Текст книги "Жизнь на Марсе"

КОНЕЦ. Туннель

Прозрачная эллиптическая крыша дисколёта треснула и с напряжённым глухим треском лопнула. Пол кабины раскололся, послышался резкий дребезжащий свист. Оглушительный грохот ломающегося фюзеляжа дополнил страшную картину авиакатастрофы. Ярчайшая вспышка света сверкнула так, что стало ничего не видно, кроме невыносимо белого света.

Тело Геннадия буквально смешалось с обломками катера. Резкая, невыносимая боль пронзила всё его существо. Чудовищной силы удар разодрал в клочья тело Гены. На краткий миг он почувствовал, как из него будто извергается незримый мощнейший поток энергии, уносящий с собой жизнь из разорванного тела.

И тут же странное чувство необычайной лёгкости наполнило всё естество Геннадия. На краткий миг он не мог ни видеть, ни слышать, ни чувствовать. Он мог только думать.

И к нему опять вернулись зрение и слух.

В следующее мгновение Гена увидел ужасную картину, как будто наблюдая сверху всё происходящее. Крупный, величиной с океанский лайнер, сигарообразный летательный аппарат быстро опускается на землю. Один его конец смят и изуродован от столкновения с дисколётом. Сам же дисколёт, превратившийся в груду искорёженного железа, стремительно падает с большой высоты, распадаясь на отдельные фрагменты. По сравнению с размерами крупного аппарата он выглядел словно жалкая разбитая рыбачья лодка.

Внизу расстилался лес. Деревья самых разнообразных видов росли небольшими группами, между которыми просвечивали поляны, покрытые травой насыщенного синего цвета. По лесу протекали несколько ручьёв, придавая лесной идиллии живописный вид.

Огромный корабль, сильно накренясь, быстро опускался. Ломая деревья, он протаранил землю. Удар пришёлся вскользь, и на поверхности земли осталась глубокая и короткая рытвина. Сигарообразный аппарат, сделав борозду, зарылся носом в мягкий грунт и остановился, наклонясь. Обломки дисколёта разлетелись далеко от места катастрофы.

Геннадий находился в шоковом состоянии. Поначалу он даже не поверил своим глазам. И не мог понять, что же произошло. И каким чудом ему удалось уцелеть.

Он быстро опустился вниз, к месту крушения столкнувшихся летательных аппаратов. Его удивило, что летать ему стало значительно легче. Тело как будто стало совсем невесомым. Не чувствовалось инерционности движений. Но отнюдь не собственные ощущения занимали его мысли.

Подлетев ближе, Геннадий увидел, что огромный сигарообразный аппарат лежал на боку. Длинная, углубляющаяся внутрь пробоина зияла на его округлом конце.

Жалкое зрелище представлял собой дисколёт. Точнее то, что от него осталось. Элегантный, красивый катер превратился в искорёженный, безжизненный металлолом. Обломки валялись всюду. Несколько сломанных деревьев лежали на земле. Их обломанные ветви и разбитые в щепы стволы торчали тут и там. Крупный кусок фюзеляжа катера одним своим краем упал в ручей, частично перегородив его. Из обломка вытекала светло-жёлтая жидкость. Попадая в кристально чистую воду, она создавала на ней радужную плёнку, которая потянулась полосой по течению. Вода ручья омывала обломок. Какая-то небольшая металлическая деталь дисколёта, повисшая на вытянутых тонких трубках, похожих на жилы, болталась, колеблемая течением воды.

Внимательно вглядываясь в останки катера, Гена заметил нечто, поразившее его ещё больше, чем увиденная картина аварии. Зажатая между землёй и обломком, торчала окровавленная, неестественно вывернутая человеческая нога. Только теперь Геннадий в полной мере осознал, что он натворил. Его затрясло. Во взбудораженном состоянии он бросился на помощь человеку.

Сзади приземлился совсем небольшой дисколёт. У него не было опор-треног, он лёг прямо на грунт днищем. Открылся люк – дверь, поднявшаяся вверх. Оттуда выскочили четыре разумоида, по виду марсиане, и быстро полетели к сигарообразному аппарату. Одеты они были в серебристые комбинезоны с жёлтым отливом. Судя по фигурам и характеру движений, это были две женщины и двое мужчин. Приблизившись вплотную к летательному аппарату, они бегло осмотрели его. Затем сосредоточенно и быстро обменялись мыслями, распределяя между собой действия по аварийным работам.

Гена остановился в замешательстве, не зная – то ли ему одному оказывать помощь человеку, находящемуся под обломками, то ли призвать кого-то ещё.

Решив не тратить драгоценного времени впустую, он бросился звать на помощь разумоидов, прибывших на дисколёте. Подлетев к ним вплотную, он закричал им, что там погибает человек и нужно срочно лететь туда. Однако они не обращали на него ни малейшего внимания, словно игнорируя его.

Одна из женщин торопливо подлетела ближе к средней части огромного аппарата. Упёршись в него руками сбоку, она стала плавно поднимать его вверх. Совершенно не напрягаясь, она подняла его на высоту человеческого роста. Трое спасателей бросились в углубление в земле, оставленное днищем сигарообразного аппарата.

Геннадий удивлённо и испуганно замер, глядя на то, как маленькая женщина подняла огромный предмет. Опомнившись, он подбежал к боку аппарата. Опасаясь заходить под него, он закричал находящимся под ним разумоидам о том, что там, неподалёку, под обломками дисколёта находится пострадавший человек, и ему необходима срочная помощь. Но разумоиды как будто его не слышали.

Довольно скоро из-под аппарата вышли двое спасателей – мужчина и женщина.

Негодование вперемешку с растерянностью охватило Гену. Там погибает человек, а они занимаются чем-то, что не относится к немедленному его спасению!

Он подлетел к вышедшему мужчине и попытался грубо схватить его за рукав комбинезона, чтобы развернуть его к себе лицом.

Однако его рука прошла сквозь тело человека. Гена замер и посмотрел на неё, словно видел её впервые. Попытался ещё раз взять человека. Опять тот же эффект.

Гена замолк и остановился, поражённый страшной догадкой.

Из-под аппарата вышел последний спасатель. На руках он нёс окровавленное тело. Точнее, его верхнюю часть. Изломанная рука, неестественно изогнувшись, свисала вниз. Потоки крови залили нижнюю часть комбинезона спасателя. Весь испачканный в крови, спасатель торопливо поднялся в воздух и быстро полетел к маленькому дисколёту, на котором прибыла группа.

Геннадий увидел испачканное кровью лицо пострадавшего. Не может быть! Он узнал своё тело.

Гена остановился в шоковом состоянии. В его голове ясно и отчётливо стучала мысль: он погиб, и его тело сейчас уносят.

Но как же, в таком случае, он может видеть всё происходящее? Не иначе как его естество, его душа вылетела из тела. Что же теперь делать? Гена не знал. Подавленный ужасом произошедшего события, Гена стоял молча.

Дисколёт резко поднялся в воздух и исчез из виду, скрывшись в гиперпространстве.

Гена продолжал стоять, безучастно наблюдая за работой оставшихся трёх спасателей. Они суетились вокруг большого летательного аппарата.

Геннадием вдруг овладела странная апатия и равнодушие ко всему происходящему. Не в силах более наблюдать картину аварии, Геннадий захотел увидеть лица родных, пообщаться с ними. И тут же, к своему удивлению, он без всякого усилия, движимый одним лишь желанием, оказался в своей полости. Перед домом по траве нервно ходили Сиу и Джек.

Они были одеты в серебристые комбинезоны. Наверняка они только что прибыли издалека и ещё не переоделись.

Геннадий услышал их мысли. Они оба были крайне обеспокоены его отсутствием и исчезновением дисколёта. Сиу старалась сдерживать эмоции, навеянные нехорошим предчувствием. Джек подавлял в себе нервозность. Они не обменивались мыслями. Каждый был погружён в свои собственные думы.

Гена встал прямо напротив Сиу. Она подняла на него взгляд и явно увидела его. На её красивом лице отразился ужас. Глаза широко раскрылись, она закричала и упала, потеряв сознание. Джек бросился к жене, лежавшей ничком. Повернул её вверх лицом.

– Сиу, милая, что случилось? Что ты видела? Гена?..

Геннадию стало невыносимо жалко себя, мать, отца. От горя ему стало тяжело и тоскливо.

Джек не смог привести в чувство Сиу. Стоя возле неё на коленях на траве, он стал оглядываться вокруг. Наконец он встретился взглядом с Геной. Лицо его изменилось, он заморгал и провёл перед собой рукой, словно пытаясь убрать незримую пелену, застилающую ему глаза.

Гена продолжал стоять на месте, скорбно ожидая реакции отца. Джек стал напряжённо вглядываться в то место, где стоял Гена. Но больше он его не видел. Гена бросился к отцу, и отчаянно закричал:

– Папа, папа, я погиб! Что же теперь будет?

Но Джек уже не слышал и не видел его.

Гена почувствовал себя совершенно одиноким. Это совершенно непереносимое чувство – находится среди родных и не мочь общаться с ними.

Неожиданно для себя Гена ясно понял, что жизнь – это самое дорогое, что может быть на свете. Осознав всю тяжесть потери, ему стало очень жаль времени, проведённого впустую, в безделье. Гена вспомнил, как пренебрежительно относился к времени, отведённому для жизни, как был недоволен житейскими невзгодами; как временами ему не нравилась его жизнь… Теперь, потеряв её, он понял, что был глубоко неправ.

Гена чувствовал себя совершенно одиноким, и страстно желал общения с кем-нибудь, находящимся в его положении. Но, находясь в кругу семьи, общаться ему было совершенно не с кем. Лишь теперь, когда это стало совершенно невозможно, он ощутил в полной мере, насколько ценно общение с близкими людьми. Его отчуждение от всего и всех стало окончательным и полным. Осознание этого становилось всё более и более устрашающим.

Гена вспомнил, что порой под тяжестью невзгод жизнь казалась ему совершенно невыносимой, и хотелось умереть.

И обрести покой. Теперь, умерев, он понял, что обрёл его. Но мысль о том, что в таком положении ему придётся провести вечность, повергла его в панику.

А может, ему всё это снится? В порыве отчаянной надежды он попытался ущипнуть себя, но это оказалось невозможно.

Гена, опустив руки, обречённо и безучастно смотрел, как Джек суетится возле Сиу. Чувства его притупились, он стал терять всякий интерес к этому миру, которому он более не принадлежал. Волна переживаний схлынула. И даже любовь к матери и отцу стала притупляться. В его сознание плавно вливалось равнодушие, подобно чернильному пятну в чистой воде.

Мысли его затуманились. Гена совершенно отрешился от действительности и на краткое время совершенно забылся.

Очнулся он оттого, что почувствовал, что летит по узкому чёрному туннелю. Невозможно было описать его размеры. Стен как таковых видно не было. Однако ощущение движения именно по туннелю было совершенно явственным и чётким. Ускорение нарастало лавинообразно, и было непонятно, есть ли ему предел.

Находясь в другом мире, Гена понял, что здесь совершенно иные законы существования. Понятия пространства и времени совершенно неприменимы в этом мире. Длину туннеля невозможно измерить привычными мерками. Понятно лишь одно – он очень длинный, либо таковым кажется.

Эта невероятная скорость не поддаётся осмыслению. При движении совершенно не ощущается ни ветер, ни перегрузки, ни инерция. Однако скорость и ускорение чувствуются совершенно реально. Ему казалось, что движутся лишь его глаза, точнее, его сознание.

Гена посмотрел вперёд. Далеко впереди виднелось ярчайшее свечение. Гена ничего подобного раньше не видел и не ощущал. Это не был источник света в привычном понимании. Это было одновременно тепло, свет и нечто необычайно прекрасное. Такого великолепия нет в том мире, в котором ранее жил Гена.

Свет был настолько приятен и притягателен, что Гена совершенно забыл о своей жизни и вообще обо всём, чем раньше он жил. Едва увидев это свечение, он всей душой жаждал только одного – скорее достичь желанного источника. Он хотел быть рядом с ним, купаться в его лучах и наслаждаться одним лишь бескрайним восторгом, который вызывало в нём это невероятно приятное излучение.

Мысль о том, что бесконечная нега и упокоение может продлиться вечно, теперь вызывало у него лишь острое желание как можно скорее достичь цели. И не покидать желанный источник. Никогда.

Наконец полёт по туннелю внезапно закончился, и Гена на краткий миг оказался рядом с вожделенным источником. Ощущение полного счастья захватило Гену. Такого безбрежного чувства удовлетворённости, покоя и безмятежности Гена не испытывал раньше. Все блага мира и достижения любых цивилизаций – совершенное ничто в сравнении с истинным счастьем находиться в этом излучении. Гена почувствовал, что рядом с ним находятся такие же, как он, разумоиды, наслаждающиеся бесконечным счастьем. От сладчайшей неги и расслабления Геннадий даже не обратил на это особого внимания, лишь сладко вздохнул от перспективы быть здесь вечно.

Сколько он двигался по туннелю и находился в лучах света, понять невозможно, ибо при этом отсутствовало понятие времени.

Сверху, а может, со всех сторон, вдруг раздался громкий возглас: «Почему он здесь? Его миссия ещё не исполнена. Верните его назад».

Тут же весь мир, окружающий Гену, буквально вся Вселенная, незамедлительно, беспрекословно и с максимальной готовностью бросилась исполнять громогласное повеление. Гена почувствовал, что прекраснейший из всего существующего свет стал стремительно отдаляться от него. С огромной скоростью непреодолимая сила повлекла его обратно по туннелю. Недоумённо Гена попытался воспротивиться – он ощутил, что теряет нечто прекрасное, но был совершенно бессилен помешать этому.

Через короткое время он услышал:

– Пульс устойчивый, дыхание стабилизировалось.

Находясь под впечатлением только что совершённого путешествия по туннелю, Гена воспринял этот голос как нечто непривычное.

Сил совершенно не было. Он с трудом приоткрыл глаза. Первое, что он увидел – лица хирурга Ивана и фельдшера Миддла. Всё виделось расплывчатым, как в густом тумане. Не в силах разглядеть мутное изображение, он опять закрыл глаза. Тело казалось необычайно тяжёлым. Руки и ноги словно онемевшие. Гена хотел пошевелить пальцами, но не нашёл для этого сил.

– Ну вот, я же говорил – мы вытащим его, – сказал Иван.

– А никто и не сомневался.

– Считаю, что можно оставить его в покое.

– Согласен. Пойдём. – Фельдшер Миддл удовлетворённо посмотрел на Геннадия и подоткнул одеяло пациента. – Гена, ты в нашей клинике. Тебя клонировали, ты поправляешься. Мои… Точнее, наши поздравления. А теперь поспи. Ни о чём не беспокойся.

Геннадий всё понял. Но как-то отреагировать на мысль Миддла был просто не в состоянии.

Палата клиники была самая обычная. Светло-голубой потолок. Стены расписаны движущейся голограммой, имитирующей берег моря. С одной стороны видна спокойная водная гладь с мелкими волнами, тихо омывающими пустынный песчаный пляж. Слышался спокойный, тихий звук прибоя, шуршание песка, на который выплёскивались волны. С другой стороны простирался тропический пальмовый лес. Тёплый воздух окутывал Геннадия, лежащего под одеялом на комфортной кушетке. Приятный запах моря и мокрого песка распространялся по палате. И он провалился в сон, как в мягкую перину.

Свет плавно померк. Гена мерно дышал. Его расслабленное тело покоилось под одеялом бледно-зелёного цвета. В полумраке Иван и Миддл тихо вышли из палаты через мерцающий портал. Гена крепко спал.

Сколько он проспал, неизвестно. Проснувшись, он почувствовал слабость и вместе с тем лёгкость во всём теле. Осмотревшись вокруг, Гена увидел красивую картину местности, где всегда хотел находиться. Зрение фиксировало окружающий мир словно через трубу. Звуки казались глухими, как будто он находился под водой.

Засмотревшись на голографические картины, Гена даже не сразу сообразил, где находится.

Из задумчивости его вывела медсестра. Она медленно влетела через портал в палату и села на край кровати. Гена не был с ней знаком.

Миловидная незнакомая девушка невысокого роста, на вид марсианка. Она была одета в стандартный костюм нежно-розового цвета – короткая свободная рубашка без ворота и без застёжек, брюки. Она кокетливо поправила чёрные волосы под колпачком. Посмотрела на пациента и очаровательно улыбнулась. Гена попытался улыбнуться ей в ответ, но мышцы лица его плохо слушались. Он лишь облизнул пересохшие губы.

Медсестра беззвучно сказала:

– Привет, красавчик. Как ты себя чувствуешь?

Гена не знал, что ответить. В горле пересохло. Он сглотнул скудную слюну. С небольшим усилием поднял мелко дрожащую руку. Удивительное ощущение. Прикосновения к коже чувствовались плохо. Кажется, она как будто присыпана пылью. Гена повертел кистью руки и опустил её на одеяло.

– Теперь ты немного побудешь пациентом. Пару дней будет несильно побаливать голова в затылочной части. Это заканчивается процесс вживления головного мозга в тело. Органы чувств тоже ещё не полностью адаптировались к мозгу, поэтому их чувствительность несколько притуплена. Пока не вставай – тебе ещё не отключили шлейф от головы. Немного полежишь, а затем опять поспи. Во сне регенерация тканей проходит лучше и быстрее. Вообще, всё у тебя в порядке. Не буду надоедать тебе. Выздоравливай!

Медсестра ещё раз улыбнулась и тихо вышла через портал.

Гена рассеянно смотрел на приятные глазу виды тропической природы, и пытался воссоздать в уме хронологию последних событий. Но соображалось туго. Мысли путались, и картина получалась несвязной и размытой. Решив не мучить себя напрасными усилиями, Гена мысленно махнул на всё рукой и незаметно для себя отключился, опять погрузившись в глубокий сон.

Проснувшись, Геннадий почувствовал себя значительно лучше, чем в прошлый раз. Размяв затёкшие руки, он не почувствовал ничего необычного. Притронулся к затылку. Шлейфа нет – его уже сняли. Значит, в скором времени выпишут из клиники.

Гена сел на кровати. Вокруг него простиралась вполне реалистичная картина морского берега. Голографическое изображение казалось трёхмерным и глубоким.

Волны накатывались на берег. Шевелились кроны пальм на берегу. Временами дул бриз – его лёгкие порывы Гена ощущал на лице. Слабый запах сухих водорослей с примесью цветущих тропических растений ясно чувствовался в увлажнённом воздухе. Складывалось ощущение, что Гена не в клинике, а действительно на морском берегу. Однако на голубом небе не было видно солнца. Свет струился отовсюду.

Гена не удержался, встал с кровати и пошёл смотреть, где же, собственно, начинается голографическая картина. На нём была надета светло-жёлтая однотонная рубашка до колен, длинные рукава. Такого же цвета длинные брюки свободного покроя. Шелковистая на вид и вместе с тем бархатная на ощупь ткань приятно ласкала тело.

Ранее, работая в клинике, он много раз видел такие палаты для выздоравливающих пациентов. Каждый раз картины были разные. Но сейчас, находясь в роли пациента, он почему-то захотел подробнее рассмотреть голограмму.

Он медленно пошёл вперёд, вытянув вперёд руку. Босыми ногами он ощутил тёплый ровный пол. Его ожидания оправдались. Рука наткнулась на прозрачную твёрдую преграду. За ней виднелась картина.

– Привет. – Гена услышал мысль медсестры.

Он не заметил, как она вошла. Эта была всё та же миловидная девушка.

– Иван и Миддл приносят извинения. Они сейчас на операции и не могут прийти, просили тебя дождаться их. Они скоро освободятся и придут.

– Насколько полно прошло моё клонирование?

– Все процессы завершены успешно. Впереди короткий курс реабилитации, но его, как ты знаешь, можно пройти амбулаторно. Стационарное пребывание более не обязательно.

– Я бы хотел скорее попасть домой. У меня много вопросов, которые как можно скорее нужно разрешить. Передай, пожалуйста, врачам мою глубокую признательность за спасение жизни. Я вернусь чуть позже и пообщаюсь с ними.

– Понимаю тебя. Пожалуйста, как тебе будет угодно.

Гена подлетел к порталу и перешёл к себе в полость.