Текст книги "Мабиногион. Легенды средневекового Уэльса"

И тут встал Кей и объявил:

– Те, кто хочет, пусть следуют с Артуром в Корнуолл, а те, кто не хочет, не заслужат его приязни.

И среди поднявшегося после шума и гомона Ронабви проснулся и обнаружил, что лежит на желтой телячьей шкуре, где он проспал три дня и три ночи.

И эта история зовется Видением Ронабви. И никто, ни бард, ни сказитель⁵², не может истолковать это Видение, не обращаясь к старинным книгам, ибо полны значения все описанные в нем цвета коней, и оружия, и одежды, и драгоценных тканей, и камней с чудесными свойствами⁵³.

III. Рыцари Артура

Оуэн, или Хозяйка Источника¹

Однажды, когда император Артур² пребывал в Каэрлеоне³, он сидел в своих покоях, и с ним были Оуэн, сын Уриена^4, и Кинон, сын Клиддно⁵, и Кей, сын Кинира⁶, и Гвенвивар с ее служанками, которые вышивали, сидя у окна. Что до привратника, который охранял ворота дворца Артура, то его тогда не было. За привратника был сам Глеулуйд Гаваэлваур⁷, который встречал гостей и проезжих путников, и воздавал им честь, и рассказывал о порядках и обычаях двора, и указывал дорогу тем, кто хотел пройти в зал или в покои. Император Артур восседал посреди своих покоев на ложе из зеленого тростника⁸, покрытом оранжевой атласной тканью, а под локтем его покоилась подушка из красного атласа.

И Артур сказал:

– Друзья мои, не сочтите за неуважение, но я пойду посплю, пока готовится ужин, вы же развлекайте друг друга беседой, а Кей даст вам еду⁹ и мед.

И император удалился. Тогда Кинан, сын Клиддно, попросил у Кея то, что обещал Артур.

– Он обещал, что я услышу занимательный рассказ, – сказал Кей.

– Друг мой, – сказал ему Клиддно, – принеси сперва то, что обещал Артур, а мы расскажем тебе самую занимательную историю из всех, что ты слышал.

И Кей пошел на кухню и принес им кувшин меда, и золотые кубки, и золотое блюдо с жареным мясом, и они поели мяса и выпили меду.

– Теперь, – сказал Кей, – отплатите мне занимательной историей.

– Кинон, – сказал Оуэн, – расскажи Кею свою историю.

– По правде говоря, – возразил Кинон, – ты старше меня и видел больше разных чудес, поэтому лучше было бы тебе что-нибудь рассказать.

– Хорошо, но сначала поведай нам о самом удивительном, что случилось с тобой.

– Я расскажу, – сказал тогда Кинон. – Я был единственным сыном у своих отца и матери, и вырос гордым и своенравным, и думал, что никто в мире не справится со мной. Превзойдя в подвигах всех в моем краю, я снарядился и отправился в отдаленную и дикую часть света¹⁰. И я достиг прекраснейшей долины, где росли деревья одинаковой высоты¹¹, и в той долине текла река и рядом с ней проходила дорога. И я ехал этой дорогой до полудня и выехал на обширное поле, на котором увидел большую и богато украшенную крепость, стоящую у самого моря.

И я направился к этой крепости и увидел там двух золотоволосых юношей с золотыми обручами на голове, в кафтанах из желтого атласа и в сапогах из новой кордовской кожи с золотыми пряжками. В руках у них были луки из слоновой кости с тетивой из оленьих жил и стрелами из моржового клыка¹², украшенными перьями павлина. У ножей их были золотые лезвия и рукоятки из моржового клыка, и они забавлялись тем, что метали ножи в цель. И невдалеке я увидел светловолосого кудрявого мужа, еще не старого годами, с аккуратно подстриженной бородой, и он был одет в кафтан из желтого атласа и такой же плащ, завязанный на шее золотой лентой, и обут в сапоги из крапчатой кордовской кожи с золотыми пряжками.

И, увидев его, я подошел к нему с почтительным приветствием, но он оказался так любезен, что приветствовал меня первым. И мы с ним пошли в крепость, которая оказалась пустой, и лишь в главном зале сидели двадцать четыре прекрасные девы, вышивающие на шелке. И мне показалось, Кей, что самая невзрачная из них прекраснее любой из виденных мною дам Острова Британии. Самая же прекрасная из них была прекраснее даже Гвенвивар, жены Артура, нарядившейся к пасхальной обедне¹³. И они встали и приветствовали меня, и шестеро из них увели моего коня и сняли с меня сапоги, и шестеро других взяли мое оружие и доспехи и начистили их так, что они заблестели, как новые¹⁴. И другие шесть накрыли стол и приготовили еду, в то время как еще шесть сняли с меня запыленное дорожное платье и дали мне рубаху и штаны из тонкого батиста, и кафтан, и плащ из желтого атласа с широкой золотой каймой. И они усадили меня на красные батистовые подушки. Те же шестеро, что взяли моего коня, почистили его и накормили, словно лучшие конюхи Острова Британии. И они принесли серебряные кувшины с водой и полотняные полотенца, белые и зеленые, чтобы я омылся. И муж, пришедший со мною вместе, сел за стол, и я вслед за ним, и то же сделали все девы, кроме тех, что нам прислуживали.

Стол же был серебряным, а скатерть из полотна, и вся посуда на нем была сделана из золота, или из серебра, или из рога буйвола. И клянусь, что я ел много разных яств и пил много вин, но никогда не ел ничего вкуснее того, что подавали мне там, и не видел ничего приготовленного лучше. И мы ели и пили, и за это время ни юноша, ни девы не сказали мне ни единого слова. Когда же пришло время беседы, юноша спросил меня, кто я такой и куда держу путь. И я удивился, что он так долго ждал, чтобы задать этот вопрос. «О господин, – сказал он, – я мог бы спросить и раньше, но это помешало бы тебе утолить голод. Теперь же мы можем поговорить».

И я рассказал ему, кто я и какова цель моего путешествия и сказал, что ищу того, кто мог бы одолеть меня. И юноша взглянул на меня, и улыбнулся, и сказал: «Да не обидит это тебя, но я знаю того, кто способен тебя одолеть». И я весьма взволновался, и юноша, заметив это, сказал: – «Если хочешь, я укажу тебе дорогу к нему. Заночуй здесь, а утром поднимайся и иди по дороге, ведущей вверх в долину, пока не войдешь в лес. И в лесу ты увидишь тропинку, уходящую вправо. Сверни на нее, и ты достигнешь поляны, на которой возвышается холм, и на его вершине ты увидишь черного человека ростом с двух обычных людей. У него одна нога и один глаз на лбу, и в руке он держит железный посох, что не могут поднять два самых сильных человека. Он неприветлив и груб и служит лесничим¹⁵ в этом лесу, и вокруг него собирается множество диких зверей. Спроси у него дорогу, и, хоть он и будет груб с тобой, но скажет, куда тебе идти, чтобы найти того, кто тебя одолеет».

И эта ночь показалась мне долгой, и утром я встал, и оделся, и оседлал коня, и направился к лесу, и достиг поляны. И на ней я увидел великое множество диких зверей и черного человека на вершине холма. И хоть юноша и говорил, что он велик, но на самом деле он оказался еще больше. И железный посох его, который, по словам юноши, поднимали двое, показался мне ношей для четверых. И черный человек говорил со мной грубо и нехотя, однако ответил на все мои вопросы. Я спросил его, какую власть он имеет над всеми этими зверями. «Я покажу тебе, человечек», – ответил он. И он взял свой посох и ударил им оленя так, что тот закричал, и на этот крик сбежались все дикие звери, бесчисленные, как звезды на небе, и я оказался в самой их гуще. Там были змеи, и львы, и ехидны¹⁶, и все виды тварей. И он оглядел их и велел подойти к нему, и они склонились перед ним, как вассалы перед своим господином. И после черный человек сказал мне: «Видишь, человечек, какую власть я имею над этими зверями?» И я спросил у него дорогу, и он, хоть и с той же грубостью, указал мне путь к месту, куда я хотел попасть.

Он узнал, кто я и чего ищу, и сказал мне: «Иди до края поляны и поднимись на холм до самой вершины и оттуда увидишь обширную долину, в центре которой растет высокое дерево, листья которого зеленее самой яркой зелени. И под деревом ты увидишь источник¹⁷, окруженный мраморной кромкой¹⁸, на которой стоит серебряная чаша, прикованная серебряной цепочкой, чтобы ее нельзя было унести. Возьми чашу в руки и плесни из нее водой на мрамор. И тогда ты услышишь гром, как будто небо рушится на землю, и потом начнется дождь и поднимется буря, такая, что тебе нелегко будет выдержать ее¹⁹. И на дереве после этой бури не останется ни единого листка, и прилетит стая птиц, и усядется на ветвях дерева, и запоет песни, прекраснее которых ты никогда не слышал. И вот, когда ты забудешь обо всем, кроме этого пения, по долине разнесется стон, и ты увидишь рыцаря на вороном коне, в плаще из черного атласа, с черным вымпелом на копье. Он быстро помчится к тебе, и если ты побежишь, он убьет тебя, если же ты не повернешь коня и дождешься его, он оставит тебя живым. И если ты не испытаешь страха там, ты уже ничего не будешь бояться всю оставшуюся жизнь».

И я выехал на тропинку и поднялся на вершину холма, откуда увидел все то, о чем говорил черный человек. И я подъехал к дереву и нашел там источник, и мраморную кромку, и серебряную чашу, прикованную цепочкой. И я взял чашу, наполнил ее водой из источника и вылил на плиту. Тут же раздался грохот, еще более сильный, чем описывал черный человек, и разразилась ужасная буря. И я уверен, Кей, что ни человек, ни зверь не смогли бы спастись от этой бури, ибо град пробивал кожу и мясо и доходил до костей. Я повернул коня к ветру задом, и заслонил его голову щитом, и набросил себе на голову плащ²⁰; и так с большим трудом я переждал бурю, хотя жизнь едва не покинула меня. И я увидел, что на дереве не осталось ни единого листка, и прилетели птицы, и уселись на ветки, и запели. И я клянусь тебе, Кей, что ни до, ни после того я не слышал столь дивного пения. И вот, когда я был очарован и забыл обо всем на свете, по долине пронесся громкий стон, и некий голос воззвал ко мне. «О господин, – сказал он, – какое зло я причинил тебе, что ты обошелся со мной столь жестоко? Знаешь ли ты, что вызванный тобою град не оставил в живых ни человека, ни зверя в моих владениях?»

И тут я увидел скачущего ко мне рыцаря на вороном коне, в плаще из черного атласа, с черным вымпелом на копье. И я бросился на него, но, как отчаянно я ни бился, вскоре он сбросил меня на землю. И он зацепил копьем повод моего коня и ускакал вместе с ним, оставив меня лежать там и даже не оказав мне чести забрать у меня оружие и доспехи. И я побрел назад той же дорогой, какой пришел. Hа поляне меня встретил черный человек, и я клянусь тебе, Кей, что едва не сгорел со стыда из-за унижения, какому подверг меня черный рыцарь. И я вернулся в крепость, где ночевал накануне, и в этот раз ее обитатели были еще любезнее со мной, и я пировал и беседовал с юношами и девами. И никто не спрашивал меня о том, что случилось у источника, и я никому не стал об этом говорить. И там я заночевал, а на следующее утро, когда я встал, меня дожидался гнедой конь с ноздрями ярко-красными, как сырая печень. И я, взяв свое оружие и попрощавшись, отправился домой. Вот этот конь, и клянусь, Кей, что я не променяю его на самого лучшего коня Острова Британии. Hо я никому еще не рассказывал той истории, что рассказал сейчас тебе, и никому не показывал того места, хотя оно находится во владениях императора Артура.

– А не отправиться ли нам на поиски этого места? – спросил Оуэн.

– Hе говорит ли твой язык, Оуэн, того, чего не желает твое сердце? – спросил Кей.

– Видит Бог, – сказала ему Гвенвивар, – зря ты, Кей, говоришь такое столь доблестному мужу, как Оуэн.

– Клянусь рукой друга, милостивая госпожа, – сказал Кей, – я люблю Оуэна не менее всех вас.

Тут Артур проснулся и спросил, долго ли он спал.

– О господин, – сказал Оуэн, – ты проспал совсем недолго.

– Не пора ли нам садиться за стол?

– Пора, господин, – сказал Оуэн. И император со всеми прочими омыли руки и сели за стол. И пока они ели, Оуэн встал, и пошел в свои покои, и приготовил коня и оружие для похода.

И наутро он взял оружие, сел на своего коня и поехал в отдаленную часть света, к пустынным горам. И наконец он отыскал там долину, про которую говорил Кинон, и проехал через нее берегом реки, и увидел крепость, и приблизился к ней. И там он увидел юношей, мечущих ножи в цель, и светловолосого мужа, владельца крепости. И когда Оуэн подъехал, чтобы приветствовать его, тот приветствовал его первым и провел в крепость. И Оуэн увидел там зал, и в зале в золотых креслах сидели девы, вышивающие на шелке. И они оказались еще прекраснее, чем говорил Кинон, и приняли Оуэна так же радушно, и ему еще более понравились яства, и питье, и посуда, чем Кинону.

И светловолосый хозяин спросил Оуэна, куда он едет. И Оуэн сказал:

– Я еду, чтобы одолеть рыцаря, который сторожит источник.

И хозяин улыбнулся и сказал, что не хочет отговаривать его, как прежде не отговаривал Кинона. И после этого они пошли спать. И наутро девы приготовили Оуэну коня, и он поехал прямо, пока не достиг поляны, где сидел черный человек. Оуэн еще более поразился его виду, чем Кинон, и спросил у него дорогу, и тот указал ее. И Оуэн поехал той же дорогой, что и Кинон, пока не оказался возле зеленого дерева. И там он увидел источник, и мраморную кромку, и чашу на ней. И Оуэн взял чашу, набрал в нее воды и вылил на плиту. И грянул гром, и поднялась буря, еще более сильная, чем описывал Кинон. Когда же она кончилась, и небо прояснилось, Оуэн взглянул на дерево и не увидел на нем ни единого листка. И прилетели птицы, и уселись на ветвях, и запели. И когда Оуэн слушал их пение, он увидел рыцаря, скачущего к нему, и вступил с ним в бой. И они сломали свои копья и обнажили мечи, и Оуэн ударил рыцаря мечом по шлему и рассек ему шлем, подшлемник, кожу и кость так, что меч достиг мозга. И черный рыцарь увидел, что рана его смертельна, и повернул коня, и ускакал. И Оуэн поехал за ним, ибо он не хотел его добивать, но не хотел и упустить. Вскоре он увидел большую и величественную крепость и направился к ее воротам, в которые въехал черный рыцарь. Когда Оуэн хотел последовать за ним, решетка ворот упала прямо на коня Оуэна, разрубив его пополам вместе с седлом и стременами.

И половина коня осталась снаружи, а Оуэн на другой половине оказался заперт между двух ворот, ибо внутренние ворота были закрыты, и он не мог пройти ни вперед, ни назад. И через решетку он увидел улицу и дома по обеим ее сторонам и еще увидел деву с золотым обручем на вьющихся золотых волосах²¹, в платье из желтого атласа и в туфлях из крапчатой кордовской кожи. И она подошла к воротам и попросила его открыть их.

– Видит Бог, госпожа, – сказал Оуэн, – я не могу открыть для тебя эти ворота, пока ты не откроешь их для меня.

– Поистине жаль, – сказала дева, – что я не могу выпустить тебя отсюда, поскольку никогда еще я не видела мужа, более любезного моему сердцу. Любой женщине ты мог стать и лучшим другом, и лучшим возлюбленным. Поэтому я сделаю для тебя все, что смогу сделать. Возьми это кольцо, надень его на палец и приложи этот палец к камню позади тебя, и пока ты будешь держать его так, ты останешься невидимым²². И когда придут люди, чтобы убить тебя в отместку за смерть того рыцаря, то не найдут тебя, а я буду ждать в стороне, и ты увидишь меня, хоть я и не смогу тебя разглядеть. Подойди и положи мне руку на плечо, и я узнаю тебя и выведу отсюда.

С этими словами она ушла, а Оуэн сделал все, как она сказала.

И вот люди крепости пришли, чтобы убить Оуэна, но не нашли ничего, кроме разрубленного пополам коня, и были весьма удивлены. Оуэн же подошел к деве и положил ей руку на плечо, и она тут же встала и пошла, и он пошел за ней, и она подвела его к входу в роскошные покои и отперла дверь, и они вошли и заперли дверь за собой. И Оуэн оглядел покои и увидел, что все они обильно расписаны яркими красками и украшены резьбой²³. И дева разожгла очаг, и принесла серебряный кувшин с водой и полотенце из белого батиста, и дала Оуэну умыться²⁴, и поставила серебряный столик с узорами из золота, и накрыла его желтой полотняной скатертью, и приготовила обед. И Оуэну показалось, что он никогда не ел еды вкуснее, чем эта, и нигде не видел такого обилия изысканных яств и напитков и такого множества посуды, сделанной из золота и серебра.

И Оуэн ел и пил, пока не стемнело, и вдруг услышал в крепости сильный шум, и спросил деву, что это.

– Это причащают хозяина крепости, – ответила она.

И Оуэн пошел спать, и ложе, что постлала ему дева, было не хуже ложа самого Артура, ибо она убрала его алым атласом, и сандалом²⁵, и батистом. И среди ночи вдруг послышались стоны и рыдания.

– Что это такое? – спросил Оуэн.

– Хозяин крепости умер, – ответила дева, и через некоторое время они услышали плач множества людей. И Оуэн спросил, что это, и дева ответила:

– Хозяина крепости несут отпевать в церковь.

Тогда Оуэн встал, и оделся, и распахнул окно палаты, и взглянул на крепость, и не увидел конца и края толпы, что заполняла улицу, и там были вооруженные мужчины, и женщины, и монахи со всего города. И ему показалось, что небо раскололось от стенаний, и от плача, и от церковного пения. В середине же толпы стоял гроб, накрытый белой тканью, и вокруг горели восковые свечи, и у гроба не было человека менее знатного, чем барон²⁶. И Оуэну показалось, что он никогда не видел сборища людей, одетых богаче, чем эти люди в шелках и атласе. И среди них увидел он золотоволосую даму с волосами, распущенными по плечам, с лицом, расцарапанным в кровь, и в изодранном богатом платье из желтого атласа, на ногах же у нее были туфли из лучшей кордовской кожи. Так сильно сжала она руки, что кровь текла из-под ногтей; и Оуэн никогда не видел дамы прекрасней, чем она. И ее плач и стенания заглушали плач всех других и даже звуки труб.

И, едва увидев даму, он воспылал к ней любовью и спросил деву, кто она.

– Всякий знает, – ответила дева, – что это прекраснейшая из женщин, самая благородная, и самая знатная, и самая мудрая – моя госпожа, прозванная Хозяйкой Источника²⁷, и ты вчера убил ее мужа.

– Видит Бог, – сказал Оуэн, – я люблю ее.

– Бог свидетель, – сказала дева, – что она никогда не полюбит тебя за то, что ты ей сделал.

И дева встала, и разожгла очаг, и налила воду из кадки в кувшин, и взяла белое льняное полотенце, и подогрела воду, и вымыла Оуэну голову. Потом она открыла шкатулку, и достала оттуда золотую бритву с рукояткой из слоновой кости, и обрила ему бороду, и вытерла лицо и шею полотенцем. И она встала и подала ему обед, и Оуэн опять подумал, что никогда не ел обеда вкуснее, чем этот. И когда он поел, дева приготовила для него постель.

– Отдыхай, – сказала она, – а я пока пойду тебя сватать.

И Оуэн уснул, она же заперла дверь в покои, а сама отправилась в крепость. И там она застала печаль и смятение; и госпожа ее не выходила из покоев, не желая никого видеть в своей печали. Тогда Линет сама вошла и приветствовала ее, но госпожа даже не ответила. Тогда дева обиделась и спросила:

– Что стряслось с тобой, что ты не желаешь со мной говорить?

– Линет, – ответила та, – нет у тебя сострадания к моему горю! Я возвысила тебя, а ты отплатила мне неблагодарностью и не хочешь разделить со мной мою печаль. Увы тебе!

– По правде говоря, – сказала Линет, – ты ведешь себя неразумно. Было бы лучше для тебя перестать печалиться и поскорее найти себе другого мужа. Ведь этого все равно не вернуть.

– Клянусь Богом, – сказала Хозяйка, – ни один мужчина в мире не заменит мне моего господина.

– Ошибаешься, – возразила Линет. – Есть мужчины не хуже его, а даже лучше.

– Клянусь Богом, – воскликнула Хозяйка, – не по душе мне предавать тебя смерти, ведь я вырастила тебя, но своими злыми речами ты вынудишь меня это сделать. Иди и не заставляй меня прогонять тебя.

– Я рада, – сказала Линет, – что у тебя нет другой причины прогнать меня, кроме того, что я забочусь о твоем счастье, пусть и без спроса. Пускай беда постигнет ту из нас, что сделает первый шаг к примирению. Я не буду искать встречи с тобой, и ты меня не зови.

И с этими словами она собралась уходить, но Хозяйка встала, и пошла следом за ней, и на пороге кашлянула. Линет обернулась, и Хозяйка поманила ее назад.

– Видит Бог, – сказала Хозяйка, – ты предлагаешь недоброе, но коль уж ты видишь в этом выгоду, растолкуй мне ее.

– С охотой, госпожа, – сказала Линет. – Ты знаешь, что только сила и доблесть способны отстоять твои владения. Поэтому тебе нужно как можно скорее найти самого сильного и доблестного мужа.

– Как же это сделать? – спросила Хозяйка.

– Я скажу тебе. Hельзя сберечь твои владения, не охраняя источник. Охранять же его может только кто-нибудь из рыцарей Артура. И я отправлюсь ко двору Артура, – сказала Линет, – и клянусь, что приведу оттуда рыцаря, который сможет охранять источник столь же доблестно, как и тот, кто охранял его раньше.

– Поистине, это нелегко, – сказала Хозяйка, – но иди и сделай так, как обещаешь.

И Линет ушла будто бы ко двору Артура, а сама пошла в покои, где заперла Оуэна. И там она пробыла вместе с ним столько времени, сколько нужно было для того, чтобы добраться до двора Артура и вернуться обратно. И тогда она оделась и отправилась к Хозяйке, и та возрадовалась, увидев ее.

– С какими новостями ты вернулась? – спросила она.

– Поистине, госпожа, с самыми хорошими, – ответила Линет, – я выполнила то, что обещала. Желаешь ли ты видеть рыцаря, что пришел со мной?

– Приведи его завтра, – сказала Хозяйка, – а за это время я подготовлю ему встречу.

И в середине следующего дня Оуэн надел кафтан и плащ из желтого атласа с широкой золотой каймой и сапоги из крапчатой кордовской кожи с пряжками в виде золотых львов, и они с Линет вошли в покои Хозяйки. И та внимательно посмотрела на Оуэна.

– Линет, – сказала она, – непохоже, чтобы этот рыцарь проделал долгий путь.

– Hу и что с того, госпожа?

– Клянусь Богом, – сказала Хозяйка, – не кто иной, как он, лишил жизни моего господина.

– Это и лучше для тебя, госпожа, – сказала Линет, – значит, он не слабее, чем был твой муж. Забудь прошлое и подумай о будущем.

– Идите, – сказала Хозяйка, – я должна созвать совет.

И она на следующий день созвала всех своих людей и сказала им, что ее владения остались без защиты и что отстоять их можно лишь силой и доблестью. «И потому выбирайте: взять меня в жены кому-нибудь из вас или отдать чужеземцу, который сможет защитить меня». И они решили отдать ее чужеземцу. Тогда она призвала к себе епископа и архиепископа, и они обвенчали ее с Оуэном²⁸, и все ее люди принесли Оуэну клятву верности. И Оуэн охранял источник копьем и мечом и всех рыцарей, приходивших туда, повергал наземь и брал с них полный выкуп, и слава о нем разнеслась среди людей его владений, и не было человека, которого они бы любили больше. И так прошло три года.

И в один из дней Гвальхмаи²⁹ гулял вместе с императором Артуром и увидел, что тот крайне опечален. И Гвальхмаи встревожился, увидев Артура в такой печали, и спросил его:

– Государь, что с тобою?

– Клянусь Богом, Гвальхмаи, – ответил Артур, – я тоскую по Оуэну, который пропал вот уже три года назад, и если на четвертый год я не увижу его, то моя душа расстанется с телом. И мне ведомо, что Оуэн покинул нас из-за рассказа Кинона, сына Клиддно.

– О государь, – сказал Гвальхмаи, – ты можешь призвать своих рыцарей к оружию, чтобы они могли отомстить за смерть Оуэна, если он убит, или освободить его, если он томится в плену, или отыскать его, если он жив и здоров.

Так они и сделали, и Артур со своими рыцарями отправился на поиски. А было их три тысячи, не считая тех, кто ехал в обозе. Вел их Кинон, сын Клиддно, и они пришли в крепость, где побывал Кинон; и когда они туда пришли, юноши стояли там же, бросая ножи в цель, и светловолосый муж так же наблюдал за ними. Увидев Артура, он приветствовал его и пригласил войти, и Артур принял приглашение, и они вошли в крепость. И хотя их было много, они свободно разместились в той крепости, и девы приветствовали их, и все пиры, на которых они бывали, померкли в сравнении с пиром, что устроили им девы; и даже сам Артур не видел при своем дворе таких пиров.

Hа другой день Артур утром встал, и снарядился в дорогу, и взял с собою Кинона. И они добрались до места, где сидел черный человек, и Артур подивился его обличью. И вот они спустились с холма, и подъехали прямо к зеленому дереву, и увидели там источник, и мрамор, и чашу. Тут Кей приблизился к Артуру и сказал ему:

– Государь, я знаю причину нашего похода; позволь же мне вылить воду из чаши, и посмотрим, что из этого выйдет.

И Кей выплеснул воду из чаши, и тут же раздался гром, и поднялась буря, сильнее которой они никогда не видели, и многие спутники Артура были убиты градом. Когда же буря улеглась, и небо прояснилось, они взглянули на дерево и не увидели на нем ни единого листка. И прилетели птицы, и уселись на ветки, и запели, и им показалось, что они никогда не слышали более сладостного пения. И тут они увидели рыцаря на вороном коне в черных латах, который стремительно мчался на них. И Кей встретился с ним и сразился, и через короткое время был повергнут на землю. Затем рыцарь ускакал, а Артур со всеми людьми вернулся в лагерь.

И, приехав туда на следующее утро, они застали там того же рыцаря с боевым вымпелом на копье. И Кей обратился к Артуру:

– Государь, вчера я потерпел неудачу, и не позволишь ли ты мне снова сразиться с этим рыцарем?

– Хорошо, – сказал Артур. И Кей опять вступил в бой с рыцарем, и тот сразу же поверг его наземь и ударил по голове древком копья так, что рассек шлем, подшлемник, кожу и мясо до кости. И Кей едва смог вернуться к своим спутникам.

И воины Артура каждый день один за другим выходили на бой с этим рыцарем, пока он не одолел всех, кроме самого Артура и Гвальхмаи. И Артур сам собрался биться с рыцарем.

– Господин, – сказал Гвальхмаи, – позволь мне первому сразиться с ним.

И Артур разрешил ему, и он выехал на поединок в атласном одеянии, которое прислала ему дочь графа Анжу³⁰, так что никто из рыцарей не узнал его. И они съехались и бились до конца дня, и никто из них не смог одержать верх. И на следующий день они бились острыми копьями³¹, и опять никто не одержал победы. И на третий день они снова съехались, вооруженные копьями, бились до середины дня, и наносили друг другу такие удары, что у обоих лопнули подпруги, и они свалились с коней. Тогда они поднялись, и обнажили мечи, и вновь стали биться. И всем, кто их видел, показалось, что никогда еще они не встречали мужей такой мощи и доблести. Когда же спустились сумерки, они продолжали биться при свете искр, высекаемых их мечами. Hаконец рыцарь нанес Гвальхмаи удар, сбивший шлем с его лица, и узнал его. И Оуэн сказал:

– О Гвальхмаи, я не узнал тебя из-за этой одежды, хоть ты и мой родич³². Возьми же мой меч и мои доспехи.

– Hет, Оуэн, – возразил Гвальхмаи, – ты победил, поэтому возьми мой меч.

И Артур, увидев это, подошел к ним.

– Государь, – сказал ему Гвальхмаи, – Оуэн победил меня и не хочет взять мое оружие.

– Hет, государь, – сказал Оуэн, – это он не хочет принять мой меч, хотя победа досталась ему.

– Дайте ваши мечи мне, – промолвил Артур, – ибо никто из вас не одержал победы.

Тогда Оуэн обнял императора Артура, и они приветствовали друг друга, и все рыцари подошли к ним, толкаясь, чтобы поскорее обнять Оуэна, и в этой давке многие едва не лишились жизни. И эту ночь они провели в лагере, а наутро император Артур собрался уезжать.

– Государь, – сказал Оуэн, – не делай этого. Три года назад я оставил тебя и теперь живу здесь. И все это время я готовился к встрече с тобой, ибо знал, что когда-нибудь ты захочешь повидать меня. Пойдем со мной, чтобы и ты, и твои люди могли отдохнуть и смыть дорожную пыль.

И все они двинулись в крепость Хозяйки Источника, и три месяца длился пир, устроенный для них после трех лет подготовки. И никогда они не видели пира лучшего, чем этот. Hаконец Артур решил вернуться и попросил Хозяйку отпустить Оуэна с ним на три месяца, чтобы мог он навестить друзей и родных на Острове Британии, и Хозяйка согласилась, хотя на сердце у нее было тяжело.

И Оуэн поехал с Артуром, и встретился со своими друзьями и родичами, и провел там три года вместо трех месяцев. И вот однажды, когда Оуэн пировал при дворе императора Артура в Каэрлеоне, к ним подъехала дева на гнедой лошади с завитой кольцами гривой, спускающейся до земли. Одета она была в платье из желтого атласа, а уздечка и седло лошади были сделаны из чистого золота. И она подошла к Оуэну и сняла с его пальца кольцо.

– Будь проклят³³, лжец и предатель! – сказала она ему, повернула лошадь и ускакала. Тут Оуэн вспомнил о своей жене, и опечалился, и, закончив трапезу, удалился в свои покои, и не мог уснуть всю ночь.

Hаутро же он поднялся и поехал не ко двору Артура, а в отдаленные части света и пустынные горы. И там он скитался до тех пор, пока одежда его не износилась, тело высохло, и весь он оброс волосами³⁴. И он жил среди диких зверей и приручал их, пока они не привыкли к нему. Hаконец он ослабел так, что не мог уже там находиться, и тогда он спустился в долину и увидел там прекраснейший в мире сад, которым владела вдовствующая графиня. И вот графиня со своими служанками вышла на прогулку в сад, и они углубились в него и увидели существо, едва напоминающее человека, слабое и больное, и подступили к нему с заботой и жалостью. Увидев, что он до предела истощен, графиня вернулась в дом, и взяла сосуд с целебной мазью³⁵, и дала его одной из служанок.

– Иди, – велела она ей, – и возьми коня и одежду, и натри этой мазью грудь человеку, который лежит там. Если он еще жив, то он непременно поправится. Оставь рядом с ним коня и одежду и посмотри, что будет дальше.

И служанка пошла, и вылила всю мазь на грудь Оуэну, и оставила ему коня и одежду, а потом отошла и принялась наблюдать за ним. Через некоторое время она увидела, что он пошевелил рукой, и встал, и оглядел себя, и устыдился, увидев, сколь жалкое зрелище он из себя представляет. Потом он подошел к коню и отвязал от седла приготовленную для него одежду. И он надел ее и с трудом взобрался на коня. Тогда дева вышла и приветствовала его, и он был рад, увидев ее, и спросил, в чьих владениях он находится.

– По правде говоря, – ответила она, – этим садом владеет вдовствующая графиня. Когда ее муж умер, то оставил ей два графства, но все, кроме этого дворца, отнял у нее молодой граф, ее сосед, после того, как она отказалась стать его женой.

– Поистине, это прискорбно, – сказал Оуэн, и дева отвела его в его покои, и разожгла очаг, и вышла.

И она пришла к графине и отдала ей пустой сосуд.

– Скажи мне, – спросила графиня, – всю ли мазь ты истратила?

– Да, госпожа, – ответила служанка.

– Жаль мне истратить на сто сорок фунтов³⁶ превосходной мази на человека, которого я вижу впервые. Hо ухаживай за ним хорошенько, и пусть он ни в чем не нуждается.