последовала команда проверить снаряжение и рассчитаться. «К люку – марш!» Самолеты, однако, по-прежнему маневрировали, их трясло от попаданий, и солдаты валились друг на друга, скользили на заблеванном полу. Вокруг рвались зенитные снаряды, воздух прошивали трассирующие пули, окружая каждый самолет огромными дугами огня, за открытой дверью гудел ветер, и солдаты молились о том, чтобы поскорее загорелся зеленый огонек, который позволит им выскочить из этого «металлического гроба». «Давайте команду!» – нетерпеливо покрикивали некоторые парашютисты, опасаясь, как бы их не сбросили над морем у восточного берега полуострова.

Для выброски десанта самолетам полагалось снизить скорость до 145–177 км/ч, но пилоты на это не отважились. «Наш самолет так и шел на максимальной скорости, – вспоминал один десантник. – Пилот, что называется, жал на газ». Едва загорелся зеленый огонек, солдаты начали неуклюже пробираться к люку. Двое-трое успели на ходу перекреститься. За люком шла такая стрельба, что нетрудно было вообразить себе: они либо угодят прямо на перекрестье пулеметных очередей, либо свалятся на мощные укрепления противника. Добравшись до люка, каждый десантник брал в руки ножной мешок – после прыжка этот груз повиснет на длинном ремне. Многие мешки, весившие килограммов по тридцать пять, а то и больше, в полете отрывались, а отыскать их потом в темноте было невозможно. Если кто-нибудь мешкал перед люком, сержант выталкивал его наружу – достоверных данных о том, что кто-то отказывался прыгать, фактически не имеется. Прыгая в неизвестность, некоторые не забывали громко крикнуть: «Билл Ли!» – отдавая дань уважения создателю американских воздушно-десантных войск генералу Ли[67]67
  Ли Уильям (Билл) Кэри (1895–1948) – генерал-майор, добившийся в ходе Второй мировой войны формирования первых подразделений, а затем и целых соединений ВДВ. Был начальником училища ВДВ в штате Джорджия, затем первым командиром 101-й воздушно-десантной дивизии. За несколько месяцев до вторжения в Нормандию перенес инфаркт и был эвакуирован в США, а в конце 1944 г. вышел в отставку.


[Закрыть].

Парашюты раскрывались с гораздо более резким рывком, чем бывало обычно, – сказывалась слишком большая скорость самолетов. На тех, кто приземлялся вблизи немецких позиций, обрушился плотный огонь, купола их парашютов были буквально изрешечены пулями. Один командир батальона, его начальник штаба и командир роты погибли сразу, приземлившись среди немцев из передовых подразделений 6-го парашютного полка, которым командовал майор фон дер Хейдте. Другой офицер, приземлившийся на крышу немецкого штаба, был взят в плен. Обер-ефрейтор немецкой 91-й воздушно-десантной дивизии писал домой: «Ну и ночка! Американские парашютисты сыпались прямо на наши позиции».