Текст книги "Серые ангелы"

XXVII.

Сказать, что я хреново себя чувствовал, это значит посмеяться надо мной. Мне было хреново в хреновой степени и плюс еще ко всему под ноготь загналась заноза.

– Не так быстро, – попросил я Вампира. Жеребец послушно сбавил шаг.

Да будете вы прокляты и Свет и Тьма. Меня словно пропустили сквозь мясорубку в пещере драконов. А сами драконы… Я невольно коснулся мешочка в котором лежало, то во что их превратило Великое Заклинание Некромантов.

Нет, я не сумасшедший и не садист. Это было не мое решение, и сила заклинания шла от самих драконов. Для них это сон, и клянусь, я найду способ вернуть их к жизни. А пока они спят, предоставив мне право распоряжаться их силой.

Только силой… Знание они не успели мне передать.

Я вновь вспоминаю бой. Бой, в котором я и выиграл и проиграл. Бой против Света и Тьмы. Который мне теперь вести вечно. Валиал и Рафаил всерьез решили убить меня. И ради этого выпустили существо, вели его, давали дорогу и силу его слугам.

– Вампир стой, – я соскользнул с седла.

Я недалеко от Туманного леса, поэтому на поляне такая трава. Словно залитая жизненной силой, сильная, ярко-зеленая, тянущаяся к солнцу. Прости меня Жизнь, но мне нужна эта сила.

Руки достают из заветного мешочка, то во что превратились драконы. Клокочущая Сила ждет выхода, рвется наружу. Но это немного не то. Мне надо связаться со всеми, кто идет против существа. Всеми кто знает меня.

Смерть. Она стократ надежнее Жизни связывает этот мир. Связывает не своей силой, смерть слаба, а своей неизбежностью. Жизнь побеждает ее, порождая все новые и новые творения. Но все они неизбежно подчиняются Смерти. Этой грязной попрошайке, что идет за Жизнью подбирая крохи.

Эта тонкая нить, ведущая к каждому Смертному, в том числе и ко мне, подобно силе Имени у эльфов позволяет общаться меж друг другом. Но она и тоньше во много раз. Только сила, приобретенная мной от драконов, позволит мне это сделать.

Яркая и сочная трава вокруг меня начинает желтеть, пока не превращается в серую пыль, уносимую ветром. Вампир испуганно шарахнулся в сторону. Но он уже давно мертв, с тех пор, как его укусил оборотень, и моя магия не причинит ему вреда.

Земля тоже меняется, покрываясь коричневой коростой. Земля тоже может умирать. Подобно вурдалаку я тяну жизнь, ради смерти.

И опять магия, опять шаг на одну из сторон.

Я вижу бесконечность нитей жизни Смертных. Они все замкнуты в великий круг. Жизнь это круг, который делит тонкий барьер Смерти. Найти нужные мне нити не составляет особого труда. Теперь самое сложное, надо передавать силу по нитям и не порвать их, иначе участи тех чья нить порвется не позавидуют и грешники седьмого круга ада. Я отправлю души к хаосу.

Но все обошлось. Тонкие нити задрожали, выдерживая катившеюся по ним силу. И все кого я звал, откликнулись.

Золотая нить Иллиала тесно переплетенная с серебренной нитью Сельтейры. Как уже? Зелено-красная нить Эльфаргала и отходящая от нее нить Альтаирры. Нить Тарна цвета гранита, из которого по преданию произошли все гномы. Бело-красная нить Найена. Вроде все. До Акеретани добраться я не могу, она сейчас не смертная. Даже после своей смерти в этом мире, она вернется в подреальность. Просто вернется, не останется даже тела.

– Воистину ненареченный, ты величайший маг, – потрясенно сказал Эльфаргал, увидев, КАК я связался с ними.

Кроме него это поняли еще Альтаирра с Иллиалом. Но первая привыкла к моим выходкам, а второй по-прежнему пестовал свое спокойствие. Именно спокойствие, а не равнодушие. Флегматик.

– Приветствую всех на этом совете, и боюсь мне придется быть кратким. У нас новый противник, – последнее я сказал для Эльфаргала, Альтаирры и Найена. – Противник, который выпустил существо.

– Кто из Светлых, обратился во зло? – жестко спросил Найен. Я словно услышал лязг вынимаемой стали. Да-а, парень изменился, словно щенок полинял, сбрасывая прежний пух в обмен шерсть, пусть молодого, но пса.

– Рафаил.

– Он разделит судьбу Валиала, – с мрачной торжественностью поклялся Найен.

– Ненареченный, что это значит? – удивлению Эльфаргала не было предела. Рафаил был самым уважаемым из архангелов, среди эльфов. Милосердный целитель, дарующий жизнь. И тут его поставили в один ряд с Валиалом.

За меня ответил Найен:

– Существо было скованно в дальнем монастыре на севере. Скованно Светом и Тьмой. Первородными.

Я почти физически ощутил волну горечи и разочарования Светлых эльфов. Их покровитель не оставил Свет, но обратился во зло.

– И послано оно по мою душу, – продолжил я. – Валиал и Рафаил заправляют в летающем городе. Больше всего их заботит собственная шкура. Да и их безопасность пока в наших интересах.

– Это почему?!! – на этот раз эмоции плеснул через край палладин.

– Если существо убьет освободивших его, то остановить его сможет только Творец. А я сомневаюсь, что Он явиться.

– Значит, мы можем ждать удара в спину, – подвел неутешительный вывод Иллиал. – Кресс, сколько, по-твоему, воинов в летающем городе?

– Тысяч двадцать, двадцать пять. Слуги существа уже слетали разок туда, но получили и смылись по его приказу на север.

– А что сейчас делает город?

– Висит возле границ церковных земель и Туманного леса. В любом случае победитель на плато Вьюг получит фатальный удар ножом. Только куда, в спину или грудь?

– Бум мыслить, што нам у спину ударят, – буркнул Тарн. – А то лежить на плато, жестковато. Да еще мертвым и холодным.

Интересно когда у Тарна родилось чувство юмора? Или это защита на спокойствие Иллиала?

– Найен что церковь?

Палладин выдал волну смущения вперемешку с негодованием, чуть ли не яростью.

– Я поднял боевой стяг, как магистр. Но боюсь под моим стягом не слишком много воинов. Тысячи три.

– Но это воины? – подала голос Альтаирра.

– Да воины, но ножей в спину может быть два. Архикапитулат слишком спокойно отпускает и снаряжает мой отряд.

Слова палладина приняли деликатным молчанием. Черная туча в душе Найена разъедала его веру в честь. То, что он считал сверкающей вершиной обернулось клубком змей.

Потом пошел обычный обмен планами, примерным временем прибытия, диспозицией. Всем тем, о чем мало задумываются простые люди, но что составляет большую половину войны.

– На севере мы должны победить, – закончил я это необычное совещание.

– Победить, без всяких и, или, может быть.

Проклятье! Где Серые ангелы, когда они нужны?

XXVIII.

Палладин слегка слукавил на магическом совете. Под его началом готовилось к выступлению пять тысяч. Но он просто не был уверен, что двум тысячам наемников, которым платил его отец, Архикапитулат не прикажет остаться. Но все обошлось.

Огромный чернокожий, чья родина юго-западные саванны Наргона, звался Могучий Лев. Именно он командовал двумя тысячами своих соплеменников. Себя они называли мохабры – воины-звери.

Мохабры давно приняли Светлого Брата, но столь щедро разбавили веру в него своими религиями и божествами, что и никакому еретику не снилось. Правда ради безопасности южных границ и прекрасных наемников, Архикапитулат закрыл на это глаза. Поэтому тело Могучего Льва покрывала сеть белых шрамов изображавших каббалистические знаки, где не последнее место занимал и тройной круг Светлого Брата.

– Найен-сулиб, – позвал палладина мохабр. Чернокожий воин был на две головы выше Найена, и по ширине плеч обставлял любого гнома.

– Мои уши открыты для твоего языка Лхелахри-Хал, – ответил Найен, произнеся имя Могучего Льва по-мохабрски.

Гигант раздвинул в довольной улыбке толстые губы. Одетый в добротную кольчугу он все же, не взирая на жару, накинул на плечи шкуру льва. Мохнатые лапы зверя болтались на широкой, как ворота, груди мохабра.

– Найен-сулиб, нам запретили идти с тобой, но воины саванны не забывают клятв и добра. Мы верно служили твоему отцу, и клялись служить сыну. Твой отец не предавал нас и не топтал нашу кровь. Наши хассалы готовы поддержать твой стяг, – в обычной для его народа, церемониальной манере, сказал Могучий Лев. В знак подтверждения своих слов, он протянул молодому палладину свой хассал. Длинное двулезвийное копье, оканчивающееся с другой стороны шипастым шаром, было знаком чести воина-мохабра.

– Я принимаю твой хассал Могучий Лев, – принял оружие Найен. – Клянусь не предавать вас и не топтать вашу кровь.

В сложном кодексе мохабров «Топтать кровь» означало бросать в безнадежный бой, для сохранения других отрядов. Воины саванн не признавали какой-либо тактики и стратегии. Подобно Морским драконам они ценили сам бой, прямой, глаза в глаза. Но они покорились силе церкви, а не пренебрегавшие тактикой драконы, предавались анафеме на каждой мессе.

– Самые быстроногие воины саванны идут к нам, – неожиданно продолжил Могучий Лев. – Как бы ни был долог их путь, они придут вовремя. Мохабры не останутся в стороне от битвы с Врагом Жизни.

Коротко кивнув, Могучий Лев покинул общество Найена.

– Будем, надеется, что успеют, – пробормотал озадаченный палладин.

– Мохабры идут с нами, магистр?

– Галерн, – обрадовался Найен, увидев подходящего старика.

Старого палладина вел под руку один из внуков. Начищенная броня Галерна на мгновение ослепила Найена. Старческая рука все еще крепко сжимала рукоять меча, и Найен ни на йоту не усомнился в способности старика не только выхватить этот меч, но и снести голову любому оборотню.

– Мохабры идут с нами? – повторил свой вопрос старый палладин.

– Да Галерн, – почтительно ответил молодой магистр палладинов Светлого Брата Найен. – Могучий Лев поведет свои две тысячи. И он ожидает подкрепления идущее из саванн, если оно успеет к бою.

– Успеет к бою, – повторил за ним Галерн. В голосе старика промелькнул отзвук тысяч боев, через которые он прошел, получая в награду шрамы и уважение соратников. – Мою младшую дочь загрыз оборотень, Найен. С существом идут стаи этих тварей. Половину моего отряда при осаде Карлага сожрали крылатые акулы. Теперь, на севере, небеса кишат этой мразью. Это будет бой магистр… страшный бой…

Найен почувствовал себя слепцом. Галерн, старый палладин, шел умирать. Он пойдет в бой. Он, переживший всех своих детей (что еще может быть страшнее для родителя?), шел на бой с самым страшным врагом. И не надеялся победить.

Найен знал это, но загонял пораженческие мысли в глубь. Он никого не заставлял пойти с собой. Все его солдаты были добровольцами, знавшими на что идут. Но теперь, словно увидел картину предстоящей битвы. Палладины, мохабры, крестьяне, Морские драконы, эльфы, гномы, тролли. Они словно голой грудью лягут на обнаженную сталь клинка, в надежде утопить его своей кровью. В вечной надежде, что клинок заржавеет от их крови.

В той битве будут сражаться те кто служит Жизни. Неважно кто ты: Святой палладин, Темный или Светлый эльф, Морской дракон верящий в сталь, гном или тролль. У них всех красная кровь, в них есть Жизнь, ее сила.

– Я привел еще две тысячи солдат, – словно читая его мысли, продолжил Галерн. – Они пошли добровольно. Когда мы выступим?

– Завтра на рассвете, – глухим голосом ответил Найен, словно сравнявшись в возрасте с Галерном.

Небосвод горел оранжевой краской заката.

«Интересно, сколько я еще увижу закатов,» – подумал Найен.

XXIX.

Плато Вьюг. Огромная каменистая пустыня, прерываемая, изредка, чахлыми кустиками. Север хоть и не сотрясался эпическими битвами востока и юга, все же создал идеал для любого полководца. На каменистом плато есть место для всего, от ополченцев созванных «Топтать кровь», до элитных эскадронов тяжелой конницы и баллист.

Три огромные армии пришли на плато. С юго-запада пришли палладины и мохабры, которых вел Найен. С юга эльфы и крестьянское ополчение. Самые крупные силы пришли с юго-востока. Морские драконы, тролли и гномы.

Всадник на черном, как безлунная ночь, жеребце вновь и вновь объезжал лагеря на южной части плато Вьюг. Каждый воин знал его как главного полководца того, кто поведет их в бой. Знал и доверял, ведь ему доверяли те, кто привел их сюда.

Свита, если кто и осмеливался так назвать следующих за Крессом, представляла поистине странное зрелище. Молодой маг, из истинных, от чьего спокойствия, наверное, останавливался и яростный ветер севера. Гном с секирой сделанной из камня. На его груди блестит двадцатигранный алмаз, знак Говорящего-от-всех-колен, фактически вице-короля Подгорного народа. Две эльфийки Темная и Светлая держаться как можно дальше друг от друга. На левой руке Темной знак Морского дракона. Волосы Светлой украшает диадема наследной принцессы. Между ними едет молодой палладин с гербом магистра на щите. Чуть позади широкими шагами идет тролль. Замыкает шествие прекрасная девушка в простых кожаных доспехах, чьи черные ногти и губы вызывающе смотрятся на лебяжебелой коже.

– Дык так мож плюнем они, и утопнут, – предложил Тарн, оглядывая огромный лагерь. – Во нас скока. А скоро от нас и исчо польза будет. Плато Вьюг в Райское Плато именуют.

– Почему? – удивилась Сельтейра.

– Кады нас схарчат и высрут, сколь удобрений бум?

– Да ну тебя Тарн. Шуточки словно мы уже на виселице.

– Дык разницы меж виселицей и боем…

– На виселице веревка оборваться может, – вмешался я.

– Тады вешают во второй раз, – оставил за собой последнее слово гном.

На левом фланге первыми сидели шесть тысяч мохабров. Могучий Лев оказался прав, и воины успели присоединиться, уже у самых ворот Плато Вьюг.

Воины-звери жаркой саванны мерзли на пронизывающем ветру, но никто из них не жаловался на холод. Бурчали насчет скудности еды, недостатка оружия, но холод был – табу. Они сами пришли сюда, зная что их ждет, а значит и сами должны отвечать.

Почетный караул лязгнул хассалами, предвещая наш вход в палатку Могучего Льва. В просторной палатке враз стало тесно и тепло, когда в нее вошли все мы. Только тролль, Тарн и Найен в своих доспехах, заняли четверть палатки. Остальным пришлось стесниться.

Могучий Лев сидел вместе с двумя своими офицерами, не менее огромными и сильными, чем он.

– Лхелахри-Хал сахиг нахар ош, – поздоровался я.

Лев удивленно посмотрел на меня. С его точки зрения я не производил впечатления великого вождя. Но впечатление развеялось, едва он увидел, как под весом моего меча смялись брошенные на пол груды шкур.

– Оружие прибудет еще до заката. – Обозы запаздывали, но все же должны были прийти вовремя. – Твари доберутся до нас на рассвете, так что будете готовы.

– Мохабры всегда готовы к бою, – гордо провозгласил Могучий Лев. – Мы искупаем хассалы в черной крови!

– И поменьше красной, – пробурчал Тарн.

Мохабриец высокомерно посмотрел на гнома:

– Воины саванн не боятся проливать кровь!

– То-то они захлебнулись ей при Рентаре, – презрительно бросила Сельтейра, вспоминая сокрушительный разгром мохабров воинами церкви Светлого Брата. С тех пор прошло триста лет, но боль поражения не думала покидать души мохабров.

Мохабр поднялся во весь свой не малый рост.

– Хватит! – предупреждающе поднял я руку. – Завтра нас рассудит. Не будет трусов и героев. Будут только победители или… мертвые.

XXX.

Безлунные ночи редкость на севере. Но сегодня именно такая ночь распростерла свои крылья над безобразной ордой. А может луна и была, просто ее закрывали крылья летучих акул и другой небесной свиты существа.

Их было множество. Подобно полчищам саранчи, что Светлый Брат насылает в наказание за грехи, твари бежали, прыгали, змеились, ползли, катились, летели. И от них шел устойчивый запах. Запах который нельзя спутать.

Запах Голода.

Серые спины оборотней непрерывным потоком катились к плато Вьюг. Авангард великой армады. Изредка к небесам взлетал вой-крик.

Крик Голода.

Рядом с оборотнями текла непрерывная река гигантских крыс. Эти оставляли после себя полосу вытоптанной земли, пожирая даже траву и кусты.

Но и они были голодны.

Вслед за авангардом шагали главные силы. Монстры без числа и названий. Слепые и тысячиглазые, с ногами и без оных. Но все смертельно опасные.

И голодные.

Само существо топорщило иглы на своей спине, предвкушая богатую трапезу. Но не там, куда идет ее армия. Да там тот, кого оно должно убить. Но есть и те, чья смерть даст существу много больше.

Повинуясь безмолвному приказу, с неба соскользнула самая крупная из акул. Существо запрыгнуло на шершавую спину акулы. Один штурм, летающий город отбил, но куда не пройдет тысяча, проберется один.

Бесшумно взмахивая плавниками, акула поднялась к облакам. Когда клыки существа сомкнуться на горле тех, кто его выпустил, в мире не будет силы способной остановить его.

А армада шла на юг, гонимая голодом.

XXXI.

Рассвет бритвой полоснул по горизонту. Такой нежный и приветливый на этом суровом севере. Он окрасил небеса, означая путь солнцу. Солнцу, которое многие увидят в последний раз.

Люди, гномы, эльфы, тролли. Темные, Светлые, плохие, хорошие, честные и не очень. Смерть всех рассудит. Ибо она не госпожа, а единственная истинная судия в нашем мире. Ибо все перед ней равны, и в одну землю лягут бедняк и король. И нет справедливей суда, и справедливей возмездия.

Говорят, перед смертным боем часто снятся вещие сны. Я в сны верю, хотя их и не вижу. И пред этим боем я все же провалился в черную бездну. Чтобы вновь увидеть двух прекрасных драконов, которых не сумел защитить. Увидеть ужас творимы армиями пятерки и армадой существа.

Если это сны, то лучше вообще не спать.

Рассвет с черной каймой по горизонту. Предзнаменование смерти. Красный отблеск огненного зарева, над черной полосой из тварей, что бегут. Бегут убивать.

Рука привычно обняла меч. Сегодня мне суждено встретиться с существом. А остальное не имеет значения. И та огромная толпа, жаждущая свежей сладкой крови, теплого мяса, страха умирающей жертвы, лишь шелуха. Декорация к одной единственной дуэли.

Как и те, кто пришел со мной.

Мохабры, которые сегодня не разводят костров. Сегодня, пред битвой они едят сырое мясо. Сила крови, еще теплой и живой, должна влиться в них.

Но главное, мне удалось убедить их построиться и действовать по плану. Сказал, что существо может ударить магией, и они погибнут, не обагрив лезвия хассалов в крови. Вот и стоят на левом фланге ровные ряды чернокожих воинов.

Еще есть одна особенность у мохабров, уж не знаю благословлять или проклинать ее. Мохабр всегда идет вперед, и он не сделает ни шага назад, даже если враги окружат его.

Чуть правее строятся воины Найена. Ощетинившаяся копьями фаланга гополитов производит впечатление несокрушимой. Блестят на солнце острия сирассир, и гербы на щитах немногочисленных палладинов, что восседают на своих белоснежных першеронах.

Найен разместил своих конников и стрелков по флангам, самому слабому месту фаланги. Теперь плотная стена стали готова встретить миньонов существа, и вытряхнуть из них жизнь.

Восточнее встали ряды воинов в зеленых накидках. Эльфы. Спор с Эльфаргалом, когда я пытался доказать ему преимущество своего плана, окончился одной фразой эльфийского короля:

«– Мои воины не будут прятаться за спинами и кровью других!»

Гордая речь вызвала бурное одобрение Морских драконов и мохабров. А вот о том, что иметь за спиной лучника-эльфа, никто не подумал! Хорошо хоть Эльфаргал не всех вооружил мечами. Так и стоит эльфийский отряд. Половина с мечами, готовые сражаться в рукопашную, вторая половина позади них, с луками.

Ополченцы. Вчерашние крестьяне, едва выученные эльфами, правда и ими прекрасно вооруженные. Большинство с алебардами, и пырнуть можно, и как топором ударить. Да и лучников с пращниками хватает. Но доверия этот строй у меня не вызывает. Крестьяне не солдаты, они не привыкли умирать в бою.

А потому большинство осадных машин, что притащили гномы с помощью троллей, стояли за ними.

Требучеты, баллисты, катапульты. Благо камней на плато Вьюг хватает, а бревна и горшки с горючкой… Иллиал заменил пони в телегах на троллей и похоже, прикатил весь арсенал Подгорного царства.

А вот и войска его беловолосой подруги. Морские драконы. В ком я уверен более чем в других. Ровные ряды воинов в добротных доспехах при мечах и щитах. Драконы не брезгуют ни пилумами, ни самострелами, ни тактикой. Странное сочетание кодекса боя и принципа победы любой ценой, выплавило из них породу псов войны, встреча с коими для многих тварей будет последней.

Гномы и тролли. Пример вождей убедил их сражаться вместе. Привыкшие сражаться в туннелях и подземных галереях, где видишь лицо врага, и некуда отступать и отойти, они и сейчас встали в самом удобном для их боя месте. Справа их строй упирается в отвесную скалу, слева, от драконов, их отделяет расщелина в земле. На всякий ее держат гномы с крысобоями и тролли-пращники.

Гномам и троллям будет плохо в конце битвы. Остальные должны выдержать лобовой удар тварей. Выдержать и не отступить. И когда сражение начнет захлебываться кровью, они пойдут в атаку. Обходя расщелину отделившую их от драконов Сельтейры и ударяя во фланг великой армады существа.

Так будет, если все пойдет по плану. И останется один козырь. Джокер, который побьет козырного туза существа – численность.

– Кресс! Кресс!!! Уснул что ли?!!

– А… Прости Тарн. Так задумался.

– И зрю, сильно мыслишь. В дерьме стоишь.

– Твою… – выдал я не совсем потребную фразу. Я действительно залез к наваленную кем-то кучу. – Какая скотина перед штабом сортир устроила?!!

– Вааампииир, – позвал я медовым голосом. – Вампир! Тварь парнокопытная. Волоки сюда свою задницу!

Эта скотина не соизволила даже появиться. Но на мой крик из соседней палатки вышли Иллиал с Сельтейрой. У драконицы были заплаканные глаза, которые она торопливо скрыла за забралом шлема.

– Иллиал, ты уверен? – спросил я мага, чистя о камень подошву.

– Я сам это предложил.

Сельтейра ничего не сказала, просто развернулась и пошла к своим драконам.

– Начнем, пожалуй, – спокойно произнес Иллиал.