Текст книги "Социализм и судьба России"

Глава 2
Структура экономики при социализме

Недостаточная эффективность экономики социалистических государств привела к поиску различных путей выхода из кризиса. Поиски эти были сильно затруднены идеологической борьбой с капитализмом и догматическим подходом к марксизму в большинстве социалистических стран. В основном споры велись и ведутся вокруг целесообразности и допустимости использования рыночных механизмов, аналогичных используемым при капитализме, в социалистических странах. Одни говорят «можно и нужно», а другие – «категорически нельзя». Однако экономика, как показывает опыт, развивается по определенным законам и из этих законов можно сделать вполне определенный вывод о том, какой подход является наиболее эффективным. Данная глава посвящена получению именно такого вывода.

Понятие хозяйственного механизма вошло в активный оборот в период Перестройки. И автор его использует, поскольку оно очень полезно при выводе оптимальной структуры социалистической экономики. Для понимания данного раздела читателю необходимо освежить основные понятия политэкономии (разумеется, не в современном ее изложении, которое все ставит «вверх ногами» а в том, каким оно было при социализме). Ниже для удобства читателя (где теперь найдешь старые учебники) процитированы основные положения.

«Общественно-экономическая формация – это находящееся на определенной ступени исторического развития общество, взятое в единстве всех его сторон, с присущим ему способом производства, экономическим строем и возвышающейся над ним надстройкой» [8,46]. Общественно-экономическая формация характеризуется определенным уровнем развития производительных сил – средств производства и рабочей силы людей, приводящих их в движение. «В процессе производства люди неизбежно вступают в определенные отношения друг с другом – в производственные отношения. Собственность на средства производства лежит в основе всех отношений людей на всех ступенях развития общества… Производство без собственности невозможно, потому что она предполагает присвоение предметов, необходимых человеку. Без такого присвоения теряется смысл самого производства. Поэтому независимо от того, существует или не существует на данной ступени развития общества правовая защита собственности, отношения собственности всегда имеют место как реальные экономические отношения. Общества без собственности никогда не было и не будет. Формы собственности не вечны, они изменяются с изменением производительных сил… В свою очередь отношения собственности влияют на развитие средств производства. Если форма собственности соответствует данному уровню развития производительных сил, она способствует их прогрессу. Если производительным силам тесно в рамках данных форм собственности, если отношения собственности уже устарели, то они становятся тормозом в развитии производительных сил…» [9, 6].

Для последующего анализа производственные отношения полезно разделить на отношения собственности и хозяйственный механизм.

Отношения собственности показывают, кому, каким классам и группам принадлежат различные элементы производительных сил. Так в первобытно-общинном строе средства производства находятся в общей собственности племени, рода…., а люди свободны. При рабовладельческом строе рабовладельцам принадлежат не только средства производства, но и люди.

Хозяйственным механизм состоит, прежде всего, из основных принципов управления экономикой. Некоторые экономисты поэтому не пользуются понятием хозяйственного механизма, а говорят об «управлении».

Истории известны два типа управления и два типа элементарных хозяйственных механизмов.

Наиболее древним является плановый хозяйственный механизм. Любой человек действует по плану, который он разрабатывает сам или ему разрабатывают другие. По плану действует любое предприятие. Если план выполняется в основном по приказу (чужому или своему), а не из-за стремления к выгоде – это неэкономическое побуждению к труду.

Вторым хозяйственным механизмом является механизм товарного производства – производство продуктов ради продажи на рынке и получения от этого выгоды. Каких продуктов и какое количество нужно произвести определяет спрос на рынке, т. е. здесь мы имеем экономическое побуждение к труду.

План нацелен на достижение конкретной цели: нужно получить запланированный полезный продукт, потребительскую стоимость. А для работающего на рынок конечным продуктом являются деньги, прибыль, стоимость. Хотя, разумеется, для рынка изготавливаются конкретные, нужные кому-то изделия и изготавливаются, как правило, по плану. Т. е. плановый хозяйственный механизм пронизывает рыночный: последний без планового существовать не может, но плановый без рыночного вполне просуществует.

Если экономика управляется в основном планом, то говорят о плановом хозяйственном механизме. Если же ее функционирование определяется в основном требованиями рынка, стремлением к прибыли, то говорят о рыночном хозяйственном механизме. Для функционирования рыночного формализма безразличен характер субъектов рынка: являются ли они собственниками средств производства или произведенного товара: важно лишь, чтобы доходы этого субъекта составляли некоторую долю от выручки за проданный товар и тем самым экономически заинтересовывали его.

Хозяйственный механизм различных общественно экономических формаций является комбинацией планового и рыночного хозяйственных механизмов.

В первобытно-общинном строе хозяйственный механизм был плановым. Цель первобытных общин была только в их выживании, достигалась она охотой и собиранием. Работа эта соответсвующим образом организовывалась вождями, старейшинами…. Разумеется, не было написанных планов, но они были в головах руководства общиной.

При возникновении общественного разделения труда (общины охотничьи, животноводческие, земледельческие) возник обмен и производство не только для себя, но и для обмена, возникло товарное производство, т. е. рыночный хозяйственный механизм.

Основным хозяйственным механизмом и рабовладельческого и феодального обществ являлся все же плановый, хотя товарное производство и существовало. Однако оно носило вспомогательный характер, а основные задачи удовлетворения интересов рабовладельцев и феодалов решали их собственные хозяйства, где основным организатором было голое принуждение. В крепостнической царской России существовали государственные военные заводы. Это был типичный плановый сектор с крепостными рабочими. Собственно другого выхода для царского правительства не было в виду слабого развития капитализма в России в то время.

На примере феодализма наглядно можно проследить, что хозяйственный механизм является той подвижной частью производственных отношений, которая реагирует на развитие производительных сил и приспосабливает к ним производственные отношения при, вообще говоря, неизменных отношениях собственности. Развитие хозяйственного механизма при феодализме происходило от барщины, к оброку натуральному, а затем и оброку денежному. Это развитие отражало вызревание капитализма в недрах феодального общества.

Рыночный хозяйственный механизм вышел на первое место, стал определять характер развития экономики только при капитализме, когда техническим прогресс позволил создать крупное машинное производство и основным стимулом производства стало производство товаров для рынка.

Выше уже говорилось, что формы собственности и вытекающие из них производственные отношения соответствуют уровню развития производительных сил. Это – закон соответствия производственных отношений уровню и характеру развития производительных сил (Закон Соответствия). Он является основным и наиболее универсальным законом развития общественно-экономических формаций. Он означает, что производственные отношения устанавливаются такие, чтобы при данном уровне производительных сил получить максимальную эффективность. Это вытекает из творческой природы человека, стремящегося получить от вложенного труда наибольший результат.

В первобытной общине производительные силы могли накормить только самого работника, они не были способны содержать какую-либо надстройку, не занимающуюся производительным трудом. Но как только с ростом производительности труда такая возможность появилась, так появилась и такая надстройка, и возникло рабовладельческое общество. При дальнейшем развитии производительных сил появились сложные орудия труда, требовавшие бережного обращения. Рабы же, незаинтересованные в результатах своего труда, ломали их. Поэтому оказалось выгодным превратить раба в крепостного, который уже был заинтересован в результатах своего труда, поскольку часть их оставалась у него.

При появлении крупного машинного производства оказалось невыгодным иметь крепостного рабочего. Гораздо выгоднее было иметь свободного рабочего, чтобы обеспечить необходимый приток рабочей силы в нужное время. Люди приходили сами, поскольку им нужно было зарабатывать на жизнь: экономическая цепь оказалась эффективнее принуждения крепостничества. Да и не нужно было заботится о рабочем, если он становился не нужен: его просто увольняли. Разумеется, просветители времен Французской революции обосновывали это великими идеалами свободы. Но эти идеалы были всегда, а «пробивную» силу они получили только в результате финансовой поддержке буржуазии.

Преобладание экономического интереса подтверждается рабством в капиталистической стране – Соединенных Штатах Америки, существовавшем около века. Когда оказалось невозможным с помощью рыночных механизмов привлечь достаточное количество рабочей силы на плантации Юга США, то было использовано рабство. И оно было уничтожено только тогда, когда промышленникам Севера в свою очередь потребовались негры как дешевая, но свободная рабочая сила, а рабство на Юге мешало эту силу использовать.

Превращение рабочей силы в товар, сделало товарное производство всеобщим, капиталистическим товарным производством. С этого момента рыночный хозяйственный механизм впервые окончательно победил более неприхотливый плановый. Однако является ли эта победа полной и окончательной?

Основным недостатком планового хозяйственного механизма в странах реального социализма являлось то, что в нем при существовавшем тогда уровне производительных сил была ослаблена обратная связь между потребителем и производителем, поскольку она реализуется через чиновника, который, вообще говоря, не заинтересован в удовлетворении интересов потребителя. Однако по мере развития вычислительной техники человек будет все более освобождаться от выполнения рутинных управляющих действий, где он как раз и проявляет свой бюрократизм. А машина будет бесстрастно выполнять возложенные на нее обязанности. Таким образом, при достаточной степени автоматизации планирования эффективность планирования по степени обеспечения интересов общества сравнится с рыночным регулированием и тогда рыночный хозяйственный механизм станет невыгодным для общества, поскольку его преимущества исчезнут, а недостатки, связанные с необходимостью обеспечивать экономическую выгодность производства, сохранятся.

Если бы Закон Соответствия действовал автоматически, то можно было бы нарисовать следующую идеальную картину развития общества.

По мере развития производительных сил государство постепенно национализирует одно за другим невыгодные для рынка производства и отрасли экономики. И, в конце концов, рыночный сектор экономики пропадает совсем. Естественно пропадает и капитализм, поскольку государственный сектор экономики без капиталистов равноценен социализму.

Но в жизни, разумеется, такой переход весьма нереален. Из рассуждения предыдущего абзаца мы сделаем, однако, вывод, что социалистическая экономика с господством планового хозяйственного механизма будет эффективнее рыночной капиталистической экономики тогда, когда с помощью планирования можно будет лучше и быстрее удовлетворять интересы потребителя, чем с помощью рынка. Это требует значительной автоматизации планирования и управления производством. Плановая экономика будет эффективнее для общества, но не для капиталистов, поэтому они будут тормозить обобществление экономики (что и наблюдается в развитых капиталистических странах).

Итак, из тенденций развития производительных сил и закона соответствия следует, что развитие общества идет по пути к социализму.

Победа социалистической революции в России в 1917 г. поставила вопрос о практическом строительстве социализма. Детального плана построения социализма Маркс и Энгельс не оставили. Правда, в политической области ответ был довольно ясен: необходимо было создавать государство в форме диктатуры пролетариата. И к построению такого государства революция приступила немедленно, тем более, что начавшаяся гражданская война не позволяла медлить.

Гораздо меньше ясности было в области преобразования экономики. Так, Энгельс в «Принципах коммунизма» предполагал существование после победы социалистической революции даже частной собственности до тех пор, пока не будут созданы производительные силы, необходимые для общественного коммунистического производства. В ответ на вопрос: «Можно ли уничтожить частную собственность сразу?» – он отвечает: «Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющие производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся по всем признакам революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать прежнее общество и только тогда уничтожит частную собственность, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства.» [10 т 1, 86].

Таким образом, Энгельс исходил из необходимости соответствия производственных отношений производительным силам и после победы социалистической революции. Если до революции производительные силы еще не дозрели до необходимости полного обобществления производства, то это положение останется верным и после революции, поскольку сам факт революции в положительном направлении на производительные силы почти не влияет (по крайней мере, на их «неодушевленную» часть).

Однако в последующих трудах классиков марксизма этот сценарий Энгельса не развивался. Напротив, уже в «Манифесте коммунистической партии» он звучит уже очень глухо: «Пролетариат использует свое политическое господство, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства….» Т. е. постепенность трактуется лишь как вынужденная мера вследствие неизбежных нарушений при быстром преобразовании собственности, а не обусловленная недостаточностью развития производительных сил. Упор делается на противопоставлении общественной социалистической собственности и частной капиталистической. Такое противопоставление естественно вытекает из теории Маркса, которая выводит экономическую целесообразность замены на определенном уровне развития производительных сил капиталистического рынка на коммунистическое общественное производство. Существенным в этом выводе является именно соответствующий для коммунизма уровень развития производительных сил. При недостаточном уровне должна вступать в действие рекомендация Энгельса о постепенном переходе.

В России как раз уровень развития производительных сил был явно недостаточен. И Ленин прекрасно сознавал это. Еще в «Апрельских тезисах» он писал о неготовности России к «введению социализма»: «Партия пролетариата никоим образом не может задаваться целью «введения» социализма в стране мелкого крестьянства, пока подавляющее большинство населения не пришло к сознанию необходимости социалистической революции» [1 т 3, 168]. Однако вскоре начался отход от этой позиции.

Уже в работе «Государство и революция», написанной в августе – сентябре 1917 года, Ленин приводит лишь точку зрения Маркса в «Критике Готской программы», согласно которой в переходный от капитализма к коммунизму период (т. е. при социализме) должна господствовать общественная собственность («Средства производства уже вышли из частной собственности отдельных лиц. Средства производства принадлежат всему обществу».). Однако, говоря о господстве общественной собственности при социализме, Маркс подразумевал, что этот переход произошел тогда, когда капитализм готов к превращению в социализм, т. е. развиты такие производительные силы, что обобществление не приведет к уменьшению эффективности производства.

В России же капитализм не был готов для социализма, что Ленин признавал в «Апрельских тезисах», но совершенно обошел в «Государстве и революции». Это уже был признак отхода от правильного пути преобразований, появления соблазна ускорить, используя государственную власть, социальное развитие России.

А.П. Бутенко приводит две причины такого отхода: «Во-первых, у большевиков все еще сохранилась вера в то, что главное спасение революционной России – в мировой революции… Поэтому с самого начала и не было такой нацеленности, чтобы искать внутренние источники продвижения к социализму. Считалось, что важно только «продержаться», мобилизуя все возможное, стремясь достичь этого «любыми путями» и «любыми средствами». Это означало допустимость отступления от необходимого, от устойчивых форм экономического союза города и деревни, допустимость «чрезвычайных мер» в виде продразверстки, игнорирующей материальные интересы большинства населения – крестьянства… Во-вторых, не только концептуальная вера в мировую революцию, но и реальные условия того времени не содержали действительных материальных средств для создания здоровых экономических отношений между городом и деревней, рабочими и крестьянами. Выменивать крестьянский хлеб в условиях разрухи и голода в городах было не на что. Для экономической смычки, не говоря уже об эквивалентном обмене, тут не было никакой материальной базы. Если политика есть искусство возможного, то рамки этого возможного лежали здесь за пределами соблюдения экономических интересов, ибо получить необходимые ресурсы, и прежде всего хлеб, армия и город могли только с помощью административно-мобилизационных мер, насильственно отбирающих хлеб у крестьян и принуждающих рабочих трудиться за жалкий хлебный паек» [11, 79].

Кроме идеологической установки и реальной экономической ситуации переход к немедленному обобществлению диктовался и наличием сопротивления свергнутых эксплуататоров, актами саботажа….

Период планового управления экономикой в 1917–1921 г.г. в сочетании с чрезвычайными мерами, вызванными гражданской войной, получил название «военного коммунизма».

Характер военного коммунизма в сельском хозяйстве по Ленину: «Своеобразный «военный коммунизм» состоял в том, что мы практически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьян продовольствия, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих. Брали большей часть в долг, за бумажные деньги. Иначе победить помещиков и капиталистов в разоренной мелкокрестьянской стране мы не могли» [1 т43, 219].

«Военный коммунизм» был вынужден войной и разорением. Он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой.» [1 т43, 220].

Из этих цитат следует, что переход от немедленного обобществления производства к постепенному переходу к нему от частной собственности по сценарию Энгельса мог бы произойти много раньше, если бы не гражданская война. Переход этот был осуществлен в виде нэпа сразу после окончания гражданской войны. В сельском хозяйстве нэп состоял в замене продразверстки продналогом, после уплаты которого крестьянин имел право продавать излишки на свободном рынке: «Продналог есть одна из форм перехода от своеобразного «военного коммунизма», вынужденного крайней нуждой, разорением и войной к правильному социалистическому продуктообмену» [1 т 43, 219].

Нэп привел к возрождению мелкой буржуазии, т. е. капитализма, но при господстве социалистического сектора экономики и социалистического государства. Таким образом, произошел переход к строительству социализма по сценарию Энгельса, изложенному в «Принципах коммунизма».

Итак, с переходом к нэпу Советская Россия вступила на путь преобразований общественного строя, соответствующего основному экономическому закону Соответствия, т. е. на правильный путь, на столбовую дорогу развития человеческой цивилизации. Затем под влиянием объективных и субъективных обстоятельств страна сошла с этого пути. И снова вопрос о поиске правильного пути развития экономики возник в 1953 году, после смерти Сталина. Вообще говоря, уже не было смысла возвращаться к нэпу образца 20-х годов: поскольку уже почти отсутствовали эксплуататорские классы и уровень развития производительных сил был гораздо выше. («Почти» означает, что не было легальных эксплуататоров, но нелегальные в виде криминальной буржуазии существовали.) Т. е. реформу нужно было проводить без преобразования части общественного сектора в частный (что сейчас называется приватизацией).

Однако уровень развития производительных сил был явно недостаточен для того, чтобы чисто социалистические производственные отношения, основанные на плановом хозяйственном механизме работали эффективнее, чем капиталистические. Длительные сроки планирования (необходимое оборудование нужно было заказывать за два года) сдерживали научно-технический прогресс.

Каков же должен был быть нэп образца 1953 года? В соответствии с общим принципом, изложенным выше, переходному периоду от капитализма к социализму соответствует и переходный хозяйственный механизм, т. е. состоящий из обоих элементарных хозяйственных механизмов, планового и рыночного, соответствующих тем формациям, между которыми существует социализм.

Такой хозяйственный механизм будем называть планово-рыночным. Рассмотрим варианты реализации планово-рыночного хозяйственного механизма (ПРХМ).

Для того чтобы функционировал рыночный хозяйственный механизм, предприятия должны обладать значительной самостоятельностью: они должны иметь право в рамках рыночного сектора, не спрашивая никого, продавать продукцию, распоряжаться доходом, покупать необходимое для производства сырье и машины…. Т. е. они должны находиться по доперестроечной терминологии на полном хозрасчете. Плановый сектор в этом случае реализуется для предприятия в виде обязательного к исполнению государственного заказа, выданного на законодательно закрепленный объем производства. Госзаказы по всей экономике составляют государственный план, который для каждого предприятия определяет поставщика и потребителя продукции.

В другом варианте ПРХМ одна часть предприятий составляет плановый сектор, а другая – рыночный. Возможна и комбинация этих вариантов. Она, очевидно, как, более общая и должна быть оптимальной. Такая форма организации экономики на основе планово-рыночного хозяйственного механизма получила название двухсекторной экономики. Она позволяет создать эффективную экономику, поскольку содержит в себе мощный рычаг управления: соотношение объемов планового и рыночного секторов, который подбирается из условия достижения наибольшей эффективности. Если не происходит дискриминации рыночного сектора (например, за счет его административного сокращения в угоду амбициям вождей войти в историю в качестве строителей коммунизма), социалистическая планово-рыночная экономика имеет преимущество перед капиталистической экономикой, где развитие государственного сектора сдерживается идеологическими ограничениями со стороны буржуазии, видящей в нем опасность для своего господства. Возможность неограниченного использования потенциала обоих хозяйственных механизмов и определяет потенциальную возможность победы социализма в экономическом соревновании с капитализмом.

Планово-рыночный хозмеханизм позволял осуществить плавный переход от экономики «застоя» к оптимальной экономике социализма. В разделе 3.2 при анализе «застойного» хозмеханизма будет проведен дополнительный анализ и ПРХМ.

Итак, ответ на поставленный в начале главы вопрос: «план» или рынок» – таков: и «план» и «рынок», их оптимальное для эффективности экономики социализма сочетание.