Текст книги "Бандиты семидесятых. 1970-1979"

Братская любовь

Преступление, о котором пойдет речь дальше, необычное. Необычность его в том, что его инициатором выступил 16-летний ленинградский подросток Юрий Лосев, а в роли жертвы оказалась… его родная сестра Юлия. Поводом к совершению преступления стала любовь. Дело в том, что девушка несколько месяцев назад познакомилась с парнем и решила выйти за него замуж. Но брат девушки был категорически против такого поворота. После того как из дома ушла их мать, Юлия взвалила на свои плечи все заботы о благополучии отца и брата. И получалось у нее это неплохо: оба мужчины не знали с ней ни забот, ни хлопот. Как вдруг девушку угораздило влюбиться.

В течение нескольких дней Юрий размышлял над свалившейся на него проблемой, пока не придумал единственный, по его мнению, правильный выход. Жениха можно было отвадить от сестры только единственным способом, а именно… обесчестив ее. Причем сделать это должны были дружки Юрия – трое выпивох, проживавших неподалеку от их дома. Они согласились выполнить просьбу дружка с превеликим удовольствием: мало того что это сулило им хороший кайф, так еще Юрий пообещал, что сестра не станет заявлять на них в милицию, а он сам выставит им за услугу три пузыря водки.

Заманить девушку на квартиру выпивох не составило для Юрия труда: он сказал, что одна его знакомая готова уступить по дешевке дефицитные венгерские сапоги-чулки. Юрий сам проводил сестру до дверей подъезда нужного дома, но подниматься с ней к «знакомой» не стал, сказав, что обождет на улице. И ничего не подозревающая девушка позвонила в названную ей квартиру. За дверями ее уже ждали. Не успела она опомниться, как чьи-то грубые руки затащили ее в прихожую, а там ее подхватили на руки еще двое мужчин и поволокли в комнату.

Насилие продолжалось более часа и могло длиться еще дольше, если бы не душераздирающие крики жертвы, которые переполошили чуть ли не весь дом. Люди как раз собрались смотреть очередную серию телефильма «Семнадцать мгновений весны», а тут такая вакханалия. Короче, к месту происшествия была вызвана милиция. Юрий, который стоял возле подъезда и нервно курил одну сигарету за другой, как раз стал свидетелем приезда милицейского «воронка». Он сразу смекнул, что дело пахнет керосином, и тут же ретировался. Но на свободе он пробегал недолго: уже на следующий день его арестовали, так как дружки сдали его милиции без всякого зазрения совести. Что касается Юлии, то она угодила в больницу и пролежала там чуть меньше месяца. Замуж она так и не вышла, но своего непутевого брата простила. Даже носила ему передачи в психушку, куда его поместили по решению суда. Но братец в итоге все равно плохо кончил: шесть лет спустя он убил свою сожительницу, после чего и сам покончил с собой.

Зверь на воле

В воскресенье, 11 июля, совершил свое очереднее преступление маньяк, которому суждено будет стать рекордсменом – за последующие девять лет он изнасилует и убьет еще три десятка женщин, доведя число жертв до 36. Речь идет о жителе поселка Солоники Витебской области Белорусской ССР Геннадии Михасевиче.

Свое первое преступление маньяк совершил еще в 1971 году под влиянием импульса: брошенный своей девушкой, которая не дождалась его из армии и нашла себе другого парня, он вечером сорвал злость на первой же встреченной им на улице девушке – задушил ее. С этого момента в нем проснулся настоящий зверь. Началась кровавая охота вошедшего во вкус изувера.

За последующие пять лет Михасевич совершил еще несколько нападений в разных местах Белоруссии. Действовал он до банального просто: приобретя красный «Запорожец», он сажал в него голосовавших на дороге одиноких женщин, завозил их в лес, где насиловал и убивал, используя при удушении подручные средства вроде шарфа, косынки, а иногда и просто пучка травы. Стоит отметить, что некоторые из жертв не пытались сопротивляться маньяку, поскольку были готовы добровольно вступить в половую связь с симпатичным мужчиной. Но Михасевич убивал даже их, поскольку остроту ощущений ему приносило именно убийство – он получал удовольствие от вида агонизирующей в его руках жертвы.

11 июля все происходило по давно заведенному сценарию с единственным отклонением – на этот раз маньяк напал сразу на двух девушек. Это были подружки, которые тем воскресным вечером посетили танцверанду в одном из поселков недалеко от Солоников. Выйдя поздно ночью на шоссе, они сели в первый же подъехавший автомобиль, за рулем которого находился симпатичный мужчина, сыпавший шутками. Откуда им было знать, что под маской шутника скрывается душегуб, специально приехавший в эти места в поисках очередных жертв.

До дома девушки так и не доехали, а когда на следующее утро родители заявили об их исчезновении в милицию, там их успокоили: «Чего шум раньше времени поднимать? Может быть, загуляли где-нибудь ваши крали, дело-то молодое». Однако, когда через сутки тела обеих девушек нашли в лесополосе случайные прохожие, все сомнения отпали сами собой – в округе вновь заговорили о неуловимом маньяке, который с пугающей регулярностью нападает на одиноких женщин. Увы, поймать преступника по горячим следам так и не удалось: свидетелей у его преступлений не было. Да и сами сыщики, расследовавшие это дело, оказались не на высоте – до асов из МУРа им было ох как далеко. Более того, по убийствам, совершенным Михасевичем, были арестованы несколько неповинных людей, которых приговорили к длительным срокам заключения (одного позднее расстреляют). Причины для этого имелись разные, как субъективные, так и объективные. Начнем с первых. Местным сыщикам было выгодно быстро отрапортовать о раскрытии тяжких преступлений, поскольку, во-первых, некогда было искать неуловимого маньяка, во-вторых, хотелось получить премиальные (за быстрое раскрытие преступлений в милиции имелись разного рода денежные поощрения).

Объективная причина заключалась в том, что уровень квалификации местных сыщиков был достаточно низок. Да и где им было набраться опыта в такого рода делах, если Витебск и Полоцк (район, где зверствовал Михасевич) в те годы считались тихими провинциальными городами (в первом проживало 300, во втором – 70 тысяч жителей) и такого рода жестокие преступления там происходили крайне редко. Да и сама Белоруссия в целом была одной из самых тихих советских республик. Например, в городе Новополоцке той же Витебской области с 1971 по 1975 год преступность сократилась в два раза. А в соседней Могилевской области в середине 70-х в 2911 из 3817 населенных пунктов не было совершено ни одного (!) преступления. С одной стороны, это было, конечно, хорошо, но с другой – невольно расхолаживало тамошних сыщиков. Вот почему к появлению такого зверя, как Михасевич, витебские пинкертоны оказались совершенно не готовы – они действовали по старинке: то есть искали не хитрого и коварного преступника, а насильников-одиночек, которые охотились за женщинами под влиянием спонтанного сексуального импульса.

Вообще поймать серийного убийцу всегда крайне трудно, вне зависимости от того, где он обитает: в СССР, Африке или Америке. Например, в то же самое время, как в Советском Союзе зверствовал Михасевич, в Англии полиция буквально сбивалась с ног в поисках подобного монстра – так называемого «йоркширского потрошителя». Этот маньяк во многом был похож на Михасевича: убивать женщин он тоже начал из-за мести. После того как его обманула проститутка – обманом выманила у него деньги и скрылась, – он начал им мстить.

Свое первое убийство он совершил 30 октября 1975 года, проломив голову молотком бездомной проститутке (Михасевич, как мы помним, использовал другой способ убийства – удушение). После этого маньяк в течение пяти с половиной лет убил еще 12 женщин. Самое интересное, что британская полиция, допросив более 200 тысяч человек, выдвинув более 30 тысяч гипотез и обыскав более 20 тысяч домов, девять (!) раз вызывала на допрос и маньяка, но каждый раз отпускала, поскольку не могла ни за что зацепиться. Этот человек был по всем показателям безупречно чист: водитель грузовика Питер Сатклифф слыл прекрасным работником и верным мужем, о котором все окружающие отзывались только положительно. В его биографии не было не только ни одного темного пятна, но даже пятнышка. И в этом он был очень похож на Михасевича, который также всеми характеризовался только с положительной стороны: он был хорошим работником, секретарем низовой партийной ячейки, дружинником, верным мужем и отцом двоих детей. Как и Сатклифф, он тоже попадал в поле зрения милиции (как владелец красного «Запорожца», на котором разъезжал убийца), но его идеальная биография каждый раз служила ему надежным щитом от любых подозрений.

Несколько иначе обстояли дела в США. Как мы помним, эту страну давно называли «родиной серийных маньяков», и, как ни старались тамошние правоохранительные органы изменить ситуацию к лучшему, ничего не получалось – маньяки в Америке не только не переводились, но с каждым десятилетием плодились в еще большем количестве. Не стали исключением и 70-е годы, когда вместе с обычными маньяками-многостаночниками стали действовать и так называемые маньяки-«санитары» (эти убивали опустившихся людей, выдавая себя за «санитаров» общества). Так, в 1976 году в Лос-Анджелесе был арестован некто Воун Гринвуд, который за два года убил 11 бродяг. Спустя год в Южной Калифорнии будет арестован бывший инженер по космической технике Патрик Кирни, который в течение нескольких лет убил около 30 гомесексуалистов (он упаковывал трупы в пакеты и выбрасывал на свалку).

Были в США и свои Михасевичи. Например, Генри Ли Люкас, который вершил свои кровавые дела в те же годы, что и «витебский душитель», правда, не в одиночку. В 1975 году Люкас был освобожден по амнистии (его осудили за убийство собственной матери) и познакомился с неким Оттисом Туле. Вдвоем они стали колесить по Америке и убивать всех подряд: женщин, мужчин, детей. Кроме этого, они не чурались некрофилии и каннибализма. За 7 лет эти выродки убили почти 70 человек. На суде Лукас заявил: «Убить кого-нибудь – так же просто, как выйти за дверь. Когда мне хотелось убить, я просто шел и находил жертву».

Рост серийных убийств в США вынудил власти принять решительные меры: в конце 70-х при ФБР было создано специальное подразделение по борьбе с этим видом преступлений – Отдел по медицинскому исследованию поведения. Стоит отметить, что еще в 1967 году эксперт отдела убийств полиции Лос-Анджелеса Питер Брукс пытался убедить власти создать подобное подразделение, но тогда к его советам никто не прислушался. В 70-х годах ситуация изменилась. Когда в Атланте неизвестный маньяк развернул настоящую охоту на тамошних детей и жители города были на грани бунта, ФБР добилось от властей разрешения на создание отдела, который стал заниматься сбором, обработкой и распределением данных, а также составлением профилей подозреваемых по делам об убийствах.

Погоня в душную ночь

В июле 1976 года московские милиционеры вновь отличились в поимке очередного преступника. Правда, был это не маньяк, а всего лишь грабитель. Началось все с того, что в одну из душных июльских ночей патрульные 32-го отделения милиции инспектор угро В. Сычкин и участковый инспектор Ю. Шмольнер заметили, как неизвестный мужчина пытается вскрыть киоск «Союзпечать» на Солдатской улице (неподалеку от метро «Авиамоторная»). Заметив бегущих к нему стражей порядка, злоумышленник бросил на землю фомку и попытался сделать ноги. Бежал он резво, но и милиционеры тоже были не промах – явно имели отличные показатели в нормативах по физподготовке. Особенно выделялся Шмольнер, который буквально висел у нарушителя на пятках. А на 2-м Краснокурсантском проезде, где неудачливый грабитель пытался преодолеть барьер из нескольких гаражей, участковый умудрился схватить беглеца за ногу. Но тот, как заправский жеребец, лягнул стража порядка в грудь, и тот рухнул на землю.

Казалось, что теперь злоумышленнику ничто не помешает скрыться от преследования: ведь, преодолев гаражи, он благополучно миновал еще и забор у дома № 5/7 и собирался уже нырнуть в ближайшую темную подворотню. Но тут у него на пути встал второй милиционер – Сычкин. Вооруженный табельным пистолетом, он произвел предупредительный выстрел вверх, чем всполошил чуть ли не всю округу. В те времена пистолетные выстрелы люди слышали разве что в кино. В итоге к месту происшествия бросились находившиеся поблизости замначальника 32-го отделения милиции капитан В. Воробьев и сержант В. Хлынин. И очень даже вовремя, поскольку преступник оказался не робкого десятка и даже наличие пистолета не помешало ему наброситься на Сычкина и повалить его на землю. И кто знает, чем бы закончилось это противоборство, если бы на помощь инспектору не пришли его коллеги.

Музейное дело

В отличие от капиталистических стран в Советском Союзе музеи грабили редко. Достаточно сказать, что если на Западе в середине 70-х общее число музейных краж составило порядка 40 тысяч (из них 10 тысяч приходилось на США), то в СССР счет подобных случаев шел всего лишь на десятки. И дело было не в том, что в советских музеях было нечего брать, – сам этот вид преступления считался в стране нерентабельным и достаточно быстро раскрываемым (все коллекционеры в стране были на учете в милиции и КГБ). Именно поэтому многие советские музеи экономили на охране, считая, что на их коллекции мало кто захочет позариться. И все же такие смельчаки нет-нет да и находились. Однако их деяния быстро пресекались, как, например, в случае, который произошел летом 1976 года в Архангельской области.

В ночь с 18 на 19 августа был ограблен Сольвычегодский историко-краеведческий музей. Преступник каким-то образом сумел отключить сигнализацию и, пользуясь тем, что музей не охранялся, в течение часа беспрепятственно «потрошил» его закрома. Потрудился он от души: похитил 24 ценнейшие пелены строгановского шитья золотом и серебром XVI–XVII веков (в том числе редчайшие «Де-исус» и «Спас Нерукотворный», которых по всей стране насчитывались единицы), несколько десятков складней, икон, наперсных крестов, панагий XIV–XVII веков и другие реликвии. В общей сложности было похищено 59 уникальных экспонатов.

Пропажу обнаружили музейные работники утром следующего дня (а это была пятница) и немедленно поставили об этом в известность милицию. Вечером того же дня информация об этом дерзком преступлении легла на стол самому министру внутренних дел Щелокову, поскольку, во-первых, подобное преступление было редким и проходило как серьезное ЧП всесоюзного масштаба, а во-вторых, министр знал толк в антиквариате (сам коллекционировал редкие картины) и легко представил себе реальный ущерб от этой кражи: счет шел на миллионы рублей. Была дана команда во что бы то ни стало найти преступника и все похищенные ценности.

Были созданы две оперативные группы: одна в Архангельске во главе с заместителем начальника управления полковником Алексеем Матюшенковым, другая – в Котласе, ее возглавил начальник горотдела УВД Борис Карпов. Описание похищенных вещей было отправлено в десятки городов Союза, в том числе и в Москву. Вообще на столицу надеялись больше всего: именно сюда вели все антикварные пути и именно здесь, вероятнее всего, и должны были всплыть сольвычегодские реликвии. Уникальные экспонаты преступник явно похищал не для себя, а значит, должен был попытаться их куда-нибудь пристроить: либо здешним коллекционерам, либо заграничным. Так оно и получилось.

Удача улыбнулась столичным сыщикам, которые целый месяц плотно опекали все точки, где обретались антикварные спекулянты. Наконец в понедельник, 20 сентября, на одной из таких точек внимание муровцев привлек харьковчанин Михаил Кондрацкий, который предложил сыщику, выдававшему себя за коллекционера, купить аж 14 складней. Когда страж порядка взглянул на эти предметы, его прошиб холодный пот: «Мама дорогая, да это же из сольвычегодского музея!» Кондрацкого тут же задержали и немедленно дали об этом знать архангелогородским сыщикам. В тот же день в Москву вылетели тамошние сыскари: Вячеслав Дудоров, Лонгин Черных и заместитель начальника отделения угро Борис Уемлянин.

Между тем Кондрацкий поначалу изворачивался как мог. Сказал, что все складни… нашел в каком-то сквере под лавкой. Дескать, шел-шел – и нашел. Ему, естественно, не поверили и предупредили об ответственности за дачу ложных показаний. «Эти складни месяц назад украли из музея, и они могут повиснуть на вас, Кондрацкий! – сообщили харьковчанину сыщики. – Так что подумайте, прежде чем плести нам всякие небылицы». Только тогда до задержанного наконец дошло, что с ним не шутят, и он пошел «в сознанку». Рассказал, что складни купил у одного парня в Харькове. «Какого парня? Имя, фамилия, где живет?» – спросили сыщики. «Зовут его Виктор, но ни фамилии, ни адреса я не знаю, – сообщил Кондрацкий. – Меня с ним свел знакомый коллекционер – Калитенко». Это была уже хорошая ниточка, потянув за которую можно было вытянуть всю цепочку. Архангелогородские сыщики отправились в Харьков.

Там они быстро разыскали коллекционера Калитенко. Тот не стал отпираться и честно признался: да, именно он свел продавца складней со спекулянтом. «Продавца действительно зовут Виктор, но ни фамилии, ни точного адреса его я тоже не знаю», – огорошил сыщиков Калитенко. «Как же вы с ним общались?» – удивились стражи порядка. «Да мы и общались с ним всего-то пару раз. Причем один раз у него дома, но вез туда он меня сам на своей машине». – «То есть вы ничего не запомнили: ни улицы, ни самого дома?» – «Нет, кое-что я запомнил: дом на южной окраине города, дом белый, ворота зеленые». – «Вот и отлично: сейчас поедем и будем искать», – обрадовали коллекционера сыщики.

Поиски длились несколько часов. Наконец, когда у всех присутствовавших уже не осталось сомнений, что сегодня удача от них отвернулась, Калитенко заорал как резаный: «Вот он! Нашел!» Сыщикам повезло: мало того что хозяин дома, тот самый Виктор, оказался на месте, он и юлить не стал – тут же во всем признался. Он рассказал, что музей ограбил его знакомый Владимир Путивцев, и назвал его адрес: общага в центре города. Сыщики рванули туда. Но здесь их везение закончилось: выяснилось, что Путивцев несколько дней назад уволился с работы, собрал вещички и скрылся в неизвестном направлении. Однако бежать ему, собственно, было некуда – времена были не те, что сегодня. В итоге беглеца поймали через несколько дней на квартире его брата в Белгороде. Там же – в сарае – была найдена бóльшая часть похищенного из музея. Остальное пришлось искать по всему Союзу: Путивцев успел продать часть экспонатов коллекционерам из Еревана, Харькова и других городов.

Самое интересное, что бóльшую часть похищенного все-таки нашли: союзная милиция действовала слаженно. Сегодня времена иные: в 2006 году вскрылось, что преступники, устроившись на работу в Эрмитаж, за нескольких лет беспрепятственно вынесли из него несколько тысяч эскспонатов. Сыщикам удалось вернуть только малую часть похищенного, а остальное уплыло за границу. Получается, что сегодня грабить музеи в России гораздо легче, чем раньше.

Один в поле не воин

Как уже отмечалось, в сегодняшней России борьба с таким злом, как коррупция, практически сведена на нет. И хотя в прессе периодически мелькает информация о возбуждении уголовных дел по этому виду преступлений, однако происходит это крайне редко и касается в основном «мелкой рыбешки». В итоге по уровню коррупции Россия занимает в мире пусть не первое, но и далеко не последнее место. Вот почему даже прожженные антисоветчики вынуждены признать, что на фоне нынешних взяточников советские выглядят чуть ли не ангелами. Во-первых, и воровали они меньше нынешних, во-вторых – хоть чего-то боялись (того же КПК или КГБ).

Как и сегодня, в советские годы борьба с коррупцией тоже была уделом смелых людей. Но таковых тогда почему-то было больше. Одним из таких был начальник ОБХСС МВД Молдавии полковник Анатолий Базилевич. Назначенный на эту должность в начале 70-х, он достаточно рьяно взялся наводить порядок в своей вотчине. Первое, что он сделал, – переориентировал своих людей с «мелочовки» на расследование серьезных дел. Ведь чем чаще всего занимались обэхаэсники? Например, в Кишиневе в середине 70-х существовала такая директива: ловить тех, кто откармливает свиней отходами из столовых. И весь горотдел бежал к черному ходу точек общепита. Помои выливали сразу, а вещественные доказательства в виде мешков с кусками надкусанного хлеба долго плесневели в кабинетах горотдела милиции. Выкидывать их было нельзя – вещдоки как-никак!

При Базилевиче начали трясти серьезную клиентуру: директоров торгов, крупных администраторов и даже министров. В итоге уже вскоре он нажил себе таких врагов, что вопрос о его скором снятии с должности ни у кого из подчиненных не вызывал сомнений. Хотя поначалу враги хотели договориться с Базилевичем «по-доброму» – например, предлагали ему баснословные откупные от 50 000 рублей и выше. Но полковник оказался неподкупен и продолжал свою деятельность. Он возбудил уголовное дело против завмага Манделя, у которого отоваривались дефицитом более ста ответственных работников, в том числе работники прокуратуры и МВД. Взятки в этом деле исчислялись сотнями тысяч рублей! Но это дело благополучно похерили, хотя из-за него покончили с собой заведующий промышленным отделом ЦК партии и зампредседателя Верховного суда республики. Для видимости были осуждены 27 человек, так называемые стрелочники – они занимали менее ответственное положение.

Но Базилевич не успокоился. Вскоре он замахнулся… на жену одного из первых лиц республики. Та совершала махинации с золотом в ювелирном магазине «Ауреола», что на улице Ленина, а Базилевич, узнав об этом, велел хорошенько тряхануть эту точку. Когда же ему стали поступать угрозы – мол, остепенись, – он доложил обо всем министру внутренних дел Молдавии Брадулову. Но тот не стал помогать полковнику. И на Базилевича начался форменный накат: вскоре состоялась коллегия МВД республики, где его службу обвинили в бездеятельности, плохих показателях в работе.

Понимая, откуда дует ветер, Базилевич в сентябре отправился в Москву – к союзному министру внутренних дел Николаю Щелокову. Причем поехал не с пустыми руками – прихватил с собой убойные документы о коррупции среди высших должностных лиц Молдавии. В частности, в одном из этих документов говорилось: «Министр внутренних дел республики Брадулов укрывает от возмездия высокопоставленных должностных лиц, зато на каждом совещании вместе с прокурором Чебаном настоятельно требует усилить борьбу с мелкими хищениями, которые совершают рядовые рабочие и колхозники. Требуя привлечения к уголовной ответственности исключительно за мелкие хищения, республиканский министр тем самым создает лишь видимость борьбы с преступностью, зато получает возможность хорошо отчитываться в вышестоящих инстанциях. Большая численность мелких хищений может увеличить раскрываемость до ста процентов. Судьба рабочих и колхозников, многих из которых можно было бы просто оштрафовать, не сажая в тюрьму, никого не интересует. Они берут пример „сверху“, но крупные преступники остаются безнаказанными, а рядовых по требованию министра и прокурора республики тысячами сажают в тюрьмы, по нескольку месяцев ведут следствие, затем объявляют приговор на срок не менее трех лет, чем наносят еще больший ущерб семье и государству. Попав в тюрьму, такие люди становятся уже профессиональными преступниками, а дети их всю жизнь носят несмываемое клеймо…»

Щелоков внимательно ознакомился с документами, которые привез Базилевич, но особого восторга они у него не вызвали. Отложив в сторону папку, он сказал:

– Мои возможности небеспредельны, и я не имею полномочий для наказания того же Бодюла (1-й секретарь ЦК КП Молдавии. – Ф.Р.). Что же касается прокурора Чебана и вашего министра Брадулова, то я приму меры к тому, чтобы они были строго наказаны и в дальнейшем прекратили против вас какие-либо преследования. Однако вам будет непросто. При таком отношении руководителей вам надо менять и место работы, и место проживания. Не хотите переехать в другую республику? Смогу оказать содействие.

Базилевич понял, что его миссия закончилась провалом: Щелокову легче снять с должности его, чем вступать в конфликт с руководством республики. Поэтому и ответил соответственно:

– Если не в ваших силах наказать тех, кто меня преследует, ускорьте, пожалуйста, мою отставку.

Щелоков сразу оживился:

– Это я сделаю. И сегодня же позвоню Бодюлу и прокурору республики, чтобы они прекратили на вас давление и предоставили работу уже как пенсионеру. Вам ведь нет еще и пятидесяти… А документы я оставляю у себя – они пойдут в особую инспекцию для проверки и принятия мер. Вам же даю полную гарантию: пока я живой, с вашей головы ни один волос не упадет.

Базилевич вернулся в Кишинев и стал ждать отставки. 20 сентября его назначили помощником Кишиневского транспортного прокурора МССР. Однако принципиальный полковник и там не прижился: спустя два месяца по ложному обвинению его перевели на другую работу – в отдел по учету и распределению жилой площади в горисполкоме.

Смелым и честным людям всегда было трудно: как тогда, так и сейчас.