Текст книги "Мы наш, мы новый…"

Глава 15

– Хвостик, ты же понимаешь, что сделала? – Верховная жрица ни в коей мере не грозно, скорее, наоборот, сочувственно, посмотрела на Ариту. – Твой протеже – это настолько деструктивный фактор, что после его появления я на полном серьёзе не дам этому миру и двух лет спокойной жизни.

Когда-то они дружили. Вместе учились при храме, постоянно помогали друг дружке готовиться к зачётам и экзаменам. Вместе сбегали в лес, за ягодами и просто так, за впечатлениями. В храмовой школе кормили не сказать, что впроголодь, но и не до отвала, поэтому две будущих магини старались почаще разнообразить свой рацион. Опять же, юность, адреналин, до зуда в кончиках пальцев хочется сделать что-то такое, о чём потом девчонки в палатах будут шёпотом рассказывать одна другой. И обязательно чтобы показывали при этом пальцем и делали круглые глаза.

С тех пор прошло больше пятидесяти лет. Сейчас Шафира Ана сэр Таура – верховная жрица Хаари, одна из трёх глав самого крупного клана, но всё равно при встрече то и дело называет свою старую подругу школьным прозвищем. Сейчас она это сделала намеренно, чтобы показать, что ни вражды между кланами нет, ни опалы местным структурам не ожидается.

Арита сидела напротив, на том самом месте, где вчера восседал он, возмутитель спокойствия и источник столичного недовольства. Женщина смотрела на старую подругу, удобно расположившуюся на хозяйском месте и недоумевала, когда это весёлая жизнерадостная девчонка обзавелась настолько тяжёлым, стальным взглядом? Смотреть Шафире в глаза было сложно, будто на яркое солнце. И, вроде, ничего страшного не жрица сказала, не кричала, не ругалась. Даже улыбалась. Но всё равно ощущение, будто в храмовой школе к настоятельнице вызвали. Старший инквизитор клана еле заметно качнула головой, сбрасывая наваждение, и доброжелательно улыбнулась в ответ.

– Знаешь, ты бы ему тоже противиться не смогла.

Сам виновник случившегося в тот момент уже десять минут, как нырнул с крыши, используя вместо «колдуна» чей-то полосатый чулок, и теперь ловил восходящие потоки в предгорьях, стараясь при этом не выпустить из внимания дорогу. Впрочем, тело выполняло привычные действия на полном автоматизме, позволяя прокручивать в сознании события последних часов. Нет, он не убежал, как могли бы подумать столичные пришельцы. И не испугался. Точнее, страх присутствовал, но не за себя.

Колонна оккупантов вышла из-за поворота дороги, шелестя развивающимися знамёнами, грозно топая тяжёлыми сапогами по камням, и невнятно скандируя что-то, должное внушать уважение к силе. Блестящие стальные латы, начищенные до зеркального состояния щиты, наконечники копий над головами, разбрасывающие солнечные зайчики. Это внушало. Захудалый на их фоне ряд защитников сразу стал выглядеть недостаточным для обороны. И форма на наших блестит не так, и в глазах нет той уверенности и решимости.

Андрей уже тогда понял, что ему лучше сейчас оказаться подальше от цитадели. И вовсе не для собственной безопасности, а потому что девчонок жалко. Их же всех положат в попытке добраться до него – мужчины, ломающего всю структуру местного общества. Ни перед чем не остановятся.

А потом прибывшие маги накрыли диверсионную группу Сараны. Одной мощной огненной волной. Сожгли вместе с тутовой рощей, из которой девушки успели сделать единственный залп. Глядя на стену огня, с треском и гулом пожирающую стволы деревьев, Сердюк понял, что пришельцы не остановятся, пока не добьются цели. Он оглянулся на Ариту и увидел блестящие полоски слёз на её щеках. Тогда-то и пришёл в его голову план.

– Я предлагала Андрею самому выйти к вам. Убеждала, что вы могли бы договориться, что при достаточной покорности с ним ничего бы не случилось. Но разве с ним поспоришь? Нет, говорит, надо пользоваться случаем. Пока они все здесь, я за полдня долечу до Дармаса и не оставлю от их храма камня на камне.

– Что?! – Шафира Ана сэр Таура приподнялась, со стуком опершись ладонями о стол. – Что ты несёшь?

– Ты его просто не знаешь, рыбка. – Арита грустно улыбнулась. – Этот мужчина – не только очень упёртый человек, но и отличный боец. Мы так и не смогли его взять, пока он сам не решил сдаться. И это Андрей ещё не хотел убивать моих амазонок, сдерживался. Что же случится, если его разозлить, я и представить боюсь. А Андрей сейчас очень зол на храм.

– Да что за бред? Мы ему ничего не сделали.

– Девочки, сестры Сарана и Таруша, беременны. Да ты, наверняка, это знаешь. И знаешь, что у обеих них должны были родиться сыновья.

Верховная жрица медленно наклонила голову, подтверждая. Затем искоса посмотрела на собеседницу.

– Были?..

– Сарана была в той роще, что вы сожгли.

Андрей уже заворачивал за дальний пологий склон, когда увидел, что его хитрость удалась. Кольцо осаждающих распадалось, спешно и суетливо переформировываясь в походную колонну. Самое главное удалось – девочки остались живы. А ещё… Он не уверен, но, кажется, среди глядящих вслед он видел знакомые африканские косички.

– Если любишь, отпусти, – печально улыбнулся банальной фразе пилот.

Странное чувство испытывал молодой человек к этой девушке. С одной стороны, было в их знакомстве что-то от первых дней с его Верой. Та же борьба характеров, тот же любознательный, жизнерадостный ум. Даже внешнее сходство, хотя, через пару часов ночных разговоров, Андрей на внешность и внимание обращать забыл. А с другой стороны… Где-то в душе шевелилось ощущение измены. Будто переспал с родной сестрой жены. С двойняшкой. Наверное, если бы не это, то он постарался забрать новую знакомую с собой. А так… Может быть, именно по этой причине его и тянуло конфликтовать, давить на неё, подсознательно гнать от себя. И скучать, когда её нет рядом.

Приземляться за всё время пришлось трижды. Благо, справа всю дорогу были горы, а слева – море. Общая длина пути получилась не меньше четырёхсот километров. Если бы не широкие и постоянные восходящие потоки, кое-где, возможно, пришлось бы тащить крыло на себе. Помогла и здешняя атмосфера. Андрей давно почувствовал, что давление на этой планете превышает земное по меньшей мере вдвое. И сейчас это играло за него. Дома при всём желании махнуть на такое расстояние без нескольких посадок не получилось бы даже на итальянском «Ламинаре».

Последняя посадка была окончательной. На миниатюрную лесную поляну, взлететь с которой позже не было возможности даже теоретически. Деревья вокруг и никакого уклона. Зато до Города… как его, Дармаса, оставалось не больше километра.

Городишко очень напоминал Пруссию. Компактные двухэтажные домики красного кирпича, многие с крашеными в белое швами, дверными и оконными проёмами. Вверху черепичные крыши и печные трубы, а внизу множество то ли лавочек, то ли кафе, кое-где даже столики на тротуаре. Особо зажиточные ставили поверх труб даже флюгера, он, правда, так и не понял, зачем. Но ничего общего с нищетой и безысходностью Дорбы. Сразу было видно столицу.

Храм доминировал над всем городом, его полукруглый купол, выкрашенный ярко-синей краской, можно было видеть из любой точки, так что проблем с ориентированием не было. А вот местные жители вели себя несколько неадекватно. Почему-то все вокруг, едва увидев мужчину, спешили спрятаться. В окнах характерно шевелились занавески, то и дело слышались хлопки закрывающихся дверей. И вообще, двигаясь по пустынной улице, Андрей чувствовал сотни глаз, пристально и очень недобро его разглядывающих. И если раньше он ещё мог сомневаться, стоит ли идти в храм, или может, всё-таки, попытаться спустить конфликт на тормозах, то теперь дальнейшие действия были ясны. У него остался единственный шанс выжить в этом мире – пойти в центральный храм и договориться с местной глав-бабой. Мол, не взыщи, но появился в подшефном тебе мире ещё один неучтённый фактор. Который, при должном сотрудничестве, сможет продлить вашу агонию ещё лет на сто, а то и больше.

– Неужели она не понимает?! – спросил Андрей пустую улицу.

Ответа, понятное дело, не дождался.

Храм давил. Тяжёлые стены возвышались всё заметнее с каждым шагом. Нарочито грубо обработанный камень, массивные колонны, двери высотой в три человеческих роста. На фоне подобной архитектуры человек казался сам себе маленьким и ничтожным. Гулкие шаги в пустом безмолвном зале только добавляли эффекта. Андрей прошёл на середину, покрутился, ища сам не зная что. Глаз каждый раз цеплялся за соразмерную помещению статую красивой женщины. Изваяние, казалось, было везде. Наверное, потому, что являлось основным элементом внутреннего убранства, и куда бы посетитель ни смотрел, в итоге видел её. Сидящую мать с распущенными волосами, блаженной улыбкой и младенцем на руках. Что-то в ней было от многочисленных изображений мадонны. Та же величественность, благородство во взгляде. И неприметная дверь справа от длинных каменных одежд.

Никаких иных проходов не было. Андрей подошёл, подёргал ручку.

– Семён Семёныч, – он хлопнул себя по лбу и толкнул дверь от себя.

Внутри было не так величественно. Обычный коридорчик, с потолком нормальной высоты и уже знакомыми магическими светильниками на стенах. Пять дверей. Запертых. И одна двустворчатая, даже на вид более важная, в конце. Молодой человек подошёл, и рывком распахнул обе створки.

– О! – послышался пьяный мужской голос. – Давай, подваливай, водка стынет.

Андрей в недоумении стоял на пороге, глядя на расхристанного пузатого мужика в летах, сидящего за длинным, средневекового вида, столом. Вид у него был явно хозяйский. Перед ним стояла вереница керамических тарелок, наполненных различной снедью, два кувшина и… Привычная, домашняя пол-литровая бутылка. Андрей присмотрелся… «Столичная», гласила надпись на этикетке. Молодой человек даже головой помотал. Надо же, полное ощущение, что он сейчас перенёсся на Землю, причём во времена своего детства. Андрей крепко зажмурился и ущипнул себя, чтобы убедиться, что перед ним не галлюцинация.

– Ну чё встал? Давай сюда, долго я ждать буду?

Мужик был крепко пьян, но полон сил и от применённых средств развеиваться не желал. Андрей обалдело подошёл и присел на расписную деревянную лавку. Хозяин молча подвинул ему привычный с детства гранёный стакан, заполненный как положено, под верхнее кольцо.

– С приехалом тебя, пацан, – мужчина не глядя махнул свою тару, шумно вдохнул, и со стуком поставил стакан на стол.

Андрей огляделся. Это было нереально. Сюрреалистично. Среди средневеково-роскошной комнаты, между висящими на стенах картинами, изображавшими всё ту же Хаари, бухал водку седой толстый мужик со всклокоченной шевелюрой, пару дней небритыми щеками. В майке-алкоголичке, всё отличие которой от привычной было лишь в используемой ткани. И чувствовал себя этот анахронизм, как дома. В голове всплыла слышанная в детстве юмореска Аркадия Райкина. «В греческом зале, в греческом зале…»

– Ну? – мужик придвинулся к Андрею, обдав его густым спиртовым выхлопом. – Ты чего не пьёшь-то? Нерусский что ли?

– Русский, – машинально ответил пилот.

– Т’да пей! – хозяина качнуло. – Т’бя звать хоть как?

Язык у него уже заплетался, но взгляд был твёрдым, руки не дрожали.

– Меня вот, к п’рмеру, Влад’слав Александр-р’ч. Слава я. Да! – Он вскочил и задрал пустой стакан. – Слава! Слава мне!

И тут же рухнул на табуретку. Голова его едва разминулась со столешницей. Но уже через секунду Слава вновь пытливо разглядывал гостя.

– Так т’кто? Кто ты есть такой, а?

– Андрей.

– Да? – мужик вновь с интересом, как на редкую диковинку, посмотрел на собеседника. – Давай тогда выпьем, Андрей. За зн’комство, а? А то одному, знаешь, к’скучно? Тут же, мля, одни бабы кругом. Тьфу! А с ними, – Слава махнул рукой, забыв, что в ней зажат стакан. – Ни на рыбалку, ни бухнуть по-людски. Даже спеть…

Он молча плеснул себе, не глядя, опрокинул водку в рот, и выставил вперёд крепко сжатый кулак.

– Идёт охота на вол-лков, идёт охот-т-та-а! – булькающим голосом заорал Слава. – На сер-рх-хщникоф-ф, матёрыхыщникоф-ф!

Минут пять звучала нетленная композиция Владимира Семёновича в немузыкальном переложении Владислава Александровича. Песня представляла из себя один и тот же куплет, много раз повторенный с разными интонациями. Наконец, вокалист утомился и вновь налил себе из уже почти пустой бутылки. Выпил, сунул в рот кусочек мяса, покрытый соусом, и вновь обратился к гостю.

– Ты не думай, – сквозь непережёванное промямлил он. – тут офигенно. Опять же, свежие бабы. Мне вон, моя каждую ночь новых подгоняет. А будешь ко мне поближе держаться, – он хитро подмигнул обоими глазами по очереди, – и тебе перепадёт. Я добрый. А ты чё не пьёшь-то?

Андрей вдруг сообразил, что понимает собеседника без помощи криптана и базкома. То есть он реально говорил по-русски. За время общения через эти устройства пилот настолько к ним привык, что уже не обращал внимания. А здесь вот, оказывается, говорят на родном языке. Эта новость ошеломила его едва ли не больше, чем всё предыдущее. Он схватил первый попавшийся кувшин, внимательно его понюхал, сок какой-то, спиртом не пахнет, и прямо из горла сделал несколько жадных глотков. Слава смотрел на него, как на предателя.

– Пидр-р что-ли? – настороженно спросил он.

– Не, – Андрей уверенно мотнул головой. Родной язык непостижимым образом добавил ему уверенности. – Не могу я, Слава. Аллергия. Задохнусь сразу же и помру. Не поверишь, всю жизнь вот так мучусь. Все за стол, а я минералку.

– Ну ты и муда-ак, – протяжно резюмировал хозяин. – Я тут, мля, жопу рву на британский флаг, в’йска за ним посылаю. А он…

Слава огорошенно манул рукой.

– Так ведь не только в пьянке дело. Тут работы немеряно, – Андрей постарался перевести диалог в нужное ему русло. – Вон, возрождать надо общество, учить, жизнь налаживать. Они же вымирают, как мамонты!

Пьяница недоуменно смотрел на него, всё сильнее склоняя голову вправо. Сантиметров за пять до касания со столешницей он резко выпрямился и прищурил один глаз.

– А наху… ик!.. мне это надо? На мой век бабья ‘ват’т-т. А детей всяких я сам не хочу. Ну их, – он махнул рукой. – Орут, сцатся. А пацанов в’спит’вать, это трезветь надо. А тут трезветь – у-у-у! Знаш, как больно? Такшт’ пусь вон, девок рожают. Сами р’дят, сами и растят. А я – опа!

Он пьяно захохотал, затем снова посмотрел на собеседника так, будто увидел его впервые.

– Ну чё? Буш пить?

Андрей помотал головой.

– Песец тогда тебе, малой. Ой, дура-ак…

Слава потянулся назад, несколько секунд шарил по стене, громка шаркая подрамниками о камень, наконец, ухватил толстую красную верёвку с кисточкой на конце и энергично ей задёргал. Где-то за стеной истерично залился колокольчик. Андрей вскочил и недоуменно огляделся. За стеной послышался ритмичный торопливый топот. Буквально через секунду в комнату ворвались четверо рослых мускулистых охранниц в кожаной броне, с двухметровыми копьями наперевес, и мгновенно взяли молодого человека в очень профессиональную коробочку.

– Да-айте, д’вчонки… того его… – Владислав говорил уже почти нечленораздельно, активно помогая при этом спонтанной жестикуляцией, как русский турист впервые за рубежом. – Вали его…

Наконец, он махнул рукой и молча опустил большой палец вниз. Эта команда была охране понятна, и Андрей едва увернулся от ткнувшихся в него сразу двух копий. Тут же завалился на левый бок, толкнулся рукой о стену и проскользил до первой из амазонок. Ей попало боковой частью стопы в колено с внешней стороны, и девушка с резким вскриком осела. А молодой человек, прекрасно понимая, что в бою с превосходящим противником нельзя оставаться на месте, уже перенёс вес на заднюю ногу и толкнулся лбом в прикрытый латами живот следую щей. В голове зазвенело, он резко поднялся, ещё не до конца придя в себя, и ощутимо врезался затылком в подбородок загибающейся охранницы.

И снова, не войдя в норму, рывок в произвольную сторону. Радовало, что своих здесь нет, поэтому ударил он в подвернувшуюся, затянутую плотной кожей, грудь совершенно автоматически. И тут же ухватился за пролетавшее мимо древко, больше, чтобы удержаться на ногах. Получил по темени другим копьём, в глазах всё поплыло, но каким-то чудом Андрей подсёк ногу ещё одной нападавшей, рухнул на спину, откатился от одного ткнувшегося в пол наконечника. Рядом увидел ещё сразу два, метящие в живот, рефлекторно согнулся…

Удара не последовало. Охранницы почему-то резко, с бильярдным стуком, столкнулись висками, обмякли. Ещё одной он подсёк ноги и взвыл от навалившейся на рёбра жёсткой кожаной туши. Вскочил, озираясь…

За спиной последней амазонки, тяжело дыша, стояла его Вера, вытирая короткий окровавленный меч какой-то тряпкой. Ещё трое лежали на каменном полу, причем две из них не подавали признаков жизни.

– Я… – девушка еле смогла выговорить слово из-за одышки, но пару секунд помолчала, сглотнула, и продолжила уже ровнее. – Я пришла сказать тебе, насколько ты мне безразличен, понял, чурбан?!

Андрей, ослепительно улыбаясь, развалился на спине, заложил руки за голову, и счастливым взглядом посмотрел на спасительницу.

– Я тебя тоже люблю, – со смехом сказал он. – Вера…

Он протянул руки, и девушка тут же подняла его сразу в объятия. Пару секунд они постояли, прижавшись друг к другу, затем молодой человек посмотрел в сторону стола. Владислав лежал щекой на расписной скатерти, сжимая в правой руке пустой стакан и круглыми глазами смотрел на них, время от времени отчётливо моргая.

– Давай, Корлеоне. – с улыбкой сказал Сердюк. – Мы пошли.

Мужик приподнялся, сфокусировал на них взгляд и почти внятно зло прошипел:

– Далеко вам всё равно не уйти. Ты же теперь в розыске, дурак. Вне закона. Тебя любая грохнет. Причём, из лука, чтобы близко не подходить. Или огнём зальёт. Давай, Ромео. Удачи в раю.

Андрей с Верой так и вышли из комнаты, держась за руки, словно малые дети. Только в середине главного помещения девушка с улыбкой посмотрела на своего мужчину и спросила:

– Андрей, а куда мы пойдём? Этот всё правильно сказал. Нам ведь с тобой сейчас даже в клан нельзя, чтобы вновь война не началась. Да и девчонки меня не поймут. – Она грустно улыбнулась.

Сердюк посмотрел на улыбающуюся спутницу, оглядел пустынный храм. А куда им теперь вообще идти? В сложившейся ситуации они оказались одни против всего здешнего мира. Молодой человек замер. Прежде всего, чего бы он сам хотел? Перед глазами встал ставший за долгие годы родным дом с картиной на стене, речка, куда они вдвоём ездили просто побыть на природе и приятно провести время. Тот мир был живым, в отличие от окружающего. Но и там, на Земле, жизнь была далека от идеала.

Так получилось, что и здесь, и там он, а теперь и она, оказались чужими. Там – по политическим мотивам. Ведь вернись сейчас в Россию молодой и здоровый человек, называющий себя фамилией пожилого инвалида, у него нет ни единого шанса влиться в общество. Тем более, что инвалида, скорее всего, уже и в живых-то нет. Даже друзья не примут. На этой планете ему тоже, как выяснилось, не рады. Точнее, есть кто-то, принимающий Андрея, но и тут они становятся в оппозицию к обществу. А ведь местное общество умирает и знает об этом. Пусть не сознательно, но этот факт накладывает отпечаток на все аспекты тутошней жизни.

А значит…

– Ты готова пойти со мной?

– С тобой?

Девушка прижалась к боку, и Андрей почувствовал боль в рёбрах – всё-таки ему тоже изрядно попало. А судя по разгорающимся в теле очагам боли, попало не один раз.

– С тобой хоть за горы.

Сказано это было так, как наша женщина согласилась бы пойти на край света.

– А что там, за горами?

– Никто не знает, – она пожала плечами. По лицу было видно, что этот факт она приняла с детства, и ей даже в голову не приходил подобный вопрос.

– Значит, у нас есть шанс стать первыми. Далеко отсюда до вашего железного корабля?

– Андрей?

– А куда нам ещё идти? Ни один клан нас и на порог не пустит. Для тебя единственный шанс вернуться, это принести им мою голову. Только я тебе её не отдам. Самому нужна. Так что остались мы с тобой вдвоём против всех.

– Но мы же победим?

Андрей погладил девушку по голове. Вот оно, подумал Сердюк. Та самая ситуация, когда муж против всего мира, а жена подаёт патроны. Не профукать бы такое счастье.

– А куда они денутся, – он хмыкнул и повёл свою женщину на выход.

Они стояли в несколько рядов. Молодым людям ещё повезло, что не успели подойти основные войска, и напротив входа в храм собрались всего около полусотни человек. Большинство с копьями, кое-кто с мечами, но многие были вооружены домашней утварью – топорами, вилами, пару раз мелькнули даже косы.

Андрей и Вера неподвижно стояли на ступеньках, глядя на так же замершую группу. Он еле заметным движением, даже скорее напряжением кисти, обозначил направление рывка. Влево. Она тоже еле заметно пожала кисть, говоря, что поняла. Но начинать никто не торопился. Горожане выглядели так, словно собрались ловить сбежавшую бешеную собаку, или забредшего к ним в город волка. Тяжёлая решимость, неудовольствие от непривычной и грязной работы, отношение к противнику, словно к бессловесному вредителю, вроде саранчи. Молодой человек попытался представить, что бы он мог сейчас такое сказать, чтобы их оставили в покое, и не видел ответа. Стоящие напротив пришли сюда, чтобы убить его. Без вариантов.

Пауза затягивалась. Она висела над противниками, подобно тяжёлой грозовой туче, готовой в любой момент пролиться мощным, сбивающим с ног ливнем. Примерно через минуту в задних рядах раздались крики, совсем как в детстве, когда самые маленькие и слабые провоцировали драку стенка на стенку. В пару полетели камни, и Андрей с Верой сорвались с места.

Через десять шагов резко остановиться, теперь вправо. Три шага, чтобы сбить прицел возможным лучникам. Снова туда же, до спасительного угла. Нырнули. И тут же следом влетел огромный, с полметра, огненный шар. Ударился о противоположную стену и с грохотом рассыпался искрами. На стене осталось оплавленное, медленно темнеющее раскалённое докрасна пятно.

– Куда? – стараясь не сбить дыхание, спросил Андрей. Вера только махнула рукой.

Еле успели от следующего шара. И только когда остыли камни мостовой, в проулок ворвалась толпа. Пара уже была на перпендикулярной улице, почти на двести метров ближе к воротам. Андрей выглянул из-за угла. Озираются. Ну да, переулок соединяет четыре улицы, им неизвестно, куда нырнули беглецы. А значит, есть шанс уйти.

Высоко над головой в кирпичную трубу врезался следующий шар. Черепица с грохотом полетела в разные стороны. Какая-то часть упала прямо на преследователей, вызвав крики. Неизвестно, что за маги за ними гонятся, но похоже, они не боятся разрушить собственный город. Ещё один шар, наобум, уже в другую стену. Выкурить что ли пытаются? Так поздно.

Молодые люди бежали, уворачиваясь от случайных прохожих, и тут же слыша за спиной истошные крики «Туда, туда!». Толпа наступала на пятки. Ситуацию осложняло то, что оба не знали города, а значит, не имели возможности присесть и перевести дух в укромном месте. Наконец, оторвавшись на пару поворотов, Вера дёрнула Андрея в какое-то кафе на первом этаже дома. Улочка была махонькая, тихая, ничто не говорило о том, что вокруг творится разгром.

Девушка дёрнула дверь. Заперто. Андрей с разбега навалился плечом. Замок с возмущённым визгом поддался, и они ввалились внутрь. Тут же дверь захлопнули обратно и для надёжности расклинили снизу железным совком. Сели прямо на пол и долго не могли отдышаться.

– Я… – она старалась дышать ровно и глубоко. – Я была здесь год назад. Мы с девчонками хотели сидра попить. Так хозяйка нас только что тряпками не выгнала. А мы после перехода, пыльные, шумные, усталые. А она… Сволочь… Про неё многие наши девчонки говорили, что она остальные кланы презирает.

Девушка вдруг нырнула куда-то вглубь помещения и через минуту вернулась, таща здоровенный керамический горшок.

– Разжигай печь, – скомандовала амазонка. – Видел, как они по домам огнешарами лупят? Полгорода разнесут. Обидно будет, если этой забегаловке не достанется.

Она ловко вскрыла прилепленную крышку и щедро плеснула вокруг себя. В комнате резко запахло растительным маслом.

– Сейчас ещё принесу.

Следующий горшок девушка открывать не стала. Плеснула остатки из первого в печь, мгновенно кинула туда искорку огня, отчего пламя озарило её лицо красным. На плите над топкой открыла все конфорки и поставила на одну горшок с маслом.

– Отдышался? – заботливо спросила Вера. – Тогда бежим. Минут через пять рванёт.

– Да уж, – философски заметил пилот. – Месть женщины – страшная штука. А главное, часто тот, кому мстят, даже не понимает, что это месть.

– Ха-ха! – Вера злобно хохотнула, после чего мило улыбнулась. – На самом деле я добрая и миленькая. Ты этого ещё не понял?

Она достала нож и, кровожадно подхихикивая, приблизилась к молодому человеку. Дёрнула его за рукав, и в два движения оттяпала ткань по локоть. Андрей смотрел изумлённым взглядом. Не то чтобы он испугался непонятный действий. Скорее, ему было интересно, чем всё кончится. Девушка тем же ножом полоснула себя по предплечью, вымазала обрывок комбинезона собственной кровью и, хитро сложив пальцы, провела ими по разрезу. И всё это с ехидной улыбочкой. На немой вопрос она лишь пожала плечами.

– Пусть найдут. Может, подумают, что ты здесь сгорел.

Неизвестно, удалась ли хитрость Веры, но пожар молодые люди наблюдали из-за угла соседнего здания. Пара горшков масла и простенькая военная хитрость позволили им добраться до городской стены без приключений. Лишь только из окон полыхнуло пламя, большинство преследователей бросили своё занятие и поспешили тушить внезапное возгорание. Вера и Андрей не стали ждать результатов, и через десять минут были уже за городом.

– Туда, – девушка уверенно показала на густой, неухоженный лес и невесело улыбнулась. – Спасибо. Мне было приятно с тобой.

Между стволами виднелось множество бурелома, будто не сами деревья высохли и упали, а кто-то старательно перерывал путь сквозь лес. Сзади в свете заходящего солнца матово краснела городская стена. Здесь, вдалеке от ворот, было заметно, что строили её не настолько аккуратно, как в более заметных местах. Кое-где кирпичная кладка обводила торчащие из земли разнокалиберные валуны, где-то просто вместо кирпича натолкали местных камней. Но почти вплотную к городу подступал молодой лес, скрывая огрехи строителей. Андрей поискал глазами проход среди бурелома, затем обернулся на грустную спутницу и спросил:

– Почему ты так говоришь? Ты со мной не пойдёшь?

– Пойду. Так просто ты от меня теперь не отделаешься, – вздохнула та.

Через сотню метров идти стало гораздо легче. Лес стал чище, словно буреломную пробку когда-то навалили специально и только поблизости от стены. Солнце опустилось за острую макушку близлежащего пика и больше не било в глаза. Мешал только нарастающий шум сзади. Андрей остановился, Вера через секунду замерла рядом. В догоняющем их гуле, треске, и прочем белом шуме всё чаще различались выкрики, слова, и отдельные команды.

– Вот и войска подоспели, – констатировал молодой человек. – Надо же, за нами попёрлись, не испугались.

– Вряд ли далеко пойдут, – высказала соображения девушка. – Думаю, что перекроют нам пути к отступлению и успокоятся.

– Не знаю, не знаю… Я бы на месте матерей-командирш оставил на краю леса шумную группу, а сам бы по флангу егерей пустил. В обход. Так что…

– Какой ты у меня умный, – улыбнулась девушка. – Всё лучше всех знаешь.

– Даже если это не так, исходить следует из худшего. А значит, встаём и идём.

Лес был величественный и молчаливый, как кафедральный собор. Ни одна птица не нарушала тишину, ни один зверь не вытоптал тропинки. Лишь качающиеся кроны нарушали молчание шёпотом листьев и редкими скрипами стволов. Андрей пробирался между деревьями, отметив по пути, что чем дальше, тем меньше бурелома и прочих преград. Такое ощущение, что кто-то специально перегородил вход в широкое, заросшее ущелье, и стоило эту преграду миновать, как заросли превратились в обычный, привычный лес.

– Ты не боишься? – вполголоса спросила Вера.

– Чего?

– Смерти, – девушка снизила голос вообще до шёпота. – Ведь из тех, кто уходил к железному кораблю, ещё никто не вернулся.

– Так, может, они там так и живут?

Вера только усмехнулась в ответ.

– Знаешь, – сказала она. – Я в детстве очень гордилась тем, что живу в Дорбе. Ну, что клан наш считала самым главным и самым важным, это понятно. Всё-таки Гроки защищают людей от пустынных ос. Но вот тех, кто жил в Дармасе мне было по-человечески жаль. Ведь у них под боком железный корабль.

Она сделала глоток из фляжки и продолжила.

– Я тогда вообще не представляла, что такое корабль. Мне казалось, это такое чудище, что живёт в горах и время от времени выползает, чтобы кого-нибудь съесть. Нам иногда наставники рассказывали, что ещё одна, мол, пошла к железному кораблю, бедняжка. А я всё думала, и чего они туда сами прутся, неужели не страшно.

– А сейчас? – переспросил Андрей.

– И сейчас страшно. Но ты же рядом, так что я не имею права показать свой страх. А ты? Ты почему туда идёшь?

Молодой человек на пару секунд задумался, не столько в поисках ответа, сколько подбирая слова.

– А куда деваться? Во-первых, если мы останемся, то нам гарантированно кирдык. Раз командование потащило сюда войска, то они ни за что не уйдут, не выполнив задачи.

– А во-вторых?

– А во-вторых… Есть у меня одна мысль, и я её сейчас думаю, как сказал один удав.

Вера замерла на месте и посмотрела на собеседника.

– Кто?

Вот как ей объяснить, подумал Андрей. Сказать про говорящую змею, так это придётся долго объяснять. Что такое змея, потом, почему она говорит, а потом, что это всего лишь фантазия автора.

– Сказочный герой, – выбрал он обтекаемую формулировку.

Так за разговорами они сами не заметили, как лес превратился сначала в молодой подлесок, затем перерос в высотное плато, покрытое лишь тускло-серой травой. Вдали возвышалась обтекаемая сигара корабля почти километр в длину, а впереди, словно дойдя до некоей невидимой границы, лежали пять или шесть трупов разной степени сохранности. Пять или шесть, потому что целый был только один, видимо, недавний. Остальные представляли из себя полные или фрагментарные скелеты. Оглядевшись, молодой человек обнаружил ещё десяток несчастных, застигнутых смертью либо при попытке сбежать, либо за камнями, в укрытиях. В любом случае, возмездие к нарушителям было неумолимо и неизбежно.

Вера остановилась шагов за двадцать от первого скелета, с испугом оглядывая долину смерти. Андрей тоже не спешил вперёд. Он поковырял палочкой первые кости, отметив, что одеты те не в привычную униформу амазонок, а во что-то очень похожее на его комбинезон. Правда больше подобной одежды на первый взгляд не наблюдалось.