Текст книги "Кусочек времени. Записки на краю песочницы"

Евгения Мяздрикова
Кусочек времени. Записки на краю песочницы

©Мяздрикова Г.

© Московская городская организация Союза писателей России

©НП «Литературная Республика»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Вместо предисловия

Вселенная конечна, но безгранична. В конечности детства – его безграничность.

Г.М.

Детство кажется долгим, почти бесконечным, пока проживаешь его, но стоит повзрослеть – понимаешь, что детство – не такой уж и большой кусочек времени. Но тем не менее – бесконечный. Детство продолжается в каждом взрослом, жаль, не всем хватает смелости признаться себе в этом, и маршируют по жизни чрезвычайно ВЗРОСЛЫЕ, потерявшие и так и не нашедшие СЕБЯ.

Но детство продолжается. В детях и внуках, в выросших и всего лишь повзрослевших детях. И так до бесконечности…

Мои рассказы о детстве – бесконечном кусочке времени.

Почему не повесть? Почему кратко?

Один ребёнок ещё слишком маленький, чтобы играть в песочнице. Второй уже достаточно большой, чтобы играть в песочнице самостоятельно. Минут двадцать. За это время можно успеть что-нибудь записать. Кратко.

С теплом, Евгения Мяздрикова.

Мыльные пузыри

Мыльные пузыри

Один мальчик копал совочком в песочнице ямки. Один.

Одна девочка сидела на качелях. Одна.

Один малыш тянул за веревочку утенка на колесиках.

Одна няня говорила по мобильному.

Одна мама читала книжку.

Над детской площадкой светило одно солнце.

– Пу-зи-ии! – малыш требовательно дергал маму за рукав.

– А? – подняв взгляд от книги, мама увидела множество переливающихся, радужных, полупрозрачных солнышек.

– Летят! Пузыри! Пузи-ии! – радостно кричали дети.

– Лови!

– Поймал!

– Догоняй!

Отложена книга, выключен мобильник. Совочек и утенок лежат у скамейки. В чудесных сферах отражаются улыбки. И все радуются. Вместе.

Кукла

Бабушке.

Истошно закричала кошка, бросилась к выходу и забилась о запертую дверь. Открыли щеколду, выскочили во двор. Дом рухнул.

Лидочка с дедом шли по развалинам города. Среди обломков Лидочка увидела необыкновенно красивую куклу: с длинными волосами, голубыми глазами, в нарядном платье с оборками. Куклу держала в руках мёртвая девочка. Лидочка потянулась к кукле.

– Не смей, – тихо, но твёрдо сказал дед.

– Ей эта кукла уже не нужна, – прошептала Лидочка.

– Не смей. Не твоё.

– Не моё, – повторила Лидочка.

Под ногами лежали развалины Ашхабада.

Чужое яблоко или Пятьдесят лет спустя

Пятиклассники увлеченно обсуждали прочитанный рассказ и не менее увлеченно осуждали сторожа, не позволившего мальчишкам перелезть через забор и нарвать яблок.

– Нюточка, а ты что молчишь? Тебе не жалко мальчиков? – учительница заметила недоумение в глазах одной из учениц.

– Чужое брать нельзя, – Нюточка вышла из-за парты.

– Разве тебе бы не захотелось сорвать яблочка? Вкусного, сладкого, красивого яблочка? – настаивала словесник.

Нюточка вздохнула и, глядя прямо в глаза учительнице, спокойно, с совершенно взрослыми интонациями произнесла:

– Это – воровство! Это – чужое яблоко.

Класс замер.

Обсуждение рассказа прекратилось. Больше к этой теме в классе не возвращались.

Сохранить лицо

У каждого есть любимое, не очень любимое и совсем нелюбимое блюдо. К любимым относилась творожная запеканка. В детском саду, в который зачем-то приводили Миру, запеканка удавалась на славу. Золотистую корочку, словно родинки на лице песенной красавицы, оживляли пятнышки поджаристости, и летним приветом перекатывались на языке сладкие изюминки. А, косточки? Косточки можно и выплюнуть.

А если запеканку ещё и сгущёнкой полить… Да, ради этого можно было бы и зайти в детский сад. Раз в неделю: чаще запеканку не давали.

Гораздо настойчивее на тарелках появлялся омлет. Склизкий и водянистый. Попытки полюбить садовский омлет застревали в горле с первым же куском и либо со слезами проталкивались дальше, либо с облегчением выплёвывались, если на плече не чувствовалась властная рука нянечки. В омлетные дни лучше было бы остаться дома.

Самое обидное, что омлет имел наглость красоваться золотистой корочкой, маскирующей его неприглядную сущность.

Детсадовский срок завершился, Мира пошла в первый класс. В садик продолжала ходить младшая сестра, и каждый день после уроков Мира заходила за сестрёнкой и приводила её домой. Обычно, перед уходом, на радость воспитателям, Мира читала всей группе книжки, рассказывала о буднях первоклассников, играла с малышами в школу. Воспитатели, получавшие часовую передышку, предлагали Мире по-ужинать с группой. От запеканки она не отказывалась.

В один из дней всё шло как обычно: Мира прочитала вслух пару сказок, порисовала с мальчиками, помогла что-то сшить для куклы девочкам. Пора и домой. Взяв сестрёнку за руку, Мира направилась к дверям.

– Деточка, подожди! Что-ж вы без ужина! – нянечка ласково развернула сестёр и усадила их за стол. Из кухни вынесли поднос. Золотилась корочка, сладко пах чай с молоком.

– Угощайся, помощница наша, – на столе появились тарелки с… омлетом.

Горло перехватило, захотелось убежать, но воспитательница и нянечка так ласково улыбались, их глаза светились такой добротой и благодарностью, что пришлось взять себя в руки, улыбнуться и съесть злосчастную порцию.

От добавки Мира отказалась. Силы, отпущенные на подвиги, были исчерпаны.

Второй раз подобное мужество Мира проявила, участвуя в конкурсе «Учитель года». К омлету она больше не прикасалась.

Девчачий цвет

Ослепительно белые чепчики и распашонки, тончайшие светло-кремовые простынки. Нежно-салатовые ползунки. Золотисто-желтый комбинезон. И пинетки с красным бантиком.

Наряды для малышки покупали красивые, светлые, но не розовые. Почему-то считается, что девочки должны, да просто обязаны! – надевать всё розовое.

От обилия розового цвета в детском отделе магазина слезились глаза и даже слегка подташнивало. Но, возможно, это был токсикоз…

Детские одёжки приходится стирать каждый день. И каждый день на балконе ветерок ласкал волну белоснежных кружев и золотистые, зеленоватые, светло-бирюзовые наряды.

В понедельник всё изменилось.

Из бака стиральной машины мама дрожащими руками достала розовые пелёнки, розовый чепчик, розовую кофточку, розовые ползунки и… белые пинетки с красным бантиком.

Китты

– Киты! Мама! И два больших корабля! О, ещё киты!

– Мама, не заходи за эту линию: там море начинается! Ура! Киты!

– Какие ещё киты? Здесь из живности только голуби, да драные коты… – мимо площадки проходил ещё довольно молодой мужчина.

– Кит! Мама, ты видишь? Кит!

Киты, море… Вчера – звёзды и пояс астероидов. Завтра…

А вы помните, ЧТО можно увидеть с высоты детской горки?

Паровоз

Мамочка! Нам очень надо зайти в этот магазин. Ну мы только посмотрим, сколько там игрушек. Много или много-много-много. А у тебя есть деньги? Нет? А у меня есть. Вот, мне папа дал копеечку. И ещё много игрушечных денежков. Не хватит? Ну, хорошо, зайдём в сберкассу, купим там деньги и пойдём в магазин. Посмотрим. Надо посчитать все машинки. А там джип продаётся? А паровоз? Не знаешь? Придётся сходить и посмотреть. Да, нет, я себе ничего покупать не буду! Я только сестрёнке выберу игрушку. Вот она уже почти выросла, скоро ходить научится, а джипа у неё ещё нет. Как это: ей не нужен джип? Это ты странно говоришь. А паровоз? А знаешь, как она будет рада новому паровозу! Вырастет и обрадуется.

Очень медленный носочек

Это был очень медленный носочек. Он долго-долго натягивался на пальчики, еле-еле наползал на пятку, но не всегда попадал. Приходилось наползать снова и снова. И в тот момент, когда наползание можно было бы назвать успешным, выяснялось, что носочек забыл вывернуться и натянулся наизнанку.

Иногда на носочек сердился мальчик, ворчал папа, вздыхала мама. Носочек чуть не плакал, но он был медленным носочком, и время от времени цеплялся то за мизинчик, то за пяточку.

Но с каждым днём надеваться становилось всё легче, и у носочка появилась надежда стать быстрым носочком. У него же получится? Правда?

Тётя-бяка

– Тётя – бяка! Тётя – бяка! – Дашка бегала вдоль забора и восторженно кричала.

Тётя красила забор. Кисти ныряли в банки с красками – розовая, жёлтая, сиреневая, белая – и, выныривая, оставляли на заборе силуэты цветов, стрекоз, бабочек.

– Тётя – бяка! Тётя – бяка!

– Дашка! Негодная девчонка! Как ты смеешь обзывать тётю! – резкий окрик соседки заставил вздрогнуть и тётю и племяшку.

– Бя-я-бочки… бяк-бяк! – объявила Даша.

– Крылышками. Песня такая, – поддержала девочку тётя.

Соседка буркнула что-то про неправильно покрашенные заборы и заспешила прочь.

Вечером, когда покраска-роспись забора была завершена, Даша, глядя на сказочных стрекоз и бабочек, прижалась к тёте и погладила её по руке. Тётя улыбалась. Улыбалась и Даша.

– Тётя – бяка, – нежно прошептала она.

Подействовало

Нюточка вернулась из детского сада.

– Ну и как тебе первый день в садике? – спросил папа.

И Нюточка выдала такие новые слова, что мама побледнела, а папа поперхнулся в попытке пресечь словоизлияния дочери.

Пока родители бледнели и соображали, как поступить, к Нюточке подошла старшая сестра – опытный детсадовец с двухлетним стажем. Внимательно посмотрев на сестрёнку, она произнесла:

– Нюточка. Я тоже хожу в детский сад. Ты думаешь, я не слышу там таких слов? Я когда-нибудь говорила что-нибудь подобное? Нет. Ты слышала, чтобы дома говорили такие слова? Нет? Нет. Вот и ты не говори.

Подействовало.

Бабник

– Мой сын – бабник! – простонал муж и сел на край песочницы. – Что творит?! Что творит…

– Де-е-евочка, – шептал в это время «сын-бабник», самозабвенно орудуя лопаткой и создавая для очередной принцессы куличик. Возможно, это был замок: в три года у человека свои представления об архитектуре.

– О, девочка!

На площадку привели ещё одну малышку. В чудной шапочке с белой шёлковой азалией на виске, она сразу привлекла всеобщее внимание. Отложив «стройматериалы», сын бросился ей навстречу.

По пути он успел нарвать охапку одуванчиков и к девочке подошёл полностью готовым к встрече.

Цветы благосклонно приняты, новая принцесса за руку торжественно введена в песочницу. Сын взялся за лопатку.

В песочнице, надув губки, уже сидели три девочки. Каждая с цветами и с куличиком.

Гроза в Снегирях

 
Выключили свет.
Темно. Темно.
И раскаты сотрясают окна.
Что ты плачешь?
В кресле нам тепло.
Мы с тобою дома и не мокнем.
Протекает крыша?
Не беда. Папа завтра дыры залатает.
Не пугайся, это лишь вода
льётся. Скоро перестанет.
Выключили свет.
Беда. Беда.
Ветром снова, видно, повредило…
Ну не выдержали провода!
Сколько раз в грозу такое было.
Книжку почитать?
Так ведь темно…
Букв не видно, даже не старайся.
Молния сверкает за стеклом.
Ты же храбрый.
Спишь, мой мальчик?
 

Белая лошадь

Дина мечтала о лошади. О белой лошади. В снах лошадь заглядывала в окно, по дороге в детский сад её силуэт виднелся за деревьями или на фоне домов, а на занятиях рисованием лошадь неизменно появлялась на листе бумаги.

«Лошадка будет жить у меня на балконе!» – думала Дина и пыталась объяснить родителям необходимость обитания лошади в их квартире. Кажется, мама всё поняла и перед днём рождения Дины на вопрос дедушки о подарке рассказала о белой лошадке.

Дедушка поехал в самый большой в городе магазин игрушек и купил внучке подарок. Дорогой. В огромной красивой коробке.

Утром в день рождения Дина открыла глаза и прошептала:

– Сегодня… ну точно, сегодня…

– Внучка! Именинница! Поздравляю! – улыбнулся дедушка.

В коробке лежала большая… красная собака.

Мячик

Мячик лопнул. С глухим хлопком. Собачьи челюсти сомкнулись. Огромная овчарка помотала головой, словно пытаясь убедиться в полном уничтожении мяча. Хозяин собаки, не скрывая удовлетворения, лениво потянул за поводок:

– Фф-у-у…

Малышня бросилась врассыпную. На площадке осталась одна девочка. Потрясенная, она не могла даже заплакать, и всё смотрела на то, что ещё минуту назад было её новым прыгучим мячом.

Сыну она покупает сразу по два мячика. Она до сих пор боится возвращения ТОЙ собаки.

Картинка

Затаив дыхание, Любаша следила за движением кисти. Удивительно, коробка с акварелью ничем не отличается от той, которую она берёт с собой в школу, кисточка тоже обыкновенная, про банку с водой и говорить нечего, а картинка – получается.

А, может, дело в возрасте? Женя уже в десятом классе, а она, Любаша, только в первый пошла. Или, все-таки, кисточки особенные?

Мазочек – капля воды – ещё мазочек. Картинка готова! Сейчас подсохнет, и… Любаша зажмурилась от предвкушения…

– А-а! Какая ты, Женечка, нагленькая! Я смотрела, смотрела, а ты картинку на свою стенку вешаешь! – Любаша чуть не плакала.

– Тебе нравится? Возьми.

Схватив картинку дрожащими руками, Любаша бросилась в свою комнату – искать подходящий гвоздик.

Имя

– Награждается ученик первого класса «А» Евгений…

Залитый солнцем актовый зал. Общешкольная линейка. Взволнованные первоклассники и их ещё более взволнованные родители.

– Награждается ученик первого класса «А» Евгений…, – голос директора звучал по-прежнему торжественно.

– Женечка! Это тебя вызывают, – зашептала учительница. – Выходи на сцену!

– Ученик первого класса…, – с нетерпением и некоторой тревогой повторил директор.

Качнулся белоснежный бант, взметнулись косы:

– Я – Евгения.

– Неужели нельзя было сразу выйти за грамотой? Ты же знала, что речь о тебе. Ну, ошиблись, ну бывает, – вздохнула мама.

– Я – Евгения.

Странно видеть памятник со своим именем.

Дедушку звали… нет, меня зовут так же, как звали дедушку. На похоронах каждый начинал речь: фамилия, имя, отчество. Мои фамилия, имя, отчество. Каждое упоминание имени – как гвоздь в незащищённость моего «Я». Под конец уже не знала, кого хоронят.

Шла подготовка к финалу Большого Конкурса.

– У меня нет платья!

– А у кого есть? Девочки, где реально платье купить?

– В интернете смотрела? А, что, обязательно «в пол»?

– Я волнуюсь больше, чем перед выпускным.

– Конечно, сколько ты классов выпустила…

Сияющий зал. Бархат кресел. Взволнованные друзья, родственники, ученики.

Софиты, телекамеры, торжественные речи.

– На сцену приглашаются финалисты Конкурса… Михаил… Сергей… Елена…

В радостно-тревожной тишине поднимаются на сцену лучшие, а в этот день и необыкновенно красивые учителя.

– … учитель школы… Евгений Николаевич…!

Заструилась чёрная ткань платья, качнулась подвеска серьги:

– Я – Евгения.

Сложное, видимо, имя.

Святое семейство

В доме всегда были открытки с репродукциями картин. Красивые карточки привлекали внимание и щекотали воображение таинственными надписями: «Левитан», «Дрезденская картинная галерея». Для человека, недавно научившегося читать, каждая карточка становилась открытием. В основном, картинки и подписи к ним были ясны и понятны. Ясно, что если на картине изображено много воды, мокрые, ещё не распустившиеся деревья, то название «Весна. Большая вода» – понятно и затруднений не вызывает. С «Цветами» и «Фруктами» было совсем просто.

Но некоторые слова требовали дополнительного разъяснения.

Под одной темноватой картинкой было написано: «Рембрандт. Святое семейство». То, что имена у людей, и у художников в частности, бывают разными, в свои пять лет Лиза знала. Слово «Рембрандт» встречалось на открытках часто, и девочка сразу сделала вывод, что так зовут художника, но «Святое семейство»… нет, не понятно.

– Мама! Что это значит? – Лиза протянула загадочную открытку.

Мама внимательно посмотрела на карточку: на миловидную женщину, склонившуюся над колыбелью, на младенца и седобородого мужчину, что-то мастерящего в тени. Лиза ждала. Мама явно подбирала слова для объяснения.

– Святое семейство – это… когда все вместе. Родители и дети. И все друг друга любят.

Лиза окинула взглядом комнату: мама, папа, сестрёнка…

– Значит, и у нас.

«Мама, конечно, не договаривает. И на это есть серьёзные причины. Но как она хорошо объяснила! Хорошо и мудро», – думала перед сном девочка, пряча под подушку заветную открытку.

Спустя годы, когда Лиза узнала о значении сюжета, мамино определение стало восприниматься глубже. Вместе и в Любви.

И на всю жизнь сохранилось главное – ощущение святости семьи.

Круглый домик

 
Круглый домик,
В дверце рожки —
Мчит улитка по дорожке.
Не смотрите свысока —
Её скорость велика!
Вот лежат камней
Штук пять…
Им улитку не догнать!
 

* * *

 
Кто шуршит в кустах малины?
Кто топочет ночью длинной?
 
 
Это парочка ежей —
Серо-колких сторожей.
Каждый вечер – топ-топ-топ —
Проверяют огород.
 

* * *

 
У зайчихи и зайчишки
Есть в лесу чудо-сынишки.
 
 
В их семейке пять зайчат,
В норке скрылись и молчат.
 

* * *

 
Малышу нужны игрушки.
В меру яркие цвета.
Пирамидки, погремушки.
Настоящего кота
Надо дать ребёнку в руки,
Потому что кот важней
Самых мягких,
самых лучших,
Но искусственных зверей.
 

* * *

 
Я бреду в дремучих джунглях,
Лютик вырос до небес.
Папе, правда, по колено
Травянистый этот лес.
 

* * *

 
В зарослях пастушьей
сумки
Заблудился грузовик.
Раньше ездил
по дорожке —
В травах ездить
не привык.
Сквозь листву
мелькает небо,
До шоссе – два дня пути…
Папа, словно кран
подъёмный,
Смог машину донести.
До гаража.
 

* * *

 
Про репку бабушка читает
Мне на ночь сказку каждый раз,
И сон тихонько наползает
На простынь, думку и матрац.
 
 
Проблема сбора урожая
Меня волнует не всерьёз.
Как репку будут есть – не знаю,
А, впрочем, мышь решит вопрос.
 
 
Усну, и снится хвостик длинный,
И золотистая ботва,
И Жучка с кошкой заключили
Вновь огородный мир. Едва
 
 
Наступит вечер, сказку снова
Услышу, и сквозь тень ресниц
Мелькнет и стихнет на полтона
Шуршанье тоненьких страниц.
 
 
Про репку бабушка читает,
А дед ее все тянет, тянет…
 

Про овощи

 
Хрустеть кочерыжкой
всегда очень вкусно.
Сочный подарок
скрывает капуста.
Листок за листочком
кочан разбери,
Что б кочерыжку
увидеть внутри.
 

* * *

 
Зеленые листья
Рукой отведи,
Зеленый огурчик
Под ними найди.
В корзину
не прыгают
Овощи сами,
В прятки играют
Огурчики с нами.
 

* * *

 
Острый – не ножик,
Жгучий – не пламя.
Перец острый —
Приправа такая,
 
 
Язык обжигает,
Слезятся глаза.
Позавтракать перцем,
Пожалуй, нельзя.
 
 
Опасно дотронуться
Детской рукой.
Пожар не потушите
Даже водой.
 

* * *

 
Веки щиплет,
глазки жжёт,
По щеке слеза течёт.
Что случилось?
В чём беда?
С ресниц капает вода.
И рыдают все вокруг.
Это мама режет лук!
 

Сказочки…

Сказочка

Жил был Кот. Черный, с длинными-длинными усами, красивый очень. А в соседней комнате жила Кошка. Пушистая, ласковая и тоже очень красивая.

Пошел Кот погулять. Видит, Кошечка уже сидит на скамеечке, тишиной наслаждается. Сел Кот рядом.

– Мяу, как поживаете, почему грусть в глазах Ваших?

– Понимаете ли, сегодня хозяйская дочка с утра не в настроении была. Как начала кричать, книжки на пол бросать, карандаши, тарелку… Тарелка разбилась, осколок отскочил, лапку мою поцарапал. Больно.

Пожалел её Кот. Кошка лапку лизнула, полегче ей стало. Спрашивает Кота:

– А у Вас как дела?

– У меня гораздо лучше. Дочка моей хозяйки есть не хотела за завтраком.

Каш у молочную рисовую не съела, кот летку куриную не съела, молоко не выпила. Всё мне отдали. Хорошо-то как, сытый я и довольный.

Кошечка посмотрела на Кота грустными глазами и ничего не сказала.

Г.М. и Е.Н. Мяздриковы

Ещё одна сказочка.

Чёрный кот Хан и сиамская кошечка Аришка сидели на окошке и смотрели, как дети возвращаются с прогулки.

– Смотри, какой чумазый мальчишка. Брючки совсем испачкались, рукав мокрый, а ботиночки… с утра были такими хорошими.

Так говорила кошечка, старательно вылизывая свою лапку.

– О! А этот – чистенький, курточку даже не помял. Пойду-ка я с ним погуляю после полдника.

Чёрный кот медленно повернул голову и сказал:

– А я с первым погуляю, пожалуй.

После прогулки кот и кошечка обменялись впечатлениями.

– Знаешь, – сказала кошечка, – скучно мне было гулять. Сначала мы долго стояли около дерева. Смотрели на него.

Потом ходили по дорожке туда-сюда, туда-сюда. Опять стояли. Бегать мальчику не разрешили. И, вообще, ничего не разрешили.

– Чистеньким вернулся? Конечно. – Спросил и ответил кот.

Выгнув спину, Хан хитро посмотрел на кошечку.

– Зато мы и набегались, и напрыгались, он меня чуть-чуть не поймал… два раза. Правда сначала упал он, потом – я. Лужу измерили, кораблик запустили. Пусть плывёт в дальние страны. На дерево пытались залезть. У меня получилось.

Кошечка, не дослушав рассказа, решила в следующий раз погулять с первым мальчиком. Да, и теперь он не казался ей таким чумазым. Если только – самую маленькую малость. И ещё Аришка знала, что большие мурчащие ящики в ванных комнатах отлично возвращают чистоту детской одежде.

А Хана это не волновало. Ему просто нравятся радостные глаза детей, шумные прогулки и счастливые мамы.

Г.М. и Е.Н. Мяздриковы