Текст книги "Горелое озеро"

Глава двенадцатая

Алина приехала поздно вечером. Максима еще не было дома. Нахмурилась, прошла в комнату. Они не виделись уже больше двух недель. «Мог бы и пораньше сегодня вернуться, – с обидой подумала она, – мне еле-еле удалось вырваться, а он все еще торчит на своей работе. Как будто не мог перенести свои дела!» Но увидев на диване подарочную коробку, перевязанную алым бантом, удивленно подняла брови и быстрыми движениями стала разворачивать подарок. Это был изысканный набор дорогого белья известной французской марки. И еще подарочная карта в любимый Алиной салон красоты, который находился недалеко от дома Максима. Обида растаяла.

Поздно вечером, когда модные разноцветные бокалы из муранского стекла были пусты, а тонкое белоснежное белье лежало на полу возле дивана, Алина спросила Максима:

– У меня тебя и так непозволительно мало, может быть, ты не будешь работать в те дни, когда я приезжаю?

Максим поцеловал ее макушку.

– Малыш, ну ты ведь сама понимаешь, что свой бизнес всегда более непредсказуем, чем офисная работа. Mindberry быстро и успешно растет, все время появляются новые задачи. Как ни странно, мужчины идут к нам очень активно. И фокус, похоже, действительно смещается в сторону бизнес-консалтинга. Личные проблемы оказались не самой актуальной темой для обсуждения. Больше всего наших клиентов интересует бизнес-стратегия с учетом психологических особенностей менеджерской команды. Некоторые пытаются выяснить слабые стороны конкурентов и в зависимости от анализа планируют свои дальнейшие шаги. В общем, надо переориентироваться на коучинг или менторство. Тем более клиенты оказались даже более состоятельными, чем я ожидал. Здесь нужна просто ювелирная работа. Конечно, и времени, и нервов это отнимает достаточно. Но игра точно стоит свеч. К тому же с ростом бизнеса появляется необходимость в правильном финансовом планировании, оптимизации налогов. У меня и раньше был плотный график, но теперь у меня однозначно не хватит времени. Я сейчас в поисках зама с финансовым образованием, плюс нужен эйчар минимум на полставки и бухгалтер на постоянку. В общем, я совсем зашиваюсь…

– Слушай, – с готовностью предложила Алина, приподнявшись на локте, – а хочешь, я буду у тебя бухгалтерию вести? Все равно я собираюсь закончить работу у Эдика. Мне кажется, это как-то неправильно – продолжать заниматься его делами после того, как мы развелись.

– Ну не знаю… Я думаю, ты зря так горячишься. Вы же почти не пересекаетесь по работе, да и ты там всю кухню прекрасно знаешь. Не надо заново ни во что вникать и тратить время. В крайнем случае можно и удаленно работать. А вот нам с тобой точно не стоит дебет с кредитом сводить. Как ты сама видишь, рабочие отношения с личными лучше не смешивать. У нас ведь есть с тобой и поинтереснее занятия, да, малыш?

Максим потерся подбородком со свежепробивающейся щетиной об округлое плечо Алины и одними губами прикусил ее за шею.

– Кстати, между прочим, в этом году из-за работы я пропустил свой отпуск. Мне кажется, что это надо бы как-то исправить.

– Я бы очень хотела… – мечтательно протянула Алина, – но как? Я же не могу детей сейчас оставить, и к тому же уже осень…

– Да ладно! Осень только началась. Полно мест, где сейчас просто отличная погода. Я вообще жару терпеть не могу. И уж на неделю мы точно сможем вырваться. Мне кажется, что ваша украинская бабушка уже очень долго отдыхает. Пора бы вернуться и посидеть немного с внуками.

– Легко сказать… Ладно, давай попробую с ней поговорить. Сережка как-то опять разнервничался. Я ведь тебе рассказывала, что ему показалось, что он узнал то место, где пропал его дедушка.

– Блин, Алина, ну я же тебе как врач говорил: оставьте ребенка в покое. Вы его доломаете просто. Все, забыли эту историю. В конце концов, это же просто дед. Не надо культивировать у ребенка комплекс ответственности. И о себе, Алин, тоже не стоит забывать. Отдых – это восполнение ресурса. Ты ведь помнишь, до чего ты себя довела своей самоотверженностью?

– Да я бы с радостью куда-нибудь поехала, – вздохнула Алина. – Летняя поездка в Испанию для меня была не отдыхом, а настоящим стрессом. Имитация радости ради детей. А ты, кстати, хочешь в какое-то конкретное место?

– Слушай, ничего определенного… Я вообще только что об отпуске задумался. А давай знаешь как сделаем, чтобы интереснее было? Я буду крутить карту, а ты закроешь глаза. Куда попадешь пальцем, туда и едем! Идет?

Глаза у Алины заискрились. С Максимом все получалось как-то необычно легко и интересно. Просто человек-праздник. А еще умный, ироничный и решительный. Без вечной рефлексии и затаенной грусти в глазах.

Алина присела, прикрыв грудь одеялом, и зажмурилась. Через пару секунд она уже кричала от восторга:

– Исландия! Мамочки, Исландия!!!

* * *

На кровати, мерно раскачиваясь взад-вперед, сидел большеголовый лысый человек лет сорока пяти с выпуклыми глазами под отечными веками. Он безразлично посмотрел на вошедших и сплюнул на пол.

– Ну вот, Рябов Николай Михайлович, в прошлом охранник ювелирного салона. Получил в драке железной арматурой по голове. Открытая черепно-мозговая травма. Хирурги спасли только жизнь, а вот личность у них, увы, сохранить не получилось. За годы, проведенные у нас в больнице, динамика почти несущественная. Я думаю, что если бы родные не поспешили от него избавиться, а потратились бы своевременно на операции и реабилитацию, то картина была бы не такой печальной. А это, собственно говоря, медкарта нашего Николая Михайловича с его фотографией и историей. Можете сравнить. Ну, теперь вы удовлетворены? А насчет геолога… У нас действительно есть восьмидесятилетний дедушка с деменцией. Его, кстати, исправно навещают дочь и внуки. Про кого там еще вам Николка рассказывал? Про шахматистов, кажется? Шахматисты-любители тоже присутствуют. Их, мне кажется, человек пять-семь наберется. Да и сами санитары не прочь иногда поиграть. Про дальнобойщика не скажу, откуда Коля взял почву для фантазий. Полагаю, что он насмотрелся на фуры за время своих походов из монастыря и обратно. В общем, думаю, что нам надо идти: не стоит беспокоить пациента. Видите, он волнуется.

Сидящий на кровати Николай Михайлович прекратил раскачиваться и стал яростно хватать бумажные листы газет, лежащие рядом с ним на тумбочке, комкать их и бросать на пол.

Эдуард вышел из корпуса как в тумане. Он не помнил, как попрощался с главврачом, не помнил, как проходил через пост охраны, как открыл дверь машины. Из оцепенения его вывел только чуть хрипловатый окрик:

– Родной, да что ж ты не слышишь, я за тобой устала бежать!

Перед Эдуардом стояла запыхавшаяся полная женщина в розовой ветровке с двумя большими сумками в руках.

– Соколик, ты в город едешь, а? Подвези ради бога. Мне к сестре срочно надо. У нее давление за двести, а она, дура, скорую боится вызывать. Подвези, родной? Автобус только через час будет.

Эдуард обреченно вздохнул. Ему уже порядком надоели больничные попутчики с их полубезумными разговорами. Он больше не хотел слушать никаких новостей из психбольницы. Уехать бы и забыть об этом месте навсегда. Только рану разбередил себе непонятной надеждой. Идиот! Следователь уже через месяц после пропажи отца сказал, что шансов найти его живым почти нет. И недавно рукоположенный отец Игорь, который терпеть не мог обсуждать свое оперативное прошлое, давно уже посоветовал смириться и принять Божий промысел. К тому же Сережка опять начал стонать по ночам. От переполнявшего отчаяния Эдуард хотел уже матом послать настойчивую пассажирку, которая без спроса, охая и кряхтя, залезала в его высокую машину, но только сплюнул и, плотно сжав челюсти, повернул ключ зажигания.

Как назло женщина не закрывала рта всю дорогу. На ее вопросы Эдуард отвечал односложно, показывая, что совершенно не настроен на беседу. Но попутчицу это не смущало. Через двадцать минут Эдуард уже в подробностях знал о нелегкой жизни несмолкающей Галины Сергеевны.

– Вот такие пироги, соколик, очень тяжко одной, – смахивая слезу, продолжала свой рассказ бабенка. – Что имеешь – не ценишь. Я ж только сейчас поняла, что как у Христа за пазухой с Иваном жила. Много ли в перестроечное время было женщин, которым работать не надо? Это сейчас у богатеев жены все сплошь домохозяйки. А тогда редкость. До перестройки Иван у меня зампредседателя колхоза работал, а потом кооператив сделал, предпринимателем стал. Бизнес-то хоть небольшой, но деньги всегда были, и все в дом нес. И квартира была в городе, и коттедж построил. А потом онкология эта проклятая его изводить стала. Мы все попродавали, когда лечились, а толку все равно чуть. Только деньги тянули. В Израиле ему последнюю операцию делали. Мы как раз коттедж тогда продали. Врачи говорили, что выберется, а вон… схоронила его три года как. Одна теперь маюсь. Денег нет, домишко деревенский крохотный весь на мне. Мужика нету. Работать некому. Пошла, видишь, санитаркой в дурку эту. Одна радость – из дома пешком хожу. Ну, сестра помогает немного. Но она сама уже пенсионерка. Я тоже на пенсии. Но стажа-то у меня не было почти, на минималке выживаю. Ну и здесь копейки свои получаю. А работа – врагу не пожелаешь, с дерьмом-то возиться. Не знаю уж, как из этого кошмара выбраться. Нет у тебя, родной, мужчины подходящего, приличного?

– Нет, – кратко ответил Эдуард, но, чувствуя на себе пристальный взгляд попутчицы, ожидавшей более подробного ответа на свою исповедь, прибавил: – Думаю, вам лучше в деревне своей поискать подходящую партию или в больнице кого-нибудь из персонала, сторожа там или охранника.

– Ох, видно, что ты в деревне-то никогда не жил. Там либо пьянчужки остались, либо подкаблучники, которые за юбки держатся. А в больнице у нас из персонала молодежь одна. У кого здоровья хватит в солидном возрасте с дураками-то работать? Была у меня, правда, одна попытка, да не вышло ничего. Мужчина один приличный у нас был. И звали интеллигентно так – Георгием. В институте даже преподавал, но слабохарактерным был. Схоронил жену и пить начал. До глюков всяких упивался. Ну, дочка его, тоже из образованных, она с отцом в институте работала, решила его здесь подлечить от зависимости. И вроде все хорошо было. Доцент наш прямо на лечении преображаться начал. И даже глаз на меня положил. Я уже думала, счастье свое нашла. А тут беда откуда не ждали. Дочку его насмерть машина сбила. Бывает же так: подлецы живут-поживают, а у хороших людей – беды одни. Ну и все, совсем у Георгия крыша поехала. Родственников у него больше не было. Никому он стал не нужен. Доктора над ним бились-бились. Все без толку. Вообразил себе, что он не преподаватель истории, а политрук в армии. Ходил тут приказы раздавал. Говорил, что у него сыновья на Севере служат и скоро за ним приедут. Ну, в общем, совсем того стал. А потом где-то через полгода его в котельной нашли. Повесился. Вот что за беда с мужиками?! Раскисают хуже квашни. Ни себе жизни, ни людям. Потом еще у нас геолог интересный появился в больнице. Умный мужик, видный такой, молчун, правда, но тоже с головой проблемы большие. В общем, у нас контингент неподходящий. Да, соколик, поворачивай вот тут и останови у рынка. Мне как раз тут выходить. В общем, если у тебя на примете будет какой приличный мужчина одинокий, ты уж вспомни обо мне, пожалуйста.

Глава тринадцатая

– Ты что, правда будешь это есть? – Алина в ужасе округлила глаза.

Крупная светловолосая официантка поставила перед Максимом поднос с переливающимся на солнце морсом и селедкой, густо политой приторными оранжевыми сливками. Через минуту на столе появилась еще одна тарелка с непонятными твердыми кружочками, похожими на спрессованное овсяное печенье.

– А что тебя смущает: селедка со сливками или бараньи яйца?

– Бараньи что? – с отвращением протянула Алина. – Ты нормальную еду взять не мог?

Перед Алиной дымились пышные оладьи, рядом лежали толсто нарезанные куски черного вулканического хлеба, возле них стояли миниатюрные пиалы ароматных джемов.

– Слушай, ну блинчики я и в Москве поем. Раз местные это любят, значит, и я не отравлюсь! У меня еще по плану протухшее мясо полярной акулы и стейк из кита. Но это я в другой раз попробую.

Залитые осенним солнцем окна кофейни выходили на Хатльгримскиркью, главную лютеранскую церковь города. Алина с Максимом прилетели в Рейкьявик в самом конце сентября. Короткое исландское лето закончилось, и наступило почти постоянное безвременье: порывистые ветра, быстрое и резкое холодное солнце, короткие проливные дожди и мокрые густые туманы. Но когда влажная завеса рассеивалась и гигантское, почти не греющее солнце выкатывалось на огромное небо с быстро сменяющими друг друга облаками, взгляду открывался совершенно инопланетный мир. Разноцветный мох окутывал взрытую вулканическую почву бордово-угольного цвета. С высоких скалистых гор, поросших желтеющей травой и низкорослыми кустарниками, с шумом срывались потоки пенящейся ледяной воды. Маленькие одноэтажные домишки с яркими крышами терялись на бескрайних просторах лугов, окаймленных горами и морем.

После необычного завтрака Алина с сомнением поинтересовалась у Максима, готов ли он начать путешествие. Максим цокнул языком и поднял вверх большой палец. По плану за пять дней путешественники должны были обогнуть весь остров, увидеть Долину гейзеров, разноцветные ледники, несколько знаменитых водопадов и вулканов и закончить поездку в теплых термальных водах Голубой Лагуны, недалеко от Рейкьявика.

Из-под колес машины постоянно вылетали мелкие камни. Водить по грунтовым дорогам было непривычно. Необъяснимая игра солнечного света поражала и пугала. Ветер попеременно нагонял и потом также быстро сдувал тяжелые набухшие тучи. Сумрак переходил в темноту, но потом из мрака вновь выпрыгивало солнце, и неожиданно наступал день.

– Макс, мне кажется, мы на Марсе. Или на какой-то другой планете. Я забыла: где день с ночью чередуются каждые пару часов? Не хватает только второго солнца на небе или нескольких лун! – с восхищением сказала Алина.

– Ага, реально странные ощущения. Блин, ты смотри какой ветер. Давай остановимся и переждем, а то впереди навигатор показывает дорогу прямо через скалы, над обрывом. Как-то стремно, сдует еще.

Максим остановился перед крутым подъемом в гору. Началась уже третья за эти сутки ночь. В свете фар метались рваные хлопья снега. Слышался рокот невидимого во тьме стального океана. Восхищение Алины в очередной раз сменилось страхом. До самой западной точки Европы, мыса Бьяргтаунгар, к которому они стремились, оставалось еще больше двухсот километров.

– Погоди минуту, – отрывисто сказал Максим и вышел из машины.

– Ты куда? С ума сошел?! – в ужасе закричала Алина.

Максим, сгибаясь под порывами ледяного ветра, обогнул миниатюрную «Тойоту» и, встав перед капотом, с усилием выпрямился, подставив лицо обжигающему ветру. Алине показалось, что он что-то кричит, но разобрать слова было совершенно невозможно. Через пару минут Максим вновь сидел в машине и судорожно растирал замерзшие руки.

– Ты даже не представляешь, что это за чувство! Это лучше любой аэродинамической трубы. Ты полностью внутри стихии! Кричишь что есть силы и даже не можешь услышать свой голос. Только чувствуешь космический ветер и абсолютную пустоту кругом!

Ближе к утру в глухой темноте они все же добрались до Бьяргтаунгара и встретили розовато-багряный рассвет под хриплые крики гагарок, кайр и множества других неизвестных им птиц, которые гнездились на отвесных утесах, вздымающихся над серебристой водой.

– Боже, Максим, посмотри! – завопила Алина.

Внизу, на покрытых лишайниками камнях расположились серовато-коричневые морские котики. У них были мультяшные круглые глаза и нелепые короткие ласты. Многие из них лежали неподвижно, иногда лишь вздрагивая переплетенными задними ластами, которые Алина вначале приняла за хвосты. Неожиданно один из котиков резко подскочил, проворно засеменил короткими конечностями по плоскому камню и с шумом плюхнулся в воду. Через несколько секунд на поверхности показалась его мокрая морда с зажатой в зубах рыбой.

– Макс, это какие-то фантастические ощущения! Абсолютная свобода и счастье! Как будто здесь все обнуляется. Как будто это начало новой жизни. Вообще никаких мыслей! Просто ветер. Сфоткай меня здесь, прямо на краю!

На экране фотоаппарата застыла оторвавшаяся от земли Алина. С растрепанными волосами и счастливой улыбкой она парила над огненной травой Бьяргтаунгара. А за спиной искрилась бескрайняя гладь озаренной солнцем воды.

Через два дня, пообедав в крохотном кафе южной деревушки Вик, Алина с Максимом пошли прогуляться по уникальному пляжу Рейнисфьяра.

– А ты знаешь, что люди, выросшие в Исландии, вообще не могут жить в других странах? – спросила Алина, подбрасывая носком ярко-зеленой кроcсовки черный песок. – Это я в путеводителе прочитала. У них почти нулевая эмиграция. Правда, и приезжие здесь почти не приживаются. Это все-таки какой-то другой мир. И местные ведь действительно, как маленькие дети, верят в троллей и при этом совсем не боятся других людей. У них же все двери нараспашку!

– Угу, – кивнул Максим. – А ты знаешь, кстати, что в этой деревушке снимали «Игры престолов», «Ноя» и «Обливион»?

– Я эти фильмы не смотрела. Зато я знаю, что мультяшный викинг Вик отсюда. Мы с Сережкой его очень любим, – улыбнулась Алина. – Ой, Макс, смотри, невеста. Давай зайдем в церковь?

– Алин, ну ты ведь знаешь, я не по этой части. Мне с моим рационализмом в церкви делать нечего. Пойдем лучше посмотрим, не прилетели ли тупики гнездиться.

– Успеем еще тупиков посмотреть. Давай просто зайдем, как в музей, а? Мне интересно, как у них там устроено. Тем более свадьба – это же так волнительно…

Максим равнодушно пожал плечами и пошел за Алиной в сторону белой церковки, расположенной на самой высокой точке деревушки и увенчанной флюгером на красной крыше.

Под круглыми белеными сводами у открытого скромного алтаря с деревянным распятием вполоборота стояли брачующиеся. Голова невесты была оплетена белоснежной косой. Жених был похож на ирландца – огневолосый, с закрученными усами и пышной, тщательно уложенной бородой. На невесте – жемчужно-серое платье и бордовый пояс, гармонирующий с зауженными вишневыми брюками жениха. Пара трогательно держалась за руки и сосредоточенно отвечала на вопросы пастора в сутане с белым нагрудником в виде двух ниспадающих лент.

Неожиданно солнечный луч пронзил витраж с изображением маленьких рыбок и остановился над головой невесты. Алине показалось, что над светлой макушкой девушки зажегся огонь. Алина вздрогнула от удивления и прищурилась, чтобы внимательнее разглядеть это чудо. Но ничего сверхъестественного не произошло. Присмотревшись, Алина заметила миниатюрную тиару, украшающую прическу невесты, в хрустальных камнях которой играл пробившийся в церковь солнечный свет.

Церемония закончилась. И многочисленные гости, занимавшие почти все скамьи в церкви, выстроились в проходе, чтобы поздравить молодых. Максим чуть дотронулся до руки Алины и кивнул на дверь. Через несколько мгновений они вновь оказались под быстро скользящими облаками бескрайнего северного неба.

Пяти дней действительно хватило, чтобы объехать всю страну. Максим успел искупаться в ледяном океане, сделать прекрасные снимки бирюзово-изумрудного ледника и проехаться верхом на мощном низкорослом исландском мерине. Алина обожглась бурлящей водой в Долине гейзеров, сфотографировалась на фоне напугавшего всю Европу Эйяфьядлайёкюдля и намочила загранпаспорт вырванным с корнем мхом, который она мечтала посадить дома на даче.

Ноги гудели, голова кружилась от переполнявшего легкие кислорода, а память телефона была забита потрясающими снимками. Последний вечер Максим и Алина провели, как и планировалось, в термальных водах Голубой Лагуны.

Природное озеро, окаймленное пористыми вулканическими породами, вытянулось на несколько километров в длину. Ступни скользили по гладкому, выстланному глиной дну, а зрение затуманивалось из-за плотной дымки, парящей над ярко-голубой водой. Алина взяла из стоящего посредине озера бара коктейль Blue Hawaii и приплыла к Максиму, который лежал на скалистом выступе, опустившись по грудь в воду. Глаза его были закрыты, и, глядя на него, Алина еще раз с восхищением подумала о том, какое у него красивое, рельефное тело.

Устроившись рядом, она зачерпнула рукой белую глину, аккуратно нанесла ее на лицо и медленно втянула в себя холодный коктейль. Максим повернулся и чмокнул ее в макушку.

– Я бы еще здесь остался на пару дней. Только уже без экстрима. Просто еда, секс и полный релакс.

– Я бы тоже… Даже странно, что на земле есть такие необычные, удивительные места. Хотя я уже очень соскучилась по детям. Кстати, Макс, а что тебе больше всего понравилось в поездке?

– Хм… Наверное, та первая ночь, когда мы чуть не свернули шеи, добираясь до Бьяргтаунгара. Я пару раз действительно думал, что мы там и останемся. Годовой выброс адреналина. А тебе? Котики и вулканы?

– Мне, наверное, природа и сами люди. Они такие естественные. Каждый занимается своим делом. Мне кажется, что это самая психически здоровая нация на свете. Вот я на них смотрю, и у меня какое-то странное ощущение, что все, что они делают, это абсолютно правильные вещи. И при этом все у них получается как-то легко и органично.

Максим усмехнулся:

– Ну тут ты не права, я думаю, что у них в целом все, как и у всех остальных. Уверен, что и депрессий, и суицида у них достаточно. Человеческая сущность одинакова по своей природе, независимо от среды обитания.

– Не знаю, – пожала плечами Алина, – мне кажется, что они какие-то цельные люди. Вот эти жених с невестой, например, из Вика. Я не заметила, чтобы они волновались или кокетничали. Все было так просто в этой церемонии, просто и по-настоящему. Видно, что люди делают это для себя, а не для галочки.

– Ну ты прямо девочка-девочка еще. Романтичная барышня из книжки. А мне кажется, что северные люди просто в первую очередь думают головой. Наверняка у них уже и брачный контракт составлен, и все обязанности обсуждены и поделены. Это не то чтобы какая-то цельность и естественность, скорее прагматичность. Вообще не понимаю, зачем ты меня в эту церковь потащила, лучше бы еще на один утес поднялись. Ты знаешь, Алин, я как раз вчера, засыпая, думал: я очень рад, что мы встретились с тобой именно сейчас. В том возрасте, когда уже четко знаешь, что все эти штампы и свадьбы – просто мишура и формальность. Что нет никаких гарантий и розовых очков. Есть просто жизнь. Которую делаем мы сами и сами же можем в любой момент ее поменять. Кстати, – Максим улыбнулся и подмигнул Алине, – ты не знаешь случайно, никто не хочет сплавать за коктейлем для уставшего водителя? Малыш, возьми мне «Лонг Айленд», пожалуйста. А если у них нет, то можно просто ром с колой.

Алина кивнула и поплыла к барной стойке. Вода почему-то перестала казаться ей ласкающе-бархатистой и стала неприятно горячей.