Текст книги "Романтик, пришпиленный к земле"

Море и озеро

 
Заменить любимую
Сможет ли другая,
С грустными глазами,
С теплою улыбкою,
 
 
Пусть она похожая
На портрет, что дорог?
Не заменит моря
Голубое озеро!
 

Нам нельзя разлучаться

 
Снег кружится, и мир холодеет:
Дуют в нём беспрестанно ветра
И нещадно разносят по свету,
Что стремятся друг к другу сердца.
Нам нельзя разлучаться —
Этот мир так жесток —
В нём легко потеряться
Тем, кто в нём одинок.
 
 
Вот и мы покидаем рассветы,
Что пылали любовью для нас.
Были вместе – теперь где же, где ты?
Были долго – расстались за час.
 
 
Холодны над любовью закаты:
Снег кружится и стынут сердца…
Может встретимся вдруг мы когда-то,
Но любовь не вернуть ни когда!
Нам нельзя разлучаться —
Этот мир так жесток —
В нем легко потеряться
Тем, кто в нём одинок.
 

Солнцу

 
Что уснуло, солнце,
В нежных облаках?
Не глядишь в оконца?
И не греешь трав?
 
 
Ты проснись же, лучше
Землю просуши,
Разгони ты тучи
Раненной души,
 
 
Посмотри быстрее:
На дворе весна —
Без твоих немеет
Зайчиков душа.
 

Желание

 
Я опять летал во сне,
Я усильем воли
На возвышенной волне
Вдруг промчался полем,
Заглянул на акваторью
И к друзьям в окно,
С диким ветром цепко спорил,
Что и мне дано
Горным побывать орлом
И промчаться высью…
Если б это бы не сном,
Явью б это вышло:
Полетел бы к богу в гости —
Что терять мне на земле?
Никогда потомки кости
Не нашли б мои на ней.
 

Не хочется верить

 
Я не верил (не хочется верить),
Что ты замужем (всё-таки так).
Как же мне свою боль соизмерить?
Я остался опять на бобах.
 
 
Думал я, что с тобою мы вместе
Над холодной землёй пролетим.
Я – жених, ты была бы невестой,
Но теперь я от боли томим.
 
 
Ты бежишь к сопротивнику – мужу,
Только взгляд подарив и «Прощай!..»
Белый свет стал совсем мне не нужен.
На разлуку со мной не серчай.
 
 
Удалюсь я в святую обитель,
Будет тесен и тёмен приют.
Пусть считают, что свет – победитель,
Но нас в тёмные норы кладут!
 

Куда ты мчишься

 
Куда ты мчишься, лапочка,
В автобусе том старом?
Не ждут тебя ни мамочка,
Ни добродетель-парень.
 
 
И из дому ты выгнана
Погас огонь во взгляде.
Ты кем-то была выпита —
Сидишь со мною рядом.
 
 
И вязанная кофточка
Просвечивает груди,
Оставшиеся голыми —
След страсти и след муки.
 
 
Без слёз сидишь ты, гордая;
Права – в слезах что проку?!
И ото всех оторвана,
Не молишься пророку.
 
 
Я выйду непримеченный
На нужной остановке,
А ты уйдёшь в даль вечную,
Как газ из газировки.
 

Я сижу, одинок и понурый

 
Я сижу, одинок и понурый,
Без любви, без друзей, без забот.
Ты придёшь, и умчится день хмурый
Без следов у забытых дорог.
 
 
Ты придёшь и обнимешь рукою,
Словно мать – дорогое дитя;
Упаду я на грудь головою,
Твою ласку, как сказку, любя.
 
 
Буду трогать я руки губами,
Буду запах лелеять волос,
Чтоб от счастья залиться слезами,
И от горя чтоб не было слёз.
 
 
Мне усталое сердце подскажет:
Ты – моя, а я – твой в этот миг.
Ни кому мы о том не расскажем,
Потому, что мы в мире одни.
 
 
Будем счастьем своим наслаждаться
И дыханье весны будем пить —
Только раз в суете нам удастся
Всё забыть и друг друга любить.
 

У телефона

 
Держу трубку в руке и не знаю:
Мне набрать ли твой номер иль нет,
Что сказать иль залиться слезами —
Потерял мл я твой где-то след;
 
 
Чтоб пришла, протянула мне руку,
И назло непокорной судьбе
Разогнала в душе моей скуку,
И ответ протянула судье:
 
 
– Я беру под защиту и ласку
Всеми брошенного молодца,
Чтоб не жил он на свете напрасно,
Чтоб поверил, что любят сердца.
 
 
Он не понят – но я понимаю,
Как нужна ему счастья рука.
Если друг иногда умирает,
То любовь не умрет ни когда! —
 

Распростёртые крылья

 
Распростёртые крылья
Камышом проросли.
Что за сила сгубила
Лебединые сны?
 
 
Белый пух, словно сказка,
Обвивает перо,
Может жил я напрасно —
Не вернуть ведь его!
 
 
Погибают вдруг птицы,
Что нам радость несут.
Может жизнь просто снится? —
То пасьянс есть иуд?
 
 
Но не смолкнуть над морем
Голосам белых птиц —
Это счастье в дозоре
Увядающих лиц!
 
 
Что погибли без срока —
Знать не им он был дан.
Пусть другие приходят
Счастья дать ураган.
 

У погибших лебедей

 
У погибших лебедей
Плача сгорбился камыш.
Здесь охотник на зверей
Не разбудит мира тишь.
Только птиц лишь иногда,
Обессилевших в полёте,
Манит ласкою вода,
Вырвавшись из труб завода.
Лишь тепло и смрад несёт
На простор озёр она,
И нельзя вернуть в полёт
Лебединого крыла.
 

Прибытие в Питер

 
Ещё тумана одеялом
Укрыты травы и леса,
Ещё испарины дурманом
Слезятся красные глаза,
И мельтешат стволы деревьев
На фоне утренних лучей…
Я прибыл в город вдохновенья
И город смерти палачей.
 

Я пуст в этом мире

 
Я пуст в этом мире,
Мир пуст для меня.
На веки от ныне
Покончено с Я.
 
 
Прощайте, подруги,
Прощайте, друзья,
И травы, и прутья,
Березы, заря…
 
 
Прощайте родные
Предметы любви,
Просторы России,
Просторы весны.
 
 
Простите поэта,
Что жизнь погубил.
Нет счастия света! —
Есть счастье земли.
 
 
Последние строки
– Зачем же скрывать! —
Прекрасней Серёги
Нельзя тут сказать.
 

«В этом мире умирать не ново,

Да и жить, конечно, не новей!»

Поединок за орлёнка

На суде

 
Встаньте стрелки! Стой, мгновенье!
Здесь решается судьба,
Через слёзы поведенья,
Через комнату суда.
 
 
Мир давно уже нарушен,
Распадается семья.
Меж двоих настала стужа.
Перед ними – стол, судья.
 
 
Монолог истца.
– Жить хотел в тепле, уюте,
В свете нежном очага —
Ни тепла и ни приюта,
Только лунные рога.
 
 
Сам себе готовь обеды,
Уберись и постирай,
За ребёнка сам в ответе…
Так нужна ль жена мне в рай?
 
 
Не нужна! Так разведите…
Сына жалко! Он ведь мой.
Но по совести судите —
Пусть останется со мной.
 
 
Вот расписка, что согласна
Сына мне отдать она,
А теперь твердит всечасно,
Что проснулась ото сна.
 
 
Не сужусь за наши вещи.
Злата нет и нет картин.
Остываю я для женщин.
Пусть меня поддержит сын. —
 
 
Судья.
– Раз раздор идёт меж вами,
Как (к ней) дальше будешь жить? —
 
 
Ответчица.
– У меня живёт тут мама… —
 
 
Что же ей ещё тужить?..
 
 
Равенство у нас в почёте…
И отдали сына ей…
 
 
Стрелки, вы опять влечёте
Вечность по дуге своей?
 

Сын

 
Из тысяч лиц
Я узнаю его!
Из под длинных ресниц
Взгляд летит далеко.
 
 
И не знает преград
Любопытство его;
И вопросы подряд:
– А это вот что? —
 
 
Интересно всё знать
Малышу на земле,
Что можно, то взять,
Подержать хоть в руке.
 
 
И камень схватить,
И птичку поймать,
И в лужу вступить,
И собачку позвать.
 
 
И с детьми поиграть,
И со взрослыми спеть,
И уметь танцевать,
И кататься уметь.
 
 
Вот такой уж мой сын —
Лишь два года ему.
Я хочу, чтоб они
Не узнали войну!
 

Долюшка худая

 
Мне с весною повезло:
Я родился в мае,
Вся же жизнь моя, как зло —
Счастья я не знаю.
 
 
Рано очень повзрослел,
Жизнь пошла такая,
Маюсь, маюсь столько лет,
Долюшка худая.
 
 
Брат с сестрою там лежат,
Во земле родимой —
Я же здесь, совсем не рад,
Никому не милый.
 
 
Видел я в семье запой,
Видел я и драки,
Не хотел идти домой —
Прозябал во мраке.
 
 
Встретил я свою любовь —
Потерял навечно.
Ставлю в церкви вновь и вновь
Восковые свечи.
 
 
И пришлось жениться мне
На другой подруге.
Обманулся, как во сне,
И кусаю руки.
 
 
Почему такая ты,
Долюшка худая,
Не тому даришь цветы,
Кто родился в мае?
 
 
Остаётся сын родной
С матерью своею —
Суд решил так городской,
Он ведь не жалеет.
 
 
Что суду-то до того,
Что она бездарна?
Мама рядом у нее,
Вот и вся тут правда.
 
 
И тебе не повезло —
Время ей не хватит.
Кем ты будешь, мой сынок?
Ведь не воспитает!
 
 
Может быть теперь найду
Счастье иль миную,
Хоронить тогда пойду,
Долюшку худую.
 
 
Мне совсем не повезло:
Я родился в мае,
Маюсь, маюсь, как назло,
Счастья я не знаю.
 

Жалко

 
Мне очень, очень жалко Сашку,
Мне жалко этого неряшку.
Но что увидит он со мною,
Когда сейчас пред ним такое?..
 
 
В квартире грязь, в квартире скука,
Но вот к бутылке липнут руки…
Пусть жизнь моя – сплошная каша,
Но жалко, очень жалко Сашу.
 
 
С тобой ему пусть будет лучше,
Но мать я, мать, он солнца лучик.
Мне трудно жизнь свою устроить —
Пишу я с грустью эти строки.
 
 
Но что мне делать? Мой мальчишка
К тебе привык, и любит слишком.
Но я ведь мать! Но почему же
Ему не я, а ты так нужен?
 
 
Быть может мы с тобой сойдёмся,
Как рукава реки, сольёмся?
Но будем счастливы с тобою,
Как счастлива река волною?
 
 
Волна – от злости ведь порою,
Что на пути стоят пороги.
Быть может нам не будет счастья,
Ведь мы родные лишь от части?
 
 
Любви ведь не было меж нами —
Пришли, ушли с тобой волнами
Тебе отдать? – но льются слёзы,
Они мне в душу, что занозы.
 
 
Да! Жизнь устроить он мешает:
Один зовёт, но я не знаю…
Люблю другого – тот не любит…
Дрожат от слёз несносных губы.
 
 
Ты просишь взять на веки сына.
Но как отдать – привыкла сильно,
И чем свои часы я скрашу?
Как жалко, очень жалко Сашу!
 

Думы все о тебе и о сыне

 
Думы все о тебе и о сыне.
…Вот парит с твоих гор самолёт:
Может весточку мне принесёт
В этот час освежающе синий?
 
 
…А сынишка – под боком, в постели;
Тоже мечется, то ж не уснёт;
С холодильника вводу всё пьёт…
Хоть к нему сны б скорей прилетели.
 
 
…Мне сказали, что тешусь в пустую —
Что охота на зайцев двоих:
И не третьего мне и не их —
Выстрел мой проживёт в холостую
 
 
…Зайчик маленький – сын не со мною —
Моя плоть, моя свежая кровь;
Заяц старше – большая любовь.
Оба дороги, нужны – не скрою.
 
 
…Но, гонясь за двумя, я мечтаю
Зайца третьего – счастье – поймать,
Ведь его дать хотела мне мать,
Показав меня отчему краю.
 
 
Удержать ли охотничей страсти
На строптивом в бегах скакуне,
Разве делится счастье? – И мне
Не желать разделённого счастья.
 

Эта курва

 
Эта курва, со взглядом залитым,
С занемевшим от кира лицом,
Обнажила все нервы до всхлипа —
Видят люди меня подлецом.
 
 
Отдала пацана – ну и что же? —
Не уедет никак и всё пьёт.
Мне смотреть стыдно в лица прохожих,
Гость цивильный ко мне не идёт.
 
 
А приходят одни проститутки
И приводят своих хахарей.
Хорошо, что они тянут руки
И себя ставят вместо друзей;
 
 
Посидят, всё допьют и уходят.
И тогда я один с пацаном:
Мне спокойно, мне нравятся годы,
Мне работать бы вновь молодцом,
 
 
Чтобы жизнью вполне насладиться,
За судьбу не порочить людей,
Видеть рядом так нужные лица…
Убралась бы она поскорей!
 

Разыгралась буря

 
Разыгралась буря
Презренных дум и матов смак..,
Когда пьяна бывает дура —
Природы зря взошедший брак.
 
 
Стоит, шатаясь, как верёвка,
Неясный клёкот, вонь разит,
То к вам прильнёт с тупой сноровкой,
То вдруг судом, храпя, грозит…
 
 
И долго храпом раздражает,
И долго воздух душит вонь,
И долго рожей воскрешает:
В конюшне грязной – грязный конь.
 
 
Вот ей – зачем дана свобода?
Напилась – вспомнит ли потом? —
Е… хоть как врага народа,
Или по морде сапогом.
 

Ты меня с собой возьми

 
Всходит солнце из-за моря,
Вон и чайка уж летит,
Надо мною вдруг вскричит,
Словно манит за собою:
«Там, вдали тебя ждёт море,
Ты скорей к нему иди»
 
 
Что ты, чайка, там кричишь?
Я совсем ещё малыш,
Мне до моря не дойти,
Ты меня с собой возьми!
 
 
Я хочу увидеть море,
Ты меня с собой возьми,
Вместе к морю полетим.
Я хочу увидеть море
Голубое-голубое,
Я к нему хочу дойти.
 
 
Ты зовёшь опять, кричишь?
Я совсем ещё малыш,
Мне до моря не дойти,
Ты меня с собой возьми!
 
 
Мне б послушать шум прибоя,
Мне б увидеть корабли,
Чтоб под парусами шли,
Оставляя за собою
След, смываемый волною —
К морю я хочу дойти.
 
 
Ты опять мне там кричишь?
Я совсем ещё малыш,
Мне до моря не дойти,
Ты меня с собой возьми!
 
 
Мне б услышать на просторе
Вой солёных сильных волн,
С ветром спорящих, и гром.
Я хочу увидеть море
Штормовое-штормовое,
Мне б взглянуть одним глазком.
 
 
Снова в небе ты кричишь!
Я совсем ещё малыш,
Мне до моря не дойти,
Ты меня с собой возьми!
 
 
Только чайка почему-то
Не берёт меня с собой.
Я когда-нибудь рукой
Дотянусь до моря утром,
Лишь немного подрасту я,
За своей приду мечтой.
 
 
Только то, как ты паришь,
Будет видеть мой малыш,
Ты его тогда зови,
Ты его с собой возьми!
 

сын стал электромеханником на кораблях!

Вот и всё!

 
– Вот и всё! – мне придётся сказать,
Если сына пьянчуге вернут.
Ах, зачем родила меня мать
И родился по мне горький кнут!
 
 
– Здравствуй! Здравствуй! – скажу – монастырь,
Ты от горя молитвой укрой,
Помоги позабыть этот мир,
Надоел он мне ранней порой;
 
 
Он с любимой меня разлучил,
Вот и сына он хочет отнять,
Он за горе несчастьем мне мстит… —
Ах, зачем родила меня мать!
 

Не пойду гулять я в дождик

 
Не пойду гулять я в дождик,
Сяду к папке на кровать.
Он возьмёт свою гитару,
Будет песенки играть
Про царевну Несмияну
И про трёх богатырей,
И зацокает копытом
Конь крылатый у дверей.
 
 
И тогда мы с ним помчимся
По морям и по лесам,
И с Кощеем мы сразимся,
И принцесса выйдет к нам,
И она уже лягушкой
Не вернётся в омут свой,
Только мило улыбнётся
И придёт ко мне домой.
 
 
Приглашу я Чебурашку
И Снегурочка придёт,
Олимпийский Мишка спляшет
И закружит хоровод,
И на солнце, как на печке,
Подоспеет каравай…
Потанцуй принцесса мама!
Папа добрый, поиграй!
 

Если скажут тебе

 
– Если скажут тебе: «Не твоя эта партия!»
То напишешь ли ты к сверхдержателям хартию? —
 
 
– Я не знаю! и так в этом мире измучен я;
Справедливость не мною, а ими приручена.
 
 
Не проходит и дня, не в газетах, так с улицы
Ложь смеётся, резвясь, и под правду всё пудрится.
 
 
Разве в силах один с ней сразиться, с безбожною? —
За мир розовый я жизнь отдам невозможную.
 
 
Меж ножей и шприцов я сожгу возвращение,
Или богу я сердце отдам в вожделении.
 
 
Только жаль, сын поглотится пьяной оравою,
И потеря отца будет раной кровавою!
 
 
Если мать потеряет – не сядет на корточки:
Это только сквозняк, он умрёт – прикрой форточку,
 
 
Ведь не с нею – со мной! пусть я радостью брошенный,
Но со мной видел только он много хорошего.
 

Сыну

 
Тебе я крылья дать готов,
Но об одном прошу: не плач
О том, кто свой больной остов
Торопит к смерти нежной вскачь.
 
 
Последней искрой он зажжёт
Твои глаза на дальний путь,
И, кто с тобою ни пойдёт,
Пусть не заставит вспять взглянуть.
 
 
Лети к мечтам, как я летел!
Мне крылья больше не нужны:
От звёзд далёких я сгорел
И мысли льдом обожжены.
 
 
Пусть к ним ты сможешь долететь
И, как жар-птицу, в плен возьмёшь,
Мою ты должен песнь допеть!
Но не гляди на этот нож —
 
 
Я крылья им сорву свои.
Сумей ты силы все напрячь!
И я зову к твоей любви:
Ты обо мне – не смей! – не плачь!
 

Песнь о вечности

 
Мутно пустынное море,
Глупо оно в злобном споре
Бьётся о грудь белых скал.
Скалы недвижимы, горды,
Волнам подставили твёрдый,
Свой дерзновенный оскал.
 
 
Блеск паутины обыден,
В скалах другим он не виден —
Глупо взметнулся орёл,
Думая вырвать орлёнка…
Путы в волнах пели звонко —
Зов ни к чему не привёл.
 
 
В криках орёл надрывался,
В граде воды задыхался —
Сына поднять ввысь хотел.
Но был прикован сын к скалам
Их бездушевным накалом,
Их неподвижностью тел.
 
 
С воплем последним поднялся,
Крылья сложил и помчался
В воды – печальный орёл:
Гребень волны огромадной
Тело поймал и надсадно
К скалам свой дух он повёл.
 
 
Дрогнули скалы, помялись,
Дико в ответ рассмеялись —
Путы сцепили сильней.
Рвётся напрасно орлёнок,
Вольности гордой потомок —
Кольца всё режут больней.
 
 
«Волны! о» дикие волны!
Жизнью отца, знаю, полны
Песни, поёте что вы.
В вихре ко мне долетите,
Цепи бездушных сорвите!
В небе! должны быть орлы!
 

К берёзке

 
Заката цвет шелков твоих,
Он так же мил, как щёлк расцвета…
Опять к тебе слова привета,
Опять к стопам твоим мой стих.
 
 
Всё так же Ты стройна, бела,
Мой взор ласкаешь, как и прежде,
Стоишь в осенней Ты одежде,
Всё так же грустна и мила;
 
 
Под взгляд светила на траву
Роняешь локоны седые —
Их ветер ловит завитые
И опускает их во рву.
 
 
Здесь нет ни скрежета машин,
Ни гари нет – здесь воздух чистый!
Ковёр лежит у ног росистый…
Здесь Ты, здесь я и здесь мой сын.
 
 
Хочу я познакомить вас,
Чтоб вы на веки подружились.
Ты приласкай его на милость,
Чтоб не забыл сын этот час…
 
 
Прости, берёзка – вновь я гость:
Зашёл, наплакался – и дальше,
Там держит жизнь цепями фальши,
Молитвой шума, жаждой просьб.
 
 
Прости… До милого свиданья.
 

Покачай ты меня на качелях

 
Покачай ты меня на качелях —
Дай мне вспомнить уютный наш двор:
Тополя надо мною там пели
И малины звал красный убор.
 
 
Ничего там уже не осталось —
Затоптали, снесли и сожгли…
О« моя скороспелая старость
Без любви, без родимой земли.
 
 
Ты прости за текущие слёзы —
Я тебе хотел всё показать.
Ни к чему теперь будут вопросы,
Ничего не смогу рассказать.
 
 
Здесь, под солнцем, поблекли все краски,
Растерял я души теплоту…
Дай Россией тебя на салазках
Прокачу, покажу красоту
 
 
Я берёз и колышущих елей
И небесных нетленных озёр,
И то место, где был тихий двор
И мои голубые качели.
 

Свободен!

 
Свободен. Свободен! Свободен…
Как в море суровом скала…
Свобода… Свобода… Свобода
Тяжёлою ношей легла.
 
 
Где милый орлёнок, который
На скальном плече восседал
И взглядом охватывал море,
И к солнцу большому взмывал?
 
 
Где милая, нежная птица?
Где ласковый тихий мой сын,
Который со мною зарницы
Встречал среди скальных вершин?
 
 
Однажды обманчивой бурей
Гнездо сорвало с моих плечь:
Ушёл мой орлёнок понуро,
Не будет уже тёплых встреч.
 
 
Ни бог мне, ни случай на плечи
Орлёнка вернуть не хотят.
Так плюньте же в сердце картечью!
Свободен!?. Свобода – мне яд!
 

Я – твой ангел

 
Я – твой ангел, лелеявший счастье тебе,
Был солдатом я в этой борьбе;
 
 
Был опорой твоей, подставляя крыло,
И поддерживал руль и весло;
 
 
Я гнездо согревал тебе сердцем своим,
Ждал то время, когда мы взлетим…
 
 
Был я к буре готов – но прошёл ураган:
Духов злых утончённый обман.
 
 
…Опустело гнездо и не нужно крыло —
Ведь тебя в свет иной унесло.
 

Кукушка

 
Кукушка любит добрый лес,
Где всяка птица вьёт гнездо:
Она без помощи чудес
В него своё кладёт яйцо —
Других не надо лучших мест.
 
 
Кукушка нагла, ты наглей…
Ведь я предупреждал тебя,
Что, если ты в теченье дней
Притащишь как-то хахаля,
Чтоб скрылась прочь с моих очей.
 
 
Понять моих не хочешь слов…
Пусть будет так! А мне-то что?
Вот и поймала свой улов:
Ищи теперь себе гнездо,
Ищи, где хочешь, новый кров.
 

На февральский снегопад

 
Разгрузился небосвод:
Распахнул широкий рот,
Плюнул горсть златых снопов —
Белых крошечных цветов…
С горки снежной лёгкий мех
Скоростные режут санки.
Из саней несётся смех,
А в санях – бесёнок Санька
Машет белыми руками,
Щёки алы, красный лоб…
Вдруг пред ним сугроб – стоп!
…А сугроб-то наш с ногами!
Побарахтался сугроб:
Показались нос и рот,
Голубые донца глаз —
Дневники его проказ.
Встал на ноги, санки взял,
Кулаком вдруг помахал,
Покосился на прохожих:
Ну, кого бы упросить —
На санях лететь легко же —
Тяжко в гору их тащить.
 

И всё же победа!

 
Энергии скорби так много в груди!
Ну, где же найти мне спасительный выход?
Со скалами счёт попытался свести:
Вот молния, гром – и вновь стало тихо.
 
 
Как первый удар – ещё не удар,
Так эта победа – ещё не победа,
А в сердце – пожар, счастливый пожар,
Там вспыхнули муки бродившие следом.
 
 
Я спутник отправил, но не был я рад,
Что спутник находит чужую орбиту,
Но вот по спирали вернулся назад
Небесного тела испытанный житель.
 
 
Я в небо орлёнка пытался поднять —
И вот предо мной он, познав страсть полёта,
Чтоб здесь на земле меня поддержать,
Когда гром и грозы бушуют под сводом.
 
 
Я счастлив! Я рядом с орлёнком моим,
Я в чувствах поднялся на небо шестое.
Еще один шаг – один взмах и – взлетим
(Вы ждёте? Возьмите!) на небо седьмое!
 

Заявление бывшей тёщи

 
Не хочет грустная душа
С покинутой мечтой смириться.
Подковы вот её стучат
И вот она уже стучится:
 
 
– Я забираю гарнитур.
Я забираю холодильник
И этот старый абажур,
И стол, и стулья, твои вилки,
 
 
И эту детскую кровать
И потрошёные подушки… —
Куда бы мне тебя послать!
Жаль, рядом подлая подружка.
 
 
– А чтобы не таскать пожитки,
Оставь, пожалуй, и квартиру:
Вторая дочь злесь будет жить! —
Довольно шляться ей по миру.
 
 
А ты катись-ка с пацаном
Под мои окна попрошайкой… —
Не смыть мечту её словцом,
Не выбить ласковой нагайкой.
 

На майском параде

 
Весь парад, как будто с крыши,
Разукрашенный я вижу:
Флаги алые рекой
По стране плывут родной;
В небо радуга поднялась
Из шаров и разбежалась,
Догоняя голубей —
Мироносных кораблей;
Звёзды красные я вижу
Дорогого Ильича,
Ведь сижу-то, как на крыше,
Я у папы на плечах.
 

Над твоими чудесными снами

 
Над твоими чудесными снами
Я молитву свою прошепчу.
И, пожалуй, уж под облаками
Не задуть теперь ветру свечу,
 
 
Ведь она – след могучего солнца,
То над мраком победы глаза;
Её пламя в ночи – как из бронзы,
Пьедестал же – страданий слеза.
 
 
Но до этого доброго света
Был тяжёлым и долгим мой путь:
Не раскрыть в одной песне об этом,
Слов не хватит, что б высказать суть.
 
 
И теперь белокровные скалы
Не заманят орлёнка назад.
Твоё время, мой милый, настало —
Путы прошлого нас не прельстят.
 
 
Отдаю я тебе свои крылья
И свой жизненный опыт отдам.
Сохранишь ты всё то, что любил я,
Ты пробьёшься к высоким огням;
 
 
Ты своей непорочною жизнью
Вырвешь жертвы другие у скал,
Не забудешь ты нашей отчизны
И того, кто в полёт посылал.
 
 
***
Знаю, трудно понять меня людям,
Не читавшим меня между строк,
Да и то написать было трудно,
Где горит мой живой огонёк.
 

Снова сети во круг

 
Снова сети во круг, снова люди пришли
По свободные горние души,
Яйца в дом заберут и разложат костры,
И гнездо на вершине разрушат.
 
 
Я устал от людей добродетели ждать
Развернуть дайте мощные крылья,
До конца моих дней я смогу бой им дать —
В себе ненависть всё же взрастил я
 
 
Но как много их там: окружают и бьют
По ногам и по крыльям могучим;
Ну, а там у костра вертела стерегут,
Когда труп мой покатится с кручи.
 
 
Где же силы мне взять, покарать чтобы вас?
Где же ты, дорогая подруга?
Они только грозят. Не настал ещё час,
А ты рвёшься подальше отсюда.
 
 
Вновь один? Пусть один! – не знаком сердцу страх —
Буду всюду я с ними бороться.
Оперится ж мой сын в неприступных горах —
Отомстить за меня он вернётся.
 
 
И тогда… но пока трудно мне одному,
Меня гонят с усмешкою в сети.
Уже чья-то рука рвёт гвоздём по крылу…
Помоги же, любимая, где ты?
 
 
Где ты прячешь себя, и каким же богам
Ты решила сегодня молиться,
Когда милый один и над ним ураган?
Разве так поступают орлицы?
 
 
Но не слышно тебя только эхо во круг:
Поступиться душою ты мог ли?…
Нет, не мог! знать, судьба… – а они перья рвут
И победные харкают вопли…