Текст книги "Охота на оборотня"

Глава 30

До встречи с бомжами Колодников чувствовал жуткий голод, но живописный пейзаж «хлебных полей» и романтиков помойки напрочь перебил аппетит, поэтому вместо дома он поехал в управление. Только он успел зайти в здание, как его тормознули.

– Андрей, тут вон по твою душу, – дежурный по городу показал глазами за спину Колодникова и шепотом добавил:

– Жена Сареседзинова.

Колодников обернулся и увидел невысокую черноволосую женщину лето сорока, в строгом черном костюме.

– Вы начальник уголовного розыска? – спросила она, подходя поближе.

– Я не начальник, а исполняющий обязанности начальника.

– Какая разница? Я была у вашего этого Митина, он направил меня к вам.

– Ну хорошо, пойдемте, – вздохнул Андрей.

В кабинете он первым делом поставил рацию на подзарядку, потом позвонил одному из своих оперативников, Колесникову.

– Коля, привет. Слушай, вы вчера с Михаилом проводили осмотр сквера, рядом с домом Иванова?

– Ну да. Сам же нас туда отправил.

– Вы там пакет не находили? Черный такой, и надпись золотом «Кельвин Кляйн».

– Слушай, по-моему, был такой.

– Вы его к делу не приобщили?

– Там Сычев командовал, так что я точно не помню.

– Найди Сычева, и если он его вчера не взял, тo съезди и забери пакет.

Хорошо?

– Ясно. Если он еще там.

После этого Андрей включил чайник и только потом сел и поднял глаза на терпеливо ожидавшую женщину.

– Ну что ж, теперь займемся вами. Когда вы видели вашего мужа последний раз?

* * *

В пять часов вечера к Колодникову заглянул Астафьев. Майора он застал в некоторой прострации. Глядя на пустой лист бумаги, он курил сигарету и отхлебывал из кружки крепкий чай.

– А, Юра. Ну что, как у тебя дела? – спросил он.

– Плохо. И грибников, и рыбаков у нас как собак нерезаных, – ответил Астафьев, усаживаясь на стул. – Сейчас был на радио, через час передадут приметы той женщины с Россоши.

– А что, о ее пропаже так никто и не заявил? – удивился Андрей.

– Нет. Глухо, как в танке.

– Странно. – Андрей встал, открыл форточку, но, вернувшись к столу, снова полез за сигаретой. – Не знаю, что и делать.

– Что такое?

– У меня все в разгоне. Колесников и Пушков пашут по убийству Иванова, Зудов ведет Машку с Кривым, ты по этому маньяку. А тут еще одно дело свалилось на голову. Сареседзинов пропал, Рафик, и очень похоже, что его грохнули.

Юрий присвистнул.

– Ого, за что это его?

– Ну, богатеньких всегда есть за что. Я одного не понимаю, как эти дела связаны.

– Ты думаешь?

– Конечно, смотри, – Колодников начал рисовать на листке квадраты и кружочки. – Убивают Иванова, след ведет к Верстаковой. Но в ее же подъезде живет и Мастеров. Исчезает Сареседзинов… По идее смерть рыночников выгодна именно ему. Теперь непонятно, при чем здесь Верстакова?

– А может, ты зря ее приплетаешь? Что она тебе далась?

– Ну нет, интуиция мне говорит, что совсем не зря. Почему она оказалась у Машки сразу после убийства? Не верю я в ее сказки.

– Значит, они заодно, – сделал вывод Астафьев.

– Кто? Мастеров и Верстакова?

– Ну да, так… Разве непонятно?

– Нет, ты что, не понимаешь? – Андрей засмеялся, а подумав немного, замолчал. – В общем, я окончательно запутался! Еще и Сареседзинов на мою голову свалился! Где его искать? Устал я страшно, сейчас брошу все и поеду домой, как завалюсь до утра…

И тут же зазвонил телефон.

– Да, Колодников. Где?! Хорошо, еду. Положив трубку, он со вздохом поднялся.

– Отдохнули, мать ее за ногу. В Лугах нашли сожженную иномарку. Похоже, это машина Рафика Сареседзинова. Поехали, Юр, поможешь там.

Через полчаса «уазик» остановился в десяти километрах от города, в Лугах, в рощице между двумя протоками. Там уже стояли две машины, патрульная и ДПС.

Лейтенант-гаишник откозырял первым.

– Здравия желаю, товарищ майор.

– Привет, – буркнул Колодников, – Что за машина?

– «Опель-астра», номер У156РП.

– Что внутри?

– Ничего.

Колодников подошел к черному остову машины, заглянул внутрь, принюхался.

– А давно уже сгорела, – сказал он, словно рассуждая вслух.

– Скорее всего, еще вчера, – подтвердил гаищ-ник.

– И все равно пахнет чем-то…

Андрей покрутил в воздухе пальцами, обошел машину со всех сторон.

– Багажник открывали?

– Нет. Надо бы экспертов подождать, отпечатки там и все такое…

Но Колодников, не обращая внимания на его слова, открыл дверцу, долго ковырялся среди обгорелого железа, а потом с довольным видом показал всем, и особенно автоинспектору, связку ключей.

– Открыть багажник еще можно, а отпечатков пальцев после огня не остается, запомни, двоечник.

Замок багажника сработал сразу, только петли скрипнули. Заглянув в него, Юрий, стоявший рядом с Колодниковым, почувствовал дурноту и отшатнулся.

– Ну вот и Рафик нашелся, – спокойным голосом сказал Колодников, но, отойдя в сторону, торопливо и жадно закурил. Искоса посмотрев на все-таки прогулявшегося за кусты Астафьева, спросил:

– Ты что, горелого первый раз видишь?

– Да. Всяких повидал уже, а вот такого… – выдавил вытирающий слезы Юрий.

– Хотя к этому никогда не привыкнешь, – согласился Колодников.

Уже затемно возвращаясь в город, Андрей удрученно размышлял:

– Кого бы нам еще привлечь к работе? По пистолетам надо бы поработать, с этого края зайти. Вот невезуха-то! Все как нарочно.

Его можно было понять. После «весеннего гона» за грибным маньяком уволились и ушли в частную охрану сразу четыре опытных работника угро, двое сейчас трубили в Чечне, еще двое в отпуске. Как они нужны были сейчас Колодникову! Остальные занимались своими, не менее срочными делами.

– Вызывай отпускников, – предложил Юрий. – Хватит им сачковать.

– Ага, как же! Нашел дураков! Они разбежались, Как зайцы. Я ведь опрашивал перед отпуском, ни один в Кривове не собирался оставаться. Прозвонил я сегодня их на всякий случай, облом полный.

– Самое время для отпуска, – вздохнул Астафьев. Несмотря на поздний вечер, жара не спадала, а еще и добавила духоты, и мотаться в машине было утомительно.

– Гроза будет, – заметил Андрей.

– Это плохо, – констатировал Юрий.

– Почему? – удивился Колодников. – Хоть остудит немного.

– Грибы пойдут, а с ними и трупы.

– Как говорила моя бабушка, типун тебе на язык во всю задницу! – с чувством высказался майор.

На въезде в город Астафьеву пришла в голову хорошая идея:

– Слушай, а что, если нам привлечь к делу нашего пенсионера?

– Кого это?

– Как «кого»? Мазурова! Он дома сидит, от безделья мается. Пусть этого «грибника» и ищет.

– А это идея! Я тут видел его Ирину Ивановну, говорит, что мужик чахнет прямо на глазах. Она уж не рада, что он на пенсию вышел, хотя в свое время сама ему плешь на этом проела. Зайди к нему завтра.

– Зачем завтра, давай сегодня. Подбрось меня на Запорожскую, хорошо?

– Идет. Да я и сам зайду к Михалычу на минутку. – И он хлопнул водителя по плечу:

– Серега, сверни-ка на Запорожскую!

Глава 31

Когда в окно постучали, Иван Михайлович Мазуров не удивился и не встревожился, хотя окна его квартиры находились на высоте метров двух от земли.

Соскочив с дивана, он отдернул занавеску и увидел двух человек, один из них был вооружен длинной палкой, которой он и стучал в окно.

– О, мужики! – обрадовался Мазуров. – Наконец-то хоть кто-то меня вспомнил!

Действительно, за те полгода, что он ушел на пенсию, старого опера и бывшего лучшего оперативника области коллеги посещали нечасто. Выскочив из квартиры, он спустился вниз и открыл железную дверь.

– К тебе, блин, так просто не прорвешься! – сказал Колодников, пожимая руку старого друга. – Я тебя, случайно, не напугал?

– Да нет, не тем пугать надо! – засмеялся тот. – Проходите, моя как раз на работе, так что вы как раз вовремя.

Под «вовремя» на столе оказалась бутылочка водки, тарелка с нарезанной колбасой и салатик из даров собственного огорода.

– Давайте за встречу, давно вы у меня не были, – предложил тост хозяин дома. – Я уж думал, забыли старика.

После того как прошла первая рюмка, Колодников спросил:

– Ну и как оно, на пенсии-то? Мазуров сморщился сильнее, чем от водки, и махнул рукой. Андрей обратил внимание, что черные, роскошные усы Михалыча давно надо было постричь, а в густой черной шевелюре бесстрашного опера он с удивлением увидел седые волосы. Мазуров прослужил в угро в два раза дольше, чем Колодников, а значит, и трупов и горя видел гораздо больше, но Андрей был наполовину седым, а Михалыча все это как-то не брало, хотя в равнодушии к чужому горю его никто не мог упрекнуть. И тут вдруг, уже на пенсии, на отдыхе можно сказать, седина.

– Михалыч, да ты, никак, седеешь? Ты чего это? – спросил он.

– Поседеешь тут. – Мазуров закурил, и это тоже было плохой приметой.

Когда, с год назад, его прихватила язва, он курить бросил, а сейчас вот начал опять. – Сижу целыми днями дома один как сыч, скукота.

– Как?! – ахнул Юрий. – А я думал это плоды твоего труда? – И он показал рукой на салат.

– Да нет, этим Ирина Ивановна занимается. А у меня с сердцем, день нормально, день плохо. Ничего не пойму. Стенокардия, говорят, мать ее за ногу.

И язва весной пошаливала.

– Сколько пенсии-то отвалили? – поинтересовался Юрий.

– Да бог его знает, не получал еще.

– Как так, полгода уже прошло?! – удивился Колодников.

– Вот так, это обычная история с нашим братом. И Зотов передо мной увольнялся, с ним так же было. Чуть не год без копья сидел.

– Чем же ты занимаешься целыми днями? – спросил Колодников, уплетая колбасу.

– Да вон, на диване лежу, телевизор смотрю да книжки читаю, – Михалыч мотнул головой в сторону стенки, уставленной детективной литературой.

– Значит, со здоровьем у тебя не очень? – спросил Колодников.

– Да, – уныло согласился Мазуров, разливая по рюмкам водку, – совсем хреново. Не дай бог вам такого.

– Ну вот, а мы хотели тебя призвать на помощь, – сказал Андрей, переглядываясь с Астафьевым.

– На какую еще помощь? – насторожился Мазуров, замерев с бутылкой.

– Да ты наливай, наливай! Не задерживай. Мазуров налил, поставил бутылку.

– Ну, давай, Михалыч, за твое здоровье, за твою заслуженную пенсию! – провозгласил тост Колодников.

Они выпили, и Мазуров пошел в атаку:

– Так что вы там мне хотели предложить? Ну-ка, колитесь.

– Да ладно, чего там. – Колодников явно играл. Его раскрасневшееся от выпитого лицо выражало полную невозмутимость. – Отдыхай, Михалыч. Сам ведь говоришь – сердце, возраст…

– Андрей, я тебе сейчас п..ей отвешу, ей-богу! Говорите, что там у вас?

Поздние гости переглянулись.

– Ирина меня потом убьет, – предположил Колодников.

– Она тебя потом убьет, а я сейчас. Говори, что ли!

Мазуров даже замахнулся на майора своим увесистым кулачищем.

– Дерется, – уважительно заметил Андрей, оборачиваясь к Юрию. – Может, есть еще порох в пороховнице?

Михалыч засмеялся. Выпивка на пустой желудок, а он сегодня только завтракал, его неумолимо развозила. Он удивлялся, как Андрей может с таким чудовищным недосыпом не только пить водку, но при этом и рассуждать логично. Да и выглядел майор как свеженький, с грядки, огурчик.

– Давай-давай, запрягай его, не хрен в стойле стоять, пусть плуг таскает, – посоветовал Юрий, поднимаясь со стула. Он незаметно вышел, а два бывалых опера приступили к обсуждения своих проблем.

– Слыхал, что твоего тезку, Иванова, убили? – спросил Колодников.

– Туда ему и дорога, – махнул вилкой Мазуров, по пролетарски не любивший богачей. – Не томи. Ну?

– Баранки гну! Теперь слушай дальше…

Изложение всех событий и версий заняло не менее часа времени. Несмотря на выпитое – литр водки, – оба не выглядели пьяными.

– И что тебе надо от меня? – спросил Мазуров уже в конце разговора.

– У тебя ведь старая агентура осталась? – предположил Андрей.

– Да бог его знает. Раньше была, сам знаешь какая! Теперь давно уже никого не видел.

– Надо бы пройтись по ней, узнать, кто у нас в городе приторговывает оружием. Хоть Мурашкин и считает, что стволы привозят со стороны, но три номера подряд, да в одинаковых пакетах – это что-то не то. Прямо-таки фирма какая-то.

– Верно мыслишь, – согласился Мазуров. – Кто у нас может этим заниматься?

Цыгане?

– Нет, – Колодников отрицательно замотал головой и взял с тарелки последний кусочек колбасы.

– Правильно, они с оружием не связываются, У них проблем с наркотой хватает. Скорее всего, это наши черножопые друзья с рынка.

– Азербайджанцы? Армяне?

– Ну да, все эти с Кавказа. Они-то в основном везде на оружие сидят.

– Тогда дело дохлое, к себе они близко не подпустят.

– Ну да, скажешь мне еще! – ухмыльнулся Мазуров. – Сбыт им делать как-то надо? Продали же нашим браткам, продадут и еще. Значит, можно их и достать.

– Ну, так как, Михалыч, – хлопнув старого друга по плечу, спросил Андрей, – займешься этим?

– Конечно. Можешь не сомневаться. Все, что смогу, сделаю.

– Хорошо. Тогда Юрку я оставлю на «грибнике», а ты займись стволами.

– А почему «грибник», а не «охотник»? – поинтересовался Мазуров.

– Юрка так решил. Говорит, что у него есть такое предчувствие.

– Даже так! Ну, раз у него уже и интуиция заработала, значит, толк из него будет. А я в свое время в нем сомневался.

– Зря сомневался. Он уже хороший опер. Не знаю, за что ты не жаловал.

Кстати, а где он?

Астафьева они нашли в большой комнате, мирно посапывающим на диване.

– Юр! – тронул его за плечо Колодников, но Мазуров его остановил:

– Не трогай ты его, пусть поспит. Он не женился?

– Нет. Бегает за каждой юбкой, ни одной не пропускает.

– Тем более пусть спит, дома все равно некому волноваться. Хоть выспится парень.

На том и порешили. Колодников, все-таки опьяневший, уехал к себе, а Мазуров подошел к зеркалу и ножницами аккуратно подровнял усы. Несмотря на поздний час, полвторого ночи, подполковник напевал себе под нос что-то бравурное, утреннее. Старому боевому коню не терпелось впрячься в потертую сбрую под названием «уголовный розыск».

Глава 32

Утром Колодников поднялся с больной головой и абсолютно невыспавшийся.

Глянув на его хмурое лицо, жена спросила:

– Что, опять вчера паленой водки на халяву нахлестался?

– При чем тут это-то? Просто не выспался, – буркнул Андрей, усаживаясь за стол.

– Конечно, до полтретьего где-то тебя черти носят, потом приползаешь на бровях, а утром он не выспался.

– Ладно, хватит, а! Ну, заехали к Михалычу, выпили немного, подумаешь.

День просто бешеный был.

Анна замолкла, и некоторое время они ели молча. В самом конце утренней трапезы, за чашкой кофе, она спросила:

– А что это ты Верстаковой интересовался?

– Да проходит по одному делу свидетелем. Странный такой свидетель, впору ее саму арестовывать.

– А по какому делу?

– Об убийстве Петровича, Иванова.

– Петровича? – удивилась Анна. – Не может быть! Она же с ним лет пять назад такой роман крутила. Весь город про это гудел!

Колодников от неожиданности поперхнулся кофе. С недоумением посмотрел на жену.

– Ты ничего не путаешь? Ты-то откуда знаешь? – Ну ты что, у нас в городе разве что-нибудь скроешь? Нинка, жена Петровича, едва ей тогда все волосенки не вырвала. Это сейчас ей наплевать, муженек-то в последние годы своих зазноб чуть не каждый месяц менял, а тогда, по первой, она знаешь как бушевала.

– А потом? – все больше заинтересовывался майор.

– Что потом?

– Ну, потом они что? Разбежались? Почему? – настаивал Андрей.

– Да бог его знает. Иванов ведь любит молоденьких, а Анька начала стареть.

Да, может, она и не из-за любви тогда с ним схлестнулась. Не сильно он большой красавец был, Иванов этот. Деньги, правда, немереные имел, а она своего не упустит.

– А какие у них сейчас могли быть общие дела? Анна взглянула на часы:

– Мне уже пора, а то на урок опоздаю. Ты идешь?

– Да, только по дороге ты мне все расскажешь.

На традиционную оперативку Колодников опоздал.

– Так, ну что, все в сборе? – с ходу начал он. – Демидов, что у тебя?

– На том месте около баков видели иномарку серого цвета, типа джип. Точнее никто сказать не может, – он развел руками. – Пенсионеры в этом не сильно разбираются.

– Хорошо. Паша, что у тебя?

– До вокзала они плелись двадцать пять минут, ну плюс минут пять еще ждали, когда пройдет товарняк.

– Значит, к баку они подошли минут через пять после убийства?

– Выходит, так.

Колодников обернулся к хмурому Астафьеву:

– А ты чего такой мрачный?

– А чего веселиться, я же говорил, что дождь будет. Теперь грибы пойдут, а там – только жди…

– Сколько можно говорить, не каркай, Юра. Тоже мне, Нострадамус!

Зазвонил телефон, и трубку снял Зудов.

– Что? Очень хорошо, сейчас мы подъедем. Он положил трубку.

– В управление пришли родные той женщины, с Россоши.

– Слава богу! – одновременно вырвалось и у Астафьева, и у Колодникова.

Через час Юрий снимал первые показания родственников Ольги Николаевны Супиной.

– Скажите, она часто ездил за грибами?

– Часто, – всхлипывая, сказала женщина лет пятидесяти, сестра убитой.

– Она говорила, что это самый ее любимый отдых, – подтвердил ее муж.

– На Россоши она тоже бывала?

– Да, мы туда и втроем ездили, на нашей машине, когда, конечно, время свободное совпадало, все ведь работаем…

– Скажите, без вас она ездила одна?

Супруги явно не поняли вопроса.

– В каком смысле? – поинтересовался деверь.

– Ну, у нее не было в последнее время попутчиков? Я имею в виду мужчин?

– Нет! – хором ответили родственники, потом сестра сказала:

– Она у нас с мужчинами ну никак не могла сойтись. Сколько раз ее сватали – бесполезно. Так и жила старой девой.

– Нет, – начал пояснять Юрий. – Я не это имею в виду, а мужчину, такого же как она, фанатика-грибника?

Супруги переглянулись и дружно пожали плечами.

– Нет, не слышали ничего такого.

– Она нам не рассказывала. А от нас у нее секретов не было.

Астафьев допрашивал родственников убитой еще часа два, но ничего толкового не узнал.

* * *

Иван Михайлович Мазуров не торопясь прохаживался по рынку. Впервые за полгода он надел милицейскую форму, под мышкой – заслуженная кожаная папка. На ремне даже имелась кобура, но к сожалению, пистолет, лежавший там, был газовый.

Рыночная жизнь била ключом, вокруг царила толчея, народ приценивался, торговки громко расхваливали товар. Неожиданно Михалыч услышал свою фамилию.

– О, Мазуров! А говорили, он на пенсии.

Обернувшись, подполковник увидел в нескольких метрах от себя троих парней.

Облик их полностью подтверждал принадлежность к уголовному миру. Иван Михайлович присмотрелся и, удивленно подняв брови, шагнул вперед.

– Долган?! Какими судьбами в наших краях? Тебе же пятерик впаяли года три назад?

– Ну, государство у нас оно хоть и строгое, но справедливое, – засмеялся самый высокий из парней. – Вышел по амнистии, спасибо Госдуме.

– Давно?

– Позавчера. – Максим Долгов полез в карман. – Вы же все равно так просто не отстанете, так что вот, читайте. Чист я как белый лебедь! – с издевкой сказал он, сияя фиксами.

Мазуров, внимательно изучив справку об освобождении, согласно кивнул:

– Что ж, хорошо. Государство дало тебе шанс попробовать жить честно, так что смотри, выбирай. Кстати, чего это ты на рынке пасешься?

– Да так, подкупить кое-что, прибарахлиться. Не в этом же мне ходить, – и он оттопырил карманы старого пиджака.

– Смотри мне, ты прошлый раз на этом же рынке прокололся. Второй раз будет уже как рецидив.

Сделав внушение, Мазуров прошел дальше и вскоре заметил одного из тех людей, кого и рассчитывал сегодня встретить. Невысокий, невзрачный на вид мужичонка лет сорока пяти с утиным носом торговал разложенной прямо на земле сантехнической мелочовкой: рыжими от ржавчины сгонами, кранами, прокладками, бывшими в употреблении душевыми лейками. Кроме того, на старом покрывале лежал десяток потрепанных книг.

– Здорово, Николай! – сказал.Мазуров, останавливаясь и разглядывая товар.

Глаза у торговца удивленно расширились.

– Иван Михайлович? А говорили, что вы ушли на пенсию.

– Да ушел было, а тут опять позвали, работать некому. Как у тебя-то дела?

– Нормально, – пожал плечами Николай, слегка поежившись – такая у него была манера. Николай Кочин по склонности своего характера работать не любил и поэтому постоянно вращался среди любителей легкой наживы. Все это было чревато разного рода мелкими неприятностями, вроде небольшой, года на два, отсидки в зоне. Для людей его круга это было примерно то же, как для обычного человека визит к стоматологу – неприятно, но что делать? Кочин же в тюрьме еще не сидел и панически этого боялся. Года четыре назад Мазуров прищучил его с десятью чеками ханки. Это была чистая тюрьма, и Кочин буквально на коленях умолял его отпустить. Мазуров сжалился, но впоследствии нещадно доил Николая на предмет получения нужной ему информации. И пару раз тот притаскивал оперу очень даже интересные данные.

Мазуров присел на корточки, якобы рассматривая товар, то же сделал затравленно оглядывающий по сторонам Кочин.

– Да не крутись ты, веди себя спокойно, – упрекнул сексота Мазуров и приступил к разговору:

– Николай, надо бы узнать, кто у нас в городе начал торговать оружием.

– Что, у нас и такое есть? – удивился тот.

– Есть, Коля, есть. У нас, как в Греции, – все есть. В частности, кто-то в последнее время приторговывает пистолетами ТТ. Ты все понял?

– Иван Михайлович! – взмолился вспотевший Кочин. – Ну откуда я узнаю про оружие? Кто я и кто они? Раз они таким делом занимаются, значит, серьезные люди, не чета мне.

– А ты все-таки попробуй, – настаивал Михалыч. – Поспрашивай, послушай, что другие говорят. Может, что и получится. Случайно, может, услышишь, кто знает.

Мазуров поднялся и, даже не кивнув на прощание собеседнику, пошел дальше.

В этот день он хотел бы увидеть очень многих, и лучшего места, чем рынок, не было. Для того чтобы только обойти его, Мазурову понадобилось два часа. Эта прогулка изрядно утомила его, но подполковник остался доволен подобным променадом. Он увидел почти всех, кого хотел увидеть, со всеми переговорил.

Одна только новость не обрадовало его. Умер Баян, один из самых ценных кадров в его агентуре, стукач не по нужде, а по призванию. Он стучал давно, начиная со времен незабвенного «отца народов», будучи еще комсомольцем. Стучал и на зоне, куда первый раз попал за мелкую кражу. Не единожды он зарекался идти по скользкому пути легкой наживы, но неизменно время от времени садился в тюрьму, ибо жажда воровства была его второй натурой. И вот он умер, не в зоне и не на «пере» по-дельников, а прямо здесь, на рынке, в алкогольной горячке.

Размышления Мазурова прервал неожиданный взрыв голосов и грохот.

Оглянувшись, он увидел неподалеку ожесточенную драку. Человек пять парней нападали на коренастого, полуседого мужика в черной майке, а тот очень ловко и расчетливо от них отбивался, так что нападавшие по очереди, как кегли, отлетали и валились на землю. Спиной торговец прижимался к машине, бежевой «шестерке», на капоте которой были расставлены банки с краской. Несмотря на владение незаурядным боевым искусством, торговцу пришлось бы очень плохо. Сзади, за машиной, к нему уже подбирался один из бойцов с длинным обрезком водопроводной трубы. Он уже примерился ударить упрямого противника, но в это время его запястье перехватила железная рука Мазурова. Парень вскрикнул от боли и выпустил из рук трубу. Тут и его подельники рассмотрели милицейскую фуражку заступника.

– Шухер, менты! – заорал кто-то из них, и кодла кинулась врассыпную.

Мазуров не терял времени и, невзирая на отчаянное сопротивление драчуна, приковал его наручниками к железному ограждению рынка.

Тяжело дыша, торговец наконец оглянулся. Теперь Мазуров увидел, что тот, несмотря на седину, гораздо моложе, чем показался вначале, и даже в такой ситуации лицо его светилось каким-то внутренним обаянием.

– Спасибо, господин подполковник, вовремя вы здесь оказались, – поблагодарил он Мазурова.

– Откуда к нам пожаловали? – спросил Михалыч, вытирая носовым платком пот со лба.

– С Братского. Я все больше по деревням езжу, в Кривове редко бываю. Ну и городок у вас! Третий раз здесь, и обязательно какая-нибудь заварушка начинается. То цыганята барсетку с документами стырили, все восстанавливал, от прав до паспорта, то полгода назад такие же вот шакалы лобовое стекло разбили.

А сегодня вообще чуть черепок не проломили.

– Они что, деньги шакалили? – поинтересовался Мазуров.

– Ну да! Нет, на хрен, сворачиваюсь и еду домой. Нет фарта сегодня. С утра колесо проколол, сейчас вот это. Не задался день.

Пока он складывал в багажник банки с краской, Мазуров его разговорил.

Владимир Уткин оказался бывшим вертолетчиком, майором. После ухода в отставку пять лет назад занялся мелким бизнесом, так и тянет потихоньку. Михалычу все-таки удалось убедить его заехать в отдел и написать заявление по полной форме.

– А толк-то будет? – поинтересовался Уткин.

– Вряд ли, – честно признался отставной подполковник, – сейчас и не за такое отпускают, но надо познакомиться с этим парнем поближе. Всякая веревочка к клубку тянется, может, когда и пригодится.

В отделении Владимир написал заявление, отдал его своему спасителю и отбыл к себе, в поселок Братский, славный прежде своим авиаполком, а теперь массой безработных офицеров.

Своего «крестника» Мазуров отвел в большую комнату, служившую для допросов не очень важных свидетелей. Обшарпанные стены, спартанская обстановка в виде замызганного стола и двух деревянных скамеек – любой почувствует здесь себя неуютно.

Лишь только теперь Михалыч рассмотрел свою «добычу». На вид парню можно было дать и шестнадцать, и даже меньше. Среднего роста, худощавый, с темными глазами и модной прической – бритый затылок и длинная, на глаза, челка. Парень заметно нервничал, и Мазуров понял, что в этих стенах тот очутился в первый раз. Неторопливо расстегнув папку, подполковник выложил на стол чистый лист бумаги и авторучку.

– Ну что ж, парень, давай познакомимся с тобой поближе. Фамилия, имя, отчество?

Задержанный чуть замешкался с ответом, и Мазуров предупредил:

– Только не вздумай врать, паспортный стол у нас в другом конце коридора, пробить там твои данные – дело пяти минут.

Парень как-то смешался, и Михалыч понял, что предвосхитил события.

– Ежов Виктор, – ломающимся баском проговорил наконец парень.

«Наверняка кличка Ежик, уж очень похож, такой же колючий», – подумал подполковник.

– А отчество?

– Иваныч.

– Ну вот, а я подполковник Мазуров Иван Михайлович. Сколько тебе стукнуло полных лет?

– Восемнадцать.

– Ого! Однако, старичок, ты хорошо сохранился для своего возраста!

Виктор ответил на шутку вымученной улыбкой.

– Родители есть?

– Нет, только бабушка.

Последующий разговор с задержанным не дал ничего. Парень упрямо не называл подельников, да и у Мазурова не было особого желания «дожимать» парня.

– Ну что ж, лети к своей бабушке под крыло и помни, – подполковник ткнул пальцем в заявление Уткина, – еще раз попадешь к нам, сработает и вот это.

Влетишь на полную катушку. Иди!