Текст книги "Взгляд. Мушкетеры перестройки. 30 лет спустя"

– Что было самым заметным и достойным в этом проекте?

– Мне нравился интерьер. По-моему, его придумал Малкин. Вариант квартиры, где есть и кухня, и кабинет, и гостиная. Это все было по тем временам свежо и привлекательно.

Достойно выглядели мушкетёрское взаимопонимание и солидарность ведущих. Хотя, как я знаю, за кадром шло нешуточное соперничество, в эфире царила атмосфера раскованности и взаимовыручки.

– Что-нибудь раздражало в этой передаче?

– Мне никогда не нравилась заставка «ВИDа». Я даже на летучке об этом говорил. Застывшая маска китайского мудреца никак, по-моему, не соответствовала живому характеру программы и ее духу. Но, видимо, у отцов-основателей была другая точка зрения со своим глубинным смыслом. Я понимаю – Дао там, то да се, но причем тут всегда бурлящий и эмоциональный «Взгляд»?

– Это был новаторский эксперимент?

– Стопудово!

– Тебе доводилось сравнивать «Взгляд» и «До и после полуночи» Владимира Молчанова?

– «До и после» появилась не на много, но раньше «Взгляда». В моей родной Главной редакции информации. Под руководством одного из моих наставников Ольвара Какучая. Режиссёром был мой друг Андрей Плахов, который жарко рассказывал мне о новом чудо-ведущем с дворянской внешностью, феноменальной памятью и безукоризненной речью. Таковым и был, и остается Володя Молчанов. Конечно, передача сразу стала явлением. Тем более, что она часто поднимала ранее табуированные темы. Можно сказать, что она была предтечей «Взгляда». Только более рафинированной. И выходила всего раз в месяц. Некая такая отдушина. Это был маленький родничок. А «Взгляд» стал мощным потоком, рассчитанным на массовую аудиторию.

– Кого из «взглядовских» режиссёров кроме Константина Эрнста знаешь?

– Ну, первым делом – того же Малкина, тех же Разбаша и Демидова. По-моему, ко «Взгляду», был причастен и Серёга Морозов. Насчёт остальных – не в курсе.

– Помнишь ли «взглядовское детище» ТВ-6? Как оцениваешь?

– Ну, честно говоря, это, прежде всего, частное детище Сагалаева и Тэда Тернера. Американцев потом, правда, выдавили. За этим ещё стояли люди Гавриила Попова и Эдуарда Шеварнадзе. Потом присоединилась дополнительная куча акционеров.

ВИД, насколько я понимаю, участвовал в создании контента. Вспомнить можно «Акул пера», «Я сама», «Дорожный патруль». Какое-то короткое время, после закрытия на НТВ «Третьего глаза», выходила там и моя программа «Эра Водолея», делавшаяся на АТВ. А оцениваю я ТВ-6, прежде всего, как хороший бизнес Эдуарда Михайловича, первого в стране человека, который успешно капитализировал и продал телеканал.

– Первую и единственную премию имени Листьева получил Леонид Парфёнов: кого бы наградил ты сегодня?

– Хотел ответить – никого, но потом подумал и решил, что я бы дал премию Эрнсту. Мне кажется, сам Влад поддержал бы эту кандидатуру. Одному Богу известно, как умудряется Костя, давно уже стававший Константином Львовичем, столько лет, в условиях всё обостряющейся конкуренции, балансировать между, скажем так, госзаказом и очень качественным, зачастую неожиданным и, я бы даже сказал, высоким продуктом.

Представляю на сколько компромиссов, прежде всего с самим собой, ему приходится идти! Особенно памятуя его «бэкграунд» «матадора» и одной из самых ярких фигур перестроечного телевидения. И при этом он держит планку и каждый раз находит, чем удивить требовательного и неангажированного телезрителя. Хотя таковых под рефлектором «зомбоящика» становится все меньше и меньше.

– Знаешь, кто был кукловодом «мальчиков»? Или они действовали сами по себе?

– Они сами себе были кукловоды. Внутренняя самоцензура их берегла. Конечно, дергающих за веревочки было предостаточно. Начиная с Политбюро ЦК КПСС и ниже. Но я знаю, как любил идти на рожон Сагалаев. И под его крылом, я думаю, они чувствовали себя смельчаками. До той поры, пока веревочки не обрезали. Потом, как полагается – подполье. И – новые времена. А вообще-то не было, нет, и никогда не будет на телевидении тех, кто действует сам по себе. Всегда это – сложная система иерархии, зависимости и сервильности.

– Был ли Эдуард Сагалаев одним из «архитекторов перестройки»?

– Бесспорно, был. На телевидении он создал такие форматы и такую школу журналистов, которые почти постоянно работали на опережение. Он рисковал, хитрил, увиливал от начальственного прессинга, но, главное, нас всегда подталкивал к поступкам, к преодолению, к постоянному творческому поиску. Недаром мы поздравляли друг друга с победой, когда высшее руководство не пускало какую-нибудь нашу передачу в эфир. Мы знали, что Эдик или, как мы ещё называли СЭМ, будет на нашей стороне и, хоть внешне подыграет начальникам, внутренне будет гордиться плодами своих выкормышей. К тому же, как человек по-восточному мудрый, он понимал, куда движется страна и какие силы в ней, рано или поздно, возобладают.

– Верил в искренность и пассионарность журналистов в конце 80-х, будучи в их рядах?

– Безоговорочно! Это ощущение, прежде всего, давали герои наших передач. Для меня первым счастливым моментом прикосновения к процессу перемен, когда я переметнулся после череды смертей генсеков из программы «Время» в «молодёжку», была командировка в Новосибирск в 1985 году.

Меня послал туда Сагалаев для подготовки того самого революционного выпуска программы «12 этаж» с участием Гены Алференко. Это человек первым в СССР создал общественную организацию со своим юридическим лицом и финансовой самостоятельностью. Сейчас это кажется смешным, но тогда такие понятия были несусветной крамолой и антисоветчиной. Я лично привез Геннадия Алференко в Москву, и он даже какое-то время жил у нас дома.

Тут он развернулся в полную силу, создал при «Комсомолке» Фонд социальных изобретателей, невероятно расширил круг единомышленников. Почти вся их армия прошла через нашу кухню на Покровке. Мы бились в эфире за педагогов-новаторов, передовых режиссёров, создателей клубов по интересам, первопроходцев в строительстве молодёжных строительных комплексов (МЖК) и прочая, и прочая, и прочая. Михаил Щетинин, Карен Раш, супруги Никитины, Борис Бим-Бад, Евгений Королев, Александр Радов, Вячеслав Спесивцев и (вы не поверите!) Сергей Кургинян…

Список этот можно продолжать до бесконечности. Потенциальная их мощь сподвигла государство принять закон о кооперации. Вот уж воистину поворотный момент в истории страны! «Взгляд» подхватил и продолжил это неудержимое течение. «Пресс-клуб» тоже кипел и булькал. Все передовые журналисты стекались под крыло Киры Прошутинской. От неистового Юры Щекочихина до трибунного Димы Быкова. Подтягивались и политики разных мастей. Именно здесь впервые появился ещё никому неведомый Жириновский, который сразу же проявил себя во всей красе, беря слово по поводу и без повода и не давая никому рта раскрыть. Где-то в канун наступления 1991 года я спел на «Пресс-клубе» песенку про зеркальный год. Она оказалась во многом пророческой.

 
«Мы в единой упряжке
Да не чуем шлеи,
А грехи наши тяжки,
В кучерах – холуи.
И по вечному кругу,
Выгорая дотла,
Мы всё скачем, друг другу
Закусив удила.
На витке нашем новом
Будет тьма перемен:
«Взгляд» сольется со «Словом»,
«ТСН» с КВН,
«Время» снимут с эфира,
И в решительный бой
Прошутинская Кира
Поведёт за собой.
Ну, а если без шуток,
В этот сумрачный год
Будет страшен и жуток
Наш летальный исход,
И огнем среди ночи
Станет наша стезя,
И остаться нет мочи,
И уехать нельзя.
Год счастливого счета —
Что туда, что сюда.
Как же всё же охота
Быть собой, господа!
Только цифр оправа
И пророчит и жжёт:
В ней и слева, и справа —
Девятнадцатый год!»
 

Уже в августе наступившего зеркального случилось то, что случилось. Мы все были в отпуске, но при первых же услышанных словах из заявления ГКЧП бросились в АТВ. Были на нашем пути и танки, и баррикады и Белый дом, из которого мы звонили Кире и просили сообщить домашним, что с нами всё в порядке.

А потом победила демократия. И вышел наш фильм «Дни отпуска». И АТВ получило четвертый канал, где мы с Дибровым были ведущими и главным редактором, и главным режиссёром соответственно. И название программы «Время» на время исчезло из телевизионной сетки.

И именно поэтому возникло «Времечко», которое Дима придумал с Новожёновым, а я подсказал название. Но появилось и что-то ещё. Неведомое и безжалостное. И оно стало неумолимо двигаться и, как сказано у классиков, падать стремительным домкратом. Но это уже совсем другая история…

– Какой ТВ-проект можно считать нынешним аналогом «Взгляда»?

– Ну, если только «Дождь». И то не всегда. В лучших своих программах и ведущих. Но кураж как-то потихоньку стал у них проходить.

Говоря о «Взгляде», невозможно не вспомнить его основного куратора – Анатолия Григорьевича Лысенко. Втройне обидно, что один из отцов-основателей этой легендарной передачи, возглавив Общественное телевидение, вместе с ещё одним «нашим» Сашей Пономарёвым, по каким-то причинам не сделал его событием. А ведь мог бы!

И вообще бунтарский дух «молодёжки», «Авторского телевидения», «ВИDа» практически выветрился из телевизионных каналов. Одна надежда на интернет. В ближайшее время повсеместно в мире и, может быть, чуть позже, в России вместо телевизоров будут стоять или висеть большие экраны-мониторы, управляемые, как сейчас все наши телеящики, одним единственным пультом. Только в нем, помимо сотни-другой федеральных, спутниковых, кабельных телеканалов будут все те источники контента, которые сейчас уже существуют отдельно в веб-пространстве.

И тогда рухнет монополия монстров. И бороться за внимание зрителя можно будет только с помощью таланта, правды, смелости и креатива. То есть с помощью всего того, что сполна было во все времена у «Взгляда». Царства ему интернетовского! Аминь!

Раздел II. Старт

Фиги в карманах

Иван Арсеньевич Кононов прав в том, что проект не возник «с нуля» (см. последнюю главу предыдущего РАЗДЕЛА I). К этому, что называется, «шло». В незамысловатых виршах полулегальных музыкантов грезились «фиги в кармане» («а может они там и были» – спустя три десятилетия скажет мне Андрей «Макар», Макаревич во время ТВ-диалога в программе «Правда-24»). В каждом новом фильме кино-новаторов улавливались намеки на скудоумие апостолов «кровавой гэбни». Официальный тезис «в СССР секса нет» требовал от фрондирующей молодёжи постельных опровержений.

За год до запуска «Взгляда» во время ТВ-моста «Ленинград – Бостон» (17 июля 1986-го) прозвучала реплика, о которой много лет спустя мне рассказал условный соавтор этого мема, Владимир Викторович Мукусев:

«Фраза «секса у нас нет», сказанная Людмилой Ивановой, администратором одной из ленинградских гостиниц, стала символом телемостов. В действительности же было так: шёл разговор о порнографии в кино и на телевидении, и в этом контексте Людмила произнесла: «Секса у нас нет, и мы категорически против этого», – после чего смех и аплодисменты заглушили окончание фразы: «У нас есть любовь». Когда я монтировал, Иванова позвонила мне прямо в аппаратную и попросила вырезать фразу… С одной стороны, я понимал, что… она может стать героиней анекдотов. С другой стороны, по приказу вырезая из предыдущего телемоста всё про Сахарова, убирать из передачи то, что точно объединило обе студии – юмор, я посчитал невозможным».

Из запланированного финального комментария программы «Взгляд» (декабрьский выпуск 1990 года, так и не попавший в эфир) про 1987 год, год «взглядовского» старта:

«Выходят в свет первые «неформалы». Страна озабочена проблемами рокеров. Городу Устинов возвращается название Ижевск. Мы смотрим «Легко ли быть молодым» и представляем, что этот фильм и соразмеряет масштаб нашеи трагедии… Красную площадь прозвали «Шереметьево-3»: Матиас Руст вызывает кадровые перестановки в Министерстве обороны. Из официальных речей исчезают лозунги перестройки. Забыто «ускорение», утихают споры о госприёмке. Косметических мер стало явно недостаточно. 29 декабря новое руководство наносит первый предупредительный удар по конгломерату министерств – упразднен Госкомнефтепродукт. Ещё один год ожидании, мы торопим время, требуем быстрых перемен и не замечаем, что в механизме уже произошло торможение. Первый кризис власти разражается в октябре на Пленуме ЦК. Борис Ельцин уходит».

И здесь, конечно же, закономерно добавить: в октябре же выходит в эфир первый, ещё безымянный «Взгляд».

Спрашивают часто: «А кто действительно придумал программу?». Ну, у любого успешного проекта, как известно, находятся сотни родителей… Только у проигрышного нет.

На самом деле, Кира Александровна Прошутинская и ее тогдашний супруг Анатолий Григорьевич Малкин стояли у истоков этой передачи. Они отказались от «Взгляда» позднее по причине того, что было чуть меньше финансирования, чем обещали. Не верили в то, что это будет мегахит, и легко этот проект сдали.

Анатолий Григорьевич Лысенко, конечно, тоже находился у истоков. Сагалаева Эдуарда Михайловича не назвать «отцом» нельзя хотя бы потому, что он, как гласит легенда, сказал: «Будет «Взгляд» и точка». Сначала ведь она называлась «Молодёжная развлекательная вечерняя программа», и название всем светом искали на конкурсной как бы основе.

Ну и многие другие причастны. В той или иной мере.

Игорь Воеводин об Олеге Вакуловском. Август 2017. Прямая речь

Олег Вакуловский был ведущим первых выпусков «Взгляда». По воспоминаниям продюсеров и режиссёров произвёл хорошее впечатление – он и в жизни был напорист, находчив, остроумен и за словом в карман не лез.

Почему не стал вести программу дальше?

Не знаю, и его уже не спросишь.

Я же помню его ещё по ШЮЖу – Школе юного журналиста при МГУ. Потом мы вместе учили шведский – я в группе АПН, он – в группе международного радио. На тридцать студентов международного отделения журфака традиционно приходилось примерно двадцать иностранных языков, но это не было самой яркой экзотикой.

Мы были уже на третьем курсе. Олег был женат на курсовой красавице Наташе Веселовской, – едва ли не единственной девушке, кому был дан допуск на равных правах в наш суровый мир мужской дружбы – на международном учились только мужчины.

«Где бы денег раздобыть?» – спросил я однажды Олега.

«Я до журфака на мясокомбинате работал», – ответил Вакуловский. – «Червонец за ночь грузчикам платят, если попадем в контрольный цех. В остальных цехах – по пятерке».

Это были деньги. Водка стоила 3.62, а популярное в МГУ вино «Лучистое» – 1.20.

…Мы вышли в ту ночь втроём, с нами был ещё Володя Щукин, тоже из радиогруппы, силач и богатырь, хоккеист. Сын замдиректора Хаммер-центра, уголка западного мира в центре Москвы.

– Так, ребята, – сказал мастер контрольного цеха, – так… Бригада запила, одни вы вышли… Надо потрудиться!

– Сколько денег?

– Ннну… Это… По пятьдесят закрою!

Пятьдесят рублей за ночь! Стипендия была всего сорок в месяц…

И мы согласились.

Всю ночь мы вкалывали за пятнадцать человек. Огромные клетки-вагонетки с тамбовскими окороками и краковскими колбасами всё шли и шли, шли и шли, шли и шли. Мы изнемогали на скользких от жира полах, мы блестели от пота и жира, мы почти теряли сознание, а вагонетки шли и шли.

– А вы ничо так, пацаны, – сказала нам жирная баба, бригадир.

В одной руке она держала батон вареной, в другой – сырокопченой колбасы.

И откусывала по очереди от обоих.

Салями, видимо, была вместо хлеба.

И она подмигнула нам троим всей своей сальной рожей. И повела лукавым глазом в сторону брошенных кем-то шин от КАМАЗа. В качестве брачного ложа…

Мы не повелись. Работа! Работа в первую очередь! Вагонетки шли и шли…

Чтобы подкрепиться, мы выламывали целые куски окороков, и жрали на ходу.

Пот. Жир. Темнота в глазах. Скрип вагонеток. И хрипы.

Мы не сдохли в ту ночь только потому, что были молоды и здоровы.

Олег умрет в пятьдесят лет известным журналистом. Володя – в тридцать три, редактором АПН, первым из нас вырвавшись за границу в долгосрочную командировку и имея все шансы на головокружительную карьеру.

А деньги…

Мы пришли за ними в назначенный день.

И в кассе нам выдали по девять с чем-то рублей.

На территорию же завода нас не пустили.

И этот плевок в душу долго не засыхал.

Почему в памяти всплывает именно эта картина, одна из тысяч других?

Наверное, потому что ребята показали себя в ту ночь, кем они и были – бойцами.

Вы пробовали грузить тамбовские окорока?

В грузовики?

А разгружать вагоны в шестьдесят тонн?

На склизких от жира полах, под пристальными взглядами пьяных баб-контролёров и огромных местных крыс.

Их были тьмы.

Родительский тандем

Изначально ведущим «Взгляда» Кравченко планировал сделать Владимира Молчанова, которого для этого лично и позвал на ТВ, но информационная редакция не сработалась с молодёжной, и выпустила Молчанова раньше – с проектом «До и после полуночи». Это был удар в спину сагалаевской «молодёжки». Потом хотели на «Взгляд» поставить двух ведущих – Оксану Найчук и Сашу Политковского (об этом ниже). Но эту идею, предполагаю, торпедировал тандем Малкин/Прошутинская, которому Эдуард-Михалыч поручил готовить премьеру. И выпускающий Андрей Шипилов пригласил четверых «мальчиков» из Иновещания (Radio Moscow World Service).

Киру Прошутинскую и её супруга Анатолия Малкина, повторю, величают родителями проекта. Они, как мне представляется, не в самых теплых отношениях с бывшими подопечными, которые должны, казалось бы, числить эту пару своими ТВ-крёстными.

Вспоминает Прошутинская:

– Мы с Толей в некоторой степени даже завидовали ребятам: им везло, а нам все давалось тяжелее. Мы понимали, что, может, в чём-то талантливее, но везение оказалось на их стороне…

Но мы подготовили только два первых выпуска «Взгляда», а потом нам предложили… встать в очередь с другими редакторами. Мы были люди гордые и предпочли уйти.

– Первый выпуск передачи…

– …Был ужасен! Нас с Малкиным во время «Орбиты» (прямого эфира, идущего на Дальний Восток. – Е.Д.), отодвинули в сторонку, и когда программа закончилась, все собрались в студии, чтобы отметить дебют. Помню, слово попросил Листьев и сказал, что счастлив встрече с настоящими профессионалами, обращаясь к… выпускающему Володе Мукусеву. Мы с Малкиным испытали шок (ниже рассказ об этом эпизоде самого Мукусева. – Е.Д.).

Вечером я пришла домой, а мама мне: «Кирочка, ощущение, будто это не ты с Толей делала».

Однако следующий выпуск прошел чудесно. Думаю, это и было рождением «Взгляда». Мы создали форму, потом за «Взгляд» взялись Эдуард Сагалаев и Толя Лысенко.

– Многие из прикоснувшихся к кухне «Взгляда» становились потом известными.

– Ну, например, Андрюша Разбаш работал монтажёром в Останкино. Для программы «Мир и молодёжь» нам время от времени требовались переводчики, чтобы обрабатывать западные компании. И вот Разбаш, монтируя очередной выпуск, пробросил между делом: «Что-то не совсем точный перевод дают». Оказалось, что у него за плечами спецшкола. С подачи Малкина Андрей стал переводить сюжеты. Потом был режиссёром, а позднее заменил Листьева в кресле ведущего шоу «Час пик».

Сравнительный вброс

А вот этим вопросам я и сам, признаюсь, задавался как раз тогда, на излёте 80-х. «Доводилось сравнивать «Взгляд» и «До и после полуночи» Владимира Молчанова?»

Лев Вершинин:

«Нет. Тогда я уже попал в реал-политику и начал понимать цену всем шоу телепузиков».

Андрей Вульф:

«Да, ведь это были две самые яркие краски перестроечного ТВ. Но, конечно, это совершенно разные проекты».

Александр Гутин:

«Раньше не сравнивал. Для меня это абсолютно разные передачи. Мне кажется, что несмотря на то, что передача Молчанова была очень интересной, особенно для того времени, но такого революционного оттенка не носила. «Взгляд» был острее».

Михаил Дегтярь:

«Володя Молчанов, насколько я помню, появился раньше. Это были разные передачи. Молчанов брал изысканностью, интеллигентностью, благородством. Ведущие «Взгляда» были более народными персонажами. Но это были две лучшие программы последних советских лет, безусловно. Кстати, с Володей мы очень дружим, я его очень люблю».

Владимир Глазунов:

«С Молчановым, пожалуй, можно в чем-то сравнить, практически одно эфирное время, но работали для разных групп населения. Молчанов больший эстет, и публика у него была соответствующая».

Леонид Гозман:

«Да, Молчанов мне тоже нравился. Но это было совсем другое – там не было (я не чувствовал?) драйва. А во «Взгляде» именно драйв был главным».

Владимир Зелик:

«Никогда не сравнивал «Взгляд» с передачей В. Молчанова, которую, признаться, жаловал не особо – не нравились манеры ведущего. Мне они казались несколько «псевдоаристократичными»».

Аркадий Кайданов:

«Обе программы были из короткого списка передач, которые я не пропускал.

Обе были очень «перестроечными», но Молчанов мягко и интеллигентно страдал по старой России, по уничтоженному дворянству; Ливанская в его программе с любовью и не без пасторальности снимала русскую глубинку; «взглядовцы» же порывались оказаться впереди паровоза, сигнал к отправлению которого, был дан, между тем, в ЦК КПСС, а вовсе не в Молодёжной редакции ЦТ.

«Взгляд» лез в драку азартно, в весёлом, пьянящем предощущении смерти на миру и предчувствии гибели привычного мира вокруг.

Немного позже – в гибельном и манящем предчувствии больших денег».

Александр Кондрашов:

«У Молчанова была стильная, аристократически изысканная программа для рафинированной интеллигенции – некоторые выпуски можно и сейчас пересматривать, «Взгляд» – политическая, народная передача с широким охватом – осталась в своём времени.

Недаром возродить её даже с суперобаятельным Сергеем Бодровым успешно не удалось. Сейчас её пересматривать больно – какие же мы были наивные и доверчивые. К тому времени так достал советский агитпроп, что очень легко повелись на антисоветский».

Слава Коновалов:

«Доводилось. Молчанов всегда, на уровне подсознания, вызывал отторжение излишней манерностью и наигранностью. А вот «взглядовцы» были лишены этого, ну разве что уже поздний Любимов начал заряжать эдакого «мэтра»…».

Сергей Кордо:

«Какое-то время смотрел обе программы, потом «До и после» явно выдохлась и перестала быть интересной».

Майя Лаврова:

«Да. Я писала диплом – «Тенденции развития первой молодёжной информационно-музыкальной программы «Взгляд». «До и после» вышла немного раньше. И делала акцент на светскость».

Владимир Легойда:

«Нет, не доводилось».

Пётр Лидов-Петровский:

«Я бы сказал, что «До и после» была очень похожа на «Взгляд» и поначалу казалась даже как-то профессиональнее, что-ли… по моим ощущениям это была как раз эволюция «Взгляда» в сторону более официальной версии. Хотя не знаю, связаны ли они вообще».

Наталия Метлина:

«Нет, Молчанов был позже, у него специфическая манера диалога со зрителем, совсем не похожая на «взглядовскую».

Дима Мишенин:

«Нет. Никогда. Передачу Владимира Молчанова я также уважал и смотрел. Но это был чисто развлекательный продукт. А «Взгляд» претендовал на актуальность и некую серьёзность».

Глеб Нагорный:

«Постоянно. Владимир Молчанов по сути своей – элитарен, денди, эстет высшей пробы. Соответственно, и программа у него была по большой части интеллектуальная, в хорошем смысле «заумная» и, как сам. Молчанов – холёная, лощёная, немного даже вальяжная. «Взглядовцы» же были попроще, поприземленней, поближе к народу. Как результат, наверное, и более понятными.

Если возможно сравнение, то ребята из «Взгляда» были «народниками», а Молчанов – белой костью. Но надо сказать, я совершенно искренне любил обе программы».

Андрей Новиков-Ланской:

«Их трудно сравнивать, разве что по популярности и ночному выходу в эфир. Демократичный, молодой, остро публицистический «Взгляд» и аристократическая, вальяжная, с манящим зарубежным флёром программа Владимира Молчанова. Мне нравилось и то, и другое».

Александр Перов:

«Сравнивать – нет. Эти две передачи, вытаскивавшие – каждая по-своему – наше телевидение из пыльного советского сундука, были совершенно разными. Они разрушали стереотипы, наступая с двух полюсов – почти хулиганского, предельно (по тем временам) раскованного «взглядовского» и рафинированного, нарочито аристократичного и сдержанного «молчановского».

Оказавшись между двух таких огней, отступать было некуда – оставалось либо двигаться вперед, либо запрещать.

А общее у «Взгляда» и «До и после…», пожалуй, одно: именно они две приходят на ум сегодня, когда вспоминаешь то, перестроечное телевидение».

Елена Райская:

«Нет. Это были принципиально разные программы. Элитарный Молчанов и в доску свои «взглядовцы».

Иван Распопов:

«Эти программы и ещё «Музыкальный ринг» имели прорывную музыкальную составляющую. Можно было ничего не говорить, а показать ту или иную группу и это уже становилось заявлением, вызовом, событием!»

Анатолий Сивушов:

«С удовольствием смотрел обе программы. Но по возрасту и менталитету ближе был «Взгляд». Программа Молчанова была более «классической», ближе к традиционному ТВ. «Взгляд» воспринимался острее, революционней».

Артём Шейнин:

«Взгляд» и «До и после…» – это как пиво и односолодовый виски ☺. И то, и то алкоголь, кому что нравится, но разные виды и цели употребления ☺».

Давид Шнейдеров:

«Да. «Взгляд» интереснее».

Марина Юденич:

«Нет, в этом направлении не думала, но наверное мне ближе был «Взгляд», молчановское эстетство не импонировало».