Текст книги "Социализм и судьба России"

Часть II
О социализме XXI века

Кризис социализма поставил вопрос, каким же должен быть социализм XXI века, чтобы избежать ошибок социализма XX века и угрозы реставрации капитализма, как это произошло в СССР и странах Восточной Европы. Автор со своей стороны ответил на этот вопрос в ч. I, но существует много других точек зрения. Анализу их и окончательному ответу на поставленный вопрос и посвящено дальнейшее изложение.

Кризис социализма завершился победой контрреволюции в 1991 году. Дальнейшее – это развитие РФ (и других республик СССР) как государств, вставших на путь капиталистического развития. Поэтому все уроки, преподанные кризисом социализма, можно получить, не рассматривая дальнейшие события. Основной (с точки зрения уроков) вопрос: потерпел ли крах марксизм в результате этого кризиса или нет? Буржуазная пропаганда на основе краха большей части системы социализма объявила о крахе марксизма. И во всей несоциалистической литературе это является очевидным фактом, не подлежащим даже обсуждению.

Однако критерием не является само крушение социалистических режимов. Марксизм потерпел крах, если его рекомендации привели к крушению социализма. И – наоборот, марксизм сохраняет свою силу, если именно отход от рекомендаций марксизма привел к кризису социализма. Любая верная научная теория должна объяснять не только удачный ход эксперимента, но и неудачный.

Обязательным положением в Программах левых партий является декларируемая «верность марксизму». Однако ознакомление с Программами позволяет сделать вывод, что у каждой партии «свой марксизм». Большую лепту в этот разнобой внесла критика марксизма «демократами», продолжавшаяся весь период контрреволюции в СССР. Эти «разоблачения» марксизма сыграли значительную роль в деле дискредитации социализма и обеспечении общественной поддержки Перестройке, а также и во внесении описываемой ниже «каши» в Программы левых партий. Эта критика, естественно, была неоригинальна, а являлась перепевом антисоциалистической оппозиции доперестроечного периода. Действительно, что можно было сказать нового после 70 лет антикоммунизма?

Разрушение официального советского марксизма привело к появлению различных теоретических моделей, часто с большими претензиями на объяснение всего и вся. Некоторые модели довольно примитивны и, казалось бы, их не стоит рассматривать. Но, как показывает жизнь, именно примитивные модели усваиваются иногда народом лучше, чем логически безупречные, именно потому, что они – примитивные и поэтому понятные. И, что удивительно, иногда даже в них можно найти что-то полезное. Как говорится: «Навозну кучу разрывая….».

Большое внимание во 2-ой части уделено критическому изложению взглядов послекризисных марксистов, а также некоторых немарксистов, оказывающих на коммунистическое движение в РФ некоторое влияние (главы 7-13). Затем рассматриваются программы трёх коммунистических партий, образовавшихся в России после контрреволюционного переворота, завершившегося в 1991 гг. распадом СССР (глава 14). Глава 15 подводит итоги обзору. В заключительной главе 16 делается вывод о том, каким же должен быть социализм XXI века.

Сначала вспомним, что писали о предпосылках перехода к коммунизму (а, следовательно, и к социализму, как первой фазе коммунизма) классики марксизма К. Маркс и Ф. Энгельс.

Глава 6
О переходе к коммунизму

Классики марксизма на основе анализа развития капитализма в середине XIX века вывели общие необходимые условия перехода к коммунизму.

Ниже приводятся основные высказывания на эту тему К. Маркса и Ф. Энгельса.

1. «…действительное освобождение невозможно осуществить иначе, чем в действительном мире и действительными средствами, что рабство нельзя устранить без паровой машины и мюль-дженни, крепостничество – без улучшенного земледелия, что вообще нельзя освободить людей, пока они не будут в состоянии полностью в качественном и количественном отношении обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду. «Освобождение» есть историческое дело, а не дело мысли, и к нему приведут исторические отношения, состояние промышленности, торговли, земледелия, общения…» [10 т 1, 16].

2. «Это «отчуждение», говоря понятным для философов языком, может быть уничтожено, конечно, только при наличии двух практических предпосылок. Чтобы стать «невыносимой» силой, т. е. силой, против которой совершают революцию, необходимо, чтобы это отчуждение превратило основную массу человечества в совершенно «лишенных собственности» людей, противостоящих в то же время имеющемуся налицо миру богатства и образования, а оба этих условия предполагают огромный рост производительной силы, высокую степень ее развития. С другой стороны, это развитие производительных сил (вместе с которым уже дано эмпирическое осуществление всемирно-исторического, а не узко местного, бытия людей) является абсолютно необходимой практической предпосылкой еще и потому, что без него имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы полностью начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость. Это развитие производительных сил является, далее, необходимой предпосылкой потому, что только вместе с универсальным развитием производительных сил устанавливается универсальное общение людей, благодаря чему, с одной стороны, факт существования «лишенной собственности» массы обнаруживается одновременно у всех народов (всеобщая конкуренция), – каждый из этих народов становится зависимым от переворотов у других народов, – и, наконец, местно-ограниченные индивиды сменяются индивидами всемирно-историческими, эмпирически универсальными. Без этого 1) коммунизм мог бы существовать только как нечто местное, 2) сами силы общения не могли бы развиться в качестве универсальных, а поэтому невыносимых сил: они остались бы на стадии домашних и окруженных суеверием «обстоятельств», и 3) всякое расширение общения упразднило бы местный коммунизм. Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно, что предполагает универсальное развитие производительной силы и связанного с ним мирового общения.

Впрочем, наличие массы людей, живущих только своим трудом, – массы рабочей силы, отрезанной от капитала или от возможности хотя бы ограниченного удовлетворения своих потребностей и характеризующейся поэтому уже не только временной потерей самой этой работы, как обеспеченного источника жизни, но и вообще совершенно непрочным положением, – уже предполагает, в силу конкуренции, существование мирового рынка. Пролетариат может существовать, следовательно, только во всемирно-историческом смысле, подобно тому как коммунизм – его деяние – вообще возможен лишь как «всемирно-историческое» существование; а всемирно-историческое существование означает их такое существование, которое непосредственно связано со всемировой историей» [10 т 1, 27–28].

3. «Условия жизни, которые различные поколения застают в наличии, решают также и то, будут ли периодически повторяющиеся на протяжении истории революционные потрясения достаточно сильны, или нет, для того, чтобы опрокинуть основу всего существующего; и если нет налицо этих материальных элементов переворота, а именно: с одной стороны, определенных производительных сил, а с другой, формирования революционной массы, восстающей не только против отдельных условий прежнего общества, но и против самого прежнего «производства жизни», против «совокупной деятельности» на которой оно основано, – если этих материальных элементов нет налицо, то, как это доказывает история коммунизма, для практического развития не имеет никакого значения то обстоятельство, что уже сотни раз высказывалась идея этого переворота» [10 т 1, 34].

В п.1 сказано, что для перехода к некоторой экономической формации необходим соответствующий уровень развития производительных сил.

В п. 2 сказано, что для перехода к коммунизму необходимо чтобы: 1) отчуждение (степень эксплуатации трудящихся) привело абсолютную массу трудящихся к значительному обнищанию; 2) производительные силы должны быть сильно развитыми; 3) эти производительные силы должны иметь всемирно-исторический характер; 4) пролетариат может существовать только как всемирно-историческое явление; 5) при недостаточном развитии производительных сил возродится в коммунистическом обществе борьба за блага («вся старая мерзость»); 6) для победы коммунизма нужна мировая революция; 7) если же революция победит не во всемирном масштабе, то местный коммунизм будет, скорее всего, упразднён в результате «расширения общения».

3. В п.3 подчёркивается, что для совершения социалистической революции необходимы достаточно развитые производительные силы и революционная масса, восстающая именно против капиталистического строя, а не отдельных его пороков.

Из предыдущего раздела можно сделать вывод, что нельзя построить социализм в одной стране в условиях капиталистического окружения, что Маркс и Энгельс предсказали крушение социализма в СССР, который, в соответствие с их выводами, исчез в результате «расширения общения».

Для пояснения этого вопроса постараемся понять, что же Маркс и Энгельс вкладывали в понятие «расширение общения». Почему «расширение общения» должно упразднить «местный коммунизм»? Это означает, что коммунизм проигрывает в чём-то при открытом соревновании с капитализмом. Причём это «что-то» неустранимо и поэтому необходима мировая революция, для того, чтобы никакого соревнования с капитализмом не было вообще.

Действительно это «что-то» существует и является основой коммунизма (и социализма как первой фазы коммунизма). Оно состоит в том, что коммунизм является обществом социальной справедливости. А из этого следует, что уровень жизни людей при социализме не может резко отличаться. При коммунизме принципиально нельзя быть богачом. А при капитализме – можно. Теоретически каждый может стать миллиардером. Как говорится, капитализм – общество неограниченных возможностей. Разумеется, для подавляющего большинства трудящихся мира капитала это просто красивая сказка. Но для некоторого узкого слоя трудящихся она реализуется в виде значительно более высокого уровня жизни, чем у большинства. Это управляющие высшего звена («топ-менеджеры»), известные артисты, учёные, спортсмены. Как говорят в шутку: «Что такое профессиональный футбол? Это когда 22 миллионера гоняют мячик».

Т.е. указанные категории граждан в капиталистических странах получают нетрудовые доходы. А в СССР они получали в основном трудовые. Естественно у этих категорий возникало при сравнении с доходами их коллег на Западе в результате «общения» недовольство такой «несправедливостью». Частично такое недовольство в среде партийного руководства пытались смягчить путём выдачи пайков дефицитных товаров и низких цен в ведомственных столовых. Однако это вызывало недовольство у большинства трудящихся, кто таких пайков не получал. Т. е. строго по классикам возрождалась «вся старая мерзость».

Таким образом, при строительстве социализма в условиях сосуществования с капитализмом существует объективная неустранимая причина возникновения антисоциалистических настроений в определённых кругах интеллигенции.

Существует и вторая объективная причина возникновения антисоциалистических настроений: капитализм делится с трудящимися своих стран частью доходов от грабежа 3-его мира. Этот способ повышения доходов трудящихся также неприемлем для социалистических стран.

Скорее всего, именно вышеуказанные объективные причины и вызывают опасность «исчезновения» социализма в результате «расширения общения».

Развитие капитализма в конце XIX века показало невозможность осуществить коммунизм «как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно» в силу неравномерности развития капитализма в разных странах. Это убедительно на основе обработки обширного объема информации по развитию капитализма в конце XIX, начале XX веков показал Ленин в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма». Поэтому строителям социализма необходимо найти противоядие от объективной угрозы контрреволюции.

* * *

Рассмотренный в части I кризис социализма в странах Восточной Европы и СССР, приведший к революционной ситуации, возник строго по Марксу и Энгельсу в результате «расширения общения».

Сравнение условий жизни при социализме с условиями в развитых капстранах оказалось не в пользу социализма. Это привело к возникновению антисоциалистических настроений, используя которые классовые враги сумели пробраться в руководство компартий ряда соцстран и совершить контрреволюционные перевороты. В тех странах, где этого не произошло, продолжилось строительство социализма.

Таким образом, кризис социализма показал, что возникновение антисоциалистических настроений в социалистической стране в силу объективных недостатков не может привести к контрреволюции, если руководящая сила общества (коммунистическая партия) остаётся на позиции построения социализма. Это и есть противоядие от объективной угрозы контрреволюции.

Глава 7
Школа В.А. Вазюлина

Значительным явлением в послекризисном марксизме можно считать школу, возникшую вокруг В.А.Вазюлина. Фундаментальным трудом Вазюлина является «Логика истории» [26], изданная в 1988 г. Школа претендует на создание более современной теории развития общества, чем марксизм. Выражаясь научным языком, на снятие марксизма, т. е. создание на базе марксизма путем его научной критики новой теории.

Для начала уточним, что мы здесь понимаем под «марксизмом». Марксизм, как известно, состоит из трёх наук: философии (диалектического и исторического материализма) политической экономии (капитализма и социализма) и научного коммунизма. Т. е. марксизм – это наука об основных закономерностях развития природы и человеческого общества. Какой может быть эта наука по отношению к обществу? Человеческое общество крайне сложно: оно состоит из людей – разумных существ с массой различных интересов и соответственно мотиваций поступков. Каждый человек для удовлетворения своих интересов входит в ряд объединений; поступки не определяются однозначно причинами: одинаковые причины вызывают у разных людей разные реакции…. Поэтому закономерности, которые можно вывести из изучения поведения людей являются не математическими, а описательными и статистическими (т. е. те или иные события реализуются с некоторой вероятностью). И наука, изучающая человеческое общество, является эмпирической и гуманитарной. Она основывается на наблюдениях за обществом, их обобщении, выявлении наиболее существенных сторон явлений и построении на их основе логических моделей общества. При этом, как уже показано, из-за крайней сложности процессов в обществе, модели эти являются довольно грубыми. Иначе просто не получается. Такая наука, вообще говоря, не может точно предсказывать на длительное время, ввиду примитивности ее моделей. Она может лишь правильно предсказывать направление развития общества, исходя из состояния общества в рассматриваемую эпоху. Появляющиеся качественно новые явления должны постоянно исследоваться и приводить к уточнению модели. Таковы возможности эмпирической науки в любой отрасли знания. Однако большинство критиков осуждает Маркса за то, что некоторые его выводы оказались неверными через 100 или более лет. Т. е. требует от эмпирической науки принципиально невыполнимого.

Разумеется, в своё время будут созданы и соответствующие математические модели. Сейчас есть такие модели в области экономики. О более или менее приличных моделях развития общества в целом автору ничего не известно. Скорее всего, их нет, поскольку буржуазия не заинтересована в научной теории развития общества. Даже на уровне эмпирики буржуазной науки развития общества нет, есть только замаскированное под науку оправдание существования капитализма.

Основная цель работы Вазюлина состоит в выявлении логики исторического процесса, из которой он выводит историческую неизбежность коммунизма. Анализ истории Вазюлиным показывает спиралевидный характер всех процессов в обществе: «Дело в том, что развитие человечества закономерно и имеет спиралевидный характер… Это можно показать, и рассматривая процесс развития производительных сил и процесс развития производственных отношений.» [26, 19].

В производительных силах.

«… от общественно приводимых в действие средств (сначала даже не производства, а добычи) применяемых общественно в силу природной необходимости, – к производству, основанному на ручных, индивидуально приводимых в действие орудиях труда, и снова к общественному производству, но уже на основе искусственно созданных условий и орудий труда, имеющих общественный характер как результат развития общества. И это дает возможность в конечном счете объединения всего человечества на принципиально новой основе, нежели на начальных этапах развития человеческой истории, а также сознательного овладения условиями существования на нашей планете» [27, 20].

В отношении к природе.

Люди шли «от непосредственного единства с природой, затем к разрыву с природой, к хищническому отношению к природе, и это – период частнособственнического общества. Хищническое отношение достигает максимума в капиталистическом обществе, в период господства товарно-денежных отношений. По мере того, как в капиталистическом обществе создаются предпосылки для нового общества, для объединения человечества, естественно возникают предпосылки, растут возможности для преодоления экологического кризиса» [27, 21].

В производственных отношениях.

«Биологически необходимые коллективные связи служили исходным пунктом человеческой истории. Далее, происходит разложение этих связей и выделение связей обособленных индивидов, которые становятся окончательно господствующими при капитализме. В то же время при капитализме формируется общественный характер труда, порождающий необходимость объединения людей и установления общественной собственности на средства производства. Последний виток спирали включает переход от общества обособленных, отчужденных индивидов к объединенному обобществленному человечеству» [28, 186–187].

«Спиралевидность движения можно проследить и в области идеологии, и в различных формах общественного сознания. Это движение можно проследить и в структуре производства… спиралевидное движение пронизывает всю историю человечества, все сферы жизни общества…

Таким образом, с точки зрения развития истории человечества коммунизм совершенно неизбежен. Но этот процесс совершается длительно. В отличие от того, как его представляли раньше. А раньше представляли себе переход к коммунизму марксисты и коммунисты различных партий как переход от капитализма к коммунизму. Между тем переход к коммунизму – это переход от, всей предшествующей истории к новому типу истории…. Если мы рассматриваем переход к коммунизму как переход от всей предшествующей истории, то тем самым мы должны сказать: во-первых, сроки этого перехода должны быть более длительными, чем в том случае, если мы рассматриваем этот переход, как переход от капитализма к коммунизму; во-вторых, этот переход всемирно-исторический, и в рамках этого всемирно-исторического процесса и надо рассматривать переход» [27, 23].

Вообще говоря, подобная оценка перехода от капитализма к коммунизму как переход от «предыстории к истории» приведена еще в «Манифесте коммунистической партии». Обыденным этот переход сделал Н.С.Хрущев, назначив пришествие коммунизма на 1980 г.

И, как показано выше (6.1), Маркс и Энгельс считали, что переход должен произойти достаточно быстро в результате мировой коммунистической революции.

Длительный процесс перехода к коммунизму начинается по Вазюлину с ранних социалистических революций. Этот процесс может прерываться контрреволюциями: «… существуют ранние социалистические революции и зрелые социалистические революции, и это не отклонение от общего хода истории. Вообще переход от одной формации к другой всегда сопровождался контрреволюциями. То же самое происходит при переходе к коммунизму…Противоречия мирового…империализма привели к необходимости социалистических революций. Но в силу противоречий развития эти революции могли произойти с необходимостью в более отсталых странах, так сказать, в эксплуатируемых странах. Они не могли произойти в тех странах, которые жили за счет других или эксплуатировали других. Буржуазия этих стран могла подкупать рабочий класс, поскольку она располагала большими средствами за счет эксплуатации колоний…» Отсюда «и следует, что революция может произойти только в относительно или средне или слаборазвитых странах» [28, 17–18].

Изложенная позиция Вазюлина является неким обобщениеми ленинской теории о неравномерности развития капитализма и возможности совершения революции в слабом звене капиталистической системы. С другой стороны, классики не рассматривали возможности контрреволюций, полагая, вероятно, что это опасно. Модель Вазюлина с революциями и контрреволюциями, на наш взгляд, не является наиболее вероятной моделью развития общества, когда побеждает социализм. Наиболее вероятной для реализации является модель поступательного расширения социализма, которая была общепринятой до победы контрреволюции в СССР. Собственно она и остается наиболее вероятной, пока еще существует мощная социалистическая держава – Китай. Вокруг этого сохранившегося материка социализма в результате новой «холодной войны» между двумя сверхдержавами США и Китаем может в XXI веке начать «прирастать» новый слой социалистических стран. Малая вероятность реализации Вазюлинской модели состоит в том, что после поражения социализма капитализм принимает жесткие меры для недопущения появления его вновь. Т. е. модель с контрреволюциями на практике превращается в модель, где социализм никогда не победит. Т. е. при полном поражении раннего социализма зрелых социалистических революций скорее всего не будет.

Объективная возможность контрреволюции в странах раннего социализма возникает по Вазюлину вследствие недостаточного уровня развития производительных сил: «Чем менее развита крупная промышленность, тем в меньшей степени образовались предпосылки для ранней социалистической революции и раннего социализма, тем меньше возможностей для общественной собственности и больше возможностей для частной собственности. Поэтому, чем менее развиты производительные силы в стране, тем в большей степени для сохранения коммунистической ориентации приходится применять меры государственного принуждения… Но чем больше применяется принуждение, тем больше дискредитируется идея коммунизма, тем больше отклонения от пути, на котором она может быть осуществлена, тем более следствия оказываются некоммунистическими.

Вместе с тем общественный характер производительных сил в период ранних социалистических революций и в период раннего социализма недостаточно развит для того, чтобы было можно полностью устранить из жизни общества товарно-денежные отношения. А товарно-денежные отношения противоречат по природе коммунистическим отношениям. И чем в большей степени используются товарно-денежные отношения в условиях раннего социализма, тем больше развивается это противоречие, тем сильнее, тем больше угроза реставрации капитализма…» [28, 19–20].

Несмотря на противоречивость процесса Вазюлин отмечает историческую необходимость ранних социалистических революций: «… ранние социалистические революции и ранний социализм с точки зрения всемирно-исторического процесса развития человечества не есть предмет субъективного выбора, они представляют собой историческую необходимость, этап в прогрессе человечества, и противоречивость этого этапа не отменяет и не может отменить его историческую необходимость» [28, 20].

За ранними социалистическими революции идут поздние (зрелые) социалистические революции. Вот изложение хода революционного процесса учениками Вазюлина (М.Дафермосом, П.Павлидисом, Д.Пателисом): «…можно выделить две стадии мирового революционного процесса. Первую стадию составляют волны ранних социалистических революций в слаборазвитых странах (с опасностью поражения, капиталистической реставрации и т. д.). В общем и целом человечество переживает первую стадию развития мирового революционного процесса. Нынешняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом этой стадии. Завершение первой стадии и особенно интенсивное сужение мировой капиталистической системы приведет ко второй стадии, стадии поздних социалистических революций, которая в конечном счете приведет к окончательной ликвидации мирового капитализма» [28, 191].

Трудно согласиться с жестким детерминизмом, что «ныняшняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом…». Здесь явное непонимание того, что все события в истории случайны, и закономерности истории – это закономерности случайного процесса. Поэтому контрреволюция в СССР могла и не произойти в случае, например, победы секретаря Ленинградского обкома КПСС Романова в борьбе за пост Генсека КПСС.

Вазюлин четко понимает опасность бюрократии для социализма и вместе с тем невозможность отказаться от ее услуг: «Бюрократия неизбежна, если в стране есть существенное различие, противоположность или противоречие единичных, особенных и общественных интересов, то есть их отрыв друг от друга. Выражением отрыва индивидуальных интересов от общественных является, в частности, существование труда ради зарплаты… Тенденция к бюрократизации была усилена к тому же очень тяжелым, чрезвычайным положением нашей страны как единственной страны победившей социалистической революции во всем капиталистическом мире… образование «новой» бюрократии в нашей стране и ее усиление было закономерным. Если же бюрократия усиливается, то она все более и более отчуждается от народа…. все больше… преследует свои индивидуальные цели, цели личного обогащения, карьеры. Причем, естественно, в наибольшей степени отчуждалась от народа верхушка аппарата. Эта верхушка стала ориентироваться… на капиталистические страны.

Вот тут мы встречаемся с интересной уже упоминавшейся выше закономерностью: социализм возникает и утверждается с весьма серьезными внутренними противоречиями. В раннем социализме эти противоречия достигают такого размаха и глубины, что они вообще приводят к устранению социализма. Без всякой деятельности ЦРУ» [28, 21–22].

Вазюлин понимает трудность борьбы с бюрократией: «…не только у Л.Д. Троцкого, но и В.И.Ленина в отличие от К. Маркса, суть бюрократического механизма не была в достаточной степени схвачена. Поэтому, когда В.И.Ленин пытался бороться против бюрократии, он намечал меры, не устраняющие бюрократию…Бюрократия неискоренимое пока явление… Ее нужно постараться как-то поставить на службу, принять различные меры, чтобы она не приобретала слишком уж большой самостоятельности. Это единственное, что можно реально сделать» [28, 24].

Весьма реалистична позиция Вазюлина по поводу товарно-денежных отношений: «Вопрос о товарно-денежных отношениях при социализме зависит в принципе от того, каковы производительные силы в стране, где победила социалистическая революция. Еще К. Маркс доказал, что преодоление товарно-денежных отношений возможно по мере роста общественного характера производства… раз социалистические революции побеждают тогда, когда решающую роль начинает играть общественный характер производства, решающую роль в производстве должна играть не рыночная экономика. Конечно, если в силу каких-то внешних обстоятельств социалистическая революция победила в стране, где для этого условий нет, тогда товарно-денежные отношения постепенно возобладают. Но тогда и социализм исчезнет. Он, может быть, скорее всего, и не возникнет в такой стране. Поэтому вопрос о том, в какой мере сохраняются товарно-денежные отношения, это вопрос прежде всего о том, в какой мере производительные силы приобрели общественный характер. Это зависит не от желания той или иной партии, а от объективных закономерностей, и дело партии заключается в том, чтобы понять реальную ситуацию» [28, 17].

Вазюлинская школа придает очень большое значение теории. Сам Вазюлин: «Говоря о теории, я только хотел сказать, что без ее разработки мировое коммунистическое движение зайдет и уже, можно сказать, зашло в тупик. Ведь человек – не животное, он должен знать, что он осуществит в результате своих действий и как он этого может достигнуть. С этой точки зрения примером является большевистская партия. В.И.Ленин стремился к тому, чтобы развить марксизм в соответствии с новыми историческими условиями. Что же касается так называемой «ленинской гвардии», то все, кто составлял ее, уделяли большое внимание теории… Сейчас же коммунисты занимаются в основном только какими-то конкретными действиями…» [28, 9].

А в теории, как уже говорилось выше, Вазюлинская школа претендует на «снятие» марксизма. Из этого положения вытекают конкретные рекомендации по стратегии коммунистического движения. Вот что по данному поводу говорит член школы М.В. Максимов, анализируя работу Ленина «Что делать?»: «Если В. Ленин выдвигал три основных вопроса, а именно: о характере и главном содержании политической агитации; организационных задачах и «о плане построения одновременно и с разных концов боевой общерусской организации» при помощи общерусской политической газеты, то нынешние строители партии ленинского типа обращают внимание только на один вопрос – организационный. Наши коммунисты даже не задумываются, почему тогда было необходимо и возможно ставить такие вопросы. В.Лениным ставятся политико-организационные вопросы, так как в основном адекватная теоретическая база движения уже есть. Возникавшие вопросы теории, которые были не решены К.Марксом, решались в ходе политической работы. Так могли быть развиты отдельные стороны теории. Сейчас стоит задача создания целостной теории, снимающей, включающей марксизм. Эта задача требует совершенно иного подхода к организационно-политическим вопросам, иной структуры общественной организации» [28, 221].

Вот так, ни больше, ни меньше! Тогда, мол, теория была, а сейчас, после 100 лет практического развития революции ее нет! Налицо явные последствия поражения: крах социализма в СССР создает впечатление и о крахе теории вообще.