Текст книги "Отрарский купец"

***

Караван Салима, наняв карлукского проводника, покинул Каялык спустя несколько дней. Их путь лежал через живописную долину. Слева возвышались белоснежные вершины Пестрых гор, с вершин которых стекали многочисленные реки и ручьи к большому озеру. Говорливый проводник Балта всю дорогу рассказывал про это удивительное озеро, размерами похожее на море.

– По воле Всевышнего, оно наполовину пресное, наполовину соленое. Старики рассказали легенду об озере и реках, впадающих в него:

«В давние времена, красавица Или полюбила Каратала, храброго, но бедного юношу. Балхаш, отец девушки, всячески препятствовал их дружбе. Влюбленные бежали, и тогда Балхаш упал между ними, превратившись в седое от пенных волн озеро. Или и Каратал превратились в реки по волшебной воле и теперь они текут, впадая в разных местах, в это озеро. Людская молва говорит, что, окунувшись в его воды, человек становится храбрее и красивее, исцеляясь от всяких болезней».

Миновав древний город Ики-огуз, бывшую столицу чигилей, караван направился в сторону города Или-балык, где Салим намеревался дать долгий отдых своим спутникам. Перед переправой через небольшую бурную речку, которую местные называли «строптивой», они увидели группу вооруженных кочевников, наблюдавших за ними с противоположного берега.

Салим отправил к ним Хасана с Темиром. Хасан с ходу вошел вброд, но течение вдруг подхватило его и начало уносить.

– О, Аллах! Помогите! Я не умею плавать! – прокричал в испуге Хасан.

Он попытался ухватиться за ветки деревьев, склонившихся над водой, но слетел с коня. Кочевники поймали коня, который выскочил из воды на их сторону. Хасан сам выбрался из реки. Пыхтя и отдуваясь, он стоял весь мокрый на берегу на радость друзьям. Все подбадривали его и подшучивали. Тибетский лекарь накинул на пострадавшего теплую шерстяную накидку и напоил травяным чаем.

Преодолев водную преграду, караван расположился на привале. Хасан уже сменил одежду и получил обратно своего коня. Теперь он выглядел так, будто ничего не случилось. И о происшествии скоро забыли.

Кочевники оказались дозорными из племени карлуков. Кахан отправил их в разведку перед предстоящей охотой. На реке они хотели напоить коней и стали участниками забавного приключения.

Смеркалось. Решено было встать лагерем на ночлег. Слуги ставили палатки и собирали сухие дрова для костров, погонщики проверяли состояние вьючных животных, монах гулял вдоль берега, собирая травы. Один из дозорных пытался выяснить у Салима, откуда идет караван и что везет. Он говорил на какой-то смеси карлукских, чигилийских и караханидских наречий, но закончил речь на чистом тюркском:

– Я должен доложить моему кахану, кто путешествует через его земли!

– Передай правителю, что мы мирные торговцы-тюрки, следуем в пределы городов Отрар и Тараз. Меня зовут Салим, я сын Санджара, купец из Отрара, родом из племени уйсун. Если ваш правитель позволит, я хотел бы преподнести ему дары в знак уважения.

Дозорному понравилось предложение Салима и он умчался оповестить своего кахана.

– Господин, здесь в реке полно рыбы, в зарослях жирные куропатки, а в ущелье разгуливают стада джейранов! – Хасан держал в руках лук, готовый отправиться на охоту.

– Будьте осторожны, здесь еще могут водиться тигры и леопарды. Привяжите лошадей и мулов вместе и выставите охрану.

С охоты все вернулись молчаливыми и робкими. Тихо отдали добычу слугам и разошлись по палаткам. Обычно они возвращались шумно, громко расхваливая свои доблести, меткость и удачные выстрелы. Салима насторожило такое поведение, он позвал Хасана и прямо спросил:

– Что случилось?

– Господин, ничего плохого, слава Аллаху, мы все в порядке, – ответил помощник, пряча глаза.

– Я же вижу, говори! – Салим настаивал.

После короткой паузы Хасан все-таки признался:

– Наш доблестный и справедливый Темир строго наказал своих воинов за нарушение дисциплины, вот они и притихли.

– А что за провинность и как строго наказал?

– Они увлеклись и без разрешения все умчались за джейраном, позади себя они не оставили никого, и, как сказал Темир, открыли тыл, – тихо, явно не понимая причину строгости Темира, ответил Хасан.

– И каким же было наказание?

– Темир заставил их ползти до самой стоянки, навалив сверху туши джейранов. И ещё он бил их плеткой, – последняя фраза Хасана прозвучала мстительным упреком.

Салим вздохнул, поморщился от неожиданно занывшей раны. Потом задумался: «Позвать Темира и поговорить с ним? Но что он скажет? Он будет прав по-своему, ведь они были на охоте – это все равно, что на войне. А на войне нельзя ослушаться приказа командира, там должны быть строгая дисциплина и подчинение. Пожалуй, ему виднее, как наказывать своих воинов. Надеюсь, он не перегнет палку и вовремя остановится, обуздав свою строгость.»

За вечерней трапезой Салим молча наблюдал за начальником своей охраны. В свете костра его резко очерченные скулы выглядели еще острее, а нас с горбинкой, как клюв хищной птицы. В глазах, узких, будто лезвие ножа, то и дело вспыхивали зловещие огоньки. Видать, не скоро стихнет в душе Темира огонь военных походов…

Наутро прибыли всадники и передали, что кахан ждет в своём стане. Салим уже приготовил сундук с подарками, и, в сопровождении Аяра и Ибрагима, выехал к карлукам.

8глава

ОБЛАВНАЯ ОХОТА КЕБЕК-КАХАНА

«Сколько хитростей знает охотник,

столько же способов спастись знает медведь»

Тюркская поговорка

Стан кахана стоял в небольшой долине, скрытой горами от ветров. Десятки разноцветных шатров раскинулись на припорошенной снегом равнине. Отрарских путников сразу пригласили в большой шатер с золотым верхом и развевающимся на ветру синим знаменем с конским бунчуком.

Кебек-кахан, облачённый в теплый шерстяной кафтан с накинутым поверх шелковым халатом, сидел на невысокой, покрытой пятнистой шкурой барса, скамье. Лучи солнца, спадавшие из открытого купола шатра, ярко освещали его меховой, расшитый золотыми нитями, колпак. Из-под колпака на плечи опускались заплетенные косички. Он жестом позволил приблизиться.

– Приветствую Вас, о Мудрый и Справедливый Кебек-кахан! – Салим встал на одно колено и склонил голову. – Примите эти скромные дары от купца из Отрара!

Он указал рукой на сундук. Аяр и Ибрагим тут же подняли крышку. Придворные бережно брали вещи и по одной подносили к правителю. Среди подарков были золотые и серебряные чаши, кубки, шкатулки с жемчугом, шелковые платья…

– Благодарю за дары! Вы можете занять место среди гостей, – кахан жестом указал Салиму на свободное место. – Мне доложили, что ваш караван тюркский, и мне стало интересно увидеть предприимчивого купца из народа воинов.

– Да, Великий, наш караван из тюркского города. Мы уже сотни лет учимся торговать с соседними народами и хотим быть лучшими в этом непростом занятии.

– Да будет на то воля Аллах! Наш народ любознателен и активен, куда бы его не занесла судьба, он всюду добивается лучших результатов, – правитель поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Салима и его спутников проводили в палатку для гостей. Внутри для них накрыли походный стол с угощениями. Не успели они присесть на войлочный ковер, как вошел посланник кахана.

– Вы почетный гость нашего мудрого и справедливого правителя. Кахан оказывает Вам честь и приглашает присоединиться к завтрашней охоте. Для вас приготовлена кибитка, в ней вы будете следовать за всеми, – посланник кахана поклонился и ушел.

***

Ранним утром за ними приехал провожатый. Они устроились в конусообразной войлочной кибитке, запряженной послушным двугорбым бактрианом, и отправились в путь. Раздвинув войлок, Салим любовался дорогой.

Высокая степная трава пожелтела от заморозков и под колесами уже хрустели ледяные корки в стоячих лужах. С высоты холма он увидел широкую долину, заполненную всадниками. Их было больше тысячи.

Приблизившись, Салим увидел около сотни охотничьих собак с яркими ошейниками, которых несколько дней специально держали в голоде. Теперь они в нетерпении скулили и крутились вокруг своих хозяев. Он перевел взгляд и увидел гепардов с повязками на глазах. Они возбужденно ходили внутри деревянных клеток, установленных на специальных повозках. Десятки всадников с ловчими птицами проходили перед правителем, демонстрируя своих питомцев. Они поднимали их над головами, отчего птицы взмахивали крыльями, доставляя удовольствие Кебек-кахану и его многочисленной свите.

Правитель и все его окружение были в цветных одеждах, расшитых орнаментом. Поблескивали на солнце парчовые и атласные шубы, утепленные собольими, песцовыми и лисьими мехами. Сытые кони заигрывали между собой. Белые верблюды-бактрианы, украшенные шелковыми попонами, везли на себе семью кахана, важно вышагивали впереди. Ослепительно блестело вооружение всадников, которые гарцевали вокруг.

Салим обратил внимание на группу карлукских воинов в высоких остроконечных колпаках, украшенных серебряными и золотыми накладками в виде хищных зверей, птиц и закрученных рогов архара. Всадники гарцевали в прекрасных кожаных доспехах, их колчаны и ножны были изысканно красивы. Седла и попоны на конях поигрывали яркими красками. Салим не смог скрыть своего любопытства и приказал возничему подъехать ближе. Приблизившись, он восхитился: это был отряд женщин-воительниц, продолжательниц древнейшей степной традиции.

Салим знал, что издревле в тюркских семьях рождались храбрые дочери, не уступавших в доблести своим братьям и отцам. С детства они осваивали мастерство верховой езды, стрельбы из лука и владение мечом, а потом оттачивали эти навыки на охоте.

В группе воинов выделялась светлолицая девушка с гордой осанкой, у нее была длинная коса, перекинутая вперед. Ее широкий пояс украшали золотые бляхи с изображением охоты диких зверей с перекрученными в поединке телами.

– Их возглавляет любимая дочь кахана, источник лучей, озаряющих ослепительным светом, гордость племени, наша несравненная Раушан!

Салим с интересом выслушал пояснение приставленного к нему провожатого. Взглянув на него, он увидел спокойное, добродушное лицо человека с внимательным взглядом. Тут раздался стук копыт и Салим увидел удаляющихся всадников, которых повела за собой прекрасная Раушан.

Ещё не успел её отряд скрыться из виду, как заиграла музыка, послышались звуки призывного рога и удары в дабылы-барабаны. Всё тут же пришли в движение, и охота началась!

Целая армия кочевников, выстроенная в строгом порядке, медленно наступала сплошной стеной, постепенно создавая круг, в котором уже были видны дикие животные. Впереди бежали собаки, вспугивая дичь. Шествие правителя карлуков развлекали музыканты и фокусники, которые ловко демонстрировали свое ремесло, сидя на верблюдах.

Временами к кахану подъезжали охотники с белыми кречетами. По приказу правителя они запускали птиц в небо. В этот момент придворные затихали. Они знали, что сейчас кахан испытывает наслаждение от созерцания полета кречета. Если в небе ловчая птица начинала атаковать жертву, то над степью разносились возгласы одобрения и восхищения. Тут же, будто из-под земли, появлялись придворные поэты, громко зачитывавшие хвалебные оды. Закончив, они исчезали так же внезапно, как появлялись.

Возничий, шустрый и улыбчивый юноша, иногда объяснял отрарцам происходящее. И гости время от времени выглядывали из передвижной юрты, чтобы увидеть всё своими глазами.

«Это самая лучшая тренировка для молодых воинов, – размышлял Салим. – Стрельба из лука на скаку, владение копьем, метание аркана, преследование зверя-врага, его окружение, взаимодействие с товарищами.»

Мысли прервал доносившийся издали рык хищника, Салим прислушался и различил среди шума тявканье лисиц. Выглянув наружу, он увидел, что кольцо охотников сжималось: то тут, то там сквозь него пытались вырваться на свободу дикие звери. Однако охотники протянули между собой толстую веревку с накинутым сверху войлоком и это отпугивало жертв.

Настало время охоты самого Кебек-кахана. Он въехал в круг со своими сыновьями и первым выпустил стрелу из лука в степную антилопу. Вслед за ним то же самое повторили царевичи. Насладившись стрельбой, они позволили всем остальным по очереди и рангу продолжить охоту. Под конец выпустили гепардов и птиц.

Все гости наблюдали за охотой с возвышенности. Стоял невероятный шум, крики людей и вой диких зверей. По традиции в конце облавной охоты старейшины обратились к правителю с просьбой пощадить оставшихся в живых животных. Кахан даровал им свободу и кольцо загонщиков разомкнулось.

– Будет большое застолье! – предупредил Салима подъехавший придворный.

В огромном шатре, украшенным шелковыми занавесками и свисающими сверху цветными расшитыми полосками ткани с пышными кистями на концах, собрались все придворные и гости. На низких столиках с резными ножками стояли блюда, на них мясо дышало паром. Рядом стояли бурдюки с кумысом. Некоторые туши зажарили целиком, их подавали на больших деревянных подносах. Всюду сверкала серебряная и золотая посуда.

– Ну, мой уважаемый гость, как видите, ваши соплеменники-кочевники еще живут по обычаям предков. – Кебек-кахан полулежал на шелковых подушках и с улыбкой смотрел на Салима. – Не забыли ли вы, став городскими жителями, эти обычаи и законы?

– Я стал свидетелем поистине великого и яркого зрелища, о достопочтенный и Мудрый Кахан! – ответил Салим, приложив в благодарности руку к груди, и коротко поклонился.

– Дарим Вам часть добычи, таковы наши традиции! – Кебек-кахан жестом показал на ковер, где лежали шкуры белой лисы, тигра, дикой кошки и волка.

– Вы оказали мне большую честь! – Салим поклонился еще ниже. – Слава о Вашей доблести и щедрости достигнет Отрара и его округи!

Зазвучала музыка, вперед по очереди выходили поэты, танцоры, музыканты, развлекая публику. Обсуждение облавной охоты, демонстрация лучших трофеев, восхваление удачливых охотников, их птиц, гепардов и собак затянулись до рассвета.

Возвращаясь к своему лагерю на подаренной каханом гнедой лошади, Салим узнал от провожатого, что охота проходила в долине, окруженной Уйсунскими горами, где текла стремительная река. Эта местность славилась всякими чудесами и таинственными явлениями.

Люди и животные хорошо отдохнули, и на следующее утро караван Салима продолжил путь. Они передвигались по иссохшей ровной степи, мимо причудливых скал и холмов.

– Поистине Творец постарался! – Салим обратил внимание своих спутников на цветные горы: они, словно слоенный пирог, состояли из красных, белых, розовых и зеленоватых слоев.

Далее они увидели еще более удивительное зрелище! При вечернем освещении горы на горизонте напоминали фантастических существ и животных. Закатное солнце окрасило их в кроваво-красные цвета.

– В этих нечистых скалах живут, наверное, злые духи и джины! – Хасан как всегда пугался всего необычного. – И нам лучше держаться от них подальше!

Так он отреагировал на советы проводника устроить привал рядом с горячим источником. После вечерней трапезы Салим поднялся на ближайший холм. Кругом в степи было тихо. Полная луна окрашивала серебристым светом горную гряду. На горизонте в тусклом тумане виднелись белые вершины, похожие на крепостные стены. Среди полной тишины Салим расслышал биение своего сердца.

«Сколько дорог прошел, сколько стран, событий, чудес, приключений и диковинных мест я видел, но душа стремится всегда в родной Отрар!»

Его размышления вдруг прервал резкий протяжный и неприятный вой. Зверь выл громко, то взвизгивая, то замолкая. И тут из-за скал ему в ответ раздались десятки визгливых голосов. Салиму показалось, что его окружили невидимые джины и шайтаны, но это были шакалы. Они повыли еще некоторое время и внезапно замолкли, мир вновь погрузился в тишину. Утром все обсуждали ночной шум и, смеясь, вспоминали страхи Хасана.

Караван пересек долину с песчаными дюнами, издающих звук. Салим удивился, насколько эти места были похожи на окрестности Дуньхуана. Проводник предупредил, что впереди место погребения аруахов, предков кочевников и предложил совершить обряд жертвоприношения, чтобы дальнейшая дорога была благополучной.

Некрополь состоял из десятков разной величины курганов. Караван остановился, погонщики уложили верблюдов. Салим придержал коня у высокого кургана, окруженного грядой каменных плит и увидел на одном из камней знакомую тамгу. Сомнений не было, это древняя родовая тамга уйсуней. Салим провел ладонью по камню, убирая с него вековую пыль. Он часто видел этот знак мастера на изделиях деда и отца.

«Мой древний род воздвиг эти усыпальницы для увековечивания памяти вождей и возвеличивания могущества племени!» – Салим присел на колени и прочитал молитву. Потом все собрались вокруг проводника, он совершил древний обряд жертвоприношения. Ибрагим убеждал Аяра, что этот обряд языческий. Салим не стал вмешиваться в их спор и спустя некоторое время дал сигнал продолжать путь.

Когда впереди показалась большая река, в караване почувствовалось напряжение. Предстоящая переправа пугала людей. Проводник заверил Салима, что найдет брод и ускакал.

– Будем готовиться к переправе, – громко сказал Салим. – Рубите деревья и свяжите их в плоты, пустые бурдюки надо наполнить воздухом.

Начались приготовления к переправе. Проводник вернулся с виноватым видом и, нервно сжимая камчу, сказал:

– Господин, мы сможем перейти эту реку вброд, где возвышается вон та скала, – он указал вверх по течению.

– Едем туда.

Салим пристегнул коня и устремился к скале. Проводник с Хасаном устремились следом за ним. Отрарский купец уже разглядывал место переправы, когда они настигли его. Река здесь была гораздо шире, чем ниже по течению, где остановился их караван.

– Говорят, только в этом месте дно реки каменное, – сказал проводник. – Река тут шире, а это значит, что течение не такое сильное чем там, где русло сужается. К тому же, когда в горах наступают заморозки, ручьи замерзают и уровень воды в реке падает.

«Он говорит со знанием дела», – подумал Салим.

В доказательство своих слов, проводник направил лошадь к реке. Та, осторожно ступая, медленно вошла в воду. Глубина была не выше стремени. А когда она вышла на другой берег, Хасан радостно закричал:

– Слава Аллаху! Он услышал наши молитвы!

9 глава

«Далеко не заплутал,

коль назад к своим, дорогу отыскал»

Тюркская поговорка

Когда караван благополучно переправился через реку, то на другой стороне все заметили загадочные рисунки и наскальные знаки. Среди них было огромное изображение Будды. Увидев его, монах восторженно произнёс:

– Сам Будда благословил наш переход!

– Чьи бы боги нам не помогли, но все мы живы и здоровы, слава Аллаху!

Салим и монах с уважением посмотрели друг на друга и оба примирительно поклонились.

Салим с проводником, Темиром и охраной решили объехать окрестности. Поблизости они обнаружили небольшую стоянку кочевников. Белоснежные войлочные юрты, перетянутые разноцветными лентами, теснились у подножья горы. Северный ветер уносил густой сизый дым от костров в сторону каравана. Путешественники почувствовали запахи готовящейся еды в казанах и переглянулись.

– У племени ягма особые способы приготовления мяса. – Темир с прищуром смотрел в сторону юрт. – Сейчас как раз самое время заготовки согыма, мяса на зиму.

– Если мы подружимся с ними, то не останемся голодными. – Салим похлопал по плечу Темира, и воины одобрительно закивали.

Их уже заметили и навстречу наперегонки, размахивая пиками с бунчуками, мчались несколько вооруженных всадников. Темир положил ладонь на рукоять сабли, посмотрел на проводника, как бы спрашивая: неужели всадники настроены агрессивно?

Проводник лишь рассмеялся, поняв его опасения, и произнес:

– Они соревнуются между собой, чтобы первыми пригласить нас в гости.

Самый быстрым оказался джигит в короткой волчьей шубе и высоком лисьем колпаке-тымаке:

– Если вы мирные путники, то вас послал к нам Всевышний! Запыхавшись, он почти кричал: – Будьте нашими гостями!

– Мир вам! – Салим всматривался в смуглые открытые лица кочевников в высоких меховых колпаках. Их язык был очень похож на его родной. Он показал рукой в сторону каравана: – Мы торговцы, идем в сторону Или-Балыка.

– Добро пожаловать и в наш аул! – Самый старший из кочевников, подъехав последним, привстал на стременах и приложив руки к груди, чуть поклонился. – Мы зарезали большое количество скота и хотим отпраздновать это событие. Будьте нашими гостями!

– Благодарим вас! – Салим оглянулся на своих спутников. – Мы не хотим обидеть вас отказом, поэтому принимаем приглашение!

– Слава Великому Тенгри! Слава Умай! – Кочевники громко выражали свою радость и взяв под уздцы лошадей путешественников, направились к своей стоянке.

Гостей перед юртами встретили музыканты, виртуозно игравшие на двухструнном инструменте, свирели и барабанах. Один из них вышел вперед и, встав напротив Салимом, громко запел:

Если гость приходит, то Кут приходит.

Гость приходит – счастье в дом войдет!

Салима пригласили войти в большую богато убранную юрту, застеленную яркими войлочными и ворсовыми шерстяными коврами. В середине стоял круглый стол, освещенный ярким солнечным светом, весь заставленный деревянными и металлическими блюдами с вареным мясом. В юрте находились несколько старейшин племени ягма в расшитых шелковых халатах.

Усадив гостя на почетное место, хозяин юрты, крепкий старик с короткой седой бородой и живыми глазами, кивнул слугам. Тут же разнесли чаши с кумысом. Отпив из чаши первым, хозяин обратился к Салиму:

– Да благословит Вас Всевышний! Вы оказали мне честь, приняв приглашение! Вы гости, посланные Богом! У нас говорят, что гость приносит счастье.

– Благодарю! Да будет так! – ответил Салим.

Затем все присутствующие принялись за еду. Перед Салимом стояло большое, искусно вырезанное деревянное блюдо с мясом, сугутом, требухой, наполненной мясом со специями и рисом.

– Вы появились в важное время для нашего племени! Мы заготавливаем мясо на зиму и решили отпраздновать это событие!

После еды гости расположились на атласных подушках вдоль решетчатых стен юрты, завешанных белым войлоком с крупным орнаментом.

– В наш аул забрел сказитель-скиталец, певец степей, прекрасно владеющий поэтическим языком. – Хозяин юрты посмотрел в сторону неприметного старика, одетого в халат из грубой верблюжьей шерсти. Он крепко сжимающего свой кобыз. – Попросим его поделиться с нами мудрым словом!

– Все вы слышали про нашего Коркут-ата! Он создатель кобыза, акын, покровитель поэтов и музыкантов, – вздохнув, старик погладил старую потемневшую кожу на кобызе.

– Расскажу одну легенду, связанную с ним.

Сказитель провел смычком по струнам инструмента. В юрте прозвучал протяжный ноющий звук, от которого у Салима защемило сердце.

«Коркут взял в руки свой кобыз, воссел на свою белоснежную верблюдицу, решив объехать весь белый свет, все четыре стороны. Он ездил из страны в страну, в каждой предсказывал людям будущую жизнь, на сорок лет вперед. В своих кюях он пел о родной земле, о Великой степи. А иногда он погружался в глубокие раздумья, видя, как его народ, героически защищаясь от врагов, не покидает боевого седла, не выпускает из рук острого копья, не снимает с плеч кольчугу. Коркуту все время виделись войны и сражения на многие годы вперед. Когда он был свидетелем того, как льется кровь его сородичей, защищавших родную землю, его игра на кобызе была неистовой, а лицо омрачала тяжелая тень.

После нас наступят очень трудные времена,

Перестанут закон почитать народы и племена,

На сосну заберется щука и под тяжестью этой

До земли изогнется вечнозеленая наша сосна…»

Сказитель замолчал, прижимая к груди свой старенький кобыз. В юрте повисла тишина, но в соседних юртах слышались смех и музыка.

– Если я ввел вас в невеселые мысли, то прошу прощения, – старик виновато посмотрел на задумчивого хозяина.

– Нет, нет, не извиняйтесь, уважаемый мудрец! Вы пробуждаете в народе спящую душу. Нам необходим ваш голос! Я много раз слышал от предсказателей, что грядут тяжелые времена и нам нужно быть готовыми к защите своих родных кочевий. Из-за высоких снежных гор придут тысячи орд завоевателей. И сейчас как никогда всем тюркам нужно быть вместе!

В юрте раздались голоса поддержки, все одобрительно кивали. Салим смотрел на решительные, мужественные, покрытые шрамами лица стариков, переживших не одну битву, и вспомнил своих городских соплеменников.

«Мы единый народ, не важно живем в городских селениях или кочуем в степи… Общий язык, традиции, обычаи… Поклоняемся Аллаху, Тенгри, Будде, огню или кресту. И у нас один враг…», – подумал Салим.

***

Всю обратную дорогу он вспоминал сказителя и размышлял: «Эти пронзительные звуки, извлеченные из кобыза, так глубоко задевают душу, проникают в самое сердце. Звуки кобыза подобны то жалобным, то тревожным, то радостным голосам.»

Караван был уже далеко от реки, когда неожиданно задул холодный северный ветер. Вместе с ним начался дождь. Салим подстегнул коня. Древняя караванная дорога пролегала вдоль холмов, заросших густым лесом. За ними возвышались высокие горы, вершины которых уже покрылись снегом. Под мелким, летящим прямо в лицо дождем, караван прошел несколько фарсахов, прежде чем Салим решил устроить привал. Темные свинцовые тучи сгущались сумеркам и Хасан выехал вперед, чтобы присмотреть место для стоянки. Не проехав и ста шагов, он вернулся обратно.

– Господин, там кто-то есть.

Охранники Темира подъехали к зарослям высокой травы у низкорослого деревца. Под одним, кутаясь в рваную накидку из грубой холщовой ткани, сидел человек. Он совершал какой-то обряд, часто кланяясь. Увидев всадников, он не испугался, а только стал чаще кланяться и быстро говорить на непонятном языке.

– Деус, оберегс, деус, оберегс! – Произносил длинноволосый и рыжебородый незнакомец.

– Это какой-то шайтан! – Хасан испуганно прятался за Темиром.

– Не пугайтесь. – Тибетский лекарь слез с коня и приблизился. – Это монах, странствующий монах.

– Акуа! Акуа! – осмелев, незнакомец встал и сделал шаг навстречу лекарю.

Он жестом показывал, что хочет пить.

– Дайте ему воды. – Салим разглядывал странствующего монаха.

Худой, изможденный, без обуви, в жалких рубищах нищего, подпоясанных веревкой. Однако он держался спокойно, и в его больших голубых глазах не было страха.

– Спасибо за воду! – неожиданно произнес странник на ломаном караханидском.

– Кто ты и куда следуешь? – Тибетский лекарь протянул ему сухую шерстяную накидку.

– Я монос, иду из церкви Мардина, – объяснил странник на смеси разных языков. – Ищу дорогу к своим братьям-назорейцам.

– Я слышал на рынке Каялыка, что в их окрестностях есть поселение христиан, – сказал Ибрагим, рассматривая монаха.

Услышав знакомое слово, тот оживился.

– Каялык? Где же это благословенное место? О Боже! О Деус! Неужели я на верном пути!

– Если Вы ищите своих братьев по вере, то держитесь именно этой древней дороги, – Лекарь внимательно осматривал странника, нет ли на нем ран.

– Почему Вы совершаете такой опасный путь из э-э… – Салим пытался вспомнить иноземные слова, часто звучавшие на рынках, из уст торговцев-латинян.

– Наша вера подвергается гонениям, наш учитель Несторий открыл нам глаза и призвал очистить душу от ложных знаний. Я иду к своим братьям, несу им слова поддержки в это смутное время!

– Дайте ему воды и еды! – коротко бросил Салим слуге и повернулся к Хасану: – Всякий верующий мирный человек достоин уважения и наш долг помогать им в трудную минуту.

Вечером после ужина тибетский и латинский монахи сидели у костра и пытались общаться. Говоря на смеси различных языков и подбирая понятные собеседнику слова, они активно жестикулировали, а потом оба подолгу молчали в задумчивости. Тем временем пламя в костре медленно угасало…