Текст книги "Охота на оборотня"

Глава 43

Владимир Геннадьевич Зубко, седоволосый худощавый пятидесятилетний мужчина, и. о. прокурора города, слушал Астафьева очень внимательно. За двадцать минут он не прервал молодого человека ни разу, только кивал, принимая из рук Юрия очередную бумагу.

– Два года назад в Байдукове было зарегистрировано последнее убийство. В тот же год Пахомов покидает город и переезжает к нам. Я удивился, почему он приехал именно сюда, а не куда-то еще. Но оказалось, что он только родился на Украине, а до восемнадцати лет жил у нас в Зубровке, это пять километров от Кривова, самая середина Лугов. Отец его работал лесничим, так что Луга наши он знает прекрасно. И наконец, из того же личного дела Пахомова – у него третья группа крови, резус отрицательный, такой же, как у убийцы, – закончил Юрий.

Зубко кивнул и сказал:

– Понятно.

«Ну, сейчас начнется, – с тоской подумал Астафьев. – Это недоказуемо, это по закону нельзя!»

Но Зубко, прошедший все ступени милицейской карьеры, от постового и оперативника до зампрокурора, достал из стола бланк и начал его заполнять.

Через пять минут он отдал Юрию две бумаги: ордер на арест и на обыск дома Пахомова.

– Бери его, Юра, – коротко напутствовал он. – Надеюсь, ты ни в чем не ошибся. Прищеми эту сволочь. Тут, кстати, с утра приходил тот ломбардщик, накатал на тебя жалобу, но ты не обращай внимания, работай. Шалимов вернется, я тебе его сразу подошлю.

Из прокуратуры до управления Астафьев летел как на крыльях. Там их постарались обломать, то не было машин, то личного состава. Когда же все было готово, подъехал Шалимов.

– Как здоровье, Сергей Александрович? – первым делом спросил Астафьев.

Судя по лицу, следователь чувствовал себя неважно. С год назад его сильно избили местные подонки, и с тех пор у сорокалетнего следователя начались неполадки с организмом.

– Да хреново, голова болит. Вот мой личный эскулап прописал новые лекарства, – Шалимов показал цветастую упаковку. – Дорогие жуть! Куда такие цены ломят! Дешевле похоронить, чем лечиться.

Затем он перешел к делу:

– Юра, Зубко мне сказал, что ты вычислил «грибника». Я, конечно, в это не верю, но готов работать. Давай, парень, удивляй.

Всю дорогу до Советской улицы Юрий посвящал следователя в свое расследование.

– Ну что ж, – сказал тот, выходя из машины у дома Пахомова, – процентов девяносто у тебя есть, даже больше. Я очень удивлюсь, если окажется, что ты ошибся. Знаешь, что я тебе посоветую? Вызови Мазурова, он на этих делах собаку съел, и не одну. У него прямо-таки нюх трупы обнаруживать, поверь мне.

Первым во двор зашел Астафьев. Здоровая овчарка сразу продемонстрировала всю свою свирепую ненависть к нежданным гостям. На ее лай на крьшьцо выскочила хозяйка, в халате и переднике.

– Вам кого? – спросила она, настороженно рассматривая двух человек в штатском. Это было странно, ведь она хорошо знала Астафьева. А когда двор начали заполнять люди в милицейской форме, в глазах женщины полыхнула паника.

– Нам бы, Антонина Ивановна, увидеть Ивана Матвеевича, – сказал Юрий.

– Нет его, за грибами с утра уехал.

– Тогда поговорим с вами, – выступил вперед Шалимов. – Привяжите, пожалуйста, собаку.

Хозяйка нехотя заперла хрипящего от ненависти пса в громадную конуру и первая вошла в дом. Шалимов на крыльце тормознул Юрия и шепнул ему что-то на ухо. Тот кивнул и торопливо вышел на улицу. Через полминуты три милицейские машины тронулись с места и исчезли из виду, во дворе остались два сержанта с автоматами. Да и тех Астафьев попросил укрыться за сараем. Когда Юрий зашел в дом, Шалимов уже вел допрос хозяйки дома по полной форме.

– Итак, вас зовут Антонина Ивановна Пахомова. Насколько я понял, вы являетесь законной супругой Пахомова Ивана Матвеевича?

– Да, – с некоторым вызовом заявила Антонина, – месяц назад мы зарегистрировались, после того как суд признал, что Евдокии Алексеевны нет в живых.

Глаза на следователя она старалась не поднимать, и Сергей успел как следует рассмотреть последнюю жену Пахомова. На вид моложе своих сорока шести, женщина в теле, миловидна, круглолица, ямочки на щеках. Темно-русые волосы зачесаны назад и собраны в пучок на затылке. Судя по порядку в доме и соблазнительным запахам из кухни – идеальная хозяйка.

– Вы работаете? – продолжал Шалимов.

– Нет, год назад ушла по вредности на пенсию.

– Денег-то хватает?

Она пожала плечами.

– Живем. У мужа хорошая пенсия, он афганец, инвалид. К тому же свой огород, кур держим. Жить можно.

– Хорошо. – Шалимов решил, что пора переходить к главному:

– Скажите, Антонина Ивановна, в прошлом году вы говорили правду, давая показания об отъезде жены Пахомова с автостанции?

Следователь почувствовал, как женщина внутренне сжалась.

– Да, – тихо ответила она.

– А у нас есть предположение, что вы говорили не правду, – настаивал следователь.

– Я все сказала как есть, – чуть повысив голос, ответила Антонина, по-прежнему глядя куда-то в сторону.

– Хорошо, тогда я скажу прямо: у нас есть основания предполагать, что ваш муж, Пахомов, убил свою жену, Евдокию Алексеевну. Точно так же он поступил со своей второй женой. А еще он повинен в смерти как минимум четырех женщин, убитых этим летом в окрестностях Кривова.

Шалимову показалось, что Антонина вздрогнула при упоминании о четырех убийствах, но продолжала молчать. Тогда следователь решил зайти с другой стороны.

– Поймите, Антонина Ивановна, – устало и проникновенно начал он, – вы сейчас сами находитесь в опасности. Где гарантия, что он и от вас рано или поздно не захочет избавиться?

– Нет, – шепнула она, – он меня любит.

– И вы тоже его любите? – Шалимов говорил ровно, даже мягко, с некоторым как бы даже участием в голосе. – Не правда ли? И ради этой любви вы согласились стать соучастницей преступления, самого страшного, какое только может быть, – убийства?

Антонина замолкла, и, что бы ни говорил затем Шалимов, она не издала больше ни звука. С улицы донесся шум подъехавшей машины, Астафьев выглянул в окно и поспешно вышел на крыльцо. Это был Мазуров.

– Что тут у тебя, Юра? – спросил Михалыч, за руку здороваясь со своим бывшим подчиненным.

– Иван Михалыч, есть предположение, что где-то здесь, в доме или рядом, они спрятали труп Евдокии. У тебя в этом большой опыт, посмотри, может, найдешь?

Мазуров прошелся по двору, затем покрутился в огороде, обошел все стайки и сараюшки, слазил в погреб и, в конце концов, вернулся во двор.

– Может, в огороде? – предположил Юрий.

– Нет! Там заборы низкие, соседи могли увидеть, с чего это в огороде копать такую ямищу? Здесь где-то она, здесь!

Мазуров обошел дом, содрав паласы, осмотрел во всех комнатах полы. Наконец он снова вышел на крыльцо и уставился в одну точку.

– Юра, ты когда-нибудь видел, чтобы для собачьей конуры сооружали бетонный фундамент? – спросил он.

Астафьев и в самом деле никогда не видел подобного сооружения. Овчарка у Пахомовых была большая, но в этой конуре могло поместиться и два, и три таких же огромных волкодава. Но самое главное – конура стояла на массивном бетонном основании, превосходящем размеры конуры раза в два.

«Два метра на полтора, – на глаз прикинул Астафьев. – Толщина бетона над землей сантиметров пятнадцать. Хорошая могильная плита».

– По крайней мере, год назад этой конуры у него не было, – припомнил подполковник. – Да и собака была другая, обычная шавка. Тащи сюда хозяйку, – велел Мазуров. – Сейчас мы все узнаем.

Астафьев нырнул в дом и вскоре вывел на крыльцо Антонину Ивановну и Шалимова.

– Скажите, что это вы собаке такой дворец отгрохали? На бетоне-то холодно.

Может, мы его того, расковыряем да уничтожим? – спросил Мазуров. – Как, пригласить понятых или не надо? Может, запишем как добровольную дачу показаний?

Лицо женщины дрогнуло, и она наконец-то заплакала. Это была не истерика, она не рыдала, а именно плакала, тихо и безнадежно.

– Здесь? – только и спросил Шалимов. Антонина кивнула, а затем без сил опустилась на ступеньки и прижалась к перилам. – В бетоне?

– Он пришел тогда, говорил, что случайно ее задушил, сгоряча, плакал, сильно плакал… – пролепетала женщина.

«Слава богу! – с облегчением подумал Юрий. – Что бы было, если все мои расчеты оказались пустышкой?» И сразу невольно представил, как они будут искать отбойный молоток, потом дробить этот бетон, тело должно сохраниться хорошо, но запах!..

Мазуров начал прощаться:

– Ну все, мужики, я поехал, у меня дел еще выше крыши. Там кое-что насчет оружия забрезжило, надо крутить, пока горячо.

Гул двигателя его «жигуленка» еще не успел затихнуть, как звякнула щеколда калитки, и во двор вошел сам хозяин. Велосипед он вел в руках, на руле висели две большие корзины с грибами, прикрытые сверху чистыми белыми тряпками.

Сначала он не понял, что за люди на его крыльце, Шалимова он не знал, а Юрий стоял спиной.

– Тонь, – спросил Пахомов, – у нас что, гости?

– Вы угадали, гости, и незваные, – отозвался Астафьев, поворачиваясь к нему лицом.

Тот все понял мгновенно, перевел взгляд на сидевшую на крыльце женщину.

Она как-то странно качалась из стороны в сторону, прижимая к лицу фартук.

– Что, продала? – спросил Пахомов, но Антонина не ответила, продолжая качаться как маятник.

Юрий коротко свистнул, и два милиционера, покинув засаду, взяли под руки враз сомлевшего Пахомова. Астафьев по рации вызвал машины. Через минуту, подняв клубы пыли, они остановились около калитки.

– Гражданин Пахомов, – сказал Шалимов. – Вам предъявляется обвинение в убийстве Евдокии Алексеевны Пахомовой, а также четырех женщин в окрестностях города. Вы признаете свою вину?

Пахомов окончательно сник, ссутулился, присел на завалинку и коротко махнул рукой.

– Да чего уж тут запираться. Все мое, не отказываюсь.

– Ну, вот и хорошо, – мирно, как о некоем обыденном деле сказал Шалимов. – Сейчас пройдем в дом, оформим все, и ладушки.

Следователь вошел первым, Юрий задержался, и, когда за его спиной возник странный шум, обернулся и увидел лишь печальный финал произошедшего. Один из милиционеров уже лежал на земле без чувств, а второй падал лицом вниз, его короткоствольный автомат находился в руках Пахомова. Теперь это был другой человек, не тот, что минуту назад сознался во всех убийствах. Милый, добродушный старик исчез, перед Юрием стоял хладнокровный, решительный убийца.

Шагнув вперед, он схватил Антонину за волосы и рванул ее к себе. Та вскрикнула от боли, а Пахомов прижался к стене дома, как щитом прикрылся женой, а под горло женщине сунул дуло автомата. В калитке появились два милиционера, но Пахомов закричал решительно и твердо:

– Все назад, иначе я убью ее! Оружие на землю! Всем отойти от калитки!

Присутствующие во дворе замерли, возникла пауза, и лишь спустя нестерпимо долгие полминуты Шалимов произнес:

– Выполняйте, что он говорит, положите оружие на землю и отойдите.

Повинуясь его приказанию, милиционеры нехотя опустили автоматы и отошли в сторону от калитки.

– Машину мне сюда, быстро! – приказал Пахомов.

– У калитки три машины, – подсказал Юрий.

– Мне нужен только «уазик»! Остальные пусть уедут, и чтобы я их даже не видел!

– Хорошо, пусть машины уедут, – приказал Шалимов. Судя по донесшимся из-за забора звукам мотора, распоряжение следователя было выполнено.

– Пусть он подъедет к калитке! – продолжал все тем же резким и властным тоном командовать Пахомов:

– Заднюю дверь пусть держит открытой!

– Хорошо-хорошо, вы только не волнуйтесь, ради бога! – мирно сказал Шалимов.

«Уазик» подъехал к калитке, шофер, перегнувшись, открыл заднюю дверцу, Пахомов начал пятиться к выходу. Но тут произошло нечто непредвиденное.

Водитель неожиданно распахнул свою дверцу и, выскочив из кабины, припустился со всех ног вдоль улицы.

– Водителя за руль! – взревел Пахомов. – Быстро, иначе я ее убью! Быстро!

Пот ручьями стекал по его лицу, спиной он прижался к забору палисадника, Антонина стонала – автомат сильно давил на горло. Шалимов понял, что нервы «грибника» на пределе, еще немного, и он сорвется и начнет стрелять. Возникла пауза, и Астафьев решился:

– Хорошо, я поведу машину.

Пройдя мимо супружеской парочки, он обошел «уазик» и сел за руль. На заднее сиденье Пахомов втолкнул Антонину и быстро следом вскочил сам.

– Поехали, быстро! – приказал он.

– Куда?

– В Луга!

Юрий завел мотор, развернул машину и направил ее на выезд из города.

Глава 44

– Вот они, идут, – шепнул Витька Ежов, откидываясь назад и сползая вниз, за спинку переднего сиденья.

– Да не бойся ты, не видно тебя! Этот, что ли, Ким, черный вот тот? – спросил Мазуров, разглядывая группу парней, шествующих к городскому рынку.

Для этой операции Мазуров выпросил у начальства единственный достойный автомобиль в ГОВД – белую «Ниву» с удлиненным кузовом и тонированными стеклами.

Со стороны она выглядела как машина «крутого» парня. Обычно на ней ездил сам Петухов, но в связи с возникшими обстоятельствами ее на час дали в распоряжение Колесникова и Мазурова.

– Да, он это, – подтвердил, облизнув пересохшие губы, Витька. – Он здесь главный.

– На китайца мало похож, скорее цыган какой-то, – сделал вывод подполковник, рассматривая высокого чернявого парня в белых штанах, белой же рубахе и черной жилетке. Парень явно любил побрякушки, на одной руке у него были часы на браслете зэковской работы, на другой – цепочка цвета золота, но слишком массивная для настоящей, в руках он вертел четки.

– У него бабка молдаванка, мать армянка, так что тут адская смесь, – подсказал сидевший на переднем сиденье Колесников, который официально возглавлял это дело. – Он только по фамилии кореец, а по жизни вообще выродок.

Я бы таких отстреливал без лицензии, еще бы доплачивал за сданные шкурки.

Парни тем временем прошли мимо машины, не обратив на нее никакого внимания. Целью их похода был один из базарных ларьков под названием «Алия».

Ким стукнул пару раз в дверь и, когда она открылась, вошел вовнутрь. Его сопровождающие расселись у входа на пустые ящики. Мазуров взялся за рацию.

– Жигунов, давай! – сказал он.

Прошло секунд десять, и из двух подъехавших машин высыпала группа захвата, в бронежилетах, «сферах», с автоматами. Никто из шпаны не успел даже дернуться, и вскоре все они лежали на земле, уткнувшись лицом в рыночную пыль. Когда Мазуров подошел к ларьку, дверь с помощью толстой кувалды уже выломали и положили на пол всех находившихся внутри: Алиева, его гостя и даже молодую толстую продавщицу со смазливым лицом и томными глазами.

– Ну что? – спросил Мазуров у командовавшего группой захвата лейтенанта Жигунова. – Есть что-нибудь интересное?

– Вон, лежал в углу, – и Жигунов кивнул на валявшийся среди ящиков пистолет, – кто-то из них успел скинуть.

Мазуров наклонился, присмотрелся.

– ТТ, – удовлетворенно сказал он, – что и требовалось доказать.

– Я ничего не знай, это он его принес, – с пола торопливо заговорил Алиев, нещадно коверкая от волнения русские слова. – У меня ничего такой нет, я чистый.

– Вот сука, – подал голос лежащий рядом с азербайджанцем Ким, – на меня хочешь все повесить?! Хрен тебе, а не барабан! Его это ствол.

– Убить Кочина тоже он тебе заказал? – спросил Мазуров, торопливым жестом приглашая подойти поближе двух пенсионеров, понятых.

– Да.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Слушай, ни знаю я никакой Кочин, врет он все! – взвился азербайджанец, пытаясь подняться с пола, но тут же уложенный на пол ногой лейтенанта.

Когда всех вывели из ларька, внутрь запустили Лорда с его хозяином. Перед этим овчарке дали понюхать найденный там пистолет. Собака повертелась минут пять и вышла с явно разочарованной мордой.

– Нет, пусто, – сказал разводя руками Антошкин. – Может, и было что, но сейчас чисто.

Для Мазурова это сообщение было огромным разочарованием. Последовавший обыск также не принес удовлетворения.

«За пистолет его, конечно, можно прищемить, но это все не то, – подумал Мазуров. – Где же остальное оружие? Может, дома»?

Размышления оперативника прервало появление нового действующего лица.

Рядом с ларьком остановилась «десятка», и из нее вышел седой высокий мужик лет пятидесяти. Его Мазуров знал очень хорошо.

Директор одного из мини-рынков Артем Борисович Мещерин еще в советские времена был начальником Кривовского ОБХСС. Он один из первых сумел сориентироваться в наступающих переменах и ушел сначала в кооператоры, а затем начал собственный бизнес, и вполне удачно.

– Что это у вас тут, Иван Михайлович, война или маневры? – спросил он, здороваясь с Мазуровым.

– Да вот, господин кавказец начал кроме жратвы приторговывать еще и оружием.

– Алиев? – удивился Мещерин. – Вот бы никогда не подумал. Добродушный такой мужик. И что, это уже точно?

– Да, взяли с уликами. Показания на него уже оформили.

– Так, значит, плакали мои денежки, – Мещерин огорченно покачал головой, вытащил сигареты.

– Какие еще денежки? – теперь уже удивился Мазуров. – Ты что, Артем Борисович, тоже, что ли, с ним в доле был? «Волынами» между делом торговал?

– Да нет, склад ему сдавал, вот приехал за аренду плату брать, а теперь, похоже, все это обломилось. Новых арендаторов придется искать. Да и склад вы мне, чувствую, не скоро освободите.

– Постой, какой склад ты ему сдавал, где он находится? – заинтересовался Мазуров.

– За бывшим дэсэу, гаражи ремонтников.

– Сержант, погоди-ка! – окликнул Мазуров кинолога, уже шедшего с Лордом к «уазику», а потом снова обернулся к Мещерину:

– Слушай, Артем Борисович, помоги по старой памяти, давай подъедем, покажешь, где этот склад.

– Ладно, все равно вы до него рано или поздно доберетесь. А лучше раньше.

У меня сейчас даже ключи с собой. Поехали.

– Вадим! – весело крикнул подполковник Колес-никову. – Давай в машину понятых и езжай за нами!

Предчувствие удачи не покидало его до самого склада. А там и Лорд уверенно потащил своего хозяина к коробке с надписью «Парламент».

* * *

Некоторое время ехали молча, наконец Пахомов будто очнулся.

– Прибавь газу! Жми! – резко приказал он и ткнул стволом автомата в ухо Астафьеву. Тот нажал на педаль газа, но резвости у машины не сильно прибавилось.

– Ну, чего халтуришь, жми, говорю! – уже взревел Пахомов.

Теперь ухо Юрия просто ожог удар ствола.

– Машина старая, больше восьмидесяти все равно не даст, – начал оправдываться он. – К тому же перегружена. Отпустили бы вы ее, – он кивнул в сторону Антонины, – я и один побуду в заложниках.

– Я ее отпущу, когда это мне надо будет, – огрызнулся «грибник». – Теперь сверни направо!

Они проехали переулок и оказались за чертой города. Дорогу эту Юрий не знал, хотя и прожил всю жизнь в Кривове. А Пахомов продолжал командовать:

– На первой развилке повернешь налево, потом направо.

– Хорошо, – согласился Юрий. – Вы бы все же отпустили Антонину Ивановну, зачем она вам в Лугах?

– Да можно и отпустить, – засмеялся Пахомов, распахивая дверь. Он на ходу вытолкнул свою последнюю супругу из машины, но Астафьев, оглянувшись, заметил, как убийца одним резким движением руки дернул голову Антонины вверх, сломав шейные позвонки. Юрий посмотрел в зеркало – женщина упала на обочину бесформенным мешком.

– Зачем вы так с ней? – упавшим голосом спросил Астафьев. Сейчас он уже корил себя за то, что как бы невольно спровоцировал убийство Антонины.

– С предателями нужно поступать только так, – резко ответил Пахомов. Лицо его было злое, напряженное, он то всматривался вперед, то поглядывал назад в зеркало заднего вида – нет ли погони.

– Я из-за нее убил Евдокию, а она меня предала, – он бросил косой взгляд на затылок лейтенанта. – Это ты, Юра, меня вычислил?

– Да, – честно признался Астафьев. Странно, он сейчас не чувствовал страха и даже был рад, что может сказать эти слова самому «грибнику». – Вы это верно сказали, я вас именно вычислил. Рано или поздно, Иван Матвеевич, но это должно было случиться. Не могли же вы все время вот так беспредель-ничать.

– Молодец, что не запираешься, – похвалил преступник. – Нет, я знал, что рано или поздно это случится, но не думал, что это сделаешь ты. Больно уж ты молодой, пацан. Такие зубры мое дело в свое время вели! Игнатьев в Байдукове, Мазуров здесь. Этот что-то почуял, кругами ходил, да здоровье подвело, не успел он до меня докопаться. А тебя я и в расчет не брал, вот и рисовался в ментовке каждый месяц, дурак! Давай теперь налево.

Они переехали небольшой ручей, и, судя по тому, как буксанул «уазик», Астафьев понял, что другие милицейские машины здесь не пройдут.

«Вот зачем он потребовал вездеход. В Лугах на нем он сумеет оторваться от любой машины. Хитрый змей. Он меня убьет, – вдруг отчетливо понял Юрий. – Он явно едет куда-то к своему, известному ему одному месту. Довезу я его, а потом он меня убьет. Потому, что я ему буду больше не нужен. И еще потому, что я его расколол. Убьет. Убьет. Убьет!» – зачем-то несколько раз повторил он про себя, и под сердцем ворохнулся холодок страха.

– И зачем вам это все надо? – пересилив себя, спросил Юрий.

– Что именно? – не понял Пахомов.

– Ну, вот этот побег? Все равно вас рано или поздно найдут. Пригонят солдат из железногорского гарнизона, школу милиции поднимут на уши. Обшарят все Луга, будут искать до победного конца. Вы слишком опасный человек, чтобы так легко вам дали уйти.

Пахомов неожиданно засмеялся.

– Это будет не так просто, Юра. Ты знаешь, в каких войсках я служил? – спросил он.

– Ну как же, десант.

– Да нет, брат, не десант, десант – это для документов. А я слегка повысил квалификацию. Бери выше, спецназ Главного разведывательного управления. Нас учили выживать везде, в тайге, в пустыне, в тундре. Живых лягушек учили есть, червей. А уж здесь, в Лугах, я продержусь как минимум несколько лет.

«Черт, что же я дальше-то его личное дело не посмотрел?! – выругал себя Юрий. – Вот дурак, брать его надо было совсем по-другому, жестко, со спецгруппой, вызвать из Железногорска РУБОП с его хваленым СОБРОМ!»

– Поди приготовили себе схрон, запаслись всем необходимым? – спросил он, чтобы потянуть время.

– Угадал. Там у меня есть все – спички, теплые вещи, печка настоящая. Еще побегают за мной, ой как побегают.

Сейчас он чем-то начал напоминать того прежнего Пахомова, добродушного старика, из голоса исчез металл, но появилось незнакомое раньше ехидство.

«Побегают… только уже без меня. Куда же он меня везет? – ломал голову Юрий. – Знать бы. И что же придумать?»

Его взгляд скользнул по панели управления и замер на указателе уровня топлива. Стрелка почти коснулась нуля, но лампочка датчика не горела. И Юрий сообразил! Он много раз ездил на этой машине, и каждый новый шофер ругался, что барахлит этот датчик. Стрелка могла показывать наличие в бензобаке нескольких литров бензина, но машина вставала, когда этого совсем не ждали.

«Скоро бензин кончится, и тогда он убьет меня», – подумал Юрий, и во рту появилась резкая, неприятная сухость. Он глянул вправо, влево – они ехали вдоль крутого, длинного обрыва, поросшего деревьями и кустами. Похоже, что это был его единственный шанс.

– А это что такое? – спросил Астафьев, небрежно кивая вправо.

– Где? – спросил, оглядываясь в эту же сторону, Пахомов. В ту же секунду Юрий распахнул дверцу, вывалился наружу и покатился вниз по склону. Пахомов с руганью перегнулся через сиденье и схватился за руль. Это он сделал вовремя, еще несколько метров, и машина съехала бы вниз по тому же самому косогору. На то, чтобы выровнять и остановить «уазик», у Пахомова ушло с полминуты. Все это время Астафьев изо всех сил бежал вниз, стараясь уходить влево. Прикрывая руками глаза, он вламывался в густую поросль кустарника, проскакивал между крупными деревьями. Когда сзади застучал автомат, Юрий упал и пополз, стараясь убраться как можно дальше. Он слышал совсем рядом, над головой, свист пуль, но, стиснув зубы, продолжал упорно ползти вперед. Наконец автомат затих, и взревел двигатель «уазика». Лишь тогда Юрий остановился, долго еще лежал, прижавшись щекой к траве. От чрезмерного напряжения болело все тело, кружилась голова. Но он был живой! И, как никогда, счастлив.

Лишь минут через пять он поднялся, посмотрел на часы и начал выбираться наверх. На косогоре он огляделся и пошел в ту сторону, куда уехала машина.

Вскоре он ее увидел. «Уазик» сиротливо стоял посредине дороги. Астафьев засмеялся: его расчет с бензином оказался точен.

Теперь оперативника интересовало, куда направился его подопечный.

Взобравшись на капот, а с него на крышу российского джипа он увидел: слева и справа были заливные луга, прямо по курсу поблескивала вода, не то озеро, не то река, а вот чуть левее, на опушке небольшой дубравы, Астафьев заметил маленькую движущуюся фигурку в зеленом камуфляже. Засмеявшись, Юрий спрыгнул вниз и опять начал продираться сквозь густую, некошеную луговую траву. На то, чтобы форсировать луг, у него ушло минут пятнадцать. К дубраве он подходил с опаской – ждал автоматной очереди. Но ее не было, и небольшую, метров пятьдесят шириной, дубраву лейтенант преодолел уже бегом. Остановившись за последним деревом, он осторожно выглянул и сразу увидел широкую спину Пахомова. Теперь между ними было всего метров сто. Хромота спецназовца давала Астафьеву необходимую фору.

Пригнувшись, Юрий скользнул в траву, благо тут она была ему по пояс. В этот момент он поблагодарил самого себя за то, что сегодня надел зеленую рубашку.

Последние пятьдесят метров Астафьев прополз по-пластунски, затем поднялся и осторожно выглянул. И тут же в висок ему уперся ствол автомата, а знакомый голос ровно сказал:

– А, так это ты, Юра. А я думаю, кто это за мной так упорно топает?

У Астафьева снова резко пересохло горло, он прокашлялся и только потом начал говорить:

– Да, решил вот вас проводить, Иван Матвеевич, посмотреть, как вы устроитесь на новом месте.

– А ты шутник, оказывается, – задумчиво сказал Пахомов, и Юрий понял, что сейчас решается его судьба.

«Вот дурак-то! – запоздало раскаялся он. – Решил со спецназовцем поиграть в прятки. Их же этому всю жизнь учили! И мужиков нет, выручить некому, ни Андрюхи, ни Михалыча».