Текст книги "Сборник стихов Ивана Николаевича Лопухина. «В часы раздумья. Лирические стихи и сонеты»."

Елена Скаммакка дель Мурго
Сборник стихов Ивана Николаевича Лопухина. «В часы раздумья. Лирические стихи и сонеты»

© Елена Скаммакка дель Мурго, 2021

Предисловие

Чем дольше мы живём на свете, тем больше понимаем, что ничего случайного в жизни не происходит!

Выходя замуж за барона Маттео Скаммакка дель Мурго, я даже предположить себе не могла, что семья его мамы герцогини Анезе Каффарелли так тесно связана родственными узами с несколькими аристократическими династиями Российской Империи, в частности, с одной ветвью семьи Романовых! Этому посвящена моя книга «Графы Лудольф».

Но, к счастью, на этом приятные исторические неожиданности в моей жизни не закончились!

Близкими подругами во Флоренции бабушки моего мужа графини Теклы Лудольф были сестры Татьяна и Маргарита из семьи русских эмигрантов Лопухиных.

Татьяна, талантливый литератор и переводчик, оставила после себя большое литературное наследие в виде исторических воспоминаний о Первой мировой войне, о Гражданской войне и Революции в России. А также о жизни известных людей той исторической эпохи.

Часть этих воспоминаний, написанных на итальянском языке, она подарила Текле Лудольф, и через неё они и попали в мои заботливые руки. Значит, так было угодно судьбе, чтобы почти через сто лет воспоминания одной русской перевела и опубликовала в России другая русская!

Эти воспоминания вошли в основу моей книги «Татьяна Лопухина. Итальянские воспоминания русской аристократки». Научный руководитель – российский историк, литератор и исследователь русского зарубежья Михаил Григорьевич Талалай.

А данный сборник лирических стихов Ивана Николаевича Лопухина, отца Татьяны, попал ко мне совсем неожиданным образом!

Работая над книгой о Татьяне Лопухиной, в интернете на портале Проза.ру случайно нахожу небольшой пост о дворянине Иване Николаевиче Лопухине и о его сборнике стихов, напечатанном в форме обычной тетрадки. Автором этого поста является русский эмигрант Виктор Сорокин.

Хотела бы немного рассказать об этом человеке.

Талантливый физик и математик Сорокин работал в Советском Союзе в инженерно-экономическом институте им. С. Орджоникидзе в качестве преподавателя высшей математики и экономической кибернетики. А его жена Соня являлась сотрудником Института Африки.

В 1982 г. Сорокин с семьёй эмигрировал из СССР.

После некоторого времени, проведённого в Австрии, Виктор с семьёй уезжает жить во Францию, в Париж. И сразу же по приезду Сорокины устраиваются на работу, естественно, для их образования и интеллекта совсем не подходящую (но нужно было как-то первое время выживать), в качестве наборщиков в парижскую газету «Русская мысль». А также находят подработку у директора «Русского балета» русской балерины, хореографа и педагога Ирины Гржебиной (1907–1994). И вот там, в темном чулане, совершенно случайно Виктор Сорокин и находит этот машинописный, оформленный под книгу сборник стихов отца Татьяны Лопухиной!

Я связалась с Сорокиным, рассказав про мою книгу, любезно попросила его прислать мне хотя бы несколько копий этих стихов. И каковы были мои удивление и радость, когда я получила в подарок по почте из Франции ко мне в Италию весь сборник стихов Ивана Лопухина!

Таким образом, благодаря Виктору Сорокину теперь в России смогут познакомиться с творчеством еще одного русского эмигранта, не принявшего Революцию и вынужденного покинуть со своей семьёй свою любимую Родину, Россию, которой он посвятил немало своих стихотворений.

Иван Николаевич Лопухин (Флоренция, 1862–1942, Флоренция) и его жена Татьяна Николаевна Краснокутская-Лопухина (1889–1938) вместе с их четырьмя детьми, продав свой майорат на юго-западе Польши, эмигрировали в Италию, где долгое время проживали во Флоренции. Там же и похоронены. Подробно вы сможете ознакомиться с этой замечательной семьёй, прочитав книгу «Татьяна Лопухина. Итальянские воспоминания русской аристократки».

Каким образом сборник стихов Ивана Николаевича попал в Париж? Познакомившись с биографией Лопухина, могу смело утверждать, что Иван Николаевич часто приезжал в Париж в гости к своему родному брату Николаю Николаевичу Лопухину (1857–1947), бывшему обер-церемониймейстеру Императорского двора, бывшему российскому атташе в Дармштадте и Мюнхене. После смерти своей жены Марии Клейнмихель (1879–1916) Николай Лопухин в 1916 г. оставил навсегда поместье «Златополь» и эмигрировал со своим сыном Андрианом (1902–1988) во Францию. А тот факт, что сборник стихов Лопухина оказался впоследствии в чулане «Русского балета» Гржебиной, можно объяснить тем, что, возможно, Иван Николаевич мог его подарить если не самой Ирине Гржебиной, то её отцу, известному издателю Зиновию Исаевичу Гржебину (1877–1929) – человеку, хорошо разбиравшемуся в литературе, переехавшему в Париж в 1923 году.

Большинство стихов в сборнике посвящено Родине, из которых узнаешь, как автор сильно тосковал по Украине и по России в целом, по своим оставшимся там близким и друзьям. Из стихов Ивана Николаевича на эту тему понимаешь, что, к сожалению, он не смог прижиться в Италии, несмотря на то, что он родился там и много раз ранее бывал в этой стране. Но одно дело приезжать на отдых куда-нибудь заграницу, и совсем другое – эмигрировать. Всё было ему чуждо в этой стране, и его душа и мысли так и оставались неразрывно связанными только с Россией! Недаром известная русская поэтесса Анна Ахматова сказала об эмиграции следующие слова:

 
«…И изгнания воздух горький —
Как отравленное вино…»
 

А вот что об эмиграции говорит сам Виктор Сорокин:

«Эмиграция эмиграции рознь! Когда-то миллионы людей переселились из Старого Света в Новый. Они ехали в другое полушарие Земли ЗА счастьем совершенно как свободные люди. И совсем другая эмиграция была из Советской России, откуда люди бежали не ЗА, а ОТ: они бежали, бросив ВСЁ, лишь бы сохранить жизнь себе и своим детям!»

Елена Скаммакка дель Мурго

Часть первая. Посвящения

Посвящение

 
Тебе, мой друг, – тебе мои мечты,
Тебе души порывы и желанья,
Тебе – восторг живого ликованья
Пред торжеством бессмертной красоты!
 
 
Тебе – весна и солнце и цветы,
Teбе – лесов и рощ благоуханье,
Хлебов и трав живое колыханье,
И трепет звезд и шопот темноты!..
Тебе – огонь внезапных вдохновений,
И звучный хор согласных песнопений,
И тайных дум и грез волшебный рой,!
Тебе – вся суть души тебе родной,
Весь пыл ее, вся мощь ее стремлений
И вся любовь… Тебе, тебе одной!…
 

Примечание.

Это стихотворение, как и многие другие в этом сборнике посвящено любимой жене дворянина Ивана Николаевича Лопухина (1862–1942) Татьяне Николаевне Краснокутской (1889–1938).

На заре счастья

 
Ты поешь, и так нежно твой голос дрожит,
Ты глядишь – и так ясно твой взгляд говорит!
Что любви ты готова отдаться…
Ты поешь, и не знаешь, как ты хороша!
Ты поешь, а я слушаю, еле дыша,
Не могу от тебя оторваться!
 
 
И невольно мне в голову мысль забрела,
Что та песня твоя не простая была,
Что таилось в ней много значенья:
Мне не даром же врезалась в память она,
И не даром ты пела, волненья полна,
И замолкла внезапно в смущеньи!…
 

Февраль 1889

Примечание.

Стихотворение также посвященное Татьяне Николаевне Краснокутской, у которой был прекрасной голос и они вместе с мужем Иваном Николаевичем часто организовывали домашние концерты для своих друзей.

Весною

 
Ты вышла в сад, светлее утра мая,
Свежей травы у ног твоих склоненной,
И соловей запел, обвороженный, —
Твой светлый лик за розу принимая.
 
 
Букет цветов росистых собирая,
Упоена природой обновленной,
Ты шлешь привет весне в тебя влюбленной,
Весь божий мир улыбкой озаряя.
 
 
На твой поклон ласкающе-приветный
Тебе, кругом, все шлет привет ответный:
И сад, и лес, и небо голубое.
 
 
И, как рабы у ног своей царицы,
Подняв свои пылающие лица,
Цветы тебя приветствуют толпою.
 

23-го сентября 1908-го года

 
В час раннего лучистого рассвета
Румянаго сентябрьского дня,
С далекого, загадочного света
Спустилась ты на землю для меня.
 
 
И взял тебя я в вешний час расцвета
Твоей души, когда она, звеня,
Рвалась в простор, к живым потокам света,
К живым лучам бессмертного огня.
 
 
Хоть далеко ушла от нас весна
И осень к нам примчалась золотая,
Но все ж она, как яркий отблеск мая,
 
 
Тепла, светла и ласково нежна…
И в этот час и ты, о дорогая,
Mне кажешься прекрасной как она.
 

У Лидо

 
Мы снова видим море голубое,
Его лучистый радостный простор,
И слышим снова страстный разговор
Волны лазурной в трепетном прибое.
 
 
Здесь, помнишь, мы бывали…
И с тех пор
Промчалось быстро время золотое,
Но также светел твой лучистый взор,
И мы, как прежде, счастливы с тобою.
 
 
Теперь же, в шуме волн у берегов
Мы слышим повесть счастья золотого
Прожитых нами радостных годов.
 
 
И с каждым всплеском моря голубого
В душе и сердце нарастает снова
Прибоем мощным прежняя любовь.
 

У Каменного стола

 
Ты помнишь ночь?.. Средь лавров и цветов!
Мы у стола любимого сидели
И в темноте, рука в руке, глядели
На тихий лёт крылатых светляков.
 
 
Над нами ночь простёрла свой покров,
И в тишине мгновения летели…
И в эту ночь всё высказать успели
Друг другу мы без клятв, почти без слов.
 
 
Прошли года быстрее сновидений,
И вот опять на несколько мгновений
Мы здесь с тобой у этого стола.
 
 
Но тайной нас уже не дразнит мгла:
В лучах любви растаяли все тени,
И наша жизнь как вешний день светла.
 

Флоренция. Вилла «Грандукесса», 1908 г.

Примечание.

Супруги Лопухины были гостями в 1908 г. на вилле «Грандукесса», в Тоскане, ранее принадлежавшей Матильде Бонапарте (1820–1904) и её мужу князю Анатолию Николаевичу Демидову Сан-Донато (1812–1870).

Не думай
(После смерти молодого Меллера)

 
O, не гляди в глаза мне так тревожно!
Повремени, дай сердцу отдохнуть…
Даст Бог, оно смирится как-нибудь
И станет мне «не думать» вновь возможно.
 
 
Коснулась смерть меня неосторожно
И холодом наполнила мне грудь.
Я мысленно свершил тяжёлый путь
И отдохнуть ещё мне невозможно.
 
 
Но я смирюсь и успокоюсь вскоре.
Пусть всё сильней в твоём прекрасном взоре
Из-за тревог, как из-за облаков,
 
 
Засветится горячая любовь,
И тяжких дум встревоженное море
Замрёт опять у тихих берегов.
 

1908 г.

Примечание.

Семья Ивана Николаевича Лопухина через его тетю Анну Петровну Лопухину Исакову /1829-1910/ состояла в родстве с семьей баронов Меллер-Закомельских.

Не смейся

 
Не смейся ты над бедною тетрадкой,
Исписанной и вдоль, и поперёк,
Хоть кажется бессмысленной загадкой
Каракуль неразборчивый поток.
 
 
Как садовод, хлопочущий над грядкой,
Пером, как сапкой, я вожу меж строк
И Музе милой приношу украдкой
В дар каждый новый взращенный цветок.
 
 
Так пусть лукавый смех твой серебрится —
Я без конца внимать ему готов.
Но, погоди!.. Пусть сонм волшебных снов
 
 
И светлых грёз в созвучье воплотится,
И весь поток каракуль превратится
В букет благоухающих цветов.
 

Осенью

 
В глухую осень, в поздний ночи час
Весь мир окутан непроглядной мглою;
Дождь хлещет в окна, будто кто, стучась,
К теплу и свету просится с мольбою.
 
 
Огонь, мерцавший в очаге, погас.
Врываясь с плачем в комнату, трубою
Унылый ветер шепчет свой рассказ,
Дразня и муча сердце сказкой злою.
 
 
Не будем слушать… Лучше мы с тобой
Присядем с книжкой там, где больше света,
И, отыскав в ней описанье лета,
 
 
Упьёмся снова радужной мечтой,
Забыв все то, о чём с такой тоской
В трубе рыдает ночью осень эта.
 

Под конец зимы

 
Как хорошо за чтением романа
Сидеть вдвоем в натопленной гостиной
И не слыхать за спущенной гардиной
Разгула шалого метели пьяной.
 
 
Устав читать, сажусь за фортепьяно,
В твоих устах звучит мотив старинный,
И так проходит быстро вечер длинный,
Что разойтись нам кажется все рано.
 
 
Но дни бегут… Уже пора проститься
Надолго нам с зимою неприветной.
Безумен был порыв метели тщетный.
 
 
Уж тает снег, уж с юга тянут птицы,
Река бурлит, готовая разлиться, —
И вот зима промчалась незаметно.
 

«Когда головка русая твоя…»

Lorsque tu seras vieux et que je serai vieille;

Lorsque mes cheveux blond seront des cheveux blancs…

Mme Edmond Rostand. /Rosemonde Gerard/

 
Когда головка русая твоя
Блестящим инеем засеребрится,
И с легкой дрожью голова моя,
Как лунь седая, долу преклонится.
 
 
Когда покроют, кружево плетя,
Морщинки наши старческие лица,
И счастье наше, как остаток дня,
Зарёй вечерней тихо озарится,
 
 
Тогда в порыве вечно юной ласки
Тесней мы сблизим головы свои,
И, доживая радостные дни,
 
 
Спокойно будем ожидать развязки
Волшебно нами пережитой сказки
О жизни, полной счастья и любви.
 

1910 г.

Примечание.

Автором приведены первые строки стихотворения известного французского поэта и драматурга Эдмона Ростана (1868–1918), посвященные его жене Роземонде Жерар.

Помнишь?

 
О друг мой, помнишь светлый майский день,
Там, где теперь такие льются слёзы?..
Шум вешних песен, аромат берёзы,
В саду расцветшем розы и сирень?..
Под сенью сосен бархатную тень,
Вдоль быстрой речки трепетные лозы,
В лугах туманы, лёгкие как грёзы,
И тихий звон из дальних деревень?
О, как светла, как дивно хороша
Была там жизнь порой волшебной Мая!..
И я ропщу, пред Господом греша,
 
 
И как тоскует грешная душа
По красоте утраченного рая —
Я плачу, прошлое воспоминая.
 

Златополь, 1916 г.

Примечание.

Городок Златополь – местечко Чигиринского уезда Киевской губернии; вплоть до 1917 г. принадлежало вместе с 12 сёлами семье Лопухиных.

Есть подвиги

 
Есть подвиги, которым нет названья.
Есть в жизни жертвы, коим нет цены…
О, милая!.. Не ими ли полны
Твои благие во все дни деянья?
 
 
За них не ждёшь ты шумного признанья,
Te6е ничьи хваленья не нужны,
Лишь были б дни твои озарены
Любовью, полной чуткого вниманья.
 
 
Такой любовью, чуткою и ясной
Ты так давно уже любима мной,
И так давно одним путём с тобой
 
 
Иду я к цели верной и прекрасной,
И, заливаясь песней громогласной,
Хвалю и славлю светлый подвиг твой!
 

23-го сентября 1920 г.

У двух дорог

 
У двух дорог, лежавших предо мною,
Однажды встретил я Любовь и Славу.
Одна, смеясь, звала меня в дубраву,
Где свежий ключ кипучей бил струёю.
 
 
Другая же, горда и величава,
Указывала властною рукою
Мне ввысь, где вечной озарён красою
Сиял бессмертный храм золотоглавый.
 
 
Но к ступеням чудесного чертога
Вела одна лишь тёмная дорога,
Слезами вся залитая и кровью.
 
 
А путь любви усеян был цветами,
Вспоёнными небесными росами…
И я пошёл за светлою Любовью.
 

Ноябрь, 1922 г.

Акация цветёт

 
Гляди, мой друг, акация цветёт!
Погнулись ветви под её кистями,
И аромат незримыми путями
Привет весны навстречу нам несет.
 
 
Средь волшебства живых своих красот,
До края полн пернатыми гостями,
Весь оглашен их шумными вестями
Наш сад гудит, рокочет и поёт.
 
 
О, милый друг, как хороша весна!..
Каких благих и чудных обещаний
Ее улыбка чудная полна!..
 
 
И грешный мир ждёт, полный упований,
Чтоб вечный гнёт печалей и страданий
Сменила б вечной радостью она!
 

1920 г.

Non posso vivere senza di te…[1]1
  «Не могу жить без тебя…» (итал.) – слова из романса А. Кальдары.


[Закрыть]

 
О, Друг мой!.. Пусть ласкает вновь
Мой слух простая песня эта;
В ней голосом твоим любовь
Так восхитительно воспета!..
Нет, не судьба меня связала
С тобою, но очаровала
Меня неведомая сила
И навсегда поработила:
«Увы, безумно полюбя,
Жить не могу я без тебя!»
О, спой её ещё, ещё,
С той чудной силой выраженья,
Чтоб сердце старое моё
Затрепетало от волненья;
Чтоб от созвучий тех живых
Воскресли золотые грёзы
И брызнули из глаз моих
Восторга сладостные слёзы!..
 

Август, 1925 г.

Примечание.

Антонио Кальдара (1670–1736) – известный итальянский композитор, написавший оперы, оратории, кантаты и романсы.

Вечная любовь

 
О, милый друг, не может оборваться
Связь наша вместе с жизнию земной;
Как в жизни шли дорогой мы одной,
Так без конца мы будем продвигаться.
 
 
Смотри, как ярко в небе золотятся
Лучи светил, блуждающих толпой,
Там вскоре вновь мы встретимся с тобой,
Чтоб никогда уже не разлучаться.
 
 
Так что внезапно так тебя смутило?
Зачем блестит в очах твоих слеза,
И с грустью ты головку опустила?
 
 
Взгляни наверх, на эти небеса!..
И там, где блещет вечная краса,
Любое выбери для нас светило!
 

Июль, 1932 г.

Накануне

 
О милый друг, не оставляй меня!..
Не торопи разлуки злое горе!..
Я без тебя что челн, разбитый в море,
Что брошенное матерью дитя!..
Не отходи, о спутница моя!..
Повремени – полвека будет вскоре,
Что я читаю в светлом твоём взоре,
Как искренно любим тобою я…
Но если смерть наметила тебя
Своей бесщадной, властною рукою,
И ты простишься с жизнию земною —
Не оставляй, молю тебя, меня,
Но в дальние, надзвёздные края,
О друг, возьми, возьми меня с собою!..
 

Флоренция. Февраль, 1938 г.

Примечание.

Стихотворение написано накануне смерти Татьяны Николаевны Краснокутской-Лопухиной.

Памяти друга
(На могиле Н.Е. Меллера)

 
Спи, юноша, спи тихим, мирным сном;
Здесь о себе среди уединенья
Услышишь ты горячие моленья —
И в песнях птиц, и в шёпоте лесном.
 
 
Когда ж с весной всё оживёт кругом,
И в блеске риз, и в шуме песнопений,
Держа венки фиалок и сирени,
К твоей могиле вновь мы подойдем —
 
 
Священный храм узришь ты над собою,
И в этот храм мы все войдём толпою
Под хор молитв и звон колоколов.
 
 
И будут тут, под сенью куполов,
В лесной тиши немолчно над тобою
Молиться – Дружба, плакаться – Любовь.
 

1908 г.

После года

 
Пронёсся год обычной чередою
Людских хлопот, печалей и забот,
И снова день навстречу нам идёт,
Отмеченный слезами и тоскою.
 
 
Как год назад, горячею порою
Ликующий, не знающий хлопот
Бездушный мир трепещет и цветёт,
Дыша теплом и силой молодою.
 
 
Мы ж вновь стоим над дорогой могилой,
И скорбь, и боль в нас плачут с новой силой,
И страшный день весь в памяти воскрес.
 
 
Но, как тогда, над этой тенью милой
Так светел день, так шумен тёмный лес,
И всё полно таких живых чудес!
 

14-го июля 1909 г.

К.Р.
(Недошедшая челобитная)

 
О ласковом твоём суде челом,
О Княже, бьёт тебе певец незнатный!..
Пусть тешат Князя меч его булатный
Да борзый конь, да дорогой шелом;
 
 
Все ж люб ему, как смолкнет гомон ратный
И снидет ночь, и стихнет всё кругом,
Проснувшийся в душе его как гром,
Как моря плеск – шум песенный, раскатный!..
 
 
Любимый встарь, забытый в век бездарный,
Уж не шумит по весям звон гуслярный.
Но не грозит ему конец лихой,
 
 
Пока храним он Княжею рукой.
И Князя чтит и славит благодарный
Содружный хор певцов земли родной.
 

Памяти Пушкина

 
Ища хотя б мгновенного забвенья
От тяжких дум, из глубины веков
Я вызываю дорогие тени
Увитых вечной славою борцов.
 
 
Немного их, героев и певцов,
Не променявших честного служенья
Любви и Правде – на уничиженье
Пред алтарями временных богов.
 
 
Средь избранных – всех выше головой
Певец бессмертный пошлости в угоду
Не лицемерил, не кривил душой,
 
 
Не льстил, как раб, ни власти, ни народу,
Но, чтя искусство, правду и свободу,
Шёл к светлой цели твёрдою стопой.
 

При чтении Пушкина

 
Он предо мной!.. И вновь светло и ясно
Все, что казалось сердцу так темно.
Я слышу речь, знакомую давно,
И ни на что уж не ропщу напрасно.
 
 
Та речь звучит в душе моей так властно,
Что сердце вновь надеждою полно
И верою оно озарено,
Как в юности, живою и прекрасной.
 
 
Так пусть царит покаместь без просвета
Глухая тьма и дикий произвол;
Бессмертна тень великого поэта,
 
 
И близок миг чудесного расцвета,
Когда его пророческий глагол
Восставит храма сверженный престол.
 

Сентябрь, 1922 г.

Русский язык

 
Пусть с визгом и свистом, как буря во мгле,
Гуляет и пляшет по русской земле
           Разорная, злая стихия;
Пока не заглохнет, о Русский язык,
Твой позвук могучий, раскатный твой зык,
           Не сгинет бесславно Poccия!..
И будет сквозь бурную смуту и сечь
Как гром раздаваться родимая речь,
           О помощи громко взывая.
И сердцем взыграется русский народ
И внемлет призыву средь тяжких невзгод,
           От срамного сна оживая…
О чудный, о звучный мой русский языкъ!..
Как край ты, родимый мой, свят и велик,
           И полон сокровищ бесценных,
И вечно ты будешь над Русью греметь,
И в мо́лве народной победно шуметь,
           И в песнях звенеть вдохновенных!..
 

Памяти Н.А. Римского-Корсакого

 
И плач, и стон среди родного стана…
Весть злая мчится из конца в конец:
Разбиты гусли славного Баяна,
Умолк навеки сладостный певец!..
 
 
Лучами славы озаренный рано,
Родных, бессмертных образов творец,
До лютой смерти пел он неустанно
И плёл из звуков дивный свой венец.
 
 
Лежá теперь в тиши святой ограды,
Он не поднимет творческой руки;
Но жить он вечно будет: в звуках Млады,
 
 
В призывах страстных юного Левки,
В волшебном лепете Шехерезады
И в звонких песнях Леля и Садки.
 

1909 г.

Примечание.

Стихотворение написано спустя год после смерти великого русского композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова (1844–1908), с которым Иван Лопухин был лично знаком.

После концерта Фелии Литвин

 
О, как я счастлив целый вечер был!..
Я слёзы лил желанные, святые,
Как некогда, в мгновенья золотые,
Когда впервые страстно я любил.
 
 
О, как я счастлив целый вечер был!..
Неслись созвучья нежные, простые,
Будя в душе желанья неземные,
И я весь мир, внимая им, забыл.
 
 
Волшебным сном минуло упоенье.
Замолкла песнь, растаяло виденье,
Позасыхали лавры и цветы…
 
 
Лишь всё ещё, под гнетом красоты,
Не утихает бурное волненье
Моей до слёз растроганной мечты!
 

1911 г.

Примечание.

Франсуаза Жанна Васильевна Литвинова (в девичестве Шютц), сценическое имя Фелия (Фели, Фекла, Фанни) Литвин (Félia Litvinne; 31 августа [12 сентября] 1860 г., Санкт-Петербург, Российская Империя – 12 октября 1936 г., Париж, Франция) была известной оперной певицей, обладающей уникальным голосом – драматическим сопрано.

Стихотворение написано И.Н. Лопухиным в 1911 г. после посещения оперного театра Монте-Карло, в котором шла опера «Аида», и в ней пела Фелия Литвин вместе с итальянским тенором Энрико Карузо.