Текст книги "Кубанское казачество и его атаманы"

Алексей Данилович Бескровный

генерал-майор, войсковой атаман Черноморского казачьего войска с 30 сентября 1827 года по 11 ноября 1830 года

Алексей Данилович Бескровный резко выделялся между всеми черноморскими атаманами по своим военным способностям. На службу он поступил казаком в 1800 году. Обладая необыкновенной физической силой, ловкостью, редкой храбростью и проницательным умом, Алексей Данилович в своей 28-летней боевой жизни участвовал в 13 кампаниях и в 100 сражениях; вот перечень его военных подвигов. В 1802 г. Бескровный участвовал в походах против закубанских горцев и в сражении с ними на р. Плезес. В 1803 г. произведен в сотенные есаулы; в 1804 г. находился на р.р. Абин, Афипс, Абук; в 1807 г. – во владениях натхокаджей, на р.р. Хос, Хаток, Кеиф, Табинс, Суга, Чукунс, Кудако, Агальте, Гасипс, Земес, Тавгоши и Карвинды. В 1808 г. произведен в хорунжие. В 1810 году февраля 18 участвовал в делах на р.р. Суп и Кудако, а 11 марта на р. Ильедерк, где ранен пулей в левое плечо навылет, с повреждением костей; за оказанную здесь храбрость Бескровный удостоился получить Монаршее благоволение. С 16 декабря по 29 января 1811 г. он находился в сражениях на речках: Антхире, Богундыре, Абин, Кеиф, Пиет, Адагум, Пшепс, Завкиж, Хабль, Азипс и Иль, и за храбрость, выказанную в бывших здесь делах с горцами, снова получил Монаршее благоволение. При поступлении в лейб-гвардейскую Черноморскую сотню во всю прошедшую французскую кампанию Бескровный был в следующих сражениях: 26 августа 1812 г. в генеральном под Бородино на правом фланге сражении; при атаке здесь неприятеля под Бескровным была убита картечью лошадь и сам от картечи получил контузию в левую ногу, но тем не менее взял в плен кавалерийского полковника, артиллерийского офицера и 9 человек нижних чинов, почему за отличие был представлен генерал-адъютантом графом Орловым-Денисовым в следующий чин; 28 августа Алексей Данилович участвовал в деле при отступлении русских от Можайска к Москве, препятствуя неприятелю занять выгодную позицию; затем был выслан с черноморской сотней в цепь стрелков и удерживал стремление неприятельских стрелков от 3 до 7 часов пополудни. За оказанную здесь отличную храбрость и за все бывшие прежде сего авангардные дела Бескровный был награжден, по представлению графа Орлова-Денисова, золотой саблей с надписью за храбрость. Далее в отряде под командой генерал-адъютанта Голенищева-Кутузова Бескровный был отряжен авангардным командиром с командуемой им тогда черноморской гвардейской сотней, разбил неприятельский отряд, занимавший г. Юрсбург; причем взял в плен двух штаб-офицеров, 3 обер-офицеров и 270 нижних чинов, отбил 5000 четв. овса и разного хлеба и французские бараки; декабря 4 послан был открыть движение корпуса маршала Макдональда, разбил передовой отряд неприятеля, взял в плен двух обер-офицеров, 116 нижних чинов и отбил заготовленный для войск французских магазин, за что был представлен генерал-адъютантом Голенищевым-Кутузовым в чин сотника, а в 1813 г. переименован в поручики. С января по 1 сентября 1813 г., состоя в конвое Его Императорского Величества, Бескровный участвовал мая 8 и 9 в сражениях под Бауценом. Потом прикомандирован к черноморскому полку, состоявшему в корпусе генерала от кавалерии графа Платова, с которым находился в сражениях: 16 сентября пря полном поражении неприятельского корпуса у г. Альтербурга; 22 – при отражении неприятельского наступления на г. Хемниц; октября 4, будучи в генеральном сражении под г. Лейпцигом, Бескровный ранен при атаке неприятельской кавалерии пистолетной пулей в грудь навылет с повреждением ребер.

На левом берегу Рейна, состоя в корпусе генерала Платова, Бескровный участвовал в сражениях: 30 декабря при Эпенале и при следовании до Шарма, 1814 г. января 23 – при Сансе, 25 января – при Вильневрета; 3 февраля – при взятии штурмом Немура; 7 февраля – у деревни Суп; 9 февраля – при Вильневрета; 22 февраля – при взятии Арсиса и Седана; 2 марта – при разбитии неприятельской кавалерии у Седана; 6 марта при г. Фершампенуазе; 7 и 8 марта – при г. Арсисе; 17 марта – при Провене; 23 и 24 марта – при занятии штурмом Омельона. Во всех этих делах Бескровный служил примером для нижних чинов, за что получил орден Св. Владимира с бантом. В 1816 г. произведен в штаб-ротмистры, а в 1817 – в ротмистры. Впоследствии в 1818 году по представлению графа Платова, за оказанную храбрость в деле 26 августа 1812 г. под Бородином Бескровный Всемилостивейше пожалован чином полковника. В 1822 г. февраля 3 находился в отряде за Кубанью, под командой генерал-майора Власова, у р.р. Пшециз, Кук и Бугундырь, где закубанские хищники были примерно наказаны, причем взято у них до 700 голов рогатого скота и 400 овец. В 1823 г. марта 4 участвовал в экспедиции против горцев на р. Тихенькой, где неприятель был совершенно разбит, а жилища сожжены, причем взято в плен 143 пленных обоего пола. В награду за отличное усердие к службе Император, по представлению генерала от инфантерии Ермолова, пожаловал Бескровному пять тысяч рублей, а за отличную храбрость, оказанную при неоднократных сражениях с закубанскими горцами, 4 марта 1823 года наградил бриллиантовым перстнем в тысячу рублей. Командуя 9 черноморским казачьим конным полком в 1821 г., Бескровный содержал пограничный караул в 3 части черноморского кордона. Командуя отрядами, занимавшимися в зимы 1822 и 1823 годов рубкой леса на левом берегу р. Кубани для жилищ новых переселенцев, водворявшихся на земле Черноморского войска, он отражал с поражениями нападения на отряд закубанцев. С 30 мая по 3 октября 1823 г. был с черноморским 3 конным полком на границе царства Польского, по 18 ноября 1826 г. на границе Пруссии, а в 1827 г. марта 21 возвратился в войско Черноморское. За отличное усердие по службе по представлению Наследника Цесаревича Бескровный был награжден орденом Св. Анны 2-й ст. 22 августа 1826 г. С 22 августа 1827 г. он командовал всем черноморским кордоном и исправлял должность командующего в войске. Наконец, Высочайшим указом, данным Правительствующему Сенату, Алексей Данилович был назначен войсковым атаманом с 27 сентября 1827 г., а приказом от 2 октября того же года, по случаю назначения, по Высочайшему повелению, Августейшим атаманом всех казачьих войск Наследника Цесаревича Александра Николаевича, переименован из войскового в наказные атаманы.

Бескровный вступил в управление краем в мирное время с черкесами, но при войне России с Персией и Турцией в 1827, 1828 и 1829 г. Горцы вновь стали во враждебные отношения к русским. В 1828 г. Бескровный, принявши начальство над Таманским отрядом, действовал под Анапой. 28 апреля, ночью, переправясь через Бугазский пролив, с несколькими казаками, он внезапно напал на турок и черкесов, наблюдавших с противоположной стороны за движением наших войск, взял 12 человек в плен с оружием в руках; 29 апреля, расположив на Бугазской косе секретные караулы, он поймал еще 4 турок, посланных неприятелем из Анапы ко взятым накануне товарищам за вестями о движении наших войск. Чтобы предупредить занятие неприятелем Бугазской косы и Джимитейских высот, что могло препятствовать переправе наших войск, Бескровный с авангардом из 650 ч. пехоты и кавалерии с четырьмя орудиями поспешил переправиться чрез Бугазский пролив, 30 апреля он занял высоты и, устроив редут, открыл беспрепятственный проход нашим войскам чрез узкую Джимитейскую косу. С 3 мая по 12 июня Бескровный был при осаде крепости Анапы, под начальством командира осадных войск генерал-адъютанта вице-адмирала князя Меньшикова. Со дня осады по день сдачи крепости, кроме командования Таманским отрядом, Алексей Данилович заведовал передовой цепью и лично наблюдал день и ночь за успешным производством осадных работ, участвуя 3, 4, 5 и 6 мая в сражениях с турками, делавшими вылазки, и черкесами, нападавшими на лагерь и передовую цепь, причем 6 числа, во время сильного натиска неприятеля, усилившегося сбить стрелков, под Бескровным была ранена лошадь; 9 мая Бескровный принимал участие в перестрелке с черкесами; 12 мая, после предварительной сильнейшей перестрелки с черкесами, атаковавшими левый фланг лагеря с частью турок и полевым орудием, он разбил этот отряд; 14 мая, ночью, без выстрелов Бескровный с казаками напал на турецкие шанцы, переколол находившихся там турок и 14 человек взял в плен; 17 мая участвовал в жарком сражении с черкесами, нападавшими в значительных силах на передовую цепь, и турками, делавшими вылазки из крепости. 18 мая в сражении с черкесами и турками, делавшими вылазку с полевыми орудиями, отбил полевое орудие с лошадьми; 19 мая выбил турок из окопов и занял последние; 20 мая был в перестрелке с черкесами; 28 мая отразил многочисленную партию горцев под предводительством главных их князей и дворян. В жарком сражении с турецким гарнизоном, сделавшим из крепости вылазку в числе 1500 ч. с полевым орудием, несмотря на то, что турки действовали под прикрытием выстрелов из крепостных орудий, Бескровный с 310 человеками регулярной пехоты и казаков отрезал их от крепости и, под перекрестным огнем, стремительно бросился на них с холодным оружием в руках, сбросил с высокого утеса на морской берег, где более 700 человек остались на месте убитыми и ранеными; причем отбиты полевое орудие и зарядный ящик с снарядами и лошадьми. 29 июня Бескровный отразил черкес, нападавших на передовую цепь, перешел за Кубань и сжег их жилища; 30 мая производил поиски неприятеля по горам; 1 и 2 июня – находился в перестрелке с черкесами, нападавшими на передовую цепь; 4 июня, наблюдая за производством осадных работ, ранен картечью в кисть левой руки. За отличную храбрость во всех этих делах и благоразумные распоряжения Алексей Данилович был произведен в генерал-майоры и награжден орденом Св. Георгия 4 класса. С 9 августа 1828 г. Бескровный сделал затем еще две экспедиции в земли натухайцев, причем сжег 6 аулов, взял в плен 23 черкеса и захватил много рогатого скота и овец.

Таковы были те военные деяния А. Д. Бескровного, которые по справедливости давали ему полное право на положение, занятое им в рядах черноморской казачьей старшины в качестве войскового атамана. Недолго, однако, пришлось Бескровному занимать это заслуженное им положение. Не братаясь с казачьей старшиной и строго преследуя виновных по службе в беспорядках и злоупотреблениях казачьих офицеров, Алексей Данилович вызвал тем самым вражду в среде казачьей старшины. Количество его врагов постоянно росло, а вместе с тем росло и желание вооружить чем-нибудь начальство против гордого и строгого атамана. Враги в этом случае избрали то самое средство, которое применял Бескровный к виновной старшине на первых порах своей атаманской деятельности. В 1830 году, во время проезда и инспекции войск графом Паскевичем, недовольные на атамана черноморцы обвинили последнего во взяточничестве пред главнокомандующим, причем фактической подкладкой послужило обыкновение черноморцев дарить при попойках друг друга скотом и др. подарками, каковым обычаем не пренебрегал и Бескровный, человек богатый и сам никогда не жалевший средств на подарки и угощения. Козни недовольных дали желательные результаты. Бескровный был удален Паскевичем от должности наказного атамана. Вскоре затем больной и нравственно измученный казачий генерал и совсем расстался с жизнью; но умирая, он в последний раз дал своим врагам пример достойный подражания: все свое имущество Алексей Данилович завещал на церкви и на богадельню в пользу бедных.

Николай Степанович Заводовский

генерал от кавалерии, наказной атаман Черноморского казачьего войска и командовавший войсками на Кавказской линии и в Черномории с 11 ноября 1830 года по 9 ноября 1853 года

Как и предшествующий атаман, Н. С. Заводовский был по преимуществу боевым генералом, военным деятелем, вся служебная деятельность которого протекла в походах, войнах и сражениях с неприятелем.

Заводовский родился в 1789 году, а в 1800 году, двенадцати лет от роду, поступил уже на служку казаком; в 1812 году он произведен был в первый офицерский чии, в том же году – в сотники, в 1813 году – в поручики; в 1817 – штаб-ротмистры, в 1818 году – в ротмистры, в 1819 году – в чин полконника, в 1828 году в генерал-майоры, в 1840 году в генерал-лейтенанты и, наконец, в 1852 году в генералы от кавалерии.

Само собой понятно, что это постепенное восхождение по служебной лестнице генерала Заводовского было плодом его личных усилий и служебных отличий. Николай Степанович прошел в этом отношении многотрудную школу, будучи участником во всех войнах с 1812 года. Так, в 1800, 1807 и 1810 годах он был в походах и делах против горцев; во время отечественной войны в 1812 году участвовал между прочим в сражениях при Троках, под Вильной, при корчме Соре, при Повиверках, при Кочержисках, при деревне Свече, у местечка Башинкевич, при Двине, под Витебском, при Тарутине, под Дрезденом и под Кульмом. Находясь всегда в передовых рядах армии, Заводовский два раза был ранен ружейными пулями в левую руку. В 1828 году, во время турецкой войны, Заводовский командовал черноморскими полками, участвовал в осаде крепости Карса, в нескольких стычках под ним и во взятии его штурмом, а также в походе из Карса в Ардаган и во взятии этого последнего. В 1830 году Заводовский снова является в экспедиции против горцев, предпринятой под личным командованием главнокомандующего Кавказским корпусом графа Паскевича и участвует в нескольких делах против неприятеля. В 1836, 1837, 1838, 1839, 1840, 1841 и 1842 годах был совершен ряд экспедиций против различных горских племен уже под командой самого Заводовского, экспедиций, изобиловавших мелкими стычками, крупными сражениями и кровавыми делами русских войск с черкесскими полчищами. Затем, в продолжение всей остальной своей служебной карьеры, Заводовский ведет упорную, бесконечную борьбу русских войск с черкесами в роли наказного атамана и командовавшего войсками на Кавказской линии и в Черномории.

Поглощенный исключительно военными занятиями, Заводовский, помимо обязанностей наказного атамана Черноморского казачьего войска, состоял управляющим гражданской частью в Ставропольской губернии с 1844 года и на этом, считавшемся в свое время скользким, посту он удержался, по словам генерала И. Д. Попко, долее всех своих предшественников. При нем же было выработано и введено в войске казачье положение 1842 года.

Такая долгая и продолжительная служба Николая Степановича была справедливо ценима военным начальством. Помимо чинов, Заводовский награжден был за свои заслуги орденами и денежными наградами. Так, он состоял кавалером орденов: св. благоверного и великого князя Александра Невского, алмазами украшенного, Белого Орла, св. Владимира 2 ст. большого креста, св. Анны и св. Станислава 1-й степ., св. Георгия 4-й степени за выслугу в офицерских чинах 25 лет; имел знак отличия беспорочной службы за XXX лет и медали в память отечественной войны 1812 года, за взятие Парижа и за турецкую войну 1828 и 1829 годов; был Всемилостивейше награжден: в 1814 году бриллиантовым перстнем, в 1826 году одной тысячью рублей ассигнациями, в 1827 г. тремя тысячами ассигн., в 1842 году десятью тысячами рублей ассигн., в 1849 г. пятнадцатью тысячами рублей серебром и в 1852 году двадцатью тысячами рублей серебром.

Заслуженно пользуясь репутацией опытного и энергичного боевого генерала, Николай Степанович Заводовский самой своей смертью еще более укрепил за собою в потомстве эту репутацию: он умер в 1853 году в походе против черкесского племени – шапсугов. В «Ставропольских Губернских Ведомостях» за этот год напечатана очень интересная заметка о последних днях жизни Заводовского. Заболевши во время похода, генерал, несмотря на решительный протест доктора, заявившего атаману, что если он тронется с отрядом с места, то доктор не ручается за его жизнь даже на один день, приказал тем не менее войскам двигаться по намеченному пути. Вот что передал потом по поводу этого печального обстоятельства супруге генерала его доверенный адъютант.

Собираясь отправиться с войсками, генерал приказал своему адъютанту убрать его бумаги и письма, а потом попросил его взять к себе деньги, часы и др. ценные вещи. «К приказаниям прибирать бумаги, – рассказывал адъютант, – я привык; но приказание прибрать деньги и вещи было для меня ново и как-то болезненно подействовало мне на душу. Исполнив, однако, что было мне сказано, я стоял, проникнутый мрачным предчувствием, и смотрел на генерала в ожидании дальнейших приказаний. Он страдал. Страдания его были так жестоки, что я ощущал их в моем сердце. В эти минуты он одевался – уже в другой раз. Это мучило его. Одевшись в первый раз, он спохватился, что не надел себе на грудь своего заветного креста, которым, быть может, благословила его умирающая мать, – и чтоб надеть его, больной не щадил себя для лишнего и, в те минуты тяжкого ему, труда раздеться и вновь одеться. Наконец, придя в спокойное положение, Николай Степанович начал мне говорить слабым, прерывающимся голосом, что он чувствует себя так худо, как никогда еще не чувствовал; что, несмотря, однакож, на это, он никак не согласен оставаться на месте, и что, наконец, если бы пришлось ему не пережить похода, то он препоручает мне приберечь все, что с ним есть. Мне сделалось невыносимо грустно. Я перебил его, стараясь отвести его мысли на другие предметы. Заговорив о положении дел в горах, он высказал свое беспокойство за Абинское укрепление и приказал позвать к себе воинского начальника. Когда воинский начальник вошел, генерал, стоя на ногах, ясно и твердо отдавал ему приказания, нисходя до самых мелочных подробностей, о приведении укрепления в наивозможно исправнейшее оборонительное положение и о неусыпной бдительности в охранении его.

Между тем наступил день. Генералу доложили, что для него экипаж подан к крыльцу. Он помолился Богу, вышел и сел в экипаж с доктором, а мне приказал ехать верхом, неотлучно с боку экипажа. Проезжая мимо войск, Николай Степанович здоровался с ними из экипажа; но как голос его был слишком слаб, то войска не могли его слышать и не отзывались на его военный привет, во всю его жизнь, как и в последний ее час, согретый сердечным доброжелательством казаку. Когда мы выехали наперед, отряд тронулся. Экипаж генерала следовал в передней колонне, которая не имела обоза и которая скоро оставила далеко назади себя колонну с обозом. Несмотря на ненастье, казаки шли бодро и с песнями. Они шли домой. Генерал, по-видимому, чувствовал себя лучше. Он следил за движением колонны и часто отдавал приказания; часто также подзывал к себе отдельных начальников и благодарил их за службу в оконченной экспедиции. Шапсуги нас не беспокоили. Они вообще не охотники драться в ненастную погоду. Был полдень. До р. Кунипса, где нам надлежало сделать привал, оставалось не более четырех верст. Генерал спросил меня: сколько еще верст до Кунипса? – Я сказал. И это были последние в сей жизни слова моего незабвенного начальника. Прошло после этого с четверть часа. По причине терновника, росшего около дороги, я отстал от экипажа на несколько шагов. Вдруг доктор громко и как бы с испугом назвал меня, остановив, в то же время, экипаж. Я подъехал и увидел – Боже милосердный! – то, что я увидел, не изгладится из моего воображения во всю мою жизнь. Доктор, смущенный до крайности, держит на своих руках умирающего начальника. Лицо генерала покрыто бледностью, для определения которой, чрез сравнение, я не нахожу цвета в природе; глаза полузакрыты и недвижны, – еще в них теплится искра жизни и мысли, уста полуоткрыты, и на них замирает недосказанное слово. Все же лицо в совокупности выражает неизъяснимую доброту, кротость и покорность непреложному и общему для всех нас уставу природы. Я провел несколько минут в невольном и немом созерцании этого лица, на котором скользил еще, угасая, последний луч жизни. Потом, почти без сознания, я сделал доктору вопрос: что же это значит? – Это конец, смерть, отвечал он.

Вскоре экипаж, так мгновенно и разительно превратившийся в гроб, был окружен многими офицерами, следовавшими в колонне. Все без слов выражали свое скорбное изумление. По всему отряду пробежало одно ощущение, передать которого я не умею, потому что оно и выразилось внезапным, общим, глубоким молчанием, и общим прекращением движения, без команды. Я посмотрел на часы – было три четверти первого. До Кунипса оставалось версты три. Убедившись в кончине своего начальника, окружавшие экипажи отъехали от него».