Текст книги "Мы наш, мы новый…"

Глава 5

– Скажите, девушки, а зачем вообще вы пошли в истребители?

Пять женщин-пилотов, стоящих перед ним, задумались. Собрать их удалось только через трое суток, в проколе. До того некогда было провести даже короткую беседу, не то, что полноценное «политзанятие». Из восьми девчонок сохранили свои намерения относительно нейросети только пятеро, остальные перегорели уже к следующим учениям. А всего-то и надо было после посадки, на вопрос где он достал такие базы знаний, ответить, что баз у него нет, а учился он не полгода, как все, а четырнадцать лет в общей сложности. Трое тут же отстали. Остальные то ли не восприняли его слова всерьёз, то ли решили, что смогут освоить лётную науку быстрее. И вот сейчас они стоят перед ним, все, как одна, с лейтенантскими нашивками на груди, и почему-то медлят с ответом.

– Это престижно, – наконец решается одна.

Эрима Лавота. Красивая блондинка из синих. Андрей уже давно привык к наличию двух, даже не рас, а вообще химических систем в эскадрилье. Медные, как он их назвал, и железные общались, как ни в чём не бывало, думали практически одинаково, они друг от друга вообще отличались только в столовой. Медные больше налегали на морепродукты и бобы, а вот хлеб не жаловали. Больше никаких особенностей он не заметил.

– Ещё какие-то причины есть?

– Та шо ж! – полная, фигуристая брюнетка.

Барима Статич. Почему-то её речь криптан воспринимает как южнорусский говор, почти суржик. Примерно, как запад Ростовской области. Впрочем, во времена босоногого детства Андрея в его родной Дубовке говорили почти так же.

– Так нормальных-то парней где ещё найдёшь, – Барима пожала полными плечами. – А в истребители, поди, кого попало-то не возьмут. А знать, генкоррекцию у ребятёнка делать не придётся. Так и опять же ж престиж и пенсия. А коли я тут с ним буду, так, поди и не сбежит никуда.

– То есть, ты сюда пришла, чтобы выйти замуж?

– Ну… шо-то вроде того. Не, я и сама, когда лечу, то будто крылья, или как там. И нравится мне тоже. Но ведь без мужика-то никуда. А нам, бабам, об детках и муже в первую голову думать надо.

Она виновато развела руками и запоздало засмущалась.

– Ещё какие-то причины посвятить себя истребительной авиации?

– Мой майор, вы прямо скажите, что хотите услышать.

Это Сатра Нахашвами. Тоже из медных, лицом напоминающая изображения буддийских богов. Как он успел понять, девочка очень себе на уме. У неё, если и есть какая личная причина, озвучит в последнюю очередь.

– Нет, лейтенант Нахашвами. Если бы я хотел донести до вас какую-то мысль, я бы так прямо и сказал. А мне интересны те причины, которые каждую из вас побудили стать истребителем.

– Мне летать нравится.

Это Клава Табальтер. Причём, Клава – полное имя. Красивая, высоченная, на голову выше Андрея, широкоплечая блондинка. Министр пропаганды Геринг от её внешнего вида кипятком бы писал. Да и характер соответствующий, нордический. Вот и сейчас ответила чётко и по делу.

– Я правильно понимаю, лейтенант Табальтер, что вы хотите посвятить свою жизнь службе в москитной авиации?

– Да, мой майор!

Ишь, даже подбородок задрался. Обращения у них, конечно, не привычные. Либо «господин звание», либо «мой звание». Хотя, на его «товарища» никто не реагирует. Не лежит у Сердюка душа к этим непривычным вывертам. Но в целом, кто бы лучше всего подошёл для его плана, это именно Клава.

– Тогда я ещё раз хочу вас предупредить, Клава, что первый год, а может и дольше, вы мало, что будете из себя представлять, как пилот. А сравнимый с нейросетью опыт приобретёте не раньше, чем через пять-шесть лет. Вы готовы к подобной жертве?

– Да, мой майор!

О, как глаза горят. Эта точно готова. Если надо, и в огонь, и в воду. Как там Некрасов писал? Слона на скаку остановит и хобот ему оторвёт. Да, он бы, может, и не стал так упорно заниматься с девушками, если бы не совпали сразу два серьёзных фактора. Во-первых, на белый свет объявился нейробиолог доктор Гатыч с сенсационным заявлением, что он нашёл способ не удалять нейросеть, а отключить её, что гораздо проще, а главное, обратимо. И во-вторых, наличие среди женской составляющей эскадрильи её, Клавы Табальтер. Никаких сомнений, что эта белокурая бестия абсолютно верно поняла его предупреждения о невозможности пользоваться привычными навыками и знаниями, но всё равно не сошла с дистанции.

– Итак, девушки, – он ещё раз оглядел строй. – на данный момент я считаю готовой к новой, экспериментальной форме обучения только одну из вас, а именно, лейтенанта Табальтер. Поэтому её прошу остаться, а остальным… Смирно! Вольно. Разойдись.

Теперь девочка поступит в полное распоряжение Гатыча. Он как раз работает над системой общего обучения. Ну а потом, по выходу из прокола, ей займётся Сердюк.

Первые дни было сложно. Андрей сравнивал нового пилота с младенцем. Приходилось показывать абсолютно всё, и не по одному разу. Один взлёт отрабатывали два дня. Причём, взлетела Клава в итоге сама, а вот сажать её уже приходилось по гравилучу. Но у девушки оказалось просто бездонное самолюбие и всепобеждающая трудоспособность. Особенно это стало заметно после происшествия на Табаре-три.

Звезда Табáр по размеру сопоставима с Солнцем, но имеет более зелёный спектр. Вокруг неё крутится пять планет, и третья почти в астрономический единице от светила. Отсутствие угла наклона, среднегодовая температура в двадцать пять градусов почти по всей поверхности, исключая лишь полярные пояса, обеспечивают райские условия. Особенно, если учесть атмосферное давление в четыре раза превышающее земное, и тридцать процентов кислорода в составе газов. Скорее всего, именно поэтому вся суша Табара-три покрыта густыми и высокими лесами. Есть там и животный мир, правда, собственная разумная жизнь так и не развилась. А по словам ксенобиологов, и не разовьётся. Учёные утверждают, что достичь уровня самосознания животным, основным элементом питания которых является солнечный свет, невозможно. Нет борьбы за выживание. В самом деле, для чего охотиться друг на друга, например, двухметровым черепахам с зелёными панцирями, которым, чтобы поесть, достаточно полежать пару часов на солнышке.

Остальные животные также питались за счёт хлорофилла в крови. Единственными хищниками можно было назвать местных рыб. Они поедали планктон и водоросли. Ну и личинки насекомых, которые за докукольный период накапливали хлорофилл, съедая огромное количество зелёной массы.

Неудивительно, что планета с такими тепличными условиями использовалась лишь в качестве курорта. Единственным исключением было месторождение уникального бледно-зелёного мрамора с розовыми прожилками. Говорили, что владелец планеты, некий гражданин Ганкорского княжества, сначала построил курорт, и только потом обнаружил мрамор. Может быть, он так бы и забросил каменоломню, если бы Табарский курорт почти мгновенно не стал одним из самых популярных мест отдыха среди аристократических семей всей галактики. Неудивительно, ведь все, кто там побывал, мало того, что за три месяца расстались с лишним весом без физических нагрузок и медицинского вмешательства. Они ещё и рассказывали невероятные вещи об окружении, принимающем приятные для отдыхающих формы и свойства. О самых изысканных напитках и угощениях, о вышколенной, предупредительной, но в то же время незаметной прислуге. А также о многих других чудесах, ставящих Табарский курорт не просто на одну ступень с лучшими местами отдыха, но и выше.

Нет ничего странного в том, что не прошло и трёх лет, как система Табар была объявлена демилитаризованной зоной, и взята под эгиду как Союза Терраформированных Планет, так и Ассоциации Экспада. Для контроля выполнения соглашения от каждой из стороны выделялось по одному эскадренному кораблю. Стоит ли говорить, что любой военнослужащий считал за счастье нести дежурство в этой системе.

Их очередь настала через два месяца после начала занятий с лейтенантом Табальтер. Девушка уже достаточно уверенно держалась в небе, хотя скорость реакции и автоматизм выполнения оперативных действий были ещё далеки от идеала. Это очень раздражало как учителя, так и ученицу. Единственный, кто был полностью удовлетворён результатом – доктор Уго Гатыч. И Андрей, и Клава полностью подтверждали его теорию.

Вот только радости у Сердюка с каждым днём было всё меньше. Из-за новоявленной курсантки его не ставили в патрули, а значит, не давали и увольнения на планетарную базу. Там хоть и не курорт, но возможность походить по траве, подышать свежим, а не регенерированным, воздухом, искупаться в тёплом море, дорогого стоили. А тут сиди и выслушивай хвастливые рассказы вернувшихся с поверхности пилотов. Да и на рыбалку охота…

Единственное видимое преимущество – чёткий график занятий без тревог, внезапных патрулей и прочих неприятностей. Тем удивительнее был вызов к командиру эскадрильи в неурочный час. Андрей только-только проконтролировал посадку своей курсантки, как заметил вышедшего на ВПП комэска.

– Идём, – игнорируя приветствие, махнул рукой полковник.

В канцелярии эскадрильи сидел незнакомый пехотный полковник из «железных», судя по розовым щекам. Он внимательно оглядел Сердюка и недоверчиво спросил комэска:

– Это и есть ваш уникум?

– Так точно, мой полковник.

Ответ командира многое сказал Андрею. Полкан явно к пехоте имеет такое же отношение, как сам пилот к штурмовикам. Типичный молчи-молчи, а то и вообще не боевой офицер, а рыцарь плаща и кинжала. Тут же постарался вспомнить все возможные косяки за время контракта, но не смог найти ничего, достойного внимания первого отдела.

– Итак, вы и есть майор Сердюк, – переключился гость.

– Так точно! – вытянуться в струнку и сделать вид, как и положено, лихой и придурковатый.

– Не надо строить из себя дурака, майор. Нам хорошо известно, что вы не только грамотный офицер и отличный специалист, но и достаточно умный человек. Собственно, поэтому мы и приняли решение обратиться именно к вам.

Сердюк ничего не ответил. Ситуация не предполагала лишних вопросов, а высовываться он не хотел. И это оказалось правильной позицией.

– Вы в курсе, что увольнения на поверхность разрешены только после патрулирования? – Задал риторический вопрос неизвестный полковник. – Именно поэтому очередь до вас не доходит. Но есть выход.

Он вынул из кармана покрытый текстом лист и протянул Андрею. Тот внимательно прочитал. Ничего особенного, почти привычная подписка о неразглашении. В своё время пилот подписал таких не меньше сотни. Вот ещё одна. Майор взял со стола ручку, оставил в положенном месте автограф и придвинул лист к особисту. Полковник опять посмотрел на молчащего Сердюка, кивнул каким-то своим соображениям, и продолжил.

– Нам известно, что тыловая разведка не входит в ваши прямые обязанности, но на планете сложилась неординарная ситуация. В районе каменоломен пропали три экипажа. Первым не вышел на связь гражданский транспорт, приготовленный под погрузку мрамора. Он совершал облёт территории приземления, когда одновременно пришло сообщение о прекращении работы нейросетей всего экипажа. Так как транспорт был не военный, немедленной тревоги объявлено не было. Но дежурный патруль спустился на посадочную площадку. При заходе на посадку у капитана Ларго также отключилась нейросеть. Связь прекратилась. После чего к месту был отправлен полностью укомплектованный десантный бот.

Вот почему они вчера так суетились, подумал Андрей. Отстреленная от борта двадцатитонная туша чуть не сбила Клаву. Девушка занервничала и, как следствие, тут же наделала кучу ошибок. Пришлось тащить её на кукане гравилуча. А это не учебная тревога была, оказывается. Это десант к месту происшествия.

– Как вы можете догадаться, – продолжал между тем особист, – после вхождения в атмосферу связь с ботом пропала. Десантники также в эфир не выходили, и информации о работе их нейросетей нет. Сервер связи воспринимает личный состав как павших в бою. Что вы об этом думаете, майор?

Вопрос прозвучал несколько неожиданно, но Андрей был к нему готов. Он и сам считал, что монолог полковника несколько затянулся.

– Вполне возможно, что внизу что-то случилось, и все входящие в атмосферу погибают. Но может быть и нарушение в работе электроники. Например, какая-нибудь магнитная аномалия или что-то подобное. В этой ситуации связь следует держать иными способами. Я полагаю, вы выбрали меня по той причине, что я не пользуюсь нейросетью.

– Всё верно. Мы предлагаем вам отправиться на поверхность и выяснить причину невыхода на связь обеих групп. Уточню. Не выручить их, не вступать в бой. Принесите нам информацию и тогда уже мы будем решать, как поступить.

– Товарищ полковник, представьтесь, пожалуйста, – наглеть, так наглеть. А то затеял тут «мы, наша служба». Хоть знать, с кем дело имеешь.

Однако, особист прекрасно его понял. Посмотрел прямо в глаза и произнёс:

– Заместитель начальника собственной безопасности эскадренного корабля, полковник Итан Ромбель. – И коротко и чётко кивнул головой.

– Очень приятно, – машинально ответил Андрей.

– Вас я, как вы понимаете, знаю. Поэтому перейдём к делу.

– Так точно, товарищ полковник. Мне хотелось бы посмотреть карты района предполагаемой операции и получить все имеющиеся сведения о том регионе.

Транспорт Андрей разглядел сразу же. Огромный, больше напоминающий стометровую фуру-переросток, он занимал добрую половину морской посадочной площадки. Спустившись на километр ниже, можно было прочитать надписи на борту. Это именно он, МТ «Синий пеликан». А при посадке стал заметен и сам пеликан, с любовью и выдумкой изображённый на обшивке, ближе к жилой части. Основной объём транспорта занимал трюм, ещё процентов пятнадцать – двигатель прокола, и получалось, что космические дальнобойщики живут практически в спартанских условиях. Сейчас «пеликан» вытянулся на площадке, гостеприимно распахнув как выходной люк, так и погрузочную аппарель. Из машины не доносилось ни звука. Рядышком, будто птенцы, спрятавшиеся под крыло несушки, замерли неизмеримо меньший десантный бот с пятизначным номером, именно тем, который указал половник, и совсем уж крошечная капля внутрисистемного истребителя. Андрей опустился как можно ближе к берегу и снял фонарь.

Атмосфера сдавила, первый момент не позволяя ни вдохнуть, ни выдохнуть, но через секунду работа лёгких нормализовалась. Наоборот, дышать стало легче, воздух входил естественно, будто пилот жил здесь всегда. Прошла минута и голова закружилась, стало хорошо, весело. В глазах поплыли радужные круги. Андрей расслабился в мягком кресле. Полковник предупреждал о таком эффекте. Повышенное давление и слишком большой процент кислорода вызывают чувство лёгкости и эйфорию. Но скоро должно пройти.

Кислородное опьянение отпустило минут через пять, но дыхание никак не хотело выходить в нужный ритм. Лёгкие делали не больше десяти вдохов в минуту. Сначала Андрей пытался заставить себя дышать чаще принудительно, но потом бросил. Зачем? Если давление повышенное, а процент кислорода больше, то и дышать, получается, нужно реже. Так что организм всё правильно делает. Он с удовольствием потянулся и выбрался наружу.

Жёлто-зелёное местное солнце ласкало макушку сквозь лёгкую дымку высоких облаков. Море с ласковым шипением накатывало аккуратные небольшие волны на непривычный изумрудный песок узкого пляжа. Огромная, как Красная площадь, платформа посадочной площадки еле заметно покачивалась в такт особо активным волнам. И ни ветерка. Только время от времени по всей поверхности широкого, почти идеально круглого залива, играла рыба. Всех возможных размеров, от еле заметного всплеска малька до шумных, с облаками взметнувшихся брызг, прыжков чего-то больше напоминающего небольшую подводную лодку. Андрей долгое время стоял, вслушиваясь в окружающую тишину, и жалел, что не взял с собой удочку.

Через некоторое время стал различим отдалённый ритмичный стук, навевающий мысли о работающем заводе. Будто где-то то ли сваи заколачивали, то ли монотонно колотил огромный кузнечный молот. Эти производственные ритмы очень органично вписывались в естественные звуки леса, начинающегося прямо от берега. Андрей вздохнул, и, гулко стуча подошвами по деревянным сходням, пошёл в сторону берега. В песке оказалась намята вполне приличная колея. Самодельная дорога проламывала кусты и уходила в чащу, чётко обозначая направление. Сердюк шагал, с каждым метром теряя бдительность, настолько всё вокруг дышало спокойствием и безмятежностью. То там, то здесь, подобно диковинным цветкам, из кустов торчали черепашьи головы, переливающиеся на солнце всеми цветами. Пару раз дорогу переползли разноцветные змеи, одна из них толщиной почти с самого пилота и длиной метров пятнадцать. Он машинально вскинул пневмат, но, видя, что чудовище не обращает на человека ни малейшего внимания, успокоился. Сердюк покрутил оружие в руке и закинул обратно за спину.

Он получил его только два дня назад, для выполнения задания. Потренировался в разборке-сборке, чистке, и сделал сотню выстрелов. Пневмат пилоту понравился. Стрелял он не привычными патронами с гильзой и пулей. Его заряд больше напоминал миниатюрную торпеду, задняя часть которой представляла собой сопло и была наполнена сжатым до сотни атмосфер инертным газом, а передняя содержала небольшое количество взрывчатого вещества. При нажатии на спуск, ударник пробивал сопло и взводил фугасный боёк в передней части заряда. Это оказалось гораздо более практично, чем стрельба обычными пулями, ведь почти все объекты, по которым осуществлялся выстрел, несли бронирование. И скафандры штурмовиков, и боевая техника, от дронов до ОБЧР. Кроме того, стрелять приходилось не только в кислородной атмосфере, а потому сжатый неон позволял заряду вылетать из ствола независимо от наличия вокруг окислителя, даже в безвоздушном пространстве. Единственным отличием для стрелка была не баллистическая, а скорее реактивная траектория выстрела. Но здесь использовать оружие не предполагалось, по всем сведениям, ни хищной или опасной фауны, ни агрессивно настроенных разумных на планете обнаружено не было.

Дорога оказалась недолгой, не прошло и получаса, как Андрей вышел к пункту комплектации, а по-простому отгрузочному складу. Вся площадка оказалась забита мраморными плитами и блоками всех форм и размеров, от крошечных полуметровых кубиков, до гигантских плит, каждую из которых можно было бы использовать в качестве аэродромного покрытия. Если бы не одно «но». Плиты нуждались в окончательной обработке. Они были красивого светло-зелёного цвета с плавными пятнами и прожилками розового, но вот только обработка у них оказалась никакая. Андрей с удивлением рассматривал сколы, выполненные явно с применением самых примитивных инструментов. Будто плиту отрывали дедовским способом, загнав в щель деревянные клинья и поливая их водой. Потом прошлись обычной стальной киркой, и где только нашли в мире высоких технологий, слегка сгладив поверхность, и всё. Принимайте к погрузке.

Никакой охраны на площадке не было, грузчиков тоже. Казалось, как сложили всё это несколько дней назад, так и забыли. Чисто советское отношение к продукции. Андрей вспомнил брошенные месторождения на Ямале, которые довелось видеть ещё в стране Советов. Такая же ситуация. Плиты, мешки с цементом, а то и ещё проще – вырытые в мерзлоте цементные ямы. Покрытые ржавчиной трубы. Шеренги и колонны пустых бочек из-под горючего, масла, и так далее. Абсолютно целые, пригодные к использованию вагончики. Всё стояло так же, как и оставили газовики. Здесь ситуация выглядела аналогичным образом. Андрей походил некоторое время среди готовой продукции. А может, всё так и должно быть? От кого охранять огромные, тяжеленные плиты на необитаемой планете? Андрей сделал ещё круг по площадке в поисках дороги дальше, как вдруг услышал непонятный шум. Скрип и ритмичные стуки перемежались довольным бормотанием двух голосов. Похоже, пара мужчин вела неспешную светскую беседу, изредка перемежающуюся тяжёлым дыханием. Андрей на всякий случай присел за ближайшую плиту.

Через минуту на дороге поднялось облачко пыли, и из него выехала гружёная мраморной плитой телега, в которую были запряжены два абсолютно голых человека. Из одежды на них были лишь грубые рабочие рукавицы. Неожиданные грузовые рикши, казалось, не замечали тяжести, которую тащили, они неторопливо и спокойно обсуждали каких-то Атарнарских Антиподов. Тянули плиту они при этом очень слаженно, будто не первый год ходят в одной упряжке. Андрей изумлённо наблюдал за голыми «тяжеловозами». Мужчины подъехали к ряду стоящих вертикально плит, ловко свалили свою поклажу рядом таким образом, чтобы новая плита оперлась на предыдущую, и, всё так же обсуждая успехи неведомой команды, покатили телегу обратно.

Андрей заметил, что сами по себе возницы очень разные. Тот, что слева, имел отвислый, объёмный живот, дряблые ноги и одутловатое лицо. Второй, напротив, был сухим и жилистым, с короткими, мускулистыми ногами и, словно для контраста, длинными руками. Сердюк проводил странную пару глазами, и только когда они скрылись, вылез из своего убежища. Допустим, настолько разных грузчиков он ещё мог представить. Но вот диалог был совершенно несовместим с ситуацией. Вялый, ленивый. Так можно разговаривать лёжа на пляже или сидя у барной стойки с бокалом модного коктейля в руке, но никак не пытаясь взгромоздить на место плиту, весящую добрую тонну. К тому же, ни один из собеседников никак не комментировал их действия, а самое удивительное то, что толстый в разговоре называл худого превосходительством.

В памяти появилась история про английского диетолога по фамилии Лоддер. До революции тот жил и практиковал в Петербурге. Помогал клиентам избавиться от лишнего веса. Во дворе его клиники толстые и ленивые купцы и промышленники бегали по кругу, поднимали тяжести и занимались физическими упражнениями. Будто бы, глядя на эти гонки, остроумные петербуржцы и придумали выражение «гонять лодыря».

Так, может, и здесь что-то подобное? Галактическая элита в атмосфере практически лечебной барокамеры, но при этом на свежем воздухе, занимается физическим трудом, борясь с лишним весом и болезнями, многие из которых происходят от нервов и недостатка движения.

Нет, быть того не может, Андрей даже помотал головой, отгоняя невероятную мысль. Диалог этих двоих в эту гипотезу не вписывается. Допустим, можно предположить, что превосходительство «гоняет лодыря», но то, что оно при этом, не обращая внимания на тяжесть, обсуждает успехи некой спортивной команды, очень маловероятно. И опять же, почему при этом они оба голые?

А самое главное!

Здесь за прошедшую неделю без следа пропали три экипажа. Один гражданский и два военных. Среди которых, на минуточку, десантно-штурмовой взвод полного состава. И прибыл этот взвод не на увольнение, не развлекаться с девочками, а по следам пропавшего пилота-истребителя, то есть бойцы были готовы к бою. Да в таких условиях весь курорт давно бы в три круга оцепили, разогнали всех отдыхающих по номерам, и ограничили передвижения. А сам Сердюк по дороге от посадочной площадки несколько раз наткнулся бы на патрули. А тут тишь и гладь, будто ничего не случилось. Но даже если допустить, что перемещения курортников свободны, обсуждать они всё равно бы стали не какую-то далёкую команду, а гораздо более актуальные новости.

Андрей не меньше двух минут бродил по складской площадке, пытаясь хоть как-то осознать окружающий его сюрреализм. Так ничего логичного и не придумал, поэтому двинулся дальше по дороге. Только уже по сторонам смотрел гораздо внимательнее.