Текст книги "Отрарский купец"

– Если у Вас есть донесение, можете оставить его мне. Я знаю, что с ним делать, – шепнул лавочник, озираясь по сторонам, – Давно никого не было из Сун от господина Гэ.

– А как Вы собираетесь, если не секрет, передать мое послание? – поинтересовался Лу, показывая маленький кусок ткани, испещренный иероглифами.

– У меня много способов… – нехотя произнес лавочник, явно не желая откровенничать. – Ну, хорошо, про один я скажу. Он, видимо, убедился, что перед ним не обычный монах или торговец, а служащий ханьского ведомства.

– На днях один из купцов согдийского торгового дома отправляется на Восток. И помимо прочих товаров, везет несколько ферганских коней. Так вот, в копыта одной из лошади, под надежную подкову, я заложу тайник с вашим посланием. Надежный способ! И ни разу не подводил. Я сам выбираю способы отправки, в зависимости от размера и количества донесений, – с важным видом делился Субхи.

Монах Лу с почтением слушал его, размышляя о том, как он будет направлять свои послания из разных городов этому находчивому лавочнику.

13 глава

«Благословляю вас, жаждущих истины»

Ходжа Ахмад Яссауи

Караван шел по дороге, проложенной между низких гор и песчаной долиной. Временами ветер поднимал пыль и кружил ее в воздухе. На холмах, на расстоянии 2—3 фарсахов виднелись сторожевые башни, охранявшие города от внезапных набегов со стороны степи. Дорога была оживленной, иногда караван с криком обгоняли всадники с развевающимися бунчуками. Они внезапно появлялись из одного пыльного облака, и тут же исчезали в другом.

– Это тюркские гонцы барит ат-тюрк, у них на каждой стоянке готова свежая лошадь, – пояснил, слегка испуганному, монаху Салим. – Среди них есть настоящие герои. Я слышал о двух гонцах, они преодолевали за день тридцать фарсахов.

– С их помощью новости разлетаются быстро! – Монах закивал головой.

После отъездом из Тараза, в душе Салима бурлили чувства; и ощущение того, что он оставил за спиной что-то родное, будто частичку своего сердца, и уверенность, что он принял какое-то важное решение в своей жизни, и вдохновение от появившегося в нем доселе неведомого чувства. Окрыленный этими мыслями, он думал, как расскажет и порадует своего отца и братьев этой приятной новостью. У него была даже мысль найти в Таразе Абдулла и поговорить с несостоявшимся спутником в путешествии в страну Сун. Салим уже не держал зла на этого бродячего поэта за бегство из каравана и почему-то испытывал симпатию к нему, подумав, что они обязательно встретятся и могут даже дружить. Он с сожалением подумал о неустроенности и одиночестве Абдулла.

До следующего крупного города Яссы, где караван собирался сделать большую стоянку, осталось 42 фарсаха.

– Будьте осторожны, впереди что-то стряслось! – Хасан, сидя на коне, пытался разглядеть среди пыли происходящее.

Навстречу им двигался караван местных торговцев, шум и суматоха доносились из него. Внезапно из придорожной пыли поднялась голова на длинной шее. На Салима смотрел верблюд со страдальческими глазами. Он попытался встать на ноги, но, сделав усилие, рухнул на песок. Его передние лапы были сломаны, кровь текла из ран, она быстро впитывалась в песок, оставляя на нем темные пятна.

– Почему его бросили? – Хасан с жалостью смотрел на это печальное зрелище.

Погонщик подошел к животному и стал осматривать его.

– Это большой грех! Нельзя перегружать вьючное животное! Один из праведных халифов, у которого умирал от старости верблюд, сказал: – Эй, верблюд, смотри не жалуйся на меня Господу! Ведь ты знаешь, что я нагружал тебя по твоим силам!

Произнеся это, суфийский дервиш прошептал молитву.

– Надо закончить его мучения, – сказал погонщик, осмотрев верблюда.

Караван без остановки двигался дальше. Верблюды обходили жертву, поворачивая длинные шеи и тяжело дыша вздрагивающими тонкими ноздрями. Проходящему мимо каравану несчастное животное послало последний рев, словно прощаясь с ними.

– Уважаемый дервиш, – обратился на привале Хасан к суфию. – Вы упомянули о правилах обращения с животными. А какие еще существуют наставления для путешественников?

– Есть свод правил для путешественников. – Дервиш разворошил потухшие угли в костре. – Прежде чем отправиться в путь, первым делом надо вернуть долги, второе – взять халяльный путевой запас, третье – попрощаться, сказав: «Да снабдит меня Аллах провизией богобоязни и да простит грехи мои!», четвертое – совершить два намаза, пятое – в пути облегчать груз животного, не вставать на его спину, не спать на нем, не бить палкой по морде, утром и вечером идти пешком по часу, чтобы облегчить ношу животного. При возвращении посылать гонцов, предупреждать. И произнести: «Каюсь, каюсь нашему Господу, возвращаюсь, пусть не останется на нас греха! И не забывать привозить гостинцы домочадцам!»

Суфий приподнял над головой посох, придавая значимость своим словам.

***

При подходе к предместьям Яссы начался холодный дождь. Караван укрылся в развалинах старого разрушенного рабата. Повсюду лежали обломки керамики и куски засохшей обгоревшей глины. Кое-где еще сохранились навесы, покрытые саманом и связанные джутовыми веревками. Среди развалин остались нетронутыми лишь фруктовые деревья. На них висели созревшие плоды, и путники ходили между развалин, срывая их. Лошади и мулы сновали тут же, подбирая опавшие фрукты. В воздухе стоял запах гари.

– Ремесленники ушли отсюда под защиту крепостных стен Яссы, – сказал Темир, объехав весь поселок.

– Да, мирные люди беззащитны от внезапных нападений, – Салим вытащил из золы уцелевшую глазурованную плитку.

Она напомнила ему убранство мавзолея в Испиджабе: небесно-голубого цвета, с фрагментом гибкого желтого стебля и раскрывшегося красного бутона. Очистив плитку от пыли и нагара, он положил ее в переметную сумку и посмотрел на небо. Черные тучи, пролившие на землю холодные потоки воды, постепенно светлели и уходили на запад.

– Мы не задержимся здесь. – Салим отправил Хасана собирать людей.

Дождь уже заканчивался и на чистом горизонте показались крепостные стены Яссы. Перед взорами отрарских путников открылся плодородный оазис, обжитый людьми еще в древние времена на берегу Яксарта. Вокруг раскинулись возделанные поля, на которых выращивали пшеницу, ячмень, мус, рис и хлопок. Местная глина отлично подходила для изготовления керамики, поэтому здесь расцвело гончарное производство, давшее толчок для развития других ремесел.

В последние годы, когда Салим активно посещал рынки Мавераннахра, хлопковые ткани-зендел красного, белого и зеленого цветов стали соперничать по качеству с известными самаркандскими и бухарскими. Из-за близкого расположения производств, дешевые ткани из Яссы завоевали рынки Отрара, Испиджаба и Тараза. Самые знатные люди и правители заказывали одежду из ясского зенделя.

Отрарский купец с каждым посещением этой области замечал, как с активным развитием ремесел и выгодным расположением на торговых путях, в городе бурно закипела духовная жизнь. Миссионеры всех религий прибывали сюда, чтобы нести новые знания. На базарах и постоялых дворах можно было услышать их яростные дискуссии.

«В том немалая заслуга верных служителей ислама, открывших новое течение, названное суфийским! – Рассказывал однажды Салиму и сыновьям мастер Санджар. – Оно стало популярным благодаря духовным учителям Арслан-Баб, Ходжи Юсуфа Хамадани и Ахмеда, сына Ибрагима из Сайрама. Их имена и школы привлекали еще больше паломников, учеников и торговцев. Город стал известен всем людям, живущим на Великой торговой дороге!»

Перед южными воротами Ибрахима караван встретила охрана в сопровождении мухтасиба. Он зачитал Салиму правила торговли на местных рынках.

Караван остановился на ближайшем постоялом дворе. Дервиш порывался покинуть их еще перед стенами, но Хасан остановил его, уговорив того отдохнуть после дальней дороги вместе с ними в караван-сарае. Салим приготовил для суфия подарок в виде теплого шерстяного кафтана и крепких кожаных башмаков.

– Вас послал мне Всевышний, дабы облегчить мои страдания в пути! – Суфий с благодарностью принял подарки.

– Вы явились к нам ангелом спасения от разбойников, и мы не забудем этого! – Салим смотрел в глубоко посаженные глаза дервиша. – Пусть Аллах всегда оберегает вас в ваших странствиях по пути знаний!

– Их учение и правила очень близки мне, но я, кажется, еще очень молод, чтобы следовать им, – вздохнул Хасан, провожая взглядом дервиша.

– У нас в народе говорят: «Мальчик проливает воду, а взрослый поскальзывается из-за этого». – Салим по-братски похлопал Хасана по плечу. – Я понимаю, его слова запали тебе в сердце, однако ты сын своих родителей, у тебя есть долги перед ними. Наслаждайся вкусом молодости и постижением желаемого!

– Завтра мы совершим долгий поход в центр города на рынок шахристана, поэтому сейчас надо хорошо отдохнуть. – Слова Салима были приняты всеми как приказ и вскоре на постоялом дворе наступила тишина, изредка нарушаемая храпом лошадей и громким сопением верблюдов.

Омытые дождем мощеные улицы Яссы блестели в лучах утреннего солнца. Вдоль домов, сложенных из плоского сырцового кирпича, в арыках шумела вода. По узким улочкам вился аромат свежеиспеченных тандырных лепешек, жареных зерен, горячего молока. Все эти аппетитные запахи мешались с дымом от горячих углей, которые разносили в чашах бойкие мальчишки.

Салим предпочитал завтракать на постоялом дворе, в этот раз он изменил правилу, так как знал, что на местном базаре еда вкусная и дешевая. В сопровождении Хасана, Ибрагима, Аяра и тибетского лекаря отрарский купец шел мимо съестных рядов и от вида изобилия дымящихся румяных лепешек, самсы, всевозможных печеных в тесте овощей, сладких фруктов, жареного кебаба, у них кружились головы. Недолго думая они зашли в чайхану и устроились под навесом на теплых суфах.

Слуга с медным кумганом, тазиком и полотенцем по очереди обошел их. Вымыв руки, они беседовали между собой в ожидании завтрака. На круглом столе сначала появилась гора лепешек, а потом несколько видов запеченных пирамидок с разными начинками. Горячий чай был очень кстати в холодную утреннюю погоду, и пока друзья согревались им, подали большую чашу с оши софи – бухарским пловом и несколько мисок поменьше с мясными и овощными закусками. Вид аппетитного, изысканного блюда, приготовленного из особого сорта риса и приправленного чесноком, изюмом, грецкими орехами, зирой, искушал и распалял желания проголодавшихся гостей. Мясо сочилось золотистым жиром, а рис рассыпался и источал пряный аромат.

– О Аллах, это же настоящий праздник для наших желудков! – Хасан с жадностью поглощал плов и говорил с набитым ртом: – Вот о чем я мечтал в долгом путешествии!

– А ты, кажется, собирался уйти в дервиши и ограничить себя в мирских благах, – со смехом заметил Ибрагим.

– Не-е-ет, я еще не вкусил все блага этого грешного мира! – Хасан оглядывал ненасытным взглядом стол, заставленный чашками с халвой, сухофруктами, медом, сладостями и фруктами.

Наевшись и отдохнув, путники решили прогуляться к шахристану. На подходе к нему они стали свидетелями шествия паломников, громко читавших суфийские стихи. Неожиданно дервиши остановились, и стали шагать по кругу, постепенно ускоряясь. Через мгновение вся эта масса превратилась в танцующих и крутящихся в трансе людей. Их длиннополые халаты развивались, они то поднимали руки к небу, то обнимали свои плечи. Повинуясь какому-то невидимому дирижеру, они пели в такт и постепенно их активность убывала, переходя на шепот и медленные движения. Окружающие реагировали по-разному – кто-то стоял, как вкопанный, завороженный зрелищем, другие спокойно проходили мимо, уже привыкнув к подобным зрелищам. Отрарцы тоже последовали дальше.

Центр города был застроен большими кирпичными домами с башенками и огороженными садами. Украшенные замысловатой резьбой деревянные колоны поддерживали плоские крыши и навесы, увитые виноградом. Тяжелые ворота сверкали коваными деталями, внушая своим видом надежность и неприступность.

– Говорят, в этих богатых домах стены расписаны картинами на темы охоты и райских гущ. – Хасан остановился у высокого дома с арочными окнами и резным балконом, выходящим в сад.

– Да, их дома похожи на дворцы, – подтвердил Салим. – И еще, у них в саду гуляют павлины и поют соловьи.

Отрарские путешественники отмечали основательность и изящество городских построек, проходя мимо центральной мечети, медресе, библиотеки, дивана, здания управления городом, городской казны, хамама и других сооружений. Над входом одной из мечетей они заметили висящий топор. Заинтересовавшись, Хасан спросил у служащего, что это означает.

– Это напоминание всем прихожанам об истории про раскаявшегося вора и ученого.

– Что за история? – Хасан удивился.

– Однажды ночью к местному ученому в дом забрался вор. В поисках добычи, он вдруг услышал в темноте голос хозяина. Тот сказал, что в этом доме даже в светлое время ничего ценного нельзя найти, а уж в темноте тем более. Вор испугался, услышав голос ученого и от неожиданности потерял дар речи. Хозяин дома прервал молчание, решив поговорить с незваным гостем и угостить его чаем. Они беседовали всю ночь. Ученый напомнил, что гостя ждет тяжкое наказание на том свете за его воровское ремесло. Раскаявшись, вор спросил, как ему зарабатывать на жизнь? Задумавшись, ученый сходил в сарай, принес топор и сказал, что он может нарубить хвороста в горах и продать на рынке. Это лучше, чем воровать у людей. Вор так и поступил. Каждый день он заготавливал хворост, получая хорошие деньги. Так бывший вор смог заработать достаточно, чтобы ни в чем не нуждаться. Он тратил большую часть своего заработка на добрые дела, ведя праведную жизнь. После его смерти, горожане повесили этот топор в назидание другим и в напоминание, что одно доброе дело может послужить началом множеству других и направить человека на путь исправления.

Узкая улочка вывела путников на небольшую рыночную площадь, сплошь заставленную цветными джутовыми мешками с красным зерном, рисом, голозерным ячменем, джугарой, янтарным просом и мусом. Большая разноязыкая толпа покупателей ходила между мешков и выбирала товар. То там, то здесь, вспыхивали громкие споры на тюркском, согдийском, персидском, булгарском, латинском языках. Салим обратил внимание, что рис был нескольких видов – от обычного белого, до цветного, круглого и длиннозернистого.

Не задерживаясь долго на этом базаре, они последовали дальше и оказались на памук-рынке. Хлопок разных видов, от сырца до готовых изделий, был всюду в изобилии. Лавки по продаже цветного зенделя были украшены цветными веревками и выглядели как сказочные домики.

– Местный хлопок очень ценится у нас, – сказал Салим, обращаясь к Хасану. – Мы закупим здесь несколько мешков, зеленого и белого.

Писарь записал в книге покупок и продаж слова Салима. Ощупав несколько образцов зенделя, Салим остановил свой выбор на ткани ремесленника Катмиша.

– Я беру три мешка зеленого и пять белого, – сказал Салим, отозвав в сторону лавочника, и добавил: – Товар достойный, но цена 2 дирхама за 3 локтя – это дорого.

– Господин, цена такая, потому что у нас лучший зендель, не только на этом рынке, но во всей округе, – ответил лавочник, разведя руками. – Мастер Катмиш знает секретный способ изготовления, доставшийся ему от его деда.

– Да, да, вы правы, я слышал о превосходстве этой хлопковой ткани, – Салим взял за пухлую руку лавочника. – Но все же, неужели Вы не уступите тюркскому купцу, из славного Отрара? Наши города родственные, люди единокровные, язык и традиции общие. Моя цена один дирхем и пятьдесят фалсов.

Лавочник пытался вырвать руку, но Салим крепко держал ее и улыбаясь, смотрел ему в бегающие глаза.

– Ну же, соглашайся! – Хасан решил помочь Салиму.

Лавочник мотал головой, все еще пытаясь освободить свою руку.

– О, Аллах, Аллах! – худой подросток, помощник лавочника, суетился вокруг торгующихся.

– Я могу тут долго стоять и держать Вашу руку, пока Вы не согласитесь, – Салим смеясь, сжимал руку лавочника. – Сколько покупателей могут пройти мимо вашей лавки?!

– Скажи – саттым! Скажи – я продал! – Салим повысил голос.

Лавочник беспомощно оглядывался по сторонам, ища поддержку, но собравшиеся вокруг зеваки и торговцы только смеялись и подбадривали отрарского купца. Хасан захлопал в ладони и зеваки стали также хлопать и кричать:

– Саттым! Скажи – саттым!

Лавочник свободной левой рукой вытирал рукавом пот со лба, ему стало жарко, несмотря на прохладную погоду, и, не выдержав, выдохнул:

– Ладно! Саттым!

– Скажи три раза! – не унимался Салим, не отпуская руку.

– Саттым! Саттым! Саттым! – круглое лоснящееся лицо лавочника покрылось потом.

– Сатып алдым! Сатып алдым! Сатып алдым! Я купил! – Салим выпустил руку лавочника, и тот рухнул на скамью. Кругом все с облегчением вздохнули и стали расходиться. Ибрагим записал сделку и подал торговцам.

– Хозяин, Вы показали мне хороший урок, как следует торговаться! – Хасан шел за довольным Салимом. – А этот толстяк долго держался, обычно с вами долго не торгуются. Не выдерживают натиска и настойчивости.

– Надо хорошо разбираться в людях, – спокойно ответил Салим.

Остановившись у лавки с таким же хлопком, он пощупал его и, убедившись, что купленный им хлопок был лучше, удовлетворенный, пошел дальше, пробираясь сквозь плотную толпу. На ходу он бросил Хасану:

– Но, это приходит с опытом и временем…

Они попали на крытый рынок мехов. Их взорам открылось изобилие десятков видов пушнины. Меха блестели на солнце и переливались всеми цветами радуги. Купцы предлагали меха соболя, голубого песца, ярко-рыжей лисицы, бобра, выхухоли, белки, куницы, горностая, рыси, шкуры белых медведей и тюленей. На этом рынке было немноголюдно, продавцы и покупатели вели себя сдержанно и терпеливо. Сделки также совершались без особого шума, словно мягкий и пушистый товар действовал успокаивающе на купцов.

– Цены здесь завышают. – Салим провел рукой по шелковистой шкуре черной лисы. Если мы сами отправимся в северные страны за мехом, то заработаем тысячекратную выгоду!

Кое-где среди мехов блестели янтарные бусы и ожерелья из северных морей, самоцветы, серебряные украшения.

– Ибрагим, ты успеваешь записывать? – Салим обратился к писцу.

Не дожидаясь ответа, он подошел к лавке с товаром из бересты. Рыжебородый купец услужливо приблизился и следил за взглядом Салима.

– К сожалению, у нас все животные навьючены до предела, мы не можем брать все, что нам понравится. – Салим отошел от прилавка, разочаровав булгарского купца.

Рынки сменялись один за другим, следом были рынки ковров и военного снаряжения. Индийские ряды пахли ароматами, удивляя покупателей загадочными товарами и чудотворными снадобьями. В некоторых лавках сидели обезьяны, разодетые в яркие традиционные одежды индусов. Своим видом они привлекали зевак и детей. На рынки Яссы и Отрара доходили товары даже из самых удаленных уголков Великой торговой дороги – из стран Восходящего солнца и Утренней свежести.

Предприимчивые купцы привозили удивительные ткани, сотканные во влажном и загадочном городе Хаката. Эти яркие узорчатые материи с рельефным узором пользовались повышенным спросом у придворных вельмож. Виды экзотических птиц, насекомых и невероятных по красоте цветов, самые разнообразные окраски и виртуозные вышивки пленяли модниц во дворцах от Отрара до Багдада. Посуда из этих стран соперничала по легкости, изяществу и звонкости с популярными изделиями из Срединной Империи.

Товары, изготовленные в Мавераннахре, продавались на большом рынке, рядом с Бухарскими воротами. Здесь предлагались знакомые овечьи шкуры, похожие на атлас, сафьяновые и другие кожаные изделия, посуда из керамики и металла, цветные стекла, тафта и гордость тюркского рынка – каракуль.

Оставив тибетского лекаря среди лавок по продаже кореньев и трав, уставшие от впечатлений и шума базаров, Салим с остальными спутниками, решили вернуться в караван-сарай и отдохнуть. Собираясь в дорогу, сверяя свои записи и покупки, проверяя, надежно ли упакованы товары, Салим вспомнил, что совсем забыл про подарки и гостинцы для родных, – отцу, братьям, их женам и детям. Лучшими подарками, решил Салим, будут украшения из серебра, золота и драгоценностей.

Наутро, он заглянул в мастерскую прославленного тюркского зергера Сутуха, чьи ювелирные украшения были известны на всю округу. Прежде всего Салим выбрал для отца широкий карлукский пояс из твердой буйволиной кожи с серебряными, изящно сделанными планками с золотым орнаментом и вставками из изумруда и рубина. Братьям он купил мужские перстни с бирюзой, заказав на них гравировку родовой тамги, их женам – наборы украшений, с серьгами, кольцами и браслетами. Не забыл Салим также взять и украшения для гостей из Тараза.

Последние дни пребывания в Яссы пролетели быстро, поклажу надежно закрепили на верблюдах, люди и животные хорошо отдохнули и готовы были к последнему переходу в Отрар. Наконец, прозвучал долгожданный призывный сигнал трубы к отправлению, и караван покинул Яссы через Бухарские ворота.