Текст книги "Сердце Эрии"

Нападение тамиру и едва не убившая нас Тень обнажили неприятную истину: как бы тесно ни сплелись наши души, мы так и не научились владеть Связью в полной мере и оказались неспособны разделять себя в критической ситуации. Мы должны были научиться жить в двух телах, пока нас не настигла новая беда, поэтому всё свободное время теперь посвящали тренировкам.

Яркая, залитая солнечным светом картина передо мной раздваивалась: своими глазами я видела мягкую траву, усыпанную крупными жемчужинами росы, а глазами тамиру наблюдала за маленьким вьюрком, притаившимся в зарослях орешника.

Эсса кинула белый камешек; он тихо шлепнулся на землю, и сброшенные с тонких травинок холодные капли разбились о мои босые ступни. Я переступила и ловко отпрыгнула от нового камешка, нацеленного в мои ноги, при этом не теряя из виду орешник и маленькую птичку, усердно чистившую полосатые крылышки. Еще вчера подобное препятствие казалось непреодолимым: я не успевала реагировать, наступала на камни и от боли, с которой острые грани впивались в пятки, теряла связь с тамиру или же путалась в собственных ногах, стоило Эсперу неожиданно перевести свой взгляд на что-то другое. Но сегодня это казалось детской забавой. Хождение по ровной земле стало даваться слишком легко, и я усложнила задачу, запрыгнув на плоский камень посреди речки. Сидящий на берегу Шейн проследил за мной внимательным взглядом. Друга что-то беспокоило, но я была слишком погружена в наш с Эспером мир, чтобы лезть еще и в чужую, полную мрачных мыслей голову.

Я сделала осторожный шаг, перепрыгнула на соседний камень. Он оказался меньше и не такой ровный, как первый, но я сумела устоять, вытянув руки в стороны. На губах расцвела победоносная улыбка. Но неожиданно ледяная вода накатила на камень, укусила меня за обнаженные ступни, и колючий холод пробрал до самых костей. Связь с Эспером натянулась и задрожала, как потревоженная струна. Я успела поймать ее в последний момент, уцепившись так крепко, будто эта самая незримая нить удерживала вместе не только наши души, но и мои ноги на скользком камне.

Со стороны дома донесся окрик Лиин. Русая розовощекая служанка выглянула в окно, зазывая нас на поздний завтрак, и вместе с ее нежным голосом из кухни выпорхнул сладкий аромат карамели. Эсса резво вскочила на ноги и ринулась к порогу, неуклюже, будто намеренно, споткнувшись о лежащего рядом Эспера. Я ощутила неприятный тычок под ребра, взгляд тамиру резко переместился, перед его носом возникла нога Эссы – рыжий пес попытался схватить ее за лодыжку, но клыки поймали пустоту. Девушка весело засмеялась. А я растерянно замерла: мир кружился, прежде раздвоенная картина слилась в единое неразборчивое пятно, и я не понимала, какой из фрагментов я вижу своими глазами, а какой – глазами Эспера.

Эспер бросил на меня виноватый взгляд, но сделал только хуже. Мир вновь совершил кувырок. Вместо пенящейся среди камней воды я отчетливо увидела саму себя: худую девушку с туго заплетенной русой косой. Я рефлекторно отшатнулась, босые ноги заскользили навстречу холодной реке, и мелкие камни, усеявшие дно, болезненно впились в ступни.

Зрительная связь с Эспером оборвалась, будто лопнувший трос, и я обескураженно моргнула – собственные глаза показались чужими.

– Думаю, на сегодня вам хватит, – сухо произнес Шейн и протянул руку.

С его помощью я неуклюже выбралась из воды. Голова раскалывалась от усталости, а земля – теперь уже только перед моими глазами – медленно кружилась. Опираясь на руку друга и оставляя мокрые следы, я добрела до примятого островка травы и устало рухнула рядом с Эспером.

Эсса вернулась с графином теплого молока и полным подносом булочек с яблочным повидлом и карамелью. Кажется, она вынесла с кухни все, что Нейя и Лиин приготовили для своих хозяев, и оставила тех без десерта.

Мы жадно похватали горячую выпечку. Альм, прирученный Эссой, весело чирикнул и запрыгнул на край подноса. Шейн махнул рукой, отгоняя птицу, за что тут же получил болезненный шлепок по ладони.

– Не трогай Ши, – Эсса сердито воззрилась на друга, – несчастному и без тебя туго пришлось.

Шейн недовольно поджал губы. Пухлый альм совершенно не выглядел несчастным и издевательски шевелил изумрудными ушками. Я усмехнулась и вдруг заметила подругу возле оранжереи и окликнула ее:

– Шеонна! Иди к нам завтракать.

Девушка с любопытством выглянула из-за пышного куста, призадумалась, но в итоге покачала головой. Она сорвала с высокой ветки несколько сочных ягод и, вместо того чтобы положить их в плетеную корзинку, попыталась закинуть в рот, но оказавшаяся рядом Кассия резко выбила ягоды из ее руки. Шейн вскочил на ноги, но не спешил вмешиваться. Ведьма о чем-то сердито заговорила, и даже с такого расстояния я заметила, как краска схлынула с лица Шеонны и ее щеки стали белее мела. Подруга рассеянно кивнула и медленно вытерла руки о запятнанную грязью рубашку. Вскоре они вновь скрылись в оранжерее.

– Кассия обещала помочь нам, – задумчиво пробормотала я, – но молчит с той самой ночи. Может, стоит ей напомнить?

– Она ждет. Но вовсе не наших напоминаний, – ответил Эспер, даже не взглянув в сторону ведьмы.

– А чего тогда? – с набитым ртом спросила Эсса.

Тамиру прянул ушами.

– Не знаю. Но, даже будучи отвергнутой Болотами, она остается предана их законам. Она не спешит с помощью, потому что боится навредить и случайно изменить будущее, которое нашептывает ей ветер и которое ее явно устраивает. Поэтому она просто ждет. Может, должно произойти что-то еще, может, мы должны что-то сделать или задать новый, правильный вопрос.

– Может, мы просто должны уйти? – серьезно спросил Шейн.

Я удивленно уставилась на друга. Не покидающая меня все эти дни тревога болезненно откликнулась на его слова. Сейчас любые, даже мимолетные, случайные, незначительные или глупые мысли казались частью ведьмовских замыслов, и я не могла сбежать от навязчивого, стремительно растущего ощущения безысходности.

Если мы уйдем, станет ли наше решение частью будущего, которое предрек зачарованный ведьмовской магией ветер, или это его изменит? Или же судьба свернет на новую дорожку, если мы останемся рядом с Кассией? И что для нас лучше?

Вопросы множились, как звезды на чернеющем небе, давили неподъемной тяжестью и сводили с ума.

Лишь Эссу, кажется, не заботило никакое будущее. Она беспечно уплетала сладкую выпечку, и стремительно пустеющий поднос все ближе подползал к ее ногам. Мне пришлось приподняться, чтобы дотянуться до очередной булочки, но не успела я коснуться мягкого, липкого от карамели теста, как на меня обрушился громкий изумленный крик.

– Откуда это у тебя?!

Я не успела среагировать или хоть немного осознать происходящее, как Эсса стремительно ухватила кожаный шнурок, на котором висел волчий оберег, и резко дернула. За спиной раздался сердитый рык Эспера. Я потеряла равновесие, одной рукой ударила по краю подноса, рассыпав его содержимое, а второй задела графин с молоком. Запястье пронзило острой болью, рука вывернулась, и я неловко рухнула на бок, тут же перекатившись на спину. Надо мной нависла то ли удивленная, то ли возмущенная Эсса. Не обращая внимания на мое положение и обескураженный взгляд, девушка завороженно смотрела на оберег в своей ладони.

– Живой…

Она радостно выдохнула и прижалась щекой к хрустальному шарику, но тут же неожиданно выпустила его из пальцев и отпрянула, будто Слеза обожгла ее кожу.

– Прости, я не знала, – растерянно пролепетала Эсса.

– Ты что творишь? – возмутился Шейн.

Он помог мне подняться. Моя рубашка вымокла от разлитого молока и теперь неприятно липла к спине.

– Прости, я не знала, – вновь пробормотала Эсса.

– О чем? – не выдержала я.

Эсса моргнула, и ее взгляд мгновенно прояснился от осознания.

– Ты не знаешь, что это такое?

– Это твой кулон, – нахмурившись, ответил за меня друг.

Эсса перевела взгляд на Шейна, все еще поддерживающего меня за локоть. Я напружинилась, будто пойманный в силки зверек, и крепко стиснула зубы.

– Был мой. У меня их было даже два, – уточнила Эсса и задумчиво прикусила губу. – Значит, второй остался у него. Неужели он и правда тебе ничего не сказал?

– О чем? – вмешался Эспер. – Что это за вещь?

«Очередная зачарованная безделушка, которую ты носишь на себе, не зная ее истинной природы?» – упрекнул тамиру мысленно.

– Это звенья нашей Связи, – сказала Эсса, любовно приложив руку к груди, но мы лишь недоуменно воззрились на нее. Девушка сокрушенно выдохнула и пояснила: – Маретта создала эти обереги несколько лет назад, чтобы не сойти с ума от постоянных исчезновений Ария и всегда знать, что он или я в безопасности. Чары в этих штуках похожи на кровную Связь тамиру, но позволяют ощущать лишь отголоски чужой души и не проникают глубоко в сознание. К примеру, я всегда ощущала настроение Ария или Маретты, знала, когда они злились, переживали или испытывали страх, и чувствовала, как бьются их сердца. Так же нас ощущала и Маретта, а вот Арий отказался надевать свои звенья и спрятал их где-то в доме.

– И как так случилось, что один из них оказался у тебя? – с неприкрытым обвинением спросил Шейн.

Я не осмелилась посмотреть на друга и с мольбой уставилась на Эссу, но та не придала никакого значения моему взгляду.

– Перед тем как мы покинули Перепутье, – продолжала она, – мои кулоны пропали. Я догадывалась, что Арий забрал их, но думала, что он просто соскучился по Маретте или не хотел, чтобы я ощущала его боль.

Эсса нахмурилась.

– А оказывается, он разрушил ее чары и наложил собственные: связал оба кулона и тебя с собой.

Девушка ткнула пальцем в мою сторону и медленно перевела его на пустое место слева от меня.

Кровь отхлынула от лица, голова загудела, будто в ней разом проснулись сигнальные колокола и наперебой закричали о надвигающейся беде. Пальцы Шейна крепко сжались на моем локте, больно впившись в кожу. Я тихо пискнула, друг резко отдернул руку и отступил на шаг.

Хмурая морщинка пролегла меж его бровей; на лице читалось разочарование.

Я снова хранила секреты. Снова его обманула.

– Арий сказал, что это просто оберег, – попыталась оправдаться я, но, кажется, меня уже никто не слушал, кроме Эспера.

– Он разрушил чары Маретты, – вновь повторила Эсса и неожиданно вскрикнула, накрыв рот ладонями. – Значит, связанное со мной звено на ее шее погасло. Должно быть, Маретта сошла с ума от беспокойства. Она меня убьет!

– На что еще способны эти звенья? – подал голос Шейн, и я вздрогнула от его ледяного тона.

– Ни на что, – пробормотала Эсса. – Это просто Связь, которая позволяет знать, что сердце дорогого тебе человека все еще бьется и что оно испытывает.

Шейн скривился в усмешке и шумно выдохнул.

– А он позволяет слышать голос? – неожиданно спросил Эспер.

Все это время он с любопытством ворошил мои воспоминания, начиная с той ночи, когда волчий оберег сомкнулся на моей шее. Отыскав в них тревожный сон, настигший меня на Болотах, тамиру выдернул его из памяти – будто разорвал на пожелтевшие листы альбом с мрачными набросками Призрака.

– Нет, – покачала головой Эсса.

– Алесса слышала в своих снах Эрию, – неожиданно раздался за спиной голос Кассии.

Ведьма неспешно перешла вброд речку. Следом за ней семенила Шеонна с объемной корзинкой, полной разнообразных цветов и трав. Подруга окинула меня, промокшую в речной воде и молоке, удивленным взглядом.

– Эрия снова в родном мире, пронизанном силой своих Слез и сестринской крови. Она становится сильнее и возвращает собственный голос, по крайней мере, ту его часть, что еще может донестись из-за стен ее темницы, – закончила Кассия и, не удостоив нас большим, как ни в чем не бывало прошла мимо.

Вот и все, что нам довелось услышать от нее впервые за несколько дней ожидания. Мы с Эспером недовольно переглянулись.

Шейн молча развернулся и направился вглубь сада, к старой беседке. Я с тоской посмотрела ему в спину. Я должна была его догнать и извиниться за свою глупую ложь – ведь я даже не понимала, что меня на нее сподвигло. Шейн бы обязательно понял, если бы я ему объяснила, но мои ноги неожиданно налились свинцом и приросли к месту, а извинения оказались заперты в плену сомкнутых губ.

Я покосилась на Эспера, но рыжий пес лишь недовольно прянул ушами, отгоняя надоедливую муху, и закрыл глаза, вальяжно вытянувшись на траве.

После того как оковы Бездонного развеялись черным дымом, Эспер засыпал необычайно быстро: едва сомкнув веки, он тут же нырял во тьму, будто проваливался в пропасть, и, свернувшись клубочком на дне, спал крепким сном, пока первые лучи солнца не запускали теплые пальцы в его рыжую шкуру. Иногда, просыпаясь в холодном поту, я опасливо нащупывала его дремлющий разум, боясь столкнуться с холодной неприступной стеной, и, к своему облегчению, находила в душе зверя лишь спокойствие. Невольно я ему даже завидовала. Я давно забыла о мирном сне: закрывая глаза, я вновь оказывалась в зеркальном лабиринте, металась по окутанным мраком коридорам и содрогалась от пронизывающего ледяного тумана, вытекающего из пустых безжизненных рам.

Сопротивляясь медленно наползающим вязким щупальцам сна, норовившим окутать разум плотным коконом, я лежала на кровати, прижавшись боком к спящему тамиру, и задумчиво крутила в пальцах волчий оберег. Крошечная Слеза, закованная в хрусталь, тускло светилась во мраке комнаты, разбрасывая бирюзовые огоньки по стенам и дощатому полу.

Все это время я считала, что наши с Арием дороги разошлись в Перепутье, но, оказалось, он никогда не оставлял меня одну: мерный стук его сердца успокаивал в трудную минуту, а тепло согревало душу и руки, когда они леденели от всепоглощающего страха. Обида, которую я испытывала после его ухода, схлынула, будто морская волна, смыла острые осколки тоски и оставила после себя спокойную, безопасную, как пустынный берег, нежность.

По щекам расплылся предательский румянец.

Неужели все это время Арий тоже ощущал мое присутствие? Сжимал ли он заботливо кристалл, когда мое сердце бешено колотилось от страха или злости на ведьм? Искал ли в нем успокоения, когда сам испытывал тревогу?

Неожиданно волчий оберег засветился ярче. Ласковое тепло коснулось подушечек пальцев, проникло под кожу и устремилось вверх по венам, направляясь к сердцу. Тихо ахнув от удивления, я выронила кулон. Хрусталик прильнул к груди, и кожа под ним разгорелась от жара.

Я вскочила, спешно стянула кожаный шнурок с шеи и испуганно отбросила кулон на подушку, будто змею, готовую к смертоносному броску. Слеза Эрии мигнула в ночи.

К счастью, Эспер спал слишком крепко, чтобы ощутить резкую перемену в моей душе. Ни неожиданно возникшее смущение, ни колючий испуг не сумели достигнуть дна темной пропасти, в которой дремал его уставший разум. Боясь разбудить его рокотом своих бушующих, как штормовое море, эмоций, я тихо выскользнула из комнаты. Но обычные кирпичные стены и дубовые двери, как бы плотно они ни были заперты, не могли разделить наши души и заглушить предательский заунывный хор мыслей, поэтому, осторожно спускаясь по лестнице, я аккуратно и незаметно выстраивала между нами собственные преграды – незримые, но прочные.

Я бесшумно прокралась к входной двери, чудом миновав скрипящие половицы, легонько нажала на холодную латунную ручку, и в этот момент меня неожиданно настиг голос Кассии.

– Не спится?

Я оцепенела, будто мышь, пригвожденная кошачьими когтями. Вот только самого хищника я так и не увидела – голос ведьмы доносился из гостиной.

– Не бойся меня, Алесса, – вновь произнесла она.

Нерешительно, заставляя собственные ноги повиноваться, я вошла в комнату. Кассия сидела на широком диване, внимательно наблюдая за медленно затухающими языками пламени в камине – огню не хватало пищи, а витая кованая дровница в углу пустовала. Заметив меня в дверях, ведьма мягко похлопала по свободному месту.

– Тебя тревожат ночные кошмары? – поинтересовалась она, когда я нерешительно села рядом.

Я кивнула, потупив взгляд.

– Призраки с далеких берегов не перестанут охотиться за ее Сердцем и твоими снами, скольких бы сил и жизней им это не стоило. – В голосе Кассии слышалось искреннее сожаление. Она заботливо заправила мне за ухо русую прядь, упавшую на глаза, и неожиданно ласково добавила: – Если ты позволишь, то сегодня я буду оберегать тебя от них.

Ведьма положила на колени маленькую подушечку, расшитую пестрым цветочным орнаментом. Недолго помешкав, я опустила на нее голову. Тонкие пальцы утонули в моих волосах, нежно перебирая пряди, и против моей воли в памяти ожило улыбчивое мамино лицо: когда-то я точно так же лежала в полудреме на ее коленях и слушала чарующие сказки о волшебных мирах. Таких сказок не существовало ни в одной книге Сильма, они обитали лишь в маминой памяти и, как я теперь понимала, были частью Гехейна.

– Раньше меня оберегал Эспер, он отпугивал кошмары и не позволял им подобраться ко мне, – пробормотала я, чувствуя, как неспешно меня окутывает сонливость. – Но сейчас он слишком устал.

– Эспер не способен отпугивать кошмары, – мягко возразила Кассия. – Он может только забирать их и занимать твое место в бесконечном лабиринте – так же, как занял его в борьбе с Тенью.

Я удивленно округлила глаза. Неожиданно открывшаяся правда испугала. Если бы я думала о чужих чувствах чаще, чем о собственном спокойствии, то сама бы уже давно добралась до этой очевидной до боли истины. Страх с привкусом горькой вины жаркой волной растекся по телу.

– Давай позволим Эсперу поспать спокойно хотя бы этой ночью.

Кассия коснулась указательным пальцем моего лба. Ведьмовская Сила ужалила кожу и протянула свои вязкие, как утренний туман, путы в мою голову, стремительно оборачиваясь теплым коконом вокруг туго натянутых нитей нашей с Эспером Связи. Я перестала ощущать присутствие тамиру в своем разуме и в этом доме, но, к моему удивлению, эта тишина не порождала ни страха, ни боли, ни всепоглощающей пустоты и одиночества.

– Этот зверь не видел спокойных снов с той самой ночи, как отцовская кровь окропила его клыки, – задумчиво произнесла Кассия в сомкнувшуюся вокруг нас темноту.

Я с любопытством смотрела на ведьму. В голове, будто подхваченные ветром осенние листья, закружились десятки вопросов, но я не решилась задать ни один из них. Я не понимала, какие слова сумеют разговорить женщину еще больше, а какие, наоборот, вновь оттолкнут и заставят замкнуться. Поэтому я молчала. И оказалось, что именно этой напряженной тишины ждала Кассия.

Вскоре она вновь заговорила, предавшись тяжелым воспоминаниям.

– Мой сын был особенным ребенком: мудрым, сильным, но безгранично одиноким. Кровь Эсмеры наделила хрупкое тело Коэля могуществом, но выжгла из сердца все чувства в момент его рождения. Поэтому его разум так часто тянулся за пределы Болот, стремясь заполнить пустоту чужими эмоциями. Нет, не подумай, что он копошился в чужих головах из-за скуки и выворачивал их мысли наизнанку. Коэль никогда не пересекал чужих границ. Его присутствие было сродни прикосновению к хрупкому крылу амевы – осторожное, нежное и едва уловимое. Но Эспер стал исключением. Однажды Коэль ощутил боль и отчаяние зверя, плененного разумом собственного отца и вынужденного смотреть, как острые когти рвут в клочья его любимое существо – единственное, что еще было ценно для него в этом мире. Мой сын не смог остаться в стороне. Законы ведьм никогда не связывали его Силу, и он дал волку свободу, в которой тот отчаянно нуждался. Но… – Кассия запнулась и отвела взгляд. – Потом он отнял эту свободу. Коэль был так одинок, что, однажды ощутив жар чужой жизни и узрев ослепляющий свет чувств, он не смог их отпустить и вернуться к серости и холоду Болот. Его Сила петлей сомкнулась на волчьей шее и привела зверя к нашей хижине. Коэль держал лишенного воли Эспера рядом с собой, тонул и растворялся в его разуме, отчаянно пытался согреть свое сердце в его жизненном огне, но с каждым днем ему хотелось больше, и однажды мой мальчик вкусил волчью кровь. Тогда он и осознал, что натворил. Осознал, какую боль причинил тамиру, лишив его воли и разлучив с маленьким волком, все еще отчаянно нуждающемся в спасении. И осознал, что, помимо свободы, лишил Эспера еще и жизни – в то мгновение, когда его наполовину людская кровь коснулась волчьего языка, ноги Саит ступили на Болота. Это раскаяние подтолкнуло его к тому, из-за чего ты и твои друзья теперь находитесь в опасности. Ради спасения Эспера мой сын сорвал оковы с тамиру и шинда.

Кассия замолчала, ее рука соскользнула с моих волос и замерла на подушке.

– А что было потом? – осмелилась спросить я, когда молчание затянулось.

– А потом, – эхом повторила ведьма, – Коэль подарил Эсперу свободу, насколько, конечно, она была возможна, ведь даже Сил Эсмеры оказалось недостаточно, чтобы разорвать подобную кровную Связь. Разорвать теперь ее могла лишь Саит. Со временем Эспер простил Коэля. Он не смог злиться и винить его после того, как ощутил зияющую в душе ребенка пустоту. Он заполнил ее собственной заботой и любовью, но вскоре все же покинул Болота и отправился за своим братом – Силы Коэля хватило, чтобы растянуть Связь и сделать расстояние безболезненным. Эспер вернулся в Чащу, но новый самопровозглашенный Король не позволил забрать маленького волка и послал по его следу Охотников. Эспер сражался, отчаянно стремился вернуть родное существо, но проиграл. Он выжил лишь благодаря моему сыну. Снова. Пока израненный, еле живой зверь пятнал землю собственной кровью, Коэль вытягивал жизнь из своего тела и из Болот. Он вернул Эспера в Ксаафанию, и вместе мы выходили тамиру, удержали его душу в теле и не позволили Саит к ней прикоснуться. Когда же он снова встал на лапы и вернулся в Чащу, то уже не нашел там своего брата.

Кассия вновь пригладила мои волосы и печально улыбнулась:

– Искать друг друга – злой рок этих волков.

Я перевела взгляд на едва теплящиеся угольки в остывшем камине. Щемящая тоска поселилась под ребрами, зажав сердце в стальных тисках.

– Если хочешь знать, однажды Эспер найдет своего маленького волка, – вдруг добавила ведьма.

– А я? – необдуманно выпалила я и тут же прикусила язык, чувствуя, как жар опаляет щеки.

Кассия лукаво улыбнулась.

– Ты тоже его найдешь, – ответила она и уже более серьезно заметила: – В твоих мыслях витают еще вопросы.

Я замешкалась. В моей голове их было множество, но какой из них ведьма хотела услышать?

Напряженно прикусив губу, я села и испытующе посмотрела на Кассию. Она ждала.

И тогда я решилась. Поймала самый назойливый вопрос, непрерывно зудящий под кожей с того самого дня, как двери ведьмовского дома распахнулись перед нами, и отпустила его на свободу:

– Для чего мы проделали весь этот бессмысленный путь на Болота? Вы ведь ждали нас, знали, что мы окажемся в беде. Вы в любой момент могли подать нам знак, отправить зачарованное письмо и подсказать, где искать.

– Ваш путь не был бессмысленным, – возразила Кассия. – Ты проделала его не зря. Ты принесла на Болота нечто очень важное.

– Что? – удивилась я.

Кассия улыбнулась краешком губ, но не ответила. В моей груди зарокотала пробуждающаяся злость. Я заскрипела зубами и обессиленно рухнула в омут собственных воспоминаний. Поиск необходимого ответа был сродни поиску мелкой иглы в бочке, полной пожухшей хвои: каждая игла кололась одинаково больно и казалась сгнившей зазря.

– Воспоминания вашего сына? – вдруг поняла я и гневно воззрилась на ведьму. – Эспер потерял почти все свое время, пока я молила о помощи ведьм, которые в любой момент могли убить нас: Эспера за то, что он тамиру, а меня за Связь с ним, – и все ради этой ерунды?

– Ведьмы не смогли бы убить вас, даже если бы захотели, – мягко ответила Кассия, проигнорировав мои вопросы, и ее снисходительный тон распалял злость еще больше. – Прежде чем покинуть Ксаафанию, я кое-что отдала Болотам. Душу Коэля. Я знала, что благодаря его Силе и воспоминаниям Болота узнают Эспера и защитят. И ведьмы не посмеют противиться их воле.

– Это ничего не меняет! – отрезала я. – Мы чуть не погибли. Шейн чуть не погиб! Я видела Саит, стоящую у его окна! И ради чего все это? Неужели воспоминания мертвого ребенка помогут нам избавиться от шинда?

Кассия вздрогнула будто от удара – я ощутила, как мягко отпружинил диван, – но сохранила на лице маску спокойствия. А вот ее голос зазвучал холоднее.

– Эти воспоминания вам не помогут, – осадила меня ведьма. – Они предназначались лишь Кэйре.

Ее слова будто обухом рубанули по голове.

– Что? – ошарашенно спросила я.

– У моей дочери не так давно родился сын. Такой же одаренный ведьмовской силой и стремительно умирающий от ее огня. И чтобы его спасти, Кэйре необходимо то, что Коэль хранил в своем сердце и до чего смог дотянуться лишь Эспер.

Кассия сцепила руки замком на подушечке, все еще лежащей на коленях.

– Может, не будь я так труслива, я бы тоже спасла своего мальчика. Мне всего лишь нужно было спросить у него «Как?», но я побоялась услышать ответ.

Ее голос звучал тихо и переполнялся безнадежной печалью, но я не ощущала сочувствия. В моей душе яростным пламенем ревел гнев.

Неужели мы проделали весь этот долгий путь, рискуя собой, только ради того, чтобы спасти чужого ребенка ценой собственных жизней? Мы оказались пешками в руке Кассии, необходимыми, чтобы загладить ее вину перед брошенной дочерью. Но как давно нас разместили на этой доске: когда Тень поселилась в моей душе или когда двери Гехейна разверзлись под ногами?

– Вы могли просто спасти Эспера и спросить у него, – медленно произнесла я, едва сдерживаясь. – Он бы вам рассказал, но вы предпочли наблюдать за тем, как его истязает Бездонный.

– Эспер бы не рассказал, – покачала головой ведьма. – Он никогда не прикасался к этим воспоминаниям и даже не знает, где их искать. Ты ведь тоже не знаешь, как найти прошлое Эспера. Вы так и не научились использовать свою Связь, вы еще будто чужие. В тот день, когда тамиру совершил кровавый ритуал, вы отдали друг другу все: свои жизни, память и чувства. Но продолжаете упорно лезть друг к другу в головы, пытаясь отыскать там фрагменты прошлого, и никогда не смотрите в собственные души, не замечаете, что нового появилось в них.

Я презрительно фыркнула.

– А может, вы не собирались его спасать? Он ведь тамиру, ведьмы бы обрадовались смерти волка. О-о-о, – протянула я и подалась назад, подальше от ведьмы, – мы ведь не должны были добраться до Вэйша и встретить вас? Мы случайно опередили время или случайно выбрались из Джарэма?

– Алесса, хватит, – неожиданно резко произнесла Кассия, и я вздрогнула. – Я никогда прежде не желала и сейчас не желаю вашей смерти! Вы очень важны, покуда Эрия цепляется за твою шею.

– Важны? – зашипела я. – Сколько ходов мы еще должны сделать в вашей игре, чтобы стать свободными? Чем мы еще должны рискнуть ради… – Я запнулась. – Ради чего, собственно?

– Ради всего Гехейна, – пылко ответила Кассия, но ее слова не произвели на меня впечатления.

Я не собиралась рисковать всем ради чужого мира. Но не успели едкие слова сорваться с моих губ, как ведьма крепко схватила меня за плечи.

– Тебе нужно успокоиться, – с заботой в голосе произнесла она.

В то же мгновение мое тело послушно обмякло от усталости. Я уронила голову на мягкую подушку, не в силах бороться со стремительно наползающим на глаза сном. Полумрак гостиной сменился умиротворяющей темнотой, и в душе не осталось места для гнева и обиды.

А где-то вдали тихо напевала колыбельную ведьма.

Истошный крик разорвал усыпанную стрекотом сверчков вуаль ночи, с порывом ветра влетел в приоткрытую дверь и вырвал меня из небытия. Я резко села и испуганно оглядела комнату: Кассии рядом не было, камин давно погас, а мои ноги согревал мягкий шерстяной плед. Разум защекотала настороженность Эспера. Над головой в одной из спален заскрипели половицы.

А тем временем где-то в ночи продолжала кричать женщина.

Тамиру стрелой промчался к двери. Я сбросила с себя плед и остатки сна и поспешила за ним.

Мы нашли Кассию у калитки, где каменная тропинка, змеящаяся от дома сквозь запущенный сад, обрывалась у широкой пыльной дороги, с которой ведьма не сводила пристальный, напряженный взгляд. Вдали дрожал желтый огонек. Он стремительно спускался с пригорка, приближаясь, вилял из стороны в сторону и пару раз неловко ухнул вниз, столкнувшись с землей, когда его носитель споткнулся о какую-то выбоину. И вместе со светом приближался молящий о помощи крик. По дороге бежала женщина. Ее медные волосы выбились из-под ночного чепчика, а кремовая сорочка трепетала на ветру – он яростно тянул за подол, то ли пытаясь остановить несчастную, то ли сорвать с ее нагого тела полупрозрачную ткань.

Добежав до границы ведьмовских владений, незнакомка остановилась перед приоткрытой калиткой. В ее блестящих от слез глазах застыл ужас, правое предплечье оказалось изодрано до мяса, будто его вырвали из стиснутых медвежьих клыков. Кровь заливала дрожащее запястье, стекала с бледных пальцев и пятнала круглую лампадку со Слезой Эрии.

– Помогите, – задыхаясь, залепетала женщина, с мольбой воззрившись на Кассию. – Мой муж… Он…

Ее голос стих до едва разборчивого торопливого шепота.

Жалость стальными кольцами овилась вокруг моего сердца, стиснув до боли. Но ведьма не удостоила несчастную взгляда, все так же равнодушно наблюдая за пустынной дорогой. Эспер глухо зарычал.

По земле стелился вязкий темно-серый туман. Он затопил ложбинки на дороге, разлился меж деревьев в редкой роще, по колено поглотил ноги незнакомки и заколыхался, будто медленно текущая река. Но куда больше пугало не его живое дыхание, а призрачный бледный свет, источаемый плотными пульсирующими сгустками.

Под покровом тумана закопошилась Тьма: ее длинные, похожие на щупальца лапы вынырнули из сизой дымки и понеслись в нашу сторону. Я испуганно отпрянула, слишком медленно, чтобы спастись от стремительной атаки, но она не достигла намеченной цели. Щупальца неожиданно столкнулись с незримой преградой, болезненно сжались, будто опаленные паучьи лапки, отпрянули и вновь скрылись в тумане, который плескался у границ сада. Только теперь я заметила покосившиеся столбики, вкопанные по периметру у низкого забора: на серых камнях светились бледно-желтые руны.

– Бездонные не проникнут к нам, – тихо прошептала Кассия, не оборачиваясь, и чуть громче добавила: – но Одержимых это не остановит.

Она глубоко вдохнула, расправила плечи и опустила руку. Из длинного широкого рукава выскользнул короткий кинжал. Холодная сталь легла в руку ведьмы, будто нырнула в материнские объятия, и кончиком лезвия поймала бледный свет тумана.