Текст книги "Отрарский купец"

15 глава

«Кошка, если захочет,

от Отрара до Сайрама

по крышам домов проскочит»

поговорка

Караван Салима держал путь в Отрар. Им осталось преодолеть двадцать фарсахов. Путь лежал вдоль реки Сейхун и через пустыню Кызыл-кум. Тысячелетиями знойное южное светило выжигало в этом краю пески и стены городов, возведенных местными жителями.

Вся территория от Яссы до Отрара была усеяна саманными и каменными строениями, раскинувшимися среди песчаных холмов. Гончары, кожевенники, кузнецы и ткачи селились вместе, создавая селения-рабаты. Благодаря проведенным от реки каналам, земля давала богатые урожаи зерна, овощей и фруктов. Земледельцы тоже создавали свои поселки, обеспечивая снабжение Отрара продовольствием и товарами. Однако вся торговля велась в самом городе.

Во всех городах и селениях вдоль Сейхуна существовали мелкие рынки, караван-сараи, пункты обмена и склады. Своими размерами и количеством товаров они не могли соперничать с Отраром, лишь на его рынке можно было увидеть все изобилие этого богатого края.

Когда до города оставалось всего два фарсаха, Салим отправил вперед гонца, чтобы сообщить семье о своем прибытии. Его караван остановился в рабате мастеров-ювелиров и кузнецов городка Алтын-тобе. Отрарский купец сразу же решил объехать рабат и направил своего коня к высокому холму, вокруг которого ютились мастерские. Работа кипела повсюду. Из керамических труб, возвышавшихся над плоскими крышами кузниц, поднимался густой дым.

С холма Салиму открылось широкое пространство, окруженное глиняными стенами, садами и высокими сторожевыми башнями. На ней лежала паутина дорог, по которым в сторону Отрара двигались десятки мелких и крупных караванов, одинокие повозки, всадники и пешие странники. Это были торговцы и ремесленники, они спешили заключить выгодные сделки до наступления зимних холодов.

Когда заходящее солнце залило округу теплым оранжевым светом, караван Салима уже подходил к северным воротам Отрара. Со стороны города доносились ароматы вечерних блюд, звонкие голоса и пение горожан.

Его встречали родные братья. Камал и Жалил ходили среди любопытных зевак. Их сопровождала группа музыкантов, певцов и слуг с лепешками и кувшинами для напитков на подносах. Шум, крики, музыка, удары барабанов, радостные возгласы и громкие молитвы смешались разом. Салим не слышал своего голоса и приветствия братьев. Стараясь сохранять спокойствие, он следил, чтобы караван не останавливался среди толпы и продолжил движение в сторону дома.

***

Прошло уже несколько дней со дня возвращения Салима, а он все еще был в центре внимания семьи. По вечерам, когда дневные хлопоты и дела завершались, все домочадцы слушали его рассказы. Временами за дастарханом раздавались громкие восклицания.

Салим еще не рассказал отцу о Кумис и разговоре с Байдаром. Не было удобного случая, чтобы поговорить с ним наедине. Это был очень важный разговор, поэтому он не торопился.

Целыми днями Салим проводил на рынке среди местных лавочников, предлагая им свои товары из страны Сун. Большую часть предметов роскоши у него уже скупили придворные и посыльные правителей города. Все его денежные затраты, риски, тревоги и лишения окупились за короткий срок. Отрарский купец смог щедро отблагодарить за труды своих попутчиков, погонщиков, слуг и воинов.

Тибетский лекарь Лу Шуань остановился на постоялом дворе. Тайный агент империи Сун всё это время бродил по рынкам, улицам, рабатам Отрара, присматривался, прислушивался и записывал все, что могло заинтересовать сановника Гэ.

Салим наведался к нему, вручив мешочек монет в благодарность за помощь во время путешествия. Потом они отправились в библиотеку Отрара для знакомства с трудами Абу Али Ибн Сины и других ученых врачевателей.

– В нашем городе вы найдете книги величайших мыслителей. До Каира и Багдада прославился наш земляк достопочтенный Абу Наср Мухаммед аль-Фараби!

– Если только мой скромный разум сможет понять их величие. – Лу смиренно сложил руки перед собой и вкрадчиво спросил: – Могу ли я с Вашей помощью познакомиться с влиятельными людьми Отрара и предложить им свои знания?

Салим немного удивился просьбе Лу Шаня и пообещал подумать.

Чтобы отвлечься от торговых забот, Салим любил захаживать в ту часть отрарского рынка, где собирались всякого рода прорицатели, ясновидящие, астрологи и мудрецы. Рядом с ними были целители, знахари, костоправы, продавцы амулетов и лекари, исцеляющие от всех болезней. Вокруг гадальщиков на бараньей лопатке всегда собирались любопытные и страждущие. Один из них обжигал жаурынна огне и, дождавшись, когда появятся трещины на кости, вещал о грядущих днях посетителя. Другой, тщательно изучив строение лопатки, предрекал о благополучии скота и богатстве человека.

Со всего Мавераннахра сюда спешили немощные, мечтающие избавиться от болезней, вредных привычек и узнать, что ждет их в будущем. Отбоя от посетителей не было. Вокруг каждого целителя толпились люди.

– О, мудрейший, научи меня добиваться успеха в жизни и моем ремесле! – Салим оглянулся на голос.

Он увидел, как молодой горожанин, по виду сын торговца, обратился к седовласому старцу, седевшего в окружении своих учеников. Почтенного возраста учитель устроился на войлочном ковре, он внимательно оглядел юного отрарца, слегка улыбнулся и поманил пальцем к себе. Юноша наклонился, надеясь услышать сокровенные и премудрые советы. Однако старик взял его за воротник халата и резко окунул его голову в стоящий рядом глиняный чан с водой. Юноша махал руками, пытаясь вырваться, но старик оказался крепким и удерживал сильными жилистыми руками голову несчастного в воде.

Собравшиеся заохали, удивляясь такому жесткому уроку. Это длилось всего несколько мгновений, но юноше они показались вечными и мучительными; вода уже залила его уши, нос и рот. В отчаянии он махал руками, мычал под водой, захлебываясь и теряя силы.

Наконец, хватка старик ослабла, и бедолага вырвался из цепких рук. Он смог выпрямиться, но не удержал равновесия и упал на землю. Юноша кашлял и мотал головой в разные стороны, пытаясь избавиться от попавшей в уши и нос воды. Дождавшись, пока проситель придет в себя, мудрец, глядя в глаза, спросил:

– Скажи, сын мой, каково было твое желание, когда ты был под водой?

– Я, я… хотел дышать!

– Хорошо, а какие у тебя еще были желания? – Старик выглядел миролюбиво.

– Ничего другого я не хотел, – задыхаясь, ответил юноша.

– Теперь запомни, как ты желаешь лишь одного, ты сможешь добиться успеха в любом деле. Только тогда, когда тебе сильно захочется этого, как только что хотелось дышать. Ничего больше, – глубокомысленно промолвил мудрец, поглаживая свою длинную седую бороду.

Ученики записывали слова учителя, а любопытные зеваки качали головами, обсуждая этот показательный урок и совет мудреца. По изменившемуся лицу молодого человека было видно, что он уяснил назидательное наставление, его глаза заблестели, словно озарение посетило его душу и сердце. Раскланявшись и заплатив несколько монет, он удалился, бормоча слова благодарности. Мудрец продолжал сидеть на белом войлочном ковре, скрестив ноги, и, опустив тяжелые веки, принял невозмутимый вид в ожидании очередного посетителя.

Наблюдая за этой сценой, Салим вдруг вспомнил и о своем желании: он собирался поведать отцу о Кумис и прибытии купца Байдара. Медлить он не стал и поспешил домой.

Добравшись, он сразу же оповестил Санжара:

– Отец, на днях прибудет наш друг, уважаемый купец Байдар из Тараза!

– Хорошо, мы примем его с подобающими почестями, – обрадовался Санджар, вспомнив, как Байдар опекал и помогал его сыну.

– Байдар прибудет не один… – Салим смутился.

– Хорошо, кто его сопровождает?

– Две очаровательные дочери. И мы, если на то будет воля Всевышнего и твое благословение, можем породниться с этой уважаемой семьей. Поэтому я задержался в Таразе. Я имел доверительную беседу с его старшей дочерью Кумис.

– Слава Аллаху! – Отец крепко обнял сына. – Мы должны подготовиться к их приезду!

Дом мастера Санджара пришел в движение. Слуги приводили в порядок гостевые комнаты, зажигались огонь в жаровнях, резали скот.

***

Когда в распахнутые железные ворота медленным шагом въехали богато украшенные лошади, звеня серебряными колокольчиками, Салим в нетерпении выбежал вперед, невольно выдав свои чувства перед выстроившимися во дворе домочадцами. Все увидели двух прекрасных девушек, восседавших на белых конях, покрытых зеленой парчой, с золотым орнаментом, и с любопытством выглядывающих из-под прозрачных накидок. Бросив взгляд на взволнованного сына, Санджар распахнув объятия, шагнув навстречу Байдару.

Во время ужина, знакомства, доверительных и теплых разговоров, Санджар радуясь приятному обстоятельству, приглядывался к старшей дочери Байдара и замечал в ее взоре теплоту, обращённую в адрес Салима, и думал: «Жаль, что его мать не увидела счастье сына. Надеюсь, она сейчас радуется, наблюдая за нами с небес.»

По дороге в Отрар Байдар подолгу беседовал с Кумис, пытаясь выяснить у нее отношение к судьбе жены купца. Дочь рассудительно и твердо отвечала, когда в доме уют и достаток, хозяин сам стремится к домашнему очагу. И куда бы не завела его судьба, он всегда будет думать о своем доме и торопиться вернуться к семье. Кому как не дочери купца знать это? Ведь она выросла, наблюдая за матерью и отцом. Инжу молча соглашалась с сестрой, но Байдар замечал, что она не готова разделить тихую долю замужней женщины, и твердость ее характера больше подходит для управления делами отца.

Свои размышления Байдар поведал Салиму, который успел все обдумать и уже принял решение. Кумис, зная свою судьбу, общалась с ним спокойно и уверенно, не пряча своих черных глаз. Их отцы занялись необходимыми приготовлениями, допоздна просидев за круглым столом и ведя записи на самаркандской бумаге. Они договорились, что все необходимые свадебные обряды надо провести в короткий срок.

На следующий день Санджар в сопровождении уважаемой хатун из своего рода нанес визит Байдару.

– По велению Аллаха, по слову Пророка, я пришел сватать ту, что чище месяца, светлее солнца! И исполнить обряд сватовства-кудалык. У вас есть прекрасная дочка, у нас есть взрослый сын, – приговаривал он с хатун в один голос.

Одарив всех членов семьи Байдара богатыми подарками, отрарцы вместе с гостями утвердили под шумные традиционные споры, шутки, песни и мелодичные сопровождения нанятых музыкантов, уже обсужденный размер калыма за невесту. В него входили золотые динары, шелковые ткани, породистые лошади, отара жирных овец, верблюды и тягловые быки, навьюченные коврами и предметами быта. По традиции, сваты угощали друг друга печенью с курдюком и желали:

– Давайте будем друг другу близки как печень и нежны как курдючное сало!

Преподнося друг другу сахарные головы, они выражали пожелания сладкой жизни между супругами.

Через день таразский купец устроил пышные проводы невесты – кыз узату. Девушки, сопровождавшие её, женщины из семьи Санджара и близкое окружение воздавали хвалу отцу семейства за достойное воспитание дочери, перечисляли лучшие качества Кумис, ее скромность, умение вышивать, знание грамоты, мягкий характер и другие замечательные стороны невесты. Наконец, они запели печальную прощальную девичью песню:

– Не грусти, красавица, жизнь прекрасна, погляди, жар-жар! Не печалься, что твой отец остался здесь, жар-жар! Свекор твой пусть будет хорошим, заменит его тебе, жар-жар! Разве свекор заменит мне отца? Жар-жар! Как не плакать, ухожу ведь навсегда, жар-жар!

Жалобные звуки кобыза и свирели сменились веселой мелодией домбры и танцами, древний обряд проходил всю ночь, внося праздничную ноту в тихую жизнь отрарского шахристана. Приданное невесты ничем не уступало по богатству калыму. В него вошли серебряная посуда, усыпанные жемчугом головные уборы, браслеты, кольца, златотканые принадлежности невесты, превосходные одежды, мулы, быстрые как ветер кони и разные другие домашние мелочи.

Через день началось главное событие – свадебный обряд. К украшенному порогу дома Санджара подвели белую лошадь в серебряном убранстве, с восседающей на ней невестой. Кумис была одета в остроконечный головной убор, саукеле, расшитый золотыми нитями, серебряными пластинами с орнаментами и бирюзовыми камнями. С верха саукеле, увенчанного пышными перьями белой совы, ниспадала легкая воздушная ткань, прикрывавшее лицо. Увешанное серебряными подвесками и украшениями, в орнаментах которых содержался глубокий древний смысл и оберег, сшитое из розового шелка, с персиковыми оттенками, платье тянулось длинным шлейфом в пять локтей за лошадью. Гости кругом обступили невесту, осыпали ее орехами, зерном, монетами и восхищенно желали счастья и благополучия:

– Чтобы было изобилие, богатство!

Тут вперед выступил певец-импровизатор. Виртуозно играя на домбре, он провел обряд беташар. Называя по степени уважения и старшинству родственников жениха, характеризуя и восхваляя их лучшие стороны, он призывал невесту поклониться каждому. Не забывал певец и о наставлениях, подробно перечисляя обязанности невесты к родителям жениха, поучал как вести себя со старшими и младшими сородичами мужа. Каждый ее поклон вызывал бурю эмоций и восторженных возгласов.

Затем жена старшего брата Салима открыла ткань, прикрывающую лицо Кумис и поздравив ее, повела к специально изготовленному трону, обшитому золотистым шелком, именуемым «троном почета и счастья». Построенные легкие шатры в большом дворе Санджара не вместили всех гостей, молодежи пришлось искать свободное место в саду. Посередине оставалась площадка для танцоров, музыкантов и певцов, но и она не пустовала.

– Поздравляем тебя, невеста, с троном и счастьем! Достоинства мужа прославит добрая жена и недостатки сгладит она! Хорошая невестка, как дочь родная, хороший зять, как сын родной! Зять – родня на сотню лет, сват – родня на тысячу лет! Красивая девушка для глаз, умная для души! Да подаст вам благо Тенгри! Пусть жених и невеста будут счастливы и имеют много детей! Да покровительствует вам Умай! Пусть будет у вас любовь, достойная Айши и Мухаммеда!

Пожелания родных доносились со всех сторон. Гости, произнося пожелания, подносили подарки к трону, на котором восседали Салим и Кумис. Начавшийся праздник с соблюдением самых важных традиций постепенно перешел в шумное веселье, продолжавшееся до утра, изобильное угощение, песни и танцы не кончались, пока утомленные гости не валились с ног от усталости.

– Гости упомянули Айшу и Мухаммеда, а кто они были? – спросил Салим свою возлюбленную, когда усталые музыканты отдыхали и установилась тишина под шатрами.

– Это красивая и печальная история любви, – ответила Кумис, все еще находясь в волнительном состоянии от прошедших обрядов. – История двух сердец, произошедшая рядом с Таразом. Может, Вы видели, проходя с караваном, мавзолей Айши-Биби и усыпальницу Карахана?

– Да, это удивительные по красоте сооружение, но только мне не довелось узнать его историю.

– На всю округу была известна дочь ученого и поэта хакима Сулеймана Бакыргани, красавица Айша. Весть о девушке с прекрасным ликом, подобно полной луне, черноглазой газели с томным взором, длинными косами и гибким станом разлетелась по всему Мавераннахру! Сотни бравых батыров и важных сановников сватались к ней, но она отвергала их притязания. Однажды слухи дошли до правителя Тараза, досточтимого Мухаммеда. Прослышав про Айшу, он немедленно отправил сватов к отцу девушки, но они вернулись ни с чем, ибо отец девушки не хотел родниться с правителями по известным только ему причинам. Однако до Айши дошли вести о знатном женихе, и она расспрашивала своих приближенных о нем. Ей сообщили, что Мухаммед статен, мужественен, справедлив, хорош собой, чист лицом и взором, подобно летящим стрелам. Верные люди говорили: «Он достоин Вашего сердца, будет надежным щитом на тернистом жизненном пути! Хвала Всевышнему, что он узнал о Ваших достоинствах!» Мухаммед написал послание, которое тайком передали Айше:

Как сердце бедное мое кровоточит!

Газелью ранен я – был бесполезен щит.

Из-за нее я обезумел вмиг!

Коль сердце ранено любви стрелою меткой,

Искусство лекаря тут помогает редко!

Айша ответила на его чувства и тоже передала послание:

Хоть я с тобою разлучена,

познала я горькое страданье,

Страданье – радость,

Если в нем таится встречи ожиданье.

Из-за нежелания отца выдать замуж дочь за караханидского правителя, влюбленные приняли решение тайный никах. Никакие преграды не могли помешать их любви! Дождавшись, когда отец отбыл по неотложным делам в Баласагун, Айша в сопровождении своей верной Бабаджи-хатун, бежала навстречу своему избраннику. Путь был неблизкий и по пути беглянки сделали привал у ручья. Свой саукеле невесты, высокий меховой головной убор, Айша положила на траву и после короткого отдыха хотела вновь одеть его, но вдруг, неожиданно вскрикнула от боли. Оказалось, ее укусила змея, спрятавшаяся в саукеле. Смертельный яд быстро стал распространять по телу и в отчаянии Бабаджа-хатун призвала к помощи проезжавших мимо путников. Люди старались оказать помощь, но все было тщетно!

Слабеющая Айша попросила послать гонца к возлюбленному, который в сопровождении муллы уже выехал встречать ее. Издалека Мухаммед увидел тревожные бунчуки посланцев и пришпорил коня. Он стремглав помчался к своей невесте, а когда он прибыл, Айша уже умирала. Взяв ее за руку, Мухаммед попросил муллу совершить обряд венчания. После обряда, Мухаммед трижды прокричал угасающей возлюбленной: «Айша, ты стала моей женой! Ты стала биби, замужней женщиной!»

Горе было невосполнимым, караханидский правитель, чтобы увековечить образ и память об Айше-биби, приказал возвести на том месте мавзолей печали сказочной красоты! Бабаджа-хатун осталась в мавзолее хранителем и после смерти была похоронена рядом со своей госпожой. Над ее могилой также возвели купол.

Сердца, где не нашла любовь приют,

Пусть не стучат и от тоски умрут

Мухаммед завещал, чтобы его собственная усыпальница была построена на холме, и с нее открывался вид на мавзолей Айши-биби. Так возлюбленные остались навеки в памяти народа, как пример трагической любви и верности!

Когда к жизни любовь меня в мир призвала,

Мне уроки любви она сразу дала,

Ключ волшебный сковала из сердца частичек

И к сокровищам духа меня привела…

***

Начало зимы в Отраре было прохладным. Ветер из степи принес мокрый снег, и горожане укрылись в своих домах. Рынки города работали реже, торговцы привозили товары только из ближайших городов.

– Скорее бы этот год кабана прошел, – вздыхал Санджар и поглядывал на темные тучи в небе.

Они провели с Байдаром много времени, обсуждая семейные и торговые дела. Наконец, когда таразский купец собрался в обратный путь, они провели обряд прощания, согласно древний тюркской традиции. Байдар с младшей дочерью и многочисленным сопровождением поспешили обратно в Тараз, боясь не успеть до наступления настоящих холодов. Кумис окружили заботой многочисленные домочадцы, жены братьев, их дети, соседи, не давая ей скучать, и вскоре она почувствовала себя уютно и комфортно в новой семье.

Тем временем, Салим начал приготовления к путешествию на север, в земли Булгара.

16 глава

«Изначальней всего остального в нашей жизни – любовь,

В песне юности слово – любовь,

О, несведущий в мире любви горемыка,

Знай, что твердь и основа всего – любовь!»

Омар Хайям

Преодолев 15 переходов, хорезмийский караван прибыл в Бухару, город с населением в несколько сотен тысяч человек. Абдулл уже знал, что бывшая столица Саманидского государства, пережившая небывалый экономический и духовный подъем, все еще продолжала быть важным центром на Великой торговой дороге. Здесь арабские, персидские, согдийские, тюркские нравы и обычаи переплелись с традициями и нравами местного населения. Абдулла был наслышан, что правители поддерживали торговлю, ремесла и науки, что привело к процветанию Бухары и всего региона. Купцы из Гурганджа хвалились ему, что они держат в городе не менее тысячи лавок, а их культурные и торговые связи были так обширны, что совместно с бухарскими и согдийскими торговцами они создали целые торговые поселения в империи Сун, добирались до запада, балтийских стран и Византии.

Позже Абдулл убедился, что в этой области бурлил настоящий котел различных племен и народов: согдийцы, персы, хорасанцы, хорезмийцы, памирцы, бактрийцы, тохары, евреи, арабы, тюрки создали своеобразную новую городскую среду с разными религиями.

Эмир хорезмийского каравана великодушно пригласил Абдулла в свой гостевой дом, в шахристане. Этот великолепный замок, сложенный из сырцового кирпича, искусно декорированный резными деревянными колоннами и украшенный настенной живописью, производил впечатление. Сцены охоты, торговли, мирной жизни рассказывали об интересах и пристрастиях хозяина дома. Высокий, важный, одетый в дорогие шелковые и парчовые ткани, согдийский купец из Хорезма, показывал гостю свой дом и, проведя в дальнюю комнату, приоткрыл дверь и тихо сказал:

– Это наше тайное домашнее святилище.

В комнате с расписанными стенами стоял алтарь с иконами.

– Я принял веру Мухаммеда, но и от древних обычаев отцов не могу отказаться. – Хозяин дома взглянул в лицо Абдуллу, пытаясь угадать, будет ли тот хранить его тайну.

– Я уважаю ваше решение, вашу память предков, это личное дело каждого, – успокоил согдийца Абдулл.

– Я родился здесь, это дом моих отцов и дедов, но живу большую часть времени в Хорезме. За последние годы значительно возросло количество персов и арабов в Бухаре и она стала похожа на города Аджама в Персии, – вздохнул хозяин дома.

– Меня привлекли в ваш город имена поэтов, достопочтенных Абу Абдуллаха Рудаки и Раби аль-Бухари. – Абдулл решил сменить тему. – Я хотел бы увидеть известную городскую библиотеку, где работали и черпали вдохновение светила науки и поэзии.

– А-а… вы говорите о «Доме мудрости», мой молодой друг? – Купец присел на мягкие, расшитые золотом подушки.

– Да, совершенно верно, я читал о нем в описании Великого Абу Али Ибн Сины. – Абдулл напряг память, чтобы вспомнить описание:

«В одной из комнат были книги на арабском языке и поэзия, в другой только книги по праву. Так в каждой комнате были расставлены книги по темам. Он читал эти книги и принимал то, что было полезно в них, и понял положение каждого человека в его науке.»

– Это хорошее и почитаемое дело – искать знания! – Купец одобрительно кивнул и пригласил Абдулла к накрытому столу.

На мир взгляни разумным оком,

Не так, как прежде ты глядел.

Мир – это море. Плыть желаешь?

Построй корабль из добрых дел.

Абдулл шел по улицам Бухары и по памяти цитировал Рудаки. Он представлял себе, как поэт так же прогуливался здесь, смотрел на окружающий мир и слагал свои кадыги и рубаи. Проходя мимо лавки, где готовили фисташки, Абдулл наблюдал, как трудолюбивые жители замачивали фисташки и косточки абрикосов, клали их на обрубок дерева, надкалывали, а затем прокаливали в горячем казане.

С тех пор как существует мирозданье,

Такого нет, кто б не нуждался в знанье.

Какой мы не возьмем язык и век,

Всегда стремится к знанью человек!

А мудрые, чтоб каждый услыхал их,

Хваленья знанью высекли на скалах.

От знанья в сердце вспыхнет яркий свет,

Оно для тела – как броня от бед!

Сильный запах мокрой овечьей шерсти отвлек Абдулла от размышлений. Он оказался на улице изготовителей войлока. Ремесленники прямо на улице валяли, красили, скатывали войлок и выставляли в лавках уже готовые ковры, одежду, колпаки, накидки, украшенные яркими орнаментами. По пути попадались джаубаки, небольшие фруктовые базары, радуя глаза яркими созревшими плодами. Абдулла остановил мальчик-зазывала, перед лавкой, продающей дыни.

– Купите лучшие дыни Бухары! Это самые сладкие дыни! Сам правитель города вкушает их! Не проходите мимо! Они лучше хорезмских и исфаханских!

Бойкий мальчуган перегородил путь Абдуллу.

– Вы, видно, гость нашего города.

Юный зазывала протянул ему кусок сочной, сахарной дыни. Красная мякоть, со вкусом меда, таяла во рту, и Абдулл ощутил прилив энергии и эйфории.

– Я много слышал об этих дынях! – Он благодарно потрепал маленького продавца по плечу, вынул монету и протянул лавочнику. – Пожалуй, куплю, но заберу на обратном пути, приготовьте мне одну.

Здесь же в плетеных корзинах были выложены стопкой сушеные куски дыни, источавшие сладкий аромат.

– Наши свежие и сушеные дыни везут в самые дальние страны, в Сун, Булгар и Византию! Сам царь Индии заказывает эти прекрасные плоды, – с гордостью произнес лавочник.

Абдулл продолжил осмотр города, размышляя, где бы узнать о хранилище книг, библиотеке «Дома Мудрости». Находясь в Гургандже, он сблизился с одним старцем, в молодости увлекавшимся науками. Он, как и многие ищущие знаний, побывал в Бухаре, куда стекались ученые люди.

– Наплыв ученых мужей был большим, – рассказывал старик. – И скоро Бухара завоевала титул «Купол ислама»! Правители позаботились, чтобы условия работы были не хуже, чем в Багдаде, великом месте сосредоточения выдающихся образованных людей!

Взгляд Абдулла скользнул по прилавкам, продающих ляухи, подставки для Корана и книг, светильники, свечи, лампады. На одной из искусно вырезанной и расписанной ляухе, он увидел старую книгу.

– Уважаемый, что эта за книга? – Абдулл бережно взял толстую книгу в кожаном переплете. На обложке была надпись «Китаб сурат ал-ард» на арабском языке.

– Это труд уважаемого …и..и..и достопочтенного Абу..Мухаммада..аль – Хорезми! – слегка заикаясь, ответил седой согдиец-лавочник.

– Это же «Книга картины Земли»! – догадался Абдулл, едва раскрыв рукопись с чертежами и картами. – Великий аль-Хорезми первый создал труд по географии! Да будет доволен им Аллах!

– Этот ученый муж жил и работал здесь сто лет назад, и оставил много трудов, – справился с волнением согдиец.

– Да, я читал многие его труды и теперь имею счастье держать одну из них! – Абдулл перелистывал пожелтевшие страницы. – Опираясь на вековые традиции хорезмийских математиков, изучив греческие и индийские традиции, аль-Хорезми создал новую науку, связанную с вычислением!

От волнения Абдулл присел на суфу и закрыл книгу, чтобы не углубляться в чтение схем и карт.

– Он для меня пример человека и ученого! – говорил Абдулл, обращаясь к лавочнику, но тот уже разговаривает с покупателем светильников.

«Его труды по математики, географии, арифметики, астрономии, алгоритму направили многих по пути поиска знаний! Путешественники благодарны ему за книги по конструированию и применению астролябии!» – размышлял Абдулл, решив купить эту книгу.

– Сколько вы хотите за эту рукопись?

Лавочник оценивающе посмотрел на него, прищурившись. Видя перед собой небогатого, но образованного человека, произнес:

– Я получил эту книгу в залог, ее владелец не смог отдать долг и теперь я не знаю, смогу ли я возместить свои затраты. Сколько Вы можете за..за..платить? – лавочник опять стал заикаться от волнения.

– У меня есть золотой динар, – Абдулл подумал, что мог бы поторговаться с продавцом, но не решился.

– Целый дин..н..н.н..ар?! – седой согдиец, казалось еще больше поседел от волнения и, взяв монету, тут же стал пробовать ее на зуб.

Абдулл рассмеялся, наблюдая, как старик рискует потерять свои последние зубы, кусая монету.

Возвращаясь на постоялый двор через железные ворота Бад ал-Медина, одной рукой обнимая книгу, другой держа сплетенную соломенной сеткой дыню, он радовался предстоящему чтению рукописи и поеданию сладкого плода.

Несколько дней спустя Абдулл сидел в своей комнате. За окном уже наступила ночь, и он зажег бронзовый чигирь. Затем устроился поудобнее, и стал записывать в свою дорожную книгу красивым каллиграфическим почерком:

«Бухара – город древний, здесь много садов и фруктов. Красота этих земель несравнима с другими городами Мавераннахра. Я поднимался на крышу крепости и видел со всех сторон только изумрудную зелень, сливающуюся с голубизной неба. И нет других мест, жители которой умели бы лучше возделывать свои земли, чем жители Бухары. Они знают фикх, чтение Корана, верные и добронравные, приветливые, расточают добро, стремятся совершать благие дела. Здесь трудится плеяда светил, врачевателей, знатоков права. Сюда съезжались великие ученые из разных стран. Здесь работал Абулкаси Фирдоуси, собирая материал для своей „Шахнаме“. Перечисляю известных и достойных мужей данной окрестности – поэт Абу Мансур Мухаммад ибн Ахмед Даники, составитель хадисов Аль Бухари, правовед Аль Хаким Ат Термизи, астроном и математик Ахмад Аль Фергани».

Фитиль светильника, догорая, стал мигать и Абдулл отложил свое тростниковое перо-калам.

***

– О, счастливые жители благочестивой Бухары! Слушайте! Слушайте! Слушайте!

Абдулла услышал зычные голоса глашатаев на следующий день, прогуливаясь мимо рынка. Эти призывы, сопровождаемые резкими звуками карнаев, раздавались среди монотонного гула рыночной площади.

– Если Всевышний оказал милость и наградил вас даром слагать дивные рубаи, кадыги и газели, если мечтаете донести свой талант до слуха и сердец сильных мира сего, – глашатай сделал паузу, пережидая, пока музыкант извлекал звук из карная, духового инструмента, длинной в пять локтей. – Если желаете услышать звон золотых динаров в ответ на ваши старания и удостоиться чаши на пиру из рук правителя и обрести почет, то приходите на состязание поэтов и звездочетов в цитадель Бухары!

«Хорошая возможность заработать и увидеть знаменитую цитадель, другого случая может не быть», – размышлял Абдулл, направляясь в центр города.

Он беспрепятственно прошел через кованные ворота цитадели, под строгими и недоверчивыми взглядами охраны. Желающих попытать счастья здесь было предостаточно, они толпились в просторном внутреннем дворе дворца. Юные, безусые поэты, закаленные в диспутах опытные сочинители, странствующие сказители, престарелые знатоки лести и угодничества, звездочеты в островерхих колпаках, расшитых блестящими символами гороскопа и снующие между ними придворные перешептывались, исподлобья глядели друг на друга.

«Разношерстная собралась компания», – подумал Абдулл, оглядывая собравшихся.

Он протискивался ближе к высоким резным дверям, увенчанных правительственной тамгой. Опыт службы при дворе султана Гурганджа подсказывал ему быть в числе первых выступающих. Очень часто правитель бывал утомлен бесконечными сладостными и льстивыми стихами, повторяющимися сравнениями со львом, тигром, соколом и небесными светилами.

Наконец их впустили в приемный зал, большое светлое помещение с десятками резных колонн, увитых позолоченными стеблями и застеленное персидскими коврами. На светлых стенах висели сотканные панно со сценами охоты, величественных приемов иноземных послов, мифических птиц и животных. Часть дальней стороны помещения была отгорожена полупрозрачными шелковыми тканями, видимо, для женской свиты правителя. Придворные расставили приглашенных полукругом вдоль стен и призвали к тишине, предупреждая о появлении султана. Торжественные звуки мелодии, прозвучавшие откуда-то из глубины зала, возвестили о прибытии правителя, важно прошедшего к своему трону, установленному на высоте двух локтей.