Текст книги "Дело об искривленной свече"

Глава 7

В офисе Мейсона горел свет.

Неслышно ступая в ботинках на каучуковой подошве, адвокат подошел к своему кабинету, осторожно вставил ключ в замочную скважину, дважды повернул его и отворил дверь.

Делла Стрит сидела за столом Мейсона, положив голову на руки, и крепко спала.

Мейсон тихо прикрыл дверь, повесил в шкаф пальто и шляпу, прошел к письменному столу, с минуту постоял, глядя на Деллу с нежным сочувствием. Затем ласково погладил по волосам и задержал руку на ее плече.

– Значит, ты так и не ушла домой? – негромко спросил он.

Вздрогнув, Делла проснулась, подняла голову, поморгала на свет и улыбнулась Мейсону:

– Должна же я была узнать, что случилось! А для этого ничего не оставалось, как ждать!

– Ерунда! Ты боялась, что я могу позвонить и дать тебе поручение, а тебя вдруг не окажется на месте… Ты хоть пообедала?

– Нет.

– Но все-таки перекусила?

– Я попросила Герти сбегать в кафе и принести мне бутылку молока и пару сандвичей.

– Вижу, мне придется постоянно брать тебя с собой, тогда, по крайней мере, ты будешь регулярно есть.

– Что нового, шеф?

Вглядевшись в ее лицо, Мейсон заметил следы утомления.

– Последняя новость: ты немедленно отправляешься домой и ложишься спать.

– Который час?

– Начало двенадцатого.

– Господи! Я проспала более часа!

– Где Пол Дрейк?

– Отправился домой.

– И ты немедленно сделаешь то же самое! Собирайся!

– А если я вам понадоблюсь?

– Не беспокойся. У меня есть твой домашний телефон, я могу позвонить в случае необходимости туда. Прошу, не относись с таким рвением к своей работе!

– Беру пример со своего шефа! – рассмеялась Делла, потом деловито спросила: – Все-таки что случилось?

– Мы совершили весьма приятную поездку по побережью, – ответил Мейсон, подавая ей пальто. – Добрались до симпатичного мотеля. Как-нибудь, Делла, надо будет съездить туда. Уж очень красивое место. Называется «Санрайз». И хотя дул зверски холодный ветер с океана, я представляю, как там замечательно летом.

– Вы нашли Роджера Бербенка?

– Да, но не там.

– А где?

– В ресторане на бульваре Вентура, примерно в получасе езды оттуда.

– Какое отношение к этому имеет мотель?

– Предполагается, что в мотеле мистер Бербенк и несколько высокопоставленных политических деятелей, принявших все меры предосторожности, чтобы их встреча осталась в тайне, проводили закрытое совещание. Вот почему считалось, что Бербенк находится на борту своей яхты. Надо думать, что у каждого участника этого совещания подготовлена своя версия, дающая ему возможность отрицать, что он находился в мотеле.

– Почему?

– Во-первых, это крупные шишки. Возможно, что среди них был сам губернатор. Вырабатывалась политическая стратегия. Ведь скоро выборы, не забывай. Если бы о совещании пронюхали газетчики, скандала бы не избежать.

– Губернатор на самом деле был там?

Мейсон усмехнулся:

– Может быть, самым значительным фактом является то, что его туда не пригласили!

– Вы имеете в виду, что там собирались его противники?

– Похоже, судя по тому, как Кэрол отзывалась об этом совещании.

Делла нахмурилась:

– Да-а, в таком случае убийство на яхте особенно некстати.

– Вот почему лучше держать язык за зубами… Пойдем, молодая леди. Выключи-ка свет!

Она щелкнула выключателем. Мейсон ожидал у двери, захлопнул ее, проверил, сработал ли замок. Когда шли по коридору, он продолжал рассуждать:

– Похоже, что лейтенант Трэгг и его дактилоскопист по имени Эйвон обнаружили Бербенка в ресторане незадолго до нашего приезда. За пару минут, не более.

– Вы говорите про этот красный кирпичный ресторан?

– Да.

– Ну и что было дальше?

– Кэрол принялась упрашивать отца сказать, где он был, и в конце концов тот перестал упрямиться.

– У бедняги сложное положение, не так ли? Я имею в виду, что те люди, которые были вместе с ним, станут все отрицать.

– И для Трэгга тоже. Ему не позавидуешь, поскольку в данном случае оказались затронутыми крупные шишки. Если он поверит Бербенку, что того не было на яхте, когда совершилось убийство, это одно. Но ведь он потребует доказательства, а это значит, придется разворошить осиное гнездо… Понимаешь, ведь положение самого Трэгга в большой степени зависит от сильных мира сего.

Мейсон нажал на кнопку лифта.

– Ну а имеются хотя бы косвенные доказательства?

– И даже весьма убедительные! – усмехнулся Мейсон. – Причем предъявленные в психологически выигрышный момент.

– Как это?

– Бербенк сунул в смятении руку в карман и вытащил ключ от коттеджа, который занимали политиканы.

– Как на это среагировал Трэгг?

– Это показалось лейтенанту настолько важным, что он вскочил из-за стола и поспешил к выходу. Понимаешь, Трэгг никогда не мешает еду со своими служебными обязанностями.

– Вы хотите сказать, что он даже не стал обедать?

– Более того, не стал ждать, когда принесут его заказ, а готовят там прекрасно! Зеленый черепаший суп. Сочные отбивные и какой-то потрясающий салат. Не говоря уже о замечательных маисовых лепешках.

– Шеф, у меня слюнки потекли.

– Тебе хочется есть?

– Я только сейчас это почувствовала.

– Еще бы! Проглотить за весь день пару бутербродов. Нет, тебе необходимо поесть чего-нибудь горячего. Не могу себе простить, что ты просидела в этом душном офисе всю субботу! Ну а что Пол выяснил об убийстве?

– Он принес свой отчет, там изложены основные факты. Господи, я же совсем позабыла о газетах! Наверное, вышел вчерашний выпуск.

Мейсон вторично нажал кнопку вызова лифта.

– Тебе необходимо сейчас выпить коктейль, поесть супа и отбивную.

– Немного горячего супа было бы неплохо! – призналась Делла. – Куда мы пойдем?

– В ресторан на Девятой улице, там можно занять отдельную кабинку и поговорить обо всем спокойно… Где рапорт Дрейка?

– В моей сумочке.

– О’кей. Пошли пешком, хорошо?

Лифтер доставил наверх кабину и что-то недовольно забурчал о втором слишком продолжительном звонке, но Мейсон ничего не ответил.

Выйдя на улицу, Мейсон и Делла, не сговариваясь, расхохотались, припомнив сердитую физиономию лифтера, затем быстро зашагали к Девятой улице, где находился маленький ресторанчик, с владельцем которого они оба были хорошо знакомы. Они отыскали свободную кабинку недалеко от входа.

Владелец, краснощекий здоровяк в поварском колпаке и белом фартуке, подошел к ним поздороваться:

– Ах, это великий Перри Мейсон! И очаровательная Делла Стрит. Приветствую, приветствую вас! Пьер собственными руками приготовит вам что-то вкусное и сам обслужит вас…

– Вот и прекрасно, – сказал Мейсон, – мы польщены. Сухой мартини для Деллы, виски с содовой для меня. У вас найдется хороший филейный кусочек, Пьер? Тогда филейную отбивную для Деллы с жареным картофелем и кофе нам обоим.

– Для мисс Стрит – да. Все, что она пожелает. Я пошел поскорее приготовить ваши напитки!

Пьер вышел, стараясь не поворачиваться к клиентам спиной.

Делла извлекла рапорт из сумочки и протянула Мейсону. В нем было педантично изложено все то, что Дрейку удалось узнать об убийстве. К рапорту было приложено несколько миниатюрных, но довольно четких фотографий.

– Пол сказал, что сможет увеличить эти снимки к завтрашнему дню или к понедельнику.

– Пол молодец, ничего не скажешь!

Хозяин принес заказанные ими напитки и остановился рядом, вздыхая:

– Нехорошо, мистер Мейсон. Вы приходите сюда и говорите о делах с такой очаровательной девушкой. Будь Пьер лет на двадцать помоложе – пфу! – я бы отбил ее у вас!

Мейсон чокнулся с Деллой через стол, опустошил свой бокал, похлопал Деллу по руке:

– О’кей, Делла, будем относиться ко всему происходящему спокойно. Ты всегда утверждала, что мне следует сидеть у себя в офисе, как это делают другие адвокаты. Пусть клиенты сами приходят ко мне. Пьер прав, мы слишком много говорим о делах.

Делла покачала головой:

– Вам стоило бы незамедлительно просмотреть рапорт Дрейка, шеф.

Мейсон намеревался что-то возразить, но передумал, развернул листы и пробежал текст глазами.

Текст был аккуратно напечатан, на первой странице значился заголовок:

«РЕЗЮМЕ

Перри, это подведение итогов по детальной информации и фотографии, которые ты найдешь на следующих страницах.

Роджер Бербенк – финансист. Обычно он не занимается спекулятивными капиталовложениями. Фред Милфилд и Гарри Ван Ньюис привлекли Бербенка к финансированию Скиннер-Хиллзского овцеводческого проекта.

Возможно, твоя догадка о нефти верна. Я не думаю, что полиция уже столкнулась с Ван Ньюисом. Мои парни обнаружили его в „Корниш-отеле“. Они не спускают с него глаз.

Убийство произошло на яхте Бербенка в пятницу вечером. Эта яхта на ходу, около тридцати пяти футов длиной, Бербенк ее использует как место для отдыха, а не для того, чтобы совершать морские круизы. Обычно он появляется здесь в пятницу поздно вечером, во время высокого прилива добирается до отмелей и развлекается охотой на акул с острогой. Когда начинается отлив, яхта стоит на якоре в канале, Бербенк читает книги, беллетристику, научные труды или просто бездельничает. Иногда некто по имени Белтин – его правая рука – приезжает на яхту с каким-нибудь важным сообщением. Раза два Милфилд тоже появлялся здесь, очевидно, по предварительной договоренности. Один раз привозил с собой Ван Ньюиса…

Бербенк обожает ходить под парусами, у него на яхте даже нет вспомогательного мотора. Мотор на пять галлонов обслуживает только шлюпку. Пищу готовят на дровяной плите, она не обогревает помещения. Освещение свечное.

Тело убитого было обнаружено скатившимся к правому борту кабины, но имеются доказательства того, что убийство было совершено на левой половине, а когда яхта во время отлива накренилась, тело перекатилось вправо. Смерть была вызвана сокрушительным ударом по затылку.

Мне до сих пор не удалось ничего выяснить о версии полиции.

Примечательной уликой является отпечаток женской туфли, испачканной в крови, на нижней ступеньке трапа прямо посредине ее. Полиция считает этот след основной уликой.

Я записал имена, адреса, место расположения яхт-клуба, набросал план яхты, приложил донесения своих оперативников. Это же – просто резюме.

Буду ждать твоего звонка в случае, если ты захочешь, чтобы я действовал и дальше. Делла не знает, когда ты вернешься.

Пол».

Мейсон просмотрел бумаги, приложенные к резюме Пола Дрейка, изучил фотографии. Делла Стрит молча наблюдала за ним, допивая свой коктейль и изредка попыхивая сигареткой.

Пьер принес еду, неодобрительно нахмурился, заметив, что Мейсон полностью отключился от дамы, потом галантно обратился к Делле:

– Я бы пожертвовал свою правую руку, чтобы быть лет на двадцать моложе! – Потом покачал головой: – Нет, будь я на двадцать лет моложе, мне бы были нужны обе руки!

Мейсон поднял глаза и подмигнул:

– Не сердитесь на меня, Пьер. Послушайте, я заметил, что у вашего настольного телефона длинный шнур. Не могли бы вы принести его сюда, а? Мне нужно позвонить…

Пьер вздохнул:

– Всегда бизнес! Впрочем, так было и со мной, когда я был молод. Но, конечно, у меня были другие заботы.

Он вышел из кабины и тут же вернулся с телефоном.

Мейсон набрал телефон Пола Дрейка, он держал губы у самой трубки так, чтобы его голоса не слышали в соседних кабинках.

Услышав голос Пола, Мейсон сказал:

– Хелло, Пол, есть ли у тебя карандаш под рукой?

– Да.

– В таком случае запиши следующее. Дж. К. Лэссинг. Говорю по буквам: Л-Э-С-С-И-Н-Г. Записал?

– Угу.

– Ол райт. Предполагается, что этот Дж. К. Лэссинг был вчера в коттедже номер четырнадцать в «Санрайз». Мне бы хотелось узнать поподробнее об этом человеке.

– Хорошо, я этим займусь.

– Я как раз читаю твой рапорт, Пол. Кто обнаружил труп?

– Один овцевод по имени Палермо. Он хотел видеть Милфилда, знал, что тот находится на яхте Бербенка.

– Каким образом он попал на яхту?

– Палермо – весьма несговорчивый и упрямый тип. Он скорее удавится, нежели заплатит пятьдесят центов за лодку – ведь у него есть своя складная лодка, которую он может использовать. В округе Скиннер-Хиллз имеется озеро, где водится множество диких уток, и Палермо работает проводником у охотников, получая по десять долларов в день. Он предоставляет им лодку и подсадных уток. Поэтому он погрузил свою складную лодку в машину и отправился в путь.

– Чтобы сэкономить пятьдесят центов?

– Ну да, так говорят. Я лично с ним не беседовал. Ребята-газетчики уверяют, что его объяснение звучит убедительно… Это еще не все, Перри. Ван Ньюис сказал клерку в отеле, где он проживает, что если бы он не отговорил миссис Милфилд лететь самолетом в Сан-Франциско вчера днем, то к этому времени она угодила бы черт знает в какую трясину! Мой человек болтался в холле и слышал их разговор.

– Молодчина, Пол! Посмотрим, что он скажет по этому поводу.

– Только постарайся не впутывать в это дело моих оперативников, договорились?

– О’кей. А ты свяжись с Лэссингом. А мне нужно незамедлительно потолковать с Ван Ньюисом, если только сумею обскакать полицию… Так он в «Корниш-отеле»?

– Согласно последним донесениям – да.

– Когда тебе докладывали?

– Минут тридцать назад.

– О’кей, я с ним повидаюсь. Как получилось, что полиция его проглядела?

– Похоже, что полиции вообще ничего не известно о скиннер-хиллзском бизнесе. Вспомни, откуда мы о нем узнали: все началось с аварии и того грузовика.

– О’кей, Пол, я позвоню тебе, если что-нибудь прояснится.

– Донесения будут поступать приблизительно до двух часов ночи или до половины третьего, – предупредил Дрейк. – После этого, бога ради, мне не звони… Разве что стрясется что-то из ряда вон выходящее.

Закончив разговор, Мейсон отодвинул в сторону телефон.

– Как отбивная, Делла?

– Замечательно… Расскажите мне про Кэрол. Почему у вас был такой странный, я бы сказала, вид, когда вы вернулись назад?

Мейсон сунул руку в карман и вытащил оттуда пачку двадцатипятидолларовых банкнотов, которую ему вручила Кэрол.

– Что это? – спросила Делла.

– Деньги на текущие расходы.

– Похоже, что, по ее мнению, вам предстоят огромные траты?

– Ты так думаешь?

– Ну а в чем дело?

– Когда закрываются банки, Делла?

– Что вы имеете в виду? А, понятно. Сегодня суббота…

– Совершенно верно. Здесь пятьсот долларов двадцатипятидолларовыми бумажками. Они скреплены прорезиненной ленточкой со штампом «Сиборднейшнл траст энд сейвинг банк». Симпатичные новенькие банкноты. Интересно, не правда ли?

– Вы хотите сказать, что Кэрол получила эти деньги в банке еще до того, как…

– Вот именно.

– Но до полудня она ничего не знала об убийстве?

Мейсон подмигнул:

– Я у нее не спрашивал… поостерегся спросить. Что бы ты сделала, Делла, если бы обнаружила, что тебе совершенно необходимо создать кому-то алиби?

– Вы хотите сказать, что надо было высосать это алиби из пальца?

– Именно!

– Господи, не знаю! Мне это представляется невозможным.

– Даже если бы у тебя было очень много времени на размышления? Могу поспорить, тебе бы не пришло в голову ничего лучшего, чем заявить, что ты присутствовала на политическом совещании такой важности, что его участники никогда не осмелятся сообщить свои имена и станут отрицать, что они там были… А потом ты могла бы привести какого-нибудь свидетеля туда, где это совещание якобы состоялось, и обратить его внимание на пепельницу, заполненную окурками, корзину для бумаг, набитую пустыми бутылками, ванную комнату с грязными полотенцами. И наконец, последний решающий штрих: «папина бритва» на стеклянной полочке… Я бы назвал это весьма артистической работой.

– Несомненно!

– Потом, если полиции случится обнаружить папу в удобный момент, а папа вроде бы не пожелает установить свое алиби, но под натиском дочери отступит, весьма неохотно сунет руку в карман и извлечет из него ключ от коттеджа, в котором предположительно состоялось совещание, то это будет уже мастерская работа по созданию алиби. Согласна?

– Так вы считаете, что все это было работой по созданию алиби, верно? То есть было подстроено?

– Не знаю. Просто я рассуждаю.

– Но разве полиция не может проверить каждую подробность?

– Ты имеешь в виду «может» или «пожелает»?

– Какая разница?

– Тогда скажи, что бы ты сделала, если бы была офицером полиции и тебе пришлось бы решать – сорвать маску секретности с тех, от кого зависит твоя жизнь, или нет?

Делла покачала головой:

– Ну, я смогла бы попытаться докопаться до истины, а потом бы постаралась поскорее забыть обо всем.

– Пожалуй.

– Видимо, – задумчиво произнесла Делла Стрит, – Кэрол Бербенк весьма незаурядная девушка.

– Или же ее отец незаурядный человек! – подхватил Мейсон. – Интересно бы выяснить, которое из этих предположений правильное… А пока заканчивай свой обед или ужин, потому что тебе надо поскорее добраться до дома и лечь спать.

Делла Стрит широко улыбнулась:

– Нет, если вы собираетесь опередить полицию в «Корниш-отеле», то вам, наверное, может понадобиться мой блокнот!

Мейсон тоже улыбнулся:

– Тогда ты останешься без десерта.

– Я больше ничего не хочу.

– У бедняги Пьера подскочит кровяное давление.

Делла открыла сумочку и принялась подкрашивать губы.

– Как я понимаю, кровяное давление Пьера то повышается, то понижается вот уже сорок с лишним лет.

– И это впервые случилось, когда ему было этак лет четырнадцать! – пошутил адвокат.

– Ну что же, шеф, я готова! – И она спрятала в сумочку помаду и пудреницу.

Глава 8

Отель «Корниш» не отличался особой респектабельностью. Он находился довольно далеко от деловых кварталов Лос-Анджелеса.

Ночной клерк, которому давно перевалило за шестьдесят, с высоким лбом мудреца и совершенно седыми волосами, посмотрел на Перри Мейсона и Деллу Стрит сквозь стекла очков без оправы и коротко заявил:

– Мы переполнены. Ни одного свободного номера.

Мейсон сказал:

– Здесь у вас остановился Харри Ван Ньюис.

– Правильно. Ван Ньюис. Лас-Вегас, Невада, комната шестьсот восемь. Хотите оставить для него записку?

– Я хочу, чтобы вы позвонили ему и сообщили, что мне нужно его видеть.

– Он вас ожидает?

– Не совсем.

– Уже поздно.

– Мне известно, который сейчас час.

Клерк поколебался, затем с явной неохотой позвонил в номер Ван Ньюиса.

– Леди и джентльмен хотят повидаться с вами, они ждут внизу. – Он выслушал ответ и бросил взгляд через плечо: – Повторите еще раз свое имя.

– Мейсон.

– Это мистер Мейсон… Хорошо. Просто я не был уверен, что вы не легли отдыхать. – Все тем же недовольным тоном он произнес: – Можете подняться наверх.

Лифт работал автоматически, со страшным скрежетом и скрипом. Он бесконечно долго полз до шестого этажа.

Гарри Ван Ньюис ожидал на пороге своего номера.

– Вы – мистер Мейсон, а это, видимо, миссис Мейсон, – сердечным тоном произнес Ван Ньюис.

Пожимая протянутую руку, Мейсон внимательно посмотрел на него.

– Мисс Стрит, – поправил он хозяина номера.

– О, пардон. Входите же, пожалуйста. Заранее прошу извинить за состояние комнаты. Я не ожидал гостей, поэтому у меня беспорядок. Мисс Стрит, садитесь вот сюда, это на редкость удобное кресло. Я только уберу с него газеты и журналы.

Голос был приятный, хорошо поставленный и весьма выразительный. Но черные глаза мистера Ван Ньюиса выражали беспокойство. Видимо, именно это он и старался скрыть голосом. Каждое произнесенное им слово было полно доброжелательности.

Он принялся наводить порядок в помещении, передвигаясь с кошачьей грацией и легкостью.

С ноткой иронии Мейсон осведомился:

– Вы проявляете такое гостеприимство ко всем своим посетителям? А если мы продаем книги или собираем пожертвования на благотворительные цели?

Ван Ньюис добродушно улыбнулся:

– Ну и что, если это и так, мистер Мейсон? Вы пришли повидаться со мной, не считаясь ни со временем, ни с усталостью. Не сомневаюсь, что это вызвано важной причиной. Естественно, я обязан отнестись к вам с особым вниманием. Я сам тружусь в сфере торговли и не устаю повторять, что любой человек имеет право на уважительное к себе отношение.

– Что ж, весьма похвально, иного не скажешь. Так вы не догадываетесь, кто я такой? – спросил адвокат.

– Нет.

– Я адвокат.

– Мейсон… Мейсон… Не Перри ли Мейсон?

– Совершенно верно.

– Разумеется, я слышал о вас, мистер Мейсон. Дафна рассказывала мне о вашем визите.

– Дафна? – приподнял брови Мейсон.

– Миссис Милфилд.

– Ах да! Именно из-за нее я и нанес вам этот визит.

– В самом деле?

– Вы ее хорошо знаете?

– Да.

– А также ее мужа?

– Да, конечно.

– Тогда скажите, почему она раздумала лететь в Сан-Франциско в пятницу?

Выражение глаз и лица Ван Ньюиса не изменилось, но голос все же его подвел.

– Я крайне сожалею об этом, – пробормотал он смущенно. – Я не представлял, что кому-то об этом известно.

– Могу ли я попросить у вас объяснения?

– Боюсь, что это абсолютно никак не связано со всем остальным, чем интересуетесь вы, мистер Мейсон.

– Иными словами, вы хотите сказать, что это не мое дело?

– Нет-нет, ничего подобного! Пожалуйста, не истолкуйте мое замечание неправильно, мистер Мейсон… Я… я просто считаю, что не имею права знакомить вас с попутными деталями, как я бы их назвал.

– Почему?

– Прежде всего потому, что задет персональный элемент. Именно я ездил в аэропорт и заставил Дафну вернуться. Ну и потом, это косвенно затрагивает моего друга, я совершенно не уверен, разрешил бы он мне говорить об этом, если бы остался в живых. Ну, а так… теперь уж он не может дать мне такого разрешения!

– Вы имеете в виду Фреда Милфилда?

– Да.

– Так это связано с ним?

– Ну, это домашняя проблема.

– Послушайте, Ван Ньюис. Я не собираюсь ходить вокруг да около. Полиция расследует убийство. Они не оставят ни одного камешка неперевернутым. Я расследую то же самое убийство и могу точно сказать, что сделаю то же самое.

– Могу я поинтересоваться, откуда вам известно о том, что происходило в аэропорту? – хмуро спросил Ван Ньюис.

– Я же вам сказал: я расследую убийство Милфилда и придерживаюсь мнения, что скрываемая поездка может быть с этим связана.

– Никакой связи не существует!

– Я предпочитаю сам судить об этом.

– Вы мне так и не сказали: откуда у вас такие сведения?

– Я не обязан вам этого говорить.

– Извините, я не могу согласиться.

– Черт побери, я изо всех сил стараюсь договориться с вами обо всем по-хорошему, а вы вынуждаете меня прибегнуть к более жестким методам. Поймите, если вы не предоставите мне удовлетворительного объяснения, мне придется отправиться в полицию и поручить им допросить вас.

– Почему?

– Потому что я представляю тех людей, которые заинтересованы в том, чтобы загадка гибели Фреда Милфилда была разрешена.

– Я сам в этом заинтересован. Если бы это хоть в какой-то мере касалось убийства, я бы сразу все выложил.

– В любом случае прошу вас ответить, а я уж решу, существует ли связь или нет.

Ван Ньюис посмотрел на Деллу Стрит, скрестил ноги, тут же их снова выпрямил, достал из кармана серебряный портсигар и спросил девушку:

– Курите?

– Спасибо, – ответила она, беря сигарету. Мейсон тоже потянулся к портсигару.

Все трое закурили.

– Уловка с сигаретами, – заметил Мейсон, – дала вам необходимое время, чтобы собраться с мыслями, не так ли?

– Время-то она мне дала, – проворчал Ван Ньюис, – но не подсказала, как следует поступить…

– Ну что же, подумайте еще! – предложил Мейсон, откидываясь на спинку стула.

– Ол райт, – махнул рукой Ван Ньюис. – Скажите, вам что-нибудь известно о Дафне?

– Абсолютно ничего.

– Она со странностями… очень эмоционально неуравновешенная особа.

– А точнее?

– У нее случаются – как бы это выразиться? – эмоциональные капризы, что ли!

– Уж не хотите ли вы сообщить мне в деликатной форме, что она весьма ветреная особа?

– Нет-нет, ничего подобного! Знаете, я бы, пожалуй, окрестил ее «эмоциональной цыганкой».

– Я не уверен, что понимаю, что такое «эмоциональная цыганка».

– Ну, она подвержена сокрушительным взрывам чувств. К счастью, такие приступы у нее быстро проходят. Они краткие, но с ними бывает трудно справиться.

– Иными словами, она в кого-то влюбляется?

– Да… на короткое время.

– И последний приступ был недавно?

– Да.

– Роман с вами?

– Со мной? – Ван Ньюис рассмеялся. – Нет. Я слишком хорошо ее знаю, а она меня. Я всего лишь плечо, на котором она рыдает, и ничем иным не хочу быть. Нет, ее объектом стал какой-то парень из Сан-Франциско. Она оставила Фреду записку, какие принято в подобных обстоятельствах писать мужьям, и уже совсем было собралась удрать в Сан-Франциско к своему возлюбленному, потом получить от Фреда развод или решать дело как-то иначе, как его больше устраивало. Это же Дафна! Уж коли она споткнулась, то жди всяких глупостей. На полдороге она ни за что не остановится.

– Вы говорите о ней так, как будто это для нее привычное дело.

– Нет, тут дело не в привычке, мне трудно это объяснить, мистер Мейсон.

– Заметно.

– Дафна относится к тем женщинам, которые должны быть постоянно в кого-то безумно влюблены.

– У нее же есть муж.

– Ну, ну, мистер Мейсон! Вы реалист или же ничего не понимаете в женщинах! Брак – это деловая связь, так сказать, повседневное состояние. Дафне все это давно прискучило. Она должна быть влюбленной, причем до беспамятства, а быть влюбленной в собственного мужа триста шестьдесят пять дней в году очень трудно.

– Да вы ее защищаете, как я погляжу?

– Я просто хочу объяснить вам положение вещей.

– Ол райт, верю вам на слово. Она – «эмоциональная цыганка». И по зову крови она отправилась в Сан-Франциско. Что вы предприняли?

– Остановил ее.

– Почему?

– Потому что знал, что она будет гораздо больше страдать, если уедет, чем если останется.

– Вы перехватили ее в аэропорту и убедили вернуться?

– Правильно.

– И она поехала назад в Лос-Анджелес вместе с вами? Что вы тут сделали?

– Поговорил с ней. Объяснил ей, какую непростительную глупость она собирается совершить.

– Как она поступила?

– Ну, сначала расплакалась, но в конце концов согласилась со мной и даже назвала настоящим другом.

– Когда все это было?

– Сразу после того, как я уехал из аэропорта.

– Вы отвезли ее домой?

– Да.

– Сколько времени на это ушло?

– Минут двадцать-тридцать.

– Как долго вы находились у нее дома?

– С полчаса. Возможно, три четверти часа.

– Каким образом вы узнали, что отыщете ее в аэропорту?

– Помогла чистая случайность.

– «Чистые случайности» – это мое самое любимое блюдо! Обожаю всякие странности, аномалии, случайности… – заявил совершенно серьезно Мейсон.

– У нас с Фредом имелись совершенно определенные обязанности. Мы как бы поделили работу.

– Вы хотите сказать, что работали вместе с Милфилдом в этой так называемой Скиннер-Хиллзской овцеводческой или каракулевой компании?

– В известном смысле да. Только мое участие было скорее косвенным.

– Как прикажете это понимать?

– Ну, я работал – мои интересы не совпадали с интересами… Ол райт, остановимся на этом. Некоторые деловые подробности я не могу обсуждать.

– Вы имеете в виду, что вы работали по нефтяной программе и…

– Прошу вас, мистер Мейсон, не вкладывайте мне слова в рот, не подсказывайте, что мне говорить. Единственное, что я могу сообщить, – это то, что я был связан с Фредом. Он попросил меня сходить к нему домой и забрать портфель с бумагами. Объяснил, где его найти, на случай, если Дафны не будет дома.

– В котором это было часу? – спросил Мейсон.

– Примерно в полдень или чуть позже.

– Почему Милфилд сам не захватил бумаги с собой?

– За ленчем он договорился о какой-то важной встрече.

– Вы должны были с ним встретиться после ленча?

– Нет, примерно в четыре часа.

– Вы знали, куда он намеревался отправиться потом? И что сделать с бумагами?

– Эти бумаги он хотел показать мистеру Бербенку. Мистер Бербенк ожидал его на борту яхты.

– Но разве Бербенк, когда находился на яхте, не запрещал беспокоить его с деловыми вопросами?

– Как правило, да. Но это был особый случай. Мистер Бербенк сам пожелал увидеть Фреда, фактически приказал ему явиться на яхту.

– Вы уверены?

– Да.

– А если выяснится, что Роджера Бербенка в пятницу на яхте не было, что он не собирался там быть?

Ван Ньюис улыбнулся и покачал головой. И улыбка и жест были доверительными.

– Уверен, вы выясните, что в действительности так не было, мистер Мейсон.

Мейсон хотел что-то сказать, но передумал. В течение нескольких минут он обдумывал ответ Ван Ньюиса, затем сказал:

– Ол райт, вы отправились за бумагами. Что было дальше?

– Понимаете, к подушке на тахте была приколота записка…

– Вы прочли записку и оставили ее на месте?

– Нет, конечно. Я побоялся, что Фред может заскочить домой на минуту. Он очень расстроится. Я же сказал, что Дафна – «эмоциональная цыганка». Поэтому я сорвал записку и сунул себе в карман.

– Записка предназначалась Фреду?

– Да.

– Записка сохранилась?

– Да. Но, мистер Мейсон, ваш допрос далеко отошел от сути дела. Вам это не кажется?

– Нет.

– Записка, мистер Мейсон, сугубо…

– Эта записка, – прервал его Мейсон, – является вещественным доказательством. Во всяком случае, в той части дела, которую расследую я. Если вы хотя бы отчасти заинтересованы в том, чтобы избежать широкой огласки, вы поймете, что самым разумным для вас будет ознакомить меня с той информацией, которая меня интересует.

Ван Ньюис еще с минуту поколебался, вопросительно посмотрел на Деллу Стрит.

Та уверенно кивнула и произнесла:

– Так будет лучше, вы сами в этом скоро убедитесь.

– Хорошо, – сдался Ван Ньюис. – Возможно, в самом деле разумнее будет ознакомить вас со всеми фактами, мистер Мейсон.

Он раскрыл портфель, вытащил листок бумаги и протянул его Мейсону.

Мейсон заметил, что листок и в самом деле был приколот к какой-то ткани, об этом говорили и двойные проколы в углу, и помятая его верхняя половина.

Записка была написана чернилами аккуратным почерком:

«Дорогой Фред!

Я знаю, ты посчитаешь меня гадкой, в особенности из-за того, что уже было в прошлом. Но я ничего не могу с собой поделать. Как я говорила тебе десятки раз, я не в силах бороться с велением сердца. Я могу только контролировать свои эмоции, но мне не совладать с тем, что порождает эмоции и без чего я просто не могла бы существовать.

В течение долгого времени я боролась с этим и сомневалась в необходимости того шага, который все же предпринимаю. Думаю, ты и сам распознал симптомы моего душевного состояния, но боялся поставить окончательный диагноз. Точно так же, как сначала боялась я. Короче, Фред, я люблю Дуга, и этим сказано все! Дело вовсе не в том, что ты сделал или чего не сделал. И теперь уже ни один из нас не в состоянии ничего изменить. Ты всегда поразительно хорошо относился ко мне, я буду и впредь уважать тебя и восхищаться тобой.

Признаюсь, я чувствовала себя одинокой последние четыре-пять недель, когда каждая минута твоего времени, днем и ночью, была целиком отдана твоему бизнесу. Но я понимаю, что это крайне важно, ты уже многого добился и в будущем получишь кучу денег. Прими мои поздравления. Едва ли нужно добавлять, Фред, что я не хочу от тебя ни цента. Можешь подавать на развод и оформлять все необходимые документы. Твой адвокат все тебе скажет. Я надеюсь, что мы навсегда останемся друзьями.

Прощай, дорогой!

Твоя Дафна».

– Приятная записка, – сказал Мейсон.