Текст книги "Пакаль. Война или мир"

13

– И всё-таки, кто эта женщина? – вновь спросил Павел у мастера боевых искусств.

Жрецы-воины вступили за черту города. Несомая Ах-Холомом женщина, неуверенно спустила ноги на землю и вяло попыталась освободиться от бережных объятий мужчины.

– Я могу сама идти, – робко произнесла она.

Но не сумев сделать и одного шага, женщина невольно вскрикнула, оседая на плиты городской площади.

Ах-Холом снова подхватил её на руки.

– Я отнесу, – без обиняков заявил он, направляясь к жилищу городского жреца-лекаря.

Павел, которому за всё время пребывания в Лакам-Ха, как-то ещё не приходилось сталкиваться с методами лечения, заинтересованно двинулся за ним.

– Не стоит идти за мной, владыка К’инич-Ханааб – прошептал Ах-Холом, – у вас есть, наверное, и более важные заботы, чем…

– Нет нужды показывать меня жрецу, – слабым голосом заявила женщина, – Я просто… немного устала.

В её широко раскрытых глазах появилось нечто, не поддающееся объяснению. Павел решил, что она несколько напугана предстоящей встречей с лекарем. «Но почему бы?»

– Мне уже лучше, – добавила женщина.

– Но мы не можем тебя так оставить, – растерянно произнёс Ах-Холом, – Мало ли что может с тобой приключиться.

– Ничего со мной не приключится! – резко ответила женщина, невольно повышая голос.

Небольшой отряд остановился, в нерешительности поглядывая, то на женщину, то на Ах-Холома, то на Пакаля.

– На наше селение напали, – вдруг выговорила она. -Мне удалось спастись… А остальные жители были захвачены и уведены.

– Напали? – гневно переспросил Пакаль, сжимая древко копья, – И кто осмелился на такое?

Женщина осторожно сползла с рук Ах-Холома и, внимательно оглядев окруживших её воинов, неуверенно пробормотала:

– Это были люди… из Йокиба, – сказала, и словно застенчиво опустила голову.

Павлу на мгновение показалось, что в глазах её блеснула искорка. На кратчайший миг внешность женщины разительно изменилась. В облике её появились невероятно властные черты. Создалось впечатление, что нечто неведомое словно копалось в его мозгу. Молодой человек тряхнул головой, отгоняя наваждение.

Перед его глазами вновь была усталая, измученная женщина, с трудом передвигавшаяся на подкашивающихся исцарапанных ногах. «Странно, а почему до этого я не увидел этих кровоточащих отметин?»

Женщина сделал один неуверенный шаг… второй. Поддерживаемая Ах-Холомом, она направилась прямиком к зданию школы, которое одновременно служило и своеобразной резиденцией правителя Пакаля…

– Идите на тренировочную площадку! -приказал Пакаль воинам, – Я сам расспрошу нашу… гостью.

Ах-Холом попытался было что-то возразить, но вовремя спохватился: Дружба дружбой, а повелитель он и есть повелитель. Не положено ему противоречить.

– Мы продолжим отрабатывать действие в сомкнутом строю, – провозгласил он, удаляясь вместе с отрядом.

Павел осторожно вошёл в полутёмное помещение тенистого коридора. Живительная прохлада окутало разгорячённое тело молодого человека. Павел облегчённо вздохнул. «Сейчас бы искупаться, – запоздало подумал он, – Окунуться бы с головой в водопад на окраине города». Женщина, опиравшаяся на его руку, хмыкнула, словно уловив мимолётом мелькнувшую мысль. Усталые шаги молодого правителя шуршали по плитам коридора. К удивлению Павла женщина довольно быстро пришла в себя. Теперь её уже не нужно было поддерживать. Она самостоятельно передвигалась мимо проёмов учебных комнат.

Через некоторое время ее походка стала более гордой. Видно было, что она с трудом заставляет себя держаться хотя бы вровень с Пакалем. Казалось, вот-вот, и она сама начнёт отдавать правители приказания.

«А вдруг это настоящая Иш Цакбу Ахав, – неожиданно испуганно подумал Павел, – Что же тогда будет с Сашенькой?»

Давление женщины на руку Павла резко ослабело. Теперь в движениях женщины не оставалось ни следа усталости. Она двигалась легко и непринуждённо. В принципе она могла бы уже идти самостоятельно, но по неведомой причине всё ещё держала руку Пакаля цепкими пальцами. На все попытки Павла освободиться, она лишь крепче сжимала ладонь молодого человека.

Они завернули в комнату. Пакаль недоумённо остановился на пороге. Посреди комнаты, на небольшом возвышении виднелось нечто, слепленое из глины. Глаз молодого человека разглядел некое подобие здания школы, выполненное в миниатюре. Копошащиеся вокруг глиняного сооружения мальчишки под руководством Келема старательно вылепливали ступени лестницы.

Сам же Келем прорисовывал на панелях точно такие же изображения, что и на реальном здании.

Павел на мгновение даже забыл о невольной спутнице.

– Что это вы делаете? – строго спросил он.

Увидев вошедшего правителя, все трое учеников поспешно вскочили на ноги и неуклюже поклонились.

Ответил за них Келем:

– Владыка К’инич-Ханааб, по распоряжению правительницы Иш Цак…

Павел невольно скосил глаза на таинственную спутницу и не заметил, как Ах-Яшун, быстрым взглядом скользнув по женщине, стремительно скрылся из комнаты.

– … мы изготовляем макет города, – продолжил ничего не заметивший Келем.

Павел приблизился ближе к макету, на мгновение, забыв о странной гостье. Однако, она сама этого не позволила.

– Мне нужно переговорить с тобой, К’инич-Ханааб, – заявила она, опуская титулатуру.

– О чём? – удивлённо обернулся к ней Пакаль.

– О нападении на наше селение, – коротко ответила она, – о чём же ещё?

– Да, кто ты вообще такая? – возмутился Келем, грозно выпрямляясь.

В руке его угрожающе в свете факелов качнулся изящный обсидиановый стек.

– Вы все можете удалиться, – властно воскликнула женщина. – Я должна поговорить только с самим К’инич-Ханаабом!

Глаза её полыхнули огнём.

– Идите, – мягко поддержал её Пакаль, – всё в порядке.

А сам насторожился. Мало ли чего можно ожидать.

Келем и мальчишки, беспокойно оглядываясь, покинули помещение.

– Теперь мы можем свободно поговорить, – удовлетворённо заявила женщина, властно расположившись на единственном в комнате сидении.

– О чём? – хмуро спросил Павел, тщетно отыскивая на поясе хоть какое-то подобие оружия.

– Это тебе не понадобится, – произнесла странная гостья.

В мгновение ока она изменилась. Вместо грязной испуганной девушки перед Павлом оказалось то недавнее видение роскошной женщины. Тело её покрывали белоснежные одежды, состоящие из украшенной сверкающими золотыми колокольчиками набедренной повязки с широким и длинным, доходящим почти до щиколоток, передником и чего-то, ужасно напоминающее короткий топик из родного Павлу времени с массивным ожерельем из многочисленных золотых пластинок. С плеч женщины на спину ниспадал изготовленный из пушистых красных перьев плащ, который она небрежно откинула назад. Волна длинных чёрных волос красиво обрамляла строгие черты лица. Замысловатый головной убор из пластин чеканного золота, украшенный длинными красными перьями венчал прекрасную головку.

Павел, наверное, мог бы назвать женщину красивой, если бы не невыносимо надменное выражение её глаз.

В руке женщина угрожающе сжимала короткое копьё с невероятно острым металлическим наконечником.

Лёгкие сандалии, узкими ремешками оплетавшие ноги властной гостьи, звонко шлёпнули по каменным плитам пола, словно призывая к вниманию.

– Кто ты? – с трудом выдавил Павел, – и зачем ты здесь?

– Я тоже хотела бы это знать! – громкий резкий голос от входа заставил Павла обернуться.

В дверном проходе грозно возвышалась Александра. Глаза её, прицельно прищурившиеся, разгорались от распирающих чувств. Нога нервно постукивала. Из-за спины Иш Цак заинтересованно выглядывал Ах-Яшун.

Гостья, не меняя позы, бросила на Сашеньку надменный взгляд.

– Это не твоего ума, девочка, – пренебрежительно отмахнулась она, – Мне нужно поговорить с К’инич-Ханаабом, а никак не с тобой, а… – лёгкая усмешка искривила красивые губы женщины, – И совсем не с пришедшим с тобой мальчишкой.

Павел махнул рукой, отсылая Ах-Яшуна прочь.

– Я останусь! – упрямо возразила Александра, – Не хватало ещё, чтобы посторонняя женщина наедине разговаривала с моим мужем.

Глаза её полыхнули зелёным огнём негодования.

– Я останусь! – повторила она.

– Хорошо, – внезапно согласилась гостья, – ты не помешаешь.

– Кто ты? – вновь спросил Павел, стараясь придать голосу как можно больше властности.

– Меня зовут, – замедленно проговорила пришелица, Иш-Чель.

Спрятавшийся за каменным косяком входа, Ах-Яшун невольно вскрикнул.

Лицо Иш-Чель исказилось яростью.

– Я накажу тебя! – воскликнула она, стремительно поднимаясь во весь рост.

– Не трогай его, – Павел загородил ей путь.

В коридоре шумно раздавались звуки быстрого бега. Мальчишка поспешил скрыться.

– Я – Иш-Чель, – снова выговорила женщина, – я…

– Ты та, кого называют дочерью Красной богини, – чуть насмешливо отозвался Павел, – И что тебя привело ко мне?

14

– Ты неплохо осведомлён, – ехидно усмехнулась Иш-Чель.

– Спасибо То-Килю, – ответил Павел, – Это он постарался просветить меня.

– То-Киль? – удивилась женщина, – Вы его так называете?

– А как надо? – насторожилась Саша.

Иш-Чель внимательно посмотрела на Павла.

– Она, что не знает, кто такой на самом деле ваш Верховный Жрец?

Александра недоумённо переводила взгляд с одного на другого.

– Что я должна знать? – требовательно спросила она у мужа.

– Ничего особенного, – успокоил её Павел, – Я потом тебе всё объясню.

– Не надо потом, – прервала его Иш-Чель, – я расскажу прямо сейчас…

– Лучше скажи, зачем ты к нам пожаловала. Да ещё таким странным образом…

Лицо «богини» озарилось солнечной улыбкой. В помещении словно включили подзабытые Павлом и Александрой лампы дневного света, столь привычные им в оставленном их прошлом времени. «Неужели, и точно богиня, – неожиданно подумал Павел, Никогда бы…»

– Нет, уважаемый К’инич-Ханааб, – Иш-Чель отмахнулась от подслушанных мыслей, как от назойливой мухи. – Я принадлежу к тому же народу, что и известный вам под именем… То-Киля… человек.

– Давай не будем вдаваться в тонкости вашей цивилизации и в настоящее звучание имён её представителей, – поморщился Павел и вольно устроился на шкурах небольшого возвышения, с которого только что поднялась Иш-Чель, – и вернёмся к вопросу о твоём несколько странном визите.

– У моего визита, как ты говоришь, есть несколько причин.

Она замолчала, пристально уставившись на вальяжно восседавшего Пакаля. Рядом с мужем неторопливо уселась на расстеленную циновку и Иш Цак, чем вызвала очередной всплеск гневных искр в глазах женщины, требовавшей, чтобы её считали богиней.

– Не томи, – Павел был уже готов к тому, чтобы повысить на женщину голос, – Сколько можно уже тянуть кота за… хвост?

– Странное выражение, – рассмеялась Иш-Чель, – но, – она подняла вверх указательный палец, – для того, чтобы перейти непосредственно к цели моего здесь появления, напомню для тех, кто не всё знает: я Ищ-Чель – радуга. Женщина в раздражении сильно ударила древком копья в пол, разглядев сверкнувшее в глазах молодого человека недовольство, – и являюсь покровительницей ткачества, медицинских знаний и деторождения. И, кроме того, считаюсь супругой Ицамны…

– Только считаешься, – насмешливо спросила Иш Цак, – или всё-таки являешься?

Прекрасное лицо соплеменницы Ах То-Киля налилось кровью.

– Я могу вас уничтожить за неподобающее отношение ко мне, как к богине…

– Ну, ну, – протянул Павел, – ты ещё скажи, что являешься заклинательницей ураганов и наводнений.

– Чего? – ошарашенно вздрогнула женщина, от неожиданности даже выронившая копьё, – Каких ураганов и наводнений?

– Ладно, забудь, – отмахнулся Павел, – выкладывай суть дела.

Языки пламени горящих в помещении факелов, вырисовывали на стенах замысловатые колеблющиеся тени. Создавалось устойчивое впечатление, что многочисленные боги на самом деле столпились в небольшой комнатке. Недоделанный макет города теперь выглядел причудливыми развалинами, над которыми и колдовали тёмные боги майяской преисподней.

– Располагайся, – Павел радушно махнул рукой, приглашая женщину рогжоков опуститься на пол, – и прекрати ходить вокруг да около.

– В общем так, – Иш-Чель грациозно опустилась на скинутый с плеч пушистый плащ, – обстановка складывается таким образом, что правитель Йокиба и Киниля готовится напасть на Бакальское царство…

– Постой! Но в тот момент, когда мы тебя нашли в джунглях, ты сказала, что на твоё селение напали люди Йокиба…

Отражённые сполохи пламени метались по стенам.

– Ты прав, К’инич-Ханааб, не было никакого нападения. Но мне нужно было как-то попасть к тебе.

– Но зачем прибегать к столь странному способу? Разве нельзя было просто пройти и обо всём рассказать?

– Чтобы о моём визите узнал не только ты, но и владыки Шибальбы?

– Ничего не понимаю, – сознался Павел, – ты пришла сюда в тайне от…

– В тайне.

– Но почему? – недоумённо спросила Иш Цак, – неужели…

– Не так всё просто, – голос Иш-Чель изменился до неузнаваемости. Из него напрочь исчезли властные нотки.

– Поясни!

– Властители Шибальбы считают, что тебе не нужно знать о готовящейся войне.

– Странно…

– Они полагают, что тебя нужно… как это по-вашему? – она наморщила лоб, словно пытаясь вспомнить ей совершенно незнакомое, …укоротить.

– А чем я мог прогневить ваших правителей?

– А вот это другая причина моего появления в Лакам-Ха, – торжественно выговорила женщина, – наши властители недовольны тем, что ты делаешь в городе. По их мнению, все твои преобразования явно не соответствуют уровню развития местного народа…

– Как это «не соответствуют»? – вскричал Павел, – Майя это одна из наиболее развитых цивилизаций этого времени.

– Да, но большинство полученных ими знаний подарили именно мы.

– Вы? – удивлённо переспросила Иш-Цак – Александра.

– Точно, – кивнула Иш-Чель, – а Пакаль решил принизить значение нашего влияния, устраивая обучение детей.

– И что? – удивился Павел, – разве плохо?. Когда знания расширяются и охватывают всё большее…

– Плохо, – резко оборвала его женщина рогжоков, – основная масса населения ещё не доросла до…

– Вот и надо помочь им достигнуть более высокого уровня.

– Не время ещё, – возразила Иш-Чель.

– Примерно так же говорил и Ах То-Киль, – еле слышно пробормотал Павел.

– Так он всё-таки говорил с тобой об этом?

– Почти, – сознался молодой преобразователь, – но немного не успел. Его вызвали к себе ваши начальники.

– Вызвали? Когда?

– Незадолго до нашего тренировочного похода. Прислали какое-то крылатое существо, и…

– Почему я ничего не знаю об этом?

– Спроси у своих правителей. Может, что и прояснится.

– Кстати, а почему ты против мнения остальных правителей Шибальбы? Зачем ты решила предупредить меня?

– Только для того, чтобы у вас был определённый шанс достойно встретить противника.

– Ну, ты могла бы прийти открыто, – предположила Иш Цак, – Зачем было устраивать эту инсценировку?

– Инсценировку? Что это такое?

– Иш Цак сказала, что не нужно было изображать из себя жертву нападения, а просто сообщить нам о готовящихся планах…

– Да, как я могла, – возмутилась Иш-Чель, – если бы я пришла к вам открыто, то владыки Шибальбы сразу уличили бы меня в то, что…

– Нарушила их планы и «слила» важную информацию.

– Странно вы оба говорите, – подозрительно выговорила женщина, – пристально оглядев собеседников с головы до ног, – Кто вы?

– Роли поменялись, – усмехнулся Павел, – Теперь уже ты пытаешься выяснить, кто мы такие. Неужели Ах То-Киль не поделился с тобой.

– Я мало общаюсь с Богом Грозы, – медленно, с еле заметной запинкой ответила Иш-Чель, – и…

– Ой, да прекрати ты уже говорить про Богов. Честное слово, надоело.

– Как скажешь, К’инич-Ханааб… Вернёмся к тем сведениям, что вы получили от меня.

– И чего же ты хочешь?

– У тебя теперь есть полное право объявить народу о готовящемся нападении. Не знаю, когда оно точно произойдёт, но произойдёт непременно. Вам надлежит сразу же начать подготовку к войне.

– Что мне надлежит, – уверенно прервал женщину Пакаль, – я знаю и без посторонних советов. За информацию спасибо, но всё остальное я решу самостоятельно.

– Как скажешь, – пожала плечами Иш-Чель, вновь преобразовавшись в измученную израненную девушку в замызганных одеяниях, со спутанными, лишенными всяческих украшений, волосами.

– Не забывайте о необходимости принести богатую жертву Владыкам Шибальбы.

– С чего бы это?

– Может то, что вы хотя бы покажете уважение богам, поможет вам наладить отношения с ними?

Униженно кланяясь, она вышла из комнаты и торопливо покинула здание резиденции правителя.

– Что ты на это скажешь? – умоляюще проговорила Сашенька, – Может нам лучше где-то укрыться?

– Как-нибудь справимся, – задумчиво отозвался К’инич-Ханааб Пакаль, – а сейчас мне действительно нужно выступить перед народом.

– Ах-Холом! – зычно позвал он после некоторого раздумья, – мне нужно собрать людей на главной площади!

– Будет исполнено, владыка К’инич-Ханааб, – коротко отозвался невесть откуда взявшийся мастер боевых искусств…

15

– Начнём! – проговорил Пакаль, устало откашлявшись.

Голос молодого правителя предательски прервался. Всё-таки выступать перед огромной, собравшейся на площади, толпой совсем не то, что провести урок даже в самом шумном классе. Павел невольно оглянулся на обступивших его сановников. На их лицах он прочитал суровую решимость.

«Вот ведь, насколько все они кровожадные, – досадливо подумал Павел, – с наслаждением ожидают начала церемонии жертвоприношения. Хорошо ещё, что Иш-Чель не потребовала принести в жертву человека. Хотя, кто её знает, что именно она имела в виду».

И лишь Ах-Холом сумел обойти жестокую необходимость принесения в жертву именно человека. Он с простодушным лицом предложил использовать для этой цели животное. Ягуара!

Павел сначала попытался воспротивиться, но безуспешно.

– Ты что, – возмутился мастер, – хочешь, чтобы в жертву принесли одного из твоих учеников?

– А разве быть принесённым в жертву не является честью для избранника?

Ах-Холом натянуто усмехнулся.

– С чего ты это взял? Посуди сам: захотел бы ты удостоиться такой чести?

– Но… – Павел подозрительно покосился на пышную группу, ожидающую начала церемонии. После продолжил вполголоса, – Насколько я помню, речь шла о богатой жертве. А кто, как не человек, является…

– Ты не прав, владыка К’инич-Ханааб! Божественный ягуар достаточно богатая жертва.

– Тогда, приступим…

На площадку на вершине пирамиды из размещённого там храма в сопровождении Верховного жреца Ах То-Киля и других, незнакомых, в странных масках в виде голов неведомых мифических животных, жрецов, торжественно вышла Иш-Сак-Кук. Вся одежда правительницы сияла буйством цвета. Многочисленные драгоценные камни головного убора отбрасывали яркие блики на каменные стены храма. Колыхались длинные зелёные перья кетсаля на великолепной короне женщины. Тихонько позванивали тонкие резные нефритовые пластинки ожерелья на груди Иш-Сак-Кук. Изукрашенное замысловатыми узорами одеяние правительницы покрывал роскошный, сотканный из множества пушистых перьев, плащ. Широкий пояс из нефритовых пластин охватывал талию женщины. Искусно вырезанный из твёрдого дерева, украшенный огромным, тускло мерцающим изумрудом. «Уж не тем ли, – неожиданно подумал Павел, – что, по легенде, исчез из сокровищницы правителя ацтеков – Монтесумы после завоевания его империи?»

Немного приотстав от величественной правительницы, тяжело вышагивал рогжок. Его наряд поражал скромностью. Полностью чёрный, без единого светлого пятнышка, плащ полностью окутывал крепкую фигуру жреца, создавая обманчивое впечатление слабости. Лишь колыхались длинные чёрные перья, точно такие же, какие сам Павел предполагал использовать как отличие сформированного им отряда жрецов-воинов. Лицо Ах То-Киля выглядело невероятно хмурым. «Видимо, визит к владыкам Шибальбы не был для него благоприятным…»

Следом за Верховным Жрецом медленно ступали четверо младших жрецов, одетых в одеяния из пятнистой шкуры ягуара. На широких носилках они бережно несли неподвижное тело самого царя Центральноамериканских джунглей – Ягуара!

Расступились, пропуская их вперёд, высшие сановники города. Медленно, торжественно незнакомые жрецы подошли к изрезанному рельефами жертвенному камню. Осторожно положили на него неподвижное животное.

Жрецы-ягуары отошли в сторону, окружив жертвенник со всех четырёх сторон. Сверкнули клыки на мордах-масках сановников. Вперёд вышел Ах То-Киль, сжимая в руках искусно выделанный кремнёвый нож, полупрозрачный в лучах заходящего солнца. Сверкнули на острых гранях сколов яркие блики.

Ах То-Киль взметнул нож обеими руками вверх, словно прося позволения у солнца. Красноватый луч коснулся каменного клинка. Верховный Жрец повернул нож лезвием вниз. Остановился как статуя.

На прихрамовой площади вспыхнули многочисленные факелы. К небесам поднялись столбы чёрного дыма. Подхватил их внезапно налетевший порыв ветра, закружил над собравшимися. Затрепетали длинные перья на парадных головных уборах.

Руки Ах То-Киля стремительно метнулись вниз. С силой вонзился каменный клинок в бок распростёртого на камне животного. Хлынула кровь из разреза, потекла по жертвенному камню. Засунул Ах То-Киль руку в широкий разрез, вырвал трепещущее ещё сердце, поднял его над головой, сжал крепкими пальцами, выдавливая кровь.

– Боги приняли большую жертву! – провозгласил Верховный Жрец во всеуслышание.

Он что-то говорил ещё, но Павел уже не слушал. Комок подкатывался к горлу. Туманным взором он окинул столпившихся на площади людей, ловящих каждое слово Ах То-Киля, и невольно покачал головой.

Жертвенная кровь медленно сползала по рельефам камня, постепенно загустевая. Странное ощущение испытывал Павел. Вроде бы за прошедшие в обществе древних майя годы можно бы и привыкнуть к непривычным ритуалам, но никак не получалось. Сцены жертвоприношений не раз и не два приходилось наблюдать молодому человеку. Даже сам Павел неоднократно, как того требовал обычай, жертвовал свою кровь несуществующим богам, но всё это было как-то отстранённо, а тут. Сердце величавого животного, слегка трепещущее в руках чёрного жреца, того самого, кто уже стал Павлу кем-то вроде друга, вызывало некоторую оторопь.

Внезапно захотелось послать ко всем чертям, такую притягательную, до недавнего времени, цивилизацию этого древнего народа, и будь, что будет.

Павел даже оглянулся по сторонам: не услышал ли кто его непонятных для окружающих мыслей. Но никто ничего не заметил. Впрочем, как можно заметить неожиданно мелькнувшее неуловимое желание? И только двое, Иш-Сак-Кук и Ах То-Киль, посмотрели на Павла с подозрением. Эти точно могли покопаться в голове молодого правителя.

А перед глазами Павла уже проплывали заснеженные улицы родного города. Снег! Как давно он не видел этого, такого родного, природного явления. Захотелось, как в далёком детстве, прокатиться на фанерке, или просто на обычной картонке с ледяной горки. И чтобы замысловато вырезанные снежинки засыпали лицо, чтобы ветер свистел в ушах, чтобы…

«А, интересно поглядеть, – мысли Павла свернули в другую сторону, – как бы изменилась история, если бы не было меня, Пакаля – К’инич-Ханааба? Ну, вот не было и всё. Или всё осталось бы по-прежнему, только с другими действующими лицами?»

«Даже не думай, – ворвался в мысли странно механический голос Ах То-Киля, – Мы с Иш-Сак-Кук потратили столько сил и времени, чтобы найти и доставить тебя сюда…»

– Вы? – удивлённо выговорил Павел, – А разве…

– Поговорим об этом позже, – прервал рогжок рассуждения молодого правителя, – когда останемся наедине.

А жрецы-ягуары сноровисто содрали с тела жертвенного животного шкуру, один из них, облачившись в неё, принялся витиевато уговаривать душу ягуара не держать на них зла. Он говорил что-то о предстоящей войне, о людях Лакам-Ха… и много чего ещё…

Павел не слушал. Он внимательно рассматривал столпившихся у подножия пирамиды жителей. Взгляд молодого правителя выхватил из толпы восторженные лица учеников.

Вон Ах-Яшун увлечённо наблюдал за происходящим. Рядом, открыв рот, топтался Хун-Пек. Сжав кулаки, о чём-то своём думал К’аб-Болам – мальчишка из разорённого селения. «Дай ему сейчас копьё, и он пойдёт, несмотря на возраст, сражаться с врагами. Время такое, – успокаивал себя Павел, – враги со всех сторон. Нужно уметь отвечать ударом на удар». Но легче от осознания этого не становилось.

«Ведь они же все – один народ, – думал Павел, – Им бы, вместо того, чтобы воевать, объединиться, и тогда никакой внешний враг был бы им не страшен».

– Правильно рассуждаешь, – еле слышно шепнул в самое ухо Ах То-Киль, – но до настоящего объединения им ещё очень и очень далеко.

Пакаль резко повернулся к говорившему.

– Уж не вы ли препятствуете объединению?

Не отвечая, Верховный Жрец шагнул к самому краю жертвенной площадки, воздел вверх руки.

– Боги услышали нас! Можете возвращаться к своим делам.

Тихонько переговариваясь, горожане медленно покидали площадь.

На город постепенно опускались сумерки…