Текст книги "Преодоление"

4. Жизнь в посёлке

В самом начале лес валили обычной двуручной пилой. Затем грандиозным шагом вперёд стало новшество – лучковая пила. Только позже появилась бензопила, которая совершенствовалась и совершенствуется по сей день. Но чего-либо кардинально нового никому больше изобрести не удалось.

Озабоченный Михаил Богданович работал вальщиком и толканом на лесозаготовках, на делянке. Толкан – это помощник вальщика, который длинным деревянным шестом с металлическим остриём на конце надавливает на ствол дерева, способствуя падению дерева в нужном для дальнейшей его транспортировки направлении при спиливании комля бензопилой. В основном отец работал вальщиком, но даже в летнюю пору руки, одетые в шерстяные перчатки, преследовала вибрационная болезнь, которой способствовали переохлаждение, вынужденное положение тела, шум, мышечное напряжение. Случалось, что пальцы на руках дрожали, ощущалось онемение, судороги – на головокружение в этих ситуациях внимания обращали меньше всего.

Поэтому Михаил временно менялся с толканом ролями, пока утихала ноющая боль в суставах рук, а особенно в кистях, в пальцах.

Среди обитателей посёлка имели место случаи, когда после нескольких лет работы с бензопилой человек без должной медицинской помощи так загонял себя в вибрационную болезнь, что вынужден был навсегда прощаться с данным видом деятельности и уезжать из лесозаготовительного посёлка в тёплые края, где можно справиться с высокой степенью данного профессионального заболевания.

Толерантная Анна Кузьминична работала сучкорубом первоначально на делянке вместе с супругом. Когда выяснилась первая беременность, её, как и других попавших в интересное положение работниц лесозаготовок, перевели на лёгкий труд. Причём это предусматривал годовой техпромфинплан лесопункта. Женщине писали в трудовой книжке, что она переведена нянечкой в детский сад. Конечно, никакого детского сада не было, просто утром в дом к женщине приводили маленьких детишек, которых она кормила, поила, переодевала, забавляла до вечера, когда родители после изнурительной работы забирали своих чад по домам. Иногда женщину в положении от тяжёлых трудов назначали прачкой, чтобы она потихоньку что-нибудь простирала из спецодежды. Иногда такую женщину назначали уборщицей в дом культуры. В общем, женский труд уважали, а самих драгоценных женщин очень берегли.

Бичом, особенно для вновь приехавших, в летней тайге были комары, которые вмиг облепляли незащищённую поверхность кожи и наносили неприятные, а порой и болезненные укусы. В посёлке, тем более в районном центре, данная проблема стояла менее остро. Но в тайге без антикомарина обойтись было невозможно, поэтому им обильно опрыскивали спецодежду, стараясь, чтобы спасительная жидкость не попала на слизистые оболочки, особенно в глаза. За использованием антикомарина детьми зорко наблюдали взрослые, чтобы избежать неприятных эксцессов. Михаил Богданович обратил внимание, что если в болотной воде намочить шапку и рукавицы, а также опрыскать ею одежду, комары наносят меньший урон, воспринимая запах болота как нечто родное, сакральное. Поэтому Михаил при каждом удобном случае мочил или окроплял спецодежду болотной водой.

* * *

Если по утверждению известного сатирика Аркадия Райкина в стране имелся значительный дефицит многочисленных товаров, то в лесозаготовительном посёлке порой и не ведали о дефиците, просто не зная или не понимая, что такие вещи могут вообще существовать в их забытом богом и властями крае. Например, если в Москве и в иных крупных городах граждане гонялись за цветными телевизорами и стояли за ними в длинных очередях, то в лесозаготовительном посёлке такая проблема полностью отсутствовала, потому что телевидения вообще не наблюдалось.

* * *

Однажды механика лесопункта разбудили ни свет ни заря и передали важное указание срочно явиться в контору. Слегка перекусив и наспех одевшись, он поспешил на работу и по дороге узнал, что посёлок полностью остался без воды.

В конторе ему передали требование: «К начальнику лесопункта срочно».

Скинув тёплую куртку и ондатровую шапку, через десять секунд механик предстал перед старым фронтовиком, попыхивающим «Беломорканалом» от фабрики Клары Цеткин. Начальник лесопункта с желтоватой кожей возле рта быстро и доходчиво обрисовал механику прискорбную тяжёлую ситуацию и выдал боевое задание:

– Полетел глубинный насос нашей местной водонапорной станции, весь посёлок остался без воды. Сейчас переориентировали машину-бочку «ГАЗ-53», что подвозила воду к деревянным домам в райцентре. Теперь «газик» подвезёт воду в наш посёлок, но этого недостаточно, вода нужна людям и на производстве. Сейчас все мы, и я в том числе, ищем глубинный насос и готовы отдать за него горы золотые. Так что без промедлений подключайся со всеми своими людьми.

– Вопрос, однако, очень серьёзный, – объяснил вальяжно закинувший ногу на ногу начальник нижнего склада лесопункта, сидевший на старом потрёпанном чёрном кожаном диване; на голове блестели залысины, сам он беспрестанно дымил болгарскими сигаретами с бледно-оранжевым фильтром. – Найти всего-навсего один глубинный насос, который качает воду из глубины артезианской скважины, – дело сложное. Это ж не консервная банка с бычками в томате.

Звонили по разным организациям и директору «Сельхозтехники» в Ухту. Однако результативность оказалась нулевой.

Дозвонились до партии геологоразведчиков. Те могли достать через Москву, но нескоро и дорого – запросили золотые горы, а именно новый передний мост для автомобиля-внедорожника «ГАЗ-69», вместо которого легче было достать сам новенький «козлик».

Наконец уже перед обеденным перерывом инженер-электрик леспромхоза сообщил, что насос найден и отправлен к зданию скважины в нашем посёлке.

– Где его откопали? – спрашивали все с радостью, восторгом, непониманием и изумлением.

– В райпотребсоюзе, – отвечал ушлый инженер-электрик.

– Я же одному из первых звонил председателю РАЙПО, и Тырин сказал, что нет, – удивлялся механик.

– Он и сам не знал, что у него есть на складе. Я ему дал расписку, что вернём точно такой же новый.

– У директора по фамилии Варга, работающего в ухтинской «Сельхозтехнике», я заказал три точно таких же глубинных насоса, но они, если и придут, то нескоро, – механик лесопункта невозмутимо рапортовал о своей деятельности.

Начальник лесопункта пояснил:

– Иван Тырин – это мощный и светлый человек. Когда он вернулся с войны, на его бравой груди блестела всего одна медалька. А теперь и боевые заслуженные награды через райвоенкомат ему доставили, и всяких юбилейных медалей надавали, так что у него их теперь полным-полно.

Леспромхозовский инженер-электрик вернул всех к действительности:

– Соединения электрических клемм на насосе с электропроводами обычной изолентой не заизолируешь, так как глубинный насос всё время находится погружённым в воду под постоянным высоким давлением. И при обычной изоляции из-за негерметичности произойдёт короткое замыкание, и электродвигатель гидронасоса моментально выйдет из строя. То есть насос опять полетит.

– Чем же нужно изолировать? – спросил начальник лесопункта.

– Презервативами.

– Это как и почему? – удивился он.

– У них очень эластичная, очень тонкая и очень прочная резина, поэтому такая изоляция около полугода выдержит или даже больше, – авторитетным тоном пояснил своё предложение инженер-электрик.

– Мы-то как долго сможем протянуть на твоих презервативах? – спросил начальник лесопункта, его лоб морщился.

– Пока не достанем настоящую промышленную глубоководную гидроизоляцию, которая уже заказана по нескольким направлениям, – рапортовал инженер-электрик, постоянно кивая головой в знак подтверждения.

– Так в чем дело, почему стоим? – закипятился начальник лесопункта.

– В нашей районной аптеке полностью отсутствуют данные изделия. И уже достаточно длительное время.

Начальник лесопункта обратился к механику:

– Обзвони для поисков презервативов все деревни и все посёлки окрест. Надо срочным образом спасать людей. Может быть, хоть где-нибудь завалилась пачка-другая презервативов.

У механика лесопункта имелось право на междугороднюю связь, но начал он с родной районной аптеки, где у него была хорошая знакомая.

Инженер-электрик тут же посоветовал:

– Не говори для чего нужно, а то ни за что не дадут.

Механик звонил за реку, вверх по реке, вниз по реке и везде, но по всем фельдшерско-акушерским пунктам оказался голяк.

Как и предполагалось, в поселковых и деревенских аптеках отвечали девушки и женщины, которые с некоторым удивлением объясняли, что не то что месяцами, а годами данные изделия не поступали для реализации.

Получив отказ в аптеке соседнего райцентра, как в последней инстанции, механик сокрушённо спросил ответившую девушку – работницу аптеки:

– И что же делать?

Без какого-либо промедления девушка порекомендовала ровным подбадривающим громким голосом:

– Дуй напрямую!

Телефонная трубка плотно к уху не прикладывалась; в кабинете вместе с табачным дымом висела напряжённая тишина, и логичный совет расслышали все, что вызвало оживление. Но воз-то оказался несдвинутым.

В областной центр звонить вряд ли стоило – туда следовало бы ехать, но это за сто восемьдесят вёрст по хреновой грунтовке. То есть если там и можно обзавестись данными жизненно важными изделиями, то вернуться можно было только к завтрашнему вечеру. А это уже оказывалось слишком поздно.

Машина-водовоз с синей кабиной и жёлтой четырехкубовой бочкой сделала из райцентра два рейса.

Неразрешимую дилемму помог решить один из электриков леспромхоза, принёсший из дома несколько пар белых медицинских хирургических перчаток втайне от своей любимой жены врача-хирурга.

Отдавая перчатки, он сокрушённо предсказал:

– Любимая моя супруга как только обнаружит пропажу своих драгоценных предметов спецодежды, сразу же меня убьёт.

– Где она их достала? – спросил главный электрик леспромхоза.

– Прошлым летом во время отпуска мы с ней оказались в Москве, а там имелся специальный магазин, где продавались товары для медработников.

Медицинские хирургические перчатки срочным образом порезали ножницами на полосы для использования их в качестве гидроизоляционного материала и заменили таким образом ими дефицитное изделие.

Инженер-электрик обещал, что через три или четыре месяца изоляцию заменит на правильную, стандартную.

Следует, конечно, вспомнить, что всё это добром окончившееся событие происходило в советской коммунистической действительности всего за два года до Московской Олимпиады.

Домой механик вернулся затемно, морозец давал о себе знать, проблемы с водой преодолели. И жизнь вновь наладилась.

* * *

При конторе лесопункта имелся фельдшерско-акушерский пункт, в котором можно было найти лишь вату, бинт, йод и коробку просроченного анальгина.

Кроме здания конторы лесопункта, имелись иные деревянные постройки: магазин райпотребсоюза, пекарня, водонапорная башня и жилые щитовые дома. Был ещё и клуб, который иногда некоторые жители посёлка называли возвышенно: дом культуры.

Согласно расписанию, по вторникам, четвергам, субботам и воскресеньям клуб превращался в кинотеатр, где гоняли заезженные фильмы про Ивана Бровкина или Чапаева, показывали «Волга-Волга» и другие подобные ленты. Иногда, к всеобщему удивлению, здесь можно было увидеть новые цветные фильмы и даже импортные. Билеты продавали по доступной цене, так что по выходным и праздничным дням в кинозале был полный аншлаг. А по будним дням основным контингентом зала были дети школьного возраста, которым радушные родители дозволяли развлечься кинематографом.

В клубе, конечно, имелась и библиотека с книгами школьной программы. Были здесь и многотомные издания, и журналы, подшивки центральных газет и районной газеты «Заря», а также техническая литература. Интерес к книгам возрастал в слякотный и зимний период, а в летнюю пору катастрофически падал из-за того, что у людей появлялись подсобные работы или многие лесозаготовители уезжали по отпускам.

Библиотекой и клубом заведовала одна женщина с широко открытыми приветливыми глазами; за плечами – законченный библиотечный техникум. Она могла при желании посетителя поговорить о любой книге, о любом поэте и писателе и посоветовать что-либо действительно подходящее в соответствии с конкретными запросами потенциального любознательного читателя.

Фойе клуба вмещало два метровых стола, раскрашенных в чёрно-белую клеточку, на которых учились и играли в шахматы и шашки юные местные дарования и спортсмены.

Попытки создать какую-нибудь самодеятельность вроде хора или танцевальной группы регулярно проваливались, в первую очередь потому, что у людей отсутствовало свободное время. Пенсионеров в посёлке не было, работающее население после тяжёлого трудового дня мечтало в первую очередь об отдыхе, школьники с пятого класса тратили на поездку в школу и обратно два часа и более и также почти не имели свободного времени. Школьниками начальных классов занималась учительница с полной нагрузкой и помогала детям разучивать стишки из программы по литературному чтению. Оставались дети детсадовского возраста, к которым нужен особый материнский подход, какой культпросветработникам не преподавали. Кроме того, зимой донимали трескучие морозы.

Надо добавить, что в летнее время многие семьи отправляли своих детей куда-нибудь подальше на юг, чтобы те посмотрели на иную природу и архитектуру, на иной уклад жизни.

Основными продуктами в магазине являлись мука, крупы и консервы; последние были рыбными, мясными, овощными; подсолнечное масло продавалось на разлив. Обычно на витрине стояли сорта плодоягодных российских вин и виноградные вина Молдавии. Шампанское и коньяк спросом у местного населения не пользовались. Водку употребляли, чтобы хоть временно унять физическую или душевную боль. Десертным вином украшали праздники, какими заведовали обычно женщины. Замороженное мясо являлось редкостью, и его брали не более одного килограмма на семью, чтобы оставить и другим. И если вдруг кому-то удавалось подстрелить лося, тушу которого раскидывали на несколько домов, то в этих семьях никогда не говорили, чьё это было мясо. Все утверждали, что купили, пусть и несколько месяцев назад, в магазине замороженное мясо сайгака или оленя.

Два раза в неделю в магазин завозили из местного совхоза сорокалитровый алюминиевый бидон свежего молока, продававшееся исключительно тем, у кого имелись дети, или тем, кто прохворал. Впрочем, никто и не претендовал на данный деликатес, зная, что он предназначен непосредственно для подрастающего поколения. Серый хлеб из местной пекарни часто в один день не раскупался полностью, особенно по выходным и в праздничные дни. Потому что в те времена хозяйки сами в домашних условиях выпекали вкусный хлеб, а также стряпали пышные оладьи, тонкие блины и замечательные пироги с использованием летних и осенних заготовок ягод, которые доставались порой непросто.

* * *

Интересная история, что приключилась с экономичной Нюрой Ковалёвой, которая вначале работала сучкорубом на верхнем складе, затем с двумя детьми осела в лесозаготовительном посёлке. Заработка мужа – водителя лесовоза – хватало, чтобы без излишеств прокормить и приодеть трудовую семью.

В начале августа их ребята-школьники отдыхали в оздоровительном центре на юге, в Краснодарском крае, как и многие другие из этих мест. Родители частенько подумывали, что выпала им лихая доля – пусть хоть дети немного узнают лучшей жизни, увидят горы и море, которых сами родители никогда в глаза не видели.

Утром воскресного дня соседки по посёлку пошли за малиной на старую делянку и Нюру приглашали с собой за компанию, но она отказалась, посетовав, что накопилась уйма различного белья, которое надо срочно простирнуть, ведь погода позволяет.

Пока супруг после тяжких трудов отсыпался следующим ранним утром, она, посмотрев, что белье еще влажное, прихватила новый эмалированный трёхлитровый бидон и отправилась за малиной одна; благо заросли спелого малинника находились в километре от лесозаготовительного посёлка.

Малину поселковые жители собирали, прежде всего, чтобы сваренное из неё вкусное и ароматное варенье помогало в слякотную погоду или в стужу преодолеть различные хвори.

Как и всё основное население, Нюра прожила в посёлке более десятка лет и достаточно хорошо знала близлежащие места, безукоризненно ориентировалась, поскольку многократно ходила здесь по грибы и по ягоды с семьёй или с подругами.

Вдоль тропы стали попадаться отдельные низкие кустики, затем встречались целые куртины кустов, и вот пошли высокие заросли, где аромат малины при безветрии перебивал запах таёжной хвои.

На узорчатых зелёных листиках кустов малины еще местами брильянтами сверкали капельки росы.

Чтобы не терять драгоценное время даром, Нюра принялась щипать спелую малину обеими руками, подвязав бидон кушаком на поясницу. Когда в нем набралось уже значительно больше половины и он стал серьёзно оттягивать кушак своим весом, Нюра сняла бидон с привязи, поставила его на землю среди различных мхов и продолжила кропотливый сбор лекарственного средства.

Глянув на часы, она предположила, что минут через двадцать можно заканчивать промысел и возвращаться домой убирать высохшее бельё и будить любимого мужа к вкусному завтраку.

Уже минут пять она с удивлением отчётливо слышала, что кто-то недалеко от неё ходит по малиннику.

«Передо мной свежих следов на тропе никаких не наблюдалось, значит, кто-то из посёлка после меня пришёл в этот малинник собирать ягоду. Быть может, вместе нам будет веселее дособирать и отправиться домой», – размышляла она улыбаясь.

Этот кто-то оказался уже совсем рядом, уже отчётливо слышалось его напряжённое дыхание, и Нюра увидела по верхушкам, как он отодвинул в сторону несколько крупных высоких веток малины.

Чтобы увидеть загадочного конкурента-сборщика ягоды-малины и перекинуться с ним парой-другой стандартных фраз о ягодах и о погодных условиях, она медленно отодвинула ближайший к ней пучок стволов малины и обомлела.

Прямо на неё глядели угольно-чёрные удивлённые медвежьи глаза. Секунд пять, а то и больше, они стояли молча, как парализованные.

Наконец Нюра вышла из оцепенения, отпустила пучок кустов малины, который неожиданно открыл ей мохнатого царя зверей, стоявшего на задних лапах. К ней в конце концов вернулся дар речи, и она закричала, что было мочи, бросилась бежать к тропе, а дальше по ней к родному посёлку без остановки и без оглядки.

Дома она никак не могла прийти в себя из-за полученных удручающих жутковатых впечатлений, несмотря на успокоительные увещевания соседок и любимого супруга. Солёные слезы лились неиссякаемыми ручьями. Она прерывисто, с запинками повторяла всем интересующимся:

– Я обмерла, остолбенела и подумала первоначально, что это настоящий страшный оборотень! Человек, превратившийся в медведя. Он осознанно и удивлённо, не мигая, смотрел мне в глаза.

К ее жилищу пришли три охотника в патронташах цвета хаки, и все с двустволками. Двое из них были любителями, а один – профессионалом, который зарабатывал себе на кусок хлеба охотой, в основном на пушного зверя. Он заключил договор с райпотребсоюзом, по которому сдавал пушнину. Ружья у всех были шестнадцатого калибра. Но если у любителей природы их изготавливал Ижевский ружейный завод, то у профессионала ружьё было тульского производства.

Нюру всячески успокаивали соседи, подошедшие охотники и другие жители посёлка. Все уговаривали её прийти в себя и сходить вновь на то роковое место, но она ни в какую не соглашалась.

– Бидон-то у тебя красивый, совсем новый, пойдём, Нюр, отыщем, – говорили поочерёдно любители природы.

– Не нужен мне никакой бидон, отстаньте! Не нужна никакая малина! Отстаньте от меня, ради бога! Дайте мне успокоиться, – отвечала она, постоянно всхлипывая, да так, что полностью намочила горькими слезами белое вафельное кухонное полотенце.

Она дала согласие на возвращение за бидоном только после того, как профессиональный охотник пообещал, что возьмёт с собой в малинник Полкана. Этот большей частью чёрный пёс был лайкой, но выглядел крупнее всех поселковых собак. Из-за большого веса его не брали на зимнюю охоту, так как его лапы тонули в снегу. Славен он был тем, что много раз облаивал медведей и прогонял их от посёлка подальше в тайгу.

Шедшую по тропе к малиннику процессию возглавлял Полкан с профессионалом, затем шёл охотник-любитель, далее – заплаканная Нюра, а замыкал отряд еще один охотник – любитель природы. У всех них ружья были заряжены круглыми стандартными свинцовыми пулями.

В том самом месте, где следовало повернуть в заросли малинника, Полкан сделал стойку и насторожился.

Шедший первым любитель природы снял ружьё с плеча и с предохранителя, взял его наизготовку, пошёл вперёд, в заросли малины, и вскоре тихим голосом спросил:

– Это твой бидон с голубыми колокольчиками?

– Мой, – ответила Нюра, угрюмо всхлипнув, и добавила: – Он жёлтый снаружи, а внутри белый.

– Он упал, и часть малины просыпалась на землю.

– Ну и ладно, пусть хоть сам бидон останется целым, – отозвалась Нюра без тени сожаления в голосе.

И все пошли по натоптанной тропе к найденному бидону. Хозяйка подняла его, не делая никаких попыток собрать просыпавшиеся на зелёный мох вкусные ягоды.

Вновь неожиданно раздался тихий удивлённый голос первого охотника, любителя окружающей природы:

– Ну и наделал здесь Топтыгин…

Все подошли и увидели изрядную кучу, которую оставил после себя хозяин тайги. Полкан, обнюхав её с разных сторон, рвался в погоню, но его удерживал поводок в руках профессионала.

– Ты, Нюра, наверное, тоже трусики хоть немного испачкала? – спросил первый любитель природы.

– Да, пришлось менять, – откровенно призналась Нюра и смутилась.

Профессиональный охотник сходил с Полканом по следу в заросли тайги метров на пятьдесят и вернулся. Он сообщил, что медведь не просто уходил, а убегал галопом. Он подмигнул друзьям-любителям и, обращаясь к Нюре, произнёс совершенно серьёзным тоном:

– Если у тебя дела таким образом и дальше пойдут, уважаемая Нюра Батьковна, в наших окрестностях ты перепугаешь абсолютно всех бурых медведей, и они разбегутся отсюда во все стороны необъятной тайги.

Оба охотника-любителя, поправляя на плечах ружья, пытались сдержаться изо всех сил, но не смогли и прыснули дружным громким и задорным хохотом, а у Нюры наконец прорезалась первая за последние напряжённые часы лёгкая улыбка.