Текст книги "Взгляд. Мушкетеры перестройки. 30 лет спустя"

Двадцать лет спустя. Совсем не по-мушкётерски: один за всех и… точка

Упомянула Юлия Меньшова о своём равнодушии к премиям… Но! Но есть премии и есть «премии». На двадцатилетие программы «Взгляд» вышла странная история с вручением «ТЭФИ» по случаю юбилея: Любимов был единственным из награждённых ведущих! А из 31-го приглашённого организатором пафосного мероприятия Владимиром Владимировичем Познером – 25 в программе не работали.

Владимир Викторович Мукусев высказался по этому поводу:

«Ну, красивая идея наградить «Взгляд» к 20-летию. Потому что нет других передач, которые бы умерли, а о них вот ещё помнят. Это было, конечно, приятно. Но каково же было изумление огромного количества людей и прежде всего мое, когда я увидел эту церемонию по телевизору, а там вовсе не было фамилии Мукусев!

Там не назвали даже Политковского – человека, который создал тогда принцип нового телевизионного репортажа. Это не было, конечно же, чем-то новым в истории журналистики. Но на телевидении проникновения Саши в криминальные либо в полукриминальные сообщества – это было впервые. Тогда техника нам помогала совсем немного, потому что камеры были громоздкие, их нельзя было спрятать, а вот радиомикрофоны уже у нас появились. Мы были первые, кто использовал радиомикрофоны для того, чтобы проникнуть к жуликам. Никто не предполагал, что там может оказаться журналист. То, что сделал Саша, – это фактически была настоящая школа!..

А во время церемонии на сцене оказалось 30 человек, большинство из которых были в то время водителями, администраторами, а то и просто людьми, которые, как и автор этого учебника, где-то что-то о «Взгляде» слышали.

Был там и ещё один человек, который имел отношение к «Взгляду», – это Слава Флярковский, мой ученик и тоже, в общем, друг. Мы встретились с ним после всей этой истории, и я ему сказал: «Тебе не стыдно?» Он мне ответил: «Да кто это «ТЭФИ» смотрит?» И что я должен был сказать? Что это стыдно? Мы потеряли такое нормальное человеческое качество, как брезгливость. Как можно было оказаться на сцене с людьми, которые так нагло и так некрасиво в каких-то странных своих целях устроили всё это? Или мы не знаем, что такое «Медиасоюз» и кто его возглавляет (А.М. Любимов. – Ред.)? Бог с ним, с этим…

Меня удивили ещё и академики. Так называемые телевизионные академики, которые мне звонили вместе с сотнями других людей и извинялись: «Володя, мы выходили в этот момент из зала, и мы не знали, что так произошло». Когда позвонил один, я ещё это понимал. Но когда их позвонил десяток, и все они «выходили», я понял, что это более серьёзная штука, чем просто какая-то межтусовочная, межтелевизионная неприличность. Это не просто непорядочно и глупо. Это гнусно и омерзительно! Эдуард Сагалаев в списке даже не упоминался!

Познер выбирает для награждения персонажей весьма опосредованных: осветителей, звукорежиссёров, администраторов. Возглавляет всю эту компанию Саша Любимов, который тоже, если по совести, никак не может считать передачу своей непосредственной заслугой. За четыре года существования программы он не сделал ни одного журналистского материала. Дима Захаров что-то делал, Влад брал интервью, был «подставкой под микрофон», но всё же что-то делал. «Взгляд» – это сюжеты и гости в прямом эфире. Вот на чем основывалась популярность «Взгляда». Плюс музыка, и уж потом, на 38-м месте – ведущие. Нам с Сашкой Политковским было легко, потому что мы были не просто ведущими, мы были авторами программы, то есть мы 90, а то и все 100 процентов материалов делали сами».

Вот так Володя отреагировал тогда, в 2007 году.

Солидарен со своим экс-компаньоном и Политковский:

«Там, увы, многих не было. Не было Игоря Иванова, Гали Ивкиной, Сергея Ломакина, Анатолия Лысенко, Володи Мукусева, Лены Саркисян, Андрея Шипилова. Не было тех, кто делал эту передачу. Их никто не звал.

<…>

Владимир Познер прекрасно знал, кто что делал, и пускай это останется на его совести. Самое интересное, кому он это заявление адресовал? Пусть они друг друга удовлетворяют, друг друга награждают».

Я попробовал вступить в полемику:

«Ну, вообще говоря, я могу понять, почему не позвали Мукусева. В своей книге он обвинил бывших коллег в убийстве Листьева. Ты был партнером и другом Володи и, как понимаю, единственный из экс-коллег поддерживаешь с ним отношения?».

Саша ответил твёрдо:

«Я ценю талант «Мукуся». Только Володе мог мальчик спеть про «Прекрасное далёко». Предполагаю, что независимо от всех конфликтов, которые существуют, Саше Политковскому или Владу Листьеву, тот мальчик не спел бы. Да, в телевизионном ремесле очень важно быть человеком, которому доверяют. Которому споют. А сейчас, пожалуй, уже никому не споют. Время другое. «Взгляд» – продукт одноразового использования… Этот бренд себя изжил».

Сергей Ломакин мне расклад с награждениями прокомментировал более сдержанно и, я бы сказал, дипломатично:

«Ну да, мне было очень обидно и неприятно, что в 2007 году никого из ведущих и основателей программы не пригласили на церемонию вручения и даже не назвали там. Ни Володю, ни Политковского, ни Диму Захарова, ни Толю Лысенко. Правда, забыли даже «родителей» передачи: Киру Прошутинскую и Толю Малкина. Проигнорировали и режиссёров (Ивана Демидова, Татьяну Дмитракову), и главных художников, и операторов. Думаю, что всё, как обычно, лепилось в спешке – и там просто забыли тех, кто на самом деле основал «Взгляд».

Кстати, Саша Любимов – единственный из нас, кто озадачился организацией десятилетия «Взгляда» в 1997 году. Хотя забавно, что завершил всё долларовый аукцион, который вел Леонид Якубович; среди лотов были черные очки Демидова, фирменная жилетка Андрея Разбаша, «бабочка», одолженная по легенде Листьевым Якубовичу, который и озвучил: «Легендарная куртка, в которой Политковский вел «Взгляд». Стартовая цена – один доллар!». Один. Доллар. Мда… И вообще Любимов каждый год собирал «взглядовскую» вечеринку. Мы встречались, и все были безумно счастливы».

Мушкетёрскую формулу «один за всех, и все за одного» «мальчики» исполнили лишь наполовину. «Все за одного» у них как-то не прокатило.

Саша Любимов «один за всех» прибрал награды (и акции «видовские»).

Влад Листьев «один за всех» принял пулю от киллеров.

Володя Мукусев «один за всех» подвергся остракизму коллег.

И Костя Эрнст «один за всех» подхватил эстафету новаторства и продвинул наше ТВ мировой уровень, не утратив романтического духа юности.

* * *

Майя Лаврова:

«А что тут комментировать? Телевизионная слава мимолётна. Даже Влад говорил, – вот уйду с телека, год-два и все забудут, кто такой. За 20 лет новое поколение выросло, которое не помнит ни отцов-основателей «Взгляда», ни его ведущих.

<…>

Все личности, все с характером. Их талантливо объединял Лысенко. Затем также успешно руководил «ВИDом» Листьев.

Погиб он не из-за мушкетёрства, а из-за денег.

Кира Прошутинская и сейчас ведёт эфир, но создателем «Взгляда» был её супруг Анатолий Малкин. А впрочем это было недолго, и они быстро ушли в тень.

Володя Мукусев из-за обиды за то, что его отстранили от «Взгляда», а дали в «ВИDе» вести программу «Человек недели», облил грязью в интервью молодёжную редакцию. По сути сам подписал себе приговор.

Саша Любимов – действительно лицо «Взгляда», но у него не было всех акций «ВИDа». Вообще этих ребят облапошили.

И новаторство Эрнста – безусловно талант, но он не ассоциируется со «Взглядом»».

* * *

Кстати, назвать эту вещь «Взгляд = мушкетёры перестройки» (по аналогии со своей первой «взглядовской» книжкой «The Взгляд – битлы перестройки»), я решил, узнав, что Эрнст официально стал мушкетёром.

Текст приветствия, которое произнёс летом 2015 года капитан мушкетеров Эмери де Монтескью, герцог де Фезенсак д’Артаньян даёт чёткое представление о том, что именно было оценено французами. Из обращения герцога к рулевому Первого канала:

«Журналист, телеведущий, продюсер, вы обладаете уникальными профессиональными качествами и творческой отвагой, благодаря которым открываете людям окно в новый мир. Вы помогли своим соотечественникам выработать адекватное отношение к информационному полю и провели их через чрезвычайно сложный период трансформации вашей страны. Ваши передачи увлекают, ваши сериалы завораживают, вы заслуженно завоевали преданность своих зрителей. Как создатель церемонии открытия Сочинской Олимпиады, вы восславили величие вечной России и напомнили миру о том, как много она ему дала».

Тут невольно вспомнилось, что именно церемония открытия запустила механизм эскалации Майдана. Когда зрители всего мира увидели потрясающее шоу о России, маховик истории закрутился с невероятной скоростью. Казалось, «западные партнеры» внезапно прозрели и осознали, что слухи о нашем переходе в пространство «иметь» из пространства «быть» слегка преувеличены (за уточнениями понятий можно отправиться к Эриху Фромму). То есть именно церемония стала катализатором украинского процесса и нарушила спокойный темп евро-атлантической постсоветской перестройки. Сочинская Олимпиада показала миру, что Россия не собирается превращаться в задворки западной цивилизации, как никогда ими и не была. Впрочем, вернемся к вечеринке.

В ответ на приветствие Эмери де Монтескью Эрнст ответил примерно следующее: «Сейчас время непростое для понимания. Люди вообще плохо понимают друг друга: у них разные языки, разные кухни и разные представления о том, что правильно. Но есть авторы, чьи произведения одновременно глубоко национальны и абсолютно интернациональны, и не случайно русские мальчишки начинают любить Францию в возрасте 10–12 лет так же горячо, как и французские, что является ещё одним мостом нашего взаимопонимания. Да здравствует Франция, да здравствует Александр Дюма, да здравствует Россия!».

Под этими словами трудно не подписаться. Но конкурируют на самом деле не столько homo sapiens, сколько идеи и ценности, которые ими управляют. На первый взгляд кажется, что кровь льётся лишь за деньги и власть, но это не так. К любой прагматике всегда прилагается «неуловимое нечто», которое никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя переступить. Это заметно и сейчас, когда миром пытается править отдельно взятое государство. Все «повторяется как встарь» – «крутого» окружают страны-коллаборационисты, но из их граждан снова формируется сопротивление, сплачивающееся вокруг России. Понятно, что история развивается по спирали, но понятно и другое – противостояние никуда не делось. Одни выступают за единообразие и «демократические ценности» (под которые можно подвести всё, что угодно, недаром же «у сильного всегда бессильный виноват»), другие – за разнообразие и право быть собой. И на этом очередном витке мы снова в центре событий и снова должны проявить твердость. Но, опять же, не будем о грустном.

Люди умирают, идеи остаются. Поколения сменяют друг друга, но спор о том, как надо жить, продолжается. Д’Артаньян, воспетый некогда Александром Дюма, давно стал художественным образом, но дело его живо.

Три цитаты

Есть цитаты, которые меня в своё время просили прокомментировать студенты МИТРО. Для этой книги я в августе 2017 года попросил моих респондентов сказать пару слов о каждой из трёх.

Ровно 20 лет назад «Огонёк» декларировал:

«Кто помнит, сколько их было – ведущих «Взгляда», появлявшихся в самой свободной студии «Останкино» по пятницам? Листьев, Любимов, Захаров, Политковский, Мукусев. Кто ещё – Ломакин, Додолев, Боровик… Они стали народными героями, олицетворявшими перемены внутри страны, так же как символом перестройки за границей был Горбачёв. Потому что вместе с ними, смелея от пятницы к пятнице, мы учились говорить не кухонным шёпотом, а вслух: ввод войск в Афганистан – агрессия, в СССР всё-таки есть секс, у капитализма тоже бывает человеческое лицо, рок-н-ролл жив, ГУЛАГ – чистой воды геноцид собственного народа, «железный занавес» – ограничение прав человека (и такие оказывается есть!), Чернобыль не авария, а трагедия, кремлевский паёк в эпоху талонов на продукты – грех… Но когда мы вместе прошли почти весь демократический букварь и научились громко говорить, было уже почти всё равно, кто говорит с нами из студии».

Сейчас есть издание, которое повторит подобный пассаж? Произошло переосмысление?

Лев Вершинин:

«Вот-вот. Список тем, которые нужно было впаять в мозги доверчивому позднесоветскому лопуху. Впаять намертво, блоками, без возможности задуматься. Чтобы подготовиться к «большому хапку» как альтернативе «китайской модели»».

Алексей Вишневецкий:

«Такого издания и такой передачи нет и быть не может. «Взгляд» мог появиться только там и тогда, где и когда он появился. Никто не стал бы сегодня слушать «Битлз» в том варианте, в котором они начинали. Никто не будет смотреть «Взгляд» сегодня».

Вадим Гасанов:

«Даже для текста двадцатилетней давности всё в этом пассаже – уже чересчур, причем не о «Взгляде», а о себе любимом – уже ставшем никому не нужным буквально после 23 августа 1991 года «Огоньке». Типичные перестроечные огоньковские штампы, которые, кстати, для «Взгляда» были не то, чтобы не характерны, но не являлись определяющими. В отличие от «Огонька». Причем ведь, что интересно, «Огонёк» одним из первых взвыл после августа 91-го: как-то быстро выяснилось, что капитализм, у которого, видите ли, бывает человеческое лицо, тоже кусается, а за свободу слова, в отличие от позднего СССР, надо платить.

Вопреки всему тому, что творил «Огонёк», вскоре выяснилось, что ГУЛАГ более сложное явление, чем пытались изобразить Коротич, Шаламов и Солженицын, что с Афганистаном не всё так просто, что живой рок-н-ролл стремительно покинул экраны ТВ, уступив место «театру Аллы Пугачёвой», «Поющим трусам» и прочей хрени, что права человека охранялись получше, пока железный занавес не был поднят, и многое, многое другое. Например, то, что практически любое так называемое демократическое издание вполне может взять эпиграфом название старой советской пропагандистской брошюрки «Дезинформация – это тоже бизнес». И что там в 1997 году «Огонёк» мог знать о смелости? В то время, когда выбросили из одного издания – резво бегом в другое, выбросили с одного канала – бегом на другой, и всё прокатывает, потому что только-только всё создаётся и выстраивается. А попробуйте протолкнуть обшественно-политический фильм, который с самого начала, понятно, вызовет скандал, и позиция автора которого несколько отличается от уже озвученной официальной – в наши-то дни. Не знал этого «Огонёк»? То я знаю! И да, когда стало понятно, что борцы за права человека времен перестройки озабочены монетизацией самих себя, всем быстро стало абсолютно безразлично, кто там сейчас говорит очередную правду. Я сейчас не о «Взгляде», как вы поняли.

Но если о «Взгляде», то надо сказать иное. «Взгляд» был коротким, таким же коротким, как породившее его историческое явление. Он – его часть, он – одно из его воплощений. Не более и не менее. Перестройку легко представить без того «Взгляда»: не он, так было б что-то ещё, а вот «Взгляд» мог существовать только на отдельном историческом этапе, в определённых исторических условиях и только в позднем, умирающем, агонизирующем СССР.

Сегодня есть такое издание, точнее, такие издания, которые могут слово в слово повторить, написанное в «Огоньке» 20 лет назад. Увы.

«Увы» не потому, что истина изречена бессмертная. А потому что для них ничего не изменилось. «Эхо Москвы» и «Новая газета»».

Леонид Гозман:

«Повторять не надо.

А тот уровень честности и гражданской ответственности сейчас ушёл в неподцензурные СМИ, хотя там слишком много истерики.

Может, «Новая Газета»?»

Владимир Легойда:

«Думаю, да. Страна изменилась, мы изменились – очень сильно. Но разве это отменяет справедливость того, что сказано в этих строках? Разве что я поспорил бы с тем, что стало «всёравно, кто говорит с нами из студии»? Я понимаю, что имеется в виду, но всё же не могу вполне согласиться. Журналистика – это, одновременно, и ремесло, и искусство. А если искусство – то никогда не может быть всё равно, кто с тобой говорит. В искусстве всегда главное, кто».

Юлия Меньшова:

«90-ые годы были временем открытий. Нового. Во всех областях. И на телевидении, прежде всего. Например, существование программы «Я сама» когда-то присвоило лично мне некое звание «проматери» всех женских ток-шоу… Хотя, конечно же, это было не так. Этот жанр давно и успешно существовал на мировом телевидении, просто мне повезло выйти первой в этом формате на российском телевидении. В течении короткого времени женских ток-шоу стало очень много, и мне кажется значимость того, кто именно, – какая ведущая! – обсуждает наболевшие вопросы – тоже несколько снизилась. А ещё через какое-то время и ценность самого жанра ток-шоу начала в свою очередь девальвировать. Это нормальная диалектика жизни. И эффект привыкания, который на телевидении играет очень большую роль. Потому мне кажется, приведенная вами цитата справедлива. Романтическое отождествление «ветра перемен» с самими журналистами, работавшими во «Взгляде» должно было неизбежно подойти к концу. Стал больше интересовать непосредственный «контент». Потом и контент стал привычен. Требовались новые перемены».

Наталия Метлина:

«Нет, ничего подобного нет и не будет. «Взгляд» – это документ эпохи. Главное, что в большинстве своём, ведущие верили в то, о чём говорили – и им верили миллионы. Сейчас на экране все циники. Мы занимаемся зарабатыванием денег, делаем это на высочайшем профессиональном уровне, наши души черствы, а народ хочет зрелищ и жвачки. Получите. Процесс двусторонней деградации уничтожил саму мысль о возрождении подобного проекта, хотя она периодически возникает в головах телевизионных менеджеров. Возникает… и тут же забывается…»

Глеб Нагорный:

«Любое либеральное издание повторит этот пассаж. И с радостью повторяет. ГУЛАГ, геноцид, агрессия, «железный занавес». Тут ведь как подать информацию. Можно истерить и в припадке сучить тонкими ножками, а можно внятно, спокойно и без падучей дать эту информацию для осмысления. «Взлядовцы» именно таким образом и поступали. Заметьте, не кричали, не размахивали флажками ЛГБТ, не пускали слезу, а спокойно делали своё дело. Именно поэтому они остались в сознании телезрителей профессионалами высочайшей пробы, а от нынешних эпилептиков в стрингах только ниточка и останется. По сути, нынешние либеральные журналисты – это психопаты, всё ещё живущие в ГУЛАГе, Мордоре и прочем сне разума, который, как известно, рождает чудовищ. Их к журналистике на пушечный выстрел подпускать нельзя. Им нужна капельница, забота и обязательная страшилка о «чёрной руке» на ночь. Без страшных сказок и бабаек из прошлого они просто не в состоянии воспринимать настоящее. Пена на губах мешает. Уж больно у них хрупкие души…»

Кира Прошутинская:

«Повторить изящную, эмоциональную, романтическую «огоньковскую» цитату, по-моему, сейчас некому – время теперь гораздо более жёсткое, прагматичное, коммерческое, и тратиться на отточенные литературные изыски почти никто не хочет. Разве что, Додолев и Быков…»

Дима Быков писал:

«Когда перестройка дошла до некоторого предела и обязана была перейти в иное качество, у Горбачёва на это иное качество не хватило храбрости и дальновидности, а у передовой интеллигенции не было уже того кредита народного доверия, которое требовалось для решительного рывка. Пошли пресловутые пустые прилавки, безработица – короче, массы-то ещё готовы были терпеть, но интеллигенция, привыкшая быть во всем виноватой, уже сомневалась, а туда ли мы идем. От «Взгляда» требовалось уже не разоблачение ужасного прошлого и не социальные диагнозы, а поступок, нечто пассионарное, романтическое, в духе, может быть, Невзорова, или совсем наоборот – не знаю. Во всяком случае, для решительного этапа, скачка требуется темперамент иной, не свойственный прагматику. И когда программу закрыли, «Взгляд» – к тому же расколовшийся, но не будем вспоминать печальный инцидент с мукусевским интервью Ниточкиной в «Огоньке» – не продемонстрировал готовности боротся в открытую, ярко, демонстративно; выпуски «Взгляда из подполья» по остроте и динамичности уступали официальному, разрешенному «Взгляду». Ни Любимов, ни Мукусев, после раскола делавший что-то своё, региональное, не были приспособлены к существованию в подполье. Их стихия – легальность. В подполье очень трудно быть профессионалами. Что мог сделать тогда «Взгляд»? Не знаю. Но уж, во всяком случае, не смиряться с закрытием, не ограничиваться пресс-конференциями. Но Любимов и Политковский – не политические борцы, хотя и были депутатами Верховного Совета. А Захарова тогда уже интересовали совсем другие вещи – например, история, потому что в современности он разочаровался. Новый этап деятельности «Взгляда» мог начаться в конце 1991 года, после путча, но не начался, поскольку Россия так и застряла на пороге чего-то, и куда двигаться дальше – никто не знал. Потому так и не хотелось всем нам прощаться с эйфорией, наставшей после августа 91-го, потому и Ельцин сразу улетел в Сочи. В некотором смысле Россия никогда не была выше того предела, которого достигла в 91-м. Во всяком случае, здесь я солидарен с Аксёновым: то были три лучших (пока) дня новой русской истории. Потом было отступление. В нём тоже никто не виноват – страна такая. И «Взгляд» справедливо рассудил, что бороться бессмысленно – пора расходиться и делать своё дело применительно к реальности. Это ответ истинных прагматиков. Наиболее эгоистичный, но и наиболее здравый выход – он хоть к чему-то ведёт. С этого момента «Взгляд» перестал быть символом свободы и стал символом преуспеяния».

Цитата объёмная, но прокомментировать её можно и лаконично, если есть, конечно, что сказать по этому поводу.

Лев Вершинин:

«Дима был и остаётся большим балованным, очень способным и начитанным ребёнком. Всё было спрограммировано, запланировано и личные обиды «взглядовцев», которые, вполне вероятно, имели место, были только их проблемами. Мавры просто сделали своё дело и ушли. Возможно, в печали. А если уж на то пошло, главным гражданским подвигом Политковского и Любимова я бы назвал их поступок в ночь с 3 на 4 октября 1993-го, когда они сказали: «Чума на оба дома» и пошли спать».

Алексей Вишневецкий:

«Журналистика – это вообще не борьба, журналистика – это просто профессия, ремесло (Довлатов), способ зарабатывания денег. Закрыли твою программу, иди делай другую, если позовут».

Андрей Вульф:

«Согласен с Быковым практически полностью».

Вадим Гасанов:

«Ну Быков – он и есть Быков. Все что-то должны. Ещё лучше, если все должны делать то, что Быкову кажется правильным и единственно верным. При этом прав сам Быков или нет, и интересно ли кому-то его личное мнение – неважно. Не буду комментировать рассуждения Быкова о том, какая это страна, и насколько прав человек, уже не зависящий от заработка и рассуждавший из прекрасного далёка о том, какие дни в истории России были самыми лучшими. Поговорим о другом.

«Взгляд» пережил сам себя. Решение Кравченко о закрытии «Взгляда» появилось удивительно вовремя. Я повторюсь – «Взгляд» жил вместе со страной. Не опережая события. Не будучи мессиями. Не призывая людей за собой. Не имея политической программы. Но в какой-то момент этого стало мало. «Взгляд» должен был меняться. Или радикализироваться, переходя от фиксации к открытым предложениям. Или же умереть. Увы, это телевидение. Программы, пережившие сами себя, представляют жалкое зрелище. Например, «Времечко» во времена присутствия там оного Быкова. У меня есть ощущение, что ребята осознавали, что пора заканчивать со стремительно устаревающим форматом, в котором они жили до сих пор. Всё-таки, несмотря ни на что, на важность, популярность, яркость, «Взгляд» был штанишками на лямочках, из которого все вырастали прямо на глазах. Опять же внутренние противоречия. Поэтому лучшего подарка, чем сделал Кравченко, сложно было бы и придумать. Лучше было убить программу, чем дождаться, когда она превратится на пародию на саму себя. При этом рассуждения о «подпольном Взгляде» – это благоглупости. И дело не в том, что Любимов не был приспособлен к нелегальной работе. Хотел бы – с с отцом посоветовался бы; тот бы мог дать много ценных советов. Дело-то в ином. Ребята были раскрученными фигурами. Телевизионщиками. Ведущими. Для них важна была интерактивность, важно было присутствие именно в эфире. Это были люди, которые сформировались на ТВ. Без эфира вся их деятельность потеряла смысл. Кто не был на ТВ, тот не поймет. И не имеет значения, была революционная ситуация или нет. На баррикадах фигура ведущего, потерявшего эфир в день путча, смотрелась бы много выгоднее, чем фигура того же ведущего, но из закрытой за несколько месяцев до того программы, причем всем уже не до неё. Ребята не могли этого не понимать. Да и отношение к событиям лучше всего выразили Любимов и Эрнст, когда их сняли во время путча в одном из кабинетов в Останкино: два вполне спокойных улыбающихся парня, отделавшихся от коллеги ничего, по сути, не значащими словами. При чём тут быковское «бороться», за что бороться? Произошло ровно то, к чему призывали такие как Быков. Что «взглядовцы» (почти все, кроме Мукусева и Политковского) были правы, спокойно уйдя на время в тень, чтобы подготовиться к монетизации самих себя, говорит как раз приведенный Быковым пример: Невзоров с его псевдоромантикой и псевдопассионарностью. Скатился в унылое говно.

Истории с Мукусевым и Политковским тоже не радуют. Осуждать же «взглядовцев» за то, что молодые и успешные журналисты не захотели стать Навальными, как-то вот неправильно».

Леонид Гозман:

««Взгляд» остался для меня символом свободы и не стал символом преуспеяния (говорю о программе, а не о её ведущих).

Думаю, что «Взгляд» не мог продолжаться; изменилась ситуация и запросы. Поэтому попытки его сохранить и были неудачными.

Передовой отряд, который на глазах восхищённой армии захватил редут или поднялся на крепостную стену, не может повторять этот подвиг, когда крепость взята – это было бы фарсом».

Владимир Легойда:

«Если можно лаконично, то отвечу: возможно, что и так. Но возможно, что не совсем. Или даже совсем иначе».

Пётр Лидов-Петровский:

«Хорошо, что он упомянул Невзорова – он на меня производил тогда гораздо большее впечатление, чем «Взгляд». И за счёт динамичности 600 секунд, и, конечно, за счёт видимого отсутствия штампа «согласовано с кем надо» на его программах. Он действительно менял мой взгляд на мир. Что касается цитаты – в целом согласен: после 91 года «Взгляд» в его старом виде был бы слишком «легальным». По инерции, помню, что смотрел программы новые «взглядовцев», но это как-то сошло на нет, хотя было вполне качественно. Просто по-другому».

Лариса Кривцова:

«Мне кажется, что я повторюсь, комментируя эту цитату».

Юлия Меньшова:

«Сказать могу вот что: 90-е годы в своей романтичности и инфантильности – неповторимы. И… слава богу! Многие иллюзии рассыпались в прах. Стало понятно, что жизнь гражданского общества – это долгая и кропотливая работа, не исчерпывающаяся только борьбой. И что огромная страна не меняется в линейных координатах, а процессы любых перемен не всегда рациональны, и от диалектики странно требовать принудительного развития в ту сторону, которая кажется «правильной».

Мне лишь удивительно, что идея «простого уравнения с одним неизвестным» не покинула многих гуманитариев по сию пору. Они не только ретроспективно готовы бросить краткую инструкцию участникам событий о том, «как надо было правильно», но и актуальную реальность каждый день готовы всесторонне проанализировать и раздать «направления к врачу».

Всё это было бы забавно, если бы не было столь навязчиво.

Я полагаю, что социальный запрос на «Взгляд» в какой-то момент был исчерпан, да и сами журналисты взрослели. Юношеский запал на «борьбу» имеет свои лимиты».

Наталия Метлина:

«У каждого проекта есть свой срок, конечно, если это не информационная программа. Так и у «Взгляда» наступил свой срок. Они просто разошлись, и каждый стал делать свое дело».

Глеб Нагорный:

«Цитата, как собственно и весь Быков, безусловно, объёмная, но немного оторванная от реальности.

90-е ознаменованы развалом во всём и везде. Тут уже не до «Взгляда» было, а до выживания. Возможно, Быков представлял себе это по-другому. Что одни будут челночничать, постреливать и набивать мошну, а другие – сидеть в «ящике» и менторским тоном вещать, как жить нельзя? А что, журналисты не люди? Им не надо было кормить семью? Не будем прищуривать глаз – в 90-е все: и журналисты, и инженеры, и юристы безбашенно ринулись в бизнес. Кто-то вполне себе припеваючи выжил, а кто-то сейчас стоит роскошным монументом на погосте…

Кстати, а чем занимался в то время сам Быков? Что-то я особенно не припомню его в телевизоре при терновом венке».

Кира Прошутинская:

«Я люблю Диму Быкова, моего постоянного гостя «Пресс-клуба» (если кто-то ещё помнит эту программу). Он слишком умён и талантлив, чтобы его потрясающую цитату-эссе мне, скромной труженице, как-то её комментировать. Я просто восхищаюсь. И соглашаюсь. Искренне! (А ребята из «Взгляда», правда, потом стали хорошими бизнесменами!)».

Иван Распопов:

«Революции, путчи, нестабильность – это всё веселье. «Свадьба», если хочешь. А вот после свадьбы начинается рутина. Ежедневная, непрекращающаяся. И, конечно, на праздник совершенно непохожая. Так и в жизни большой страны, после того как побузили – надо делать что-то конкретное, каждый день, не совсем интересное. Как часто бывает неинтересно ходить на работу каждый день. А побузить на выходных – очень здорово. Поэтому для меня ничего удивительного в том, что когда «добрый, ласковый ветер перемен» дует в лицо, то и творить интереснее. А вот когда надежда умирает… последней, тогда и накал «веселья» спадает, и таких программ как «Взгляд» существовать не может в принципе».