Текст книги "Логика человеческой жизни"

Глава 6
Власть: дар божий, проклятье или болезнь?

В двух предыдущих главах мы говорили о богатстве, в этой речь пойдёт о власти. Две эти вещи, с которыми обычно ассоциируется счастье, тесно связаны многими нитями. Выдающийся австрийский психолог Виктор Франкл считал, что стремление к богатству – это наиболее примитивная форма стремления к власти. И то, что многие, разбогатев, идут в политику, подтверждает это. Правда, работает и обратная закономерность: нередко во власть идут, чтобы использовать её для достижения богатства. Но эта более аморальная комбинация более характерна для постсоветских стран и стран третьего мира с их высоким уровнем коррупции.

Поразительная притягательность власти в развёрнутых доказательствах не нуждается. Великий английский поэт XVII века Джон Мильтон сказал: «Лучше царствовать в аду, чем прислуживать в раю». Думаю, его мнению можно доверять, ведь он вошёл в историю мировой литературы благодаря, прежде всего, своим эпическим поэмам «Потерянный рай» и «Возвращённый рай». Двумя столетиями позже Фридрих Ницше констатирует: «Любовь к власти есть демон людей. Дайте им всё – здоровье, пищу, жилище, образование, – и они будут несчастны, капризны, потому что демон ждёт, ждёт и хочет удовлетворения. Отнимите у них всё и удовлетворите их демона – они станут счастливы». Как видим, по Ницше, власть – даже не главный, а единственный источник счастья для людей.

О власти существует обширная научная литература, из которой можно почерпнуть множество определений, классификаций и характеристик самых разных видов власти. Но не пугайтесь – я не собираюсь излагать здесь основы теории власти. Во-первых, потому, что нас интересует не власть вообще, а власть лишь в её связи с проблемой человеческого счастья. Во-вторых, все мы достаточно ясно представляем себе, что же такое власть. Впрочем, если кто-нибудь не вполне уверен в этом, я могу привести ставшее уже общепринятым лаконичное и понятное определение власти, данное известным немецким социологом, философом и историком Максом Вебером в работе «Хозяйство и общество» (1925): «Власть означает любую возможность навязать свою волю в рамках социальных отношений вопреки сопротивлению и независимо от того, на чём эта возможность основана».

Не следует думать, что власть – это удел лишь президентов, премьер– и просто министров, главнокомандующих вооружёнными силами и руководителей транснациональных корпораций. Школьный учитель и бригадир слесарей, режиссёр самодеятельного театра и лесничий, родитель и спортивный тренер – всё это люди, обладающие властью, причём не такой уже и маленькой, как нам обычно кажется. В своей автобиографической книге «Мои ранние годы» Уинстон Черчилль заметил: «Директора школ обладают такой властью, которая премьер-министрам даже не снилась». Не стоит считать сказанное сэром Уинстоном лишь плодом столь свойственной ему иронии: может быть, за пределы школы власть директора и не распространяется, но зато в этих пределах она и сегодня абсолютна. Человеческое общество всегда было и долго ещё будет оставаться высокой иерархической пирамидой, а потому практически все мы, хотя бы эпизодически, получаем определённые властные полномочия. И обычно мы не просто получаем, а энергично добиваемся таких полномочий, причём как можно более широких. Чем же так привлекательна власть?

• Власть – это деньги: благодаря ей мы зарабатываем больше, и дело совсем не обязательно в злоупотреблении властью с целью наживы, ведь обычно чем выше должность, тем больше власти, тем выше и зарплата.

• Власть – это более высокий уровень жизни, безопасности и комфорта.

• Власть – это возможность «выбиться в люди», то есть стать членом более высокого социального круга.

• Власть – это могущество от слова «могу», то есть заметное расширение всего круга ваших возможностей, в том числе и возможностей проявить себя.

• Власть – это меньшая зависимость от других людей и обстоятельств.

• Власть – это лидерство, а лидер – это носитель таких привлекательных человеческих качеств, как сила, решительность, мудрость и ряда других, которые в совокупности ныне принято называть старым греческим словом «харизма», буквально означающим «дар божий».

• Власть – это признание наших профессиональных способностей и человеческих качеств, знак уважения к нам и основание для нашего самоуважения.

• Власть – это престиж и известность.

• Власть – это удовольствие от её атрибутов (автомобили, охрана, секретари, обслуживающий персонал).

• Власть – это осмысленность жизни, ибо власть позволяет видеть в своей работе служение, миссию.

• Власть – это формализованный жизненный успех: чем выше я поднялся по лестнице власти, тем большего успеха я добился.

Только перечисленного достаточно для того, чтобы убедиться: власть одна даёт нам едва ли не всё то, к чему мы все обычно стремимся, – деньги, возможности, положение в обществе, независимость, самоуважение, смысл жизни, успех. И потому она была, есть и всегда будет привлекательной для людей. По крайней мере, до тех пор, пока в обществе существует институт власти.

После нашего разговора о богатстве вы уже, должно быть, догадываетесь о том, что раз уж я перечислил позитивные стороны власти, то далее последует рассказ о её негативных сторонах.

У власти их не меньше, чем у богатства, и во многом эти негативные стороны схожи.

Наверное, главная из них как раз и порождена чрезвычайной привлекательностью власти: к ней стремятся очень многие, а мест во власти гораздо меньше. Припомните сами любые выборы на должность любого уровня – от руководителя районной администрации до президента страны: во всех случаях дефицит претендентов наблюдается здесь редко. А раз так, то за власть приходится бороться.

Всем давно известно, что борьба за власть, как и борьба за богатство, – это обычно борьба без правил, не знающая снисхождения и пощады. Все мы знаем, что к власти нередко идут, что называется, по трупам, и это не всегда метафора. Все мы знаем, что борьба за власть – это одновременно и добровольное унижение кандидата на власть перед теми, кто уже добился власти и может помочь в этом тебе. Пока претендент доберётся до власти, он проходит через столько испытаний, что в итоге во властном кресле обычно оказывается уже нравственно деформированный человек. И логика такова, что чем выше власть, тем выше и степень этой деформированности.

В конце XVIII века, незадолго до начала Великой французской революции, Сюзанна Неккер, жена известного финансиста, хозяйка лучшего литературного салона Парижа, мать будущей писательницы Жермены де Сталь, записала: «Высшие должности походят на крутые скалы: взбираются на них только орлы да пресмыкающиеся». Сравнение с пресмыкающимися вполне понятно, но, думаю, что и в орле здесь стоит видеть аллегорию не столько недюжинности, сколько хищности и агрессивности.

Аморализм власти особенно наглядно проявляется в её теории. Подтверждением тому – руководства по приобретению, сохранению и упрочению власти, начиная от широко известного трактата Никколо Макиавелли «Государь», создававшегося на рубеже XV–XVI веков, и заканчивая современными трудами на эту тему. Кстати, образцом идеального государя Макиавелли считал Цезаря Борджиа, которого глубокий знаток этой эпохи, выдающийся философ, академик Алексей Лосев в своём фундаментальном труде «Эстетика Возрождения» (1978) назвал «абсолютным и каким-то сатанинским злодеем».

Кто-то скажет, что это было давно, и теперь всё иначе. Действительно, с тех пор прошло полтысячи лет, и нравы несколько изменились. Но намного ли более нравственной стала власть? Один из самых известных современных трудов на эту тему – книга Роберта Грина «48 законов власти», впервые изданная в США в 1998 году и предлагающая конкретные рекомендации тем, кто желает обрести, сохранить и упрочить свою власть. Приведу лишь формулировки некоторых из этих законов:

Закон 7. Заставь других работать на себя и пользуйся результатами.

Закон 11. Старайся, чтобы люди зависели от тебя.

Закон 12. Проявляйте иногда честность и щедрость, чтобы обезоружить свою жертву.

Закон 14. Играй роль друга, действуй, как шпион.

Закон 17. Держи других в подвешенном состоянии: поддерживай атмосферу непредсказуемости.

Закон 21. Прикинься простаком, чтобы надуть простака: кажись глупее своей мишени.

Закон 27. Играй на нуждах людей, создавая армию фанатичных приверженцев.

Примечательно, что Роберт Грин часто цитирует книгу Макиавелли, вполне разделяя её пафос. Грин и сам ясно понимает безнравственность своих рекомендаций, но таков уж его предмет. В авторском предисловии он пишет: «Власть поневоле аморальна, и один из важнейших навыков для её достижения – умение взглянуть на обстоятельства не с позиций добра и зла». Но в реальной жизни мы руководствуемся, прежде всего, этическими соображениями, оценивая всё происходящее прежде всего с позиций добра и зла. Научиться смотреть на жизнь с иных позиций – значит изменить естественной человеческой природе. Давно известно: власть уродует человека, ибо обычно она предполагает атрофию элементарных нравственных инстинктов.

Но это всё теория, а вот картинка из жизни, причём не очень отдалённой эпохи. Всем нам известно, каким великим горем для большинства советских людей стала смерть Сталина в марте 1953 года. Все мы видели документальные кадры, увековечившие всенародную скорбь по почившему вождю. Но кинохроника не показала нам того, что увидел в день похорон Сталина тогда молодой преподаватель Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, будущий академик Пётр Николаев. В своей книге воспоминаний «Мемуарный калейдоскоп. Из тени в свет перелетая…» (2008) он писал: «Вспомнилось… как я ранним утром, ещё до подхода основной массы народа пробирался к гробу со Сталиным посмотреть на мёртвого вождя. Я вышел из Колонного зала и остановился напротив дверей, откуда через некоторое время стали выходить вожди нашего государства. То, что я увидел, не то чтобы потрясло меня, а ввело в крайнее изумление: от гроба выходили хохочущие вожди, возглавляемые Хрущёвым. Как они заливались смехом!» Вот так выглядят горе и скорбь людей власти, научившихся смотреть на вещи не с позиций добра и зла.

Было бы ошибкой видеть в этом нравственное уродство персонально Хрущёва и других членов тогдашнего политбюро. Вот другая эпоха, другой лидер, другая – совсем обыденная – ситуация: конец 1970-х, Брежнев завершает официальную встречу с каким-то государственным деятелем ритуальным поцелуем.

Сценка очень привычная для тех, кто жил во времена брежневского застоя. Казалось бы, что в ней особенного? Но если присмотреться к другим участникам события: лица этих пожилых, много повидавших и переживших людей лучатся счастьем и восторгом. Если это лицемерие, – это отвратительно, если же они искренни, – это страшно. И то, и другое – уродливо.

Путь к власти – это не только борьба с конкурентами, это ещё и необходимость заручиться поддержкой снизу – избирателей, трудового коллектива, подчинённых. Для этого нужно стать таким, каким ты им понравишься, каким они хотят видеть своего избранника. И ты старательно «прогибаешься» под них, изображая не совсем того или совсем не того, кем являешься на самом деле. Главное – не ты, главное – твой имидж. В этом непростом деле тебе даже могут помочь специалисты-имиджмейкеры, ведь теперь существует даже целая наука – имиджелогия. На твой имидж работает всё: твоя биография, твоя работа, твоя семейная жизнь, твои взгляды, привычки, вкусы, твой автомобиль, твой галстук. И поэтому ради власти тебе придётся подчинить всё это своему имиджу – нравится это лично тебе или нет. Стерпится – слюбится: пройдёт время – и ты ко всему этому привыкнешь и не заметишь, как перестанешь быть собой и станешь лишь носителем своего имиджа. Что поделаешь: власть требует жертв.

Жертвовать приходится и семейными отношениями: жене и детям нужен муж и отец – тот, настоящий, единственный, которого они знали, понимали и любили; они не могут любить имидж, им всё труднее понимать этого человека, потому что теперь он живёт не их интересами, а интересами власти.

Жертвовать приходится и дружбой: философии и психологии власти чуждо это понятие. Если у другого больше власти – ты зависишь от него, если у него меньше власти – он зависит от тебя. Просто друзей не бывает. Не зря американский историк Генри Адамс веком раньше грустно констатировал: «Друг у власти – потерянный друг».

Но, жертвуя ради власти нормальными отношениями с близкими и друзьями, мы остаёмся в одиночестве. На это обрекает нас любая власть. Кем бы ты ни был, власть, данная тебе, отделяет тебя от людей. Выразительно сказал об этом уже в наше время известный американский адвокат Джерри Спэнс: «Власть разъединяет. Бог, наверное, самое одинокое существо во Вселенной. Ни один человек не чувствует такого одиночества, как судья. Никто не нуждается в друзьях так, как он. Сейчас он существует отдельно от них. Он одинок. Некоторые из его старых друзей ненавидят его. Другие боятся. Родители всегда отделены от детей. Родители и дети могут быть в хороших отношениях. Они могут любить друг друга. Но друзьями они бывают редко, потому что никогда не бывают равными, а именно это является основой любой дружбы. Власть, реальная или мнимая, физическая или психическая, изолирует людей» (книга «Как побеждать в споре», 1995). Если вы хотите власти, вам придётся смириться и с этим.

Теперь нам ясно, что власти, как и богатства, нужно не просто добиться: её тоже нужно выстрадать в том же, пушкинском, значении слова, подчинив всего себя её требованиям. Но сходства власти и богатства на этом не заканчиваются.

Как и денег, власти не бывает много. Редко кто отказывается от возможности подняться ещё на ступеньку выше в иерархии власти, даже если в глубине души всерьёз сомневается в своём соответствии новой должности. Заканчивается всё в полном согласии с принципом, сформулированным канадским педагогом Лоуренсом Питером в ставшей мировым бестселлером книге «Принцип Питера, или Почему дела идут вкривь и вкось» (1968): «В иерархии каждый индивидуум имеет тенденцию подниматься до своего уровня некомпетентности». Ты был толковым рабочим – тебя сделали мастером. Ты и тут хорошо показал себя – тебя назначили начальником участка. И здесь всё получалось неплохо – так ты стал начальником цеха. Здесь было уже нелегко, и сам ты видел, что не всё получалось так, как хотелось бы. Но это видел только ты. Наконец, тебе предложили стать директором завода. Ты сомневался, однако соблазн был слишком велик. Очень скоро ты убедился в том, что эта должность выше твоих возможностей. Начались провалы в работе, нервотрёпка, теперь служебным обязанностям пришлось отдавать всё время и силы, жертвуя отдыхом, общением с близкими, здоровьем. Этот этап твоей карьеры оказался самым коротким. Ты достиг своего уровня некомпетентности.

Обладание властью, как и обладание богатством, сопряжено со страхом потерять её. Как мы говорили, власть очень многое даёт нам, и потому утрата её означает утрату едва ли не всех главных жизненных ценностей, а иногда даже и самой жизни. Не зря многим известным людям самых разных времён приписывается афоризм о том, что нет расставания более горестного, чем расставание с властью.

Но власть не просто теряют, как теряют перчатки или зонтик: власти нас лишают либо её у нас отнимают. Лишают те, кто выше нас на лестнице власти, а потому жизненно важно уметь выстраивать отношения с начальством, улавливая его желания, угождая, бдительно следя за переменами в его настроении. Отнять власть стремятся те, кто ниже, а потому и тут нужно быть настороже, нужно собирать и анализировать информацию обо всём происходящем внизу, вовремя выявляя возникающие опасности и продуманно манипулируя людьми. На всё это уходит так много времени, душевных сил и нервов, что даже люди власти раньше или позже осознают: получив власть, ты становишься зависимым и от тех, кто сверху, и от тех, кто снизу; независимость, которую, как нам кажется, даёт власть, – это мираж.

Это тоже известно давно. Четыреста лет назад выдающийся английский философ Френсис Бэкон сказал: «Человек, властвуя над другими, утрачивает собственную свободу». Уже в наше время выразительно охарактеризовал этот парадокс власти Ошо Раджниш: «Так называемые господа всегда являются рабами своих собственных рабов. Вы не можете стать чьим-то господином, не став рабом». Однако, даже убедившись в этом на собственном опыте, мало кто из нас отказывается от своей власти.

Искать во власти смысл жизни столь же бессмысленно, как искать в ней независимость. Человеку трудно жить, совсем не зная, зачем он живёт. Так называемый экзистенциальный вакуум – или, говоря проще, наша внутренняя пустота – требует заполнения. Поэтому хоть какой-нибудь ответ на этот вопрос мы должны себе дать. При этом большинство из нас не даёт себе труда попытаться понять себя, чтобы отыскать не просто смысл жизни «вообще», а смысл моей жизни. Не отличаясь, кроме того, и самостоятельностью мышления, мы ищем его там же, где ищут его все, и часто находим именно в обладании властью. У Джидду Кришнамурти были все основания задать риторический вопрос: «Разве погоня за властью не есть одна из распространённых попыток убежать от самого себя?»

Виктор Франкл в книге «Воля к смыслу» называл таких людей людьми с заболеванием властью и отмечал: «Профессиональная работа, в которую с головой уходит руководящий работник, на самом деле означает, что его маниакальный энтузиазм является самоцелью, которая никуда не ведёт». Франкл убедительно доказывает: обладание властью не может служить человеку смыслом жизни. Оно разрушает самого человека власти, а он уже вольно-невольно разрушает всё вокруг себя.

Я говорю сейчас вовсе не только о каких-то бесхарактерных и беспринципных лизоблюдах, которым власть нужна любой ценой и только для того, чтобы нажиться и/или самоутвердиться. Во власть могут приходить и люди с сильным независимым характером, с нормальными нравственными принципами и благими намерениями, люди яркие, по-настоящему харизматичные. Но у власти свой характер, своя мораль, свои цели. Если вы им не соответствуете, – она будет перемалывать вас и лепить заново, пока вы не станете им соответствовать. И чем решительнее вы будете сопротивляться ей, тем решительнее она будет уничтожать вас.

Эта трагедия власти впечатляюще изображена в известном романе американца Роберта Пенна Уоррена «Вся королевская рать», написанном в середине прошлого века и неоднократно экранизированном. Его герой Уилли Старк – личность действительно харизматичная. Он борется с прожжёнными политиканами, для которых власть – только кормушка, он стремится улучшить жизнь простых людей. Но власть медленно и неумолимо перемалывает его, заставляя всё чаще играть по своим правилам, всё чаще руководствоваться её этикой, не знающей понятий «добро» и «зло». Со временем он всё меньше остаётся самим собой, он всё больше становится похож на тех, с кем борется. Он приносит власти всё более непосильные жертвы – себя, жену, сына, наконец, – свою жизнь. Оказывается, что власти не нужны сильные и самостоятельные – нужны ординарные и послушные, те, кто сразу принимает её правила игры. Сильный и неординарный Уилли Старк погибает, ничтожный Крошка Дафи из его свиты остаётся при власти.

Но интересно не только то, каких именно людей предпочитает сама власть, – не менее интересно и то, какие именно люди больше других стремятся к власти. В глазах тех, кто не знаком с ней близко, власть привычно ассоциируется с силой, могуществом, независимостью, престижем. Для тех, кто действительно знает, что такое власть, она в большей мере связывается с теми негативными вещами, о которых сейчас шла речь. Однако сегодня наука позволяет нам заглянуть глубже – в область психологии власти, в её подсознание – и увидеть её настоящую природу.

«Что пробуждает в людях ненасытную жажду власти? Сила их жизненной энергии или, наоборот, слабость и неспособность жить независимо от других?» – отвечая в книге «Бегство от свободы» на этот вопрос, Эрих Фромм показывает, что жажда власти является наиболее существенным проявлением как садизма, так и мазохизма. Внешне две эти вещи кажутся нам взаимоисключающими, хотя человечеству давно известно, что деспотизм – оборотная сторона рабства. В их основе лежит одна и та же потребность в симбиозе с другим человеком. Садист так же сильно нуждается в другом человеке, как и мазохист. В обоих случаях собственное «Я» исчезает. Психологически обе тенденции происходят от одной главной причины – неспособности человека вынести одиночество и слабость собственной личности.

Эрих Фромм убедительно доказал, что власть – это не сила, ведь именно бессилие порождает садистское влечение к господству. Сила – это способность реализовать себя, будучи свободным и целостным. Сильному человеку не нужно господство над другими, он не стремится к власти. Власть – это извращение силы, как сексуальный садизм – извращение половой любви.

Ощущение своего бессилия порождает страх, а страх порождает стремление к власти. Бертран Рассел сказал об этом: «Те, кто не боится своих соседей, не видит необходимости властвовать над ними». Но сколько бы власти человек ни добился, её всегда мало, потому что ощущение бессилия всё равно остаётся. Доходчиво сказал об этом Ошо Раджниш: «Даже покорив весь мир, нельзя убежать от ощущения собственной никчёмности, которая наверняка жила и в уме Александра Македонского. Даже если бы нашёлся ещё один мир и даже если бы он покорил и его, это ничего не изменило бы. Ведь комплекс превосходства – это перевёрнутый комплекс неполноценности. Так что человек, демонстрирующий своё высокомерие, заслуживает жалости, ведь он страдает от неуверенности в себе. Стоит его случайно толкнуть, и он вспылит: «Вы что, не знаете, кто я такой?» Беднягу терзает комплекс неполноценности. Если человек злится из-за пустяков, если его «я» задевают даже незначительные мелочи, – к примеру, слыша на улице за своей спиной чей-то смех, он думает, что смеются над ним, – знай, что он страдает от комплекса неполноценности. Эта боль подталкивает его к безумной гонке, ибо он стремится стать выше других. Неполноценность – болезнь. А стремление к превосходству, призванное скрыть неполноценность, – ещё более серьёзная болезнь. В который раз лекарство оказывается куда более опасным, чем само заболевание» (книга «Девять сутр»).

Такие люди могут не осознавать в себе эти наклонности. Даже будучи охваченным садистскими стремлениями, такой человек может быть уверен, что им движет лишь чувство патриотического, религиозного или нравственного долга. Вот, например, Би-би-си снимает фильм о Камбодже и берёт интервью у Пол Пота, на совести которого 2 миллиона жизней его соотечественников. Он спокойно вспоминает годы устроенного им геноцида и уверенно заявляет: «Моя совесть чиста, я всё делал ради народа Камбоджи».

Эрих Фромм предупреждает, что такой человек может даже не совершить ни одного садистского поступка, подавив свои наклонности настолько, что вовсе не выглядит садистом. Больше того, такие люди не всегда оказываются невротиками, то есть не все они больны в строго медицинском понимании этого слова, и тогда их лучше называть не садистами и мазохистами, а авторитарными личностями. Но, как бы мы их ни назвали, они всегда характеризуются особым отношением к власти. Такой человек восхищается властью и хочет подчиняться, но в то же время он хочет сам быть властью, чтобы другие подчинялись ему. При всём этом авторитарная личность может обладать и активностью, и смелостью, и верой, но эти качества имеют для неё совсем не тот смысл, какой имеют для человека, не стремящегося к подчинению. У авторитарного характера активность основана на глубоком чувстве бессилия, которое он пытается преодолеть.

Согласно концепции выдающегося психолога Альфреда Адлера, каждый человек – это творческое «Я», которое само выстраивает свой индивидуальный стиль жизни. Этот стиль во многом зависит от одного из трёх врождённых бессознательных чувств – чувства общности. Чувство общности формируется с самого рождения, когда ребёнок ощущает, что он желанен и любим. У детей отверженных, как и у слишком избалованных, это чувство практически не развивается. Чувство общности – это, проще говоря, отсутствие подсознательного страха перед людьми, это способность позитивно воспринимать их и конструктивно сотрудничать с ними. Двумя другими врождёнными чувствами являются чувства неполноценности и стремления к превосходству. В зависимости от того, как соотносятся эти три чувства, формируются различные модели поведения.

Одна из них характеризуется тем, что чувство общности у человека не развито, но зато ярко выражено стремление к превосходству. В этом случае у человека формируется невротический комплекс доминирования и власти. Эти люди всеми силами добиваются власти и при этом подозревают всех окружающих в желании отнять у них эту власть, а потому становятся подозрительными, мнительными, жестокими. Стремление к превосходству связано здесь с агрессией. Для Адлера примерами такой личности были Наполеон и Гитлер. Таким образом, и в концепции Альфреда Адлера стремление к власти – это признак психической дисгармонии, а нередко и болезни.

Зная это, остаётся только согласиться с великим Платоном, который ещё две с половиной тысячи лет назад сделал вывод: «К власти можно допускать только тех, кто её не любит».

Вот такой парадоксальной вещью оказывается власть: привычные и столь очевидные всем черты её харизмы при ближайшем рассмотрении слишком часто оборачиваются своими противоположностями. Пассионарность, независимость, сила, мудрость то и дело оказываются нравственной нечистоплотностью, зависимостью от всех и вся, отсутствием нормальных человеческих отношений, одиночеством, слабостью, страхом, психологической или даже психической ущербностью. О каком же счастье тут можно говорить? Очевидно, что сама по себе власть, как и богатство, не может дать нам счастья. Но может ли она хотя бы не препятствовать нам быть счастливыми? Мы обязательно вернёмся к этому вопросу.