Текст книги "Взгляд. Мушкетеры перестройки. 30 лет спустя"

Евгений Додолев
Взгляд. Мушкетеры перестройки. 30 лет спустя

Издательство благодарит Евгения Ю. Додолева за предоставленные фотографии.

© Евгений Ю. Додолев, текст, иллюстрации

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Автор выражает признательность за помощь в работе Марине Леско и своим коллегам – сотрудникам канала «Москва-24».

И особая благодарность – выдающимся ТВ-продюсерам Игорю Шестакову и Евгению Бекасову, открывшему автору мир нынешнего телевидения.

За предоставленные иллюстрации – спасибо фотографам (Алексею Азарову, Александру Кубанскому, Василию Кудрявцеву, Владимиру Скокову, Лилии Шарловской) и героям повествования (Татьяне Дмитраковой, Сергею Ломакину, Александру Политковскому, Марине Ширяевой, Римме Шульгиной).

Эпиграф от Саши Вулыха

 
Ржавеют шпаги из толедской стали,
И в бой не рвется раскалённый «Взгляд».
Кем были вы и кем сегодня стали —
Те, кто в седле был тридцать лет назад?
 
 
Кто среди ночи был готов к дуэлям,
Кто свято верил в дружбы торжество,
Кто повторял, сдвигая кружки с элем:
– Один за всех, и все за одного!
 
 
Но мушкетёры становились старше,
Расплачиваясь жизнью за успех.
Один за всех собрал награды Саша,
И принял пулю Влад один за всех…
 
 
И всем за одного уже не надо,
Мир поглотила жизни суета.
И каждого нашла своя награда,
И каждый оплатил свои счета!
 

Предисловие Льва Новожёнова

По существу темы могу сказать, что «Взгляд» являлся эталонным проектом, с которым волей-неволей приходилось соотносить свою собственную работу, да и вообще всё, что я ни делал и как бы ни жил.

Естественно, что когда говоришь о «Взгляде», первым вспоминаешь Влада Листьева: таков был эмблематичный характер его фигуры.

Однако один в поле не воин. К телевидению это приложимо в высшей степени. Листьева окружала целая плеяда блестяще одарённых людей: Эдуард Сагалаев, Александр Любимов, Владимир Мукусев, Александр Политковский… Они лишь некоторые, и я боюсь, что перечислению не будет конца.

Здесь, как ни крути, нет первых и нет последних. Мне посчастливилось работать с теми, кто дышал атмосферой легендарной молодёжной редакции Центрального телевидения и сумел передать этот дух тем, кто приходил на телевидение уже в 90-е годы, в новой российской действительности.

Листьев – непререкаемый авторитет. Море обаяния. Его гибель – подлинно трагедия национального масштаба. Можно сказать, что он открыл череду, длинную, бесконечную, громких убийств, что бы ни стояло за его лично смертью. Могу сравнивать лишь со смертью Высоцкого, из пережитых мною смертей. В тот памятный вечер мы были в прямом эфире и первыми сообщили об убийстве Влада. Наш Эдик Петров ввалился в студию прямо в пальто и комментировал короткое видео с места трагедии, которое мы поставили, не монтируя. У меня и сейчас слёзы подступают к горлу. На видео – Саша Политковский, совершенно потерянный.

Я пришёл на телевидение в достаточно зрелом возрасте. Пришёл из газеты. Признаться, я не ожидал, что здесь так много нужно работать. Всё время нужно что-то делать. И говорить, говорить… И это тоже оказалось тяжёлой работой. И ещё – у меня было ощущение, какое, наверное, бывает у деревенского мужлана, волею судьбы попавшего в мегаполис, в огромный бескрайний город, населённый бесчисленными людьми. Да, собственно говоря, так оно было. Здесь я провёл почти 25 лет своей жизни и бесконечно благодарен этим годам.

Со «взглядовцами» общался практически со всеми.

Пусть те, кто сейчас холодными голосами и с равнодушными сердцами занимаются злопыхательством по их поводу, хотя бы попытаются сделать хоть четверть того, что удалось им.

От автора

Идея этой вещи зародилась в тот момент, когда мы с Ларисой Кривцовой вынужденны были остановить работу над документальным фильмом «Влад Листьев. Был или не был?». Многие влиятельные + респектабельные ТВ-деятели не желают, чтобы вивисекция истории «Взгляда» отходила от сакраментальной «генеральной линии» (то есть хрестоматийной версии подъёма & крушения самого рейтингового проекта в истории отечественной медиа-отрасли).

Я признателен Ларисе и её сыну Евгению, замечательным телепрофи, которые на свой страх и риск проделали весомую часть работы исключительно из соображений цехового энтузиазма.

Есть нюанс. Некоторые из интервью, отобранных мной для данной книги, писались нашей командой на камеры в режиме т. н. «синхрона», и поэтому печатная версия расшифровок, конечно же, не передает интонационных полутонов + интерьерного контекста.

Не всегда спикеры одинаково реагируют на одни и те же вопросы, если обстановки не идентичны. Аудитория влияет на ход беседы. Болтовня tête-à-tête (даже при включённом диктофоне) может кардинально отличаться от разговора в присутствии съёмочной группы (иногда это, как, допустим, в случае записи моей «Важной персоны» на канале «Москва 24» – 16 человек, включая гримера и фотографа).

Самых своих частых собеседников Владимира Мукусева & Александра Политковского (коим, как мне представляется, просто нечего терять) мне доводилось «допрашивать» и в разных кафешках, и в прямых эфирах радио Mediametrics, и в студии Кривцовой.

Никаса Сафронова мы снимали в его мастерской и апартаментах.

С официальным руководителем «Взгляда» Сергеем Ломакиным несколько лет назад я встречался в столичных ресторациях.

«Папа» проекта, Анатолий Лысенко, принимал меня и у себя, и ко мне в студию «Правды-24» приходил.

Тандем (тогда ещё) Малкин/Прошутинская приглашал меня и к себе в особняк-студию, и на самую стильную «новоглаголевскую» дачу.

Дмитрия Захарова лишь по телефону выслушал.

С Иваном Демидовым и Александром Горожанкиным доводилось даже за пределами страны уточнять некоторые живописные детали…

Ещё раз. Я-то знаю, какова в каждом конкретном случае была мизансцена и кто помимо меня порой слушал повествования «взглядовцев», и поэтому понимаю, что те или иные пассажи озвучивались иногда на условную публику (даже числом в одного «подельника»). В фильме эти аспекты были бы зрителю в той или иной мере очевидны (ну, что касается саркастических интонаций, откровенного стёба и нарочиитых ухмылок – вполне определенно, предполагаю), а вот в книжных строчках иногда полунамеки да недошутки генерируют некую двусмысленность.

Ну да ладно.

Читатель предупрежден – стало быть вооружен.

И ещё. Часто в рецензиях на свои книги встречаю «Додолев рассказал про…», «Додолев утверждает, что…», и дальше – цитата… моего визави (!!!); то есть рецензенты не замечают, где авторский текст, а где наш диалог с ньюсмейкером.

Дело в том, что в отличии от журнального «глянца», в книжной полиграфии не приято играть разметкой и шрифтами, акцентируя внимания читателя на том, кому именно принадлежит той или иной абзац. Потребитель раскрывает книгу, на обложке которой красуется фамилия, в презумпции того, что каждая строчка отражает позицию именно авторскую. А ведь мне важно собрать здесь самые различные мнения, порой полярно противоположные. И я могу лишь наводящими вопросами что-то корректировать (как, например, в диалоге с Мукусевым о «жадности Влада»), но не готов править тезисы своих собеседников – все люди взрослые и несут ответственность за сказанное.

У меня, конечно, есть и своё мнение, но я не готов делиться им с каждым. В конце концов, подобно тому как в пресловутом Facebook’е легко вычисляется настрой по «лайкам», так и настроение автора порой вычисляется не только по авторским пассажам, но и по подбору & компоновке собранного материала.

В этом труде очень многие фрагменты бесед оформлены как мини-монологи, обозначены – ПРЯМАЯ РЕЧЬ. Хотелось бы, чтобы эти моменты учитывались при ознакомлении с материалом.

Многое было сделано прямо с колес, на излёте лета 2017-го, за несколько недель до 30-летия «Взгляда», и я не могу не выразить признательность своим респондентам, которые в суетную отпускную пору нашли время для ответов на вопросы, порой не самые комфортные.

Пара существенных моментов.

В данном издании фактически не отражён фундаментальный вклад в развитие передачи очень важных для «Взгляда» персон, таких как режиссёр Игорь Иванов, редактор Галина Ивкина, музредактор Марина Лозовая, корреспондент Елена Саркисян и прочих. Так получилось. Я ведь по минимуму что-то пишу, что называется «от себя»; моя задача собрать высказывания людей в их зоне компетенции, причём как причастных к проекту, так и «наблюдателей», условно говоря.

Но… надо просто отдавать себе отчёт, что работающие в медиа-индустрии зависимы от работодателей. В том числе – и потенциальных. И не совсем свободны в выражении своих «представлений о прекрасном». Короче, кому надо – той поймёт. Перед остальными вынужден в этом месте со вздохом извинится.

Второй момент. В этой книге «много Мукусева» (как мне сказал влиятельный ТВ-босс про одну их предыдущих «взглядовских» работ – мемуары «Битлы перестройки»). Ну что, так уж сложилось, что начиная с 1992 года я записываю с ним интервью для самых разных СМИ и не могу не признать: собеседник он super-грамотный и бесспорно компетентный. Но! Но это не значит, что я разделяю его точку зрения + оценки. Он знает. Вне рамок радиоэфиров и магнитофонных записей я это проговариваю каждый раз. Однако не будем забывать, что Владимир Викторович = реально великий журналист. Великий! Уникальный. Гуру. А право на заблуждение есть даже у самых-самых…

Как пишут порой в газетах – «мнение автора может не совпадать…»; так вот, здесь, в этой рукописи оно, это мнение, как раз крайне редко в унисон с большинством. Но… как говаривал товарищ Мао – «Пусть расцветают сто цветов!».

Раздел I. Итоги («Взгляд» со стороны)

Владимир Мукусев о прошлом, настоящем и будущем

В этой книге – ответы на подготовленные мной вопросы многих медиа-персон, от главы канала «Россия-24» Евгения Бекасова (которому было 7 в год рождения «Взгляда») до блогеров «фейсбучного» масштаба (некоторым из коих даже больше лет, чем ведущим проекта).

Однако стартовать я решил с ответов на эти «вбросы» стоявшего, как принято говорить, у истоков «журналисткой Мекки», главного выпускающего & «самого скандального» (не моя дефиниция) ведущего «Взгляда», с тезисами коего не всегда согласен, но с мнением – не считаться не могу, рассказывая об этом легендарной проекте. Легендарном, собственно, как и сам Владимир Викторович Мукусев.

Нетленка & глобалка

– Изменилось ли отношение к «Взгляду» за эти три десятилетия с точки зрения профессиональной? Человеческой?

– Показывая иногда, в силу крайней необходимости, студентам свои чудом сохранившиеся взглядовские материалы, я с грустью отмечаю их техническое несовершенство. Я не про технику монтажа, драматургию, режиссуру и прочую нашу профессиональную заумь. С этим как раз всё в порядке. Они чисто визуально выглядят убого по сравнению с сегодняшней цифровой, удивительно яркой и радостной, картинкой.

Одно успокаивает и примиряет с прошлым. Когда я спрашиваю тех же студентов, когда снято то, что они только что увидели, в ответ слышу: «Ну, наверное, давно… Год или два назад». А ведь материалам этим 25–30 лет. Жуть! Мне бы порадоваться – значит «были когда-то, и мы рысаками». Сотворили же «нетленку» и «глобалку».

А радоваться-то нечему. Если суть и пафос моих материалов понятна сегодняшним детям, а проблемы, над решением которых мы бились три десятилетия назад, остались в стране те же, в том же, если не в большем объёме, то выводов напрашивается, собственно, два. Первый – всё зря. Второй – очень жалко по-человечески не «Взгляд» и себя, а страну, которая находится там же, где и 30 лет назад. В глубокой ж…

– Что было самым заметным и достойным в этом проекте?

– Возвращение тележурналистике её первоначального смысла и значения. Её законного места в обществе. А журналистам – права на собственное мнение, на свободное не подцензурное слово в эфире. На честь и достоинство. На правду.

– Что-нибудь раздражало в этой передаче?

– Из того, что помнится с очевидностью – собственное несовершенство. Каждый эфир, каждый материал, каждое слово можно было провести, снять, сказать лучше, значительней, точнее. Не получилось, не успел…

Смена пола и ориентации

– Помнишь ли какой-нибудь «взглядовский» сюжет, кроме своих (не считая листьевской «Лошади», о которой мне рассказывал)?

– Тогда я должен не отвечать на вопрос, а написать книгу.

Например – о Политковском. Не о журналисте, а удивительном явлении на отечественном ТВ. Не понятом и не оцененном и сегодня до конца и по достоинству.

Или о моих друзьях-коллегах Юре Щекочихине, Лене Масюк, Артёме Боровике, Лене Ханге и ещё как минимум двух десятках наших авторов, которых с полным правом и тогда, и сейчас можно назвать цветом нашей журналистики.

Но об одном материале всё-таки расскажу. Тем более, что он был практически единственным во взглядовский карьере одного из наших молодых ведущих – Димы Захарова. Он рассказал о девушке-рокерше, ставшей инвалидом (ей ампутировали ногу, в результате аварии, в которую она попала, гоняясь на своем мотоцикле). Материал потрясал всем – стенд-апами ведущего, съёмками в больнице и гонок по улицам ночной Москвы, прекрасным интервью, точным и глубоким закадровым текстом. Но прежде всего – позицией автора.

У Димы не было даже намёка на слезливость, сюсюканье, показного сочувствие. Хотя было очевидно, что автору искренне жаль несчастную героиню, Захаров своим материалом ставил жестокий и точный диагноз её поведению, безответственности и вседозволенности рокеров вообще. Он говорил не о несчастном случае, а о закономерности, о фактическом преступлении, безнаказанном и подлом – подначивании молодых дурочек на совершение необдуманных и опасных поступков, приводящих к тяжким последствиям.

Скольких мальчишек и девчонок спас своим сюжетом от «геройских» глупостей, сколько сохранил молодых жизней Дима, никто не считал. Но то, что многих отцов и матерей, желающих своим чадам исключительно добра, даря им при этом, по первому требованию, дорогие и очень опасные игрушки, он заставил, судя по письмам и откликам, очень серьезно задуматься. А главное – задумались о своём будущем и сами лихие рокерши.

Во всяком случае, об этом говорила статистика ДТП, согласно которой после выхода в эфир этого материала существенно сократились аварии с тяжкими последствиями среди мотоциклистов.

– Доводилось сравнивать «Взгляд» и «До и после полуночи» Владимира Молчанова?

– С моим вечным соперником по эфиру и товарищем по жизни Владимиром Молчановым мы познакомились ещё до «Взгляда». Владимир, как моя жена Татьяна, росли в Доме творчества композиторов в Старой Рузе. Отец Владимира, замечательный композитор Кирилл Молчанов, был из плеяды советских композиторов, следовавшей за поколением деда Татьяны – композитором Константином Листовым…

Конечно, мы ревниво относились к деятельности наших коллег из редакции информации, выпустившей «До и после…». Особенно потому, что они вышли в эфир практически с аналогичной задуманной нами программой на целых шесть месяцев раньше нас. А главное: в ней была использована наша предполагаемая схема ведения – Он и Она в кадре, вместе, постоянно, пусть в условной, телевизионной, но все же квартире с гостиной, кабинетом, а главное, кухней.

Поэтому пришлось, чтобы никто не обвинил нас в плагиате, срочно придумывать что-то другое. Кира Прошутинская и Толя Малкин, редактор и режиссёр первых выпусков новой программы «АСБ-4» (будущего «Взгляда») предложили «сменить частично пол» и количество ведущих. Так, случайно у нас появилась первая четверка ребят, предназначенных исключительно для чтения чужих подводок и отводок к сюжетам. И ещё для чтения новостей, якобы приходящих в студию во время эфира по телетайпу.

А что до сравнения двух программ, скажу так. Есть знаменитая когда-то советская песня «Вальс о вальсе». Так вот там есть слова– «он с нами, вальс, в ковбойке, а не во фраке…» Так вот, в отличие от молчановской программы, «Взгляд» был всегда в «ковбойке». Даже если его ведущие позволяли себе в определённых обстоятельствах бабочку и смокинг.

«Помойка информации»

– С кем из «взглядовцев» поддерживаешь отношение сейчас?

– С Александром Политковским мы недавно похоронили одного из взглядовских героев, замечательного мужика и товарища, умницу и честнейшего человека, талантливого предпринимателя и не менее талантливого политика и законотворца, Артёма Михайловича Тарасова. Такие вот теперь у нас всё чаще печальные поводы для «отношений».

– Занятный ход мысли спровоцировал Иван Кононов, отвечая на мои вопросы (интервью с ним в самом конце данного РАЗДЕЛА I). Цитирую:

«Говоря о «Взгляде» невозможно не вспомнить его основного куратора – Анатолия Григорьевича Лысенко. Втройне обидно, что один из отцов-основателей этой легендарной передачи, возглавив «Общественное телевидение» вместе с ещё одним «нашим» Сашей Пономаревым, по каким-то причинам не сделал его событием. А ведь мог бы!»

И ведь действительно, ОТР возглавляет вертикальная тройка «Взгляда» конца 80-х: Александр Пономарёв, Анатолий Лысенко, Сергей Ломакин; там работают реальные ударники «взглядовского» труда – бывший корр Елена Саркисян (ныне директор Дирекции общественно-политического вещания в Общественном Телевидении России) и бывший музредактор Елена Карпова (зам. директора); наверное, ещё кто-то. Почему это канал не дал ни рейтинга, ни славы его создателям?

– Бред какой-то! Как наш Ваня, умный добрый и мягкий человек, не только журналист-суперпрофессионал, а ещё и настоящий, большой поэт, то есть человек без кожи, мог назвать комсомольского выкормыша Пономарёва – «нашим». Ни одной секунды с самого момента появления его в нашей редакции взамен ушедшего на повышение в программу «Время», крёстного отца и создателя многих великих программ «молодежки», в том числе и «Взгляда», её главного редактора, легендарного Эдуарда Сагалаева ни для одного редакционного сотрудника и просто порядочного человека он просто физически не мог быть «нашим».

Хотя бы потому, что очень скоро стало ясно, кто и для чего его к нам «внедрил». Может Ваня не в себе был, нагородив такого. Или, как истинный христианин, решил всё забыть и простить? Не знаю. Гадать не буду, спрошу при встрече. Чудовищно другое! Произносить фамилию существа, уничтожившего знаменитую молодёжную редакцию ЦТ в одном ряду с теми, кто не просто в ней работал, а её создавал, отдал ей все свои силы, знания, опыт, талант, здоровье наконец – я про Анатолия Лысенко и Сергея Ломакина, повторяю – это чудовищно и несправедливо. А главное, оскорбительно для многих и многих сотрудников редакции, оставшихся без работы «благодаря» пономарёвым и уже ушедших в мир иной. И не имеющих возможности защитить её честь и достоинство, так и оставшись не отомщенными.

С Анатолием Григорьевичем Лысенко – случай особый. Когда в 1977 году я пришел в редакцию журналистом-сосунком, он был уже признанным Мэтром, лауреатом госпремии, редактором-консультантом. То есть в моём тогдашнем убогом понимании – небожителем. Помахивая портфельчиком, в котором всегда лежали новые книжки – абсолютный дефицит по тем временам, он лениво переступал порог редакции, садился за свой стол и делал два-три звонка по телефону, причем больше слушал, чем говорил. Поболтав с сотрудниками о том о сём, он также лениво, через час-полтора, отправлялся восвояси.

Мы называли его про себя – «помойка информации». Он обладал не только энциклопедическими знаниями, но и огромным количеством абсолютно эксклюзивных данных о происходящем на всех этажах власти, любых, включая самые закрытые и секретные для нас. Его работа заключалась в том, чтобы помочь нам, в первую очередь молодым журналистам, безболезненно и без последующих оргвыводов для нас и неприятностей для редакции в целом и ее руководства, обойти разнообразные идеологические и прочие подводные камни при подготовке того или иного материала.

Делал он это мастерски, безотказно, с юмором и подначками. Во времена «Взгляда» «Лысый», таким было его прозвище в редакции, осуществлял три важнейших функции.

Первая – он был буфером между нами и телевизионным руководством, а точнее, учитывая менталитет этого самого руководства – он был кольчугой, латами, если хотите, внутри которых были мы, создатели «Взгляда». Все кирпичи, камни, удары палками и копьями, уколы пиками и рапирами, сопровождавшими каждый эфир, таким образом не доставали нас, а принимал всё это на себя Анатолий Григорьевич. При этом он умудрялся держать в руках ещё и своеобразный зонтик, который защищал нас от помоев многочисленных доброжелателей как внутри Останкино, так и далеко за его пределами.

Функция вторая – административная. Лысенко распределял телекамеры для съёмочных групп. Дело, казалось бы, простое и не затейливое. Но если учесть, что любой редакционный коллектив, в том числе и наш, белый и пушистый внешне, вдалеке от посторонних глаз, очень напоминал что-то среднее между вороньей слободкой и террариумом, то вы должны понять, чем рулил, причем успешно, Анатолий Григорьевич.

Ну и последняя задача его состояла в том, чтобы «вытирать носы» нашим «мальчикам» – ведущим. Дело в том, что после оглушительного провала первых выпусков ещё не «Взгляда», а «информационно-публицистической и развлекательной передачи для молодёжи», как писалось о нас в газетных телепрограммках, виноватыми в этом и крайними высокое партийное и телевизионное руководство назначило их.

Мы пытались объяснять всем, что создаём новый имидж молодёжной программы согласно новым перестроечным веяниям, что мы делаем программу «без галстука», вот почему у нас в кадре сидят не «правильные проверенные товарищи» с похоронным выражением лица, в чёрных костюмах, белых рубашках и с чёрными галстуками, а абсолютно не подготовленные, ничего не умеющие как журналисты, одетые кто во что горазд, в чём им удобно и комфортно, что им нравится. Но при этом прекрасно себя чувствующие перед телекамерами, софитами и многомиллионной аудиторией, а что главное – молодые, образованные, НОВЫЕ люди.

Но начальство требовало крови. И чтобы сохранить ребят, Сагалаев придумал совершенно потрясающий ход. Против нашей воли (это, как нам казалось, разрушает концепцию программы) он посадил за стол ведущих профессиональных журналистов, которые собственно придумали и делали программу, снимая для неё материалы, подбирали гостей, выбирая темы и т. д.

А начал Сагалаев с руководства. Передачу стал вести главный выпускающий редактор Владимир Мукусев в очередь с Сергеем Ломакиным – заведующим отделом публицистики, в котором собственно и делался «Взгляд».

А ребят мы не только не выгнали, как требовали начальники, а даже оставили в кадре, посадив их за телефоны отвечать зрителям на звонки во время эфира. И программа была спасена от закрытия и постепенно выровнялась. Я стал сажать к себе за стол и вести программу то с одним «мальчиком», то с другим.

А через какое-то время они стали справляться и без меня.

Почему я так долго отвечаю на вопрос, фактически не отвечая на него? Хотя в титрах мы с уважением писали, что Анатолий Лысенко – руководитель программы, на самом деле мы жили с ним как бы в параллельных, но при этом очень близких мирах.

Программой при этом руководил Эдуард Сагалаев. А после его ухода руководство перешло к нам – главным выпускающим редакторам Станиславу Ползикову, Андрею Шипилову и мне.

А Серёжа Ломакин, забыв о своих административных обязанностях и вспомнив, что он, прежде всего, первоклассный журналист и ведущий, стал вместе с удивительным режиссёром Максимом Иванниковым делать свою, великолепную версию «Взгляда».

Причём абсолютно автономно не только от нас, но и от Лысенко. А выиграл от создания всей этой сложной конструкции – зритель. Выходили в эфир, сначала по средам и пятницам, а потом только раз в неделю, практически три разных версии «Взгляда», подготовленные разными командами журналистов, режиссёров и музыкальных редакторов. Появилась творческая конкуренция, что немедленно сказалось на качестве, и зритель имел возможность выбирать то, что ему больше нравилось.

Вот откуда гигантский рейтинг и 200 миллионов зрителей одномоментно.

Так вот, отвечая, наконец, на твой вопрос, предположу, что на «Общественном телевидении» и не может родится хоть какой-нибудь значимый телепроект, который стал бы событием.

Хотя бы в силу того, что Анатолий Лысенко не может возглавлять и руководить чем-то единолично, сам, творить что-то с ноля. Рядом с ним, чего бы он ни возглавлял, всегда была классная команда профессионалов.

А на ОТР их не было и нет. Почему он нас не позвал – не знаю.

А Пономарёв – не помощник. Единственно, что он умеет делать хорошо с комсомольских времен – это пилить бюджет. Его коллеги по ЦК ВЛКСМ так его и называли в своё время – «умножение на 0». То есть функцией, а не существительным.

Расскажу удивительный случай. Много раз, когда была такая возможность и я оказывался хозяином хоть маленького эфира на каком-нибудь канале, я обязательно находил время для рассказа о потрясающей школе советской журналистике и её звездах. Именно журналистики, а не пропаганды. Она была. Мало того, живы и находятся в великолепной форме и сегодня властители дум советского зрителя, слушателя, читателя.

К сожалению, многие ушли из этой жизни. Особняком стоит смерть, во многом загадочная до сих пор, великолепного Мастера, журналиста, политического обозревателя Гостелерадио СССР Александра Каверзнева. Он умер от неизвестного яда сразу после возвращения из Афганистана.

Я с помощью его друзей и главной помощницы по жизни – редактора Натальи Ильинской сделал о нём программу, которая вышла в эфир на маленьком петербургском кабельном канале «ВОТ» в своём авторском цикле «Жёлтая подводная лодка».

Был потрясающий отклик. Зрители просили продолжить тему и рассказывать о других мастерах журналистики. Я придумал цикл программ под общим название «Не за зря!». Стал собирать материалы о будущих героях. Но канал неожиданно закрылся и я с помощью своих старших товарищей и в прошлом начальников и учителей – Главного редактора молодежной редакции, когда-то взявшего меня на работу, Евгения Петровича Широкова и Главного редактора редакции информации и одного из создателей программы «Время» Виктора Ильича Любовцева предложил этот проект ОТР. Казалось бы, святое дело – возвращать великие имена, память о своих коллегах. И ведь есть пример такой удивительной передачи и её безусловного успеха – «Чтобы помнили» потрясающего Леонида Филатова. Причём я готов был работать, как делаю это много лет, бесплатно. Но в ответ – холодное и презрительное молчание. Для ОТР передача о журналистах – не формат.