Текст книги "Чужие пространства"

На краю города у самой стены стояло изолированное строение, обнесенное высокой оградой.

– Здесь ты будешь ждать полуночи. Потом за тобой придут люди отца деревьев. Не выходи из дома, чужеземец, никто не должен тебя видеть, пока не наступит полночь.

Оруженосцы ушли. Роман остался один. Таинственный обряд испытания начался.

Небольшой отряд всадников, сопровождавший Романа, покинул город в полночь.

Вновь на горизонте Ангры плыла третья луна, заливавшая все вокруг своим колдовским серебряным светом, только теперь рядом не было Элии…

Они ехали по тропе, постепенно уходившей к темной громаде ночного леса. Издали лес воспринимался безликой, смутной массой, но, как только он поглотил их, Роман понял, что и ночью здесь бурлит жизнь.

Третья луна светила так ярко, что даже под пологом деревьев можно было различать дорогу. В кустах возились и ухали ночные существа, то и дело они выпрыгивали из них прямо под копыта коней, и всадники натягивали поводья или резко сворачивали в сторону, чтобы не причинить им вреда.

Часа через два отряд остановился посреди большой поляны, со всех сторон окруженной темно-фиолетовой стеной леса. Растительность на Ангре выглядела столь же разнообразно, как и населявшие планету существа. Словно все племена из разных миров привезли с собой кусочки родной природы. В лесу, рядом с деревьями, напоминавшими Роману дубы и сосны Земли, стояли ни на что не похожие пробковые бочки с пучком листьев на самой вершине.

В неподвижности прошло не меньше часа. Никто из спутников Романа не разговаривал, на его вопросы попросту не отвечали. Лишь лошади всхрапывали да время от времени перебирали копытами или испуганно шарахались в сторону, почувствовав невидимое для человека движение ночных обитателей леса. Тогда всадники умело и ласково успокаивали коней.

Издали послышался стук копыт. Отряд спешился, коней отвели в сторону, и почти сразу на поляну выехала новая группа всадников. В седлах сидели одни женщины. Роман не сразу узнал среди них ту, которую так хотел увидеть… Только когда Элия спрыгнула с коня и бросила на его круп широкий темный плащ, он сделал шаг ей навстречу и остановился, заметив предостерегающий жест одного из своих спутников.

Женщины спешились, увели коней и смешались с мужчинами, на краю поляны они остались вдвоем, находясь в нескольких шагах друг от друга.

Роману стал надоедать затянувшийся непонятный ритуал, но тут пропел охотничий рожок. Все россы вскочили в седла и умчались, а Элия взяла Романа за руку и повела за собой вглубь леса.

Заросли становились все гуще, ветви то и дело преграждали дорогу, а огромные толстые корни деревьев превращали тропу в подобие горной дороги.

– Куда мы идем? – не выдержал наконец Роман, решительно останавливаясь.

– Сегодня в лесу безопасно.

– Но я хочу знать! Мне надоело делать то, чего я не понимаю.

– У нас существует обряд – те, кто любит друг друга, приходят в ночь полнолетия к отцу деревьев, чтобы он благословил их. Эта ночь священна для всех живущих на нашей земле.

– А испытание?

– Если отец не дает благословения – люди не могут жить вместе.

Больше Роман ни о чем не спрашивал. Религиозный обряд? Возможно. Наверняка не только это – в лесу была какая-то тайна, и он ощущал ее каждой клеточкой своего существа.

Странный, терпкий, волнующий аромат долетел из зарослей, с той стороны, куда они шли, и Элия счастливо засмеялась.

Возможно, в пьянящем запахе была разгадка той ликующей, бурной жизни, которая переполняла лес в эту волшебную ночь? Он не знал, но ему уже передалось от спутницы ощущение счастья и радостного ожидания. Дикая колония? Чуждое ему племя с непонятными обычаями, верованиями, устоями? Да, все это так. Жить здесь наверняка непросто. Но Роман понял, что в отличие от холодных, заполненных техническим прогрессом миров, облегчающих человеку существование, здесь люди бывают счастливы. А за прогресс порой приходится платить слишком высокую цену.

В конце концов в своих бесконечных скитаниях он нашел то, что искал. Ему нужна была эта женщина, этот ночной лес, этот пронизывающий все его существо пряный аромат. Лесные заросли раздвинулись, пропуская их на берег озера. Тропа уперлась в обрывистый берег. Кое-где из травы выпирали серые замшелые валуны. Вода, отражая свет луны, казалось, светилась сама, озаряя прибрежные кусты нереальным голубоватым светом. От озера веяло прохладой, а заросли исчезали в полосе тумана.

Не доходя до прибрежного обрыва нескольких метров, Элия остановилась. Обрамленный уходящими в воду полосами тумана, перед ними возвышался лесной исполин. Во время своих странствий Роман насмотрелся на разнообразную растительность и не предполагал, что его может поразить вид дерева. Это дерево превосходило все, что способно было представить себе изощренное человеческое воображение.

Мягкий лунный свет высвечивал каждый листочек, каждую складку коры этого титана среди деревьев. Поражали не сами размеры дерева, хотя оно, несомненно, было огромным, поражала его величественность. Нечто такое, что сразу говорило тому, кто сюда приходил: «Перед вами самое великое дерево мира…»

– Это отец деревьев. В нем обитает дух моего народа. Он наказывает виновных и дарит удачу тем, кто не нарушает заветов предков. – Элия сложила руки у груди и шагнула вперед, собираясь опуститься на колени.

– Не надо этого делать, – сказал Роман, осторожно придерживая девушку за локоть. – Настоящие боги не требуют поклонения и никогда не грозят карой. Если я и вынес из своих странствий какую-то мудрость, то она именно в этом.

– А они есть? Ты их видел?

– Кого? – не понял Роман.

– Настоящих богов?

– Они всегда ускользают. Но они есть, потому что они с нами. Вместе с надеждой, вместе с тем чувством, которое соединило нас. Люди разошлись далеко по разным мирам. Они раздвинули горизонты своей Вселенной, но от этого, в сущности, ничего не изменилось. Потому что каждый раз, когда нам казалось, что последняя дверь открыта, вспыхивала за далекой, недостижимой линией горизонта новая радуга, возникала новая тайна, за которой почти всегда прятались новые боги, – и, возможно, все они лишь отражение одного и того же.

– Я не понимаю тебя… Дух этого дерева покровительствует всему живому, что существует в нашем мире. Мы не считаем его богом, скорее, это наш друг.

– Я знаю. Тем более он не нуждается в твоем поклонении.

– Откуда ты это знаешь? Ты чувствуешь его? Слышишь голос?

– Я не могу объяснить, но, по-моему, это так.

Элия прижалась к нему, и в прохладе ночи Роман ощутил теплоту ее тела и понял истинную цену этой мимолетной ласки.

– Пусть будет так, как ты хочешь. Отец говорил мне, что в этом месте устами людей говорят иногда сами боги.

Она замолчала. И только сейчас, отрешившись от своей странной задумчивости, Роман неторопливо снизу доверху осмотрел дерево. Теперь оно не показалось ему таким огромным, как с первого взгляда.

Ствол, невысокий, скрученный во множество узлов, скрывал в себе странные лица невиданных существ. Роману почудилось в них некое движение, словно дерево, увидев его, усмехнулось. Возможно, то была всего лишь игра лунного света и глубоких черных теней, прятавшихся меж складок коры лесного великана. Его корни углубились своими концами в воду озера. Казалось, какое-то гигантское существо прилегло отдохнуть на берегу, опустив усталые лапы.

Но самым удивительным была крона дерева. Невысокая, с тонкой прозрачной листвой, с первого взгляда она ничем не отличалась от кроны обычных деревьев, но теперь он разглядел в ней несколько уплотнений, похожих на гнезда больших птиц. Там таились лепестки огромных цветов. Снаружи они выглядели зелеными, но сторона, обращенная внутрь, полыхала царственным пурпуром. Формой они напоминали ему цветы лотоса.

Лишь сейчас он понял, где был источник опьяняющего аромата, заполнившего весь лес.

Он стоял уже рядом со стволом. Лица дерева приобрели вдруг четкость и определенность. Их было несколько, обращенных в разные стороны. А внизу, между корней, травы и камней, улыбались толстые губы лесного царя.

Над ними расположился огромный бородавчатый нарост в форме носа и выше – наплывы надбровных дуг. Были ли там живые глаза? Этого он не знал. Зато не приходилось сомневаться в реальности цветения тысячелетнего великана. Несмотря на почтенный возраст, в нем все еще бурлили юные соки жизни.

– Слышишь ли ты меня, человек? – Едва различимый шелест листьев. То был шорох трав или реальный голос какого-то существа из числа тех, чьи мысли иногда пробиваются в сознание человека? Тот, кто научился различать внутренние голоса разумных существ, время от времени улавливает смутные отголоски, похожие на шум древесных соков. Был ли это такой голос? Он не знал. Замерев в почтительном молчании, Роман слушал…

Чтобы не чувствовать сгустившийся вокруг него ледяной холод, он нащупал в полумраке горячую ладошку женщины. Глаза Элии были закрыты. Запрокинутое вверх лицо казалось безжизненным. Какие грезы витали вокруг нее? Роман тоже чувствовал одуряющее действие цветочного аромата, но над ним он не был властен до такой степени, или он ошибался?

Странная ночь царила вокруг. Ночь, похожая на туман, наступавший от озера на сушу. Ночь неопределенных ответов, прозрений, вопросов, чередой идущих друг за другом. Ослепительных, как вспышка далекой зарницы, догадок, тут же закрываемых туманом сомнений…

«Сотни тысяч лет в недрах этого мира ждет своего открывателя древняя тайна, ключ беспредельных звездных дорог…»

Был ли то голос дерева или отголоски его собственных мыслей? Но почему тогда так отчетливо вспомнился ему именно сейчас ни с чем не сравнимый миг полета сквозь бездну, когда на краткую долю мгновения он почувствовал в себе силы управлять этим полетом, когда в мозгу вспыхнула звездная схема – паутина трасс, и он смог выбрать один-единственный из миллиардов путей…

Было ли это на самом деле? Ночь сомнений и вопросов все еще длилась. А туман вокруг дерева меж тем начинал уплотняться, вытягиваться, превращаясь в некоторое подобие стеклянных стен.

В образовавшейся зеркальной клетке остались лишь он, Элия и лесной царь. И самым странным, самым невероятным было то, что в бесчисленном ряду взаимных отражений между двумя зеркальными плоскостями он видел куски берега, бесконечный ряд старых деревьев, но не видел ни себя, ни Элии…

Зато в глубинах этих открывшихся ему фрагментов неведомых и бесконечно чуждых пространств начиналось какое-то с трудом различимое движение. Появлялись и исчезали смутные тени. Два великана в черных плащах перепончатых крыльев рубились светящимися мечами.

Вспышки красного и зеленого света сменяли друг друга, сыпались алые искры, – казалось, битве титанов не будет конца. То один, то другой захватывал сцену. Чередой сменяли друг друга поколения, а битва все длилась… Все не стихала… Мелькнул и исчез под вспышками алого пламени город. Появилась и медленно приблизилась гигантская пирамида цветных шаров, на самом верху которой находился металлический шар, и крошечная фигурка человека ползла к нему, преодолевая бесчисленные препятствия и не подозревая, что ждет ее в конце пути…

Воспоминания, ломая искусственно созданные в его мозгу преграды, хлынули в сознание. Соединялись разорванные цепочки памяти, восстанавливались утраченные времена. Он видел сухую степь, лица давно забытых друзей, оставшихся в далеком прошлом, он видел всю свою жизнь, изломанную, неустроенную, прошедшую в бессмысленных метаниях и поисках. Чего он искал? Нашел ли?

Он крепче сжал ладошку первого в его жизни по-настоящему родного существа, и волна горячей нежности явилась как ответ на его последние сомнения. Как мало, в сущности, надо человеку для счастья!

От озера потянул прохладный ветерок, унося прочь остатки видений вместе с туманом и ароматом цветов. Элия глубоко вздохнула и открыла глаза.

Далеко за лесом, должно быть на одной из городских башен, вновь затрубил рожок, и его нежный мелодичный голос донесся до них через заросли.

Ночь грез кончилась, пора было возвращаться. Но прежде чем уйти, Элия подошла к самому берегу озера и заглянула в его прозрачную глубину.

– Что ты там ищешь?

– Иногда отец деревьев на прощание показывает людям их судьбу. Подойди. Может быть, мы вместе что-нибудь увидим?

Но в озере не было ничего, кроме обычных отражений прибрежных кустов, да в глубине кругами плавала какая-то рыба. Через секунду он понял, что это не рыба. Тень, стремительно приближаясь к поверхности озера, увеличивалась в размерах. Мелькнула и пропала хохочущая наглая рожа, обрамленная колечками рыжей шерсти. Шевельнулась в глубинах озера безобразная гнусная тварь с оскаленной пастью и шестью мощными когтистыми лапами.

– Это остатки дурмана. В цветах дерева есть какой-то наркотик. Сейчас опьянение проходит, и сознание рождает эти искаженные, причудливые образы, не надо их бояться. Пойдем.

Элия послушно уступила его просьбе. Рассвет уже окрасил верхушки деревьев. Лес затихал после бурной ночной жизни. Они медленно, задумчиво шли по тропинке, каждый погруженный в свои мысли. Вдруг Элия сказала:

– По-моему, в озере мы видели Каро. Предводителя летунгов. Того самого, которого ты ранил. Неужели нас ждет такая жестокая судьба?

Он успокаивал ее снова и снова, объясняя дурманящее действие цветов, и лишь сам себе ничего не мог объяснить. Лишь сам себя не мог успокоить. Потому что вдруг понял: «Не может быть двух абсолютно одинаковых видений, и, следовательно, там было все, что угодно, кроме дурмана…»

Весь род Кфилонга с головой ушел в приготовление свадьбы Романа и Элии, назначенной через неделю после больших осенних торгов.

Свадьбы россов всегда назначались после этого осеннего праздника, и Роману, несмотря на все его нетерпение, снова пришлось ждать, – впрочем, за хлопотами неделя должна была пролететь быстро.

Огорчал лишь запрет видеться с невестой, но в чужой монастырь со своими законами не ходят.

Больше никто не сторонился его на улицах города, не отворачивался, не называл чужаком. Теперь он мог зайти в любой дом и везде, кроме дома Кфилонга, считался самым желанным гостем.

«Жених приносит в наши дома счастье» – так говорили эти люди, стоило ему переступить порог.

Кфилонг, понимая, как огорчает молодого человека новая отсрочка со свадьбой, старался не оставлять его одного, ввести за эти дни в разнообразную общественную жизнь города, сделать из него полноправного члена общины. Они виделись почти каждый день, а вечером за бочонком хмельного напитка Кфилонг рассказывал множество любопытных историй об окружавших их племенах, о различных этапах в жизни Ангры, о взаимоотношениях россов с другими народами.

В один из таких вечеров Кфилонг завел разговор о предстоящем дне великого торга.

– Не удивляет тебя его название? – спросил он Романа. – Когда-то день торгов действительно был великим днем. На Ангру в те далекие времена приходили существа из отдаленных миров, им для этого не нужно было кораблей. Но мало что сохранилось в памяти о тех днях. Внутри башни стражей существа из разных миров обменивали плоды своего труда, умения и разума. Теперь все изменилось. Осталась лишь сама традиция. Народы не приносят больше на торг хитроумных машин или неведомых товаров из дальних миров. Лишь жалкие следы былого величия, лишь остатки могущества. Безделушки, назначение которых никто не может объяснить, старые книги, которые никто не может прочесть. Детали неведомых аппаратов, предметы непонятных культов. Все это не имеет никакой ценности, и все же каждый раз племена из дальних поселений приносят на ярмарку бесполезный хлам, надеясь на него выменять семена или сок арии, ядовитого растения, промысел которого сопряжен со смертельной опасностью.

Роман слушал Кфилонга не очень внимательно. В последние дни он все чаще ловил себя на мысли о том, что тревога Элии по поводу предсказания, сделанного у озера, может быть не такой уж беспочвенной.

Следовало подумать о том, как обезопасить себя и ее от летунгов. Оружие россов не казалось ему для этого достаточно надежным, и потому он спросил Кфилонга:

– Ты говоришь, на этих торгах бывают разные народы?..

– Да, это так.

– И они приносят детали старых механизмов?

– И это правда.

– Я хотел бы участвовать в торгах. Когда они начнутся?

– Через пять дней, неужели ты забыл?

– У меня здесь нет ничего ценного для обмена, ничего такого, что принадлежало бы лично мне…

– Вот теперь ты заговорил как настоящий мужчина! Перед свадьбой стоит подумать о благополучии будущей семьи. Я одолжу тебе любые товары для обмена. У меня их много. Разумный человек может выменять во время торгов хороший инструмент, посуду для приема гостей, украшенную старинными мастерами, подарки невесте, да мало ли что подвернется! Каждый хочет испытать свою судьбу на торге! Там бывает такое! Бакон на прошлых торгах выменял у головачей странную игрушку. Не то шар, не то кубик. Ее отдельные части можно было вертеть во все стороны. Головачи сказали, что если ему удастся построить из этой кучи мусора знакомую вещь – он ее получит. Головачи никогда не обманывают, это знает каждый, они просто не говорят всей правды. Поэтому Бакон очень старался…

Кфилонг молчал с минуту, разглядывал полупустой бочонок. Прежде чем он зачерпнул новый ковш, Роман спросил:

– Так что же случилось с Баконом?

– А ничего. – Кфилонг махнул рукой. – Он собрал себе игрушечный гроб. Получил его в натуре и через два дня умер.

– Веселые игрушки продаются на вашей ярмарке… Придется все же в ней поучаствовать. Мне может понадобиться настоящее оружие, и, по-моему, очень скоро…

– Я об этом позабочусь! Можешь на меня положиться.

Не обращая внимания на слова Кфилонга, Роман встал и прошел в кладовую, где беспорядочной грудой валялись его вещи, те самые, в которых он явился в этот город.

Сейчас на нем красовался расшитый серебром кафтан горожанина россов, но где-то в карманах старой куртки завалялась тряпица с несколькими кристаллами мерлита, добытыми на рудниках Гридоса. Последнюю добычу перед побегом он так и не успел сдать и сейчас не знал, сохранились ли кристаллы или были потеряны по дороге. Рука нащупала несколько твердых ребристых крупинок, завернутых в тряпку. И на его ладонь легли льдистые огоньки неизвестного минерала, стоившего на Гридосе не одну человеческую жизнь… Имеют ли они цену в этом мире?

– Я хочу показать тебе кое-что, – сказал Роман, критически разглядывая Кфилонга, успевшего-таки осушить свой последний ковш. В ответ Кфилонг промычал что-то нечленораздельное. Но едва увидел перед собой ладонь Романа с лежащими на ней голубыми, полными огня камнями, как сразу же пришел в себя.

– Ты спрашиваешь, годится ли этот товар для торга? На половину такого камня у нас можно купить имущество целого рода… Оказывается, мой родственник богаче меня. Извини, что предлагал тебе в долг свои товары. Этим я не хотел обидеть тебя. – Он говорил, с трудом подбирая выражения, и по тщательности, с которой это делалось, Роман понял, как сильно взволнован старый вождь.

– Возьми их себе. Для торгов мне хватит одного.

– Не говори так. Ты скоро станешь основателем нового рода. Береги свое имущество и не оскорбляй меня.

– Кфилонг, ты не должен забывать, что я еще не знаю многих ваших обычаев и правил. Я предложил тебе эти камни от чистого сердца. В конце концов, ты лучше меня знаешь, как нужно позаботиться о благополучии собственной дочери, да и моем тоже. Я буду следовать твоим советам, а камни пусть останутся у тебя. Считай, что я отдал их тебе на хранение, как наше с Элией совместное имущество.

– Ну, коли так… Тебе скоро понадобится хороший конь, оружие. Я позабочусь об этом…

Едва Кфилонг ушел, как Роман вновь отправился в кладовую. На полке под грудой старой одежды лежал его лазерный пистолет, последним своим выстрелом отразивший нападение летунгов… Чтобы заставить работать его вновь, надо было найти напряжение в четыреста вольт: линию или батарею аккумуляторов, способных подавать на его клеммы ток силой в несколько десятков ампер, причем достаточно долго… Оставалось совсем немногое – найти такую батарею в мире, не знающем иного освещения, кроме коптящего фитиля жировых фонарей…

С утра, в день начала великого торга, караваны странных существ начали стекаться к башне стражей. Под ее неприступными стенами выросли холмы, похожие на селения гигантских термитов. Отдельными группами поблескивали какие-то стеклянные пузыри. Кое-где виднелись стены временных строений, сплетенные из сухих трав. Строения были столь же разнообразны, как и облик существ, ведущих свои торговые караваны мимо города россов.

С галереи, расположенной на верхнем ярусе стены, были видны мельчайшие детали. Роман и Кфилонг стояли рядом, наблюдая приготовления к открытию торгов и проход караванов, неторопливо подтягивавшихся к огромной площади, заваленной грудами разнообразных товаров.

На медленно ползущих гигантских вьючных червях прошли существа, серые, как скалы, и такие же неповоротливые.

– Это камноиды, – пояснял Кфилонг. – Их жизнь течет гораздо замедленнее нашей. Круг ее растянут на тысячи лет.

На ящероподобных рептилиях с востока показался караван головачей, о которых Кфилонг рассказывал ему раньше, и Роман сразу же узнал этих карликов с огромными головами – хитроумный народец, умеющий извлечь выгоду из любой ситуации.

Прыжками пронеслись существа совсем уж ни на что не похожие: не то стеклянные пузыри на ножках, не то воздушные шары, не то разумные растения, умеющие располагать свои ветви и корни так, чтобы ветер нес их в нужную сторону.

Мир разумных обитателей Ангры был столь же разнообразен и пестр, как толпа на перекрестке большого города. Роман пожалел, что ему не пришлось здесь бывать во времена былого величия, когда народы различных миров свободно встречались друг с другом на этой планете для торговли и общения.

Злая воля деймов многое изменила на звездных путях. Каким образом овладели они тайной дорог? Как сумели перекрыть бесчисленные вокзалы и перекрестки? Этого не знал никто.

Роман стоял на галерее, пока не стемнело, а с восходом солнца был уже в торговых рядах. Оказалось, что его способность слышать чужие мысли не позволяет ему понимать все языки. Многие существа обменивались каскадом зрительных образов с такой скоростью, что в этом водопаде красочных, пестрых вспышек он ничего не успевал разобрать. К счастью, для торга хватало и жестов.

Товар лежал прямо на земле или на подстилках из листьев растений. Каждый был волен выбирать то, что ему угодно, никто здесь никого не торопил, не навязывал ненужных покупок, и покупатели и продавцы вели себя степенно и неторопливо.

Ничего похожего на деньги не было, да и не могло быть в системе небольших изолированных поселений с различными социальными и биологическими структурами. Оторванные от родных цивилизаций многие столетия назад, общины были вынуждены вести натуральное хозяйство.

Остатки механизмов, привезенных когда-то из неимоверных далей пространства, постепенно износились, и теперь, если условия не изменятся, технические цивилизации на Ангре появятся лишь через многие тысячи лет.

Надежда Романа найти какие-то устройства, способные зарядить лазерную батарею, развеялись в первые же минуты торга. И хотя Кфилонг оказался прав, тут и там встречались части непонятных механизмов, сложные устройства неизвестного назначения, все это выглядело слишком запущенным и старым.

Извлечь энергию из этого заржавленного хлама было практически невозможно.

Некоторые продавцы, чтобы не отпугивать покупателей своим видом, носили так называемые торговые маски: наброшенный на голову мешок с прорезями. Покупателей в рядах толпилось немного, да и те старались держаться на почтительном расстоянии друг от друга, избегая взаимных прикосновений. Некоторые существа казались слишком горячими, другие, наоборот, слишком холодными и скользкими. Даже мимолетное прикосновение могло вызвать взаимную брезгливость, и потому все старались поддерживать выработанный веками кодекс торговой вежливости.

Плоды, неведомые кушанья и произведения местных ремесел не привлекали внимания Романа. Он искал оружие, способное отразить нападение летунгов. Встречались дротики, стальные колеса, режущие пропеллеры, запускаемые специальной катапультой, тяжелые и острые как бритва. Колючие шары на цепях – все это уже было на Земле в позднее Средневековье. Но повторялись условия существования – повторялись и предметы, которыми вынуждены пользоваться люди, чтобы посеять и собрать пищу, вырастить детей, защитить свой дом…

Против летунгов, стремительно нападающих сверху, средневековое оружие казалось Роману малоэффективным. Разочарованный, он собрался уходить, когда заметил человека в торговой маске, упорно следующего за ним по пятам. Роман ускорил шаг, несколько раз переходя из ряда в ряд, но неизвестный соглядатай не отставал. Роману надоело бегство, и, неожиданно повернувшись, он схватил своего преследователя за плечо:

– Что тебе надо? Почему ты за мной ходишь?

– Ты есть человек Земли? – коверкая слова росского языка, спросило существо, скрывающееся под маской.

Роман ощутил под своей рукой стальные мускулы и понял, что, несмотря на малый рост, перед ним серьезный противник.

– Да, я землянин, что ты хочешь?

– Я продавать – ты покупать. Вижу, оружие много смотришь.

– Ты продаешь оружие?

– Оружия нет. Есть сила. Большая сила.

– Любопытно. Покажи.

Они разговаривали короткими отрывистыми фразами, тщательно подбирая слова. Незнакомец все время оглядывался, словно высматривал кого-то в толпе.

– Здесь не можно. Походи за мной. – И, резко повернувшись, существо быстро пошло прочь.

Секунду Роман колебался, предложение показалось ему не таким уж безобидным. Зачем понадобилось выяснять, землянин он или нет? Откуда вообще торговец знает о землянах? Раздумывать было некогда, каждую секунду незнакомец мог затеряться в толпе, и заинтригованный Роман двинулся следом. Теперь они поменялись ролями. Незнакомец то и дело исчезал в толпе. Пользуясь своим малым ростом, он легко проныривал сквозь заторы, стремительно перебираясь из ряда в ряд.

Наконец торговая площадь кончилась, они шли через занятую временными постройками складскую и жилую часть ярмарки. Роман отставал шагов на десять, и ему никак не удавалось приблизиться. Теперь он пожалел, что послушался Кфилонга и не взял с собой ножа. Ситуация могла стать опасной, но отступать он не собирался.

Наконец его проводник остановился около небольшой куполообразной хижины, сплетенной из широкой, похожей на длинные ремни травы. Отдернув занавеску, незнакомец подождал Романа у входа. Подчинившись его жесту, не успев даже осмотреться, Роман шагнул внутрь, решив до конца разгадать эту загадку.

Сквозь неплотно сплетенные решетчатые стены пробивался свет. Окон не было, вообще ничего не было, если не считать какого-то подобия топчана. Хижина выглядела совершенно пустой. «Торги только начались, где же товары этого странного продавца?» – подумал Роман.

– У меня нет товаров. Я торгую мудростью прошлых веков, а она не занимает много места. – Теперь его речь звучала размеренно, певуче. Незнакомец больше не подбирал слов и хорошо слышал мысли Романа.

– А сила? – спросил Роман. – Мы, кажется, договаривались о силе.

– Будет тебе сила, не торопись…

Незнакомец извлек из складок плаща прозрачный флакон величиной чуть больше ладони, засверкавший на солнце фейерверком разноцветных огней. «Скорее всего, горный хрусталь, возможно даже вырезанный из целого кристалла, – решил Роман. – Неплохая работа…» Он залюбовался игрой красок в многочисленных узорах и гранях флакона.

– Ты можешь посмотреть. Взять в руки. Это не опасно, пока пробка закрыта.

Роман взял флакон. И едва не уронил его. Сосуд оказался дьявольски тяжелым. Внутри, под массивной пробкой, виднелась совсем небольшая полость, заполненная изумрудно-зеленой жидкостью. Ее было там, наверное, с наперсток, не больше. Флакон удобно лежал в ладони и приятно тяготил руку, с ним не хотелось расставаться.

– Сколько это стоит? – машинально спросил Роман, понимая всю бессмысленность подобного вопроса. Взамен понравившегося товара покупатель на этих торгах всегда предлагал свой собственный. К своему величайшему изумлению, он услышал ответ:

– Один кристалл мерлита. Всего лишь один.

Откуда этот человек мог знать, что у него есть этот единственный кристалл? Откуда он вообще мог знать о мерлите?

– Кто ты? – охрипшим от волнения голосом спросил Роман.

– Если повернешь флакон другой стороной, увидишь древний знак моего народа.

Пробка флакона оказалась запечатанной, в специальном углублении Роман заметил оттиск. В полумраке трудно было разобрать в деталях, что там изображено: какие-то фантастические животные стояли на задних лапах, упершись передними в разделявшую их преграду.

– Я не знаю этого знака.

– Немудрено. Когда его отлили на свет, еще только родился твой далекий предок. Но уже тогда мы знали, что через несколько веков ты расплатишься за этот флакон кристаллом синего камня.

– Это невозможно.

– Возможно. Есть миры, в которых время течет в обратную сторону. Их прошлое – наше будущее, они его помнят. Когда-то очень давно мы общались с этими мирами, и потому предсказания моего народа всегда сбываются.

– Что же ждет меня в будущем?

– Этого я не могу сказать. Есть знание, способное разрушить будущее. Но флакон тебе пригодится.

– Что в нем, что там за жидкость?

– Эликсир абсолютной силы. Когда возникнут соответствующие обстоятельства, ты узнаешь, что с ним надо делать. Так берешь ты флакон или нет?

– Значит, я могу выбирать? Как же тогда твое предсказание?

– Почти всегда у будущего есть два пути. Предсказание все равно сбывается. Берешь ты флакон?

– Не слишком ли дорого ты просишь? – Сам не зная отчего, Роман решил поторговаться.

– Ничто не стоит дороже необходимого.

В голосе незнакомца Роману послышалась усмешка. Не раздумывая более, он достал камень. В конце концов, он собирался выменять его на любую безделушку. Слишком неприятные воспоминания достались ему вместе с ним, и сейчас он словно подводил последнюю черту, навсегда прощаясь с Гридосом.

Даже не взглянув на кристалл мерлита, моментально исчезнувший в цепкой маленькой ладони, таинственный продавец повернулся и, не попрощавшись, вышел.

Роман остался один посреди пустой хижины, сжимая в руках резной хрустальный сосуд.

Всю дорогу до города россов он не мог понять, не сделал ли той же ошибки, которую, если верить рассказу Кфилонга, совершил в свое время Бакон, купивший на ярмарке миров всего лишь детскую игрушку…