Текст книги "Никого впереди"

Дьяков, Брюллов, Морозовский. Март 1974

Не прошло и половины века после описываемых событий, а отношение руководства и народных масс к высокому начальству, меняющему постаревших боевых подруг на более свежих, в корне изменилось. Ротация в интересах здорового образа жизни не только не осуждается, но и негромко приветствуется. Да и передовой зарубежный опыт свидетельствует о том же: французский президент Николя Саркози праздновал свою, третью по счету, свадьбу в Елисейском дворце. Этим мужчинам и их последователям, сохранившим вкус к жизни, можно только по-хорошему позавидовать. Их предшественникам такое и не снилось.

В декабре семьдесят третьего председатель Левобережного райисполкома, здоровый сорокапятилетний мужик, сообщил своей ровеснице жене, что он вынужден предоставить ей полную свободу, так как «полюбил другую». «Другая» была инспекторшей районо, лет под тридцать, обладательницей модельной внешности и огнеметного темперамента. Своему мужу она сообщила что-то подобное, но в менее вежливой форме.

Вместо того чтобы врезать ей от души, обиженный супруг на следующее утро зашел на совещание по итогам года в районном общественном питании, где солировал председатель райисполкома, при всех отвесил ему пощечину, обозвал блудливым козлом и пообещал «смешать с говном».

Жена председателя к предложенной ей свободе тоже отнеслась негативно. В обком поступило ее заявление, в котором она детально описала не только низкий моральный облик своего супруга, но и его подозрительные связи с «торгашами».

Первый секретарь Левобережного райкома своему споткнувшемуся коллеге сложившуюся ситуацию обрисовал всего тремя словами:

– Прокололся, суши весла.

После этого председатель подал заявление об освобождении от должности «по собственному желанию», получил партийный «выговор с занесением» и был отправлен командовать районной базой промтоваров.

На вакантное место был определен один из его заместителей – Александр Игоревич Дьяков.

Хотя он поднялся всего лишь на очередную ступеньку карьерной лестницы, ступенька была немалой высоты. До этого он был одним из нескольких «вторых». Теперь стал единственным «первым». На довольно приличной по площади территории, где жили и работали почти четверть миллиона человек, он имел право произнести свой любимый лозунг: «Никого впереди!».

Если судить строго, то кроме райисполкома на том же участке суши, метр в метр, был еще райком КПСС. Его первый секретарь был главнее. К тому же в Левобережном районе жили многие руководители области и города, генеральские папахи которых были повыше, чем у Дьякова. Но все это были детали.

Повышение оказалось для Дьякова внеплановым и потому неожиданным. Это обстоятельство усилило актуальность уже усвоенной Дьяковым аппаратной мудрости: завоевав новую высоту, думай не о том, как покорить следующую, а как закрепиться на этой.

То, что в глазах руководства Дьяков смотрится неплохо, подтверждал выбор именно его из трех имеющихся заместителей. Теперь следовало, как говорится, «оправдать доверие». Но кроме «вышестоящих товарищей» (это не обсуждалось) требовалось занять достойное место среди людей, статус которых определить было довольно сложно. Это был так называемый «хозяйственный актив». Директора заводов, строительных трестов, НИИ и КБ, ректоры вузов, главные режиссеры театров, главные врачи клиник.

С одной стороны, «хозяйство» каждого находилось на территории его района, и поэтому порой им приходилось предстать перед председателем в качестве просителя. Но у некоторых из них на работе, а то и дома, стояли телефонные аппараты спецсвязи с министрами, с ЦК КПСС. На его рабочем столе подобный телефон с союзным гербом на диске отсутствовал.

Свое детское и уважительное прозвище Деловой Дьяков заработал, придерживаясь интуитивно установленных им трех правил: имей то, чего нет у других; делись им, но не задаром; делая добро, не скромничай.

Что такое имелось в его распоряжении, чего не хватало у этих «заслуженных» и «орденоносных», имеющих доступ к первым людям страны?

Прежде всего, земля. Хоть на расширение производства, хоть для личного гаража. От него зависело, дойдет ли новая теплотрасса, нитка водопровода или канализации до стены конкретного завода, или задумчиво остановится метров за триста. А если и дойдет, то позволим ли мы этому заводу с его сбросами, полными тяжелых металлов и токсичных смол, напрямую подключиться к городской канализации? Можно благосклонно разрешить, можно поставить ультиматум: стройте собственные очистные сооружения.

Старое правило «делись, но не задаром» на новом поприще становилось еще более актуальным. Председатель райисполкома не только обладал, но и нуждался. Во многом и в больших количествах. В жилье для учителей, врачей, коммунальщиков. В автотранспорте, в технике и в рабочих руках, от которых зависела уборка территории района, борьба зимой со снежными заносами, а летом с мусором. В продуктах и товарах для своих районных магазинов и столовых.

Директора крупных предприятий, подчиненные солидным министерствам – ракетному, авиастроения, металлургии, железнодорожному, речного транспорта – всем этим не были обделены. И кое-что отщипнуть ему они были обязаны. Например, долю вновь вводимого жилья. Но всё, что сверх доли, только в порядке деловой взаимности. Ну, и немного по любви. Только любовь эту надо было завоевать.

Для чего требовалось следовать третьему правилу счастливого детства: не скромничай, покажи свой товар в полной красе.

Исполнить задуманное было непросто. По статусу районный председатель был парнем «деревенским». А девушки, которых предстояло ему очаровывать, были мало того, что городские, но и столичные. Избалованные вниманием московского министерского «папы» и здешнего обкомовского «дяди». Таких в темном уголке силой не прижмешь, их надо брать лаской, личным обаянием. Но и не прогибаться перед ними, что означало бы потерю собственного лица.

Мысли о том, как вести себя с директорским корпусом, у Дьякова возникли еще в бытность работы заместителем. Но это была теория. Теперь появилась возможность проверить ее на практике.

По субботам Дьяков работал до обеда. С утра объезжал район с заранее определенной целью, потом исполнял «заповеди и отповеди». Сегодняшний маршрут был определен задачами подготовки к весеннему паводку. Кое-что из категории «мелкое разгильдяйство» он обнаружил, но в целом результатом ревизии был удовлетворен.

Совещание окончилось пять минут назад. День едва перевалил за полдень. Два свободных часа, доставшиеся ему в подарок, позволяли улизнуть от вечной текучки и спокойно в охотку пошевелить мозгами.

Выпивать, как и теоретизировать, рассуждая, можно и в одиночку, но противоестественно. Дьяков набрал служебный телефон Брюллова.

– Еще на боевом посту?

– Через полчаса зачехляю орудия.

– Ирина даст тебе увольнительную на обед со старым другом? Или мне за тебя слово замолвить?

– Даст, но только в обмен на ваш с Варей завтрашний визит к нам.

– Ну и народ пошел, не может без шантажа. Сдаюсь. Жду тебя в четырнадцать в «Сибири», в малом зале. Присутствие Фимы аллергии у тебя не вызовет?

– Даже наоборот. У меня к нему корыстный интерес, как к шефу моей половины.

– Тогда до встречи.

Подобный же разговор состоялся у Дьякова с Морозовским, предпочитавшим по выходным не перенапрягаться. Сегодня отдохнуть Фима намеревался в бильярдной, но приватный обед с давним партнером, а ныне новым председателем райисполкома, был приоритетнее.

Дьяков позвонил директору «Сибири» и озадачил к четырнадцати накрыть столик на троих «за закрытыми дверями».

– Что конкретно заказать?

– Как себе. Я твоему вкусу доверяю.

Заключительный звонок был адресован Варе и содержал предупреждение к обеду не ждать, а завтра быть готовой к визиту к Брюлловым.

– Детали согласуй с Ириной. Целую.

Если читателю не более тридцати лет, то его может удивить глагол «озадачил». Сегодня, если читатель заблаговременно решил пообедать с друзьями, ему понадобится исполнить две совсем другие процедуры. Сначала выбрать из многих имеющихся одну подходящую «точку» (ресторан, бар, кафе), а после позвонить туда, чтобы сделать заказ.

Выбор в те годы был невелик. Поэтому клиенту «с улицы» заказывать столик требовалось загодя. Лучше – за неделю.

То, что Александр Дьяков не заказывал, а, менее чем за пару часов, ставил задачу директору ресторана, говорило о том, что на март семьдесят четвертого в отечественной системе удовлетворения разнообразных и многосторонних личных потребностей он уже относился к категории VIР.

Лица, по долгу службы занимающиеся распределением и удовлетворением этих потребностей, были от VIP-персон зависимы. И воспринимали как должное, что к ним обращаются не с просьбой, а приказывают, ставят задачу.

Существовали еще две категории участников товарно-общественных отношений. На равных взаимодействовали коллеги: ты мне итальянский ликер и красную икорку, а я тебе путевку в Югославию с отдыхом на море.

К третьей категории, о которой и вспоминать противно, относились «люди с улицы», то есть бесполезные. Вреда от них почти не было, разве что жалобу напишут, но и проку никакого. Наиболее типичной для них позой являлась протянутая рука. Шансов, что им подадут, было меньше, чем у нищего в подземном переходе.

Для директора ресторана Дьяков был не единственным начальником, и не самым главным, но уважаемым. В том числе и за то, что всегда спрашивал счет и расплачивался по нему до копеечки. Многие обходились одобрительным похлопыванием по плечу и, через раз, «спасибо». Уважение было искренним и конструктивным. Зная пристрастие председателя к мясной сборной солянке (чтобы ложка стояла!), директор сообщил об этом шеф-повару. Шеф развел руками:

– В солянке Дьяков разбирается, а у нас ни единой маслины!

Директор не растерялся, позвонил в военторг, и уже через полчаса его личный водитель привез заветную баночку. В итоге стол был накрыт «на уровне», и ровно в 14.00 звякнули рюмки «со свиданьицем».

– Мужики. Нужен ваш совет по оптимизации сексуальных отношений с директорами, – без разминки перешел к делу Дьяков.

Морозовский, не дожидаясь подробностей, среагировал:

– Да, ваше превосходительство, с этими ребятами не расслабляйся. Чуть что, сразу используют по полной.

– И в чем геморрой, бедный Йорик? – поинтересовался Брюллов.

– Ты прав, Юрка. Йорик бедный. У меня имеются и кнутик, и кусочек пряника, но они слишком малы, чтобы на них и на меня правильно реагировали эти большие дяди. Нужно придумать что-то интересное, тонкое, чтобы это произошло.

– Что-то ты изобрел? Тогда не кокетничай, а излагай. Мы для начала покритикуем, а там, может, что-то и придет в голову.

– Меня волнует ощущение директорами моего веса. И персонального, и как председателя. Личный вес я собираюсь накачивать, закрепив за собой решение всех вопросов по самому лакомому кусочку, по земле. Согласно субординации, ко мне пойдут не заместители, а «первые». Пойдут просить. Проситель может тебя и не любить, но почитать обязан. Теперь об увеличении веса фирмы. Работая заместителем, я почувствовал, что район – это футбольная команда, но без тренера. Хотя общих болячек море, каждый играет только за себя и на себя. А потенциал взаимного интереса имеется. Не только в коммунальном хозяйстве, но и в производстве. Что подтверждает кооперация твоего, Юрка, УМЦ не только с машиностроителями, но и с ремонтниками, транспортниками и строителями. Придумка следующая. Создать при райисполкоме орган кооперации и координации. Естественно, его возглавив.

– Растешь, начальник, – уважительно произнес Брюллов. – Но несколько слабых мест в твоей идее имеется. Фима, а вы что молчите? Не желаете огорчать руководство?

– Обижаете, дитя дружбы народов. Фима даже в оркестровой яме оставался свободным человеком. Просто я предпочитаю не критиковать, а предлагать. Тот же результат, но при отсутствии бестактностей.

– Исполком против конструктивных бестактностей не возражает, – милостиво разрешил Дьяков. – Кстати, не пора ли вам перейти на «ты»?

– Тогда о конструктивном, – начал Брюллов. – Принцип «самое вкусное из собственных рук» выбран удачно. Но меня смущает, что «вкусное» ты ограничил выделением земли. Там много мелочовки, из-за которой директор к тебе не пойдет. И ты будешь на эту дешевку тратить драгоценное время? Нужен другой подход к выбору товара, которым ты будешь торговать.

– Не вижу проблем, – подал голос Морозовский. – Александр, что для тебя как для хозяина района сейчас является эквивалентом золота? Уж точно не рубли?

– Солярка для техники, цемент для ремонта, битумная смесь для дорог.

– Достаточно. Дай заместителям жесткое указание. Все, что можно обменять как минимум на тонну солярки или на пять тонн цемента, они для распределения передают лично тебе. И жестко проследи, чтобы не шакалили за твоей спиной.

– Насколько я разбираюсь в урологии, эта штука называется «концентрация ресурсов с целью эффективного их использования», – вставил Брюллов.

– Спасибо за поддержку, образованный ты наш, – поклонился Фима.

– Теперь о технике дела, – продолжил Брюллов. – При райкоме имеется Совет директоров. Еще одну районную сходку они посещать не будут. Да и райком к этому отнесется без восторга. Тебе здесь слава нужна или результат?

– Прежде всего результат. Аплодисменты не повредят, но это вторично.

– Тогда предложи «первому» создать «секцию кооперации» при этом Совете. Занятие это хлопотное, рабоче-крестьянское, не политическое. Он сам тебе предложит эту секцию возглавить. Если не догадается, я Атаманова попрошу, чтобы он подсказал эту обузу подкинуть тебе. Только я туманно представляю, как конкретно ты будешь координировать и кооперировать.

– Ты, Юрка, студентом ходил заработать на разгрузке вагонов?

– Один раз. Для экзотики.

– Интеллигент гнилой. Знаешь, как эта система работает? А работает она, словно часы, как минимум лет пятнадцать. У диспетчеров на станции имеются телефоны студенческого общежития и фамилии четырех или пяти студентов «бригадиров». Один из бригадиров или его подменный всегда находится рядом с телефоном. Вахтеры его знают. Пришли вагоны, хоть днем, хоть ночью, следует звонок со станции, и бригадир за полчаса собирает бригаду, а через час уже «бери больше, кидай дальше, догоняй, пока летит». Схематично я этот принцип хочу перенести на эту, как ты сказал, «секцию». У каждого из нас есть что-то лишнее и то, чего не хватает. Секция выполняет функцию «бригадира». Предположим, мне как воздух требуются арматура и цемент. И я даю в Секцию заявку. А у тебя появился свободный ликвидный ресурс, та же арматура. Ты тоже сообщаешь об этом Секции. Ее штатный сотрудник сводит владельца ресурса с «жаждущим». И все довольны.

– А что Секция с этого имеет? – поинтересовался Фима.

– Пока не думал. Тут как в песне: «Жила бы страна родная, и нету других забот!».

– «Нету других забот», – вздохнул Морозовский. – И как вы живыми людьми руководите, недалекие вы мои?

Когда принесли кофе, триумвират, изрядно поспорив, уже пришел к общему мнению. Идея жизнеспособная, полезная не только для «показухи».

Окрестили новую структуру «Секция инфраструктурной координации» при Совете директоров района.

– Чем мудреней звучит, тем меньше дурацких вопросов, – обосновал научное название Дьяков.

Прикинули, что для начала можно обойтись пятью штатными сотрудниками. Оплата персонала на хозрасчетной основе, за счет комиссионных.

– Предельно скромных, – подчеркнул Фима. – Если «девушка» войдет во вкус, то грех будет не повысить тариф. Но не будем забегать вперед.

Оформить персонал решили как работников районного комбината бытового обслуживания. Профиль – сервис. Народ вроде бы на вольных хлебах, но в то же время на коротком поводке.

Подобрать «голову» для Секции взялся Фима, как он выразился, из «свежих» пенсионеров-снабженцев.

Дьяков посмотрел на часы:

– Ого! Три часа промелькнули как минута. Спасибо, ребята. Без вас я, как тот всадник, что без головы. Если не возражаете, предлагаю «на посошок» вспомнить незабвенные слова Никиты Сергеевича[30]30
  Заключительные слова выступления Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС.


[Закрыть]: «Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!».

Брюллов, Дьяков. Ноябрь 1974

Если кто забыл: в 1972 году в советские войска стал поступать новейший фронтовой бомбардировщик с крылом изменяемой стреловидности. Естественно, что он был оснащен столь же модерновым турбореактивным двигателем. Технология серийного производства двух видов лопаток для турбин этих двигателей была разработана в УМЦ.

Машина удалась. За что коммунистическая партия и советское правительство щедро отметили создателей передовой авиационной техники. Уже через год в десятках конструкторских бюро, на опытных и серийных заводах вовсю составлялись списки лауреатов Ленинской и Государственной премий, наградные листы на ордена и медали.

Четырьмя «знаками» был отмечен вклад в общее дело Уральского металлургического центра МПС-ГКНТ. В разнарядке, полученной парткомом УМЦ, ориентиры были расставлены:

Орден Трудового Красного Знамени – передовому рабочему.

Медаль «За трудовую доблесть» – передовому рабочему.

Орден «Знак Почета» – руководителю производства.

Орден «Знак Почета» – за содействие.

С рабочими разобрались легко. К ордену представили слесаря-инструментальщика со светлой головой и золотыми руками. Медали был удостоен бригадир участка, не выходивший из цеха как минимум полгода.

В обкоме намекнули, что «руководящим» «Знаком Почета» желательно наградить директора УМЦ Ежикова. Все знали, что к освоению лопаток он отношения не имел, это была епархия Брюллова. Но бывший секретарь горкома Ежиков уже не первую версту «ехал с ярмарки». Ехал не торопясь. Особых претензий к нему не было как со стороны московского ведомственного, так и местного партийного руководства. Но похвалить себя он тоже повода не давал. Как в сердцах обронил однажды Атаманов, «совсем мхом зарос – ни рыба ни мясо и даже не фрукт». Через два года ему должно было стукнуть шестьдесят, и иного пути, как пенсионного, для него никто не видел. Не самым престижным орденом решили подсластить горькую пилюлю грядущей отставки. Было это не совсем заслуженно, но «по-людски». А значит, правильно.

О втором «Знаке Почета» этого сказать было нельзя. Формулировка «за содействие» подразумевала признание заслуг прямого или косвенного участия руководителя высокого ранга в достижении, отмеченном властью. Секретарь обкома по промышленности, автор идеи кооперации УМЦ с КБ и «Мотором», этой формулировке соответствовал полностью. Но его уже представили на «Орден Октябрьской революции» по списку КБ.

НОД-4 Атаманов, который тоже не был в стороне от этой работы, от награды отказался:

– Спасибо, но железнодорожнику идти по списку авиаторов неприлично.

На парткоме, где обсуждалась эта проблема, свой голос подал Брюллов:

– Если бы не технолог Епишкин, о наградах у нас с вами голова бы не болела. Мозг этой работы – он. Рук и ног было много, но без него ковырялись бы еще год. И от наших услуг вообще могли отказаться. Да, премий мы ему не пожалели и жилье дали вне очереди, но награждение его орденом все поймут как надо.

С Брюлловым все дружно согласились, но секретарь парткома общий пыл охладил:

– Товарищи, перевести «знак» из категории «за содействие» в категорию «ИТР» может только обком. Я попробую это сделать, но не исключаю, что награду мы вообще потеряем.

Парторг как в воду глядел. В обкоме вспомнили, что при утверждении Дьякова на председателя райисполкома выяснилось, что государственных наград у него «ноль».

Это был явный признак недозрелости Дьякова как номенклатурного «овоща». Теперь появилась возможность все «привести в соответствие». Так как УМЦ находился в Левобережном районе, содействие могло быть правдоподобным.

Один на один заведующий отделом шепнул парторгу:

– Два дня я тебе даю для разруливания. Если Дьяков проявит скромность, оформим отказ и переведем «знак» в категорию ИТР. Если нет – мои соболезнования.

Уговаривать Дьякова взялся Брюллов. И получил полный «отлуп»:

– Юра! Подумай, что мне предлагаешь! Благородный поступок? Ошибаешься. Ты предлагаешь мне нарушить правила игры. Игры не простой, а номенклатурной. Создать прецедент. Я откажусь от награды за лопатки. Что делать секретарю горкома? Сказать, что не имеет отношения к перевыполнению плана по жилью? А «первому», Ячменеву, объявить, что свинокомплекс вырос сам по себе, как мухомор на помойке? Я на этот орден не напрашивался, но и отказываться не буду. Извини.

Когда перед ноябрьскими праздниками «закрытый» Указ о награждении достиг Камска, Юрий Брюллов без труда нашел повод, чтобы не присутствовать при обмывании первого ордена старого друга.

Повод был не пустячный: предстоящая защита кандидатской диссертации. Ее название было длинноватым: «Методика выбора варианта технологии литых изделий по экономическим параметрам в зависимости от типа производства» (на примере Уральского металлургического центра МПС-ГКНТ). Но Юра это длинное название отстоял.

Во-первых, к тому времени он уже познал, что половина читающей публики свое знакомство с новой публикацией ограничивает чтением ее названия.

Во-вторых, название подчеркивало, что критерием выбора лучшего варианта изготовления детали была не техника, а экономика. А экономика, в свою очередь, зависела от объемов производства, в создание которого он вложил немалую часть своей атеистической души.

В зале заседаний ученого совета стояли не только планшеты с таблицами, формулами и схемами, но и три объемных стеллажа с одинаковыми деталями, изготовленными по различным технологиям.

Вел заседание ученого совета «сам» Петр Павлович – ректор университета. После оглашения результатов голосования: «за» – 18, «против» – нет, «воздержавшиеся» – нет, Петр Павлович вышел за рамки регламента.

– Я не хотел говорить этого до голосования, чтобы не «давить» на членов Совета, но теперь, получив ваши полномочия, имею право это сделать. Если хотя бы четверть научных работ по экономике была бы такого же уровня, я, не заикаясь, повторял на каждом углу известную фразу: «Экономическая наука – двигатель прогресса!».

Банкетный стол по поводу успешной защиты был накрыт в столовой УМЦ. Примерно половину присутствующих составляли металлурги – «соавторы победы», как назвал их Брюллов. Ведение застолья в форме «парного конферанса» взяли на себя Петр Павлович и Атаманов, что символизировало неразрывную и неразливную связь науки с производством. Председатель райисполкома Дьяков на защите не был, но на банкет после какого-то важного заседания успел. Сказал теплые слова в адрес героя дня и «наших общих учителей». Особо отметил «музу свежеиспеченного кандидата наук по имени Ирина». Все было хорошо и душевно. Но особо внимательный взгляд все-таки разглядел бы в гранитном основании старой дружбы «Санька – Юрка» появление почти незаметной трещинки.