Текст книги "Город Солнца. Голос крови"

13.06.76,4.

14.06.77,2.

15.06.76,2.

16.06.77,8.

17.06.78,1.

Проверив сделанные снимки, Максим поторопился выйти из спальни и свернул к лестнице на первый этаж. На каменных ступенях лежала ковровая дорожка. Идти можно было не таясь.

Спустившись, Максим мельком осмотрелся в прихожей. Заглянул на кухню, оттуда – во дворик, с трёх сторон обнесённый кирпичной стеной. Заметил на стеклянном столике пустую пепельницу. Кажется, Артуро в самом деле не боялся напоминать себе о побеждённых слабостях.

Ещё три комнаты: гостиная с книжными стеллажами и обеденным столом, пустая гостевая с наглухо заправленной кроватью, просторная гардеробная со множеством полок. Ничего исключительного. И ни единого намёка на то, чем сейчас занимался Артуро. Если верить его собственным словам, в Перу он уже три года возглавлял охранное агентство: «Крохотная фирма. Охраняем склады. Не скажу, что занятие очень уж увлекательное, но мне нравится вовремя оплачивать счета. А преподавать историю в Трухильо – дело не самое прибыльное».

Максим приблизился к последней двери. Она вела прямиком под лестничный марш. Там располагалось нечто вроде чулана. Не надеясь увидеть ничего интересного, Максим всё же дёрнул за ручку и с удивлением понял, что дверь заперта. Под ручкой красовалась замочная скважина. На весь дом – единственная запертая дверь. «Кто будет закрывать чулан на замок?» – «Да, странно…» – «Может, там и не чулан вовсе?» – «А что? Темница с пауками?» – «Очень смешно».

Максим прислонился к двери. Прислушался и вскоре уловил слабый свист. Нет, не свист. Гул. Едва различимый, прерывистый. Возможно, гудели трубы. Но ведь сейчас никто не принимал душ, обе ванные комнаты пустовали. Тогда что? Этого Максим не понимал. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем он убедился, что звук поднимается откуда-то из глубины. Затихает. Потом возвращается с прежним напором. Максим вновь потянул ручку, надеясь, что замок закрыт не до конца и под нажимом позволит деревянной створке отвориться, и тут осознал, что голоса́ на втором этаже стихли.

Из зала сверху не доносилось ни единого слова.

Максим отругал себя за рассеянность. Затем поднял голову и обнаружил, что за ним наблюдают.

– Ищете туалет? – по-английски спросил Артуро. Навалившись на перила балюстрады, сдержанно улыбался.

– Да, – Максим ответил по возможности спокойно.

– Тут кладовая. Вы ошиблись дверью. Нет, конечно, можете воспользоваться ведром, но лучше воспользоваться унитазом, не так ли? – В голосе Артуро звучала дружеская ирония, однако взгляд выдавал неприятную насмешку.

Артуро сносно изъяснялся по-английски, хоть и не пытался смягчить дроблёный, припадающий на «р» и почти лишённый разнообразия в гласных акцент. Странно, что раньше он говорил исключительно по-испански.

С экскурсией по залу было покончено. Артуро позвал всех пить чай в гостиной на первом этаже и наконец согласился на более серьёзный разговор.

Ничуть не заинтересованный сладковатым блюдом из батата с говядиной, Максим сразу перешёл к делу. Спросил, когда и при каких обстоятельствах Артуро в последний раз видел своего дядю. Ответ разочаровал. Артуро заверил, что видел Гаспара ещё в Испании, а в последний год перед его смертью общался с ним исключительно по телефону и делал это непростительно редко, поэтому не представлял, чем тот занимался. О Шустове-старшем он сказал ещё меньше.

– Спроси про открытку, – предложил Дима.

– Пока рано, – отмахнулся Максим. – Ни слова об открытке.

Артуро выжидательно уставился на Аню, и ей пришлось на ходу выдумать что-то незначительное взамен действительно произнесённых слов.

– А вы? – Артуро чиркнул «зиппо». Не стал её гасить. Поставил зажигалку перед собой на скатерть. Заострённый огонёк почти не отклонялся, потом вдруг начинал прерывисто дрожать, изредка выбрасывая одиночные искры, и вновь успокаивался, сохраняя вокруг себя различимое жёлтое гало. – Что привело вас в Трухильо? Путь из России неблизкий.

Ответ Максим продумал ещё вчера, перед сном. Заявил, что ищет пропавшего отца. Надеялся на встречу с Дельгадо – знал, что они вместе работали над последним делом Шустова-старшего, и рассчитывал узнать что-то о его последних днях. Прозвучало убедительно. «Если хочешь обмануть, говори правду. Просто купируй её». – «Это точно».

– Но дядя умер девять лет назад, – заметил Артуро, не отводя взгляда от ровного огонька зажигалки.

– Этого я не знал. Да и, честно говоря, летел сюда почти наугад. Только слышал, что Гаспар сотрудничал с музеем в Лиме.

– Когда, говорите, пропал ваш отец?

– В десятом году.

– И вы только сейчас взялись его искать?

– Мне было одиннадцать.

– Понимаю…

Артуро защёлкнул зажигалку и обратился с вопросами к Ане. Должно быть, интересовался, почему они с Димой последовали за своим другом. Аня отвечала с готовностью, но разговор больше не переводила. Максим терпеливо ждал. Артуро с Аней смеялись, с задором обменивались непонятными восклицаниями. Племянник Дельгадо не терял ни единой возможности как можно шире улыбнуться. Утомительное веселье звонкой болтовни. Под конец даже Дима, отвлёкшись от батата с мясом, удивлённо посмотрел на сестру.

– О чём вы? – коротко спросил Максим.

– Об Испании, – Аня словно очнулась от приятного сна. – Прости, я соскучилась по Мадриду. Артуро жил там почти два года.

– Ясно, – по возможности беспечно кивнул Максим.

В последнее время он многое узнал об Ане. Она не боялась делиться с ним неприятными воспоминаниями о школе, о родителях. Рассказала ему, как Дима на самом деле сломал ногу. Призналась, что до сих пор видит в снах тот день, когда впервые пришла к брату в больницу и обнаружила его лежащим на вытяжке со спицами в колене и бедре. А вот про Испанию всегда говорила скупо. Училась там три года, однако не любила вспоминать то время. Максим порой вообще забывал, что Аня жила в Мадриде. Ну что же, Артуро ему об этом напомнил.

Какое-то время все молча пили чай с ломтиками карамболы – желтоватого фрукта в форме звезды, по вкусу отдалённо напоминавшего крыжовник. Затем Артуро сказал, что готов показать Максиму кабинет, в котором некогда работал Гаспар Дельгадо.

– У дяди тут, в Трухильо, осталась квартира в таунхаусе. Поверьте, не самое приятное местечко, но… Квартиру следовало давно продать, а я вот никак не решусь.

– И в ней сохранился кабинет Дельгадо? – уточнил Максим.

Артуро сразу понял вопрос, поэтому ответил на него ещё до того, как Аня успела озвучить перевод.

– Сохранился. Я ничего не трогал. Всё лежит на местах. Для меня там… что-то вроде музея. Иногда захожу в кабинет, чтобы вспомнить дядю. Он был хорошим человеком и… – Артуро, кажется, говорил искренне. Вздохнув, не стал продолжать начатую фразу. Вместо этого спросил: – Отвезти вас? Вдруг найдёте что-то связанное с Серхио, почему бы и нет.

– Хорошо, – кивнул Максим. – Это далеко?

– На машине минут пятнадцать. В Буэнос-Айресе.

Услышав название района, Максим насторожился.

– На улице Антонио Матея, – пояснил Артуро.

Антонио Матея… Максим только вчера впервые оказался в Трухильо, однако на этой улице уже побывал. Именно там стоял дом, к которому привёл адрес на мелованной карточке из Археологического музея Лимы. Именно там была дверь с новым замком, к которому не подошёл ни один из двух полученных от Лиуса Васкеса ключей. И Максим теперь ни на мгновение не сомневался, что речь идёт об одной и той же квартире. Значит, он был прав: когда-то в ней жил Дельгадо. Это многое объясняло. И смена замка больше не выглядела такой уж подозрительной. В конце концов, старый замок мог проржаветь или сломаться. Артуро хранил память о дяде, не хотел, чтобы кто-нибудь забрался в его до сих пор не тронутый кабинет. Хорошо, если так. Значит, оставался шанс найти там что-то стоящее.

– Хотите сейчас прокатиться? – спросил Артуро.

– Маньяна. – Максим качнул головой.

Это слово он запомнил ещё в Лиме.

– Завтра, – зачем-то перевела Аня.

– Хорошо. – Артуро развёл руками. – Тогда завтра утром.

Максим решил, что нельзя показывать чрезмерную заинтересованность и без промедления мчаться на Антонио Матея.

– Это же та самая улица? – по-русски спросил Дима. – Поехали сейчас! Зачем ждать?

– Потом обсудим, – сухо отозвался Максим. – Ань, скажи нашему испанцу, что нам пора.

О фотографиях, сделанных в спальне, Максим вспомнил, лишь когда они с Аней и Димой вернулись в гостиницу. Спустился в фойе. Попросил администратора распечатать снимки. Затем вернулся в номер и принялся раскладывать их на кровати.

07.08.79,1.

08.08.78,7.

09.08.78,2.

– Что это? – Аня провела пальцем по записям, явно смущённая их однотипностью.

Максим рассказал об исписанной тетради на прикроватной тумбочке Артуро. Заявил, что в числах наверняка зашифровано нечто важное. Успел предложить несколько вариантов дешифровки, а потом увидел, что Аня едва сдерживает смех.

– Кажется, я знаю, в чём тут секрет, – заговорщицки сказала она и рассмеялась в голос.

Максим и Дима растерянно переглянулись.

– Точнее так, – с трудом выговорила Аня, – я видела ключ от этой шифровки. И знаешь что? Тебе удалось проникнуть в самые сокровенные тайны Артуро. Поздравляю!

– О чём ты? – спросил Максим.

– Тебе понравилась Стена рубежей?

– Очень. Ань, говори.

– Не торопись. Дай мне насладиться превосходством! Не всё же вам взламывать шифры.

Дима схватил несколько распечатанных снимков. Не хотел уступать сестре и надеялся вслед за ней увидеть тут хоть какую-то закономерность.

– На одной из полок, – продолжала Аня, – под стеклянным колпаком лежала футболка.

– Какая ещё футболка? – не понял Максим.

– Белая. Белая футболка пятьдесят восьмого размера.

– И?

– Эх ты, шифровальщик. Артуро не всегда был таким стройным.

Стройным…

– И ему это не нравилось. Одышка, протёртые на ляжках джинсы и потливость…

– Ань! – Максим терял терпение.

– Сейчас он следит за весом. Взвешивается по утрам. Ты ещё не понял? Это, – Аня взяла одну из фотографий, – его вес. Вот. Пятнадцатого августа он весил семьдесят шесть килограммов семьсот граммов. На следующий день нагулял аж двести граммов. Потом сбросил триста. И так далее.

Максим, растерявшись, замер над снимками.

– А ты молодец, – с издёвкой сказал Дима. – Ловко пробрался в спальню. Я бы не смог. С таким компроматом он нам всё выложит.

– Очень смешно, – Максим отмахнулся от друга, но теперь и сам не смог сдержать улыбку. Только с грустью подумал, что придётся ещё несколько дней выслушивать насмешки Шмелёвых. Нет, дольше. Дима так просто этого не оставит.

Глава пятая. Старая квартира

Артуро предупредил, что улица Антонио Матея, да и все ближайшие улицы района – одни из самых бедных в Трухильо. Сказал, что приезжим уж точно не стоит показываться там в одиночку, и так посмотрел на Максима, будто знал о его позавчерашней вылазке.

– Могут ограбить. Могут убить. Всякое бывает, – добавил Артуро, когда они сели в его серебристый «шевроле».

Дима ждал, что увидит трущобы, подобные тем, что ему довелось встречать в Индии, однако его ожидания оправдались лишь частично. Улицы района Буэнос-Айрес действительно не отличались нарядностью. Ни богатых домов, ни цветастых вывесок, ни мало-мальски яркой рекламы. Тут почти не было магазинов, а в тех немногих, что встречались на пути, продавцы брали деньги и отдавали товары через узкий проём в задраенных решётками окнах. Решётки здесь висели повсюду, ими загораживали не только окна и двери, но даже крохотные вентиляционные отдушины. Асфальт на дороге лежал битый, со множеством старых заплат. В бетонных цоколях большинства зданий зияли пробоины, словно кто-то нарочно выдалбливал их прицельными ударами. Однако в целом район разительно отличался от подобных районов в Индии. Здесь почти не было мусора, а главное, почти не было людей. На первый взгляд улицы вообще могли показаться мёртвыми. Такое впечатление усугубляли наглухо закрытые ставни и тишина, едва разбавленная звуками проезжавших машин.

Когда Артуро свернул на проспект Виктора Ларко Эррера, по обе стороны ещё виднелись трёхэтажные здания. Кое-где попадались спутниковые тарелки. Но довольно скоро по правую сторону начались унылые одноэтажные коробки, у которых не было ни наддверных светильников, ни толком обозначенного крыльца. Как и старые дома в Лиме, они тянулись сплошной застройкой – от одного перекрёстка к другому, и каждый хозяин раскрашивал свои стены на свой вкус, вот только краска давно потемнела, растрескалась, и цвета, даже самые контрастные, слились в единое серое полотно. Ко всему прочему, улицу сейчас покрывал белёсый туман, а вместо неба над головой нависала чёрная паутина проводов. Не самый жизнерадостный пейзаж. Но Диме здесь по-своему нравилось. В таком месте уж точно никому нет дела до твоих слабостей. Здесь можно быть калекой.

– Ты не калека! – с напором сказала Аня, когда Дима поделился с ней своими мыслями. – Да, ты хромаешь. А у кого-то вообще нет ноги! А кто-то лежит прикованный к постели…

– И что? – не сдержался Дима. Поклялся себе, что в следующий раз будет молчать. – Мне-то что? Давай, расскажи ещё про голодающих детей Уганды. Обожаю такие сравнения. На их фоне я вообще счастливчик, да? Неужели непонятно, что мне от этого не легче? Я детей Уганды в глаза не видел. Да и если бы видел… У каждого своя мера для страданий. И неважно, большая она или маленькая. Важно, что по наполнению любая мера причиняет одинаковую боль. Да, Ань, одинаковую. И не пытайся доказать, что какой-нибудь паралитик несчастнее меня.

– Я и не пытаюсь, – Аня беспокойно теребила пуговицы батистовой блузки. – Просто хотела сказать, что ты не калека.

Дима заметил, как сидевшие впереди Артуро и Максим поглядывают на него в зеркало заднего вида. Им невдомёк, каково это – каждый день доказывать, что ты не обуза, что ничем не хуже других.

Остаток пути проехали молча. Дима постепенно успокоился. Подумал, что ему не следовало так горячиться. Он лишь подчеркнул собственную слабость.

– Как я и говорил, тут близко. – Артуро остановился возле бледно-синей одноэтажной коробки таунхауса. Именно в ней располагалась квартира Гаспара Дельгадо. – До океана минут пять пешком, – Артуро указал на ближайший перекрёсток. – Берег идёт параллельно этой улице.

Аня оживилась. Ей, конечно, захотелось прогуляться к океану – думала найти там какой-нибудь городской пляж, в существовании которого здесь, в Буэнос-Айресе, Дима сомневался, – но, взглянув на Максима, Аня не озвучила своих мыслей. Покорно ждала, пока Артуро найдёт в кармане ключ.

– Не боитесь оставлять квартиру без присмотра? – словно невзначай спросил Максим.

– Нет, – Артуро пожал плечами. – Красть в доме нечего. Ни техники, ни денег. И все это знают.

– Откуда?

– Я плачу соседке. Она тут раз в неделю убирается. Так что содержимое комнат ей известно. А значит, известно и всему кварталу.

Артуро повернул ключ в скважине. Послышался мягкий лязг смазанного механизма.

– Только один замок? – продолжал Максим.

– Да. И тот пришлось сменить. Мальчишки как-то залепили жвачкой.

– И замок всегда был один?

– Да. А зачем больше? Замки ведь от честных людей. Или, скажем так, от тех, кто хочет быть честным. Вора не остановить ни запорами, ни решётками.

– Это точно, – согласился Максим.

В ношеных зелёных штанах и выцветшей оранжевой рубашке он вполне мог сойти за местного жителя. Странный наряд, в котором Максим пришёл на вокзал в Канди сразу после того, как узнал о гибели монаха Джерри. Такой же странной выглядела старая кожаная сумка с медными пряжками и множеством оттопыренных кармашков – в ней когда-то Джерри хранил зашифрованные письма Шустова-старшего.

– Entren, – Артуро демонстративно пропустил Аню.

Входная дверь была до нелепого помпезной. Двухстворчатая, с ажурной резьбой на фрамуге и высокая, на всю высоту скромного фасада. Здесь везде стояли такие двери. Их будто выломали из старинного особняка и по необъяснимой прихоти вмонтировали в одноэтажные коробки Буэнос-Айреса, из-за чего те смотрелись ещё более убогими.

Дима вслед за Максимом шагнул за низенький порог, едва отделявший бетонную плиту тротуара от бетонного пола прихожей. Впереди открылся короткий коридор. Два дверных проёма выводили из него в две противоположные части квартиры, в каждой из которых располагалось по две смежные комнаты, а в конце коридора виднелась тёмная кухонька.

– О квартире я узнал уже после смерти Гаспара, – сказал Артуро, свернув в гостиную – первую комнату направо. Сегодня он вёл себя особенно вежливо. Правда, всю вежливость обращал в основном к Ане. Они подолгу говорили о чём-то своём, не удосуживаясь посвятить в свои разговоры Диму с Максимом.

В гостиной стояли продавленный посередине и лишённый подушек диван, взгромождённые одна на другую книжные полки и подставка, на которой, судя по следам на полировке, когда-то возвышался телевизор. Артуро не лукавил, красть тут нечего.

– Дядя не любил говорить о работе. Знаю, они тут с вашим отцом готовили экспедицию. Но вот что они рассчитывали найти?..

– Это вопрос? – Максим посмотрел на Аню.

– Скорее восклицание, – с сомнением рассудила она.

– Там, – Артуро указал на дверь, за которой пряталась смежная комната, – дядин кабинет. Чувствуйте себя свободно. Только, боюсь, всё важное отсюда давно вынесли.

– Кто? – удивился Максим.

– Паук, – тихо, но с ощутимой ненавистью произнёс Артуро. – Так его прозвали те, кто хоть раз попадался в сплетённую им сеть. – Теперь в голосе Артуро звучало больше трепета, чем ненависти.

– Кто это? – Максим выглянул на улицу через двойное зарешеченное окно, будто опасался увидеть там Паука.

– Человек Скоробогатова. Видите ли, Скоробогатову в Перу принадлежит несколько компаний. Не знаю, чем они занимаются. Так вот Паук следит, чтобы их интересы соблюдались любой ценой.

– И что этот Паук? – небрежно спросил Максим.

– Появился тут на следующий день после меня, – признался Артуро. – Со своими подручными. И они забрали дядины записи, какие-то карты, а главное, его компьютер. У меня даже не было времени за ним поработать.

Максим кивнул. Прошёл через гостиную. Толкнул незапертую дверь смежной комнаты и оказался в кабинете Дельгадо. Дима поторопился вслед за ним. Аня осталась с Артуро; они вновь любезничали на испанском, то и дело перемежая слова смехом.

– Нам ещё Пауков не хватало, – пробормотал Дима, осматриваясь в комнате. – Думаешь, он мог как-то узнать о нашем прилёте?

– Если бы знал, давно бы приехал поздороваться, – тихо ответил Максим. – У Скоробогатова все как один вежливые. Ещё не заметил?

– Что правда, то правда.

Шустов-старший хорошо выдрессировал их в последние полгода. Заходить вот так запросто в незнакомое помещение и выискивать в нём зацепки стало обычным делом.

– Сергей Владимирович наверняка оставил здесь что-то для тебя.

– Точнее, для мамы.

– Думаешь, Паук этого не нашёл?

– Он тут провёл один день. А Сальников и за семь лет не докопался до тайника в Ауровиле.

Прежде чем Дима успел что-либо ответить, в кабинет заглянула Аня. Сказала, что Артуро ненадолго отлучился – захотел встретиться с соседкой, приходившей сюда убираться. Едва Аня договорила последние слова, Максим и Дима, словно по команде, рванули вперёд. В комнате их заинтересовало многое. Следовало осмотреть письменный стол, лежавшие в углу чемоданы, книжный шкаф, но в первую очередь их внимание привлекла висевшая возле окна маска. Они уже видели две подобные маски, и всякий раз те помогали решить очередную загадку Шустова-старшего.

Здесь, как и в Клушино, как и в Ауровиле, висело рогатое изображение синего божества с тремя глазами и выпиравшей пастью. Ямараджа. Великий судья Яма, который с незапамятных времён правил миром мёртвых и самовластно определял будущие перерождения людей.

Максим первый добрался до маски. Бережно снял её с крючка. Осмотрел и крючок, и место, которое маска прикрывала. Углублений не обнаружил. Гладкая оштукатуренная стена. Максим на всякий случай ковырнул штукатурку ногтем. Ничего не добился. Затем занялся самим Ямараджей.

И вновь ничего примечательного. Деревянная маска, выполненная ещё более небрежно, чем её ауровильский близнец. Не покрашена. Просто покрыта лаком. Языки пламени вокруг бычьей морды едва намечены и больше похожи на гриву. Ручки-скиталы нет и в помине. Глазницы не прорезаны. В глазах такой смерти точно не увидишь жизнь Шустова.

– Пока пусто, – прошептал Максим и вручил маску Диме.

– Дай нож, – Дима прислонил трость к радиатору.

Максим достал из сумки нож, некогда принадлежавший Сальникову, – тот, которым пытали его жену и которым он в свою очередь собирался пытать Аню. Посмотрел, как Дима прикладывает нож к Ямарадже. Тщетно. Скрытых магнитов нет.

– В любом случае мы на верном пути, – ободряюще сказал Максим и перешёл к шкафу, взялся осматривать корешки книг. – Открытка привела к дому, где висит Ямараджа. Это точно не совпадение.

Дима не спорил. Отдал маску Ане, а сам взялся изучать письменный стол. Два пустых фанерных ящика под столешницей. Ни навершия, ни дверок – в такой при всём желании ничего не спрячешь.

– Пусто, – отчитался Дима и решил на всякий случай осмотреть стены кабинета.

Три из них были равномерно замазаны штукатуркой. Кое-где виделись вмятины и царапины, но их расположение и форма выдавали исключительно бытовое происхождение. Ещё одна стена – та, в которой располагался дверной проём, – была выложена голубенькими плитками без узора. Дима взялся простучать их, но вскоре убедился, что плитка лежит ровно и, судя по её потёртому виду, появилась тут задолго до смерти Дельгадо.

Осмотреть пол было сложнее. Его почти целиком скрывал старый, выгоревший на солнце ковёр. Ворс на нём пригладился и был едва заметен. Дима опустился на колени возле двери. Вдвоём с Аней они закатали ковёр. Увидели под ним серую гладь бетона. Никаких бороздок, колец или щелей, которые могли бы указать на скрытую крышку тайника. Напоследок сдвинули письменный стол – загнули ковёр и с этой стороны.

– Пусто, – вновь отчитался Дима.

– А у меня кое-что есть, – пробормотал Максим. – Вот.

Отвернувшись от книжного шкафа, он протянул им открытку. Дима не сразу понял, чем та приглянулась Максиму. Довольно скучный снимок полуразрушенной башни, больше похожей на гигантскую шахматную ладью. В левом верхнем углу – герб Перу с викуньей и название Художественной галереи Министерства культуры в Пуно. Дима уже читал об этом городе, расположенном на берегу высокогорного озера Титикака.

– Что… – Аня не успела задать вопрос. Дима перевернул открытку, и они увидели сделанную там надпись.

Ни марок, ни печатей. Открытка никогда не проходила через почтовые окошки. Разве что в конверте. И всего шесть слов по-испански. Помощь сестры тут не понадобилась, Дима перевёл сам:

– «Приезжай, мой друг, всё готово. Гаспар».

Надпись полностью совпадала с надписью на открытке со стелой Раймонди. Её сделали тем же почерком и теми же чернилами.

– Что это значит? – Аня растерянно посмотрела на Максима.

– Не знаю.

– Думаешь, новый указатель?

– Только не в Пуно… – взмолился Дима.

– Почему? – Аня с удивлением посмотрела на брата.

– Потому что это Титикака! Город на высоте почти четырёх тысяч метров. Мне и Леха с его тремя с половиной хватило.

– Не думаю, что придётся туда ехать, – Макс достал из сумки первую открытку. – Скорее всего, надписи сделаны в одно время.

– И что? – Дима, сравнив одну с другой, убедился в их идентичности.

– Значит, Пуно был запасным вариантом. Гаспар подготовил…

– Или кто-то от его имени, – вставил Дима.

– …подготовил две открытки и чего-то ждал. А когда пришло время, отправил одну из них отцу.

– Оставил ключи в Музее археологии Лимы, а мог оставить где-то… возле этой башни? – Аня указала на вторую открытку.

– Думаю, что так, – кивнул Максим.

– Звучит логично, – согласился Дима. – Лима была более простым, доступным вариантом. Если бы Гаспар почувствовал за собой слежку или что-нибудь вроде того, выбрал бы второй вариант – высокогорный Пуно. Наверное, знал, что его ищет Паук.

– Да, скорее всего, – Максим вернулся к шкафу и продолжил разбирать книги. – Когда Скоробогатов купил свою первую компанию в Лиме?

– В одиннадцатом. А открытка отправлена в тринадцатом. Всё сходится. И… что теперь?

– Ищем дальше.

Дима, нахмурившись, оглядел кабинет. Хотел первым найти скрытое здесь послание. Он часто опережал Максима. Сам, без подсказок, решил загадку глобуса со светодиодами. Сам отыскал углубление за маской в Ауровиле. Сам понял, как расшифровать тетради Шустова-старшего. А Максим вёл себя так, будто вполне мог справиться в одиночку. Ни разу не признал, что без Ани с Димой до сих пор копался бы в своём Клушино и знать бы не знал ни про Затрапезного, ни про загадочный дневник и Город Солнца с его то умиравшими, то возрождавшимися мастерами.

– Пусто. – Максим вернул на место последнюю пролистанную книгу. – Ни брошюр, ни чисел на корешках, ничего.

Дима, очнувшись от размышлений, сунул обе открытки в карман и поторопился к лежавшим в углу чемоданам. В спешке даже забыл о больной ноге. Аня тем временем стояла без дела. Ей общее оживление не передалось.

– А вместо крови прольётся вода, – промолвил Максим. – Может, подсказка здесь сработает?

– Ну, ничего похожего на кровь или воду я пока не вижу. – Дима встал на колени перед лежавшими один на другом чемоданами. На первый взгляд они казались кожаными. На поверку оказались фибровыми. Им было лет по пятьдесят, не меньше. Не хватало только путевых наклеек из гостиниц. Плотные, потёртые за долгие годы бока. Несколько царапин. Намотанные на ручку цветные нити – должно быть, по ним Гаспар отличал свой багаж в аэропорту на выдаче. Хотя кто сейчас ездит с фибровыми чемоданами? Такой не перепутаешь с современными, пластиковыми.

– Пусто, – с сожалением отчитался Дима.

В чемоданах ничего не было. Ни записок, ни открыток. На ощупь стенки не выдавали уплотнений или полостей.

Осмотр комнаты не принёс результата, и Дима, поднявшись на ноги, разочарованно сел на краешек стола.

– Пока у нас две зацепки, – подытожил Максим. – Маска Ямараджи. И ключи. Один из них, я уверен, открывал входную дверь. Если верить Артуро, двух замков тут никогда не было. Значит, второй ключ должен открыть что-то внутри. Замочных скважин никто не заметил? Не заметил. Ясно.

– Может, второй ключ – от чемоданов? – предположила Аня.

– Замки там есть, – согласился Дима. – Но маленькие. А ключ большой. Да и чемоданы не заперты.

Максим всё же проверил.

– Если тут что-то было, Паук это давно забрал, – с сожалением заключил он.

– Не стал бы Сергей Владимирович вот так на виду прятать самое ценное. Слишком просто для твоего папы.

– Открытку послал Дельгадо, – возразила Аня. – Значит, он и прятал.

– Нет. Прятал уже Сергей Владимирович. Просто воспользовался кабинетом и открыткой Дельгадо.

– Ладно, – отмахнулся Максим, – обсудить можно и в гостинице. Лучше пройдусь по другим комнатам. Может, там найду замочную скважину.

Аня отправилась в прихожую, чтобы заранее предупредить Максима о возвращении Артуро, а Дима остался в кабинете, уверенный, что все тайны скрыты именно здесь. Где маска, там и разгадка. Надо только хорошо искать.

Дима отошёл от стола. Решил ещё раз спокойно оглядеться. Книжный шкаф изучен. Чемоданы изучены. На письменном столе ничего не найдено. Никаких приклеенных африканских ножей или скрытых рычажков. Что ещё?

В кабинете стояли три масляных радиатора на колёсиках. Защитный алюминиевый кожух, пластиковая панель с ручкой и регулятором температуры. Ничего особенного. Хотя было довольно странно держать тут столько обогревателей. Зачем? Едва ли в Трухильо знали о настоящих морозах. И кабинет не такой уж большой, метров пятнадцать. Да, о центральном отоплении говорить не приходилось, но одного радиатора вполне хватило бы. Дима осмотрел все три. Пусто. Ни записки, ни надписи.

– Три обогревателя, – медленно произнёс он вслух. – И кондиционер.

Над шкафом в самом деле виднелась металлическая решётка вмонтированного в стену кондиционера. Пульт от него лежал на одной из книжных полок. И что тогда? Гаспар Дельгадо включал три обогревателя и одновременно с ними кондиционер, чтобы не перегреться? Ну да, конечно.

Судя по кнопкам на пульте, кондиционер работал одновременно на охлаждение и на обогрев. Значит, тут можно было устроить настоящую баню. Четыре обогревателя на маленькую комнату! Зачем? Этого Дима понять не мог. Наконец решил, что радиаторы предназначались для всей квартиры, а сюда были поставлены временно.

Озадаченный, Дима в очередной раз выдвинул подстольные ящики. Тщетно пошарил за ними рукой. Вновь заглянул в пустые чемоданы. Максим поступил правильно, взявшись за остальные комнаты. Быть может, уже приблизился к разгадке и молчит – хочет добраться до неё один. Вздохнув, Дима принялся осматривать ковёр и тут обнаружил странность.

Ковёр выцвел. Чем ближе подходишь к окну, тем более светлым оказывается ворс. Но в углу, где сейчас лежали чемоданы, выделялся тёмный участок. Чёткие границы выцветшего ворса. Более того, сдвинув чемоданы, Дима заметил под ними четыре вмятины, какие могли остаться, например, от ножек комода. Значит, в углу что-то стояло. И стояло давно. Возможно, с того дня, как тут постелили ковёр. А теперь это унесли. Кто? Сам Дельгадо? Паук? Или Артуро, уверявший, что сохранил кабинет в неприкосновенности, а на самом деле…

Из-за стены раздался крик.

Высокий, истеричный.

Кричала женщина. Точнее, выла. Надрывно. Захлёбываясь собственным голосом, в котором одновременно угадывались страх и ликование. Дима в ужасе присел на чемоданы. Едва не свалился с них на пол. На мгновение подумал, что кричит Аня. Ошпаренный ледяным страхом, приоткрыл рот, слепо потянул руку в поисках трости. Забыл, что оставил её возле радиатора.

Вой оборвался.

Следом послышалась бесконечная дробь причитаний.

Да, это была женщина. Нет, не Аня. И всё происходило совсем рядом. В одной из соседних комнат.

Теперь послышался голос сестры. Она что-то говорила по-испански.

Голос Максима. Настойчивый, уверенный.

Дима, упираясь руками в стену, поднялся с чемоданов, подхватил трость и заторопился в смежную комнату, оттуда – в коридор. На ходу достал из кармана открытки. Испугался, что они помнутся. Глупый, неуместный страх. Никак не мог сообразить, куда их сунуть. Так и оставил в руках. Проскочив через коридор, оказался в другой части квартиры. Увидел Максима и Аню. Они стояли в дверях дальней комнаты. Женщину, продолжавшую причитать, Дима не видел.

– Что происходит? – спросил он.

Ему никто не ответил. Только сестра мельком бросила на него обеспокоенный взгляд.

Дима, прихрамывая, прошёл через комнату. Здесь была спальня с кроватью, над которой возвышался парус тканого балдахина на массивных стойках, таких же нелепо помпезных на фоне общей нищеты, как и входная дверь с резной фрамугой.