Текст книги "Взгляд. Мушкетеры перестройки. 30 лет спустя"

Свобода эксперимента. Наталия Метлина. Август 2017

Наталия «Метла» Метлина – из 1970-х. Пятикратный финалист «ТЭФИ», лауреат «ТЭФИ-99», обладатель премии IFPI «Золотой диск» за лучшую программу о борьбе с «пиратством», лауреат конкурса «Щит и перо» МВД РФ и Международной премии в области журналистских расследований им. А.Боровика «Честь. Мужество. Мастерство». Её взгляд на «Взгляд» в значительной степени постулирован первым ТВ-опытом в компании «ВИД» и этим, по мне, особенно интересен. То есть, в отличие от далёких «сердюковых» она знала и сам проект, и в целом отрасль по-цеховому. Лояльность Наталии Борисовны к наставникам очевидна. И в моей системе координат – ценна. Потому что, увы, не всякий(-ая) может таким качеством похвастаться.

– Наталия, до прихода в компанию «ВИD» в 1993 году были знакомы с кем-либо их «взглядовцев»?

– Как любой молодой человек начала 90-х, я смотрела все программы телекомпании «ВИD». «Взгляд», можно сказать, участвовал в формировании моих человеческих взглядов. Но я в тот момент не могла себе представить, что буду рядом с этими людьми, они казались небожителями.

Я заканчивала филфак – встал вопрос о работе. И я начала пробовать себя на радио, а потом Вася Уткин, с которым я училась на одном курсе, привёл меня в «ПолитБюро» в качестве стажёра. Я очень много времени проводила, что называется, за спинами корреспондентов программы.

Это было совершенно удивительное время, когда ты жадно внимаешь каждому слову, когда ты из кожи вон лезешь, чтобы научиться снимать, монтировать, писать. Мне очень повезло – со мной работал великий оператор Саша Жуковский, монтировал гениальный Володя Краузов, а Миша Маркелов и Андрей Калитин просто сделали из меня журналиста. Из нас в последствии сложилась великолепная тройка, которая много лет делала «Совершенно секретно».

– Какое впечатление произвел на вас Александр Политковский, в «ПолитБюро» которого вы начинали свое восхождение на ТВ-Олимп?

– Политковский был и остается для меня идеалом репортера. Я помню первую летучку у Александра Владимировича. Он сидел в своём маленьком кабинете, и ребята представили меня. Седой, неспешный, всегда очень спокойный, с прекрасным чувством юмора и одновременно с очень глубоким сочувствием к героям своих передач. Очень просто одетый, белая седая голова, сигарета, он выглядел старше своих лет, и мы чувствовали себя его детьми.

Мне очень нравилась программа, она каждым эфиром пробивала какую-то дырку в огромной стене, которую возвело прежнее пропагандистское телевидение. Меня не покидало чувство подлинной свободы, пожалуй, такого чувства я больше не испытывала нигде и никогда. Я дневала и ночевала в нашем офисе на Ильинке.

Однажды Политковский сел со мной в коридоре и стал рассказывать, как писать сюжет. Он достал маленькие листки бумаги, на каждом написал, что у меня снято для сюжета, и стал их раскладывать в совершенно хаотичном порядке. Я сначала ничего не поняла, мне казалось, что и зритель ничего не поймет, это было в нарушение всякой логики. Он придумал на ходу какие-то приёмы, которые можно было бы использовать. А потом, сложив драгоценные листочки в его порядке, я написала сюжет.

И вот парадокс – 25 лет я раскладываю бумажки, как он меня научил. На них – сотни человеческих судеб, драм и трагедий – всё, что прошло через мои руки. Но именно Политковский заразил меня расследовательской журналистикой.

– Переходя на работу в «Совершенно секретно» в 1994 году вы знали, что Артём Боровик работал на соведении во «Взгляде»?

– Да, конечно. Но к 1994 году каждый из бывших ведущих программы «Взгляд» уже стал самостоятельным и довольно мощным игроком на телевизионном поле. И Листьев, и Любимов, и Политковский, и Боровик.

Я уже тогда понимала, что им было тесно вместе в маленькой взглядовской студии, и даже как зритель наблюдала, как каждый тащит одеяло на себя. Каждый был альфа-самцом и претендовал на собственное телевизионное пространство. И, надо сказать, претендовал заслуженно.

Уже потом я поняла, что это закономерный процесс, и потом он повторится много раз с разными программами. Так, Артём, который, кстати, никогда много не занимался «Взглядом», а был, скорее, приглашённой звездой, – создал холдинг «Совершенно секретно» и пригласил к себе нашу команду, уже после того, как мы покинули «Взгляд».

– Что было самым заметным и достойным в этом проекте?

– Конечно, свобода. Свобода эксперимента. Мне казалось, что каждая программа не похожа на предыдущую. Каждый ведущий – бриллиант со своим совершенно неповторимым индивидуальным подходом, каждый приносил свои мысли и чувства, то, что хотел сказать именно он. И говорил. Это был мужской брутальный проект, оторваться от него было невозможно. Иногда было даже неловко, как ведущие загоняли в угол своих гостей, или наоборот – помогали им рассказать, донести что-то очень важное. Важное для страны.

– Это был новаторский эксперимент?

– В чистом виде. Тогда же не было рейтингов, не было задачи собрать вот такие-то цифры. И при этом «Взгляд» смотрела вся страна, несмотря на то, что ведущие работали весьма непрофессионально, а кто-то из них и вовсе был лишен харизмы и притягательности.

– Что-нибудь раздражало в этой передаче?

– Перед нашим интервью я пересмотрела несколько программ. Из сегодняшнего дня всё видится совершенно чудовищным. Детям дали пульты, и они монтировали что хотели, как хотели.

Это совершенно не похоже на то, что делалось на телевидении в то время за рубежом. Любое американское ток-шоу тридцатилетней давности не так резко отличается от того, что выходит в Америке в эфир сегодня. Для России же эти 30 лет – колоссальный путь. Телевидение в России – самая стремительно развивающаяся отрасль экономики. Тогда раздражало обилие спецэффектов, игра в самих себя – многие сюжеты были посвящены тому, какая замечательная мы программа. И не всегда в программе была хорошая музыка, а клипы были просто вершиной безвкусицы.

– Помните ли какой-нибудь «взглядовский» сюжет?

– Меня очень увлекла в то время история Гдляна и Иванова. Это был какой-то прорыв – кричащая правда.

Помню, Артём показал фильм о наших пленных в Афганистане – вот это я запомнила надолго.

– Вы когда-нибудь брали интервью у кого-либо из причастных к «Взгляду»?

– Нет, пожалуй, кроме Артёма – я делала программу к юбилею «Совсека», вырвала у него 10 минут, в течении которых мы очень много шутили и смеялись. И тогда я задала ему вопрос – через много лет в энциклопедии будет написано – Артём Боровик – дальше что? Он сказал, что это нечестно, потому что этот вопрос он сам задавал многим своим героям. Я настояла – отвечайте. Он задумался, поджал губы, потом покачал головой, это длилось секунд 10. Повисла пауза. После этого я сказала – спасибо, у меня все вопросы. И мы вместе заливисто засмеялись… Когда Тёма погиб, именно этот фрагмент обошел все каналы….

– Кто был любимым ведущим «Взгляда»?

– Не все ведущие меня манили. Больше всего мне нравился Листьев, Боровик, Ломакин, как ни странно, Политковский. Захарова я не любила вовсе, Мукусев меня раздражал. Но! И это очень важно – все парни были блестяще образованы, начитаны, знали языки – интеллект пёр с экрана.

Сегодня телевидение – сборище не всегда умных, а в большинстве своем малообразованных людей.

– Когда Иван Демидов возглавил ТВ-6, вы знали о его «взглядовском» прошлом?

– Конечно, мы часто пересекались на Ильинке, там я впервые увидела его без очков. Тогда в «МузОбозе» работал Андрюша Болтенко – ныне главный режиссёр Первого канала.

Но тогда мы все были очень молоды, а Иван казался очень серьёзным, совсем не таким, как на экране. И то, что в дальнейшем он начал заниматься телевизионным менеджментом, а затем политической деятельностью – ещё одно тому подтверждение.

– Кого из «взглядовских» режиссёров знаете лично? Общаетесь?

– Конечно, Света Бодрова, конечно, Володя Краузов. Но большую роль в моей судьбе сыграл Андрей Разбаш – он пришёл на отсмотр сюжетов стажёров тогда летом 1993 года и посмотрел три мои сюжета, а потом минут сорок обсуждал их в присутствии всех – это была просто путёвка в жизнь. Я его никогда не забуду…

– Какой ТВ-проект можно считать нынешним аналогом «Взгляда»?

– Никакой.

– Есть несколько версий убийства Листьева?

– Я думаю, это, конечно, Березовский. Помню, пришла я в Генеральную прокуратуру, был там такой следователь Волков (история унесла его имя и растворила) – огромный детина с густыми бровями, вскидывал их на гигантскую схему, которая висела у него на стене. Вскидывал, печально вздыхал и опускал на место. Она напоминала схему московского метро. Это были фирмы Березовского. И я поняла, что этот человек до пенсии не разберётся во всех хитросплетениях. Так и ушёл Борис Абрамович, оставив нам много вопросов без ответов, но, думаю, многие эти ответы знают.

– Верили в искренность и пассионарность журналистов тогда, в конце 80-х?

– Да, верила.

– Изменилось ли отношение к «Взгляду» за эти три десятилетия с точки зрения профессиональной ведущей?

– С профессиональной точки зрения у меня много претензий. Но ведь ведущий формируется годами, десятилетиями оттачивает стиль. Кому-то это дано с рождения, таких на телеке два-три человека, другие растут всю жизнь, ищут новое, развиваются.

Это был очень важный этап в развитии отечественного телевидения. И не было бы его, телевидение в России пошло бы иным путем, и не известно ещё каким. Но я скажу честно, именно «Взгляд» заразил меня вирусом справедливости, именно он привил мне желание разбираться во всём до конца, Артём укрепил это желание. Но первым был «Взгляд».

PS

Попросил Политковского прокомментировать пассаж Метлиной про «листочки». Вот его реплика:

«Эти цветные листочки мне приносила жена Аня из отдела писем «Известий», где работала… Один лежит перед моими глазами сейчас… Дети уходили в детский сад-школу, и я их раскладывал на пианино… И гадание… Ты раскладываешь фрагменты как бы хаотично… Потом соединяешь. Метлину этому и научил. И сейчас объясняю так вёрстку очерка или репортажа [своим студентам]».

«Сей остальной из стаи славной». Аркадий Кайданов. Август 2017

Не он один умеет писать в Facebook’ах наших легко, лаконично и «в точку»; но лишь ему удается при этом столь виртуозно дозировать иронию + сарказм. Не он один умеет быть горько-злым, но, сука, при этом тотально справедливым. Не он один смеет игнорировать каноны политкорректности & беззаботно подставляться…

Но! Но только ему дана Carte blanche быть над, быть вне, быть «не из»; Аркадий Кайданов не примыкает ни к одному из уже отчётливо прописанных лагерей. И это не может не генерировать подлинный респект. Это дорогого стоит. Оч. Потому что не зримо большинству, увы. И ведь делается без очевидного расчета на воздаяние/признание/награду. Ну не Голгофа, нет, конечно, однако – Путь.

Ценю.

Как-то так.

Самое, пожалуй, точное, что лично про меня когда-либо писали было озаглавлено именно этим пушкинским – СЕЙ ОСТАЛЬНОЙ ИЗ СТАИ СЛАВНОЙ. И я признателен Льву Вершинину (putnik1), с коим не имею чести быть очно знакомым, за сию неоднозначную характеристику (он как медиа-эксперт представлен в данной книге). И с Аркадием Кайдановым я в офф-лайне не пересёкся ни разу. Но смею надеяться, что мы вместе. И знаем – в каком.

Всем «респондентам» этой книги, от Ларисы Кривцовой до Владимира Глазунова, объяснял, что не могу – по очевидным резонам – оставить в их ответах лестные характеристики себя, любимого… В случае с Кайдановым сделал исключение. И не от степени лестности «диагноза», но лишь от градуса его адекватности ☺.

– Изменилось ли за три десятилетия отношение к «Взгляду», Аркадий?

– С одной стороны, оно изменилось, как меняемся и мы сами, с годами неизбежно становясь рассудочнее, циничнее, грустнее.

К тому же, часто с годами нам становятся известны новые факты, а ведь сказано: «Во многом знании – многия печали».

Но, с другой стороны, осталось отношение, схожее с отношением к собственной молодости – нежное, ностальгическое и тёплое.

– Как это было сделано по мнению телевизионщика того времени?

– Признаться, всегда побаиваюсь выступать в мемуарном жанре, ибо о ком бы ты ни вспоминал – получается всё равно о себе, родимом.

Когда впервые увидел «Взгляд», завопил от восторга: чуваки делали то, что я с конца семидесятых пытался делать в своей авторской молодёжной программе на республиканском телевидении в Нальчике – они не ВЕЩАЛИ, а говорили человеческим языком!

Оказавшись в 22 года на телевидении, я всеми фибрами души противился самому названию своей редакции, именуемой «Редакцией вещания для молодёжи и юношества», хотя собственно табличка на двери редакции не имела никакого значения. Я считал, что с молодёжью надо РАЗГОВАРИВАТЬ, считал, что страну задолбали ВЕЩАЮЩИЕ, а с ней надо ГОВОРИТЬ.

Иногда в эфире даже специально оговаривался или «глотал» слово – на фоне безукоризненных и не ошибающихся дикторов советского телевидения такое «приближение» к зрителю выглядело почти революционно.

Сегодня это смешно, но тогда я люто завидовал скромным техническим возможностям «взглядовцев», их большой студии, даже тому, что их в кадре трое, таких разных и прикольных – я-то был один, и это не добавляло темпоритма моей программе, благополучно закрытой мною самим ещё до появления «Взгляда» – после трёх лет эфира просто понял, что по причине обстоятельств разного характера начинаю ходить по кругу, а это обламывало.

Об те поры мы были лишены возможности смотреть зарубежные телеканалы, а в вещательной сетке Центрального телевидения «Взгляд» выглядел как неожиданно живой и флагово трепещущий листок в мертвом гербарии.

Поначалу это казалось просто каким-то чудом расчудесным!

О том, чтобы пропустить очередной выпуск программы не могло быть и речи!

Когда-то известный футбольный тренер Эдуард Малофеев придумал термин «искренний футбол». Над этим термином очень смеялись профессионалы. А мне он безумно нравился.

Так вот «Взгляд» мне казался именно «искренним телевидением». Искренним и романтичным.

Хотя, зная, что из себя представляет телевидение 2017 года, искренним и романтичным представляется даже ветхозаветный «Ленинский университет миллионов».

– Кого-то из «Взгляда» особо привечали?

– Из ведущих сразу вспоминается основная тройка – Любимов, Листьев, Захаров. То, что чуваки пришли из редакции «Иновещания», структуры в системе Гостелерадио СССР весьма специфической, заставляло относиться к ним с определенным предубеждением, но потом это как-то прошло.

Зная, что внутри ТВ практически не бывает друзей, но всегда – конкуренты, я, как сказали бы сегодня, «топил» за Захарова. Думалось, что у ярких и победительных Любимова и Листьева и так всё сложится хорошо. На их фоне нудноватый, с капельками слюны в уголках рта, похожий на кукольного Гурвинека из знаменитого «Клуба веселых человечков», Дмитрий Захаров казался обречённым на неуспех у девчонок, что в той моей жизни представлялось едва ли не самым страшным несчастьем. Захарову необходимо было быть интеллектуально на голову выше своих плейбоистых соведущих. И надо сказать, у него часто получалось.

С этой самой, пожалуй, ударной тройкой «взглядовских» ведущих работал репортёр Александр Политковский. На фоне «мальчиков из Иновещания», он, пришедший из спортивной редакции, казался чуть-чуть дворняжкой, он был из другого, более близкого и понятного мне мира.

Невесть с чего, помню, как-то подумалось вдруг, что, если этим ребятам когда-нибудь придётся делить меж собою деньги, они кинут Политковского. Так и случилось.

Недаром Маша Слоним говорит, что меня никогда не обманывает предчувствие.

Впрочем, Захарова, кажется, кинули тоже.

У меня где-то до сих пор валяется клетчатая кепка, точно такая, в какой появлялся в кадре Александр Политковский. Я ходил в ней много лет. Кепка, кстати, никакая не импортная. И стоила она четыре рубля с небольшими копейками.

Говоря о личном восприятии других ведущих «Взгляда», вынужден признаться, что отчего-то абсолютно никак не относился к Олегу Вакуловскому, несколько смущала плакатная внешность Сергея Ломакина, своеобразная форма лица Артёма Боровика несправедливо не позволяла отделаться от ехидной мысли, что за щеками у Артёма, на всякий случай, неприкосновенный запас деликатесных продуктов, полученных его папой – Генрихом Боровиком в номенклатурном спецраспределителе. Глупость, конечно, но я и не обещал избыточно умных воспоминаний.

Евгений Додолев производил впечатление абсолютно голливудского красавчика, которому типажно подошла бы и роль Садко, но обязательно в голливудской версии. На крупных планах Додолева чувствовалось, что этот чувак вполне себе способен отчебучить нечто такое, от чего офигеют не только окружающие, но и правоохранительные органы.

Несмотря на улыбчивость и мягкость черт, ощущалась упёртость и внутренняя сила во Владимире Мукусеве. Этих его качеств не смогли вынести и простить коллеги, ныне делающие вид, что Мукусева во «Взгляде» как бы и не существовало, хотя авторство первых «расследовательских» сюжетов принадлежит, если мне не изменяет память, именно ему.

Бодров во «Взгляде» меня как-то не зацепил. Наверное, это сугубо моя проблема. Или просто он был уже из другой генерации.

О периоде, когда для пригляда в качестве соведущих стали появляться дядьки-политобозреватели и особенно диктор Игорь Кириллов, ничего говорить не хочу, но, допустим, Владимир Цветов обычно был интересен.

Просто скажу, что был и такой период, и я его помню.

– Помните ли какой-нибудь «взглядовский» сюжет?

– Помню, конечно, и не один, но какой смысл сегодня вспоминать, скажем, о лошади на балконе?

А вот о сжигающем в студии свой партбилет Марке Захарове хотелось бы вспомнить из-за того, что я в тот момент тупо не ощутил дикой пошлости и безвкусицы этого поступка.

Как это можно было не почувствовать?!

Может, по той причине, что было время ярких и демонстративных революционных жестов, они казались естественными и органичными?

Но все равно стыдно из-за своего идиотского эстетического ступора.

– Кого из «взглядовских» режиссёров помните?

– Если навскидку и не напрягая память, сразу вспоминаю, помимо Эрнста, таких разных людей, как Иван Демидов, Андрей Разбаш, Анатолий Малкин. Красавица Татьяна Дмитракова ещё была.

– Помните ли ТВ-6?

– Прекрасно помню, поскольку сотрудничал с этим каналом. Правда, в большей степени, когда туда пришла работать часть команды, покинувшей НТВ. Но это, как говорится, совсем другая история.

– Что думаете про убийства Листьева?

– Я бы предпочел, чтобы этого убийства не было вообще, но не быть его не могло.

Там всё про деньги и ничего про телевидение.

Я могу только сопоставлять информацию из открытых источников с кулуарным шёпотом тех, кто был куда ближе меня к той трагедии. Ну, ещё могу прислушиваться или не прислушиваться к собственной интуиции.

Больше того, чем пару лет назад сказал или якобы сказал Эрнст, я всё равно не скажу, а кому нужны мои версии и домыслы?

– Известно, кто был «кукловодом»?

– Я могу чего-то глубинного и потаённого не знать, но «Взгляд» для меня всегда ассоциировался с Анатолием Григорьевичем Лысенко.

Какие бы слухи ни ходили об этом человеке, в каких бы грехах его ни обвиняли злопыхатели и враги, я, никогда не общавшийся с ним лично, уже много-много лет под обаянием этого человека. И находиться под этим обаянием мне очень комфортно.

– С кем из «взглядовцев» общались и с кем поддерживаете отношения сегодня?

– Я вообще-то не очень общительный человек. Чтобы так вот созвониться просто ради того, чтобы тусануться и побухать с коллегами – это не моё.

С телевизионщиками у меня или чисто профессиональные отношения, или никаких.

С телекомпанией «ВИD» последний раз пересекался по её просьбе году, кажется, в 2000-м, спродюсировав съёмки нескольких основных сюжетов для фильма «Рынок рабов» – о второй чеченской войне.

Любитель Кольмара. Сергей Кордо. Август 2017

С Кордо меня познакомила «взглядовский» режиссёр Таня Дмитракова. Сергей организовал какую-то командировку в ФРГ. Что именно снимали, не помню, но снимал совершенно гениальный оператор Александр Фукс, который потом работал с Ярмольником в его «L-клубе».

Сергей Кордо арендовал для своей съёмочной группы фургон, и совершенно авантюрно, «контрабандой» мы на этом VW ездили в Кольмар обедать при том, что ни у одного из нас не было французской визы (напомню молодым – Евросоюза в советские времена ещё не было). В 1989 году Сергей-Николаич делал там телевизионную версию музыкального фестиваля и разведал пару душевных рестораций. Кстати, на сайте ТЭФИ – эту премию он «взял» дважды: в 2000-м и 2006-м – этот французский город в его биографии значится как… Кальмар, что лично меня, знающего ряд «академиков», прости господи, ни разу не удивляет.

И ещё. Водительских прав с собой ни у кого не было, и Кордо полицейским предъявлял… военный билет. Германские копы даже занесли это дело в базу как образец удостоверения.

Думаю, что затем, в 90-е, только люди авантюрного замеса смогли преуспеть в ТВ-бизнесе. А выпускник МАИ Кордо преуспел, став продюсером W-Media (компания-производитель программ «Кто хочет стать миллионером?» и др.).