Текст книги "Купи или умри. Добро пожаловать в безжалостный новый мир"

Глава 18 | Джонни

Из-под ног с воем шарахнулась тощая драная кошка. В тусклом свете одинокой лампочки смутно виднелись разрисованные стены и несколько сколотых ступеней, ведущих вниз.

Спустившись по ним, Зет упёрся в следующую дверь. Эту пришлось открывать уже двумя руками. За ней оказалось помещение, живо напомнившее Зету компьютерные игры из детства. Металлические стены в проржавевших заклёпках, огромные вентили, переплетение грязных труб, капающая откуда-то вода и зарешеченные лампы, льющие пыльный и приглушённый свет.

Помещение выглядело заброшенным. Пол был усеян газетами и пустыми бутылками. На столе в углу валялась засаленная свалявшаяся меховая шапка. В другом углу виднелась тяжёлая металлическая дверь с крохотным пыльным иллюминатором. Уже по толщине петель и размеру запиравшего дверь вентиля ясно было, что ничего хорошего за ней быть не может. Таблички «Осторожно» и «Не влезай – убьёт», болтавшиеся на двери, казались совершенно лишними.

Недоверчиво оглядываясь, Зет вошёл и осторожно вытащил из ушей беруши. Удивительно, но здесь было тихо: настолько, что звуки капающей где-то воды казались оглушительными. Чувствуя себя героем дешёвого фильма ужасов, в котором любому ясно, что вот именно в этот маленький иллюминатор заглядывать нельзя ни при каких обстоятельствах, Зет медленно двинулся в его сторону. В груди появился странный холодок, рука с дрожащими пальцами сама потянулась вперёд.

Движение за спиной он почувствовал кожей. Такое странное ощущение чуть пониже шеи. Должно быть, у предков там поднималась шерсть. Шерсти у Зета на загривке не было, а ощущение – было. Он заставил себя обернуться и зажал рот ладонью, сдерживая крик: лежавшая на столе меховая шапка зашевелилась и вдруг резко взмыла под потолок.

Зет, не помня себя, в один прыжок оказался у выхода. Его правая нога опустилась на пустую бутылку и, отбросив её, взлетела в воздух. За ней последовала вторая, и Зет грохнулся на пол, больно ударившись копчиком. Он приподнялся на руках и, подтягивая колени, спиной вперёд пополз к выходу.

Шапка между тем потянула за собой сначала кошмарную разноцветную маску, а затем мятый и грязный синий комбинезон. Все это тихонько раскачивалось теперь в воздухе, отделённое от Зета всего парой метров. Потом маска начала медленно поворачиваться к Зету. Бездушный взгляд бездонных голубых глазниц безразлично скользил по стенам, приближаясь к Зету. Чтобы не закричать, тому пришлось закусить рукав куртки. Наконец их глаза встретились. Маска несколько секунд взирала на Зета сверху, очевидно пытаясь понять, что это и откуда взялось. Потом рукав комбинезона резко дёрнулся вперёд, оттуда вынырнула красная растопыренная клешня и сунула под нос Зету маленькую цветную коробочку.

– Угощайся, друг, – сипло прогудела маска.

Зет вжался в стену, пытаясь рассмотреть подношение. Сигареты. Это были сигареты.

– Сигареты «Канал», – подтвердила маска. – Хоть в рот, хоть в анал.

И поскольку Зет продолжал молча таращиться на пачку, маска игриво продолжила:

– Держи папироску, у тебя брюки в полоску.

Зет вдруг заметил, что снова дышит. Он осторожно перевёл взгляд выше.

То, что он принял за меховую шапку, оказалось спутанной и сальной чёрной шевелюрой, из-под которой выглядывали два мутных голубых глаза. Лицо, из которого они смотрели на Зета, казалось, наспех слепили из бордового пластилина. Нос пытались переделать раз пять, да так и плюнули, со зла придавив пальцем. После чего раскрасили получившееся во все цвета радуги. На лице существа не было ни единого клочка кожи, не покрытого жуткой татуировкой.

– «Канал» не берёшь, – существо укоризненно потрясло пачкой перед носом у Зета, – где силы возьмёшь?

– Спасибо, – выдавил Зет. – У меня свои.

– Свои по спине ползают, – мгновенно отреагировало существо. – Бери, говорят, пока дают.

Зет послушно протянул руку и вытащил из мятой пачки сигарету. Половина табака тут же просыпалась из неё на пол.

– Мусором сорить – природе вредить, – назидательно заметило существо, щёлкая зажигалкой и поднося её к сигарете Зета.

Мутные глаза существа ощупали лицо Зета, вразнобой поползли вправо и, наткнувшись на что-то за его спиной, один за другим остановились. На лице существа появилось выражение крайнего изумления.

Зет осторожно обернулся и обнаружил на стене большой ржавый циферблат. В него-то и всматривалось существо.

– Двадцатая минута! – взревело вдруг существо. – Опаздывать не круто!

На секунду задумалось и хмуро добавило:

– Чтобы последний раз.

Зет поспешно кивнул.

– Тебя как звать? – тут же смягчилось существо.

– Z368AT, – сообщил Зет.

– Я серьёзно, – обидчиво поморщилось существо.

– Зет.

– Здесь, – существо обвело рукой помещение, – все свои. Ты и я. А больше дураков тут сидеть нету. Я – Джонни. Начальник. Садись.

Он ткнул в сторону стола. Зет подошёл и сел. Джонни тоже уселся, не сводя с Зета озадаченного взгляда.

– Как же ты дожил до этого дня, друг? – удивленно проговорил он. – Такой…

– Какой? – в свою очередь удивился Зет.

– Ну, такой… Хрустальный, – ухмыльнулся Джонни.

Зет молча пожал плечами.

– Да ты не злись, – добродушно проговорило существо по имени Джонни. – Тут ведь работа такая… физическая…

– Я справлюсь, – сказал Зет.

– Ну и ладно, – кивнул Джонни. – В таком разе приступим.

Он выудил из-под стола бутылку без этикетки и два стакана. Налив в каждый на два пальца прозрачной жидкости, он протянул один Зету.

– Будем!

Зет понюхал и улыбнулся.

– Никто не пьёт на работе.

Джонни серьёзно покачал головой.

– Все пьют. Дома разве успеешь. И потом, – важно добавил он, – производственная необходимость.

Он залпом опрокинул стакан и, крякнув, вытер рот тыльной стороной ладони. Потом удивленно уставился на Зета.

– Ты чего?

– Сейчас ведь ещё только утро, – попробовал объяснить Зет.

Джонни удивился.

– И ты собираешься сидеть тут со стаканом в руке до вечера?

Зет вздохнул.

– Производственная необходимость, – напомнил Джонни.

Зет, покачав головой, поднял стакан и залпом выпил. Жидкость обожгла горло, кипятком прокрутилась в желудке и тут же ударила в голову. Зет закашлялся.

– Что это было? – выдохнул он. – Водка?

– Если бы, – вздохнул Джонни. – Портвейн.

Он достал сигарету и, закурив, выпустил к потолку облако вонючего дыма. «Канал» лучше в анал», – неожиданно подумал Зет.

– Ну, работа не ждёт, – объявил Джонни через минуту. – По второй.

– Простите, а в чем состоит работа? – нетвёрдо спросил Зет после третьей.

Джонни посмотрел на него очень внимательно.

– Мы уже работаем, – веско сообщил он. – Чего тебе ещё?

Зет вдруг с ужасом понял, что картинка перед глазами временами двоится. Он помотал головой, и два Джонни ненадолго слились в целое.

– Что-то мне нехорошо, – заплетающимся языком сообщил Зет.

Джонни важно кивнул.

– Хрусталь, он такой. Ты лучше приляг пока. Вон там, у стены, скамеечка. Ложись-ложись, а я пока подежурю.

И он неустанной рукой наполнил стакан.

Зет с трудом поднялся на ноги и, держась за стену, побрёл к скамейке. На половине дороги его мозг отключился. Ноги, бесцельно сделав по инерции ещё несколько шагов, подогнулись и плавно опустили хозяина на пол.

Глава 19 | Лернейская Гидра

– Пап, а почему ты нам больше не рассказываешь про Джека?

Уайт испуганно посмотрел на Тесс.

– Потому… потому что… – неуверенно начала та.

– Потому что Джек помер, – зло закончил Твик.

– А если и выжил, все равно уже не торт, – хмуро добавил Квик.

– Выжил? – ухмыльнулся Твик. – После предыдущей-то серии? Да ты хоть помнишь…

– Мальчики, прекратите! – вмешалась Тесс. – Папа тогда неудачно пошутил. Разумеется, Джек жив.

– Правда, жив, пап?

Три пары глаз с надеждой уставились на Уайта.

– Конечно, – улыбнулся тот. – пришёл в себя, отдохнул немного и стал как новенький. Вы же знаете Джека. Его так просто не возьмёшь.

– Ур-ра! – радостно завопил Мик и тут же нахмурился.

– А Доктор?

– Доктор, к сожалению, тоже отдохнул. В том числе и от Джека, – со вздохом признался Уайт. – И, боюсь, пока отдыхал, со скуки напридумывал целую кучу коварных планов. Так что стоило Джеку закрыть больничный, как у них случилась очередная стычка.

***

– Начать, наверное, стоит с того, что у Каменного Доктора, черт его знает с каких пор и откуда, хранилась урна с прахом Лернейской гидры. Хотя нет, откуда – это понятно. Большинство злодеев стоят друг за друга горой. Те, что ещё живы, заботливо ухаживают за могилками тех, кто уже почил. Хранят в качестве сувениров и амулетов их вещи, забирают себе оставшихся без хозяев питомцев, какими бы страшноватыми они ни были, и все такое. Вот и Доктор хранил изрядную коллекцию артефактов, оставшихся от злых гениев прошлого. В том числе и старинную амфору с прахом Лернейской гидры. По легенде, конечно, Геракл её закопал, да ещё и придавил сверху здоровенным камнем… Но злодеи, вы же знаете, никогда не унимаются. Нашлись поклонники, которые камень свернули, гидру выкопали, торжественно сожгли, а прах поместили в урну. Вот его-то Док и хранил у себя в числе прочих реликвий. Сентиментален он был до ужаса.

Но это так… отступление. Началось-то с того, что Док выследил Воздушного Джека, когда тот завтракал.

Ну хватит перебивать. Сами можете догадаться, не маленькие. Чем, по-вашему, питается ветер? Конечно. Листьями. Джек, например, предпочитал эвкалипты. Ну и вырастил для себя рощицу в укромном местечке. А Док выследил. Сначала-то он думал просто срубить все под корень и уже даже вытащил карманную бензопилу, но вдруг застыл на месте, задумался, и губы его искривились в отвратительной злобной усмешке.

Он терпеливо выждал, пока Джек вволю выпасся среди своих эвкалиптов и, сытый, удалился на подвиги. После этого Док достал походный набор плотника, и до самой ночи из рощицы доносились стук топора, молотка и визг пилы.

А на следующий день изумленный Джек обнаружил в своей роще новенький скворечник… Точнее, колибречник. А ещё – бабочник. И стрекозник. И все это было так кстати, и так красиво все это было, что Джек лишь диву давался, как же он мог жить без этого раньше. И, конечно, на этот раз он провел в своей роще куда больше времени, чем обычно, наслаждаясь нежданным богатством. И даже Док, внимательно следивший за ним издалека, почувствовал, как что-то защемило в том месте, где у него могло бы быть сердце; отнял от глаз бинокль и с удивлением стёр с окуляров какую-то влагу. Полупрозрачное серебристое тело Джека, пронизанное косыми лучами солнца, казалось, было соткано теперь из цветастого водоворота колибри, на голове трепетал невесомый венец из бабочек, а за спиной, прозрачные, сверкали на солнце крылья, сотканные из тысяч стрекоз. Казалось, какой-то из древних духов леса пробудился ненадолго, чтобы станцевать свой ежегодный ритуальный танец.

«Я поднял руку на бога», – прошептал Док.

Но, раз поднятая, рука должна была опуститься. И каждый раз, когда Джек проходил мимо деревянных поделок Дока, его на секунду окутывало едва различимое облако мельчайших водяных брызг. Или, лучше сказать, раствора. Раствора лучшей ключевой воды и… впрочем, не важно. Важно то, что Джек промок до нитки и, сверкающий в лучах солнца, счастливый и безмятежный, отправился в город – вершить, по своему обыкновению, справедливость.

Сегодня его внутреннее чутье было абсолютно уверено, что в городе все спокойно, а потому Джек и не спешил, вовсю наслаждаясь тёплым летним деньком. Ему даже пришло в голову, что, возможно, он мог бы взять ненадолго отпуск и провести его где-нибудь в горах, подальше от людской суеты… Он настолько замечтался, что совершенно пропустил момент, когда боковое зрение сообщило ему, что он уже не один. И опомнился, только осознав, что уже довольно приличное время идёт плечо к плечу (если только не щека к щеке) с каким-то незнакомым ему господином.

ещё даже не повернувшись к нежданному попутчику, Джек резко шагнул влево, но в тот же миг качнулась влево и летящая рядом тень. Это уже было скверно. Джек остановился и, сохраняя абсолютное хладнокровие, повернулся и не спеша окатил незнакомца взглядом.

От этого взгляда, бывало, стыли лужи и увядали цветы, но на этот раз заледенел Джек. На его собственных плечах, чуть правее его собственной головы, располагалась теперь ещё одна, чуть поменьше, но, вне всякого сомнения, тоже его. Эта новая дополнительная голова представляла собой точную копию его собственной – разве была чуть поменьше размером и значительно моложе. «Значительно» означает, что было ей месяцев семь или девять от роду, и круглые её глаза смотрели на мир бессовестно и наивно. И тем не менее в чертах этого младенческого лица уже можно было различить будущего Джека. Да что там, Джек был совершенно уверен, что уже видел эту, и именно эту, голову на своих детских снимках.

«Эй…» – неуверенно позвал он, и младенческая голова с готовностью повернулась на звук.

«Па-па», – радостно изрекла она своим дурацким неустоявшимся голосом.

Джек вздрогнул и огляделся по сторонам, точно ли он один видит этот кошмар. Да, он был один, но вот то, что творилось с его левым плечом, ему здорово не понравилось. Там, точно молодая почка, уже набухала новая голова, точная копия предыдущей. Ну, возможно, чуть меньше. Однако понаблюдать за её ростом Джеку не удалось, потому что из груди у него вдруг высунулась крохотная детская ручка, а из живота выскочила детская же нога. Насколько Джек мог судить, то же происходило со спиной. А потом… Потом младенец уверенно отделился от Джека и плавно опустился на дорогу рядом с ним. Если он и умел ходить, то делать этого явно не собирался. Он уселся на дороге прямо в грязь и принялся горстями запихивать себе в рот камешки. Джек повернулся налево – и как раз вовремя, чтобы увидеть, как отпочковывается второй младенец, а за ним и третий, и четвёртый, и пятый. Каждый новый – точная копия предыдущего, только чуточку меньше. Оно и понятно: каждый новый младенец отбирал какую-то часть Джека, и следующий копировал уже уменьшенный оригинал. Естественно, уменьшался и Джек. И не успел он опомниться, как очутился в окружении дюжины орущих младенцев мал мала меньше и, самое неприятное, уменьшился сам настолько, что первенец оказался уже вдвое его выше. К счастью, на этом процесс почкования замедлился, а вскоре, кажется, прекратился и вовсе.

Вот в этот момент на горизонте и показалась какая-то точка. Приблизившись, она превратилась в Доктора, который не спеша катил по дороге на велосипеде, что-то жизнерадостно насвистывая. Подъехав к расположению детского сада, он спешился и удовлетворенно оглядел дело своих рук и праха Лернейской гидры. Потом присел возле взрослого, но крохотного Джека на корточки, вытащил из кармана стеклянную банку и накрыл ею Джека. Перевернул, завинтил крышку и небрежно сунул в карман. Потом, все так же сидя, насмешливо оглядел Джеково потомство и вдруг нахмурился. Невероятно, но факт: продумав план до мелочей, он совершенно забыл о младенцах. Вероятно, это случилось потому, что меньше всего на свете Доктор интересовался детьми. И, однако, имел теперь на руках дюжину беспризорников с крайне непростой наследственностью: половина от Джека, половина от гидры, ну и какая-то часть, вероятно, все же от самого Доктора, без которого они уж точно на свет не появились бы.

Доктор раздражённо зацокал языком и огляделся по сторонам. На горизонте, со стороны, противоположной той, откуда он прикатил, стремительно сгущались тёмные тучи, а деревья покорно гнулись под усиливающимся ветром. Проще всего, конечно, было оставить молодняк на дороге, предоставив дождю и ветру разметать воздушную мелюзгу по свету. Но, как я уже говорил, Док был сентиментален. Он посидел ещё немного, разглядывая выводок крохотных Джеков, и наконец обречённо махнул рукой. Сорвав пару лопухов, он выстелил ими сетчатую корзину велосипеда, сгрёб младенцев в кучу, вывалил их в корзину и, вскочив в седло, бодро завертел педали, направляясь к городу. Вот так и закончилась эта история. А теперь, молодые люди, нам пора в сад и в школу.

– Как это закончилась? – хором возмутились дети. – А Джек? С Джеком-то что?

– Джек? – Уайт на секунду задумался. – Так почкование-то, хоть и медленнее, продолжалось и в банке. Не прошло и недели, как новые Джеки стали настолько мелкими, что без труда выбрались через щель между банкой и крышкой и отправились за помощью к друзьям Джека – другим супергероям: Мокрому Джону, Сухому Джиму, Подземной Джейн и Огненной Джоан. Добирались они, конечно, долго, ничего не скажешь, но уж зато когда добрались… То уже через пять минут от жилища Доктора камня на камне не осталось, сам Доктор был самым буквальным образом стёрт в порошок и развеян по ветру, а все Джеки от мала до велика тщательно собраны в корзину и помещены в приют для юных героев, где они стремительно возмужали, окрепли и выросли, обогатив мир сотнями новых Джеков.

– А теперь, – распахивая дверь, сообщил Уайт, – мы все выходим из дома, и мне совершенно наплевать, если кто-то отправится в сад без штанов, а ещё кто-то окажется в классе босиком.

Глава 20 | Переезд

На улице близнецов был праздник. Злые языки, правда, утверждали, что праздник никуда и не уходил, но на этот раз повод был самый что ни на есть стоящий: близнецы получили заказ из города. Да-да! Того самого, дорога куда обычному человеку заказана раз и навсегда. Где этому человеку не то что родиться, а и умереть никто толком не даст.

А у близнецов был заказ, и не существовало на свете человека, который бы помешал им его выполнить!

Соседи люто мучились завистью. Эти подарки свыше – чистое мучение, когда достаются другим. И действительно, почему вдруг близнецам? За что же именно – близнецам? У близнецов, как известно, ни ума, ни кожи, ни рожи. Ни тем более денег. Всех богатств: старый убитый грузовик да пустой склад на отшибе. Бутылка, может, и каждый день, да на троих. Закуска-то точно не каждый, а и когда есть, то на «камень – ножницы – бумага».

И все равно с самого утра потянулись к близнецам гости. И кто бы мог подумать, у скольких людей, оказывается, есть дела в городе. Кому сувенирчик нужен – камушек с Кремля, кому привет передать (и ведь врут же, кого они там знают?), кому пряников столичных – ну, кто что сумел, то и придумал. Один баночку притащил с собственной слюной.

– Грохни её, друг, там об самую что ни на есть главную стену, а уж я в долгу не останусь.

– Зачем? – удивлялись близнецы.

– Да как же! Внукам буду рассказывать, что плевал я на этот город.

– Может, ещё с высокой вышки предложишь её вытряхнуть? – беззлобно подначивали заказчика близнецы.

Каждый второй упрашивал взять с собой. Обещали золотые горы и небо в алмазах. Клялись, что не забудут и не простят. Что никто не узнает. Что умрут, получив отказ, а уж обидятся насмерть точно. Близнецы только ухмылялись, мотали головами и теснили желающих от машины.

Машину близнецы ради такого случая вымыли. Выглядеть и пахнуть от этого она, конечно, лучше не стала, но, по крайней мере, теперь сразу было видно, что это именно машина, а не огромный навозный жук, с грохотом катящий по дороге своё богатство.

Себя близнецы тоже привели в порядок. Старший причесался, средний умылся, а младший почистил зубы – те, которые не были выбиты и не шатались. Да что волосы, что зубы – все трое были трезвы! прошёл и час с тех пор, как они встали, и два, а близнецы были трезвы. Решительно, мир изменился. Они и сами-то смотрели друг на друга с удивлением, будто не до конца признавая.

В путь их отправляли всем районом и точно в последний раз. Впрочем, мало кто и верил, что они вернутся. Ведь город!

Сама же поездка была сплошным триумфом. Близнецов останавливали везде и всюду, нехотя пропуская дальше, побеждённые взмахом мятой бумажки с нарядом. Горожане, выпучив глаза, смотрели на допотопное чудовище, с рёвом и вонью осваивающее – или, скорее, оскверняющее – беззащитные улицы города. Чудовище хлопало на ветру неизвестным плотным зелёным материалом, от которого странно пахло, выпускало сизые клубы вонючего дыма и капало на дорогу чем-то несмываемым и отвратным. Но самое главное находилось в кабине: там, в такт покачиванию грузовика, дружно мотались из стороны в сторону три багровые отбивные с чёрными весёлыми глазками, чёрной же трехдневной щетиной и чёрными спутанными шевелюрами. Чуть пониже три пары огромных красных варежек, посеченных на суставах бесчисленными шрамами и порезами, небрежно покоились на трёх баранках: озверев от вечных споров и драк за право вести машину, отец в конце концов поставил руль каждому. Все три были полностью функциональны. Драки прекратились, но вместе с ними исчез и интерес к вождению. Рулить стало скучно и унизительно. Теперь большую часть дороги все три руля тихонько покачивались перед глазами близнецов, делающих вид, что стремительно приближающаяся обочина их не касается. В таких случаях хватать руль и спасать все братство приходилось обычно старшему. Но только потому, что он отвечал за младших перед отцом. «Только поэтому», – злобно повторял он, ожесточённо выворачивая баранку.

К пункту назначения они не спешили. У них была экскурсия. У них был план. План города за две тысячи бог знает какой – на самом деле просто оторвано – год. План передал старшему отец лично в руки.

– Потеряете, – веско сказал он, – тогда всё.

Отец шутить не любил, поэтому старший держал бумажку во внутреннем кармане и не давал младшим даже взглянуть.

Время от времени он бросал баранку, доставал план из внутреннего кармана, осторожно разворачивал и внимательно изучал. Потом так же тщательно сворачивал, убирал обратно в карман и, вернув на баранку руки и выправив машину, объявлял:

– Исторический музей. Где-то там. Квартала через три. Наискосок. Направо. Старина Джо, видать, совсем на мели: просил узнать, сколько платят тем мужикам за то, чтобы вываляться в краске и весь день торчать перед зрителями в чем мать родила. Ну, и если платят нормально, то какие требования к фактуре… Джо говорит, она у него девятнадцать. По-моему, врёт.

Каждые пять минут их останавливали, проверяли документы и пытались понять, какого черта они делают здесь, имея заказ в другом конце города.

– Заплутали малек, – ухмылялся старший.

Направив на путь истинный, их отпускали, стараясь поскорее отделаться и от странного запаха, и от его владельцев.

Скрывшись из вида, автомобиль сворачивал в первый же переулок, и старший снова сверялся с картой.

– Теперь, стало быть, зоопарк. Тут рядом. Мисс Нул до зарезу нужно знать, как выглядит капибара.

– Ты про заказ, про заказ-то не забывай, – изредка напоминали младшие.

– А, чтоб его! – каждый раз огорчался старший. – Да не боись, успеем.

***

Зет, Несс и Холмс переезжали в Загород. Здесь – все долги были уплачены, счета закрыты, вещи собраны, упакованы и готовы к отправке. Там – ждала новая работа, новый дом и новая жизнь. Со слугой и поваром им пришлось расстаться.

– Таким дорогим штукам в Загороде делать нечего, – решительно заявил Джонни.

– Во-первых, у нас роботов вообще недолюбливают, – объяснял он, – а во-вторых, по нашим меркам они стоят столько, что их в первый же день вынесут вместе с домом, даже если в этот момент там будете находиться вы, я, сам президент и рота пулемётчиков.

Роботов согласился приютить Уайт. Он долго ходил вокруг повара и наконец объявил:

– А ты знаешь, что у него разные уши, Зет? Совсем как у тебя. Разумеется, я его возьму. Он будет напоминать о тебе.

Прийти проводить их Уайт не смог: был рабочий день, но прислал вместо себя повара.

– Не маленький, – сказал он. – Проводит и вернётся обратно.

Теперь Зет с Несс сидели на подоконнике и смотрели в окно, поджидая машину. Заказанная на девять утра, она, однако, не появилась ни к завтраку, ни к обеду. Зет уже несколько раз звонил в транспортное агентство, но звонок либо сбрасывали, либо несли какую-то ахинею про заблудившихся мальков, которые вот-вот будут, и опять же сбрасывали.

Заняться в пустой и гулкой квартире, где посреди гостиной высилась гора упакованных запечатанных коробок, было нечем. Повар который раз перекладывал коробки, минимизируя объем кучи. Время от времени он оживлялся:

– А давайте вскроем коробку 32А и приготовим кофе?

– Давайте, – отзывалась Несс. – А где у нас чашки?

– В коробке 57B, – не задумываясь, отвечал повар.

– А сахар? – бросал через плечо Зет.

– 18С.

– Ложки?

– 19А.

– А плита?

– Продана вчера, – с готовностью сообщал повар. – Но я могу сварить и на батарее. Эти старые умные дома настолько глупы, что мне не составит труда заставить управляющий центр немного повысить температуру…

– Не стоит, – решал Зет.

Повар вздыхал и возвращался к сортировке. Минут через десять он оживал снова:

– Может быть, чаю?

***

Никогда ещё Зет и Несс не разглядывали свою улицу так внимательно.

– Слушай, – не выдержал наконец Зет, – мне всегда казалось, что у нас довольно оживлённая улица. Во сколько ни выйдешь, всегда куча народа.

– Угу, – рассеянно отозвалась Несс. – Не протолкнуться. И что?

– Да ничего. Просто за последний час я не видел ни одного прохожего.

Несс повертела головой.

– Действительно странно. Сегодня точно не выходной?

– Боюсь, не в выходных дело. Сдаётся мне, дело в оконном фильтре. Или в нас. Мы слишком редко выглядываем в окно. Ты только посмотри. Ведь тут уже бог знает сколько лет ничего не ремонтировали. Асфальт до дыр протёрли. А стены… Когда их последний раз красили?

Несс наклонила голову.

– Ну да. Без рекламы как-то не очень.

– Вот-вот… И ведь это же почти центр. А посмотришь через фильтр – такое чувство, что попал в какое-то гетто, где уже лет сто никто не живёт.

– Не нагоняй жути. А то я уже представила себе, что, если взять фильтр помощнее, пропадёт вообще все. Даже… ты.

– Ну, для этого достаточно закрыть глаза. Но уж за меня-то можешь не волноваться. Я в любом случае исчезать не собираюсь.

– Все равно жутко. Такое чувство, что мы здесь одни.

– Рабочее время. На улице одни модули. Все настоящие люди на работе. Или… или в Загороде.

Несс улыбнулась.

– И только мы пока не здесь и не там.

– Это ненадолго. О, смотри! Не иначе, это за нами.

Несс кивнула. Ошибиться было невозможно. С лязгом и грохотом к подъезду подкатил огромный старинный автомобиль и, со страшным скрежетом затормозив, тут же исчез в облаке густого сизого дыма. Когда дым рассеялся, возле автомобиля уже стояли три одинокие фигурки: одна высокая и широкоплечая, вторая пониже, но и пошире в кости, а третья уж и вовсе коротенькая, зато и поперек себя шире, – как будто каждый из троицы при рождении получил один и тот же объем, а уж как его заполнять, решал по своему усмотрению. Раз, Два, Три. Близнецы.

Фигурки неуверенно топтались возле грузовика, с любопытством рассматривая окружающие дома.

– Пойду, пожалуй, – сказал Зет. – Встречу.

Выйдя из подъезда, он застал гостей за распитием спиртных напитков. Гранёная бутылка как раз совершала второй, и, очевидно, последний, круг.

– Эй-эй-эй, – предостерегающе крикнул Зет, поспешно приближаясь к гостям, – здесь же камеры! Нельзя здесь! Вы с ума что….

До автоматизма выверенный хук оборвал его на полуслове.

– Не, ну а чё он? – повернулся Три к старшему.

Тот присел над бездыханным телом на корточки и легонько постучал согнутым пальцем по забралу шлема.

– Мотоциклист какой-то. Надеюсь, не помер. Очень уж они тут хрупкие. О, гляди, ещё один. Прямо банда!

На этот раз ближе оказался Два. Уложив Несс рядом с Зетом, он вопросительно посмотрел на братьев:

– Не, ну а чё они?

– А второй-то, – раздумчиво проговорил Раз, созерцая тела, – похоже, баба. Вон сиськи.

– Да какие это сиськи? – фыркнул Два. – У меня грудь и то больше.

– Грудь, может, и больше, – согласился Раз, – а вот сиськи нет. В общем, нехорошо получилось.

Теперь все трое сидели на корточках и сокрушенно разглядывали тела.

– Нужно с них хоть шлемы снять, чтоб было чем дышать, – предложил наконец Раз. Он нащупал застёжки на шлеме Несс и осторожно его стянул.

Несс как-то странно всхлипнула и, моментально открыв глаза, порывисто села, прижав ладони к ушам и раскрыв рот, как вытащенная из воды рыба.

– По ходу, они вообще без шлема дышать не могут, – с жалостью заметил Три.

Раз выругался и поспешно напялил шлем на голову Несс.

Та глубоко вдохнула, потрясла головой и, вскочив на ноги, бросилась к Зету.

– По ходу, мужик ейный, – прокомментировал Три. – Я его, вообще-то, легонько… Должен оклематься.

Зет и правда уже сидел на асфальте и медленно тряс головой. Убедившись, что с ним все более-менее в порядке, Несс накинулась на гостей.

– Вы в своём уме? Вы…

Она наконец разглядела их лица и поперхнулась.

– Вы…

Несс отступила на шаг, подыскивая слова. Лица близнецов были безнадёжно изуродованы татуировками. Больше всего досталось старшему. Весь его лоб покрывала затейливая вязь, складывающаяся в название сигарет. В углу рта была вытатуирована приклеившаяся к нижней губе папироса, от которой через все лицо к уху тянулся тонкий дымок. Щеки, нос и подбородок были сплошь покрыты узорами, вглядываться в которые у Несс не было ни малейшего желания.

На лицах младших ещё оставались неразрисованные кусочки кожи, но ясно было, что это вопрос времени.

– Зачем? – выдавила наконец Несс подходящее слово.

– Да у нас на мотоциклах только банды и ездят, – объяснил Раз. – То есть тут даже и думать не о чем. Если на мотоциклах, значит, банда. Ну и… А у вас не так?

– Нет, – вступил в разговор пришедший в себя Зет. – И, кстати, у нас нет мотоциклов.

– А шлем зачем? – подозрительно спросил Раз.

Зет удивился.

– Это же защита, – проговорил наконец он. – Хотя, я смотрю, вам и без неё хорошо.

– Фигня это, а не защита, – презрительно сплюнул Три. – Я, считай, только дотронулся, а ты уже с копыт. Какая ж это защита?

– Да нет, – поморщился Зет, для наглядности крутанув рукой. – Вот это вот все – и без защиты. Не понимаю. Как?

Братья огляделись.

– Что вот это вот все? – спросил наконец старший.

– Как что? Звук, цвет, запах. Ну, реклама!

Братья переглянулись.

– Реклама, да, – согласился Раз. – И чего? У тебя голова не кружится, нет?

Зет растерянно пожал плечами.

– Ладно, ребята, – поднялся Раз. – ещё раз извиняйте. Мы пойдём. Заказ у нас тут.

– Это наш, – хмуро сообщила Несс.

Братья переглянулись.

– Тогда… – бодро объявил Раз, – знакомимся! Вот этот, поменьше, это наш младшенький – Три. Который побольше, это Два. А сам я Раз. Практически глава семьи и точно здесь главный.

– Ага, очень приятно. Меня зовут Несс. Это мой муж Зет.

Раз сунул руку в карман и выудил оттуда мятую пачку сигарет. Похоже, ему было слегка неловко.

– Угощайся, – сунул он пачку Зету.

– Спасибо, у меня свои, – отодвинулся тот.